Эльминстер в ярости

ГЛАВА 5. ИЗ УБИЙСТВЕННО ХОРОШЕЙ СЕМЬИ

— Дорогой пирожочек, - как можно старательнее изображая соблазнительное мурлыканье, остроумно пророкотал Мирт, - скушай пирожочек.

Обладательница более длинных ног из двух красивых и раскрепощённых девушек, нанятых им на вечер, одарила его бесовской улыбкой и открыла рот, чтобы укусить протянутый ей Миртом пирожок с мёдом. Лорд Глубоководья услужливо сунул туда сладость.

Затем он откинулся назад. Голова немного кружилась. Аромат наполнявшего ванну подогретого вина проник ему в ноздри и ударил в голову. Звёзды и шторма, к такой жизни он мог бы и привыкнуть!

— А мне, милорд? - прошептала ему на ухо вторая спутница — Ларин, да, так её звали. Её слова сопровождались смехом, чтобы не звучать слишком серьёзно.

— И тебе, дорогая, - ответил Мирт, поворачиваясь, чтобы поцеловать её. У девушки во рту уже был медовой пирожок, и сильный толчок языка отправил сладость ему.

Лорд Глубоководья обнаружил, что ухмыляется под неизбежным дождём крошек. Ларин ловко скользнула по его груди, нежно погружая его в вино, пока оно не пропитало пирожок, и тот легко скользнул вниз по горлу.

Девица для удовольствий повыше — Арелль, да, нужно снова привыкнуть запоминать имена — потянулась мимо него, чтобы взять засахаренные и набитые орехами фрукты с пряностями, лежавшие среди медовых пирожков на плавающем в вине подносе. Она поглощала фрукты с таким развратным энтузиазмом, будто это были её любовники. Мирт засмеялся, целиком погрузившись в вино и вынырнув обратно, породив при этом взрыв веселья и вихрь скользящих по нему гладких ног и рук.

В Сюзейле ему по-настоящему нравилось.

Например, здесь он избавился от роли хорошо известной цели, которая в Городе Роскоши стала даже чересчур привычной. Сюзейл не был и в половину настолько крупным, богатым или жестоким, как его любимое Глубоководье, зато предлагал вдоволь развлечений и опасностей, а ещё — готовых удовольствий за деньги вроде тех, которыми Мирт наслаждался прямо сейчас, и… ну, Мирт очутился в самом сердце важных событий в переживающем перемены королевстве. В конце концов, он много лет не был таким живым и не получал столько удовольствия.

— Милорд, - прошептала Арелль, скользя вверх-вниз вдоль его мокрой от вина груди, - не желаете… добавки?

Она взяла пригоршню засахаренных сладостей с корицей и протянула ему.

— После того, как я расправлюсь с этими сладостями? - усмехнулся он, и её взгляд заплясал.

— Конечно же.

Не желая оставаться в стороне, Ларин прижалась ко второй его руке.

— Да, - удовлетворённо решил Мирт вслух, хотя говорил это скорее себе, чем подругам, - побуду здесь ещё немного.

Остаться здесь вместо того, чтобы отправиться в долгое выматывающее путешествие к Глубоководью в фургоне или в седле. Учитывая, что магия, похоже, стала куда менее надёжна, а доступных магов, которые могли бы телепортировать стареющего лорда Глубоководья через половину Фаэруна за любую разумную плату и со значительными шансами, что он окажется именно там, где хотел, живым и… не пострадавшим, осталось гораздо меньше.

Эльминстер прихорашивался.

Высокое, узкое зеркало, как и спальня, в которой оно находилось, не пострадало от атаки беснующегося гларага. Зеркало обладало странной, изгибающейся и неровной формой, похожей на полумесяц, а его «стекло» представляло собой лист отполированной слюды, который магией превратили в цельную сверкающую чёрную пластину, отражавшую всё, что находилось перед ней.

Прямо сейчас перед ней находился Эльминстер в своём новом теле. Он крутился туда-сюда на своих длинных, стройных ногах, выпячивая таз и принимая одну за другой впечатляющие позы.

Ощущалось это юное тело не хуже, чем выглядело внешне. Сильное, стройное, гибкое — хотя черты и лица, и фигуры были немного островаты — и привлекательное, о да, во имя Мистры и Шаресс…

Он — теперь она, хах — повернулась, следя в зеркале, как движется тело.

