Эликсир (СИ)

Глава 42

— Как входишь ты в круг? — слышу голос Айоланты у себя в голове.

Я оборачиваюсь, она так и лежит застывшей фигурой. Кажется, что жрица просто погружена в глубокий сон. В такой часто любят уходить маленькие дети. Но она не спала…и всем к сожалению, это было доподлинно известно. Кто же тогда говорит со мной?

— Как входишь ты в круг, дочь лунной богини, хранительница книги таинств… истинная викканка? — настаивает она.

Каждое слово больно бьет в живот, заставляя вспомнить, кем на самом деле я являюсь. И ещё напоминает, что то, что я делаю невозможно простить.

Я отвечаю в слух:

— С абсолютным вербой и любовью!

По небу снова пролетают раскаты грома. Я медленно двигаюсь по кругу против часовой стрелки, будто хочу повернуть время вспять. Слова на фифанском сами срываются с обветренных губ и гулом отдаются в ушах, словно не одна я их читаю, словно все ведьмы мира взявшись за руки колдуют со мной:

— Ночь Самайна наступила

Тьма пред нами дверь открыла

Мы простимся с тем что было

К прошлому возраста нет!

Я заканчиваю круг и возвращаюсь к кипящему отвару. Он дымится и булькает, как самое настоящее ведьменское варево. И сказать откровенно, пока неприятно пахнет болотным газом. В Роще стоит такая звенящая тишина, что переодически создаётся впечатление, что я совсем одна, я, когда то и мечтала; слиться с природой, стать частью чего то большого волшебного, быть может даже божественного.

Только треск костра и шелест листвы. И разве, что люди, что застыли поодаль. Они жадно наблюдают за моими действиями, нарушая наше единение с духом леса.

Я делаю глубокий вдох. Одно резкое движение и ритуальный клинок из вулканического стекла рассекает нежную кожу ладони.

— Кровавая дань- последний недостающий элемент! — с некой долей зловещей гордости произношу я.

Судя каким испепеляющим взглядом одарил Варун Мирта, маг этого не знал. Конечно, не знал, иначе бы давно воспользовался!

Густые багровые капли стекают в Эликсир жизни. В нос сразу же бьет тошнотворный запах железа. Меня начинает мутить.

— Этого количества мало, — наблюдая издали констатирует маг.

Презрительная усмешка пробегает по моему лицу. От чего же не расщедрится?

— Больше крови! — зловеще хохоча, я сжимаю руку в кулак и по локтю красными змейками стекает ещё одна порция недостающего элемента. Соприкасаясь с эликсиром, она вызывает химическую реакцию, как если соединить соду и уксус. Вот теперь действительно достаточно. Варево шипит и преображается, перламутровыми разводами рисуя паутинки.

А мне резко становится плохо. Слабость наваливается тяжёлой волной. И я содрогаюсь от этого неприятного чувства. В какой то момент понимая, что не ощущаю тепла собственного тела. Мне пусто. Будто я отдала всю себя. И ведьма внутри это единственное, что осталось. Я грустно смотрю на голубую жидкость, что быстро выпаривается. Ее должно остаться совсем чуть чуть.

Нужно успеть! Маятник запущен, обратного пути нет. Пока меня не разорвало изнутри, я продолжаю. Развязной, совершенно не свойственной мне манерой я скандирую:

— Дева мать, теперь старуха

В мире все уснуло глухо

Мы взываем к силе духа

Пламя в небо вознесись

С неба молнией вернись!

Стоит последнему слову сорваться с губ, как в землю бьет серебристый шар, он светящимся ковром ложится на землю захватывая каждый, даже мелкий сорняк. После чего медленно хрустя откуда то прорастают невероятное количество светящихся одуванчиков. Они качают своими головами в такт ветру, отбрасывая неоновый свет. Вся Роща искрится, словно ёлочная игрушка, ее видно, даже с космоса.

Как красиво! Пахнет свежестью, как после дождя. Сладко. Терпко. Глубоко. Это запах бессмертия. Аромат земли.

Вот и все!

Я падаю без сил на прохладную траву. Она игриво щекочет ступни, проскальзывает между пальцами. Огненные локоны одеялом окутывают мое тело скрывая от глаз собравшихся. Я будто большой комок шерсти, что собрали с рыжей кошки. Выгляжу я так же помято и жалко.

Так оно и есть.

Первый раз в жизни Элери Ливс сдалась. Больше некуда бежать, не с кем сражаться, не к чему стремиться. Горы Шишалдина так и останутся не покорёнными, детки Адри не увиденными…

Я прикрываю дрожащие, как у совы веки, чтобы погрузиться в вечный сон. Но чуть погодя, когда размеренный стук сердца даёт телу сигнал, что я ещё жива, чьи то заботливые руки подхватываюсь меня. Это Бен. У него такие красивые глаза, как васильки в тумане. Боже как бы было прекрасно просыпаться каждое утро и видеть их. И эту ямочку на подбородке. Он несёт меня все дальше от ритуального круга и скользких глаз Мирта. Мягко опускает около Адри, чей мокрый нос тут же утыкается мне в шею. Он жалобно скулит, но тащит за собой задние лапки, а мне на глаза наворачиваться непрошеные слёзы. Он слизывает их и мордой поддевает мою пораненную руку в надежде, что я по обыкновению буду дразнить его. Но тело словно старая тряпка лежит не поддаваясь приказам мозга. Бен обеспокоено проводит ладонью по моему лицу, заводя рыжую прядь, что упала на лоб за ухо. Его холодные руки дрожат, а уверенный взгляд совсем потух:

— Все будет хорошо, поверь все будет хорошо!

