Эльминстер в ярости

ГЛАВА 25. ЭХО В ПЛЕТЕНИИ

— Я… я не знал, что драконам так интересны людские дела, - слабо сказал Харбранд. - Разве мы для вас не просто, эм, еда?

— Заткнись, дурень, - предложил из-за спины Хокспайк.

Дракон снова хмыкнул глубоким громом, от которого задрожала пещера — и их задние зубы.

— Я начал свою жизнь не чёрным драконом, - сказал им он. - Сейчас я зову себя Алоргловенемаусом, но на самом деле я человек — волшебник, превращённый своим собственным Искусством. Некогда меня боялись в Братстве и не знали за его пределами.

— Братстве? Зентариме? - спросил Харбранд.

— Да. Я Геспердан из Зентарима. Я превратился в дракона около ста лет назад, чтобы присматривать за магом Вангердагастом, самопровозглашённым стражем Кормира. Однажды он был одновременно королевским магом, придворным волшебником и истинным правителем королевства — и когда посчитал, что настало время, он покинул свой пост и принял драконье обличье. Я подозревал его тогда и подозреваю его сейчас.

— О? - спросил Харбранд, начиная испытывать искренний интерес. Сначала он заговорил лишь затем, чтобы купить ещё несколько мгновений жизни, но…

— В самом деле, о. Несмотря на то, что в Искусстве он был слабее, он незаметно превратился в самого опасного волшебника-тирана из всех нас, его власть превзошла даже власть Мэншуна благодаря боевым магам, которыми он командовал. Я считал, что разрушение его планов — самая важная жизненная цель, которая только может быть у волшебника. Я по-прежнему так считаю.

— И что дальше?

— А дальше пришла Волшебная Чума и изменила всё. Боги посмеялись над нами.

— И как она тебя изменила? Ты заперт в теле дракона?

— Нет, но синий огонь навредил мне. Со мной случаются долгие периоды, когда я Алоргловенемаус — я имею в виду, долгие периоды, когда я вообще не помню, что был Гесперданом.

Харбранд и Хокспайк переглянулись. Им не нужно было что-то говорить, чтобы объяснить друг другу то, что партнёры только что мгновенно осознали. Если дракон — или Геспердан, или кто он там на самом деле — рассказал им об этом, это означало, что он не намерен позволить им прожить достаточно долго, чтобы передать эту информацию ещё кому-либо.

Иногда Иммерская крепость казалась тюрьмой, набитой безумными заключёнными, пытающимися заставить его присоединиться к ним.

Да, королевский лорд Лотан Дурнкаскин поистине был не в духе, признался он себе — и настроение только ухудшалось.

Даже в лучшие времена Иммерфорд был не самым спокойным городом, учитывая не уменьшающийсяяяяя список его бед, а сейчас на Дурнкаскина свалились не только Харклур, Мраксун и Феррад — ему нужно было разобраться с лордом Торнкреском.

Король Форил был достойным монархом, добрее и мудрее большинства других и намного менее жесток, но проблема с такими людьми была в том, что они восхищались решительными и находчивыми. Что означало, что время от времени они даровали титул решительным и находчивым, но не лучшим людям. Торнкреск пробыл лордом сколько, девять лет? Десять? И со своей бандой хорошо вооружённых наёмников он уже, прикрываясь тем, что якобы «верен тому, каким должен быть Кормир», вмешивается в дела по всему Иммерфорду, провоцируя жителей совершать нападения на слуг и инспекторов Короны и даже патрули пурпурных драконов.

А королевский лорд остался без боевых магов, которое могли связаться для него с Сюзейлом или Арабелем, и отчаянно нуждался в немедленной помощи. Ему требовались подкрепления, чтобы помешать подстрекательствам Торнкреска, но не только пурпурные драконы, готовые размахивать своими мечами, которые станут удобными целями для Торнкреска. Ему требовалось достаточно боевых магов, чтобы приковать всех магией к земле, и несколько царедворцев с хорошо подвешенным языком и умиротворяющим дождём монет — и они нужны были ему прямо сейчас!

Во внешнем кабинете грохнула дверь, и там раздались голоса. Повышенные голоса. Один принадлежал его телохранителю, который не позволял кому-то пройти. Другой был грубым, пыхтящим, и не принимал отказа.