— О голодные богини, да, - прошептал Эльминстер, поворачиваясь снова, чтобы выпятить зад навстречу своему отражению, присовокупив к этому бесстыдно мелькнувший язык. - Я привлекаю даже самого себя. Хотя немногие мужчины отважатся приставать к такой милашке, учитывая репутацию, которой дроу, хм, наслаждаются…

Ох, заканчивай уже, козёл ты старый. Я даже в самые юные и горячие годы не была настолько ужасной! Мы же торопимся, забыл? Порталы? Целующиеся с пауками жрицы? Может быть, вернётся заскучавший глараг?

— Госпожа, - запротестовал Эл, - дай мне минуточку. Ты представляешь, как долго я мучился от боли, таскаясь в стареющем теле, которое с каждым днём подводило меня всё чаще и чаще?

Представляю, Эльминстер. Но подумай вот о чём: тебе предстоит пережить всё это старение заново, таскаясь по Королевствам ещё одну тысячу лет, а если и не тысячу — всё равно ещё долго после того, как от меня станется одна лишь память. Угасающая память…

— Госпожа, ты не будешь забыта! - моментально ответил Эл. - Я клянусь тебе в этом.

Он принял новую позу.

— Порадуйся вместе со мной! Оцени плавную линию талии, таза, бедра и лодыжки! Такого у меня никогда раньше не было!

Но не потому, что ты не пытался — если то, что я слыхала, правда, насмешливо сказала Симрустар. И ты говоришь, как мясник, который решает, куда обрушить свой тесак!

Эльминстер издал грубый звук, взмахнул одной рукой с длинными пальцами в совсем уж неприличном жесте, и с текучей грацией принял новую позу.

Ах, как хорошо было обладать телом, которое снова подчинялось его воле — без онемений, уколов боли и вечной ломоты в костях!

Эл присел, а затем подпрыгнул, потом ещё раз и ещё, серией лягушачьих прыжков по комнате — просто потому что мог. Потом он колесом выкатился через дверь в прихожую, которая, похоже, наполовину служила гардеробом, а наполовину — оружейной.

Оттуда он выскочил под звенящий аккомпанемент приятного смеха в голове. Симрустар, похоже, одобряла его гимнастику.

Теперь что-нибудь, чтобы прикрыть его столь мягкую и фигуристую шкурку…

Он не смутился бы, появись это тело в Королевствах без всяких полупрозрачных мантий — выкрашенных ужасным образом в навозные, блестящие жёлтые и лиловые цвета там, где они не были чёрными или кроваво-бордовыми — которые он видел на большинстве бездоспешных женщин-дроу в павшей цитадели, но некоторые чёрные доспехи дроу ему нравились. По большей части кожаные, а не гладкие и ребристые. И ножи, да, ножами тоже следовало обзавестись. Повсюду были зловеще-острые небольшие обсидиановые кинжалы с изогнутыми чёрными клинками, прекрасно сбалансированные для метания — а он всегда ценил хорошие метательные ножи.

Однажды, примерно двенадцать веков тому назад, он убил Верховного Чародея ножом в глаз, а потом была та небольшая дуэль в Корманторе. Не говоря уже об отрезанном у зулькиира пальце, когда он разрушил заклинание, которым так гордился тот тэянец…

Сколько ещё времени ты потратишь впустую, вспоминая о прошлых победах? Желчно поинтересовалась Симрустар в глубинах его разума. Я, к сожалению, больше не могу себе позволить пустую трату времени…

— Прости, - буркнул Эл и начал поиски. Торопливо.

Несмотря на эту спешку, потребовалось немало времени, чтобы найти доспехи на его фигуру — местный фасон облегал кожу слишком тесно, из-за чего очень важно было найти подходящий размер — но тряпок, корсетов и кинжалов в пристёгивающихся ножнах хватало. Хорошей тряпке есть множество применений, так что Эл набрал сразу несколько кусков ткани. Затем он пристегнул по всему телу кинжалы, не забыв прикрепить парочку под мелкими, аккуратными грудями, и ещё троицу — спереди под корсетом в качестве дополнительной брони.

— Тёмный эльф из хорошей семьи так бы не поступил, - пробормотал Эл, - но, боюсь, я не таков. Я всего лишь испорченный и падший человек.

Он крутанулся на месте, просто чтобы почувствовать, что может сделать это безболезненно, и засмеялся, когда к нему пришла новая мысль.

— Я смогу носить эти высокие сапоги! Наконец у меня есть подходящие для этого ноги!

