Евреи в войнах тысячелетий. Очерки военной истории еврейского народа

21 июня 1941 года в штабах германских групп армий был получен кодовый сигнал «Дортмунд» и ровно в три часа тридцать минут тремя огромными потоками на фронте от Балтийского моря до Карпат немецкие войска хлынули через границу СССР. Вторая мировая война пришла в Советский Союз, руководитель которого, Сталин, был одним из главных виновников ее начала. Война продолжалась для народов СССР более четырех лет, принесла огромные разрушения и людские потери.

Колоссальные поражения потерпела Красная армия в первые два военных года, откатившись под ударами германских войск до Волги и Кавказа. Потом, еще два года, наступая по своей земле, в Восточной и Центральной Европе, советские вооруженные силы освобождали захваченное немцами и громили их за пределами СССР.

Огромное напряжение испытала страна, отправляя в армию лучшую часть населения, на ходу восстанавливая военную промышленность и снабжая фронт всем необходимым. По последним данным российского генштаба, в ходе войны привлечены в армию и военизированные формирования других ведомств, с учетом войск НКВД и кадровых частей мирного времени, 34 миллиона 477 тысяч человек.

Согласно предвоенным переписям, население СССР насчитывало около 200миллионов человек. Учитывая, что почти три года около 70 миллионов проживало на оккупированной территории и не могло быть призвано в армию, и принимая во внимание, что истинное количество погибших нам так и не стало известно, «мобилизационное напряжение» СССР даже сейчас можно определить только весьма приблизительно.

Таким термином в штабной практике принято называть процент, который призванный контингент составляет от общей численности населения страны. С учетом времени оккупации «мобилизационное напряжение» в СССР составило в среднем немногим более 20 процентов, превысив, таким образом, нормальный норматив для развитого государства вдвое.

Эта статистика в данном очерке совершенно необходима, чтобы проверить наконец с цифрами в руках столь распространенное утверждение антисемитов, будто советские евреи, как, впрочем, и несоветские, не принимали участия в боевых действиях против немецких фашистов. В то время как нацисты уничтожали миллионы их соплеменников, советские евреи якобы всеми путями прятались от фронта, они «сидели в Ташкенте», а русские и другие спасали их братьев и освобождали Родину. Евреи, дескать, шкурники и трусы, они не умеют воевать и боятся боя, даже если речь идет о собственном спасении. Таковы, в общем виде, распространенные в России, да и не только там, взгляды антисемитов и множества других неосведомленных людей на роль евреев во Второй мировой войне.

В данных очерках эта роль будет рассмотрена и проанализирована на основании документальных официальных сведений и статистических выкладок. Начать необходимо, отталкиваясь прежде всего от количества еврейского населения из тех 4,8 миллиона, которые проживали в СССР до войны и которые сумели спастись, уйдя от немцев в глубь страны. Вместе с ранее проживавшими там общее число евреев на неоккупированной территории составило примерно 2,3–2,4 миллиона человек. Именно эту цифру мы и примем как точку отсчета.

Согласно справке Центрального архива российских вооружен — ных сил в г. Подольске, в ходе советско-германской войны в войсках насчитывалось около 501 тысячи евреев, в том числе -167 тысяч офицеров и 334 тысячи солдат, матросов и сержантов. Следовательно, «мобилизационное напряжение» советских евреев составило в среднем 20 процентов. Иначе говоря, в армии в годы войны служил каждый пятый еврей, считая всех — мужчин и женщин, детей и стариков. И если сравнивать этот уровень участия в вооруженной борьбе с общим показателем, то он не уступит ему. Следовательно, евреи Советского Союза свой воинский долг в годы войны исполнили не с меньшим напряжением, чем его остальное население. Причем в это число еще не входят партизаны, количество которых превышает 49 тысяч человек.

Итак, россказни о том, что евреи не воевали, скрывались от фронта, полностью опровергаются объективными данными армейского архива и представляют собой типичную юдофобскую клевету, источником которой являются единственно злоба и ненависть к евреям.

Есть и еще одно антисемитское утверждение, с помощью которого пытаются обесценить очевидный факт массового участия евреев в боевых действиях. Злопыхатели заявляют, что евреев не было на передовой, они, мол, отирались в тылах, они не были солдатами, сержантами и офицерами в боевых подразделениях. Евреи, дескать, в армии были поварами и парикмахерами, артистами, музыкантами и интендантами, тыловиками, штабными «крысами», в лучшем случае — врачами в госпиталях. И поэтому евреи на фронте не понесли потерь, все их жертвы от фашистов начинаются и кончаются теми, кого, как скот на убой, гнали в лагеря уничтожения.

Это измышление также полностью опровергается цифрой безвозвратных потерь. По данным Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации, за годы войны погибло в боях, умерло от ран и болезней, пропало без вести 198 тысяч военнослужащих-евреев. Это составляет 39,6 процента от их общего количества. Такие потери нельзя понести, сидя в тылу на теплых местечках. Это — еще одно подтверждение, что евреи сражались в боевых порядках, на переднем крае, на тех же позициях, что и остальные воины.

Можно также сравнить безвозвратные потери еврейских солдат и офицеров с такими же потерями советских вооруженных сил в целом. Согласно справке генштаба и Центрального архива вооруженных сил России под названием «Баланс списочной численности личного состава ВС СССР в период Великой Отечественной войны», безвозвратные потери равны 8 миллионам 668 тысячам военнослужащих. По отношению к их общей численности в годы войны, это составляет немногим более 25 процентов. Вот и сравним безвозвратные потери, общие и еврейские, 25 и 39,61 Сухие эти и вроде бы невыразительные цифры неопровержимо свидетельствуют: евреи сражались храбро и самоотверженно, и сам факт их относительно высоких боевых потерь говорит о том, что были они не в тылу, а на переднем крае.

Но возникают и другие вопросы: как дрались с нацистами еврейские воины, каков был уровень их боевого мастерства, ибо воевать можно по-разному. Может, и гибли евреи из-за своей военной некомпетентности? И кем были они в этой войне, какие военные профессии имели, какие должности занимали? Были ли среди евреев военачальники высоких степеней, полководцы, чьи решения и действия определяли судьбу боя и сражения? На эти вопросы должны дать ответ следующие очерки.

Глава 37 Герои

В советской и российской военной историографии заведомо мало сведений о боевых делах и подвигах воинов-евреев. Поэтому так трудно восстановить подлинные события войны, в которых они принимали участие. Имеются, впрочем, официальные данные, что за отвагу и боевое мастерство, проявленные в боях с нацистами, более 170 тысяч евреев были награждены орденами и медалями (сюда не входят юбилейные и памятные медали). Кроме того, опубликованы официальные данные, которые относятся к евреям — Героям Советского Союза. И поскольку эти сведения достаточно объективны, то позволяют в определенной мере достоверно восстановить общую картину поведения советских евреев в боях Второй мировой войны.

Одним из наиболее информативных собраний сведений из истории мирового еврейства в наше время считается «Энциклопедия Иудаики» — многотомное издание на английском языке. В разделе «Военная служба» участию советских евреев во Второй мировой войне отведено чуть больше страницы. И в такой короткой информации, совершенно неадекватной вкладу советских евреев в дело победы над фашизмом, допущено множество неточностей, а иногда — вообще недостоверных утверждений.

Особенно бросаются в глаза ошибки в персоналиях. В Герои Советского Союза зачислены люди, этого звания не имеющие. К примеру, число евреек, Героев Советского Союза, увеличено в четыре раза.

Данные, которыми пользовался я, основаны на документах Главного управления кадров Министерства обороны Российской Федерации и его Центрального архива.

Звание Героя Советского Союза было учреждено в апреле 1934 года, медаль «Золотая Звезда» — в августе 1939-го. По последним данным, это звание присвоено более чем 11 700 воинам и гражданским людям. Евреев среди них 147 человек, советских граждан — 146 и один гражданин Польши — поручик Юлиус Хибнер. Многие интересуются местом, которое евреи занимают среди Героев народов былого СССР по количеству. Они на пятом месте после русских, украинцев, белорусов и татар, которых 160 человек. Но при определении процентного отношения к общей численности населения евреи будут на третьем месте после русских и осетин, у которых 32 Героя приходится на 300 тысяч человек во время войны.

Как сказано в предыдущей главе, 10 евреев стали Героями до войны. После нее звание Героя было присвоено в 1957 году за мужество при испытании самолетов летчику Марку Галлаю, в октябре 1990 года — капитану Шику Кордонскому, а в 1991 году — Илье Кричевскому, погибшему во время августовского путча в Москве. После этого, с распадом СССР, звание Героя Советского Союза было аннулировано. Но в период с 1993 по 1999 год президент Ельцин присвоил звания Героев России четырем евреям — выдающимся разведчикам.

Я потому так подробно рассказал об этих людях, что многие получили звание Героя во времена Второй мировой войны, в ходе которой Героями стали 135 советских евреев. В том числе, всего одна женщина: старший штурман 46-го гвардейского полка ночных бомбардировщиков старший лейтенант Полина Гельман. За время войны она совершила на самолете ПО-2 860 боевых вылетов, сбросила на немцев 113 тонн бомб, награждена еще семью орденами.

Кем же были остальные Герои? Рядовых и сержантов среди них насчитывалось 27, младших офицеров — 71, старших офицеров — 35, генералов — 9, гражданских людей — 1. Я еще потому привожу эту статистику, что, согласно ее данным, звание Героя было присвоено 98 евреям именно за личный героизм и самопожертвование (ведь ничем другим эти рядовые, сержанты и младшие офицеры и не могли такое звание заслужить) — а это более ²/₃ от общего числа.

Звание Героя получили евреи, сражавшиеся во всех родах войск: 36 пехотинцев, 31 артиллерист, 21 летчик, 19 танкистов, 6 саперов, 5 моряков, 1 связист, 1 разведчик, 1 партизан, 1 подпольщик и еще 12 политработников. Причем эти политработники стали Героями, которые сражались как простые воины, а не за то, что они вели агитацию или пропаганду — евреям за это никогда такого звания не дали бы.

Символично, что звание Героя присвоено 45 евреям посмертно — каждому третьему, и на фронте погибли еще 8 уже после того, как это звание получили. Наконец, по данным прошлого года, умерли после войны 47 Героев, живы в наше время 32.

Среди Героев два еврея были репрессированы, казнены — это генералы Смушкевич и Штерн. А еще двое — лишены этого звания по суду. Один из них был простым солдатом-пехотинцем. В одной из атак он первым ворвался в траншею, огнем, штыком и прикладом уничтожил 20 немцев, захватил в плен майора. Был дважды ранен, но в медсанбат идти отказался и оставался в строю, пока его не ранило еще раз. Вот за какие подвиги рядовому Льву Александровичу Гитману и было присвоено звание Героя. А в 1967 году он подал заявление на выезд в Израиль. И ему не только отказали в этом, но и лишили по суду геройского звания.

За то же самое советский суд лишил звания Героя подполковника в запасе Ефима Борисовича Льва. В 1944 году он командовал 1346-м стрелковым полком. Это его солдаты прорвались к лагерю уничтожения Освенцим и освободили тех немногих евреев, которые еще уцелели. Вот ему-то за личное мужество и высокое боевое мастерство в 1945 году и присвоили звание Героя. А за то, что захотел он воссоединиться с братьями своими в Израиле, — его этого звания лишили. Как будто можно героя в трусы разжаловать!

Но на святую землю предков наших сумели добраться уже четыре Героя Советского Союза. Полковник в отставке Вольфас Лейбович Виленские, бывший офицер 16-й Литовской дивизии, известной тем, что почти треть солдат в ней были литовскими евреями, приехал в Израиль одним из первых. Он родился и вырос в Литве, оттуда и начал свой боевой путь, туда и вернулся в октябре 1944 года командиром батальона, кавалером пяти орденов. И на литовской земле со своим батальоном стоял Вольфас насмерть долгих трое суток, отражая бесчисленные атаки эсэсовцев. Сам Виленские был дважды ранен, контужен, но остался в строю и не потерял управления ротами. Вот за что получил звание Героя этот воин, в 1982 году приехавший в Израиль и умерший там через 10 лет.

Туда же выехал и другой воин той же дивизии, Герой Советского Союза Колманис Маушович Шурас, бывший командир орудия, который, оставшись один, когда весь расчет погиб, а он сам был ранен, сумел подбить два немецких танка и уничтожить около 100 солдат и офицеров в октябре 1944 года под Клайпедой.

Живет сегодня на израильской земле и еще один Герой Советского Союза — Миля Лазаревич Фельзенштейн, совершивший свой подвиг в 1943 году в составе эльтингенского десанта, высаженного в Крыму. Он был командиром пулеметного взвода и со своими солдатами почти полтора месяца в непрерывных боях отражал атаки остервеневших немцев. Раненого, без чувств, его вынесли из боя и эвакуировали на Кавказ.

Последним по счету из Героев приехал в Израиль тоже бывший пулеметчик рядовой Яков Цалевич Форзун. При форсировании Западной Двины он одним из первых переправился через реку и четверо суток, израненный, держал оборону. Гранатами подбил два танка, а пулеметным огнем уничтожил около сотни немцев. Они так и лежали грудами в десятках метров перед его пулеметным гнездом, когда подошло подкрепление.

Теперь в Израиле живут три Героя Советского Союза. На земле предков трепетно сохраняют память о миллионах евреев, уничтоженных нацистами. Уверен, что такие, как Яков Форзун, своими руками истребивший целую сотню этих палачей, пользуется там всеобщим почетом, что таким героям в Израиле воздают по заслугам их.

Так уж повелось, что наибольшие славу и память в народе получают те воины, которые добровольно и сознательно идут на самопожертвование во имя выполнения воинского долга. Кто из советских людей не знал имен рядового Матросова, закрывшего своей грудью амбразуру вражеского дзота, и летчика капитана Гастелло, обрушившего свой подбитый самолет на немецкую колонну! Но мало кто, даже среди евреев, ведал, что были и еврейские воины, совершившие не менее яркие и такие же значительные подвиги самопожертвования.

Лейтенанту Ефиму Семеновичу Белинскому, командиру взвода разведки, было всего 19 лет в декабре 1944 года, но он уже провоевал 6 месяцев и славился как умелый и храбрый разведчик, был награжден орденами Отечественной войны I степени и Красной Звезды. 18 декабря под Клайпедой его разведгруппа была остановлена пулеметным огнем из дзота. И тогда он, раненый, бросился на амбразуру. Погиб, но его разведчики смогли уйти и увести пленного.

Лейтенант Иосиф Романович Бумагин был командиром пулеметного взвода в конце войны, когда при штурме Бреслау пехоту остановил огонь двух пулеметов из подвала. Тогда Иосиф подполз к этому дому и гранатами уничтожил один пулемет. А больше гранат не было, и он лег на ствол второго пулемета. И было это 24 апреля 1945 года, за две недели до конца войны.

Обоим офицерам присвоили звания Героев. Но не стал Героем рядовой 679-го стрелкового полка Абрам Исаакович Левин, который в бою за село Холмец Калининской области еще 22 февраля 1942 года закрыл своим телом амбразуру дзота. И за этот великий подвиг наградили его посмертно всего лишь орденом Отечественной войны в 1967 году, через 25 лет.

Морской летчик-торпедоносец капитан Илья Борисович Катунин в апреле 1944 года имел на своем боевом счету 7 вражеских кораблей, потопленных с пикирования. 23 апреля, при штурмовке немецкого каравана в Белом море, его самолет был подожжен. И в эфире услышали летчики голос Ильи: «Прощайте, братья, отомстите гадам, иду на таран!» И самолет Катунина врезался в самый большой транспорт конвоя. Всего лишь через месяц ему было присвоено звание Героя.

Но не один Катунин совершил такой подвиг, было и еще три летчика-еврея, которые пошли на смертельный таран. Первым из них следует назвать капитана Шика Абрамовича Кордонского, летчика 36-го гвардейского минно-торпедного авиаполка. 85 дальних боевых вылетов, три потопленных корабля было на его счету к 28 августа 1943 года, когда он потопил торпедой еще один немецкий транспорт, но его самолет был поврежден зенитным огнем. И Кордонский, попрощавшись по радио с боевыми друзьями, направил машину на вражеский корабль, который от взрыва переломился. Представление к званию Героя командир полка выслал немедленно — в сентябре того же года. Но только через 47 лет, в октябре 1990 года, подписал Горбачев указ. И награда нашла Героя — в могиле.

Еще 27 июня 1941 года, задолго до Гастелло, старший лейтенант Исаак Зиновьевич Пресайзен направил свой подбитый самолет на немецкую танковую колонну. А 17 января 1944 года так же поступил командир эскадрильи капитан Исаак Аронович Иржак. Но не получили званий Героев оба Исаака, видать, неблагозвучными показались высшему начальству их еврейские имена.

Процитирую несколько строк из представления к званию Героя: «…В тяжелый момент боя, когда погиб командир, тов. Паперник принял командование на себя… Он героически вел бой с превосходящим во много раз противником. Оставшись один в живых, он не сдался в плен немцам, которые пытались во что бы то ни стало его схватить, а, подпустив их, взорвал себя последней гранатой…» Речь идет о снайпере 2-го мотострелкового полка рядовом Лазаре Хаимовиче Папернике. А подписали представление командующий войсками Западного фронта генерал армии Георгий Жуков и член Военного совета Булганин.

Подвиг самопожертвования совершил и командир взвода младший лейтенант Абрам Моисеевич Зиндельс. Окруженный во время уличных боев в Мелитополе, он был ранен, бойцы его взвода погибли, и немцы бросились вперед, чтобы взять командира живым. Но в этот момент Абрам Зиндельс выдернул чеку противотанковой гранаты. Он погиб, но и 8 нацистов отправил в ад. В эльтингенском десанте с гранатной связкой бросился под танк наводчик противотанкового орудия Исаак Шаевич Двухбабный, до этого подбивший две машины. И так же поступил в самом конце войны солдат Михаил Осипович Очерет, когда немецкий танк прорвался к командному пункту его полка.

Эти евреи не одиноки в своем великом самопожертвовании. Соломон Аронович Горелик, когда его танк был подожжен, ворвался в расположение немцев и до последнего дыхания, в огне, бил и давил их. Так же действовал и командир танкового батальона подполковник Леонид Афроимович Бердичевский, на горящем танке расстреливавший и давивший гусеницами немцев, пока не погиб в огне. Вот за что получили эти евреи геройские звания.

И этим не исчерпан подвиг самопожертвования, совершенный еврейскими воинами. Назову Григория Гардемана, который в марте 1942 года, командуя ротой, подпустил немецкий танк вплотную и только тогда метнул в него противотанковую гранату. Назову младшего лейтенанта Владимира Борисовича Прыгова. Он 17 сентября 1944 года под Тукумсом поджег из своей самоходки танк, два бронетранспортера, три автомашины с пехотой, был дважды ранен, но не покинул боя, дрался с немцами, пока не погиб.