Дурнкаскин положил руку на кинжал, прошептал слово, которое активировало его чары железной стражи, чтобы защитить себя от метательных ножей, арбалетных болтов и всего прочего, и подошёл к дверям. Кто на сей раз захотел поругаться с королевским лордом?

Он на волосок приоткрыл дверь, подперев сапогом, чтобы так и оставалась, и выглянул наружу. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как толстый старый мужчина, чьи морские сапоги хлопали при каждом шаге, отбрасывает телохранителя прочь от двери кабинета, затем поворачивается, чтобы успокоить измученную на вид, растрёпанную женщину. И ведёт её прямиком к двери Дурнкаскина.

Ну что ж, настало время быть решительным и находчивым. Дурнкаскин широко распахнул дверь и встал в проёме.

— Да?

— Это ты здешний лорд Форила? - прорычал старик, окинув Дурнкаскина взглядом сверху донизу, но не прекращая решительно шагать вперёд.

— Я, - Дурнкаскин не отступал. - А вы кто?

— Мирт, лорд Глубоководья. Это Реншарра Айронстейв, госпожа списков. Да, самый высокопоставленный сборщик налогов королевства. Она нуждается в самом безопасном охраняемом убежище, которое вы только можете предоставить. Прямо сейчас.

Дурнкаскин моргнул.

— Что?

Он бросил взгляд на женщину, но та едва стояла на ногах и смотрела в пол. Мирт повернул её так, чтобы она не оказалась между ними, пока он приближается — и продолжил шагать прямо вперёд.

— Ты Дурнкаскин, значит?

— Я… - они столкнулись, грудь к груди, и Мирт продолжил шагать.

Дурнкаскин раздражённо оттолкнул его.

— Назад! И убирайтесь отсюда! Я…

— Ужасно занят, спасая королевство? Легко могу в это поверить, но прямо сейчас мне нужно, чтобы ты понял, что защита этой прекрасной леди самая важная…

— Нет. Вы меня не слышали? Нет.

Дурнкаскин считал себя человеком твёрдым и по-прежнему сильным, несмотря на многочисленные часы, проведённые, сидя за столами или стоя без движения, разговаривая и слушая. Поэтому он был слегка потрясён, когда его сгребли за дублет, оторвали от пола, и оттолкнули спиной вперёд в его собственный кабинет.

Шаркающий и качающийся старик даже втащил за ними женщину, прорычав Дурнкаскину в лицо:

— После моего прибытия в это прекрасное королевство у меня создалось впечатление, что местные лорды надменны, ленивы и бесполезны. Докажи, что я ошибаюсь. Пожалуйста, докажи, что я не прав.

— Мне не нравится, когда на меня давят в собственном кабинете, - прорычал в ответ Дурнкаскин, - и это я решаю, в чём состоит…

— …полнейший сволочизм? Что ж, решай быстрее!

— Почему? Что за спешка?

— Если мне придётся закрыть тебя в твоей собственной темнице и начать опустошать твои сундуки, чтобы нанять головорезов в количестве достаточном, чтобы охранять эту прекрасную леди — главного сборщика налогов, позволь напомнить — уйдёт некоторое время на то, чтобы в окрестностях узнали, что я — новый королевский лорд. Вот что за спешка, верный Лотан.

— А если я соглашусь защищать её?

— Тогда где твои стражники? Она в опасности прямо сейчас — и нуждается в кровати и туалете, не говоря уже о лёгкой горячей трапезе и глотке хорошего вина. И если ты сумеешь воспротивиться искушению запереть её в какой-нибудь камере, то, возможно, это удержит меня от того, чтобы вместо этого снять с плеч и запереть твою голову! Спрашиваю ещё раз: где твои стражники? Такие, как тот бубнящий тупица, которого я отшвырнул по пути сюда, не смогут удержать даже мальчишку с пращей!

— Что касается этого, - сухо ответил Дурнкаскин, поднимая обе руки, чтобы попытаться вырваться из хватки волосатого кулака Мирта, - они прямо за твоей спиной.

Пурпурные драконы ворвались во внешний кабинет с мечами наголо. С ними был разгневанный телохранитель, которого Мирт выкинул из комнаты, указывающий на толстого старого нарушителя и изрыгавший поток проклятий и приказов.

Мирт, похоже, абсолютно не впечатлился.

— Они? Они похожи на толпу необученных тупиц. Где разведчики? Человек с взведённым арбалетом и сонным зельем на острие болта? Прикрывающий лучник на случай, когда первый промажет? А?

