Эскорт для предателя

Глава 13

Тегеран

Махмуд Азади нервно поежился на заднем сиденье «пайкана». Такси везло его в северном направлении по оживленным улицам Тегерана. Машины проносились по широкой и открытой автомагистрали Курдистан, будто перенесенной сюда из Лос-Анджелеса, города, на который Тегеран втайне желал походить. Когда они подъехали к проспекту Вали-Аср, скорость упала до черепашьей. Водитель спросил, какую музыку включить, персидскую или турецкую, но Азади ответил, что ему все равно. Такси остановилось, чтобы взять еще одного пассажира, женщину. Азади перебрался вперед, чтобы не сидеть рядом с ней. Это неприлично.

Его мысли были далеко отсюда. Он не хотел встречаться с британцем в Тегеране. Они так не договаривались. Обычно встречу организовывали заранее, в Катаре или Дубае. С ним должны были связываться через этот загадочный прибор, который много месяцев назад оставили для него в кустах в парке Лавизан. Видимо, случилось что-то плохое. Когда вчера Азади получил сообщение, в котором ему приказывалось приехать на квартиру, у него от страха скрутило живот. Но он боялся дать себе опорожнить желудок, как будто это явится очевидным знаком его тайной работы.

Сентябрьский смог ядовитым облаком опустился на город. Сквозь него Азади не мог разглядеть даже хребет Эльбурс в паре миль отсюда. Он родился в конце веселенькой эпохи правления шаха и вырос неподалеку. Азади повезло, что отец его был человеком религиозным и с хорошими друзьями с Базара. Иначе их семья потеряла бы все и он бы сидел за рулем такси, а не в кресле пассажира.

Они потихоньку продвигались к Вали-Аср. С боковых проездов выезжали все новые машины, игнорируя тех, кто двигался по главной дороге. Иногда дистанция составляла считаные дюймы. Люди были готовы погибнуть, чтобы выйти на один корпус вперед. В Нидерландах, где учился Азади, в Утрехтском университете, такого не было. «Воссияй над нами, солнце правосудия». Таков был девиз университета. Там были правила. Люди умели ждать в очереди, останавливались на сигнал светофора. Человек не подвергал риску свою жизнь и достоинство всякий раз, выходя на перекресток.

Азади вышел из машины на углу Вали-Аср и бульвара Сатари. Водитель сказал, что за такую короткую поездку он не возьмет денег. Конечно, он не это имел в виду. Азади дал ему пять туманов. Слишком много, но он нервничал. Квартира находилась в двух кварталах севернее, на улице Фурузан. Он пошел медленно, посматривая в витрины магазинов, так, как сказал ему англичанин. Позади него неторопливо шагал мужчина в солнцезащитных очках. С чего бы это? У него снова началась тошнота, как вчера вечером. Человек в темных очках продолжил идти за ним, но вдруг остановился на углу улицы Фурузан и принялся читать газету. Никто так не делает. Азади запаниковал. Ему хотелось бежать, желательно до самой Голландии. Эти иностранцы — шайтаны, и его сделали таким же.

Он махнул рукой такси, проезжающему по Вали-Аср. Из окна машины несся жизнерадостный голос и музыка американской кантри-группы. Голос он узнал. Шерил Кроу, у него есть пиратский компакт-диск с ее записями. Молодой водитель спросил Азади, не возражает ли он против музыки. Азади не ответил, и шофер не стал выключать ее. Он либо очень храбрый, либо безрассудный. Но в любом случае, Азади успокоился. Зачем так бояться? Возможно, ему лишь показалось, что за ним следят.

Он сказал водителю, что ему нужно на улицу Насери, к нигерийскому посольству. Они проползли пару кварталов на север, едва не касаясь соседних автомобилей, свернули вправо и медленно въехали в переулок. Азади поглядел на крыши зданий. На большинстве виднелись тарелки спутникового телевидения, нелегально принимающие вещание из Лос-Анджелеса, Торонто и Дубая. Официально это запрещалось, но эти законы почти никогда не соблюдались. Когда власти решали провести облаву, в газете появлялась небольшая статейка, и антенны убирали так, чтобы их не было видно с улицы. Возможно, несколько полицейские и конфискуют, чтобы тут же продать их на черном рынке. А спустя пару недель все вернется на круги своя. Ни власти, ни граждане не потеряют лицо. Ритуал соблюден.

Теперь Азади позволил себе расслабиться. Такси пересекло бульвар Африка, и они подъехали к нигерийскому посольству. Азади хорошо знал это место, поскольку работал здесь переводчиком до того, как поехал учиться в Голландию. Конечно же, он писал доклады в Министерство разведки, хотя у нигерийцев секретов не было. Впрочем, и этого оказалось достаточно, чтобы ему разрешили выезжать за границу. Дав водителю пару туманов, Азади медленно двинулся назад, к улице Фурузан, приближаясь к конспиративной квартире с другой стороны. Теперь он уже не так боялся. Их здесь нет. Они ничего не знают о нем. Британцы могущественны. Они хитры и подлы, это знает каждый иранец, но и умны. Как может оказаться в опасности тот, кто отдал себя во власть Младшего Шайтана?

