Эльф в подарок 2

Глава 12

Этьен

— Доброго вечера, господа, — продемонстрировал я магический пропуск высокому камню.

Туман начал клубиться сильнее, уплотняясь, образуя узкую белесую полосу от земли и до самого синего неба, где стена становится много светлей. Наконец, стена лопнула, словно расползлась по шву. Сколько раз прохожу сквозь нее, столько раз удивляюсь, засматриваюсь, силюсь понять, что за чудовища в ней обитают и тянут изнутри серые лапы-щупальца, которые видно даже отсюда.

— Господин Этьен Гордый, законный муж госпожи Ивалэль? — шагнул мне навстречу лунный эльф из стражей прохода.

— Он самый. Доброго дня вам.

— И вам. А в карете ваш друг? — полоснул по нашей скромной повозке магическим зрением стражник.

— Родственник, — я впервые позволил себе от души улыбнуться. Напряжение, сковывающее меня всю дорогу, наконец-то спало. Путь пройден, и нас не догнали, а скорей всего, даже и не нашли.

— Родственник? А как зовут вашего родственника, я могу узнать? И какому дому он принадлежит?

— Мой шурин, брат госпожи Ивалэль, принадлежит нашему дому. Мальчик едет домой. Он был так счастлив вернуться, что чуть переборщил со спиртным, да и устал в дороге. Спит. Вовсю спит. Пять лет я его искал, он числится погибшим, но вы можете снять слепок с ладони, все, как полагается. Вон и возница подтвердит, он служит семье моей супруги уже много лет с самого ее малолетства.

— Хм. Брат жены, сбежавший в Империю, — страж покачал головой, — ох, и влетит ему от вашей супруги! Рад за вас. Не будем его тревожить, проезжайте.

— Спасибо!

Вот уже пройден кордон. Мало кто из мужчин достоин покидать пределы Края без жен или старших сестер. Мне позволяет ездить в любом направлении и как угодно надолго и должность, и разрешение жены — куда бы она делась, не могла не разрешить — и абсолютно идеальная репутация. Единственное условие супруги — посылать ей магические маячки в случае задержки. Глупая, я бы и так ей их посылал, чтобы только не волновалась понапрасну. Последние минуты до дома сам не свой, всматриваюсь в изящные черты лица молодого эльфа, ищу печати порока, распутства, внутреннего надлома, чего-то, что может выдать события последних недель его жизни. Ищу и не нахожу. Мальчик невредим, мальчик цел, я успел, все вовремя сделал. И одежда на нем в самый раз, такая и должна быть у скромного горожанина. Прошелся взглядом еще раз и с ужасом заметил расстегнутую пуговичку на рукаве. Верх распутства для молодого мужчины по местным меркам. Потерял ты нюх, Этьен, если мог не заметить такое! Хорошо хоть на шее у него кружевное жабо, полностью скрывающее след от ошейника. Через пару часов и след этот сойдёт, все же у эльфов чудесное свойство тела — повышенная регенерация. Легонько скрипят колеса, катясь к нашему дому. Каждую кочку тут знаю, каждый бугорок. Сейчас меня встретят супруга и дочки. А я им такой сюрприз сегодня устрою. Самый лучший трофей для жены, настоящее счастье. Я смог ей вернуть того, кого все посчитали мертвым.

Вытащил заранее приготовленный плащ, растормошил Адрианэля, как смог, тот только мычит что-то несуразное, сонное. Нет, мужчины лунные эльфы, точно, не способны жить одиночками. Никто бы нормальный не рискнул пить травяную настойку в подвале. Тем более, зная, насколько я дорожу женой и насколько мне важно его собственное спасение. Хотя, может, он ее выпил, чтобы суметь вернуться, и не прищемить хвост собственной напыщенной гордости? Быть может. Не вовсе же он дурак.

Заправил белокурую прядку за острое ушко, чтоб не торчала, низко надвинул ему на лицо капюшон.

— Ну же, садись, просыпайся. Мы почти приехали.

— Умм? — родственник сладко чмокнул губами. Карета сбавила ход и остановилась перед нашим семейным логовом ровно на том же месте, что и всегда, попав колесом в неглубокую яму. Опять возчик будет просить приподнять, не сможет такая лошаденка сдёрнуть ее с места сама. Наша лохматая низкорослая, лишенная всякого обоняния Мэгги. Только она одна в целом мире и не фырчит на моих дочерей, не чует в нас волчьей крови. А то, что такая невзрачная — пусть. Зато позволяет всему моему семейству трепать себя по густой гриве мышиного цвета волос.

