Эскорт для предателя

Глава 37

Лондон

Они вылетели в Лондон, неся на плечах горе и тяжесть провала. В первые несколько часов они не могли думать ни о чем, кроме как о смертельной горечи постигших их потерь. Когда вертолет вернулся в Ашхабад, Камаль Атван отбыл в Лондон. «Бизнес не ждет», — сказал он. По его распоряжению Эдриану Уинклеру был предоставлен второй самолет, заправленный и готовый к вылету. Джереми, сотрудник ашхабадской резидентуры, посоветовал друзьям исчезнуть как можно скорее, пока не поднялся шум. С мрачным видом он вручил Эдриану только что пришедшую телеграмму от сэра Дэвида Пламба. Общий ее смысл сводился к приказу: «Немедленно убирайтесь оттуда ко всем чертям».

Гарри не стал спорить по этому поводу. Он пытался соединить события последних дней в логическую цепочку, чтобы понять, что все-таки произошло. Ему было все равно, где этим заниматься. Паппаса охватила ярость, он проклинал всех и вся, но себя — в особенности.

Им предоставили «Гольфстрим», один из личных самолетов Атвана, на которых тот катал друзей и бизнес-партнеров, обставленный как настоящая гостиная с крыльями, с обитой черной кожей мебелью и золотыми украшениями. В нем была даже ванная, с окном во всю длину. Бортпроводником оказалась женщина, родом из Северной Англии, с такими ногами, что, когда она наклонялась, подавая напитки, ее бедра оказывались на уровне глаз клиентов. Эдриан, похоже, не в первый раз путешествовал на этом самолете. Как только они взлетели, он отправился в хвостовую каюту и попросил бортпроводницу постелить ему постель. Белье оказалось из черного шелка, а в потолке спальни было зеркало. Эдриан предложил Гарри прилечь, но тот отказался, и Эдриан улегся в одиночестве, закрыв дверь.

Сев в глубокое кресло, обитое черной кожей, Гарри закрыл глаза. Спать он не хотел, надо было все обдумать. Все на виду, но ничего не понятно. Одни вопросы. Как получилось, что в Мешхеде погибли четыре человека? Кто смог застать врасплох хорошо обученных бойцов «Инкремента»? Почему был нарушен первоначальный план эвакуации? Откуда Джеки взяла этот черный «пайкан», на котором ей почти удалось пересечь границу? Кто вел машину? Следя за ними в бинокль, он хорошо разглядел саму Джеки, но водитель был незнакомым. Что произошло в последние мгновения перед их гибелью? Он видел, как Джеки выстрелила куда-то в сторону пола, прежде чем приставила пистолет к своей голове. В кого она стреляла? Видимо, в Карима. Если так, значит, его операция в центре «Ардебиль» закончилась успешно. Или нет? Что делают иранцы? Знали ли они, что против них проводится операция, и если да, то как давно? Или акция была под чужим контролем с самого начала? В возможность последнего Гарри не хотелось верить. Это стало бы страшным позором для него. Но, судя по количеству убитых, исключать этого нельзя.

И наконец, какую роль в этом сыграл Камаль Атван? Здесь все было совершенно непонятно. Ливанец участвовал в выполнении каждого из этапов операции, действуя уверенно, так, будто у него была собственная разведслужба. Он сделал все, что обещал, но в результате дело закончилось катастрофой. «Что же я упустил?» — спросил себя Паппас. Что-то такое, что помогло бы предвидеть надвигающуюся трагедию, когда они только планировали отправить Карима Молави обратно в Иран. Не получилось ли, что мальчишка погиб из-за его, Гарри, невнимательности?

Гарри дал Эдриану возможность поспать пару часов, а потом разбудил его. Он пришел в кормовую каюту с чашкой черного кофе в руке.

— Надо поговорить, братец. Вставай.

— Я конченый человек, Гарри, — ответил британец, просыпаясь. — Я любил эту женщину. Сейчас я выпил таблетки, чтобы заснуть. Давай поговорим в Лондоне.

— Подымайся, — сказал Паппас, подавая ему чашку с кофе. — Я серьезно. Мне надо получить от тебя несколько ответов, прежде чем мы приземлимся. Это дело может громыхнуть на весь мир, и я хочу понять, какого черта все так случилось.

Застонав, Уинклер сел и взял чашку. Он понимал, что Гарри не оставит его в покое, пока они не поговорят. Этот американец мог выглядеть податливым, но в главном он не уступал никогда. Шатаясь, британец пошел к уборной, стены которой были обиты красным плюшем. Почистил зубы и умылся. Когда он вернулся, Гарри заставил его допить кофе, а потом принес еще одну чашку.

— В самолете нет «жучков»? — первым делом спросил он.

Они сидели друг напротив друга в хвостовой каюте, на заправленной постели.

— Не знаю ни черта, — ответил Эдриан. — Может, и есть.

— Тогда разговаривай шепотом, а я буду отвечать тебе так же. Дело касается только нас, а не твоего партнера по бизнесу.

Эдриан вздрогнул.

— Тише, Гарри. У меня под угрозой вся карьера. Если я ошибусь, мне крышка.

— Ну и что? Мне тоже. Так что говори мне на ухо, чтобы никакой микрофон этого не уловил.

Эдриан кивнул. Гарри наклонился к нему и зашептал:

— Джеки позвонила тебе, чтобы сообщить, что они выбираются другой дорогой. Так?

