Эликсир (СИ)

Редвудс побережье Дель Норте 1890 гг

В груди раздувался пылающий огненный шар. Маг знал, если не приструнить темную сторону своей души, что словно черт нашептывала безжалостные указания, это может плохо кончится. Он хорошо знаком с этим чувством, часто находясь на грани свернуть обидчику шею было почти обыденным делом. Но сейчас другое время, теперь есть черта, которую переходить нельзя.

Везде существуют определенные законы— любая система не состоятельна без свода правил. Однако, для мира, где пересекается реальность и магия, законы безжалостные, изощрённые, они словно цепи — чем больше переходишь грань, тем тяжелее оковы и вот ты уже не заметил, как оказался парализован под тяжестью собственных грехов.

Но обезумевший, отвергнутый, жалкий он смутно ощущал всю опасностью происходящего. Шелест листьев затих, деревья нависли угрожающе раскинув ветви, будто руки великанов готовые в любой момент прихлопнуть негодяев, которые посмели нарушить их покой. Все вокруг казалось плохим сном, заколдованным наваждением, в котором он по глупости доверил сердце, а оно не раздумывая было стерто в пыль.

«Она тебя и не любила»— шептала тьма. И с каждым ударом пульса голос ее становился все громче.

В конечном счете гнев ударил в спину. Он с диким воплем нагнал ее, неописуемо красивую и лживую, намотал длинную капну рыжих волос на кулак и с силой дернул на себя.

— Так все было ложью? — запрокинул ее голову назад. Она не издала и звука, но рот ее скривился от боли, а из глаз прыснули слезы.

Она не ожидала, что он поведет себя так непредсказуемо — всегда обходительный, рассудительный, за секунду превратился в дьявола. Но чему удивляться, он предал ее, обманул, использовал, при этом ещё требует каких-то объяснений.

Сейчас ей стало ясно откуда в маге, о котором ходили противоречивые слухи проснулась пылкая любовь — ему от нее нужно было лишь бессмертие. У хранительниц нет запрета на любовь, но есть прямые обязанности оберегать таинства, о которых шепчет им природа. Она их не выполнила. И конечно, рано или поздно понесла бы за это наказание.

Тем не менее, у нее бы никогда не хватило смелости самой вынести всю низость его деяний на всеобщий суд. Боль, что проедала желудок, подобно язве скоро бы утихла, а любовь благополучно запечаталась бы в сердце, как застывшая лава. Так она и планировала дальше жить…

Они сцепились взглядами. Глаза налитые кровью и широко раздувшиеся ноздри не сулили ничего хорошего.

Ей стало по настоящему страшно, мольба о пощаде застряла где-то глубоко в горле. И это не сыграло ей на руку. Испуг настолько явный, что не способен был скрылся под длинными ресницами и в конечном счёте, стал маятником для мужчины, он круто набирал обороты, убеждал его в правильности собственных действий — страх, как индикатор вины, так ведь?

А она была виновата.

Он отшвырнул дрожащее бледное тело на землю, на то самое место, где минутами ранее почва впитала ее билет в новую бесконечносчастливую жизнь с ним.

Отдалено хранительница услышала глухой стук своего тела о землю.

Внутри все предательски оборвалось, она поняла, что никто не придет ей на помощь. Перед глазами завертелись силуэты, утягивая куда-то глубоко. А минутой позже, она очнулась, но лишь на долю секунды от пронзающей все тело боли и уже навсегда погрузилась в звенящую тишину.

*******

— Исследуешь леса? Так вот почему ты так хорошо разбираешься в местности? — уже не выдержав переспрашиваю Бена. Он так несётся на своей машине, что картинки не то что сменяются со скоростью света— нет, они уже словно одно непрерывно-размытое пятно пыльно растягивающееся перед глазами. От этого меня начинает мутить. Я морщусь и тяжело сглатываю.

— Сбавить? — спрашивает, чуть ли не перекрикивая свист резины, что скользит по асфальту.

Он плавно выруливает, и останавливается у обочины.

— А ты любитель погонять? — иронизирую утыкаясь носом в спинку Адри. Ему все нипочём— быстрая езда, ночевка где попало, голод, лишь бы я была рядом.

— Когда то только это спасало. Бывало у тебя, что хочется сбежать от собственных мыслей, а они догоняют?

Я иступлено киваю.

«Я так всю жизнь живу».

— Вот тогда я и давил на газ в попытке обогнать собственный разум. Мысли со временем улетучились, а привычка, как видишь, осталась, — почти извиняющимся тоном произносит. Мужчина переваливается через сидение, достаёт бутылку воды и коробочку с мятными конфетами. Отсыпает мне горсть. Я в удивление округляю глаза, аромат перечной мяты сразу бьет в нос и тошнота отступает.

— Мою племянницу часто укачивает, боеприбасы на случай, если она и до этой машины доберётся.

Я делаю пару глотков, чувствую, как к лицу приливает кровь. После чего, наливаю в крышечку воды для Адри, терпеливо повторяю эту процедуру раз пять, так как он жадно вылизывает все до последней капли громко причмокивая. Видимо, не у меня одной в горле пересохло.

— А я уж думала, ты торопишься в лес, — ехидно замечаю.

Он отмахивается и заводит мотор. Я снова делаю глоток.

— Я магистр наук в области лесного хозяйства Северной Америки.

— Лесничий что ли? — мой рот почему- то презрительно кривится.

Бен ухмыляется.

— Типа того.