— Ага, - устало согласился Дурнкаскин. - Вольно! - пролаял он над плечом Мирта, обращаясь к драконам. - Подождите в коридоре, вы все!

Солдаты с сомнением уставились на него.

— Вы все! - с неожиданным огнём взревел Дурнкаскин. - И закройте за собой дверь!

Он присовокупил гневный взгляд и не отводил его, пока солдаты неохотно не отступили и не закрыли дверь. Он не удивился, обнаружив, что к тому времени женщина упала в его собственное кресло, а Мирт шарил по его шкафчикам в поисках вина, которое можно было бы ей дать.

— Нижний ящик, - сказал ему Дурнкаскин. - Пойло на виду — для жалующихся посетителей вроде вас.

Это заслужило ему ухмылку от Мирта. Дурнкаскин взял одно из кресел для посетителей, подтащил его к другой стороне собственного стола, уселся и сказал:

— Вы кажетесь волевым человеком, достаточно решительным, вероятно даже находчивым. Возможно, мы можем заключить сделку.

— Как один ворчливый бык с другим?

— Именно. Я с радостью предоставлю этой доброй леди сомнительное убежище Иммерской крепости, если вы, лорд Глубоководья, без промедления отправитесь для меня в Сюзейл. Чтобы раздобыть помощь, в которой я так отчаянно нуждаюсь.

Графин с лучшим вином Дурнкаскина со стуком опустился на стол между ними.

— Объясни, - предложил Мирт, наполняя бокалы.

Королевский лорд подчинился.

И поэтому спустя короткое время, задумчиво поцеловав Реншарру и забрав второй графин для утоления дорожной жажды, Мирт из Глубоководья покинул Иммерскую крепость, погладил по шее одну из свежих лошадей, которыми запрягли его украденный экипаж, и начал стремительную поездку обратно в Сюзейл.

Такими вещами занимаются решительные и находчивые люди.

Всюду были облака, но они были белыми, лёгкими, похожими на шёлковую пряжу, и не предвещали дождя или грома. «Меч облаков» скользил под ними на приспущенных парусах.

Это был не один из великих небесных кораблей Пяти Дружин, но древнее халруаанское сокровище, которое долго оставалось покрытой пылью, неподвижно парящей в небесах рухлядью, пока его не отремонтировали искатели приключений, которые теперь составляли его команду. И занимались доставкой послов, важных сообщений и договоров по всем южным королевствам — когда не останавливались ненадолго у различных высоких башен и крепостей, чтобы совершить отчаянный ночной грабёж или похищение.

Но Ваэрен Драгонскорн никогда не называл себя пиратом. «Пираты» было чересчур примитивным словом. «Небесный искатель приключений» — вот это уже более привлекательная фраза. Да, мы небесные искатели приключений на борту «Меча»…

Небесный корабль стал куда тяжелее, чем был в начале этого путешествия, благодаря сокровищам враждующих волшебников Алгобреля и Сарлартонта, заполнивших пустой трюм. Множество сундуков, заполненных монетами, драгоценными камнями и гримуарами в железных переплётах, статуэтками и многочисленными любопытными вещичками, испускавшими странное магическое сияние, и вещами, которые лучше было не трогать, пока их не выгрузят в горном убежище. К слову о нём…

Драгонскорн повернулся и кивнул рулевому, который, как и сам Драгонскорн, уже видел впереди игольно-острые вершины Ронтрильских гор. Такие вершины были не только удобными ориентирами, но и угрозой для корабля…

Позади него раздался какой-то шум. Рулевой уставился туда. Драгонскорн развернулся кругом — и тоже уставился.

Стоявшая на палубе среди его испуганной команды женщина была высокой и царственной, несмотря на босые ноги и полное или практически полное отсутствие одежды. Он не мог сказать точно, какой одежды, из-за её волос. Они были серебряными, Дикий Странник свидетель, и почти такими же длинными, как она сама — и сейчас извивались на женщине, как колония разгневанных змей, или злобных червей или… или…

— Кто ваш капитан?

Полезных ответов на её вопрос не прозвучало, что неудивительно. Команда была исключительно мужской, а распорядок «Меча» в последнее время не позволял им насладиться женским обществом, поэтому они выхватили мечи и воздух загудел от ответов, самым вежливым из которых было «Кто ты, во имя ждущих и влекущих прелестей Сьюн, такая?»