Насмерть стоял и капитан Борис Львович Хигрин. Его артиллерийский дивизион принял бой уже на рассвете 22 июня 1941 года. С позиций на реке Друть он встретил огнем вражеские танки. Под непрерывной бомбежкой сражались артиллеристы Хигрина. Но уже вскоре были подбиты почти все орудия, погибли наводчики. И командир сам встал за панораму последней пушки. Он подбил пять танков, когда был сражен. Но врага его дивизион остановил. Кроме звания Героя этот доблестный еврей был удостоен самой высокой воинской почести — занесен навечно в списки своего полка.

Такой же подвиг совершил и другой еврей, младший лейтенант Михаил Львович Гурвич. В сентябре 1943 года на Смоленщине он со своими сорокапятимиллиметровыми орудиями отражал танковую атаку и остался один. Сам встал к пушке, сам заряжал ее, наводил и стрелял. Был четырежды ранен, но продолжал вести огонь. Когда же немцы подошли вплотную, он отбивался гранатами, пока был жив.

Артиллерийской батареей командовал старший лейтенант Исаак Ваксман, на плотах форсировавший Днепр со своими пушками в ноябре 1943 года. Он бесстрашно отражал атаки немцев, подбил четыре танка и погиб, не отступив ни на шаг на крохотном плацдарме.

Иосиф Ефимович Чайковский также был старшим лейтенантом, командиром артиллерийской батареи, когда в феврале 1945 года у Познани тоже встал к орудию и подбил два танка, подпустив их почти вплотную, но огнем третьего был сражен.

Легендарный подвиг совершил во время наступления немцев на Москву солдат — заряжающий противотанковой пушки Ефим Анатольевич Дыскин. В бою под Рузой, оставшись один у последнего орудия своей батареи, он вступил в неравный бой с немецкими танками. Он не был наводчиком, но встал к орудию, сам заряжал, наводил, сам стрелял. Был трижды ранен, но сражался и подбил СЕМЬ танков. Затем его ранило в четвертый раз, и он очнулся уже в госпитале. Указ о присвоении Ефиму Дыскину звания Героя вышел в апреле 1942 года, но — посмертно, ибо в полку его сочли убитым. Нет, не умер, выжил солдат. А потом окончил Военно-медицинскую академию, уже после войны, стал профессором в ней, доктором наук, начальником кафедры, и в 1981 году ему было присвоено звание генерал-майора медицинской службы.

Это, пожалуй, один из немногих евреев-героев, которому так повезло. А Григорий Соломонович Гарфункин был разведчиком-рядовым. Он одним из первых переправился через Днепр осенью 1943 года и уже возвращался с товарищами из разведки, когда их обнаружили немцы. И тогда Григорий сказал: «Идите ребята, я прикрою», лег за пулемет и огнем сдерживал немцев. Разведчики переправились, доставив важные сведения. А Гарфункин погиб, но обеспечил их отход.

Там же, на Днепре, первым в дивизии переправился со своим отделением противотанковых ружей младший сержант Семен Григорьевич Гельферг. И стоял до конца, обеспечивая переправу батальона. Лично подбил два танка, возглавил контратаку стрелковой роты, потерявшей командира, и в этом бою был убит.

На Днепре же геройски сражался и лейтенант Давид Абрамович Кудрявицкий, чья рота первой в полку форсировала Днепр и стойко отражала все атаки немцев. Давид был трижды ранен, но не вышел из боя. Он поднял свою роту в контратаку, повел ее за собою, отбросил немцев. Он был убит, не уронив чести своего славного имени — Давид!

Здесь рассказано только о некоторых воинах-евреях, которым за их подвиги звания Героев Советского Союза были присвоены посмертно. Но еще больше было таких, кто получил это звание и продолжал сражаться — умело, мужественно и доблестно.

Можно назвать старшего сержанта Исая Иллазарова, который повел свою роту в атаку, когда командир был убит; сержанта Ефима Израилевича Златина, чьи минометчики отразили множество атак на плацдарме за Днепром; младшего сержанта Шабса Менделевича Машкауцана, который только в одном из боев, раненый, огнем из своего орудия подбил три танка, уничтожил 50 солдат и гранатами подорвал два бронетранспортера, буквально рядом со своим орудийным окопом. Не уступает этому подвигу и то, что сделал младший лейтенант Николай Моисеевич Молочников, который подбил три танка и два штурмовых орудия и пять часов, раненый, огнем из пулемета отражал немецкие атаки.

Приведенные здесь сведения о Героях и примеры их боевой доблести позволяют вполне беспристрастно оценить подвиги евреев, которым было присвоено это звание. Безусловно, они — наиболее отличившиеся в боях с фашистами, но безусловно же, что таких было еще много, а этим — просто сопутствовала удача, их заметили, представления на звание Героев дошли до Кремля, а там, по каким-то соображениям, решили присвоить такое звание евреям. Вот так и сложилась эта цифра — 135!

Но, говоря о героизме, о подвигах на поле боя, по праву следует вспомнить и о воинах, не награжденных Золотой Звездой, но тем не менее вполне официально отмеченных геройским титулом. И может быть, этот титул даже больше соответствует нашему понятию о героизме как черте характера человека и его поведению в экстремальных условиях и в смертельной опасности. Я имею в виду кавалеров ордена Славы всех степеней, как говорили в старину — кавалеров полного банта. Чтобы получить все три ордена Славы, воин должен был совершить не один, а три подвига. Причем, согласно орденскому статусу, это были весьма выдающиеся, самоотверженные подвиги. К примеру: спасти знамя части, лично уничтожить до 50 солдат и офицеров противника, подбить ручными гранатами три танка, сбить самолет, захватить офицера с важными сведениями или документами, ворваться в дот или дзот и уничтожить его гарнизон и так далее.

А чтобы стать полным кавалером, такой подвиг нужно было совершить трижды. Таким образом, становится совершенно очевидным — в этих подвигах не могло быть места случайности и тот, кто имел полный бант ордена Славы, — был человеком великой храбрости и недюжинного боевого мастерства.

И поскольку такие люди есть среди евреев, то чего стоят юдофобские рассуждения о слабости духа, врожденной трусости и боевом бессилии сынов моего народа, если получали они ордена Славы, да еще — всех трех степеней!

Есть и еще одна особенность этого ордена. Он был учрежден в ноябре 1943 года, и, значит, тем, кто получил полный бант, отводилось на это чуть больше полутора лет. Кроме того, орден Славы — солдатский, им награждались только рядовые, сержанты и младшие лейтенанты — летчики, в сущности — те же солдаты. Поэтому-то кавалеров всех степеней ордена Славы во много раз меньше, чем Героев Советского Союза.

Евреев, которым были вручены все три ордена Славы, всего 12 человек. Кто они? В их числе четыре пехотинца, три артиллериста, два сапера, два связиста и один танкист. Из них один погиб в бою, двое пропали без вести, пятеро умерли после войны, и в прошлом году были живы только четверо. Что ж, время берет свое, и перед ним бессильны даже самые легендарные герои. Считаю, все они достойны, чтобы назвать здесь их славные имена: Леонид Давидович Блат, Григорий Абрамович Богорад, Семен Меерович Бурман, Николай Лазаревич Гизис, Лев Давидович Глобус, Борис Наумович Замайский, Ефим Львович Минкин, Владимир Израйлевич Пеллер, Эдуард Нисинович Рот, Давид Маркович Сидлер, Шмуэль Зискович Шапиро и Семен Эльяшевич Шиллингер.

За что же получили они полный бант, все три ордена Славы? Приведу только несколько примеров. Семену Бурману было в начале войны 33 года, прошел он ее от звонка до звонка. Награды заслужил и кроме ордена Славы. Орден Красной Звезды он получил за то, что во время атаки, когда командир взвода был убит, а солдаты под сильным огнем залегли, встал во весь рост и с криком «Вперед, ребята, за Родину, за мной, вперед!» бросился на врага и первым ворвался в его траншею. Убил трех немцев, был тяжело ранен, полгода лежал в госпитале и догнал свой полк уже в Польше.

В предместье Варшавы — Праге Бурман во главе отделения первым ворвался на огневую позицию немцев и лично, огнем, штыком и прикладом убил офицера и 17 солдат. Вот за что ему вручили первый орден Славы — III степени. Было это в сентябре 1944 года. А в феврале 1945-го, в бою за город Дойч-Кроне, выдвинув свой пулемет на открытую позицию, он подавил три огневые точки, задерживавшие атаку роты. Когда же нацисты перешли в контратаку, он подпустил их почти вплотную, а потом скосил кинжальным огнем более 50 солдат. За это он получил орден Славы II степени, серебряный.

При форсировании Одера в марте 1945 года Бурман, заменив раненого командира, повел взвод в атаку. Ночью, со своими солдатами, переплыв реку, он перебил охранение и закрепился на его позиции, а с рассветом встретил огнем наступающих немцев. Когда подоспели передовые подразделения батальона, перед огневой позицией сержанта Бурмана валялись трупы 57 солдат и офицеров. Сам он был ранен, но в госпиталь идти отказался и со своим расчетом продолжал воевать до победы. 31 мая 1945 года ему был вручен золотой орден Славы.

Ефрейтор Ефим Минкин был тяжело ранен под Сталинградом, списан, но буквально выпросился на фронт. В 1944 году, командуя экипажем бронетранспортера, он ворвался во вражескую колонну, огнем из пулемета уничтожил 40 немцев, 11 взял в плен. За этот подвиг он был награжден орденом Славы III степени.

Будучи разведчиком, Минкин во главе своего отделения не раз совершал рейды в тыл немцев. В декабре 1944 года он, действуя в поиске, взял в плен 5 немцев, уничтожив 15 и был награжден орденом Славы II степени.

В марте 1945 года, в Австрии, снова в немецком тылу, Минкин со своим отделением устроил засаду, в которую угодила рота немцев, и сдерживал натиск до подхода своих. В этом бою он уничтожил 27 и пленил 5 нацистов. За что и был удостоен золотого ордена Славы. Гордость охватывает, когда узнаешь о героизме таких воинов-евреев.

В сборнике доктора исторических наук Ф.Д.Свердлова собраны выписки из наградных листов рядовых и сержантов-евреев, получивших ордена и медали в 1941 году. Он сам отмечает, что в список вошли далеко не все награжденные, но, пусть и неполный, этот перечень дает возможность установить, как сражались евреи. В сборнике перечислены имена 83 пехотинцев, 45 артиллеристов, 36 воздушных стрелков-радистов, 26 танкистов и стольких же связистов, 14 разведчиков, 10 саперов, 13 партизан и бойцов других специальностей. Как видим, все это — боевые профессии, солдаты дрались непосредственно в передовой линии.

За шесть месяцев войны эти евреи были награждены: званием Героя Советского Союза — 1, орденами: Ленина — 3, Красного Знамени — 74, Красной Звезды — 111. Медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги» — ИЗ человек. Я приведу только некоторые примеры, позволяющие представить, за что они получили эти награды.

Героем Советского Союза стал Ефим Дыскин, о подвиге которого было рассказано ранее. Орденом Ленина был награжден наводчик сорокапятимиллиметровой пушки Николай Чернявский, уничтоживший три танка и две машины с пехотой. Орденами Красного Знамени и Красной Звезды награжден воздушный стрелок Натан Стратиевский, сбивший три немецких истребителя.

Орденами Красного Знамени были награждены: воздушный стрелок сержант Михаил Сухлец, сбивший три самолета; командир танка ст. сержант Яков Берлин, уничтоживший три орудия и два пулемета; сержанты Яков Болейбойм и Герш Браславский, которые приняли командование ротами, когда все офицеры были убиты, и повели их в атаку; наводчик пушки Григорий Веретенников, подбивший 4 танка: раненый, он сумел подбить еще два; пулеметчик Михаил Владимиров, который, будучи ранен, уничтожил 40 немцев, стреляя почти в упор; разведчик сержант Григорий Карабан, в одной разведке убивший 10 финских солдат и захвативший «языка»; наводчик зенитного орудия Владимир Пинчук, сбивший в одном только бою два самолета; командир орудия Яков Рыбак, оставшийся в одиночестве у своей гаубицы и подбивший пять танков, стреляя в упор. Наконец, отдельно следует рассказать о заряжающем противотанковой пушки Семене Финкельштейне, который в бою лишился двух глаз. Но, несмотря на такое страшное ранение, не ушел от орудия, а заряжал его на ощупь. И пушка подбила два танка, отразив атаку. Так что же еще должен сделать воин-еврей, чтоб не сочли его трусом!

Этот перечень очень хочется продолжать, его лаконичные строки без всяких эмоций и приукрашивания дают точное представление о неколебимой стойкости, отваге и боевом мастерстве наших соплеменников, которые дрались с нацистами в первые, самые страшные, дни и недели войны.

Но и в последующие годы войны евреи сражались не менее мужественно. И далеко не все из них были награждены. Классикой стойкости в бою стал знаменитый «дом Павлова», названный так по имени его командира, который со своим немногочисленным гарнизоном почти два месяца удерживал этот дом, вернее — его развалины, в Сталинграде. Много написано о стойкости защитников этого дома, о том, что среди них были бойцы разных национальностей. Но нигде не найдешь даже упоминания, что в числе трех последних бойцов, сражавшихся в 58-й день героической обороны, был еврей — сержант Идель Яковлевич Хаит. Он выстоял в этом доме всю его оборону и в последний ее день был убит. Пусть же не забыто будет имя этого еврея, пусть наградой ему будет благодарная память потомков!

Отдельно необходимо остановиться на боевых делах летчиков. Хотя в большинстве своем они были или стали офицерами, но ведь каждый их боевой вылет являлся личным, индивидуальным действием, ибо воевал летчик сам, своими руками. Сержанты были пилотами только в первом году войны, впрочем, и тогда евреи эти отличались храбростью и профессионализмом, хотя и понятно, что боевого опыта они не имели, ибо только недавно были выпущены из летных школ. Тем более надо назвать отличившихся. Это пилоты бомбардировщиков старшие сержанты Владимир Грабовский, Меер Гриншпун, Михаил Киселев, Борис Коган, Григорий Курковский, Борис Луговиер, Абрам Магарилл, Михаил Нудельман, уничтожившие сотни фашистских солдат, десятки танков и орудий; мужественные летчики: разведчики сержанты Яков Подольный, Владимир Львов и старшина Михаил Сапожников, доставившие ценные сведения о противнике; истребители старшие сержанты Владимир Переводин, сбивший 4 бомбардировщика; Моисей Штернгольд, уничтоживший 2 истребителя, и многие другие, награжденные орденами в том страшном 1941 году.

Особняком стоит подвиг летчика-истребителя старшего лейтенанта Александра Горелика, который не имеет равных в истории Второй мировой войны. В одном боевом вылете Александр Горелик сбил ДЕВЯТЬ немецких самолетов — одним комплектом боеприпасов! Но на следующий же день, вылетев, он сбил еще один бомбардировщик, однако был подожжен и погиб. Тем не менее за этот невиданный образец храбрости и боевого мастерства не был удостоен звания Героя даже посмертно, хотя если уж перечислять героев-летчиков, то начинать по праву надо с Александра Горелика.

Вместе с тем немалая группа летчиков-евреев это звание получила. Героями Советского Союза стали 21 человек. Все они — офицеры, но, как я уже говорил выше, героизм пилота — это героизм личный: победить он может только за счет своего летного мастерства и отваги. Поэтому я считаю необходимым хотя бы кратко рассказать о некоторых из этой славной когорты воздушных бойцов.

— Яков Ильич Берников закончил войну подполковником, но Героем стал в звании капитана за то, что в 64 боях сбил 17 фашистских самолетов. Он награжден, кроме этого, девятью орденами, ибо продолжал уничтожать немецкие истребители и бомбардировщики.

— Штурмовик Хаскель Моисеевич Гопник получил звание Героя за уничтожение 12 танков, 26 автомашин, 15 орудий, 26 железнодорожных составов и 5 самолетов.

— Штурмовик Семен Исаакович Гурвич уничтожил 19 танков, 40 орудий, 95 автомашин, 4 зенитных батареи, 3 самолета.

— Штурмовик Борис Савельевич Левин — 4 самолета, 15 танков, 27 орудий, 50 автомашин, 7 эшелонов, 2 корабля. Не каждый полк в Красной армии имел такой боевой счет, как эти три пилота-еврея, вместе взятые!

— Истребитель Владимир Самойлович Левитан совершил 291 боевой вылет и сбил 23 немецких самолета — почти целый полк!

— Истребитель Борис Михайлович Ривкин — 179 боевых вылетов, 19 сбитых самолетов.

— Виктор Яковлевич Хасин к марту 1943 года совершил 659 успешных боевых вылетов, сбил 15 и уничтожил на аэродромах еще 8 самолетов противника. Но ведь он продолжал летать и сбивать немцев до самой победы, как, впрочем, и остальные Герои!

Можно бы и продолжить этот славный перечень, назвав всех, но хочу закончить его коротким рассказом о Натане Борисовиче Стратиевском, которого я уже упоминал выше как сержанта — воздушного стрелка. Он и продолжал летать на своем бомбардировщике в той же должности, но этому Герою, в виде исключения, единственному во всей бомбардировочной авиации, присвоили звание лейтенанта. Еще бы! Ведь он со своего хвостового пулемета сбил и еще 10 немецких истребителей. Такого примера не сыскать в мировой истории воздушных поединков.

В общей сложности только евреи — Герои Советского Союза сбили в воздухе и сожгли на земле 151 самолет противника. Они уничтожили таким образом пять вражеских авиаполков. То были в основном германские самолеты и германские летчики, а уж их-то не заподозришь в неумении драться. А сколько отправили в ад другие еврейские пилоты, не ставшие Героями и чей боевой счет нам неизвестен? Вот как дрались евреи в воздухе! Доблестным пилотам израильской авиации было с кого брать пример!

Завершая очерк, считаю, что обязан рассказать о подвигах дважды Героя Советского Союза Давида Абрамовича Драгунского. Он вступил в первый бой с нацистами в июле 1941 года командиром танковой роты и дрался с палачами народа своего до победы, с перерывами на лечение от тяжких ран.

После госпиталя в августе 1943-го Драгунский был назначен командиром 1-й гвардейской механизированной бригады, успешно командовал ею в боях, пока не был ранен осколком в живот. Однако в госпитале не вылежал срока, немного оправившись, выпросился на фронт и принял командование 55-й гвардейской танковой бригадой. Он прославил ее боевыми делами и получил от танкистов прозвище Давид-Вперед, потому что любимой командой его была: «Бригада, за мной, вперед!»

Полковник Драгунский всегда добивался, чтобы именно его бригада шла в передовом отряде всей танковой армии, и на своем командирском танке нередко первым врывался в боевые порядки немцев. Он сражался яростно, не щадя себя. Еще в 1942 году узнал Давид, что немцы истребили всю немаленькую семью Драгунских. Они убили в селе Святка Брянской области 70 членов этой семьи, основанной николаевским солдатом-драгуном. Погибли все: отец, мать сестры, братья и родственники. Да и два родных брата Давида тоже пали на фронте. Было за что этому воину-еврею мстить нацистам!