Осторожно приоткрыл дверцу, заметив на террасе детскую колыбель. Дед качает ее, поет сказки. Младшая опять не могла уснуть в доме. Надо поторопиться, Ивалэль одной с двумя старшими дочками сложно. Мать семейства должна отдыхать, не для того я брал ее в жены, чтобы она уставала с детьми.

Легко спрыгнул на ноги, минуя подножку, и вывалил на себя полупьяное эльфийское тело.

— Помощь нужна? — шепотом спросил возчик.

— Справлюсь. Карету оставь прямо тут, а лошадку в конюшню, заржет, не дай то Луна, дочку разбудит.

— Добро, сейчас уведу, — все так же шепотом ответил мне возчик, кивнув головой.

Адрианэля пришлось встряхнуть за плечо от души. Он, вроде, распрямил ноги и почти не пытается упасть. Идет сам, я только его обнимаю и не даю рухнуть на землю. Дед с большой укоризной покачал головой, не знает, какой трофей я сегодня добыл. Прав он, конечно, волочь в дом к детям пьяного парня нельзя никогда. Но тут ничего не поделаешь, да и дед не знает и не узнает ничего никогда о дельце, которое я провернул.

Ступенька, другая даются довольно легко, шурина почти не качает. Распахнул легонько входную дверь, та отворилась без единого скрипа, сам ее доводил до идеала под строгие напутствия деда и пару чувствительных подзатыльников, — Вырастил безрукого на свою голову! Перед соседями стыдно! Шорк-шорк всю дорогу, на той стороне улицы слышно как по порогу метет. И ведь не убедишь, что тонким слухом обладают во всей округе только он, я, да мои малышки. Остальные-то эльфы, что они, вообще, могут расслышать? Вот и сейчас Ивалэль поет тихую песню в глубине дома. Прислонил Адриана к стене, закрыл поплотнее входную дверь. Теперь, главное, не проболтаться под напором главного дознавателя Края Туманов. Врать нельзя, но недоговорить что-то можно рискнуть. И должно обязательно получиться.

— Остроухая волчица, твой волк вернулся с добычей, — «бух, бух» разнеслось по дому. А следом топот маленьких ножек.

— Ты где был? — уперла руки в бока злая жена. Я от тебя только маячки получаю. Ты еще несколько дней назад должен был вернуться. Смотри на меня! Если только что! Где. Ты. Был.

— Папа! — тянутся ко мне дочери, но пока не спешат подойти. Жена крепко их держит за ручки.

— В борделе, — ляпнул язык, подчинившись дару жены.

— И что ты там делал? — а у эльфийки тоже может вставать дыбом шерсть, как оказалось.

— Вел беседу с проститутом о жизни…

— С кем? — Ивалель наклонила голову к плечу, словно волчица в обороте.

— С молодым человеком, — фух! Ее дар больше не действует, — это было по делу.

Адриан зашуршал спиной по стене.

— А это ты кого в дом привел? — нахмурила лоб супруга, — только сейчас заметив фигуру в плаще.

— Я же говорил, что ради тебя способен на все, а ты не верила. Дочек давай сюда, он весь в дорожной пыли. А сама сдвинь с него капюшон.

За мою одежду уцепились крохотные ладошки, наконец, обнимая. Ивалэль крадется походкой гордой волчицы, даже силится понять запах, а в глазах затаилась надежда и робкий страх, что она напрасна. Еле слышны шаги мягких тапочек затяжелевшей супруги. Хоть бы не перепугалась, хоть бы не напрягла живот. Может, зря я притащил его в дом сегодня? Хотя, после родов от стресса у нее могло бы пропасть молоко. Что сделано, то сделано, переживать уже поздно.

Изящная кисть немного дрожит, ухватившись за краешек ткани. Рывок и капюшон слетел с головы беспутного эльфа.

— Адрианэль! Живой! — взвыла жена во весь голос. Бросилась обнимать, плачет, со двора ей вторит разбуженная криком малышка. Ивалэль целует щеки своего брата, поливает слезами, трясет его.

— Тише, тише. Дочек перепугаешь, — обнял я ее со спины.

— Что с ним? — дрогнул голос супруги, — Почему он такой?

— Мальчик просто выпил немного. Не сердись на него, к утру все пройдет.

— Как же ты его нашел?

— Не скажу. Это будет мой единственный секрет от тебя, ладно? Обещаешь не узнавать его у меня?

