Энола Холмс и загадка розового веера

Глава десятая

Мне невыносимо хотелось закричать, и в сложившейся ситуации у меня был к тому веский повод, однако мой визг мог привлечь нежелательное внимание обитателей готического особняка.

Я чудом совладала с собой и лишь тихонько пискнула.

Кроме того — вероятно, благодаря приливу адреналина, а вовсе не торжеству разума, — я, к счастью, не отпустила веревку.

Всего через мгновение — мне казалось, что оно тянулось мучительно долго, но на деле прошло не больше того времени, за которое испуганное сердце успевает тревожно сжаться, — то есть почти сразу же, эта спасительная «соломинка» удержала меня от падения. Саквояж плотно сидел между ветвями, а я раскачивалась над канавой, обеими руками сжимая веревку.

Правда, сил у меня уже не оставалось, и я неумолимо скользила вниз.

Впрочем, даже в таком положении можно менять направление, подаваясь вперед, назад или вбок. Мне удалось приземлиться, не отпуская веревку, и со стороны наверняка казалось, будто у меня все под контролем. Не слишком сильно ударившись о землю, я упала ровно туда, куда мне было нужно: по другую сторону злосчастной канавы.

— Энола, что, позволь узнать, ты вытворяешь?! — прошептал Шерлок положительно взрывным тоном (да, уверяю вас, такое возможно) со дна канавы.

— Разве... не... очевидно? — выдохнула я. Ведь ясно же, что я перебралась через «ха-ха» и, когда переведу дыхание, направлюсь к дому.

— Очевидно лишь то, что наша мать родила амазонку, — отозвался Шерлок, и в голосе его слышались потрясение и (надеюсь, мне это не показалось) восхищение. — Почему ты не сказала, что у тебя есть веревка?! Скорее привяжи ее к чему-нибудь надежному и брось мне другой конец, чтобы я мог выбраться из этой проклятой канавы.

Меня не впечатлил его повелительный тон, призывающий к немедленному и беспрекословному подчинению. Я промолчала — опять же не благодаря торжеству разума, а лишь потому, что окончательно выдохлась.

— Энола, веревку!

— Нет уж, — сухо отозвалась я, когда дыхание у меня выровнялось. — Может, потом, когда вернусь.

— Что?! Откуда?!

— Из дома — после того как отыщу и, если повезет, вызволю из заточения бедную леди Сесилию. Ты, случайно, не знаешь, в какой комнате ее держат?

— В самой неприступной, под крышей северной башни. — Видимо, этим он надеялся отбить у меня желание немедленно помчаться на помощь несчастной левше, но когда я поднялась и отряхнула юбку, понял, что вместо этого бросил мне заманчивый вызов, который я не могла не принять. — Энола, у тебя не получится!

— Может, и не получится, — признала я, — но попробовать стоит.

— Это невозможно!

— Почему? Ты же этим и собирался заняться, пока не рухнул как дурак в канаву. Как же ты думал спасти леди Сесилию?

— Помоги мне выбраться — и, возможно, я тебе расскажу.

— Только если кое-что мне пообещаешь, — ответила я мягким, в отличие от него, тоном.

— Что?

— Поклянись честью, что не тронешь меня, не попытаешься поймать и лишить свободы.

Тишина.

Добрый знак — Шерлок Холмс не даст обещания, которого не сможет сдержать. Если уж дал слово — он от него не отступится. Есть ли шанс — хоть малейший — наладить отношения и завязать дружбу с братом? Сердце вдруг затрепетало, словно крылья бабочки, только что вылетевшей из кокона. Да, оно стучало так громко, что я будто слышала...

...свое сердцебиение?

Я вовремя поняла, что это не так.

Это были шаги в ночной тишине.

За мной, чуть в стороне.

Кто-то вышел из дома.

И стремительно к нам приближался.

Я среагировала мгновенно, но, признаю, необдуманно: бросила Шерлоку веревку и прошептала:

— Тс-с! Пока не вылезай.

Веревка, свисающая с дерева, в кромешной тьме была почти незаметна. За брата можно было не беспокоиться. А вот где, скажите на милость, найти укрытие мне? Не придумав ничего лучше, я распласталась на земле.

— ...не нравится мне это, говорю тебе, — раздался глубокий грубый голос — голос того самого здоровяка, который напугал меня, когда я изображала сборщицу мусора, и который привел сироток в дом виконтессы Инглторп. — Люцифер молчит уже час.