В ноябре 1943-го Драгунский снова — в который раз! — был ранен, но остался в строю. Но уже через месяц его скосило тяжелое ранение, он перенес состояние клинической смерти, и после выздоровления врачи постановили уволить Давида из армии. Однако командующий 3-й гвардейской танковой армией генерал Рыбалко, ценивший бесстрашие своего комбрига, прислал в госпиталь телеграмму: «Милости прошу Давида Драгунского вместе со мной войну кончать», и врачи уважили знаменитого командарма.

Давид вернулся в бригаду в июне 1944 года, сел в головной танк и повел ее вперед. За мужество и доблесть, проявленные в боях на Сандомирском плацдарме, полковнику Драгунскому в сентябре 1944 года было присвоено звание Героя. Но открылась старая рана, и он снова попал в госпиталь, опять не вылежал и снова встал в строй. В апреле 1945-го он, во главе своей бригады, одним из первых ворвался в Берлин, прорезал его насквозь и вышел на соединение с танкистами 1-го Белорусского фронта, которых вел другой еврей-комкор генерал Кривошеий. Берлин пал, и за свое военное искусство и отвагу, проявленные при штурме вражьей столицы, Драгунский получил вторую Золотую Звезду, менее чем через 8 месяцев после первой! А всего за войну он был награжден еще девятью орденами СССР и четырьмя — союзников.

После войны он стал генерал-полковником. И хотя запятнал себя на старости лет, став председателем печально знаменитого антисионистского комитета, но воевал-то Давид Драгунский героически и самоотверженно, врагов народа нашего истребил несчетно, сторицей расплатился за семью свою. Считаю, что после его смерти должны мы помнить Давида Драгунского как смелого воина, одного из лучших в той войне, и именно таким вспоминать его. И мир праху его…

С чувством сожаления заканчиваю этот очерк. Не хочется расставаться с рассказом о героизме евреев в борьбе с заклятым врагом. Но эта тема сама по себе может стать предметом отдельной книги, ибо примеров мужества евреев, их презрения к смерти — бесчисленное количество, и все хотелось бы сохранить, довести до памяти тех, кто прочтет эти строки. Но тогда пришлось бы писать только об этом. Думается, однако, что и написанного здесь вполне достаточно, чтобы отвергнуть и опровергнуть гнусное и лживое измышление о слабодушии и трусости советских евреев в годы Второй мировой войны. Говоря о еврейских воинах, речь можно вести только об их высочайшем героизме и беспримерных подвигах самопожертвования.

Глава 38 Командиры

Очерк о евреях-командирах, думается, необходимо начать с расшифровки этого емкого военного понятия. В военной практике и терминологии нашего времени оно имеет совершенно определенный смысл. По советскому, а ныне — российскому определению, наука о войне подразделяется на стратегию, оперативное искусство и тактику. Стратегия и оперативное искусство относятся к категориям полководческим, обнимают ведение войны в целом и руководство войсками в операции и кампании. Тактика — это бой, который ведут подразделения, части и соединения, от отделения до дивизии включительно. И термин «командир» в основном относится именно к тактике, к ведению боя. Из этих категорий я и буду исходить в своем рассказе.

В этом очерке я намерен осветить боевое мастерство евреев — командиров батальонов и полков, бригад и дивизий всех родов войск и видов вооруженных сил СССР во Второй мировой войне.

Символично, что на 334 тысячи солдат, матросов и сержантов — евреев в Красной армии в этой войне пришлось 167 тысяч офицеров, то есть один офицер на два рядовых. Не думаю, чтобы в военной истории нашлись бы еще примеры такого соотношения, как в этом случае. Но дело-то в том, что эти командиры-евреи не командовали еврейскими подразделениями, а растворены были в общей массе войск. А так много их было потому, что в стране готовилось спешно огромное количество офицеров, для чего требовались люди с хотя бы неполным средним образованием. У большинства же евреев такое образование было, чего не скажешь об остальном населении. Вот и брали евреев в военные училища, расплодившиеся тогда во множестве.

Следует отметить также, что офицеры-евреи находились главным образом в боевых подразделениях. Конечно, было их немало и в штабах, и в тыловых службах, в госпиталях и медсанбатах. Но не эти офицеры непосредственно решали судьбу боя. Ее решали командиры. И вот их-то и оказалось среди евреев неожиданно много, на всех ступенях командирской пирамиды. Приведу обобщенные данные по материалам справок Центрального армейского архива и отдельных военно-исторических публикаций. Но хотел бы предупредить, что эти цифры — минимальные, скорее всего, на каждой из приводимых ниже должностей евреев было больше, однако я предпочитаю оперировать сугубо достоверными сведениями, и лучше уменьшить, чем преувеличить, дабы не могли обвинить в пристрастности.

Итак, евреи командовали в тактическом звене:

А. дивизиями:

— гвардейскими стрелковыми — 6;

— стрелковыми — 25;

— кавалерийскими — 3;

— гвардейскими артиллерийскими — одной;

— артиллерийскими прорыва РВГК — 4;

— зенитно-артиллерийскими — одной;

— авиационными — 3.

Итого — СОРОКА ТРЕМЯ ДИВИЗИЯМИ.

Б. бригадами:

— гвардейскими механизированными — 2;

— механизированными — 4;

— стрелковой — одной;

— гвардейскими артиллерийскими — 5;

— артиллерийскими — 13;

— гвардейскими минометными — 3;

— минометными — 2;

— гвардейскими танковыми — 7;

— танковыми — 9;

— воздушно-десантной — одной;

— морской пехоты — 2;

— гвардейскими инженерно-штурмовыми — 2;

— инженерно-саперными — 8;

— подводных лодок — одной.

Итого — ШЕСТЬЮДЕСЯТЬЮ БРИГАДАМИ.

В. полками:

— гвардейскими стрелковыми — 13;

— стрелковыми — 13;

— гвардейскими воздушно-десантными — одним;

— гвардейскими танковыми — 11;

— танковыми — 4;

— гвардейскими кавалерийскими — 3;

— авиационными — 8;

— гвардейскими артиллерийскими — 13;

— артиллерийскими — 41;

— зенитно-артиллерийскими — 3;

— гвардейскими минометными — 5;

— минометными — 5;

— инженерными — 3;

— связи — 8;

— специального назначения — 3;

— укрепленными районами (приравниваются к отдельному полку) — 3.

Итого — СТА ТРИДЦАТЬЮ ПОЛКАМИ.

Получаются цифры весьма впечатляющие: 43 дивизии, 60 бригад, 130 полков всех родов войск… Что ни говори, в Красной армии того времени таким количеством частей и соединений не командовал никто, кроме русских и украинцев. Вместе взятые, они составили бы не одну полевую армию военного времени. Это и сегодня — армия государства весьма солидного. Такой, к примеру, в наше время не имеют Польша, Бельгия или Италия. Так что даже в тактическом звене боевого управления роль командиров-евреев была весьма значительной, и от выполнения ими поставленных задач во многом зависела судьба боя и операции.

Однако объем этого очерка, да и книги в целом, не представляет возможности детально проанализировать боевую деятельность десятков и сотен командиров-евреев. Поэтому я вынужден ограничиться наиболее типичными примерами, с тем чтобы они охватили возможно больший промежуток времени и большее количество родов войск.

Начать рассказ о боевом мастерстве евреев — командиров сухопутных войск хотел бы с Брестской крепости. О подвиге цитадели, которая еще держалась, когда немцы уже подходили к Минску, написано немало. Нигде, однако, не найти упоминания, что ее обороной с первого часа и до рокового конца командовал еврей — полковой комиссар Ефим Моисеевич Фомин. Не будучи строевым командиром, он не только умело расставил тех немногих бойцов и огневые средства, которые уцелели в крепости, но и личным примером сумел вдохнуть мужество и стойкость ее защитникам.

Заваленный обломками от взрыва, раненый и контуженный, он был захвачен в плен немцами и тут же выдан подлецом, сообщившим им, что Фомин не только комиссар, но и еврей. Таких немцы в плен не брали.

…Ефим Моисеевич Фомин звания Героя Советского Союза удостоен не был.

…«Малая земля» — затрепанное название, чуть ли не кличка, связанное в сознании многих с недоброй памятью о пятизвездном бровастом генсеке, якобы совершавшем там подвиги. А на деле на этот клочок земли под Новороссийском, по сути — на неотвратимую гибель, был выброшен демонстративный десант — батальон морской пехоты. 276 бойцов шли сюда с такой именно задачей: погибнуть, но отвлечь удар немцев на себя от основного десанта, нацеленного на Озерейку.

Так, наверное, и случилось бы, но вел своих матросов человек с именем римского полководца — Цезарь, командир, достойный такого имени. Он вел их не умирать, а побеждать, и они нерушимо встали на том клочке, который потом прозвали «Малой землей». А большой десант у Озерейки был сброшен в море, когда командование узнало, что майор Куников держится и просит еще патронов и гранат. Его обрекли на смерть, но он презирал ее, он боролся с ней за победу всей силой своего отточенного воинского мастерства и векового еврейского мужества.

И полки 18-й армии повернули к Станичке, где дрался батальон Куникова. Но сам Цезарь погиб, сражен на 12-й день своей беспримерной битвы. Это его имя, славное имя сына бакинских евреев Льва и Доры Куниковых, выкликали первым каждый вечер перед строем Новороссийского гвардейского полка морской пехоты, куда зачислен он был навечно. Куников стал Героем Советского Союза, но символично, что в первом издании справочника по Героям его зачислили… в русские. И только через год исправили ошибку.

При подготовке операции по форсированию Днепра в район Канева был выброшен парашютно-десантный батальон, которым командовал майор Александр Абрамович Блувштейн. Так получилось, что выброска была совершена прямо в гущу вражеских войск, которые немедленно и приступили к уничтожению десантников. Но Блувштейн сумел собрать и вывести из-под удара своих солдат и офицеров. Они продвигались к правому берегу Днепра, громя по пути вражеские гарнизоны и коммуникации. В районе деревни Свидовки десантники захватили плацдарм, окопались, отбили бесчисленные атаки немцев, наглухо прикрыв район наводки мостов через Днепр.

Когда же по этим мостам пошли советские танки, Блувштейн посадил на них своих десантников и освободил 11 населенных пунктов. И продолжал наступать, хотя уже две недели не выходил из боя. Он шел к Кременчугу, где родился в 1910 году и где еще в 1941-м немцы истребили всех евреев, и его семью тоже. Но майор Блувштейн тогда еще не знал этого…

Гвардейский парашютно-десантный полк, которым командовал подполковник Яков Абрамович Биренбойм, вышел к Днепру 1 октября 1943 года. Было это в Чернобыльском районе, печально известном ныне. А тогда на правом берегу реки немцы были близки к тому, чтобы сбросить в Днепр бойцов, захвативших небольшой плацдарм. Но Биренбойм, оставив свою артиллерию, одним броском переправил полк и с ходу атаковал немцев. Он не лез в лоб, а обходил их с флангов, просачивался в тылы. Без устали маневрируя, он расширял плацдарм, тесня нацистов. И на этот плацдарм уже начали переправляться основные силы дивизии, когда немцы, подтянув два танковых полка, перешли в наступление. И тогда Яков повел в контратаку свой резервный батальон. Он вел его сам, с автоматом шагая впереди цепи десантников. И немцы, не ждавшие такой дерзости, дрогнули, стали откатываться, когда Якова Биренбойма сразила пулеметная очередь. Звание Героя ему присвоили посмертно.

В том же Чернобыльском районе 23 сентября 1943 года к Днепру первым вышел 109-й стрелковый полк, которым командовал подполковник Борис Давидович Лев. Он с ходу переправил на правый берег одну роту и, когда она захватила крохотный плацдармик, с двумя радистами переплыл реку и стал вызывать подразделения полка на себя. И батальоны форсировали реку, идя на зов командира. А Лев успешно расширил плацдарм и стоял, как в крепости, отбивая непрерывные атаки немцев и обеспечивая переправу основных сил дивизии. За эти бои он был удостоен звания Героя. В последующем — командовал дивизией и привел ее в Берлин.

Во многом типична для еврейского офицера судьба командира 164-го стрелкового полка Наума Григорьевича Пейсахов-ского, который принял этот полк в 1942 году и успешно командовал им в тяжелых боях под Великими Луками, в наступлении на Невель, при освобождении Латвии. В 1944 году Пейсахов-ский уже подполковник, он наступает западнее Варшавы, под Познанью, на балтийском побережье Германии.

Во второй половине апреля 1945 года 164-й стрелковый полк смелым маневром обходит узел вражеской обороны и врывается в пригород Берлина — Панков. Затем Пейсаховский ведет свой полк в Берлин. Пренебрегая опасностью, он лично руководит штурмовыми группами, и его тяжело ранят. Из представления к званию Героя Советского Союза:

«Командир 164-го СП подполковник Пейсаховский лично храбр, мужественен, умело организовал наступление своего полка в Берлине. Решительно и смело управлял подразделениями в уличных боях, успешно выполняя все поставленные задачи». Наум Пейсаховский стал Героем.

…Командир 8-й гвардейской механизированной бригады полковник Семен Давидович Кремер со своими танками далеко обогнал пехоту. Уже взят Шауляй, пала Елгава, когда комбриг получил приказ: совершив 100-километровый бросок, с ходу овладеть Тукумсом и, прорвавшись к Балтийскому морю, замкнуть кольцо окружения немецкой группировки в Прибалтике.

В своих воспоминаниях тогдашний командующий 1-м Прибалтийским фронтом маршал Баграмян писал, что когда он 30 июля 1944 года получил донесение о досрочном выполнении приказа, то не поверил, хотя и знал Кремера как офицера смелого и решительного. В расположение бригады был сброшен вымпел с приказом: «Набрать в море три бутылки воды, запечатать, а комбригу удостоверить личной подписью, что вода взята из Рижского залива. Бутылки срочно доставить в штаб фронта». Эти бутылки уже на следующий день стояли на столе в Ставке как вещественное доказательство выхода к Балтике и блокирования Курляндской группировки немцев. Полковнику Семену Давидовичу Кремеру было присвоено звание Героя. В ходе дальнейших боевых действий он становится заместителем командира механизированного корпуса, а 13 сентября 1944 года — генерал-майором.

Семен Самуилович Левин стал командиром дивизии в 1943 году. Он был к тому времени опытнейшим кадровым офицером, более 22 лет прослужившим в армии, а войну встретившим в должности начальника штаба дивизии. И командовал он своей дивизией умело, его соединение несло наименьшие потери в самых жестоких боях, хотя наступало, как правило, в первом эшелоне.

…В двадцатых числах января 1945 года 62-я Борисовская стрелковая дивизия одной из первых во 2-м Белорусском фронте прорвала глубоко эшелонированную оборону противника и вступила на землю Восточной Пруссии. Ее командир, полковник Семен Левин, умело организовал наступление, и части дивизии с ходу овладели г. Тройбургом, не задерживаясь, обошли крепость Летцен и вышли к Балтийскому морю на территории Германии. Доблестный командир этого славного соединения, полковник Семен Самуилович Левин, прокомандовавший им почти всю войну, награжден 10 боевыми орденами и удостоен звания Героя, но генералом — не стал. Видимо, чтобы стать им в Советском Союзе, недостаточно быть доблестным комдивом, если ты — еврей…

И здесь я хотел бы вспомнить еще об одном комдиве, о последнем командире знаменитой 25-й Чапаевской дивизии, полковнике Фроиме Фальковиче Гроссмане. Его дивизии была поставлена задача: прикрыть эвакуацию войск из Севастополя в июне 1942 года. Полковник Гроссман вместе с моряками выстроил мощный заслон перед фронтом посадки на уходящие корабли, и немцы, несмотря на подавляющее преимущество в силах, долго не могли прорваться к причалам. И даже когда 30 июня они прижали остатки дивизии к берегу, чапаевцы со своим командиром сражались до конца, погибли почти все, последние тонули, отстреливаясь. Не стал ни Героем, ни генералом Фроим Гроссман…

Вместе с тем среди евреев-командиров стрелковых и кавалерийских дивизий было немало и генералов. Стрелковыми дивизиями командовали генералы: Борис Григорьевич Вайнтрауб, Давид Вениаминович Василевский, Александр Львович Кро-ник, Борис Давидович Лев, Исаак Яковлевич Малошицкий, Виктор Львович Махлиновский, Лазарь Ефимович Фишман, Евгений Ефимович Цуканов, Павел Менделевич Шафаренко, Александр Савельевич Эдельман. Кавалерийскими дивизиями командовали генералы: Аркадий Борисович Борисов (Шис-тер), Михаил Эммануилович Москалик и Борис Леонтьевич Юровский.

Расскажу о некоторых из них. Александру Кронику было 40 лет, когда началась война, и он служил в армии уже 19 лет, закончил академию им. Фрунзе, был полковником, командовал 357-й стрелковой дивизией. Его дивизия особенно отличилась в Великолукской операции, где Кроник показал образцы боевого мастерства в уличных боях. Он становится генералом в январе 1944 года, принимает 178-ю дивизию, которая под его командованием сыграла главную роль в штурме линии Маннергейма и выбила финнов из Выборга. При штурме Кенигсберга генерал Кроник командовал 343-й стрелковой дивизией, которая первой ворвалась в эту крепость. Затем он становится заместителем командира корпуса, за войну награжден 10 боевыми орденами.

Павел Менделевич Шафаренко вступил в войну в 32 года, майором, командиром 6-й парашютно-десантной бригады. Он доблестно сражался на Киевском направлении. В ноябре 1941 года он — уже полковник, отличился при захвате города Тим. Летом 1942 года Шафаренко принял 25-ю гвардейскую стрелковую дивизию и оборонялся под Воронежем, активно контратакуя. Его дивизия во время декабрьского наступления разгромила острогожскую группировку немцев. В 1944 году Шафаренко командует 119-й гвардейской стрелковой дивизией, наступает на Карельском перешейке. Затем он — командир 23-й гвардейской стрелковой дивизии, которая отличилась при освобождении Риги. Затем было наступление на Варшаву, в Восточной Пруссии и, наконец, в самой коренной Германии, и везде этот отважный генерал (а он уже генерал!) отличается своим боевым мастерством.

Боевой путь его соединения завершился в Берлине, куда передовые части ворвались ночью 20 апреля 1945 года.

Хочу, хотя бы кратко, рассказать о двух кавалерийских командирах. Один из них командовал 31-м Кубанским гвардейским кавалерийским полком. Это был полковник Хаим Абрамович Попов. В Сталинградской операции этот полк шел во главе своего 3-го кавкорпуса. За четверо суток конники Попова прошли по заснеженной степи 250 км, с ходу захватили Валуй-ки и вышли во фланг крупному соединению, которому удалось вырваться из «котла». Пошла лихая казачья рубка, и немцы предпочли сдаться в плен. Кавалеристы Хаима Попова захватили тогда 6000 солдат и офицеров и трех генералов. И в последующем полковник Хаим Попов так же умело и храбро вел своих кубанцев.

Михаил Эммануилович Москалик не кончал военных академий, а только кавалерийскую школу. Тем не менее уже в начале войны был он начальником штаба кавалерийской дивизии, а в 1942 году — стал ее командиром. Его дивизия особо отличилась при деблокаде Ленинграда. Затем Москалик становится генералом и принимает 7-ю гвардейскую дивизию, которая под его командованием захватила Опочку и в июле 1944 года вышла к границам Латвии, штурмовала Резекне, брала Ригу, участвовала в Курляндской операции. В феврале 1945 года дивизия генерала Москалика сражается в Чехословакии и в этой стране успешно завершает свой боевой путь. Командир ее был награжден семью боевыми орденами.

