Эскорт для предателя

Глава 21

Большой Лондон

Воскресным утром Эдриан Уинклер встречал Паппаса в аэропорту Хитроу. Гарри предварительно отправил ему письмо на тарабарском языке со своего личного электронного почтового ящика. «Это будет последней каплей». И цифры, время его прилета в Лондон. На этот раз Гарри впервые за долгое время крепко спал в течение всего перелета. В зале прилета на третьем терминале его встретил Эдриан, держащий в руках табличку «Мистер Феллоуз». Увидев ее, Гарри сначала рассмеялся, но потом понял, что это не шутка. Теперь это его оперативный псевдоним. Он стал агентом Эдриана.

Их поджидала машина, «ровер» последней модели, но не слишком роскошный. Эдриан тоже оделся просто, в джинсы и старый свитер. Движение по трассе М-4 в сторону Лондона в это воскресное утро было не слишком интенсивным. Эдриан спросил, не хочет ли Гарри поспать с дороги, но тот отказался, объяснив, что ему надо вернуться в Вашингтон в течение сорока восьми часов и дорога́ каждая минута. Они остановились у небольшого отеля в западной части Лондона, неподалеку от путепровода Хаммерсмит. Эдриан подождал в машине, пока Гарри не зарегистрировался и не переоделся в номере в джинсы и черную кожаную куртку. Они стали похожи на двух бизнесменов, отправившихся по делу, не то что совершенно незаконному, но и не слишком респектабельному.

Урча мотором, «ровер» въехал в Нисден, пригород Лондона, у самой Северной окружной. Трудно было найти более безликий район во всем Большом Лондоне. Дома, частные и муниципальные, построили здесь для рабочих много лет назад, теперь эти кварталы населяли исключительно иммигранты, в основном пакистанцы и индусы. Они проехали через рынок и очутились в Доллис-Хилл, районе, застроенном частными домами. Эдриан остановил машину у ворот гаража, выходящих на улицу. Они были открыты, внутри какой-то пакистанец возился с мотоциклом — мощной, ярко раскрашенной машиной с хромированными глушителями. Из стоящей рядом магнитолы доносились звуки бхангры, современного североиндийского стиля.

Припарковавшись, Эдриан вышел наружу.

— Эй, приятель, — позвал он.

Пакистанец вышел из полутьмы гаража и помахал рукой. Потом приглушил музыку, но ее экзотический ритм все равно был слышен на улице. Кожа мужчины была темно-коричневой, цвета табачного листа. Комбинезон скрадывал фигуру, но по манере движения было нетрудно догадаться, что это человек сильный и мускулистый. Мешковатая одежда не могла скрыть мощную шею и широкие плечи.

Эдриан протянул руку, и они обменялись рукопожатием, затем стукнулись кулаками.

— Что такое, друг мой? — спросил пакистанец.

— Хаким, хочу познакомить тебя с моим товарищем, — ответил Эдриан. — Его зовут Билл Феллоуз. Он работает вместе со мной в том небольшом дельце, о котором мы с тобой говорили.

— Брат мой, — сказал пакистанец, уважительно кланяясь.

Паппас оглядел невысокого, но крепкого телосложения мужчину. Гарри был выше его почти на голову, но сомневался, что победил бы его, доведись им драться.

— Как твоя тачка? — спросил Эдриан.

— Просто класс, приятель, — ответил Хаким. — Позавчера разогнался до ста сорока миль.

— Надеюсь, не на трассе.

— Нет. Поехал в Креденхилл. Показал мальчикам из Херефорда, как надо ездить.

— Хаким привык гонять на мотоциклах, — сказал Эдриан. — Он вообще много к чему привычен. Хорошее прикрытие? — добавил он, ткнув Хакима кулаком в мощный бицепс, и тот тут же ушел в боксерскую стойку и начал раскачиваться из стороны в сторону.

— Боксом занимался? — спросил Гарри.

— До сих пор занимаюсь, — ответил Хаким. — Любительским, приятель. Не профессиональным.

И рассмеялся. Пакистанец явно был профессионалом. Профессиональным убийцей. Уинклер взял его за предплечье и подтянул к себе.

— Значит, так, парень. Завтра встречаемся, мы, мистер Феллоуз и остальная команда. В том же месте, где в последний раз, в Брикстоне. Не забыл?

— Как можно? Извини, что того пришлось уложить.