— Лучше всего меня знают как Симбул. Кто из вас капитан этого корабля?

Прежде чем она смогла получить хоть один полезный ответ, она заметила Драгонскорна и сказала:

— А! Это ты!

Она шагнула к нему. Валькур и Берван, она действительно была голой!

— Сэр, - вежливо сказала Симбул, - у меня нет вражды с вами или вашей командой, но я должна заполучить синее пламя, которое находится у вас в трюме.

— Синее пламя?

— Некоторые из зачарованных предметов, которые мерцают ярким синим огнём, который не греет и не поджигает. Они нужны мне.

— Нужны, - Драгонскорн окинул её взглядом сверху донизу. - И вы ожидаете, что я просто отдам их?

Симбул вздохнула.

— Нет, - с мрачным видом ответила она, - я ожидаю, что вы будете сопротивляться. Я предпочитаю, чтобы вы вместо этого остались в живых, но… я слишком хорошо узнала людей за все эти века, чтобы ожидать от вас готовности помочь. Но я буду благодарна — даже обрадуюсь — если вы меня удивите.

Драгонскорн улыбнулся — и затем оскалился.

— О, я вас удивлю, не сомневайтесь. Взять её! Но помните: первой она достанется мне, как вашему капитану!

Команда «Меча» радостно взревела и бросилась на одинокую женщину. Симбул грустно посмотрела на Драгонскорна и покачала головой.

Затем подняла одну пустую руку и обрушила на них огонь.

— Магия! У неё магия! - предупреждающе воскликнул один из матросов, когда из ниоткуда вспыхнуло кольцо пламени, и ближайшие к среброволосой женщине люди рухнули на палубу, как марионетки с обрезанными ниточками. Обгоревшие и дымящиеся марионетки.

— Ну конечно у неё есть магия! - рявкнул кто-то ещё. - Она возникла у вас на палубе из фаррукового воздуха, разве не так?

Затем сказавший это метнул топор, сильно и точно, прямо в голову женщине.

Симбул спокойно смотрела на летящий топор, не пытаясь пригнуться или шагнуть вбок. Когда топор оказался совсем рядом, в воздухе уже было полно летящих ножей и сабель, устремившихся к ней, как и люди, которые их швырнули. Она стояла неподвижно и позволила всему этому пронестись прямо сквозь неё — топор первым, чтобы вонзиться или отскочить от того, что находилось позади Симбул. Крики и проклятья пронзили воздух.

Затем поднялся новый ропот, на этот раз гневный — и выжившая команда «Меча» со всех сторон бросилась на женщину, готовая хватать и держать.

Симбул наконец шевельнулась, пригибаясь, уворачиваясь и шагая, как калишитская танцовщица в вихре серебряных волос, которые подсекали лодыжки, хлестали по лицам и плотно сжимались на шеях.

Железное оружие проходило сквозь неё, будто она была просто иллюзией, хотя её волосы и ноги и кулаки были достаточно тверды — она вывела одного человека из равновесия, чтобы толкнуть на вытянутый меч другого, затем беспечно подалась вперёд под свирепый удар третьего, чтобы вонзить два пальца ему в глаза. Крики и хрипы начали заглушать ругательства.

Но небесные моряки не были ни трусами, ни слабаками. Когда наконец они похоронили её под своей массой, нанося удары руками и ногами, она поднялась с палубы борющимся комком конечностей и переплетающихся серебряных волос — и испустила ещё одну вспышку магии, оглушившей и лишившей всех чувств. Люди посыпались онемевшим мёртвым мясом на палубу. Или скорее на головы товарищей — незримая магия подталкивала каждого рухнувшего туда или сюда, чтобы попасть в стоящих внизу людей.

Пару мгновений спустя палуба была усеяна стонущими или безмолвными распростёртыми мужчинами. На ногах осталась едва ли горстка. Симбул опустилась за доски палубы и направилась к Драгонскорну.

— Мне нужно только синее пламя в вашем трюме, - спокойно напомнила ему она. - А не забирать жизни или калечить вашу команду.