Следует отметить, что в этом очерке не названы те генералы-евреи, которые во время войны из командиров дивизий продвинулись на более высокие посты. А их было немало. Однако таких, кто из-за своего еврейского происхождения не смог продвинуться по службе и, несмотря на высокий военный профессионализм и личное мужество, не получил даже тех наград, к которым был представлен, таких — намного больше. Я приведу здесь только один пример, вполне характерный для командира-еврея.

Его зовут Владимир Хаимович Гоникман, он был кадровым офицером Красной армии, вступившим в войну с самого ее начала, командуя стрелковой ротой. В 1942 году он уже командовал стрелковым батальоном, затем стал начальником штаба полка, а с 25 февраля 1944 года до февраля 1946 года — начальником штаба 15-й гвардейской стрелковой дивизии, с которой и прошел весь свой фронтовой путь, и прошел доблестно. Штабом дивизии подполковник Гоникман командовал умело, был не раз награжден, но 29 января совершил подвиг чрезвычайный.

В этот день немцы силами нескольких пехотных и танковых полков перешли в наступление на части 15-й гвардейской СД, недавно переправившиеся на левый берег реки Одер в районе Оппельна. Батальоны еще не успели окопаться, артиллерия была на правом берегу, и неожиданная атака немцев смяла передовые подразделения, они стали отходить, увлекая остальных, а до кромки берега было всего 2–3 км. Угроза потери плацдарма и поражения дивизии была вполне реальной.

В это время начальник штаба дивизии подполковник Гоникман, собрав штабных офицеров, разведчиков и связистов, взял автомат и, скомандовав этой горстке бойцов: «В атаку, за мной!» — пошел вперед. И люди устремились за своим командиром, несмотря на огромное превосходство немцев в силах. Их порыв был таким, что немцы стали пятиться, а отступавшие подразделения дивизии остановились, повернули и тоже бросились в контратаку. Плацдарм был не только удержан, но и расширен. Наблюдавший это командир 34-го гвардейского корпуса генерал-лейтенант Л.В.Бакланов приказал немедленно представить Гоникмана к званию Героя Советского Союза, что комдив 15-й гвардейской СД тотчас и сделал.

И вот предо мной письмо этого командира 15-й гвардейской Харьковской Краснознаменной и ордена Суворова дивизии от 2 октября 1945 года за № ОК/9. В нем гвардии генерал-майор П.Чирков докладывает, что представлял своего начальника штаба гвардии подполковника Гоникмана к званию Героя Советского Союза за подвиг на Одере, к ордену Ленина — за руководство боями под Гронау, что на реке Нейссе, и к ордену Суворова — за умелое управление войсками во время боев под Прагой. Генерал пишет: «Ни по одному из этих представлений гв. подполковник Гоникман награжден не был, хотя прошло довольно много времени. Во всех этих боях и во многих других он показал образцы личной храбрости, инициативы и военной смекалки. Там, где нужен был острый глаз, где командиры полков были неуверены в своих решениях, туда направлялся подполковник Гоникман (в то время у меня не было заместителя), он восстанавливал положение и умело нацеливал части на выполнение поставленных им задач…»

И генерал снова просит рассмотреть его представления. Но никто этого не сделал. Ведь еще с 1943 года действовало негласное указание Сталина: евреев повышать в звании и в должности, а также награждать высокими боевыми орденами только в случае самой крайней необходимости. И, несмотря на это указание, Гоникман был награжден двумя орденами Красного Знамени, тремя — Отечественной войны, двумя — Красной Звезды, американским — Легион оф Мерит, польским — Виртути Милитари, чехословацким Военным крестом и 21 советской и иностранной медалью. Какие же славные боевые дела надо было свершить этому воину-еврею, чтобы получить такие награды! Теперь он живет в Нью-Джерси, и добрая Америка платит ему пособие по старости.

Во Второй мировой войне танковые части, соединения и объединения приобрели решающее значение как главный инструмент наступления и атаки. Именно танки прорывали оборону и устремлялись в ее глубину, изматывая фланги и развивая успех. Классическими мастерами танковых прорывов в той войне считаются немцы. Однако, как показывает боевой опыт советских вооруженных сил, командиры-евреи во всех звеньях тактического и оперативного управления показали образцы глубокого понимания сущности и принципов использования танковых войск в сражении. И вполне грамотно, дерзко и отважно руководили ими. Можно привести немало примеров этого, я остановлюсь только на некоторых, наиболее показательных.

Танковым батальоном осенью 1942 года в Сталинградской битве командовал капитан Леонид Бердичевский, кадровый офицер, ставший уже вскоре подполковником, заместителем командира танкового полка. Во всех боях он был образцом высокого боевого мастерства, дерзко прорывался во вражеский тыл, атаковал без оглядки на фланги. Но, если требовалось, его танкисты стояли, как скала, в обороне. Так и получилось летом 1944 года, когда полк вышел к Рижскому заливу, а немцы перешли в контрнаступление, стремясь отрезать прорвавшиеся части.

1 августа в районе города Елгава танкисты Бердичевского встретили их удар. Но Бердичевский не только оборонялся. Он без конца контратаковал и сам шел на своем танке впереди всей боевой линии, громя нацистов огнем, давя гусеницами. Поджег два танка, когда был ранен, четвертый раз за войну. Несмотря на ранение, Бердичевский не вышел из боя, уничтожил еще три штурмовых орудия, дав возможность своим танкистам прорваться вперед. Но и сам погиб. За беспримерное мужество и отвагу подполковнику Леониду Бердичевскому посмертно было присвоено звание Героя.

Командир танкового батальона Моисей Фроимович Марья-новский летом 1944 года вел своих танкистов на Могилев. Они вброд переправились через Днепр и отрезали пути отхода могилевской группировке немцев. И Марьяновский стал со своим батальоном в оборону и стоял непоколебимо, уничтожая тех, кто пытался прорваться. А потом, когда ранили командира бригады, он принял командование на себя, поднял знамя бригады на своем танке и повел бригаду вперед, громя нацистов.

Но особо отличился Моисей при штурме крепости Осовец. По узкой тропе между двумя минными полями он провел свой батальон и ворвался в крепость, уничтожив и частично пленив ее гарнизон. За этот подвиг славному комбату капитану Моисею Марьяновскому было присвоено звание Героя.

Евсей Григорьевич Вайнруб всю войну сражался в танковых войсках, командуя ротой и батальоном. В декабре 1944 года он стал командиром 219-й танковой бригады, умело и храбро управлял ею в непрерывных боях. В марте 1945 года его бригада с плацдарма за Вислой совершила стремительный бросок и, пройдя за день 80 км, зашла в тыл варшавской группировке немцев. Затем, действуя в передовом отряде корпуса, обходя или сбивая заслоны противника, смело и решительно оторвавшись от главных сил, бригада вышла к Одеру и с ходу форсировала реку, захватив на правом берегу плацдарм, на который и вышли остальные части корпуса. За этот дерзкий рейд доблестный командир 219-й танковой бригады Евсей Вайнруб был удостоен звания Героя.

Комбригом был и подполковник Григорий Прованов, с октября 1942 года командовавший 69-й танковой бригадой. Он смело вел своих танкистов в наступление под Сталинградом, разгромил 13-ю румынскую дивизию и, дерзко вырвавшись вперед, прошел с боями 130 км, завершив окружение противника. Продолжая наступление, бригада встретила сильную оборону, и ее боевые порядки потеряли атакующий темп. И тогда комбриг Прованов на своем танке вырвался вперед и повел бригаду за собой. Бригада пошла за командиром, немцы бежали, и батальоны начали их преследовать. Но в это время командирский танк был подожжен, и в огне погиб доблестный комбриг Григорий Прованов, удостоенный посмертно звания Героя.

Абрам Матвеевич Темник, офицер легендарного бесстрашия, принял командование 1-й гвардейской бригадой 1-й гв. танковой армии генерала Катукова в 1944 году. Он стал на колено перед строем бригады, поцеловал ее боевое знамя и поклялся привести своих танкистов в Берлин. И клятву свою этот суровый воин выполнил. Его бригада всегда шла в передовом отряде наступающей танковой армии и 28 января одной из первых ворвалась в Германию в районе Куммерсдорфа. А 21 апреля Герой Советского Союза гвардии подполковник Темник на головном танке, стоя в люке с боевым знаменем в руках, прорвался в берлинский район Темпельгоф. Он пришел туда, где выпестовали убийц его семьи, палачей его народа. И еще неделю выпало ему драться во вражьем логове. 29 апреля на улице в центре Берлина от ран скончался этот доблестный еврейский воин.

О подвигах комбрига Давида Драгунского рассказано в предыдущей главе. Он стал генералом после войны. Но многие евреи-танкисты тоже не получили это звание в ходе ее, хоть и были вполне достойны этого. К таким относится и Ефим Евсеевич Духовный, который, будучи кадровым офицером, всю войну прокомандовал танковыми частями, от батальона до бригады. И командовал умело и храбро, ставши впоследствии начальником штабов танковых дивизии и корпуса. Об этом говорят его боевые награды — 8 орденов, в том числе — два ордена Кутузова.

Танковой бригадой командовал также Леонид Юделевич Рабинович, награжденный за боевую доблесть и отвагу 8 орденами, в том числе — Суворова и Кутузова. А Михаил Григорьевич Рубинов, всю войну командовавший танковыми полком и бригадой, стал в конце 1943 года генерал-майором. Танковыми бригадами командовали также: до 1943 года — Абрам Матвеевич Хасин, который стал в 1942 году генерал-майором, Борис Иванович Шнейдер, с сентября 1943 года генерал-майор, и Борис Давидович Супрун — генерал-майор в 1945 году. Только полковником стал Наум Маркович Секунда, командир 95-й гвардейской Бобруйской Краснознаменной и ордена Суворова танковой бригады, которая одной из первых ворвалась в Берлин, штурмовала Рейхстаг. Наум Маркович дважды был представлен к званию Героя, но получал лишь ордена — Ленина, Суворова… Но и он, и такие, как он, командиры стальных бригад — герои они в нашей памяти навечно, навечно!

Этот перечень можно бы и продолжить, но, думается, и приведенных в нем фактов вполне достаточно, чтобы показать выдающуюся роль евреев-командиров танковых войск в годы войны.

Не менее значительна роль еврейских офицеров в командовании артиллерийскими частями и соединениями в тактическом звене управления. Они умело и мужественно руководили ими и проявили недюжинный героизм. К примеру, командир 24-й гвардейской отдельной тяжелой пушечной бригады Николай Израилович Брозголь. Этот кадровый офицер в начале войны был командиром батареи и сражался с первого ее часа. Воевал под Сталинградом командиром дивизиона, бил немцев на Дону и в Донбассе. В сентябре 1943 года на Днепре он уже комбриг. Его тяжелые орудия поддерживали огнем 38-ю армию с правого берега реки, а комбриг переправился на вражеский и по радио сам корректировал их огонь. И пушки Брозголя размолотили в пух немецкую оборону, обеспечив форсирование Днепра и взятие Киева. За доблесть, мастерство артиллериста и личное мужество подполковник Брозголь удостоен звания Героя. Его мощные пушки били немцев в Польше, громили их в Германии и Чехословакии. Комбриг Брозголь за войну только орденов Красного Знамени получил четыре, такое встречалось нечасто.

Борис Моисеевич Котлярский тоже был кадровым офицером-артиллеристом и тоже сражался с первого дня войны. В 1943 году он уже командир 814-го артиллерийского полка, орудия которого метко бьют по немцам при освобождении Бреста и Ковеля, обеспечивают огнем форсирование Вислы, причем сам Котлярский, со своими дивизионами, ее форсирует одним из первых. Свое мастерство артиллерийского командира он демонстрировал при форсировании рек Польши и Германии, в уличных боях при штурме Берлина. За выдающиеся заслуги в организации артиллерийского наступления и храбрость подполковник Моисей Котлярский был удостоен звания Героя.

Командиром артиллерийского полка был и майор Михаил Александрович Либман, человек безграничной отваги. Особенно отличился он в боях на Сандомирском плацдарме, умело расположив свои дивизионы и обеспечив их огнем прорыв главной полосы обороны противника. Либман смело выдвинул пушки прямо к урезу воды реки Одер и бил по немцам, не давая им поднять головы, когда советские войска форсировали эту реку. Он погиб на передовом командном пункте при штурме Ченстохова, так и не узнав о присвоении ему звания Героя.

Выдающимся мастером огня реактивных установок на фронте считался полковник Иосиф Семенович Юфа, командовавший дивизионом PC еще в 1942 году в Сталинградской битве. Под Курском он уже командир полка. В ходе наступления на Украине его полк уничтожил 33 танка, 85 автомашин, 13 артиллерийских батарей и до 5 пехотных батальонов противника. Вскоре Юфа был назначен командиром оперативной группы реактивных установок 38-й армии. Его группа состояла из восьми полков PC. Огонь этого соединения, насчитывавшего более двух сотен «катюш», был страшен, он сокрушал и стирал с лица земли целые немецкие полки.

Особенно прославился гвардии полковник Юфа при форсировании Днепра, сумев неожиданно и без потерь переправить через Днепр свои полки и ударить по немцам массированно. За высокое умение, за мужество и смелость полковнику было присвоено геройское звание. Западнее Тернополя полки Юфы буквально прорубили коридор, через который в сражение были введены танковые армии. Только в 1944–1945 годах Иосиф Юфа награжден орденом Ленина и двумя орденами Красного Знамени. А всего за войну он получил 9 боевых орденов, в том числе — Суворова и Кутузова.

На фронтах широко известны были евреи-командиры артиллерийских соединений, ставшие генералами. Их девять: четыре командира дивизий и пять — бригад. Хотя бы коротко надо рассказать об этих военачальниках. Отличным артиллеристом был Михаил Захарович Браво-Животовский, командир пушечной артбригады, впоследствии — командующий артиллерией стрелковых корпусов на многих фронтах. Ефим Наумович Гуревич, один из первых ракетных командиров после войны, в ходе ее тоже командовал артиллерийской бригадой. Генералом в июле 1944 года стал Максим Соломонович Киселев, командир пушечной артбригады. В 1944–1945 годах на 1-м Белорусском фронте тяжелой артбригадой командовал генерал Давид Петрович Рабинович. Командиром мощной истребительнопротивотанковой артиллерийской бригады был генерал Марк Павлович Янклович.

Отдельно следует рассказать о командирах артиллерийских дивизий прорыва. Такого типа соединения в военной практике были применены впервые. В них сводились полки орудий большой мощности, и эти дивизии своим сосредоточенным многочасовым огнем пробивали в немецкой обороне гигантские бреши, через которые и вводились ударные и танковые армии. Руководили такими соединениями выдающиеся специалисты организации сосредоточенного всесокрушающего артиллерийского огня. Одним из них был Аркадий Николаевич Волчек, с 1943 года — генерал-майор. 4-й артиллерийской дивизией прорыва в 1945 году командовал генерал-майор Александр Григорьевич Добринский. 16-ю артиллерийскую дивизию прорыва резерва Верховного главнокомандования возглавлял генерал-майор Моисей Наумович Курковский. Начав войну командиром гаубичного артполка, три года до самой Победы командовал 1-й гвардейской артиллерийской дивизией прорыва РВГК генерал-майор Виктор Борисович Хусид. Его сверхмощная дивизия применялась там, где немцы создали особо прочную оборону, и она всегда страшным огневым тараном пробивала ее. Генерал Хусид прославился в войсках как один из наиболее выдающихся артиллерийских командиров.

Капитан Вениамин Абрамович Рувинский был командиром саперного батальона 152-й стрелковой дивизии, когда в октябре 1943 года она вышла к Днепру. Рувинский получил задачу переправить на вражеский берег передовой отряд дивизии. А поскольку табельных средств переправы не имелось, саперы сколотили плоты, собрали у населения лодки, и на самой первой из них переплыл Днепр комбат Вениамин Рувинский. И там, под шквальным огнем немцев, не уходя с крошечного плацдарма, он обеспечил переправу передового отряда, а потом и остальных полков дивизии. За этот подвиг Рувинский был удостоен звания Героя.

А еще один сапер, и тоже Герой Советского Союза, майор Иосиф Лазаревич Серпер, человек сложной и тяжелой судьбы. Начав военную службу еще в 1939 году рядовым сапером, он прошел финскую войну, дослужился до младшего лейтенанта, от звонка до звонка воевал во Второй мировой. Будучи командиром саперной роты, попал в окружение, был взят в плен, сколотил в лагере боевую группу и организовал ее прорыв через ограждение. Пробился к своим и сразу же попал в проверку фронтовой контрразведки «СМЕРШ». Ему не поверили, что он, еврей, просто так сумел выжить в нацистском плену, дали 10 лет тюрьмы, замененной штрафным батальоном. В разведке боем погибли почти все штрафники, но Серпер был только ранен, то есть, как считалось тогда, «смыл кровью». И снова фронт. Иосиф становится командиром 60-го инженерно-штурмового батальона, его трижды представляют за беззаветную смелость к званию Героя. Дважды — заменяли орденами, но за штурм Мелитополя, где Серпер проявил поистине фантастическую отвагу, звание Героя все-таки присвоили. Вот какой человек, кавалер 25 наград, умер недавно в Америке.

Отдельного рассказа также заслуживает Михаил Фадеевич Иоффе. Этот офицер, а затем — генерал, командовал единственной в вооруженных силах инженерно-штурмовой бригадой особого назначения. Это была специализированная бригада минеров, воины которой устанавливали оперативные заграждения буквально перед фронтом атакующих танков противника. А в ходе наступления ее подвижные группы разграждения действовали перед фронтом наступающих полков, проделывая проходы в минных полях противника и устраивая диверсии в его тылу. Комбриг Иоффе во всех этих действиях, лично руководя и организовывая операции своих подразделений, проявлял виртуозное мастерство и нередко своим примером показывал минерам, как надо работать. После войны Михаил Иоффе становится генерал-лейтенантом.

Генерал-майор Самуил Григорьевич Шапиро — единственный из саперных офицеров, который, командуя инженерноштурмовой бригадой на 3-м Украинском фронте, получил генеральское звание. Обычно его саперным комбригам не давали. Но уж больно мастерски сработал Шапиро, выполняя ответственнейшее задание.

В боях Великой Отечественной отличились не только рядовые летчики-евреи. Было среди них немало командиров частей и соединений, а также военачальников высшего звена ВВС и вооруженных сил. Такое тем более удивительно, ведь сталинские палачи в 1937–1940 годах изрядно «пропололи» ряды командиров-евреев, служивших в авиации. Кроме генерал-лейтенанта Якова Смушкевича были расстреляны еще И высших авиационных командиров-евреев.

Между тем боевые действия требовали, чтобы к руководству войсками пришли компетентные командиры, способные на равных сражаться с врагами. Именно такими обстоятельствами объясняется, что на командных постах в авиации оказалось непропорционально много евреев.