— Мы не виноваты, — сказал Эдриан. — Просто не повезло.

Хаким подмигнул британскому разведчику.

— Значит, все круто? — спросил Уинклер.

— Круче всех, сэр. Но вы еще не видели моего мотошоу. Хотите поглядеть, как ваш парень жжет резину?

— Еще бы, приятель. Только не забудь потом все убрать.

Хаким вернулся в гараж, выкатил огромный мотоцикл наружу и завел его. Гарри чуть не подпрыгнул от оглушительного рева мотора. Пакистанец надел шлем с красным полумесяцем и надписью «Воины Аллаха» и запрыгнул в седло.

— Удиви меня, — сказал Эдриан.

Пакистанец улыбнулся. Выехав на середину дороги, он дождался, пока проедет встречная машина, и рванул с места. Сто километров в час за первые пару-тройку секунд, еще через столько же — уже сто шестьдесят. Должно быть, соседи сейчас выглядывают из окон и думают: «Что за бешеный псих этот Хаким».

Развернувшись в конце дороги, у выезда на трассу А-406, пакистанец медленно подъехал обратно к гаражу, где стояли Эдриан и Гарри.

— Не бери меня на слабо, приятель. Ты же знаешь, что я всегда сделаю это. Я же опасный парень, — сказал Хаким.

— Да. Помню, — ответил Эдриан. — Увидимся завтра, в Брикстоне.

Следующим пунктом их маршрута стал Баркинг, на окраине Ист-Энда, к северу от очистных сооружений. Еще один мрачный рабочий район. Друзья подъехали к спортивным площадкам у Лонгбриджа. Там их ждал еще один мускулистый молодой мужчина, по внешности — араб, со светло-коричневой, как бумажный пакет, кожей. В честь воскресенья этот джентльмен тоже решил позаниматься спортом в компании друзей. Лежа на старой скамейке, обивка которой протерлась до дерева, он выжимал штангу. Когда приехали Эдриан и Гарри, он, извинившись перед приятелями, подошел к гостям. Юноши подались назад, увидев чужаков. Черные и коричневые лица, полускрытые капюшонами. Судя по всему, они просто молились на араба, он был, что называется, местным героем.

— Приветствую, Марван, — сказал Эдриан, и они пожали друг другу руки точно так же, как совсем недавно с пакистанцем. — Познакомься, Билл Феллоуз, мой друг и товарищ по работе.

— Аллах ятик аль аффи, — ответил араб.

Эти слова были хорошо знакомы Гарри. «Да наградит тебя Бог добрым здоровьем». Его рукопожатие было крепким, как клещи.

— Сколько сейчас выжимаешь? — спросил Уинклер.

— Три согни фунтов, — ответил Марван. — Под настроение и триста пятьдесят.

— Тогда хватит разгоняться. Ты и так… слишком заметен. Там, куда ты отправишься, тебе надо будет выглядеть как гастарбайтер.

— Усек, — ответил Марван. — У меня есть подходящий балахон. Тогда меня никто не вычислит. Без вариантов.

Эдриан снова принялся объяснять ситуацию. Группа встречается завтра утром в Брикстоне. Затем они расходятся, улаживают все дела, не относящиеся к операции, и ждут команды. Марван широко улыбнулся. Он пока не знал, чем придется заниматься и куда он отправится, но это не важно. Главное — быть в деле.

— Он йеменец, — сказал Эдриан, когда друзья сели в машину. — Но может сымитировать практически любой диалект арабского. Иракский, ливанский, даже марокканский, хотя и с трудом. Потрясающе одарен в плане языков и весьма силен физически. Такого хорошо иметь рядом в трудную минуту. Он один из лучших, скажу я тебе.

— Лучших — кого? — спросил Паппас.

— Узнаешь. Всему свое время.

Конечно, Уинклер наслаждался устроенным им шоу. Он показал Гарри, каким в наши дни стало оперативное подразделение британской разведки. Это вам не Джеймс Бонд в смокинге, попивающий мартини, или какой-нибудь другой разодетый олух, который катается на «астон-мартине» и говорит: «Извини, приятель», прежде чем застрелить противника из именного пистолета. Обычные правоверные арабы и пакистанцы, но готовые разорвать в клочки кого угодно ради ее величества королевы и Британии. Стреляющие во врагов, не вынимая из ушей наушников, в которых играет Боб Марли. Времена Си, Кью, мисс Манипенни и прочей выжившей из ума компании эпохи падения Империи закончились. Знаменем «Инкремента» были «Sex Pistols», Принц Насим Хамед[21] и Ханиф Курейши,[22] вместе взятые. Это была новая Британия, жаждущая мести.