Потрясённый Драгонскорн выхватил из-за пояса длинную, изогнутую саблю. Он знал, что оружие магическое — вырвал её из руки умирающего телохранителя волшебника, стрелявшего с кончика сабли смертельными молниями в его команду. С тех пор Драгонскорн использовал саблю, чтобы поглощать молнии в бурях, сквозь которые шёл «Меч». Нацелив саблю на Симбул, он выстрелил в неё молнией.

Молния вонзилась в неё, затрещала в волосах, на руках и ногах, и он увидел боль на её лице. Зарычав, капитан обрушил на неё новые молнии.

Симбул продолжала идти на него, уже медленнее.

— Умри, храст тебя возьми! - крикнул он. - Умри!

Её зубы были сжаты в безмолвном рыке, боль исказила её красоту, но Симбул не останавливалась, шагая прямо в сверкающую, трескучую пасть того, что извергал клинок.

И тогда, с треском и дождём искр, молнии угасли. Оставляя улыбающуюся Симбул на расстоянии вытянутой руки от капитана.

— Спасибо за это, - произнесла она. - Я чувствую себя намного сильнее.

— Да неужели, ведьма? - крикнул он в ярости, и отшвырнул свой меч, зазвеневший по палубе у их ног. - Неужели?

Он бросился на Симбул и сомкнул обе руки у неё на шее. И сдавливал, сжимал свою хватку со всех сил, которые только смог найти, пока его лицо не покраснело, а руки не задрожали… и она осела, её глаза умоляюще распахнулись. Обречённо.

Ваэрен Драгонскорн запрокинул голову и триумфально расхохотался. Он всё ещё смеялся, когда её пальцы сомкнулись на его локтях, легко сломали их, затем скользнули к запястьям и сделали с ними то же самое.

Его хватка разомкнулась, и он застонал от боли — и она подняла его в воздух и швырнула высоко и далеко.

За борт, далеко за перила «Меча». Удаляющийся крик сопровождал его путь вниз, прочь из поля зрения.

Никто не помешал Симбул, когда она прошла по лестнице вниз, никто даже приблизиться к ней не осмелился.

Эльминстер неслась, будто грозовой ветер, бежала по коридору с развевающимися позади волосами и пылающим взглядом.

Там! Там были два боевых мага, Рун и Арклет за ними, глядели в её сторону, выкрикивали её имя.

И там, на полу перед ними, распростёршись в тёмной и растекающейся луже крови, лежал лорд-констебль Фарланд, с которым она совсем недавно делила разум.

Разум, теперь угасающий и… погибший.

Она пришла слишком поздно. В очередной раз.

— Нееееееет! - закричала Эл, хриплым мучительным воплем, который зажёг в ней новую ярость.

Почему у неё никогда не получалось спасать хороших людей?

Почему?

Так случилось, что в заполненном трюме было только два предмета синего пламени. Когда она потянулась вперёд самым лёгким из заклинаний поиска, хватало мерцания другой магии, золотого, медного и любых оттенков драгоценных камней Искусства… но только два источника синего огня. Пылающий с обоих концов жезл, похожий на миниатюрный храмовый скипетр Тиморы, и серповидный пектораль, похожий на чересчур большой и неудобный горжет.

— Мистра, - прошептала она, - какие силы у этих предметов? И чьи призраки заключены в них?

Я узнаю только тогда, когда ты пробудишь их. Я… намного меньше, чем была когда-то.

— Об этом я догадалась, - тихо сказала Симбул. - Сколько ты помнишь?

Многое… и немногое. Воспоминания переплелись с воспоминаниями, некоторые — мои собственные, некоторые принадлежат всем вам, Избранным, и другим моим верным слугам, тем кто выжили, и тем, кого… уже нет.

— Ты можешь чувствовать нас сейчас, когда мы странствуем по Королевствам, совершая дела твоим именем? Проникать в наши разумы и видеть то, что мы делаем?

Конечно. Вас немного. Мои дочери и мой самый старый любовник.

— Любовник? Эльминстер?

Эльминстер.

— Разве это не та Мистра, что была до тебя? - осмелилась спросить Симбул.

Эхо в Плетении, дочь моя, эхо в Плетении… мы видим и чувствуем столько же, как и те, кто были в Плетении до нас; это становится нашей частью, память Мистры, которая родила тебя, стала моей частью, и так я стала той Мистрой…

— Я… вижу.

Тогда ты чаще всего видишь лучше меня. Некогда я была сильна.

Симбул не смогла придумать ответ. Внезапно её охватила дрожь.