Из одиннадцати известных нам командиров авиационных полков в первую очередь нужно отметить подполковника Александра Летучего, который стал Героем еще во время финской кампании 1939 года. В ходе советско-германской войны он успешно командовал 646-м авиаполком ночных бомбардировщиков. Известно, что это были фанерно-перкалевые самолеты ПО-2, на которых летали по ночам прямо над немецкими позициями, швыряя в них небольшие авиабомбы, а то и просто гранаты. Полк Александра Летучего, кроме того, совершал еще и полеты в тыл противника, забрасывая туда разведчиков и диверсантов, снабжая партизан.

В 24 года стал командиром истребительного авиаполка Герой Советского Союза Борис Ривкин. Несмотря на молодость, он успешно руководил своими летчиками и, как правило, сам водил их в бой, сбивая вражеские самолеты.

Штурмовыми авиаполками командовали: 7-м гвардейским — подполковник Хаим Янкелевич Хашпер, 23-м отдельным — майор Евсей Аронович Плоткин, 24-м истребительным авиаполком в начале войны командовал подполковник Юрий Беркаль, 45-м истребительным авиаполком — подполковник Давид Ефимович Нехамин, 512-м истребительным авиаполком — майор Лев Исаакович Бинов, 16-м гвардейским авиаполком дальнего действия — подполковник Анатолий Маркович Цейгин, 511-м разведывательным авиаполком — подполковник Семен Давидович Берман, 34-м авиаполком специального назначения — полковник Яков Моисеевич Немировский, 6-м отдельным авиаполком ПВО — полковник Иосиф Михайлович Гоберман. И все эти полковые командиры были великолепные пилоты, как правило, сами водили свои полки в рейды и налеты, умело командовали ими и награждены многими боевыми орденами.

Во время сентябрьского наступления в 1943 году на Украине советские наземные войска надежно обеспечивали от ударов воздушного противника летчики 282-й истребительной авиадивизии, которой командовал Юрий Михайлович Беркаль, всего лишь подполковник. Успешно действовала эта дивизия и в Бобруйской операции, и в боях за взятие Познани, когда Беркаль уже стал полковником. За время войны он награжден 10 орденами, и после ее окончания ему было присвоено генеральское звание.

К началу войны в советских ВВС было всего два высших командира-еврея: генерал-майоры Зиновий Померанцев и Борис Теплинский. С первого дня войны авиационной дивизией командовал полковник Борис Романович Писаревский, уже в октябре 1941 года ставший генерал-майором и в ходе дальнейших боевых действий занимавший ответственные посты в руководстве военно-воздушных сил. Также продвинулись по службе командиры авиадивизий: 211-й смешанной — Зиновий Максимович Померанцев и 261-й гвардейской бомбардировочной — Илья Давидович Удонин, ставшие в ходе войны генерал-майорами. Другой командир бомбардировочной авиадивизии Давид Слобожан генеральские погоны получил уже перед самой Победой.

А всего звание генералов авиации было присвоено в годы войны 16 евреям. Пять из них командовали авиадивизиями. Заместителями командующих воздушными армиями стали генерал-майоры Израиль Гиллер, Зелик Иоффе, Авраам Златоцветов (Гольдфарб) и Давид Слобожан. Александр Рафалович командовал авиацией общевойсковой армии, Григорий Гуревич был главным инженером ВВС Балтийского флота, Зиновий Померанцев — заместителем командующего авиацией фронта. Начальником штаба Дальней авиации был генерал-лейтенант Марк Шевелев. Самый высокий пост занял генерал-майор Борис Писаревский, назначенный в 1943 году командующим авиацией фронта.

«Феноменом русских» — так называли западные исследователи тараны, совершенные советскими летчиками. В общем, определение правильное. Потому что такие подвиги не были запланированы заранее, как удары камикадзе, штатных, так сказать, смертников японской армии во Второй мировой войне.

Тараны советских летчиков были актами героизма, самопожертвования в сочетании с высоким мастерством пилотажа. Но, хотя совершались они и по собственной воле, причиной, однако, служили обстоятельства вполне материального свойства: нехватка боеприпасов или горючего, повреждение своей машины.

Естественно, таранные удары не стали массовым явлением: далеко не каждый летчик мог решиться на такой подвиг, даже если у него окончились боеприпасы и горючее. В подавляющем большинстве пилоты просто старались выйти из боя, спасти машину, дотянуть до своих или прыгали с парашютом.

Определение «феномен русских» объединяет всех, кто совершил таран, как бы в одну нацию. В общем виде оно и верно — такие пилоты были в основном русскими. И никто не смеет поставить под сомнение их мужество. Но есть еще один аспект, если речь идет о тех, кто совершил таран, — вы не найдете в официальной советской, да и в российской военной историографии ни слова о евреях, которые уничтожили врага таранным ударом. И если упоминание о таком воздушном бойце и появится, то уж точно не будет сказано, что он еврей.

Между тем таких героев было немало. Их число, естественно, несравнимо с количеством русских, но ведь и пилотов-евреев было во много раз меньше. Кроме того, не могу поручиться, что собранные мною сведения о евреях, пошедших на таран, полные. Вместе с тем 21 пилот — число вполне внушительное, почти целый авиаполк героев! И я расскажу лишь о некоторых из них.

Первым совершил таран грузинский еврей, уроженец села Цели Боржомского района, Моисей Ефимович Табатадзе. Перед войной он окончил Сталинградское авиационное училище, получил звание младшего лейтенанта и был направлен в полк, дислоцированный в Смоленске.

Моисею было всего лишь 20 лет, когда на 18-й день войны он вылетел на прикрытие позиций своих войск. Молодой летчик имел весьма небольшой опыт не то что воздушных поединков, но и просто полетов на истребителе И-153. Он быстро расстрелял боезапас, а германские пикировщики уже выстроились в круг для захода на бомбежку. И тогда Моисей, подойдя вплотную к ближайшему «юнкерсу», ударил винтом по его хвостовому оперению. Бомбардировщик врезался в землю, но и самолет Моисея развалился в воздухе, и уцелеть храбрецу не удалось.

Абрам Георгиевич Левин был сержантом: в первые два года войны пилотам при выпуске из авиашкол присваивали только такое звание. Он прибыл в 11-й истребительный авиаполк во время немецкого наступления на Москву. В авиации существует практика «облетывания» новичков, когда более опытные приучают их к приемам воздушного боя. Но зимой 1941 года времени для натаскивания неоперившихся летчиков не было.

И сержант Абрам Левин буквально на второй день после прибытия в полк получил истребитель И-16 и в составе своего звена вылетел на прикрытие столицы. Первые два вылета он хотя и не сбивал самолеты сам, но благополучно возвращался в полк.

В третьем вылете 4 декабря 1941 года, когда московское небо потемнело от лавины германских бомбардировщиков, Абраму удалось сбить один из них, но он израсходовал все патроны. И товарищи увидели, как его самолет, подойдя сзади к стабилизатору «дорнье», рубанул его плоскостью винта. Бомбардировщик рухнул на землю, но погиб и сержант Абрам Левин.

Не стал офицером и старший сержант Анатолий Ионович Шагал. Он родился в деревне Македоново Калининской области, в 1943 году окончил авиашколу. Служил в 34-м истребительном авиаполку, прикрывавшем дальние подступы к Москве. 4 августа 1943 года, патрулируя в зоне, Анатолий заметил группу тяжелых бомбардировщиков, направлявшихся к столице. Он устремился на перехват, но открыл огонь с дальней дистанции и израсходовал боекомплект, не поразив ни одного самолета. И тогда Анатолий доложил по радио: «Патроны кончились, иду на таран!» — и врезался в головной бомбардировщик.

При таранном ударе погибали не только неопытные летчики. На счету пилота 128-го истребительного авиаполка Льва Самуиловича Редичера было уже три сбитых немецких самолета, когда в августе 1943 года на подходах к городу Чугуеву он сопровождал группу бомбардировщиков. Над немецкими позициями их встретили две девятки «мессершмиттов». Два пилота вступили с ними в бой, отвлекая от своих бомбардировщиков. Им удалось сбить двух «мессеров», когда был подожжен самолет ведомого. Но Редичер продолжал сражаться и подбил еще один немецкий самолет.

На очередного он пошел в лобовую атаку. Но немец не повернул назад. Страшная картина, когда два самолета несутся прямо навстречу друг другу. Что испытывают пилоты, ведь гибель неотвратима, если один из них не свернет. На сей раз оба не проявили слабодушия…

В мемуарах генерал-майора авиации А. Ворожейкина сообщается, что наблюдавший поединок германский генерал приказал похоронить советского летчика с воинскими почестями. Не знал он, конечно, что отчаянный храбрец — еврей!

Гвардии капитан Гедалий Давидович Микитянский имел большой боевой опыт, когда пошел на таран. Его группа истребителей прикрывала позиции своих войск, атакованных германскими пикировщиками. Гедалий сбил одного из них, но подоспевшие «мессеры» подожгли и его самолет. Тогда он врезался горящим истребителем в немецкий «юнкере».

Однако в ряде случаев высокое мастерство позволяло летчикам, которые шли на таран, уцелеть. Одним из них был младший лейтенант Сергей Кривошеий из 126-го истребительного авиаполка. В воздушном бою на Центральном фронте в 1941 году он израсходовал боекомплект, а германские «хенкели» прорывались. Тогда Кривошеий правой плоскостью своего истребителя срезал хвостовое оперение «хенкеля». Тот, кувыркаясь, пошел к земле, а Кривошеий приземлился на парашюте. Он провоевал еще год, сбил восемь вражеских самолетов, был представлен к званию Героя, но погиб в сентябре 1942 года.

История Великой Отечественной войны насчитывает сотни случаев, когда истребитель таранил бомбардировщика. Однако Наум Фроимович Гетман сам был пилотом бомбардировщика. А бомбардировщики, особенно когда шли без сопровождения, становились сравнительно легкой добычей вражеских истребителей. Так и получилось с четверкой, которую вел на бомбежку капитан Гетман. При отходе от цели их атаковали шесть «мессеров». Самолет Гетмана был подожжен, его штурман убит, радист и воздушный стрелок ранены. Но когда немец подошел вплотную, чтобы добить самолет, Наум резко повернул машину и ударил «мессера» крылом. Тот рухнул на землю. Капитан Гетман совершил и еще один подвиг: спустившись на парашютах с двумя ранеными членами команды в расположение противника, он сумел вывести их к своим. Наум Гетман воевал в воздухе до Победы и закончил войну кавалером шести боевых орденов.

Известны также несколько случаев, когда после успешных таранов летчики-евреи сумели благополучно посадить свои самолеты. Первый такой случай имел место 10 сентября 1942 года неподалеку от Сталинграда. Командир 512-го истребительного авиаполка майор Лев Бинов в поединке с двумя «мессерами» сбил одного из них, а другого таранил. На своем же самолете майор дотянул до посадочной полосы и сел благополучно в расположении своего же полка. Такое было под силу лишь пилоту высочайшего класса, каким и был Лев Исаакович Бинов.

Сумели посадить свои самолеты после таранных ударов и летчики-истребители: младший лейтенант Симха Григорьевич Грул, старший сержант Лев Леонидович Шиманский и младший лейтенант Лев Вульфович Ушацкий. Но, кроме них, уцелеть, однако, удалось немногим. На таран решился 21 летчик-еврей, а приземлились на парашютах или на своих машинах только семеро.

Так что знали пилоты — идут почти на верную смерть. И таран в советской авиации не считался нормальным приемом воздушного поединка, он никогда не рекомендовался, да и не поощрялся особенно. На таран шли только в чрезвычайных ситуациях, и решались на такой подвиг лишь те_; кто обладал достаточным мастерством пилотирования, железными нервами и готовностью к самопожертвованию. Как видим, такие отважные воздушные бойцы были и среди евреев.

Анализируя вышесказанное, можно с уверенностью сказать: евреи в небе войны действовали вполне профессионально и отважно во всех видах военной авиации Советского Союза. Они показали подлинные образцы боевого мастерства и не останавливались перед самопожертвованием во имя победы. Евреи-военачальники показали себя как зрелые и мужественные командиры авиационных полков и дивизий, а также на самых высоких ступенях оперативного и стратегического руководства. Свидетельством тому являются и результаты их деятельности, и высокие воинские звания, и боевые награды, которые, как известно, доставались евреям гораздо трудней, чем кому бы то ни было в большевистской империи.

Сравнительно малоизвестны роль и значение евреев в командовании кораблями, частями и подразделениями военно-морских сил в советско-германской войне, потому что изначально было принято считать в России, что евреи и военные сражения на море — понятия совершенно несовместимые. Однако практика боевых действий в годы войны уверенно опровергла это расхожее мнение. Евреи и на море сражались доблестно и умело. Тех сведений, которыми я располагаю, хотя они, конечно же, весьма неполные, вполне достаточно тем не менее, чтобы осветить многогранную боевую деятельность евреев — флотских командиров тактического звена.

Евреи в этой войне командовали надводными кораблями и их соединениями, катерами, эсминцами и крейсерами. Но особенно неожиданно велико оказалось количество евреев, командовавших подводными лодками и их соединениями. Среди этих офицеров нужно специально выделить троих, которым было присвоено звание Героя Советского Союза.

В первую очередь необходимо рассказать об Израиле Ильиче Фисановиче. В начале войны он командовал подводной лодкой сверхмалого типа, так называемой «малюткой», имевшей всего две торпеды. Служил Фисанович на Северном флоте и первым среди тамошних подводников дерзко проник в военно-морскую базу немцев Петсамо и там потопил крупный транспортный корабль. И не ушел, отлежался на дне в самой гавани, пока немцы искали его за ее пределами, и второй — последней — торпедой утопил еще один транспорт. А потом он торпедировал нацистские корабли много раз.

За 8 месяцев войны капитан-лейтенант Израиль Фисанович на своей «малютке» торпедировал 8 вражеских кораблей. В январе 1942 года, после потопления очередного судна, его подлодку атаковало сразу шесть кораблей вражеского конвоя. Они преследовали Фисановича 10 часов, сбросили более 320 глубинных бомб. Но умелый воин-подводник смог ускользнуть от погони.

За свои выдающиеся подвиги 3 апреля 1942 года капитан-лейтенант Фисанович, первым из подводников советского военно-морского флота, был удостоен звания Героя. Было ему тогда 27 лет, но уже в следующем году он становится командиром дивизиона подводных лодок, капитаном 2-го ранга и увеличивает свой боевой счет до тринадцати торпедированных кораблей противника. Но в конце того же года он погиб в Северной Атлантике, перегоняя полученную в Англии подводную лодку. Израиль Фисанович навечно занесен в списки личного состава одной из атомных подводных лодок Северного флота.

Подводной лодкой в начале войны стал командовать и старший лейтенант Самуил Нахманович Богорад. Это была субмарина еще царских времен — Д-2. Осенью 1941 года на Балтике, прорвав минную блокаду, он торпедировал первый свой вражеский корабль. В 1942 году смело атаковал хорошо охраняемый караван и потопил еще два судна. В начале 1943 года Богорад принимает сравнительно современную подлодку ГЦ-310 и в первом же боевом выходе топит огромный немецкий транспорт «Франц-Рудольф», перевозивший боевую технику.

В районе острова Борнхольм Самуил Богорад прорывается сквозь минное поле к вражескому конвою и дерзко, невзирая на множество кораблей охранения, из надводного положения торпедирует два крупных транспорта. Затем он перехватывает и пускает на дно пассажирский паром «Дойчланд» вместе с находившимися там солдатами. А их было более 900, и таким образом одной лишь торпедой Самуил уничтожил целый полк нацистов.

В начале 1944 года в одном только боевом походе лодка капитан-лейтенанта Богорада потопила три транспорта и сторожевой корабль, летом — еще один корабль. В октябре 1944 года он умело обошел конвойные суда и потопил головной транспорт каравана. В январе 1945 года, когда немцы эвакуировали войска окруженной в Прибалтике группировки, Богорад — уже капитан 3-го ранга — торпедировал два крупнотоннажных судна с солдатами и офицерами, в феврале — еще один транспорт и сторожевой корабль.

В представлении к званию Героя Военный совет Балтийского флота пишет о нем: «…Смело выходит на коммуникации врага, преодолевая самые сложные минные постановки. Потопил большое количество транспортов, в том числе — под бомбежкой авиации и обстрелом конвоя, из надводного положения, после дерзкого прорыва сильного охранения. Всегда активно ищет противника, смело и решительно атакует, добиваясь победы». И звание Героя было присвоено еврейскому пареньку из города Витебска — славному подводному асу Самуилу Нахмановичу Богораду.

Но был и еще один еврей — командир подводной лодки, который поставил своеобразный рекорд, отправив на дно почти целую немецкую дивизию. Он торпедировал огромный пассажирский теплоход «Гойя», который вез из Прибалтики 7 тысяч солдат и офицеров, из них спаслось всего 195. Это было в апреле 1945 года в Данцигской бухте, командовал подлодкой Л-3 капитан 3-го ранга Владимир Константинович Коновалов.

Впрочем, его настоящее, не анкетное имя звучит не так. Родился он в селе Нарежное близ Запорожья в 1911 году и уже с 25 лет стал офицером этой же подлодки Л-3 «Фрунзевец» — самой крупной из советских субмарин. Она была минным заградителем, но имела и торпедные аппараты. Коновалов воевал на этой лодке всю войну, но командиром ее стал только летом 1943 года и ознаменовал новую должность торпедированием немецкого эсминца. И впоследствии, устанавливая минные поля на путях движения вражеских конвоев, он не упускал ни малейшей возможности атаковать и торпедировал столько кораблей, что их тоннаж превысил любые показатели других подлодок советского флота.

Коновалов стал Героем Советского Союза, командовал бригадой подводных лодок после войны, ему было присвоено звание контр-адмирала, а боевая рубка «Фрунзевца», его подлодки, потопившей 15 немецких кораблей, в Кронштадте поднята на пьедестал как памятник боевой славы подводного флота. Но я точно знаю, что не написано на этом памятнике настоящие имя и отчество ее командира — Вэлв Калманович, — чтоб никто не догадался, что он — еврей.

И наконец, еще об одном моряке-еврее, Герое Советского Союза — Абраме Григорьевиче Свердлове. Он встретил войну на Балтике, командуя отрядом торпедных катеров. Уже в июле 1941 года Свердлов атакует группу немецких кораблей, производивших минные постановки, и торпедирует 6 из них, в том числе — миноносец. Через неделю Свердлов лично топит немецкий транспорт. В 1942 году его отряд вступает в бой с 15 немецкими катерами и уничтожает 7 из них. В июле 1944 года его катера торпедируют еще три транспорта. И тогда капитан-лейтенант Абрам Свердлов становится Героем Советского Союза. Он, впрочем, сражался и одерживал победы до самого конца войны.