Как оказалось, примерять сапоги не по размеру бывает больно, но вскоре Эл нашёл подходящие, хорошо севшие сапоги из кожи ящера с блестящим эбеновым оттенком. По крайней мере, в зеркале они смотрелись неплохо.

Симрустар фыркнула в глубинах его разума. Громко.

Теперь подходящий меч — все клинки дроу поблизости вместо длинных и прямых с большим радиусом действия были изогнутыми, но с его ловким телом он сможет прыгать к врагу и обратно, вместо того, чтобы наклоняться и подаваться вперёд, что постепенно вошло у него в привычку за многие годы, на протяжении которых стареющее тело постепенно слабело и теряло гибкость. И ему потребуется посох.

Затем — две верёвки с крюками вроде тех, что всегда носят с собой патрули дроу; их можно будет обмотать вокруг его стройной талии и устроить на самых больших бёдрах, что у него когда-либо были. Потом заплечный мешок, еда и питьё — особенно питьё — в таком количестве, чтобы мешок едва закрывался.

Поторопить. Ты хуже эльфийской девы, наряжающейся на свой первый бал!

— Сомневаюсь, подруга, - отозвался Эл, шагая по коридорам в поисках кухонь или кладовых, которые можно было бы разграбить. - Сильно сомневаюсь.

Он обнаружил и то, и другое, буквально наткнувшись на небольшую трапезную, значительную часть которой занимал овальный стол, заваленный неподвижными, безвольными дроу. Они раздавили или расплескали под собой почти всю еду, но арка в конце комнаты вела в похожие помещения, расположенные вокруг центральной кухни — кухни, смежной с кладовыми.

Огибая лежащих или ковыляющих вокруг дроу, у которых не осталось мозгов, чтобы заметить, как среди них снуёт храбрая жрица в воинских доспехах, Эл вволю набрал съестных припасов из кладовых крепости. Хорошее вино хранилось в пузатых, хрупких, абсолютно непрактичных бутылях и графинах, но солдатский паёк лежал в поясных сумах двойной толщины, и там был сыр, толстые куски вяленого мяса ящеров, и множество лепешек хлеба странников, который так ценили живущие близко к поверхности дроу.

Он взял столько, сколько смог унести, вместе с побитой железной кружкой, которую повар использовал как измерительный сосуд, и острым маленьким кухонным ножом длиной с его новоприобретённые пальцы, сложил всё в два заплечных мешка, которые держались друг на друге, как два неровных раздувшихся мочевых пузыря. Половину одного занял чей-то большой, испачканный каменной пылью старый тёмный плащ. Эльминстер покинул разрушенную цитадель, направляясь туда же, куда уполз глараг — так, чтобы слабый ветерок дул ему в лицо.

Ветер Подземья мог дуть из Королевств Наверху, из знакомых ему земель, и представлял единственный ориентир в этом бесконечном подземном лабиринте. Симрустар была права…

Разумеется.

Да, и спасибо тебе. Симрустар была права; не стоило слишком задерживаться в округе, чтобы не попасть в передрягу, когда появятся новые дроу и увидят, что случилось с их могучей цитаделью.

Нет, Эльминстер собирался как можно быстрее вернуться на поверхность, избежав при этом гибели своего нового тела или долгих задержек. Впрочем, путей наверх поблизости он припомнить не мог.

Зато мест, которых стоило избегать, он помнил великое множество. Заброшенный Ултул, с тамошними фаэримм и созерцателями, патрули великанов, которые выходили из Мэримидры. Но если держаться слишком далеко от этих угроз, он рискует угодить в распростёртые объятья охотничьих отрядов дроу, которых по мере приближения к Кормиру — и дроускому городу Сшиндилрину — будет всё больше.

Некоторые пути — если они пережили первые катаклизмы Волшебной Чумы и столетие после неё — вели вверх к пещерам Каменных земель, а некоторые — к пещерам Грозовых отрогов…

Лучшим выбором может стать маршрут через Громовые вершины, если обитающие в верхних пещерах драконы и драколичи отсутствуют, спят или чем-то заняты. Ха — если. Этим путём он выйдет на поверхность у восточной границы Кормира, где крепостей пурпурных драконов мало и встречаются они редко. У Эльминстера хватит заклинаний, чтобы избежать внимания кормирских солдат и без затруднений достичь центральных областей королевства, где он сможет приступить к исполнению поручения Мистры. Которое он помнил дословно: «Поставь мне на службу боевых магов Кормира — тем способом, который посчитаешь наиболее подходящим. Стань их главой или уговори их предводителей. Они должны с готовностью стать нашими союзниками, подмогой и шпионами для всех моих Избранных».