— Прочь, — грубо отталкивает его маг, — нет времени на ваши милования.

У него в руке уже виднеется склянка с голубоватой жидкостью. Он подносит ее прямо к моему носу.

— И все из-за него. Платить жизнью за ведьменское варево. Разве это справедливо? Ты застрянешь в небытие, а я буду жить ещё дооооолго!

«Было ли в моей жизни что то иное, кроме одиночества?»

Стоило мне только обрести пародии на жизнь, как эта жалка капля теплоты и надежды растворилась, как мёд в горячем молоке.

— Последнее желание! — командует маг врываясь в мое сознание, — Говори! — требует он хватает меня за шею и притягивая к себе, — Моли же меня о пощаде!

— А ты познал настоящую любовь? — осиплым голосом шепчу. Язык предательски прилипает к небу, а горло будто сорок ворон лапами исцарапали. Но я делаю ещё попытку заговорить, потому что он встряхивает меня, словно тряпичную куклу чтобы я взглянула ему в глаза. И я нагло встречаюсь с ним взглядом, где к удивлению вижу как боль, обида и унижение танцуют бесноватые пляски, — Ты любил ее? — слеза медленно стекает по моей щеке. Мы оба знаем о ком я говорю.

Мага, как током бьет. Он отшатывается от меня, как от проклятой.

— Любишь? — спрашивает кто-то внутри меня, чей голос он моментально узнаёт.

Капилляры в его глазах лопаются от злости. После чего наполняются слезами,

— Ты….ты даже сейчас не каешься за предательство….. за то, что предпочла свои принципы. Разве сложно предать весь мир ради того кого любишь?

Ответа не последовало. Однако, ее обида жгла меня изнутри.

— Долгие годы я думал, что возможно совершил ошибку… возможно нужно было тебе дать шанс объясниться. Но даже столетие спустя ты предана ей, — маг показывает на книгу, что так и лежит около ритуального костра.

Он дышит урывками, словно маленький ребёнок он тонет в собственной обиде. Но так как детской наивности он давно лишился, лимиты его терпения явно на исходе. Он растеряно осматривается вокруг, будто пытаясь вспомнить где он. Такой поворот событий даже Варуна выбил из колеи. Он усилием воли пытается взять себя в руки, после чего присаживается на землю. Маг завороженно кладёт мою голову себе на колени и гладит по волосам. Взгляд его устремлён далеко вдаль, словно перед глазами пролетает сама жизнь.

— Я любил… и хотел вечность разделить с тобой. Я любил. И люблю. Жаль только лишь я умею это делать по настоящему.

— Столетия спустя ты так и не понял, что натворил, — отвечает все тот же голос.

Такое чувство, что эти двоя используют меня для переговоров.

— Только ты и я против целого мира. Ты и я, — тараторит маг, — Я настолько любил, что не дал тебе застрять в небытие. Я собственными руками убил любовь всей своей жизни и заключил в маленькое тельце красного кардинала. И вместо благодарности ты все эти годы так и презирала меня? При первой возможности бросила меня! — губа мага предательски задрожала, однако не стоит обманываться грустью, за ней всегда следует испепеляющий все на своём пути гнев.

— Тебе и в этом теле не жить! — рычит он.

Страдалец тут же сменяется на привычного всем нам убийцу, и буквально сдерживая себя из последних сил на краю безумия, спрашивает:

— Если ты хорошо попросишь, я сделаю тебе одолжение, снова помогу переродиться! Слышишь меня, Оркид?

Но ее уже во мне нет. Словно никогда и не было.

Я перевожу взгляд на Бена, весь мой вид кричит о том, что я была права и что уже не будет «все хорошо». Что даже при самом лучшем раскладе меня ждёт смерть.

Он нервничает, ритмично сжимая и разжимая ладони. Его Челюсть сцепилась в замок до такой степени, что желваки заходили на шее.

Маг проследил за моим взглядом:

— Не переживай, рыжеволосая, я своё слово держу. Со мной приятно иметь дело, — с этими словами он кидает склянку с эликсиром Бену, — Спасай мать пока не поздно.

Я слышу его судорожный выдох, как же он был напряжен все это время:

— Значит вы выполните все, — он делает акцент на последнем слове, — свои обещания, — явно имея меня ввиду.

— О непременно! Когда я обманывал? — с этими словами он вытаскивает из кармана ритуальный кленок и заносит его высоко надо мной.

Зрачки расширяются, я вздрагиваю. Все происходит так быстро. Хруст. Боль.

Нескончаемая нарастающая агония утягивает куда то вниз. Перед глазами все плывет, а фигуры словно в замедленной съемке воровато перемещаются.

Вот Бен даёт знак будущей хранительнице, та хватает книгу. Ее ещё не успел убить Мирт, так как клинок был занят моей грудью. Да, и он верно забыл о девушке, стоит с придыханием взирает, как я плююсь кровью.

— Мой самый любимый момент, когда земля сжирает змей, что породила! — маг самодовольно делится впечатлениями с потирающими от удовольствиями руками слугой. После чего грубо проворачивает вулканическое стекло внутри меня и резким движением вытаскивает из груди, вызывая болезненный шок, что свинцовой плитой окончательно наваливается на меня.

Права была та старушка с фиолетовыми волосами, Зои, лес для кого то место силы, а кого то засасывает, как трясина.