Но и кроме этих, так сказать, официально признанных Героев, целая плеяда евреев на всех флотах умело командовала надводными и подводными кораблями, топя фашистские суда. Среди них особенно много подводников. На Балтийском флоте дивизионами подводных лодок командовали два капитана 2-го ранга: Григорий Гольдберг и Илья Эйнбаум. В 1941 году подлодка ГЦ-306 капитана 3-го ранга Н.И.Смоляра потопила транспорт «Эльбинг», подлодка Д-2 капитана 3-го ранга Романа Владимировича Линдберга торпедировала два транспорта, в том числе особо крупный «Якоб Фицен». Она же в 1942 году атаковала и торпедировала еще один транспорт и сторожевой корабль.

Не отставали от своих соплеменников и капитан-лейтенант Израиль Адольфович Выховский, командовавший подводной лодкой «Пантера», капитан 3-го ранга Вольф Томман, командир Л-20, и еще другие.

Ключевой фигурой на подводном флоте, безусловно, является командир субмарины. Ни на одном боевом корабле успех боя и похода так не зависит от одного человека. Командир сам ведет свою подлодку, она является, в сущности, его индивидуальным оружием, как истребитель для летчика. Командир сам выбирает позицию для атаки, сам стреляет, сам уводит лодку от преследования. Есть успех — слава командиру, а сплоховал он — подводная могила всей команде. По данным российского Генштаба, в начале войны советский подводный флот насчитывал 201 субмарину. Однако в боях с немцами приняли участие только 126 подлодок, остальные находились на Дальнем Востоке. Больше всего их было на Балтике — 66, на Черном море — 44, на Северном флоте — 14.

Число командиров соответствовало количеству кораблей, но они сменялись и погибали. Погибали и лодки, так что в строю действующих к 1944 году осталось их меньше половины. По данным видного историка подводной войны профессора Михаила Лернера, в войне подводными лодками командовали 15 евреев, три из них командовали двумя субмаринами поочередно. Кроме вышеперечисленных, на Северном флоте — Аркадий Мойсеенко, Александр Каутский, на Балтике — Илья Браун, Михаил Чехатович и Семен Енштейн, на Черном море — Исай Зельбст и Иосиф Израилевич.

Семь из них погибли в бою, и если говорить о соотношении евреев с командирами подлодок других национальностей, то евреи занимали вполне достойное место — третье, после русских и украинцев. Может, кому-нибудь такое и режет ухо, но из соображений исторической правды рассказать необходимо.

За годы Великой Отечественной войны звание Героя Советского Союза было присвоено 16 командирам подлодок. Три из них — Фисанович, Богорад и Коновалов — евреи. Неплохое соотношение, думается, несколько неожиданное для многих. Напомню, что Богорад и Коновалов служили на Балтике.

На подводных силах Балтфлота стоит остановиться особо. Ведь Балтфлот был практически намертво заперт немцами и финнами в Ленинграде и Кронштадте. Многоярусные минные поля и сетевые заграждения, сквозное простреливание акватории германской и финской береговой артиллерией создали обстановку, в которой выход из Ленинграда или Кронштадта любого надводного корабля был абсолютно невозможен.

Прорывались в Финский залив только подводные лодки, неся притом большие потери. Из имевшихся в начале войны 66 субмарин к концу 1943 года в строю осталось только 30. Они были объединены в бригаду трехдивизионного состава. В январе 1944 года ее принял капитан 1-го ранга Сергей Борисович Верховский. Под его командованием бригада резко повысила активность, в полном составе выйдя в акваторию Финского залива.

Подлодки бригады Верховского стали наносить удары по германским конвоям, снабжавшим Курляндскую группировку, блокированную в Прибалтике, а в 1945 году — вывозившим оттуда ее личный состав. Если с начала войны до 1944 года подлодки Балтийского флота потопили вражеских судов общим водоизмещением 160 тысяч тонн, то под командованием Сергея Верховского ими было торпедировано 63 судна водоизмещением 219 тысяч тонн. 5 ноября 1945 года Верховскому было присвоено звание контр-адмирала.

Он родился в местечке Ильино Витебской губернии в семье еврея-ремесленника. На флоте служить стал в 1927 году, все время на подлодках. С 1938 года и до назначения комбригом Верховский был начальником штаба Балтийской бригады. Так что театр боевых действий, свои подлодки, их командиров и команды он знал в совершенстве. За боевые заслуги был награжден пятью орденами. И боевые успехи его подчиненных по справедливости следует отнести также и на счет умелого оперативного руководства адмирала Верховского.

Кроме Героев Советского Союза, среди них следует особо отметить капитана 3-го ранга Исаака Соломоновича Кабо, который еще в самом начале войны торпедировал два германских корабля, в том числе — крупный транспорт «Воден». За годы войны он довел свой боевой счет до 11 потопленных судов противника и был представлен к званию Героя. Но в Москве сочли, что, пожалуй, жирно будет для евреев иметь четыре Героя среди 16 командиров подлодок, и трех, мол, предостаточно.

Впрочем, что говорить о несостоявшемся Герое, если судьбу того, который им стал, тоже особо привлекательной не назовешь. Речь идет о Владимире Коновалове. После войны он командовал дивизионом подлодок на Балтике. В 1963 году получил назначение в штаб Северного флота, стал контр-адмиралом. Его сыновья, Марк и Евгений, служили на подлодках, стали впоследствии их командирами.

И вдруг, без всяких причин, 55-летнего адмирала ставят перед выбором: либо согласиться на перевод с понижением в училище подплава, либо увольняться в запас. Коновалов выбрал училище, хоть должность была и незавидной — заместитель начальника по учебной части.

Но все дело было не в должности, а в самом начальнике училища контр-адмирале Петре Парамошкине, который был известен на флотах как ярый антисемит. В годы войны он тоже командовал подлодкой на Черном море и особых лавров не снискал. А тут в подчинение ему попадает еврей со звездой Героя на груди. И Парамошкин буквально с первого же дня стал травить Коновалова. Видимо, на такое и рассчитывали флотские кадровики, направляя Коновалова в лапы антисемита.

Парамошкин их надежды оправдал. Он устраивал своему заму почти ежедневные разносы, не стеснялся в выражениях при подчиненных. И после одного из совещаний, на котором накал оскорбительных нападок был особенно высок, Коновалов потерял сознание и через день скончался. Так погиб тот, кого не смогли убить профессиональные антисемиты — германские нацисты, а доконал свой — отечественный.

Генерал-майор Владимир Львович Вольшанский не был моряком. Он командовал бригадой морской пехоты в Севастополе и Новороссийске. Сколько написано книг, поставлено спектаклей и снято фильмов о подвигах морских пехотинцев в боях за эти города. «Черными дьяволами» называли их немцы и боялись бойцов, которые в атаках надевали бескозырки и обнажали тельняшки. Но нигде не найдете вы даже намека на то, что командовал ими еврей, родом из города Лубны Полтавской губернии. И командовал хорошо, успешно и мужественно, о чем говорит хотя бы его генеральское звание, которое, как известно, евреям зря не давали.

И еще о трех евреях надо рассказать. Один из них стал адмиралом уже после войны. А в ходе ее Григорий Ефимович Поликовский служил на Северном флоте и командовал крейсером. Крейсером командовал и капитан 1-го ранга Иосиф Чверткин. Он родился в 1903 году на Украине в г. Бобринец. Окончил военно-морское училище и академию. В ходе обороны Севастополя командовал эсминцем «Свободный». Был несколько раз тяжело ранен, но неизменно возвращался в строй. Награжден 6 боевыми орденами, в том числе — тремя орденами Красного Знамени. Не забудем здесь упомянуть и о смелом командире эсминца «Гордый», капитане 3-го ранга Евгении Борисовиче Ефе-те, который погиб в бою при переходе из Ханко в Кронштадт.

Таковы, конечно, далеко не все, но многие боевые дела моряков-евреев, которые непосредственно в ходе военных действий командовали надводными и подводными боевыми кораблями, морской пехотой и своими дерзкими, решительными и умелыми действиями уничтожили немалое количество немцев.

В заключение главы следует назвать количество потопленных ими судов — германских, финских, итальянских и румынских. Их насчитывается более 90 — боевых и транспортных.

Глава 39 Полководцы

По общепринятой военной терминологии полководцами считаются военачальники, управляющие войсками в оперативном и стратегическом звене боевого руководства. К оперативному руководству относят отдельные корпуса, армии, морские и речные флотилии, к стратегическому — региональные направления, фронты и флоты.

В годы Второй мировой войны стрелковый корпус Красной армии состоял, как правило, из трех дивизий и частей усиления: 27 батальонов, до 900 орудий и минометов среднего калибра, численность — свыше 30 тысяч солдат и офицеров. Механизированный корпус насчитывал свыше 16 тысяч человек, 250 танков и самоходных орудий, 250 орудий и минометов. Танковый — 12 тысяч солдат и офицеров, 270 танков и САУ, более 180 орудий и минометов.

В советско-германской войне корпусами командовали 12 евреев, однако в разное время они возглавляли 21 корпус: 10 стрелковых и кавалерийских, 8 механизированных, 2 танковых и корпус ПВО. Все они были генералами, большинство из этих полководцев в ходе войны продвинулось по службе.

Рассказ о евреях, руководителях корпусного звена, хочу начать с генерал-майора Михаила Григорьевича Хацкилевича. Он был одним из первых в Красной армии командиров танковых соединений и вступил в сражения Второй мировой войны уже 22 июня 1941 года, командуя 6-м механизированным корпусом. Через два дня его корпус контратаковал юго-восточнее Гродно наступающие войска фельдмаршала Гота и заставил их отойти. Однако большего достичь не смог, силы немцев намного превосходили, корпус был обойден, но продолжал сражаться в окружении. Как рядовой танкист дрался и генерал Михаил Хацкилевич. В этой неравной борьбе и погиб один из лучших танкистов Красной армии.

Бывший заместитель командующего фронтом генерал Болдин пишет о нем: «Генерал-майор Михаил Хацкилевич был грамотным командиром, человеком редкого обаяния, огромной силы воли и большой скромности. Это был дальновидный генерал, прекрасно понимавший суть и развитие предстоящих сражений и готовивший к ним своих танкистов…»

Еще пять евреев начали воевать, командуя корпусами. Самый известный из них — Семен Моисеевич Кривошеин, 42-летний генерал-майор. Он был опытнейшим танкистом, воевал в Испании, в Финляндии. Его 25-й механизированный корпус в первые же дни войны упорно дрался с немцами в Прибалтике, затем в районе Гомеля, задержав танковую армию Гудериана на целый месяц. На Курской дуге танкисты Кривошеина — а он командовал там 3-м мехкорпусом — мужественно встретили таранный удар немецких «тигров», измотали их в оборонительных боях и успешно контратаковали. Кривошеин становится генерал-лейтенантом. В 1945 году во главе 1-го мехкорпуса он пробивает брешь в немецкой обороне на Зееловских высотах и одним из первых врывается в Берлин, овладевает его районами Сименсштадт и Шарлотен-бург. Танкисты Кривошеина встретились в районе Рейхстага с бригадой другого еврея — Давида Драгунского. За боевое мастерство и личное мужество, проявленные при штурме Берлина, генерал-лейтенант Семен Кривошеин становится Героем Советского Союза. Он награжден также еще 10 боевыми орденами.

Генерал-майор Иосиф Григорьевич Рубин, когда началась война, командовал стрелковым корпусом. Впрочем, недолго, ибо вскоре его повысили в должности, принимая во внимание высокий военный профессионализм этого полководца. Стрелковым корпусом командовал также и генерал-майор Рафаил Павлович Хмельницкий, ставший затем начальником разведывательного отдела Центрального штаба партизанского движения.

В 1941–1942 годах 1-м механизированным корпусом командовал генерал-майор Михаил Львович Чернявский, также перешедший потом на высшую должность. Генерал-майор Яков Львович Штейнман, командовавший стрелковым корпусом в 1943–1945 годах на 1-ми 2-м Прибалтийских и 2-м Белорусском фронтах, хотя и не имел высшего военного образования, отличался выдающимся оперативным мастерством. Да и остальные комкоры-евреи, такие, как генерал-майор Владимир Львович Цетлин, командовавший кавалерийским корпусом, генерал-майор Ефим Александрович Райнин, командир корпуса ПВО, командиры стрелковых корпусов: генерал-лейтенанты Анатолий Иосифович Андреев и Зиновий Захарович Рогозный, генерал-майор Родион Яковлевич Малиновский, как и командир танкового корпуса генерал-майор Абрам Матвеевич Хасин и другие — все они были отличными руководителями своих соединений во множестве операций и сражений советско-германской войны.

Операции, проведенные комкорами-евреями, отличались тем, что они, как правило, не предпринимались без тщательной подготовки, артиллерийской и авиационной обработки, при максимальном использовании маневра в сочетании с фронтальными атаками. Это выгодно отличало их от операций других командиров, стремившихся выполнить приказ любой ценой. А цена эта известна: тысячи и тысячи погибших солдат — вот кровавая цена военной некомпетентности и человеческой черствости советского войскового командира.

Комкоры-евреи предпочитали атаковать. Знаменательно, что из 13 механизированных корпусов они командовали восемью, из пяти танковых — двумя. А танки, как известно — оружие атаки.

Но и кроме того, во многих корпусах евреи занимали ключевые должности. Они были начальниками штабов в четырех танковых корпусах и двух механизированных, в семи стрелковых, в одном артиллерийском корпусе прорыва РВГК, в одном кавалерийском и одном зенитно-артиллерийском корпусе. Они командовали артиллерией четырех корпусов.

Из этих военачальников некоторым в ходе войны были присвоены генеральские звания. В том числе: начальнику штаба кавалерийского корпуса Аркадию Борисовичу Борисову (настоящая фамилия Шистер), начальнику штаба танкового корпуса Ефиму Евсеевичу Духовному, начальникам штабов стрелковых корпусов: Юдиму Залмановичу Новикову, Леониду Юлиановичу Белахову, Евгению Яковлевичу Юстернику, а также заместителю командира корпуса Лазарю Ефимовичу Фишману.

Основным оперативным соединением во время войны являлись армии: общевойсковые, танковые, механизированные, воздушные, саперные и ПВО. К армиям, по оперативному значению, приравнивались флотилии — речные и морские. Общевойсковая армия состояла из 3–4 корпусов, 7-12 дивизий, 3–4 танковых и артиллерийских бригад и других частей армейского подчинения. Она насчитывала в среднем более 100 тысяч солдат и офицеров. Общевойсковых армий было 70. Саперных — пять, они состояли из бригад и насчитывали до 60 тысяч человек.

Всего армий в годы войны было развернуто 97. Ими командовали в разное время 195 русских генералов, 34 украинца, 9 евреев, 2 грузина, 1 армянин и 1 грек. Таким образом, в этом главном оперативном звене управления евреи занимали третье место после двух основных наций СССР, значительно опередив все остальные, неизмеримо превосходившие их по численности.

Евреи в разное время командовали пятнадцатью общевойсковыми армиями, двумя саперными и одной флотилией.

Первым из командармов следует назвать Родиона (Рувима) Яковлевича Малиновского. С августа 1941 года он командует 6-й армией, затем — 66-й и до 1943 года — 2-й гвардейской армией. Впрочем, ему в книге посвящен подробный очерк, и нет смысла останавливаться особо здесь на его деятельности.

Одним из самых выдающихся командармов-евреев был, безусловно, Яков Григорьевич Крейзер. Он родился в 1905 году в Воронеже. В Красной армии с 1921 года, окончил пехотную школу и в 1942 году — ускоренный курс Академии генштаба. Практически всю довоенную службу провел в одной из лучших дивизий — Московской Пролетарской, пройдя в ней путь от командира взвода до командира дивизии.

Ею он и командовал в звании полковника, когда 30 июня 1941 года вступил в первый бой с нацистами. Уже через месяц Яков Крейзер был удостоен звания Героя, а его дивизия одной из первых стала гвардейской. Во главе со своим командиром она насмерть стояла, сдерживая танковую армию Гудериана. Вскоре он был назначен командующим 3-й армией — прямо с дивизии, небывалый в общем-то случай! Воевал на Брянском фронте и под Москвой, неизменно добиваясь успехов, при сравнительно небольших потерях. Затем Крейзер принимает 2-ю гвардейскую армию и воюет под Сталинградом. Он становится генерал-лейтенантом и возглавляет 51-ю армию, освобождает Крым, ведет сражение в Прибалтике, громит Курляндскую группировку немцев и принимает ее капитуляцию в конце войны. Войну Крейзер закончил в звании генерал-полковника, кавалера 13 советских и ряда иностранных орденов.

Генерал армии Герой Советского Союза Владимир Яковлевич Колпакчи родился 20 августа 1899 года в Киеве. В ходе войны он командовал войсками армий: 18-й, 62-й, 30-й, 63-й и 69-й.

Следующим по значению из командующих армиями является генерал-лейтенант Лев Соломонович Сквирский. Он родился в 1903 году в местечке Степанцы на Украине. Воевал в Гражданскую, окончил Военную академию им. Фрунзе, служил в Генштабе, перед войной был начальником штаба армии, а с началом войны — начальником штаба Карельского фронта. В 1943 году генерал Сквирский вступает в командование 26-й общевойсковой армией 3-го Украинского фронта, ведет ее на Дебрецен, в дальнейшем — успешно командует этой армией до самого конца войны. В 1944 году ему присвоено звание генерал-лейтенанта, он награжден многими орденами.

Генерал-майор Юдель Леонтьевич Городинский родился в 1896 году в Симферополе, воевал в Гражданской войне, окончил Академию им. Фрунзе, генералом стал в 1940 году и в войну вступил в должности командующего общевойсковой армией на Брянском фронте. Однако в 1942 году он назначается начальником штаба армии, затем — заместителем командарма, а в 1945 году — командиром стрелкового корпуса на 2-м Прибалтийском фронте.

Яков Сергеевич Дашевский родился в 1902 году в Херсоне, окончил четырехклассную еврейскую школу и с 1921 года служил в армии, в 1934 году окончил Академию им. Фрунзе, а перед войной — Академию Генштаба. В войне командовал дивизией, был начальником штаба армии, а с 1943 года и до конца войны — командующим общевойсковой армией. В 1942 году стал генерал-майором, в 1944 году — генерал-лейтенантом. Воевал он успешно, о чем говорят его полководческие ордена.

Яков Исаакович Броуд родился в 1900 году в Каменец-Подольске, участник Гражданской войны, окончил артиллерийскую школу. В войну вступил генерал-майором, начальником артиллерии 24-й общевойсковой армии. Показал себя умелым и мужественным военачальником и в 1942 году был назначен командующим этой армией. В ходе боев, непосредственно руководя дивизиями своей армии, находился очень часто на переднем крае обороны и был убит в бою под станицей Нижне-Чирской 26 июля 1942 года.

Генерал-майор Яков Данилович Раппопорт родился в Риге в 1898 году, участвовал в Гражданской. В 1942–1943 годах — командующий 3-й саперной армией. Генеральское звание присвоено в феврале 1943 года. Его объединение занималось возведением крупнейших оборонительных рубежей, в том числе — и на Курской дуге. Награжден 7 боевыми орденами.