Азади вошел в современный многоквартирный дом, стоящий по соседству со стройкой. В этой части города все перестраивали. Живущие за границей иранцы присылали деньги на покупку квартир родителям и братьям или просто ради вложения средств. Наверняка англичане воспользовались сходной схемой для покупки квартиры. Нашли в Женеве или Франкфурте иранского бизнесмена и попросили его заполнить нужные бумаги. Потом перевели деньги на счет в Дубае. Вот вам еще одна «горящая» квартира, купленная почти что легально, в качестве капиталовложения. Эмигранты надеялись, что власть мулл не продлится долго, поэтому занимались спекуляциями на рынке недвижимости. Эти богатые эмигранты не слишком интересовались политикой. Вот в чем проблема. Они никогда не вырвут власть из рук бывших уличных беспризорников из Южного Тегерана, которые теперь стали командирами басиджи и пасдаран. Хорошие люди всегда слишком мягки для подобного.

Азади позвонил в квартиру на третьем этаже.

Раздался щелчок замка, и дверь открыл англичанин. Он называл себя Саймоном Хьюзом, но Азади был уверен, что это не настоящее имя. С чего бы им об этом беспокоиться? Назовись он хоть Джоном Булем, это будет ничуть не хуже. Рыжеволосый, с брюшком и в толстых очках. Должно быть, для маскировки. Шпионы всегда так делают. Меняют костюмы и внешность, как в голливудском фильме. Саймон Хьюз не сказал ни слова, пока они не вошли в гостиную и он не включил радио. Начал с того, что повторил план их следующей встречи, которая должна произойти в Дубае через три месяца. Зачем же им нынешняя? Что-то здесь не так.

— Мы кое-кого ищем, — сказал англичанин.

Он говорил очень веско, хотя был достаточно молод. Лет тридцать с небольшим, ровесник Азади, если не моложе. Чисто говорит на фарси. У британцев с этим всегда хорошо. Все они шпионы, выпускники востоковедческих школ Оксфорда и Лондона. Не в этом ли их главный секрет?

— Кого вы ищете? — спросил Азади. — Можете назвать имя?

— Нет, — ответил Саймон Хьюз. — Но тот, кем мы интересуемся, вероятно, будет разыскивать вас. Это и будет способом, за счет которого вы узнаете его. Или ее.

Азади это озадачило и обеспокоило.

— Скажите, зачем ему это? Он знает, кто я?

Его голос задрожал.

— Нет, абсолютно нет. Но он должен проявить интерес к исследованиям в той области, которой вы занимаетесь. Он будет искать информацию по ядерной физике, точнее — физике рентгеновских лучей. За счет этого вы сможете найти его. Возможно, он или она работает в Тегеранском центре ядерных исследований. Скорее всего — ученый, как и вы. Если вы узнаете о запросе по вашей научной специальности, то необходимо, чтобы вы записали имя интересующегося и сообщили его мне, чем быстрее, тем лучше. А потом просто забудьте об этом.

Азади кивнул. Теперь он испугался по-настоящему. Если тот человек работает в ТЦЯИ, то с тем же успехом можно засунуть голову в пасть льву. Эта организация была окутана завесой строжайшей тайны.

Англичанин задал еще несколько вопросов. Не посещал ли лабораторию в Тегеранском университете, где работает Азади, кто-нибудь из иностранных ученых? Не было ли новых поступлений материалов и оборудования с Запада? Не делалось ли новых заказов на научные приборы? Его постоянно спрашивали об этом. Судя по вопросам, можно подумать, что англичане продают лабораторное оборудование. «У Британии везде есть свой интерес», — любили говорить в Иране. Поэтому их и боялись, и втайне симпатизировали. Они прекрасные кукловоды, дергают за ниточки. Что остается кукле, кроме любви к тому, кто управляет ею?

Англичанин в последний раз повторил протокол установления связи. Затем попрощался, и Азади вышел за дверь, в спасительный хаос городских улиц.

Миновала неделя. Начались дожди, смывшие с Тегерана покрывало смога. Азади попытался сосредоточиться на своей работе в лаборатории, но все равно нервничал. В тот день, когда дождь прекратился, он ушел со службы рано и отправился в Дербенд, чтобы прогуляться по холмам в северной части города. Он взял с собой копию официального письма, полученного им по Интернету. Азади не хотел просматривать его в лаборатории, там, где текст могли увидеть другие или просто заметить выражение его лица после прочтения письма.

