Его волшебное прикосновение

Глава двадцать первая

— Почему он так поступает? — недоуменно подняла плечи Мери Годвин. — По какой такой причине подобный мужчина, — миссис Годвин представила себе Джеймса и тут же ощутила глубокое эротическое волнение, — мог заинтересоваться этим пресным бесцветным ничтожеством — нашей Селиной?

— Его мотивы меня нисколько не волнуют, меня интересуют его денежки. Может, небеса наконец снизошли к нашим молитвам? Ведь сумма, которую он предложил в качестве согласованного между нами откупного платежа при заключении брачного контракта…

— Бертрам уже сделал подобное предложение, — перебила мужа Мери Годвин.

— А мы его предложение еще не приняли. Окончательной договоренности у нас с ним не было.

— Если мы рассердим Бертрама, — она немало слышала о том, как Летчуиз расправляется со своими врагами, — он может сделать для нас невыносимой жизнь в приличном обществе.

— Нам нечего его опасаться. В этом положись на меня. — Жестокая усмешка скользнула по губам Дариуса Годвина.

— Вероятно, могут обнаружиться некоторые иные стороны дела, что причинит нам неприятности, — сказала миссис Годвин. — А вдруг Огастес пойдет против воли старого маркиза и выставит нас из Найтхеда? В конце концов, ведь усадьба-то принадлежит ему.

Дариус продолжал любоваться кончиками своих ногтей.

— Ты слышал, что я тебе сказала? — Она слишком долго над этим размышляла и слишком долго страдала в одиночку. — Отвечай на мой вопрос, Дариус!

— А может быть, все обернется совсем иначе! Селина была приглашена на празднество во дворец Кастербриджа. Столько лет он нас полностью игнорировал, и вдруг… Возможно, им двигало лишь праздное любопытство. Но не исключено, что он решил переосмыслить свое отношение к нам. Ведь он ничего не знает о действительных причинах того, почему его отец подверг Френсиса изгнанию, в этом мы можем быть уверены. Одним словом, в данный момент меня больше интересует Иглтон.

Мери чуть переваливаясь зашагала взад-вперед по будуару, где беседовала эта парочка. Ее мысли были далеко — в Найтхеде, перед самым отъездом из которого ей удалось завлечь в свою постель очаровательного молодого конюха с белокурыми волосами по имени Колин. О, поскорее бы вернуться в Найтхед!..

— Если мы выдадим Селину за Иглтона, наступит конец нашим денежным проблемам, — продолжал Дариус, не глядя на Мери. Нельзя сказать, чтобы он вообще часто на нее смотрел. — Я улажу все с Бертрамом, добьюсь, чтобы он утихомирился. А Найтхед… — Дариус рассмеялся. — Мы с тобой знаем: Кастербриджи слово свое держат. — Его смешок перешел в хохот. — Боже, у меня до сих пор все внутри поет от удовольствия при мысли, как мы ловко обставили старого дурня, вынудив его лишить Френсиса наследства. Огастес не нарушит воли отца, так что в усадьбе Найтхед мы останемся так долго, как нам потребуется — пока не доберемся до драгоценностей.

Мери воздела руки к небу:

— Уже двадцать лет как мы ищем! И ничего не нашли.

— Найдем, я это предчувствую.

— Но у нас ведь нет ключа, а без него мы никогда не обнаружим сокровища Сейнсбери.

— Будь проклят тот день, когда я решил все рассказать тебе! — зарычал Дариус, оскалившись. — А ты так ничего и не поняла! Мать сказала Френсису: «Вот ключ. Храни его надежно». А затем добавила: «Раскрой могущество глаза». Неужели непонятно, что не существует и никогда не было никакого ключа в физическом смысле? Глаз, мадам, является ключом. Мы ищем этот глаз и найдем его.

— Если бы у тебя тогда хватило храбрости и терпения выждать достаточно долго, ты бы дослушал, где точно находится этот твой знаменитый глаз!

— Сколько же я должен, черт побери, повторять! Тайник, где я прятался, был почти раскрыт! Я не мог рисковать, мне надо было уносить ноги.

— И из-за этой твоей осторожности, а вернее — трусости, я была вынуждена впустую тратить лучшие годы своей жизни.

— Ха-ха! — Он посмотрел на нее со своей отвратительной всезнающей ухмылкой, которая уже давно заставляла ее желать ему смерти. — Лучшие годы твоей жизни. Неужели ты хочешь заставить меня поверить, будто ты исчерпала запас этих слюнявых щенков, которые готовы снюхаться с тобой?

Кровь бросилась ей в голову.

— Не смей! Ты просто меня ревнуешь. И завидуешь, что я еще способна получать подлинное наслаждение, тогда как у тебя остались одни извращения.

Она замолчала и постаралась успокоиться. Она не должна терять самообладания, не должна давать ему ни малейшего шанса лишить ее того, что она считала своей долей добычи.

— Иногда меня охватывает тревога, как бы не возвратился Френсис. — Эти слова она произнесла так, словно разговаривала сама с собой.

— Он не вернется. Мы уже множество раз обсуждали это. Френсис сегодня не может знать больше того, что ему стало известно двадцать лет назад. Он пришел к тем выводам, какие мы его заставили сделать. А теперь, когда старика уже нет в живых, кто может открыть Френсису глаза на правду?

— Да, пожалуй, ты прав, — согласилась Мери, с удовольствием вспоминая интриги далекого прошлого.

— Итак, мы с тобой заключили сделку и жили в соответствии с ней — каждый сам по себе. Мы разделались с Френсисом, и старый маркиз заплатил нам за молчание по поводу развратного дебоша, в котором якобы участвовал его сын. Вознаграждением послужило поместье Найтхед. Нам повезло, что Френсису не было известно насчет фамильных драгоценностей его жены. Ведь в течение жизни многих поколений они переходили по наследству к старшей дочери. А у маркиза не было старшей дочери, а был лишь младший сын, глупец Френсис. И он нам сыграл на руку.

Чета Годвинов дружно залилась смехом.