Илья Ефимович Прусс родился в 1903 году в Барановичах и 15-летним пареньком пошел в армию. Впоследствии он окончил военное училище и военно-инженерную академию. В войну вступил полковником, корпусным инженером. Весьма знаменательно, что этот еврей всю войну так и не поднялся выше полковничьего звания, хотя более двух лет Прусс командовал 2-й саперной армией, после ее расформирования он был начальником инженерных войск армии. Судя по девяти боевым орденам, Илья Прусс был доблестным и отважным военачальником. Однако генеральское звание было ему присвоено лишь в июле 1945 года.

В годы войны флотилией командовал только один еврей — Александр Петрович Александров, родившийся в 1900 году в г. Орле. Участник Гражданской войны, он с 1921 года на флоте, окончил военно-морскую академию, командовал крейсером «Аврора». С первого дня войны Александров командовал кораблями Азовской военной флотилии, а это значит — он вынес на своих плечах эпопеи обороны и штурма Севастополя, Керченскую операцию, Новороссийск и другие операции и десанты. В 1942–1944 годах командовал Ленинградской военно-морской базой. А еще в июле 1944 года этот флагман был всего лишь капитаном первого ранга, затем — контр-адмиралом. В начале 1945 года он был назначен начальником штаба Балтийского флота.

Может быть, не так подробно, но следует тоже рассказать о генералах, которые занимали ключевые позиции в армейском звене боевого управления. Это — заместители командующих, члены военных советов, начальники штабов и родов войск общевойсковых, механизированных и танковых армий и флотилий. Таких генералов и адмиралов в годы войны насчитывалось 35 человек, в том числе:

— член Военного совета армии — 1

— заместители командующих армиями — 7

— заместитель командующего флотилией — 1

— начальники штабов армий и флотилий — 13

На наиболее видных военачальниках этого звена считаю необходимым остановиться. Членом военного совета ряда общевойсковых армий был во время войны генерал-майор Абрам Моисеевич Кривулин, кавалер семи боевых орденов.

Заместителями командующих армиями были:

— генерал-лейтенант Анатолий Иосифович Андреев;

— генерал-лейтенант Матвей Григорьевич Вайнруб;

— генерал-лейтенант Авраам Ефимович Златоцветов (Гольдфарб) — зам. командующего воздушной армией;

— генерал-майор Григорий Моисеевич Зусманович, который 27 мая 1942 года под Харьковом попал в плен. В плену вел себя мужественно, пытался организовать побег из лагеря Вайсенбург. Там же и погиб от побоев;

— генерал-лейтенант Зелик Аронович Иоффе — зам. командующего воздушной армией, кавалер девяти орденов;

— генерал-майор Михаил Павлович Сафир;

— генерал-лейтенант Давид Яковлевич Слобожан — зам. командующего воздушной армией;

— контр-адмирал Павел Алексеевич Трайнин — зам. командующего Волжской военной флотилией.

Начальники штабов:

— генерал-майор Вениамин Львович Белахов — нач. штаба армии на Западном и Калининском фронтах;

— генерал-майор Лев Самойлович Березинский — нач. штаба 52-й армии на Волховском фронте;

— генерал-майор Марк Яковлевич Бирман — начальник штабов 12-й и 46-й армий на Западном, Сталинградском, Юго-Западном и 3-м Украинском фронтах;

— генерал-майор Борис Михайлович Головчинер — нач. штаба 8-й армии на Ленинградском фронте;

— генерал-майор Самуил Абович Маркушевич — нач. штаба армии на Карельском фронте;

— генерал-лейтенант Самуил Миронович Рогачевский — начальник штаба армии;

— генерал-лейтенант Зиновий Захарович Рогозный — начальник штаба 69-й армии;

— генерал-лейтенант Моисей Иванович Семиновский — начальник штаба 34-й армии;

— генерал-майор Лев Борисович Соседов — нач. штабов 30-й, 40-й и 10-й гвардейской армий на Западном, Юго-Западном и 1-м Украинском фронтах;

— генерал-майор Леонид Иосифович Чемеринский — начальник штаба Бакинской армии ПВО;

— генерал-майор Евгений Яковлевич Юстерник — начальник штаба отдельной Дальневосточной армии;

— генерал-майор Григорий Евсеевич Прейсман — начальник штаба 2-й танковой армии;

— капитан 1-го ранга Аркадий Владимирович Свердлов — начальник штаба Азовской, впоследствии — Дунайской флотилии.

Особо считаю необходимым остановиться на генералах армейского звена управления, удостоенных звания Героя Советского Союза. Их три. Генерал-лейтенант Матвей Григорьевич Вайнруб родился в 1910 году в г. Борисове, в армии с 1929 года, окончил военную школу, вот и все его образование. Он был танкистом, командиром полка, когда началась война, и в первый же день вступил в бой с немцами. В Сталинграде был назначен заместителем командующего 62-й армии по бронетанковым и механизированным войскам и в этой должности провоевал до конца войны. Несмотря на высокое положение, Вайнруб систематически лично водил в бой подчиненных танкистов, иногда даже небольшие подразделения, особенно — когда они действовали в качестве передовых отрядов армии. Он смело врывался во главе своих танкистов во вражескую оборону, быстро углублялся в тыл, громя коммуникации. Потом уже Матвей Вайнруб водил в бой целые бригады и корпуса. И всегда он действовал дерзко и умело, всегда он личной храбростью воодушевлял свои войска. Потому и был 5 раз ранен, что безоговорочно считал: его место — впереди. Кроме Золотой Звезды, он награжден еще 12 (!) боевыми орденами СССР и многими зарубежными.

Хочу здесь назвать других евреев, командующих бронетанковыми войсками армий. Это генерал-майоры: Соломон Савельевич Райкин, Борис Давидович Супрян и Борис Иванович Шнейдер.

Зиновий Абрамович Концевой родился в 1903 году в городе Никополе, В 1920-м ушел в армию, окончил училище и академию. В ходе войны был последовательно начальником штаба саперной армии, начальником штабов инженерных войск Сталинградского и Центрального фронтов, с 1943 года — начальником инженерных войск 60-й армии. При форсировании Днепра осенью 1943 года инициативно организовал и провел переправу ее войск, лично руководил фортификационным оборудованием плацдармов на правом берегу, проявляя при этом мужество и доблесть, за что и удостоен звания Героя, а в 1944 году становится генерал-майором. Награжден девятью боевыми орденами.

Начальниками инженерных войск армий также были генерал-майоры Иван Николаевич Брынзов (Исаак Наумович Шмульзон), Александр Яковлевич Кац и Самуил Григорьевич Шапиро.

Израиль Соломонович Бескин родился в 1895 году в Витебске. Участник Первой мировой и Гражданской войн. Окончил артиллерийскую школу и Военную академию им. Фрунзе. Участвовал в боях на Халхин-Голе и в Финляндии. В начале войны командовал артиллерией механизированного корпуса. Громил немцев под Москвой и Сталинградом. С января 1943 года — генерал-майор, командующий артиллерией 70-й армии, с которой и участвовал в Курской битве. Особенно отличился Бескин в ходе наступления от Вислы к Одеру, мощными ударами своих пушек пробивая оборону немцев. С августа 1944 года — генерал-лейтенант. Его артиллерия сыграла выдающуюся роль в разгроме немцев во время штурма Берлина. За высокое боевое мастерство, крупные оперативные успехи и личное мужество Израиль Бескин был удостоен звания Героя, награжден И боевыми орденами СССР.

Артиллерией общевойсковых и танковых армий командовали также генерал-майоры: Емельян Исаевич Гуковский, Николай Михайлович Левин, Абрам Гершанович Черток, генерал-лейтенанты: Анатолий Иерухимович Брейдо и Григорий Давидович Пласков. Последний возглавлял артиллерию 2-й танковой армии.

В своих воспоминаниях генерал-лейтенант Семен Кривошеин описывает весьма символический эпизод:

«Через пару часов после взятия Бернау в окрестностях Берлина, у крайних домов этого города ко мне подбежал командующий артиллерией 2-й танковой армии генерал Григорий Давидович Пласков и, не поздоровавшись даже, закричал:

— Смотри, Семен, смотри, Кривошеин, как мои артиллеристы, первые во всем фронте, первые на этой войне, открывают огонь по проклятому Берлину! — И скомандовал по радио: — По цели номер один, по проклятому Берлину, всеми батареями, дивизионами и полками, беглый — огонь!

Через несколько секунд нас оглушил мощный грохот, и первые снаряды из тысячи стволов разорвались в Берлине. А Пла-сков плакал и кричал, перекрывая гул своих орудий: “Смотри, Семен, ты только погляди! Еврей Григорий Пласков бьет Гитлера, бьет суку прямо по башке! Бейте, бейте его, хлопцы! Бейте, за Бабий Яр, за Майданек, за гетто, за муки и страдания моего народа! Огонь, еще огонь, больше огня!”»

Так называется основное стратегическое объединение вооруженных сил, предназначенное для решения задач на одном или нескольких оперативных направлениях. К фронту приравнивается региональный флот. В советско-германской войне в состав фронта входили от 4 до 9 общевойсковых армий, 1–3 танковые, 1–2 воздушные армии, несколько отдельных танковых, механизированных, кавалерийских и стрелковых корпусов и несколько десятков соединений и частей различных родов войск и специальных войск.

Численный состав фронтов был неодинаков, но, как правило, превышал миллион рядовых и офицеров. В разные периоды войны действовало неодинаковое количество фронтов — от 5 до 12. Командующих фронтами было 36, в основном — русские, а также 6 украинцев и один армянин. И один еврей — маршал Советского Союза Родион (Рувим) Яковлевич Малиновский.

Он родился в 1898 году в семье одесского караима Янкеля Малиновского. И назвали его тогда Рувимом. Вскоре Янкель оставил семью, и, забрав 5-летнего сына, его мать уехала к сестре в село Сутиски, Винницкой губернии. Устроилась поварихой в имении, потом вышла замуж за лакея Залесского, который вскоре выгнал 14-летнего пасынка, не желая его усыновлять. Рувим вернулся в Одессу и стал жить у родного дяди.

Ему было 16 лет, когда началась Первая мировая война. Он тайком забрался в эшелон 256-го Елисаветградского полка, следовавшего на фронт. Когда его обнаружили, запросился в добровольцы. Паспорта он не имел, назвался Родионом Яковлевичем, под этим именем был зачислен в пулеметную команду. С этого времени и стал Малиновский военнослужащим и оставался им 53 года. До самой смерти.

За эти годы был он пулеметчиком на германском фронте в России и во Франции, куда попал с экспедиционным корпусом в 1916-м. Служил два года в 1-й Марокканской дивизии Иностранного легиона. В 1919 году через Владивосток вернулся в Россию и снова стал пулеметчиком. На этот раз в Красной армии.

В этой армии он успешно шел по ступеням военной карьеры. В должности командира батальона поступил в Академию им. Фрунзе. В 1937–1938 годах был заместителем главного военного советника в республиканской Испании. Награжден двумя орденами. Но самое главное — не попал под каток уничтожения военных кадров, который стирал их в лагерную пыль в те страшные годы.

Великую Отечественную войну генерал-майор Родион Малиновский встретил на южном крыле советско-германского фронта. Командуя 48-м стрелковым корпусом, он стойко оборонялся, переходил в контратаки и с боем выходил из окружения. На фоне тогдашней катастрофической нехватки мало-мальски способных военачальников Малиновский выделялся мужеством и уверенностью опытного профессионала. И уже в августе 1941 года он принимает командование 6-й армией. В ходе войны он командует еще двумя армиями и особо отличился во главе 2-й Гвардейской. Эта армия выдержала таранящий удар группировки генерал-фельдмаршала Манштейна, пытавшегося деблокировать окруженных в Сталинграде.

С февраля 1943-го Малиновский становится командующим фронтом. Он командовал Южным, Юго-Западным и 2-м Украинским, во главе которого успешно провел Ясско-Кишиневскую, Будапештскую и Венскую операции. В 1944 году ему присвоено звание маршала Советского Союза. И наконец, именно его Забайкальский фронт, преодолев Большой Хинган, разгромил Квантунскую армию Японии.

Венцом его карьеры стал пост министра обороны, который он занимал 10 лет до самой смерти в 1967 году. Дважды Герой Советского Союза, кавалер ордена Победы и еще 22 советских и иностранных орденов, этот человек в СССР числился не караимом, а украинцем. Быть может, именно в этом секрет его выдвижения на высокие посты. Родственники Малиновского погибли в оккупированной Одессе, там же пропали документы местной караимской общины. Впрочем, вряд ли кто в советские времена изучал родословное древо маршала. Караимские его корни установили члены редколлегии Российской Еврейской Энциклопедии, изданной в 1995 году.

Но и немало евреев занимали целый ряд ключевых позиций во фронтовом командовании. Среди них были: один член Военного совета, два заместителя командующих фронтами, четыре начальника штабов фронтов, четыре командующих бронетанковыми и механизированными войсками, два командующих авиацией, два начальника инженерных войск, два начальника разведки и девять начальников управлений и служб.

Вот эти евреи — 25 генералов и один маршал, управлявшие миллионами солдат и офицеров, десятками тысяч орудий и танков, тысячами самолетов. Они зачастую и решали судьбу сражений и операций, их действия определяли успех целых военных кампаний. Роль этих евреев-полководцев в судьбах войны никак не преувеличишь, хотя до сих пор она оставалась неизвестной, ибо замалчивалась и в официальных документах, и в научных исследованиях. Но если что и говорилось об этих генералах, то уж нигде не найдешь даже упоминания о том, что они — евреи.

Рассказ о них, согласно своеобразной табели о рангах, надо начать со второго после командующего фронтом лица — им считался член Военного совета Воронежского, Волховского, Брянского, 2-го Прибалтийского фронтов генерал-полковник Лев Захарович Мехлис. Поскольку он занимал и более высокие должности, то подробнее о нем будет рассказано позднее.

Заместители командующих фронтами:

— генерал-лейтенант Александр Алексеевич Вургафт, родившийся в Киеве и служивший в Красной армии с 1918 по 1948 год на командных и административных должностях. В годы войны он был заместителем командующего фронтом по тылу;

— генерал-лейтенант Александр Маркович Крупников родился в 1892 году в местечке Жировцы близ Гродно. В армии с 1918 года, образование — курсы при военной академии. Тем не менее, в довоенное время вполне успешно командовал дивизией. В 1944–1945 годах — заместитель командующего фронтом по тылу. Награжден девятью боевыми орденами, уволен в отставку в 1958 году, прослужив 40 лет.

Начальники штабов фронтов:

— генерал-майор Анатолий Анисимович Кацнельсон родился в г. Старые Дороги в Белоруссии в 1904 году, окончил пехотную школу и академию им. Фрунзе. Перед войной — начальник штаба армии. В годы войны был начальником штаба Калининского фронта, а после его ликвидации — начальником штаба армии;

— генерал-лейтенант Лев Соломонович Сквирский до своего назначения командармом был в 1941–1942 годах начальником штаба Карельского фронта;

— генерал-майор Григорий Давидович Стельмах родился в 1900 г. в г. Николаеве, в армии с 1919 года, закончил пехотную школу и Академию им. Фрунзе. В довоенное время командовал дивизией, был начальником штаба армии. С начала войны и до апреля 1942 года — начальник штаба Волховского фронта, затем до октября 1942 года — начальник штаба Ленинградского, а потом — Юго-Западного фронта.

В декабре 1942 года войска Юго-Западного и Воронежского фронтов провели операцию «Малый Сатурн», в ходе которой армии этих объединений продвинулись на 200 км, разгромив 9 дивизий, пленив 60 тысяч солдат и офицеров. Творцом плана этой операции и ее фактическим руководителем был начальник штаба Юго-Западного фронта генерал Григорий Стельмах. Но ему не довелось увидеть результаты «Малого Сатурна». Кипучая натура генерала тянула его в войска, на передний край в гущу событий. И он был убит 31 декабря 1942 года в бою под г. Калач, в ходе наступления.

Начальником штаба Брянского фронта с декабря 1941 по февраль 1942 года был генерал-майор Владимир Яковлевич Колпакчи.

Начальником штаба Балтийского флота в начале 1945 года был назначен контр-адмирал Александр Петрович Александров.

Начальником штаба Тихоокеанского флота с 1944 до 1946 года был контр-адмирал Илья Иосифович Беляев. Службу на флоте начал в 1929 году, командовал подводной лодкой, дивизионом подлодок Тихоокеанского флота.

Командующие бронетанковыми и механизированными войсками:

— генерал-лейтенант Яков Ефимович Бинович, родился в 1898 году в Петербурге. В армии с 1918 года, командовал бронепоездом и полком, окончил военно-техническую академию. В ходе войны — командующий БТМВ Южного, а затем — 2-го Украинского фронтов;

— генерал-майор Михаил Владимирович Рабинович родился в 1901 году в Бресте. В армии — с 1919 года, окончил Полтавскую пехотную школу. В ходе войны с нацистами — командующий БТМВ Карельского, Северо-Западного и 2-го Белорусского фронтов;

— генерал-майор Абрам Матвеевич Хасин родился в 1899 году в Ново-Славянске на Украине и в 1918 году ушел в армию. Окончил военную школу и академию механизации. Перед войной — командир мехбригады. С началом войны — командир танковой бригады и мехкорпуса. В 1944–1945 годах командующий БТМВ Ленинградского фронта;

— генерал-лейтенант Михаил Львович Чернявский родился в 1899 году в Киеве, с 1917 года — в армии, окончил бронекурсы и Академию им. Фрунзе. Перед войной — командир бригады, с началом войны — командир танкового корпуса. В 1944–1945 годах — командующий БТМВ 2-го Прибалтийского и 2-го Белорусского фронтов. Награжден девятью боевыми орденами.

Начальники инженерных войск фронтов:

— генерал-полковник Леонтий Захарович Котляр родился в 1901 году в Томске, в армии с 1920 года, окончил военно-инженерную школу и военно-техническую академию. С сентября 1942 и до конца войны — начальник инженерных войск Воронежского, Юго-Западного, 3-го Украинского фронтов. Руководил инженерным обеспечением операций по освобождению Донбасса, Южной Украины, Молдавии, Болгарии, Венгрии, разгромом нацистов в Румынии и Австрии.

В годы войны ему были присвоены звания генерал-лейтенанта, генерал-полковника, он был удостоен звания Героя, награжден 12 советскими и многими иностранными орденами.

— Александр Данилович Цирлин родился в 1902 году в местечке Кагарлык на Украине. В армии с 1924 года, окончил инженерную школу и военно-инженерную академию. Всю войну командовал инженерными частями, с 1943 года и до конца войны — начальник инженерных войск фронтов: Степного, 2-го Украинского и Забайкальского. В ходе войны — за 2 года! — становится генерал-майором, генерал-лейтенантом и генерал-полковником. Награжден десятью боевыми орденами.

Командующий авиацией:

— Борис Романович Писаревский родился в 1906 году в местечке Отрада на Украине, в армии с 1925 года. Окончил военную школу летчиков. Перед войной был заместителем командира авиадивизии, в войну командовал авиадивизией и ВВС армии. С 1942 по 1944 год — командующий авиацией ряда фронтов. Звание генерал-майора присвоено в октябре 1941 года.