Гарри на его «блэкберри» пришло сообщение с пометкой «срочно» от Марсии Хилл, заместителя, оставшейся в Вашингтоне. Она просила перезвонить сразу же, как появится возможность. Но Гарри решил проигнорировать ее. Не нужно никаких компьютерных записей насчет того, где он оказался в эти выходные. Что бы там ни было, оно подождет.

Ближе к вечеру воскресенья они прибыли еще в одно место. Третий член команды Эдриана ждал их в самом центре Лондона, на одной из тропинок, идущих по периметру Гайд-парка. Эдриан припарковал «ровер» со стороны Найтсбриджа, у казарм Королевской гвардии. Друзья вошли в парк через Ратлендские ворота. Солнце стояло высоко, и его лучи играли на чернильных водах Серпентина. Гарри и Эдриан остановились у широкой тропы, предназначенной для поездок верхом. Паппас огляделся. Здесь никого не было, кроме симпатичной женщины, сидящей верхом на поджаром гнедом жеребце. Она была больше похожа на богатую любительницу верховой езды, живущую в роскошной квартире где-нибудь на Слоун-сквер. Гарри снова посмотрел в другую сторону, ожидая увидеть там последнего члена команды Эдриана.

— Джеки, будь любезна, слезь со своей лошадки и поздоровайся, — обратился Эдриан к женщине на гнедом коне.

Та спешилась и сняла черное кепи. На плечи ей волной упали роскошные светлые волосы. В облегающих бриджах для верховой езды, высоких кожаных ботинках, с хлыстом в одной руке и поводьями в другой Джеки выглядела не просто симпатичной, а ошеломляюще красивой. Заткнув хлыст за пояс, она протянула руку Гарри.

— Уильям Феллоуз, — представился Паппас.

Лошадь попятилась, когда он двинулся в сторону наездницы, но женщина резко дернула поводья.

— Очень рада, — ответила она.

Гарри не мог оторвать от нее взгляд.

— Джеки — красотка, — сказал Эдриан, подходя к ним.

В ответ женщина улыбнулась, явно не обижаясь на то, как ее назвали.

— Сам понимаешь, такая красота — само по себе отличное прикрытие, — добавил Эдриан.

— Да ну? — спросил Гарри, глядя, как наездница похлопывает сложенным кнутом по бедру. — По мне, так Джеки слишком заметна.

— Именно, — согласился Уинклер, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит. — В этом-то и дело, друг мой. Представь себе. Прекрасная женщина европейской наружности, с немецким паспортом в кармане, приехала в Тегеран повидаться с иранцем, своим любовником. Бизнесмен время от времени приходит к ней в номер. Она посещает рестораны и вечеринки в северном Тегеране. Поздно встает, завтракает в постели. Возможно, даже катается на лошадях в Жокейском клубе с иранскими модниками. Разве можно придумать что-то более простое и очевидное? Весь набор стереотипов и предубеждений, сидящий в голове у среднестатистического идиота из Министерства разведки, которому поручили бы следить за ней.

— А также всех его страхов, — добавила Джеки. — Не забудьте об этом. За исключением того, что наблюдатели не поймут, что меня надо бояться, если я все сделаю правильно. Мне можно будет перемещаться по городу более или менее свободно, поскольку они будут считать, что точно знают, кто я такая и что я из себя представляю. Но ведь мужчинами так просто манипулировать.

— Завтра в десять в Брикстоне. Ребята тоже придут. Разработаем весь план операции, — сказал Эдриан.

Собрав волосы, Джеки снова надела кепи. Лошадь отвернула голову в сторону и принялась щипать травку. Поставив левую ногу в стремя, женщина в одно движение вскочила в седло. Сквозь эластичную ткань брюк явственно проступали ее мягкие и гладкие ягодицы. Устроившись в седле, она тронула поводья, и конь двинулся шагом.

— Ну и ну! — только и сказал Гарри.

— Ага, — со вздохом ответил Эдриан. — Ягодка. Но храбра, как лев. Даже жаль посылать ее на эту операцию. Дело опасное. А она будет командиром, и если что-то пойдет не так, окажется под ударом. Мне было нелегко решиться на это.