— Все, что хочешь, как ты скажешь. А ведь я тебе не верила, до последнего думала, что ты меня утешаешь, когда говоришь, что он выжил. Что же тогда произошло? Хорошо, что я тебя послушалась и не стала ничего менять в его спальне. Великая луна, какие глупости я говорю! Братик дома, живой!

Уткнулась мне в грудь своим носом. Не то ревет, не то силится поднять голову и поцеловать. Да только круглый живот мешает достать куда-то выше моей груди.

— Я малышку разбудила, слышишь, плачет. Зубик режется. Дедушка только ее убаюкал. Пойду, помогу. Адрианэль жив! И дома, — качает головой, уткнувшись в меня.

— Сейчас отнесу шурина в его постель, пусть спит, а я займусь дочерьми, ты отдохни. Дедушка укачает девочку, даже не беспокойся.

— Ты голодный?

— Как волк! — накрыл я желанные губы бархатным поцелуем.

Адрианэль качнулся и приоткрыл глаз.

— Не при нем, — мигом отстранилась жена.

— Папа? Ты откроешь запертую комнатку? — подняла на меня личико старшая из малышек, — и я смогу там все рассмотреть?

— Завтра. А сегодня будем ужинать и играть в лошадку. Прокачу обеих на своей спине вокруг дома.

— Этьен, соседи увидят!

— Накроешь нас куполом невидимости, только и всего. Два круга каждой на моей спине во второй ипостаси, я обещаю.

— Как скажешь, мой волк.

— Тише, дед идет в дом. Сама с ним объяснись, ладно? А то мне влетит за то, что малышку разбудил. И о том, что это твой брат, он тоже еще не знает.

Шерли

Ирлинг не ездит верхом, даже вовсе не умеет. Это потому, что верховая езда — мучение для животного. Зло! Лошадке будет тяжело гнуть под ним спину. Ну-ну. Лошадка хоть бы растрясла свой жирок под этим крылатым паршивцем и, уж точно, не заметила бы его веса. А вот нам было бы куда быстрее добираться, сидя верхом, чем в карете. Хоть бы ирлинг не сдох. Жует какую-то сушеную хрустящую гадость из пакета и запивает шипящей жидкостью из кувшина, сидя на крыше арендованной нами кареты. Внутрь он просто не влез — крылья застряли. Грегор честно пытался их как-то свернуть и впихнуть невольника внутрь головой вперед. Я помогала, как могла — тянула за руки с другой стороны. Ирэль орал, что мы помнем перья, и он задохнется, потому что в карете душно. Втолкнуть не вышло даже пинком. Хоть бы он в повороте никуда не свалился. Грегор не выпускает из руки кончика веревки, обмотанной вокруг ноги невольника, и с тоской смотрит то на обтянутый бархатом потолок нашей повозки, то в окно.

Прижал палец к губам, напрягся, высунул руку в окошко и с силой дернул ирлинга за кончик пера.

— АААА! — раздалось откуда-то с крыши.

— Не ври, если резко, то совсем не больно!

— Я облысею!!! АААА! Госпожа, сильно заметно?

— Меня по твоей милости вчера соседи чуть не убили! Весь сток был в твоих перьях! А Грегор возьмет всего-то десять!

— Те сами выпали, их было не жалко. А это маховые и еще не вываливаются.

— Уже только восемь, два я добыл. Шерли, я конечно, никогда не сомневался в твоей природной тупости, но зачем было так глупо терять ценный ресурс? Ты не могла положить в сток решеточку? И перья бы сохранила, и сток был бы цел.

— У меня ее нет, представляешь?

— Могла взять сито с кухни. Ради таких ингредиентов, знаешь, не жалко. А он часто моется?

— Каждый раз после того как выпадает в окно.

— Я не специально!

— А падает он…?

— За вчера около семи раз.

— Кхм. Может, не стоит разбрасываться не только ингредиентами, но и рабом? Вдруг прибьет кого-нибудь, пока падает.

— Я не специально падал! Ой, тут такие красивые цветочки кругом!

— Шерли, я помогу тебе его мыть. Все облинялые перья и пух — мои. Даже решеточку для стока куплю. Хочешь?

— Хочу. Только вчера этим занимался Адриан, — против воли я засопела.

— Да вытащим мы его, главное, пройти стену. Если пернатый нам не солгал, то прорвемся, даже не думай.

— А почему ты мне помогаешь?

— Не тебе, не обольщайся, Адриану. Лепешек эльфийских хочу, так давно их не ел.