Правильно разыграв свои карты, Эльминстер сможет сделать это, не оповестив Мэншуна о своём возвращении сразу же. О, этот больной злодей вскоре всё узнает, и с ним рано или поздно придётся разделаться… но если получится — то лучше поздно. Он видел слишком много мужчин и женщин — и представителей эльфийского народа тоже — которые сражались с излюбленным противником, растрачивая свои жизни на поиск способов предотвратить вражеские планы и уничтожить его; но в конце концов, кроме этой борьбы они ничего в жизни не добивались.

А ты разве не совершил такую же в точности ошибку? В его сознании вызывающе прозвенел голос Симрустар. Только не говори мне, что ты слишком глуп, чтобы это заметить!

Эл вздохнул.

— Я даже слишком ясно осознаю это, госпожа. В конце концов, этот очевидный вывод столетие за столетием хлестал меня по щекам.

И значит?

— И значит, у Эльминстера из Долины Теней есть занятия поважнее, чем зацикливаться на единственной задаче или бороться с единственным врагом. Поскольку я начал мстить за свою семью, свергнув Верховных Чародеев, и в процессе приобрёл дар Искусства, я узнал, что могу быть кем-то большим, чем просто убийцей в тенях, и что Божественная Мистра желает моей службы. С тех пор у меня всегда есть занятия поважнее.

Когда мы впервые повстречались, я плыла по течению, не зная подходящей цели или награды — лишь порчу, упадок и медленное увядание моей семьи и моего города. Это стало одной из причин моего интереса — у тебя впереди было столько всего… я это чувствовала.

Эл ухмыльнулся.

— Я слишком часто и сам это чувствовал, - сказал он внутреннему голосу. - Обычно плеть заклинания, но иногда — поцелуй клинка.

Ну ладно, острослов. Итак, Громовые вершины?

— Громовые вершины, - подтвердил он. У этих путей были и другие выгодные стороны. Они скрещивались и пересекались, чтобы в конце концов выйти на поверхность дюжиной разных пещер. Всегда оставались хорошие шансы, что хотя бы одна из этих пещер не будет заблокирована, занята или охраняема.

Да, он отправится этим маршрутом, чтобы выйти к границам Кормира и там, вдалеке от Сюзейла и бдительного взора Мэншуна, или раз уж на то пошло — Вангердагаста и Глатры, попробует под чужим именем вступить в ряды боевых магов. Либо в своём новом теле, объяснив его как результат магической ошибки — или проигранной волшебной дуэли — или в другом, если сумеет каким-то образом заполучить человеческое тело.

Затем он пойдёт медленным, но надёжным путём, заводя друзей среди боевых магов, чтобы приобрести вес и уважение, расширив таким образом своё влияние.

В твоём изложении всё кажется таким простым. Надеюсь, так и будет.

— Как и я, - согласился Эльминстер, осторожно шагая по тоннелю, прекрасно осознавая все опасности, грозящие одинокому существу, странствующему в Подземье.

Странно, но у него не было никаких дурных предчувствий, а прошлая ярость испарилась. Сейчас он был весел и чувствовал себя счастливым и беспечным впервые за долгое время.

Почему?

Симрустар была тут как тут.

Он усмехнулся и обнаружил, что отвечает следующее:

— Я снова вернулся к работе на службе Мистры — ради этого я живу и в этом преуспеваю.

Довольный, он двинулся дальше, напевая себе под нос.

Несмотря на одиночество и на то, как сильно он жаждал, чтобы кто-нибудь — кто угодно — посетил его, поговорил с ним или хотя бы просто произнёс его имя, теперь, когда это произошло, Рорскрин Мрелдрейк был совсем не рад. Он был напуган.

В темницу Мрелдрейка вошёл лишь один мужчина в капюшоне, хотя через приоткрытую дверь он заметил — ему показали — клубящуюся тьму высотой с человека, предупредившую, что его гость был не один.

Это оказался один из волшебников в рясах. Он принёс с собой мешок, набитый тряпичными сумками и мелкими, хрупкими глиняными горшками — ни стекла, ничего железного, чем можно было бы колоть или резать — и опустил его со словами:

— Магические ингредиенты, что ты так спокойно просил.