— Вы меня разбудили потому, что пес не лает?! — ответил ему второй, тоже мужской, но по-детски капризный голос. — Право, отец!

— Не ной, Брамуэлл. Мы же принимаем все эти меры предосторожности ради тебя.

Брамуэлл.

Сын и наследник барона Мергансера.

И сам барон, кем и являлся, очевидно, жуткий здоровяк.

Словно завороженная, я в ужасе наблюдала, как они выходят из-за буков — с увесистыми на вид тростями в качестве оружия. Брамуэлл был крупным, весь в отца, но больше напоминал не мастифа, а жабу.

Его лицо, которое я разглядела в свете газового рожка, тоже было жабьим. Неудивительно, что он не смог добыть себе невесту более достойным способом.

Отец с сыном подошли к будке, и барон тут же заревел:

— Видишь?! Его кто-то подкармливал! — Он широким жестом указал на суповую кость, которую я бросила через ограду. — Его отравили!

— Да нет, никто вашего драгоценного Люцифера не травил. Неужели не слышите, как он храпит? Пес всего лишь уснул.

Они оба стояли ко мне спиной, и я воспользовалась этим, чтобы бесшумно отползти в сторону, будто ящерица, хвостом вперед ускользающая под камень.

— И я тоже мог бы сейчас спать, — с обидой добавил Брамуэлл.

— Не будь ослом! Яд, снотворное — какая разница! Вывод один — кто-то пытается сюда пробраться!

— И что?

— Кто-то сует нос в наши дела!

— Ну и пускай. Даже если они и попадут в башню, их там ждет просто помощник конюха, переодетый в девчонку.

— Заткни рот! — прогремел барон так яростно, что внутри у меня все сжалось. Он резко развернулся к Брамуэллу, словно собираясь его ударить, но вместо этого лишь проворчал: — Об этом больше ни слова, понял? Отвечай!

— Да, отец, — послушно отозвался Брамуэлл.

— Возьмем револьверы и обыщем участок. За мной!

— Да, отец, — промямлил Брамуэлл и последовал за ним к дому.

В ту же минуту я краем глаза уловила какое-то движение: это Шерлок карабкался по веревке — ловко, как моряк. Он выбрался из канавы на противоположной стороне, рядом с оградой.

Очевидно, он — как и я — понял, что в башне леди Сесилию не найти, и принял вполне разумное решение: бежать. Отлично. Мне отчаянно хотелось последовать его примеру, но я лежала, распластавшись на земле, за стволом бука и ждала, пока Шерлок уйдет, поскольку этот хитрый лис представлял для меня не меньшую опасность, чем гневный барон и его неприятный сынок.

Шерлок встал на ноги — точнее, на одну ногу, так как вторую он держал на весу. Белый бинт, которым я его снабдила, ярко выделялся в ночи. Шерлок сильно хромал, и ему следовало скрыться как можно скорее.

Естественно, я ожидала, что он похромает к ограде. Не медля ни секунды.

Но вместо этого Шерлок, балансируя на одной ноге, огляделся и приглушенно выкрикнул:

— Энола!

Проклятье! Я стиснула кулаки от отчаяния. Ну почему он не оставит меня в покое?! Впрочем, признаюсь, сердце у меня сладко затрепетало.

— Энола, иди сюда! Я без тебя не уйду!

Было видно, что он не шутит. И почему я сразу не поняла, что мой брат поступит как истинный джентльмен — то есть совершенно неразумно?!

Бормоча себе под нос самые кошмарные ругательства, какие только приходили на ум, я поднялась, развязала узлы на юбке — понимаю, не время было приводить себя в порядок, но мне не хотелось предстать перед братом с голыми коленками — и, обуреваемая самыми различными эмоциями, побежала к канаве. Мятая юбка твидового костюма упала на голени и лодыжки.

Я смотрела на Шерлока, вглядываясь в каждый миллиметр его лица. Он же на меня едва взглянул — только бросил мне веревку и прошептал:

— Энола, быстрее!

Я схватилась за нее и на мгновение замерла, ожидая от брата какого-нибудь жеста, знака... ведь он так и не дал мне обещания. И, похоже, не собирался его давать. Однако на его словно высеченном из мрамора лице читался призыв довериться ему — пусть ненадолго, лишь на один час одной ночи.

— Чтоб тебе пусто было, Шерлок Холмс! — проворчала я, принимая его вызов. Я схватилась за веревку, свисающую с ветвей бука, с легкостью перемахнула через канаву и приземлилась возле брата.