Эдриан покачал головой и опустил взгляд. Он выглядел расстроенным.

Гарри осенило. Он хотел выкинуть свою догадку из головы, но не мог.

— Вы не… — начал он.

— Не — что?

— Ты не… у тебя с ней роман?

— В смысле, спал ли я с ней? Ты это хочешь спросить, Гарри?

— Ну да. Наверное, это.

— Вот что я тебе скажу, мальчик Гарри. Как я уже говорил тебе за ужином на прошлой неделе, жизнь — сложная штука. Всякое бывает. Дерьмо случается, как говорите вы, американцы. Если оно случилось — оно случилось. Тут не Штаты, Гарри. Мы не болеем вашей политкорректностью и прочим бредом, друг мой. Не заводим себе правил типа не тыкать личным пером в чернильницу на работе. Здесь, в Британии, правило «ничего не вижу, ничего не слышу» соблюдается всегда, по крайней мере для гетеросексуалов. Понимаешь, к чему я?

— Ага, конечно, — ответил Паппас. — Как бы то ни было, я просто не хочу, чтобы это осложняло проведение нашей операции, вот и все.

— Моей операции, — уточнил Эдриан. — Такого не будет.

Когда они сели в машину, Гарри еще некоторое время молчал. Он хотел, чтобы между ним и его старым другом все пришло в норму после беспорядка, внесенного появлением ослепительно красивой женщины и разговорами о «другой жизни», частью которой она, очевидно, являлась. Это вообще не его дело, за исключением того, что Эдриан дорог ему как человек, и, сколь ни высок его профессионализм, сейчас Уинклер явно запутался. Гарри подумал о Сьюзан, жене Эдриана. Он считал их идеальной парой. Сьюзан всегда была яркой, остроумной, язвительной, если потребуется. Подруга навсегда. Но некоторым такая судьба кажется слишком легкой. Они не могут просто жить счастливо, начинают искать опасностей и приключений. Например, любовниц на грани безумия, которые заманивают тебя в паутину и высасывают досуха, вне зависимости от того, что поначалу заставило тебя рискнуть своим счастьем. Эдриан был не столько героем-любовником, сколько ловцом острых ощущений.

Вскоре напряжение спало, и они принялись говорить об операции. Гарри попросил остановить машину у бара, торгующего навынос, и вернулся к «роверу» с несколькими бутылками пива. В кабине можно было обсуждать любые секреты. Друзья обговорили, что нужно Гарри для работы с иранским агентом и что предстоит доставить Эдриану и его команде. Сначала Паппас делал пометки в блокноте, но потом задумался, следует ли ему возвращаться в Штаты с такими записями. Вот улики, обличающие его должностные преступления. Наверное, в этом плане он тоже ловец острых ощущений: устал от своего пожизненного контракта с Центральным ресторанным университетом и решил попробовать что-нибудь более острое.

— Можешь послать меня к черту, но я спрошу тебя, — сказал Паппас. — Кто они, эти твои люди? В смысле, чьи они? «Инкремент» — реально существующая организация или просто яркое название?

— С точки зрения профессиональной подготовки они спецназовцы. Офицеры спецназа ВВС, или Специальной авиационной службы, нашей глубокоуважаемой САС. Еще пара человек флотских, из спецназа ВМС. Нам предоставляют их для отдельных операций. Они делают вещи, незаконные с точки зрения правил, которые установлены для Секретной разведывательной службы, что бы под этим ни подразумевалось. А потом возвращаются к своей обычной службе. Но суть в том, что настоящий спецназовец — человек особого сорта, и ему не нравится просто тянуть лямку. Ему хочется вечно играть в Джеймса Бонда. Поэтому как мне тебе ответить, существует ли «Инкремент»? И да и нет, вот и все, что я могу сказать.

— Спорно.

— Но верно. Здорово, а, Гарри? Мы живем в мире, в котором осталось слишком мало чудес и загадок. И вдруг попадаем в другой, где кипит кровь в жилах, где у нас под началом банда хладнокровных убийц, которые выйдут на задание и вернутся, выполнив его, и об этом никто не узнает. А если даже спросит, мы просто ответим: «Извини, приятель, государственная тайна. Тут уж ничего не можем сделать». Зазеркалье. Утопия. Вот что такое «Инкремент».