Эпопея любви

XLII. Между небом и землей

Итак, отец с сыном оказались в каком-то проулке. Куда он мог их вывести, они не знали. Однако та толпа, что любовалась на площади злодеяниями Ортеса, а потом пятилась, напуганная грозным хлыстом шевалье, неожиданно осмелела, увидев, что два человека убегают в проулок. Самые храбрые двинулись вслед за Пардальянами. Шевалье бежал впереди, в двух шагах за ним — Пардальян-старший с кинжалом в одной руке и со шпагой в другой. Рядом несся радостный Пипо…

Почувствовав, что преследователи их нагоняют, оба Пардальяна повернулись к толпе лицом. И опять, который раз за этот день, два человека встали против воющей толпы. Проулок был неширок, и атакующие наступали узким фронтом. Но напор их все время возрастал.

Отец с сыном бились, подобно рыцарям из легенд. Они отступали, но хлыст шевалье свистел в воздухе, наносил удар за ударом, оставляя кровавые отметины на лицах. Кинжал и шпага старого солдата, как тигриные когти, терзали преследователей. Пипо пятился назад с грозным рыком; глаза ею горели, словно угли. Те, кто осмеливался сунуться слишком близко, тут же отскакивали назад; Пипо безжалостно кусал их за ноги…

Пардальяны отступали… Но куда? Неизвестно… Вдруг за их спинами, шагах в двадцати, раздался мощный взрыв. За ним последовал грохот: видимо, рухнул дом. Пардальян-старший бросил быстрый взгляд назад. Он увидел, что проулок выходил на широкую улицу. А там тоже ревела толпа. Старый солдат сразу не понял, в чем дело. Видимо, штурмом пытались взять какой-то дом. Как раз сейчас нападавшим удалось взорвать одно из примыкавших к дому строений…

Перед Пардальянами неистовствовала взвинченная ненавистью толпа, и они были вынуждены, отбиваясь, отступать. А позади еще одна орда фанатиков осаждала дом, и отец с сыном неминуемо должны были с ней столкнуться. Пардальяны оказались зажаты в тисках…

Случилось неизбежное: обе толпы слились. Отца и сына отбросило к отрядам, штурмовавшим дом. Они ничего не могли толком разглядеть: улица, на которую их вышвырнул наступавший людской прибой, была затянута дымом; пыль стояла столбом; выстрелы из аркебуз сливались с воплями нападавших.

Образовалась чудовищная свалка; кони давили людей, все смешалось. Пардальянов бросало то в одну, то в другую сторону, втягивало в водоворот, перед глазами их мелькали чьи-то искаженные лица, сверкали клинки, раздавались проклятья.

В какой-то момент их прижало к стене и они увидели в двух шагах широкую лестницу: ступени ее были разбиты, перила сломаны, и сама лестница, казалось, вот-вот рухнет. Они ринулись вверх и поднимались, поднимались, поднимались, не зная, куда их выведет эта чудом держащаяся лестница. Никто за ними не бросился: уж очень страшно выглядели поднимавшиеся среди развалин лестничные пролеты, окутанные густым дымом.

Отец с сыном прошли лестницу до конца и оказались на узкой площадке, где раньше, видимо, была дверь. Но теперь, после взрыва, лестница вела в никуда. Последний марш упирался в высокую глухую стену. Одним прыжком Пардальяны взлетели на гребень стены. Едва они взобрались наверх, как за их спинами раздался оглушительный грохот, поднялось густое облако пыли и известки: лестница все-таки рухнула.

Вцепившись в гребень высокой стены, Пардальяны оказались между небом и землей. Вверху плыли клубы дыма и гремел шквал колоколов, а внизу разворачивалась трагедия смерти и страданий… Шевалье наклонился и посмотрел вниз, но не в ту сторону, с которой только что обрушилась лестница, а в противоположную. Он всматривался в пелену колеблющегося дыма, пытаясь что-нибудь разглядеть в кипевшей у подножия стены толчее. И тут душа его содрогнулась… Сердце шевалье учащенно забилось, губы задрожали, а в глазах вспыхнул блеск отчаяния…

Что же он увидел?..

Он увидел двор того самого дома, что осаждали с улицы. Обломки взорванного здания устилали двор, среди них валялись трупы. Центральная дверь дома была распахнута, и к ней прорывалась банда вооруженных людей. А на ступенях лестницы, что вела к двери, отбивались, со шпагой в руке, трое мужчин…

Нападавших возглавлял человек, движимый неистовой яростью… А среди оборонявшихся выделялся высокий мужчина. Его уже оставляли последние силы, когда он в отчаянии посмотрел вверх, взывая к милости Божьей…

Шевалье узнал и того, что вел нападавших, и того, что отчаянно защищался. Атаковал Анри де Данвиль, а оборонялся Франсуа де Монморанси! Два брата встретились лицом к лицу! Жан узнал и дом, подвергшийся нападению, — дворец Монморанси!

— Проклятье! — взревел шевалье де Пардальян.