— Правильно, — ответил Эдриан. — Сказала, что мы должны прибыть в Калат. Заставила меня повторить.

— Что она еще говорила?

Эдриан задумался, прикрыв глаза, потом снова придвинулся к Гарри и ответил:

— Что потеряла двоих. Карим с ней, он жив, и они пытаются выбраться.

— Что еще? Она что-нибудь объяснила? Она не рассказала, что произошло в Мешхеде и почему пришлось изменить план?

— Ничего. Разговор был недолгим. Думаю, она опасалась, что их запеленгуют, и хотела поскорее закончить его.

Сверкнув глазами, Паппас отшатнулся и заговорил громко, срываясь на крик.

— Я тебе не верю, Эдриан! Не может быть, чтобы она больше ничего не сказала. Признавайся, будь ты проклят! Что еще?

Он схватил Уинклера за воротник и притянул к себе.

— Ничего, — прохрипел Эдриан.

Гарри дал ему пощечину.

— Ты лживое дерьмо, Эдриан. Говори правду. Этот звонок — часть операции. Его переадресовывали через Лондон. Думаешь, мы его не перехватили и не сможем декодировать? Ты что, из ума выжил? Я все равно все узнаю. Вопрос лишь в том, останется ли у меня хоть капля уважения к тебе. Так что говори правду, ты, сволочь самовлюбленная!

Он залепил Уинклеру вторую пощечину.

Англичанин разрыдался, но не от ударов, а от отчаяния. Он точно помнил все, что сказала Джеки, ее последние слова навсегда остались в его памяти. Он склонил голову на плечо Гарри, и тот почувствовал, как его рубашка стала влажной.

— Вот в точности то, что она спросила: «Черт побери, что происходит, Эдриан?» Она хотела понять, где мы ошиблись, почему план пошел насмарку. Сказала, что не знает, удалась ли операция. Она была разозлена и испугана. Это было слышно по голосу даже через спутниковый канал связи. Я назвал ее «милая», а Джеки ответила «пошел к черту», настолько она была не в себе.

— Что ты сказал? Когда она спросила, почему операция провалилась?

— Ничего. Я не знал, не знаю и сейчас.

Паппас с сомнением поглядел на Уинклера.

— Что еще она говорила? Давай вспоминай, будь ты проклят! Она должна была сказать что-то еще.

Глаза Эдриана вновь наполнились слезами. Он жалобно поглядел на Гарри, и в выражении его лица был оттенок испуга.

— «Кто такой Аль-Маджнун?» После того как спросила, что происходит.

Гарри продолжал крепко держать Эдриана, они касались друг друга лбами.

— И каков был ответ?

Уинклер покачал головой. Его глаза покраснели от слез и усталости.

— Не знаю, — прошептал он. — Понятия не имею, о чем она говорила. Поэтому я так испугался.

Гарри отпустил Эдриана, и тот без сил отвалился на подушку. Теперь Паппас был уверен, что его друг сказал всю правду.

Когда они приземлились в Лондоне, Паппас задумался, следует ли немедленно идти на конфликт с Камалем Атваном. Эдриан сдался. Надо искать помощи у других. Он решил не встречаться с Атваном сразу же. Ливанец наверняка ждет этого, сидя в своем роскошном особняке, и приготовил все с той же аккуратностью, с какой у него на стенах развешаны картины. Все фрагменты этой головоломки шли через его руки, но пока Гарри сам не разберется в ней, он не сможет противостоять Атвану. Или, что хуже, он восстановит картину произошедшего так, как этого хочет Атван, не замечая других возможных комбинаций. Придется подождать. Впрочем, за это время Паппас имеет шанс перейти в категорию простых граждан.

Гарри посетил сэра Дэвида Пламба. Не поставив Уинклера в известность, Паппас сам позвонил главе Секретной разведывательной службы и договорился о встрече. Но когда он прибыл на Воксхолл-кросс, Эдриан сидел в кабинете сэра Дэвида. «Эти британцы не нарушают субординации, — подумал Гарри. — Впрочем, в данной ситуации это не играет особой роли».

Разговор был недолгим. Гарри просто хотел знать, что теперь предпримут в Лондоне. Сэр Дэвид изложил ситуацию. Он был вполне доволен исходом дела. Несмотря на некоторые шероховатости, операция в Иране предоставила премьер-министру необходимые сведения. Иранская ядерная программа под контролем. Британцы и так это знали, досконально изучив ее, но американцы не прислушивались к ним.

— Но нам неизвестно, что произошло в Мешхеде, — возразил Гарри. — Мы не знаем слишком многого.

Сэр Дэвид махнул рукой.

— Подробности проявятся сами. А у нас достаточно информации, чтобы доложить премьер-министру. Это человек достаточно осведомленный, чтобы принять решение в такой щекотливой ситуации. Поймите, мы не хотим тонуть вместе с вашим кораблем во второй раз. Нам не нужен второй Ирак! Особые взаимоотношения — не договор коллективного самоубийства. Прежде чем Белый дом совершит очередное безумство, премьер-министр примет меры.

— И что же он сделает?

— Извините, старина, но в этой игре вы не участвуете. Единственная настоящая проблема в этом деле — вы сами, Гарри. Боюсь, вам не склонны доверять. Но я скажу премьер-министру, чтобы он не беспокоился.

— И почему же, сэр Дэвид?

— Потому, что теперь вы принадлежите нам, Гарри Паппас. Теперь вы наш человек и будете делать то, что мы скажем.