Мрелдрейк покраснел, вспомнив собственные гневные вопли сквозь запертую на замок и на засов дверь. Ему не хватало всякой всячины — и выдержки тоже не хватало.

Но любому увлеченному своей работой магу не терпится её продолжить. Впервые в жизни он создавал нечто полезное и важное. Не просто хитроумную разновидность заклинания, изобретённого кем-то другим несколько веков назад. Нечто… новое. Нечто, в чём были заинтересованы его тюремщики, подтверждая подозрения Мрелдрейка о магической слежке.

Его посетитель прислонился к стене, скрестил руки на груди — руки были человеческими, мужскими, казались сильными, но не молодыми — и заявил:

— Пришло время небольшой демонстрации, Мрелдрейк. Покажи нам, чего ты добился.

Мрелдрейк обнаружил, что истекает потом.

— Это… не так уж много.

Гость вздохнул.

— Так уж случилось, что я немного знаком с процессом магических экспериментов и создания заклинаний. Я понимаю, что работа может продвигаться медленно, а достижения могут быть небольшими. Однако я заинтересован даже в небольших твоих достижениях. Впечатли меня.

— Я… да, конечно, - Мрелдрейк посмотрел в свои записи, вытер рукавом лоб, сделал глубокий вдох и выпалил:

— Что ж, вы знаете, что я пытаюсь найти способ сделать воздух твёрдым, как хорошо известная стена силы, только с острой режущей кромкой. Чтобы в конце концов получить незримый клинок, который может наносить удары издалека, но это в итоге, и…

— Слова я могу послушать где угодно, - тихо сказал человек в капюшоне. - Покажи мне.

Мрелдрейк бешено закивал, пробормотал согласие и снова зарылся в записи. Затем он указал в конец комнаты, где развесил нитки, вырванные из сукна своей мантии, привязав их к верху и низу кресла с открытой спинкой, на котором застыли капли свечного воска.

— Смотрите, - выдохнул он. - Я…

Он взметнул руки и оставил любые объяснения, произнеся вместо этого магическую формулу и одну за другой аккуратно касаясь вещей, которые принёс его тюремщик: утиные перья самки, осколок стекла, чешуйка металла от клинка, испившего крови в битве, человеческий волос, капля эльфийской крови. Он сжал в кулак пальцы, которыми трогал эти вещи, ударив воздух ребром другой ладони, как будто разрубая далёкие нити мечом.

Одна из нитей покорно разорвалась, обрубленные концы взметнулись под действием незримой силы, что разрубила их.

Мрелдрейк посмотрел на них, тяжело дыша. Он намеревался каким-то образом сделать себя — живого, целого Рорскрина Мрелдрейка — частью этой магии, чтобы тюремщики не смогли просто избавиться от него, когда он доведёт заклинание до совершенства. Но сейчас, пока он ещё не сумел этого добиться, такое намерение нужно было хранить в секрете. Иначе они в мгновение ока уничтожат его и найдут какого-нибудь другого злополучного мага, который сделает за них эту работу.

Эта мысль вернула Мрелдрейка к тому, что беспокоило его с самого начала. Он был не слишком умелым волшебником. Они должны были это заметить. Так зачем же им потребовался Рорскрин Мрелдрейк?

— Я… я не могу… магия быстро угасает по мере удаления от компонентов, и я пока не пытался увеличить дальность её действия.

Он задыхался, зная, что истекает потом. Он использовал свой волос и был связан с заклинанием лично; заподозрит ли прислонившийся к стене человек, что он намеренно пытается связать себя с магией?

Что бы ни подозревал его тюремщик, он казался удовлетворённым.

— Ты определённо не терял времени даром, Мрелдрейк. Продолжай в том же духе, и попытайся не рассыпаться от страха во время каждого визита. Мы знаем о твоих мыслях больше, чем тебе, без сомнения, хотелось бы — и любой дурак может догадаться о твоих замыслах.

Когда Мрелдрейк застыл, парализованный этими словами, человек в капюшоне шагнул к двери, добавив через плечо:

— Дай нам знать, если тебе потребуется перерыв. Мы заполним его, обсуждая с тобой сведения о боевых магах и повседневной жизни в королевском дворце Сюзейла.

— З-з-зачем? - осмелился спросить Мрелдрейк.

Человек в рясе остановился, неторопливо обернулся к своему пленнику, прежде чем небрежно пожать плечами, и негромко ответил:

— Как говорили маги более великие, чем любой из нас, всегда здорово узнавать что-то новое.