Путь в Дербенд был долог, вверх по улицам мимо старого дворца шаха. Азади вышел из такси почти на самом верху, дальше вели только пешеходные дорожки. Он шагал почти час, прежде чем ушел от снующих туда-сюда торговцев с тележками и толп туристов и наконец почувствовал себя свободным от городской сутолоки. Здесь даже женщины позволяли себе носить платки приспущенными, так, что были видны их роскошные волосы. Самые молодые и безрассудные находили укромное местечко и снимали бюстгальтеры, так, чтобы их парни могли погладить им грудь сквозь ткань накидок. Яблоко свободы, суть женской нежности, достойная прикосновений и поцелуев. И Азади ходил сюда со своими подружками, теми, кто не боялся приключений. Здесь он тоже становился шпионом, но на тропе любви, рисковал всем ради телесного контакта. Было ли это возбуждение сходным с тем, которое он испытывал, приходя на свои тайные встречи с Саймоном Хьюзом? Явилось ли это мотивом его действий? Наверное, можно вести тайную жизнь и более безопасными способами.

Взобравшись по очередной крутой тропинке, Азади убедился, что вокруг никого нет. Обернувшись, посмотрел вниз, на склоны холмов. Дом за домом, на целые мили. За каждой дверью свои мечты и тайны, прикрываемые ложью. Мог ли он стать другим? Ложь является топливом, питающим моторы этого города. У всякого здесь есть что скрывать. Он окружен миллионами лжецов. В этом его защита. С чего бы обращать внимание именно на него, если у каждого есть свой секрет?

Азади вынул распечатку письма, полученного по электронной почте, аккуратно развернул лист бумаги и дважды прочел текст. Это был запрос на научную информацию, пришедший в его отдел, насчет последних публикаций по физике рентгеновских лучей. Отправитель — ученый, доктор наук Карим Молави, из фирмы «Тохид электрик». «Похоже, я слышал об этой компании. Она принадлежит Корпусу, — подумал Азади. — Так ли это? И кто этот Карим Молави?» У него снова начало скручивать желудок.

Но он знал, что делать, — страх помог ему. У него был с собой прибор связи, который англичанин передал ему на первой встрече. Азади набрал текст: имя, адрес электронной почты, должность в «Тохид электрик» — и нажал кнопку. Сообщение ушло и исчезло из памяти прибора так, будто его никогда и не было. Порвав на куски распечатку, Азади хотел выбросить ее, но остановился. Нет, клочки бумаги могут найти. Надо отнести ее домой и сжечь, а потом спустить пепел в унитаз. Вот бы ему сбежать так же. Смыться в Нидерланды или Лондон. Да хотя бы в Доху.

А теперь надо прекращать это дело. Если Азади кого-то ищет, то кто-то может искать и его самого. Он пропустит следующую встречу с британцами в Катаре и перестанет отвечать на их послания. И больше никогда не будет встречаться с ними на территории Ирана. Исчезнет, скроется в своей лаборатории в Тегеранском университете. Будет ходить на пятничную молитву и кланяться так, что набьет на лбу шишку.

Азади начал спускаться по тропинке, тяжело переставляя ноги. Одно дело — подниматься сюда, в Дербенд, возвышаясь над городом лжи, и совсем другое — спускаться в его утробу.

Вечером Азади попытался успокоиться, принявшись читать одну из любимых книг — роман иранского автора «Дядюшка Наполеон»,[13] написанный в середине семидесятых, когда сам Азади только появился на свет. В нем рассказывалось о раздражительном старике, который считал, что англичане контролируют в Иране буквально все. Главный герой, Дядюшка Наполеон, взял себе такое прозвище именно потому, что ненависть французского императора к Британии была особенно близка ему по духу. Единственным гражданином Великобритании, которого Дядюшка встретил за весь роман, была властная жена индийского бизнесмена. Ну и что. Как и большинство иранцев в те годы, Дядюшка считал, что англичане и их шпионы повсюду. Когда создавалась книга, Америку еще не называли Великим Шайтаном. Они, конечно же, нечестивцы, но не настолько. Асадолла, друг Дядюшки, все время убеждал своих приятелей, как важно «ездить в Сан-Франциско». Это был эвфемизм для обозначения занятий сексом. «Не можешь съездить в Сан-Франциско, так хоть в Лос-Анджелес попробуй», — говорил Асадолла.

Дядюшка Наполеон был безумцем. А может, и нет. Он просто говорил то, о чем все думали, но боялись сказать вслух. «Британцы — нечестивцы, причина всех бед, их агенты вездесущи». В это верил каждый иранец. В семидесятых по книге поставили телесериал, и он был очень популярен. Потом аятоллы попытались запретить его, поскольку там были насмешки над муллами и шпиономанией, пусть и по отношению к англичанам, но так и не смогли сделать этого. Попробуй прикажи не смеяться целому народу.

Азади любил перечитывать «Дядюшку Наполеона» и потому, что это служило хорошим прикрытием — показывало, что он презирает британцев и их агентов, как и любой другой иранец. Он носил книгу с собой в лабораторию, иногда читал ее в обеденный перерыв, не стесняясь смеяться над особенно веселыми эпизодами. Но суть была не в этом. Хотя роман и был юмористическим, почти что фарсом, но он укреплял Азади в его мнении о том, что судьбой Ирана руководят из-за границы, а его тайная помощь этим могущественным правителям — единственно правильное решение. Этой ночью он заснул быстро. Открытая книга лежала на кровати рядом с ним.