Начальники разведки:

— Иосиф Григорьевич Рубин родился в 1895 году в местечке Костенки на Смоленщине. В армии — с 1918 года, окончил пехотную школу и Академию им. Фрунзе. Перед войной командовал корпусом. В годы войны — начальник разведки Юго-Западного фронта, с 1944 года — генерал-лейтенант;

— Наум Семенович Соркин родился в 1899 году в Запорожье, в армии с 1919 года, окончил артиллерийскую школу, но с 1926 года служил в войсковой разведке, перед войной — начальник отдела ГРУ ГШ. С 1941 по 1947 год — начальник разведки Дальневосточного фронта. Звание генерал-майора присвоено в 1944 году.

Начальники служб и управлений фронтов:

— генерал-майор Арон Соломонович Ботвинник — начальник химической службы Северо-Западного и 1-го Белорусского фронтов;

— генерал-майор Михаил Львович Гориккер — начальник автомобильного управления Ленинградского фронта;

— генерал-майор Григорий Наумович Гуковский — главный инженер авиации Балтийского флота;

— генерал-майор Исай Моисеевич Наберухин — начальник автомобильного управления фронта;

— генерал-майор Александр Абрамович Славин — начальник автодорожного управления Западного, Юго-Западного и 1-го Украинского фронтов;

— генерал-майор Моисей Исаакович Фельдман — начальник химической службы Западного и 3-го Украинского фронтов;

— генерал-лейтенант Семен Михайлович Чемерис — начальник автодорожного управления Северо-Западного и Западного фронтов.

В годы войны высшее руководство боевыми действиями Вооруженных сил СССР осуществляли: Ставка Верховного Главнокомандования, Наркомат обороны, Генеральный штаб и Главные штабы Военно-воздушных и Военно-морских сил. Во всех этих органах в разные годы войны служили 16 генералов и адмиралов-евреев, которые, таким образом, прямо причастны к стратегическому руководству войной в целом.

Наиболее высокую должность среди них занимал генерал-полковник Лев Захарович Мехлис, родившийся в 1889 году в Одессе. Все его образование заключается в 6 классах еврейского училища и Институте красной профессуры. Он является участником Гражданской войны, в которой был комиссаром дивизии и группы войск. Перед войной и в начале ее Мехлис — начальник Главного политического управления Красной армии, первый заместитель наркома обороны, армейский комиссар 1-го ранга, что соответствовало званию маршала Советского Союза. После провала Крымской операции в 1942 году Мехлис был снижен в звании до генерал-лейтенанта, однако в 1944 году становится генерал-полковником. Награжден 10 орденами.

Генерал-полковник Леонтий Захарович Котляр перед войной и до апреля 1942 года был начальником инженерных войск Красной армии.

Генерал-лейтенант Арон Гершович Карпоносов родился в 1902 году в селе Верхнее на Украине. В Красной армии с 1920 года. Окончил пехотную школу и Академию им. Фрунзе. Всю войну занимал одну из ключевых должностей в Генеральном штабе — был начальником Главного организационно-мобилизационного управления, которое отвечало за формирование частей и соединений и их укомплектование личным составом. В свете колоссальных потерь первых лет войны и срочной необходимости их восполнения роль генерала Арона Карпоносова, благодаря титаническому труду которого фронт получал все новые дивизии и корпуса, представляется поистине выдающейся. Он награжден девятью орденами.

Генерал-майор Арон Давидович Кац родился в 1901 году в местечке Рясны в Белоруссии, в армии с 1919 года, окончил военноинженерную академию. С 1942 года — начальник Управления формирования войск Красной армии. Таким образом, эти два генерала, два Арона, Карпоносов и Кац, сыграли в годы войны одну из главных ролей в отмобилизовании, формировании и комплектовании вооруженных сил. Что, впрочем, не помешало генерал-лейтенанта Карпоносова уже в 1949 году назначить на полковничью должность в Приволжский военный округ, генерала Каца — уволить из армии в 1947 году, а потом — посадить в тюрьму как члена Еврейского антифашистского комитета. Чудом он выжил, был освобожден и реабилитирован. Умер в Москве в 1971 году.

Остальные евреи в центральном командовании вооруженных сил служили в руководстве отдельных видов и родов войск. Первым из них хотелось бы отметить Марка Ивановича Шевелева, родившегося в Петербурге в 1904 году, окончившего Институт инженеров путей сообщения, известного полярного летчика, одного из первых Героев Советского Союза. Как и многие полярные летчики, он с начала войны пришел в боевую авиацию и стал заместителем командира первой бомбардировочной дивизии дальнего действия. Эта дивизия стала основой для развертывания авиации Дальнего действия, и Шевелев был одним из тех, кто этот род авиации формировал.

Она была создана в 1942 году в составе восьми бомбардировочных корпусов, и Марк Шевелев становится начальником ее штаба. Ему, меньше чем за год, были присвоены звания генерал-майора и генерал-лейтенанта, он награжден десятью боевыми орденами.

Генерал-майор Михаил Григорьевич Гиршович родился в 1904 году в г. Кутно (Польша), в армии с 1920 года, окончил артиллерийскую школу. В годы войны — заместитель командующего армией ПВО, в 1944–1945 годах — начальник Центрального штаба Противовоздушной обороны страны.

Одну из ключевых должностей в годы войны занимал генерал-майор Борис Львович Теплинский. Он был начальником оперативного управления Главного штаба Военно-воздушных сил Красной армии. Но в 1943 году его арестовали и обвинили в намерении убить Сталина. Однако никакие пытки не смогли заставить его взять на себя это чудовищное обвинение. Тем не менее он просидел в тюрьме до смерти самого тирана, после чего Теплинского освободили и реабилитировали. Умер он в 1972 году в Москве.

Генерал-лейтенант Яков Львович Бибиков родился в Днепропетровске в 1902 году, окончил школу летчиков и Военно-воздушную академию. Во время войны он был начальником отдела в Главном штабе ВВС.

В этом же Главном штабе ВВС в должности начальника Управления всю войну служил генерал-лейтенант Михаил Аронович Левин, родившийся в 1903 году в Гомеле. В армии с 1921 года, окончил Военно-воздушную академию, кавалер десяти боевых орденов.

В том же Главном штабе ВВС с 1943 года служил в должности начальника воздушно-стрелковой службы генерал-лейтенант Александр Михайлович Рафалович. Он родился в 1898 году в Волковыске, в армии с 1918 года, окончил Высшую летную школу и Военно-воздушную академию. На фронте — боевой летчик, мастер воздушного боя, ас. Кавалер девяти орденов.

Начальником Управления Главного штаба Военно-морского флота в годы войны был контр-адмирал Александр Яковлевич Юровский. Он родился в 1904 году в Батуми, окончил Высшее военно-морское училище, служил на кораблях.

Начальником Главного технического управления ВМС с 1937 по 1945 год был вице-адмирал Александр Григорьевич Орлов. Он родился в 1900 году в Орше, окончил училище и Военно-морскую академию, служил на кораблях и в штабах флотов. Имел репутацию весьма перспективного адмирала, но погиб в авиационной катастрофе за месяц до победы.

Генерал-майор Анатолий Иосифович Бровальский в годы войны был начальником Управления зенитной артиллерии в Главном штабе артиллерии Красной армии.

Начальником Управления бронетанковых и механизированных войск Красной армии с 1943 по 1952 год был генерал-майор Михаил Павлович Сафир. Он родился в 1895 году в Петербурге, в армии с 1919 года, окончил академию им. Фрунзе.

Начальником управления в Главном управлении связи Красной армии всю войну служил генерал-майор Генрих Александрович Лейкин. Он родился, пожалуй, раньше остальных генералов-евреев — в 1886 году, закончил школу прапорщиков и воевал с немцами еще в Первой мировой войне. В Красной армии с 1922 года, командовал частями связи.

И наконец, генерал-майор Борис Соломонович Палеев, заместитель начальника Главного интендантского управления Красной армии. Он родился в 1898 году в местечке Узда в Белоруссии, окончил военное отделение Института народного хозяйства. Считался одним из ведущих специалистов Наркомата обороны, в котором служил с 1935 по 1959 год, когда и был уволен в отставку.

Приведенные в данном очерке факты и имена позволяют обоснованно утверждать: евреи были в советско-германской войне на всех ступенях тактического командования, оперативного и стратегического руководства Красной армии. И на всех постах, от командира взвода до начальника Главного управления Генерального штаба, евреи-командиры, евреи-полководцы показали высокий уровень военной компетентности. Они умело и доблестно командовали огромными массами воинов и боевой техники. Под их руководством бригады, дивизии и корпуса первыми ворвались в логово нацистов, в Берлин, и добили там палачей народа нашего.

Все 227 генералов и адмиралов-евреев — и маршал! — в этой войне показали высокие образцы военного мастерства, делали все возможное и невозможное для того, чтобы обеспечить разгром фашистов. Можно с гордостью заявить: еврейские военачальники, еврейские полководцы в рядах советских вооруженных сил не уронили боевой чести своего еврейского имени, не уронили военной славы своего многострадального, но мужественного и доблестного народа-борца.

Они полной мерой воздали палачам, убийцам, истребителям своих братьев и сестер, отцов и матерей. Они били немцев и их разномастных холуев, применяя все быстродействие, мобильность и мощь лучших природных компьютеров — закаленных тысячелетиями испытаний еврейских мозгов. Они сражались со всей неколебимостью векового еврейского мужества, с беспощадностью кровных мстителей, с отвагой и самопожертвованием идейных врагов, ненавидящих палачей Израиля.

Не знаю, верили ли эти военачальники в Бога, но думаю, уверен я в том, что тысячелетний клич народа нашего — СЛУШАЙ, ИЗРАИЛЬ! — был в их сердцах, звенел в ушах, когда вели они в бой свои полки, дивизии, корпуса и армии. Нет, не зря присвоены эти сотни генеральских званий, не зря заблистали на мундирах евреев полководческие ордена, не зря множились на погонах генеральские звезды! Нам, евреям, ничего не достается просто так, зазря! Нам, евреям, почести и награды, отличия и посты достаются только за дело, стократ тяжелее, чем кому бы то ни было.

Но было то в войну, когда кровь и смерть все же хоть как-то нивелировали различие в нациях и на первый план выходили способности, умение и мужество.

Однако минул час, закончилась военная страда. Какова же дальнейшая судьба генералов-евреев, как сложилась их служба? Не можем мы проследить судьбу и службу десятков тысяч офицеров-евреев, так хоть попробуем сделать это относительно генералов наших.

Как и следовало ожидать, в отношении их немедленно стал действовать вековой принцип: еврей сделал свое дело, еврей должен уходить. Такое проявление черной неблагодарности не должно удивлять, оно типично по отношению к евреям. Я уже упоминал о негласной директиве Сталина: не представлять к высоким наградам и не назначать на высокие посты военачальников-евреев. Отдана эта директива была в конце 1943 года, когда советские войска перешли в общее наступление. Ценою страшных потерь, в немалой мере — усилиями воинов-евреев, было выиграно время, новые командиры получили боевой опыт, и нужда в военачальниках-евреях потеряла свою остроту.

И вот мы уже не видим их с этого времени в должностях начальников штабов фронтов, они больше не становятся и командармами и комкорами, все меньше евреев-комдивов, гибнут и выходят из строя командиры бригад и полков. Так что во второй, победной, части войны на ключевых постах остаются только те, кто занимал их прежде, новые евреи не выдвигаются. К примеру, уж на что умело и доблестно воевал генерал Кривошеин, а как был в начале войны командиром корпуса, так и закончил ее на том же посту. И здесь возобладал привычный стереотип государственного антисемитизма, его армейская разновидность.

И уже вскоре после войны, с 1948 года, когда началась пресловутая борьба с космополитами, евреев-командиров стали увольнять пачками, невзирая на их боевые заслуги и профессиональные достоинства. Кампания эта усилилась к 1953 году, продолжалась и после смерти Сталина. Пик ее пришелся на 1961–1962 годы, когда было осуществлено крупное сокращение армии. А когда стали снова наращивать военные мускулы, то евреи-военачальники в этом практически участия не принимали: в строю остались единицы. И уже в 1991 году в Вооруженных силах СССР на действительной службе не осталось ни одного генерала или адмирала-еврея.

Думается, что в контексте этой книги есть необходимость, хотя бы кратко и лаконично, проанализировать этот процесс, узнать о судьбе генералов и адмиралов-евреев в Советском Союзе.

Итак, во время Второй мировой войны в советских вооруженных силах высшие военные звания имели 228 евреев. 10 из них погибли, 218 дожили до Победы. Попытаюсь проанализировать, кем были эти военачальники. Из них генералов было 218 и адмиралов — 9, в том числе:

— маршал Советского Союза — 1

— генерал-полковников — 6

— генерал-лейтенантов — 29

— генерал-майоров — 182

— вице-адмиралов — 1

— контр-адмиралов — 8.

Прежде всего позволю себе разграничить их, отделив тех, кто не принимал непосредственного участия в командовании войсками или оперативном руководстве боевыми действиями. Таких набирается 50 генералов. В их числе: 32 медицинских начальника, 2 генеральных авиационных конструктора, нарком боеприпасов, 10 директоров крупнейших военных заводов, военные юристы и генералы, служившие в наркоматах невоенного профиля.

Непосредственное участие в руководстве боевыми действиями принимали 175 высших военачальников-евреев. К началу войны большинство из них были сравнительно молодыми людьми. Самый пожилой, 58 лет, был Владимир Александрович Крейчман, в 1943 году — генерал-майор. 50 лет и старше имели 7 человек, от 45 до 50–23 офицера, от 40 до 45 — больше всего — 75, от 35 до 40 — вторая по величине группа — 56 человек, 34-летних было 9, 33-летних — 4, 32-летних — 2 и одному генералу исполнился всего лишь 31 год.

Таким образом, главную массу военачальников-евреев составляли люди зрелые, от 35 до 50 лет, полные сил и с немалым жизненным опытом и военной практикой, из 175 их было 154 человека. Эти люди имели уже достаточный боевой опыт именно этой войны, тем более ценный, но большинство из них воевало и раньше: 107 человек были участниками Гражданской войны.

Кроме того, следует подчеркнуть, что почти все эти военачальники имели опыт вооруженных конфликтов: в Испании, на Дальнем Востоке, в Монголии, в Финляндии и Восточной Польше. И если в Гражданской войне почти все высшие командиры-евреи не были профессионалами, то теперь все они являлись кадровыми военными, зрелыми по возрасту, образованными и опытными офицерами.

Есть и еще одна особенность. В 1936 году, перед кампанией репрессий, из 134 высших военачальников-евреев в Красной армии командиров всех степеней насчитывалось 57, а политработников — 87, то есть в полтора раза больше. Но во время советско-германской войны ситуация изменилась коренным образом и на 175 военачальников пришлось всего И политработников, то есть 0,8 процента. Подчеркиваю это потому, что и по сей день идут разговоры, что-де евреи не командовали в бою на переднем крае, а комиссарили в тылу, посылая в огонь русских Иванов. В книге А. Солженицына «200 лет вместе» это выделено особо.

И еще один момент необходимо осветить. Среди еврейских генералов и адмиралов очень много людей с нееврейскими фамилиями, именами и отчествами. Это, однако, не должно удивлять. Что касается фамилий, то чисто еврейских не так уж и много вообще, если говорить об их происхождении. Главную массу составляют фамилии немецкого корня. Но и кроме того, немало фамилий имеют корни русские, украинские, белорусские, польские, литовские. Ведь давали их произвольно в ходе кампании во второй половине XIX века, когда евреи в России получили фамилии. Что же касается имен-отчеств, то тут уже вступали в действие реалии советского общества. Зачастую евреи сами их меняли, чтобы они не резали слух окружающим своим еврейским звучанием, иногда их так или иначе к этому склоняли.

Разберем для примера фамилию, имя-отчество одного из военачальников, Героя Советского Союза, контр-адмирала Владимира Константиновича Коновалова. Вроде — совсем русский человек. Все, однако, объясняется просто. В селе Надежное на Запорожчине, где он родился, фамилия Коновалов была известна многие годы. А происходит она от первого получившего ее, сына деревенского ветеринара — коновала, как говорят в просторечье. А звали героя-подводника и контр-адмирала до военно-морского училища — Вэлв Калманович. Это при поступлении в училище его переименовали. Не могу судить, сам ли он просил, кадровик ли проявил инициативу. И это не смешно, а трагично. Такова уж еврейская наша доля, что и отважным военачальникам приходилось смиряться с необходимостью прятать свои родовые имена.

Несмотря на выдающиеся достижения в оперативном мастерстве, которое евреи-полководцы наглядно продемонстрировали в ходе войны, почти сразу же после Победы их стали убирать из советских вооруженных сил. Но если в победном 1945 году уволено в отставку только два генерала-еврея, то уже в следующем — 7, затем ежегодно по десять, а в 1950 году — 13. Но пика кампания по очистке армии от еврейских генералов достигла в черном 1953 году, в эпоху «дела врачей» и развязанного Сталиным оголтелого антисемитизма. В этот год одним махом из войск и штабов было изгнано 27 генералов-евреев. Таким образом, за 8 послевоенных лет при Сталине было уволено в запас 93 генерала-еврея, и если учесть умерших, то их число сократилось вдвое.

После смерти Сталина кампания очистки армии от еврейских полководцев продолжалась, их увольняли до 1961 года в среднем по 9 ежегодно, потом — по 2–3, пока в 1990 году не уволили последнего. Дело еще и в том, что на места уволенных если и приходили другие евреи, то в гораздо меньшем количестве, точнее — единицы, и восполнить урон хоть в какой-то мере они не могли. Так что очень скоро генералов военной поры не осталось вовсе.

Но может быть, их увольнение носило естественный, так сказать, характер — по возрасту, по болезни.

В основных армиях мира предельный возраст службы генерала достигает 60 лет, а в СССР он был даже и намного выше. Исходя из этого, любопытно проследить, как обстояло с возрастными критериями при увольнении евреев.

Проанализируем. Самый молодой генерал был уволен, когда ему исполнилось 37 лет, еще один — в 40, до 45 лет уволено по 2–3 каждого года, до 50 — по 5–6, 50-летних — 9 человек, 51 год — 13, 53-летних — 16, 55-летних — 15 и так до 60-летних, по 12–14 человек в каждом возрасте. Потом уже, на нормальном, так сказать, уровне, в возрасте 60 лет увольнялось по 4–5 генералов, и это были в основном профессора-медики.

Вместе с тем представляет интерес судьба некоторых военачальников-евреев в послевоенные годы. Генерал-майор Анатолий Кацнельсон, в войну начальник штаба Калининского фронта, уволен в запас в возрасте 46 лет. Доблестный комдив, затем заместитель командира корпуса генерал Александр Кроник уволен в запас в 46 лет, генерал-лейтенант Михаил Левин — в 49 лет, начальник инженерной службы ПВО страны генерал Зиновий Лопатин — в 47 лет, командир дивизии генерал Виктор Махлиновский — в 43 года.

Генерал Борис Писаревский, командующий ВВС фронта, уволен в возрасте 40 лет, прослужив всего 21 год, значит, до полных пенсионных льгот он не дослужился. Генерал-лейтенант Зиновий Рогозный, командир стрелкового корпуса, после войны — начальник военной кафедры Саратовского мединститута, был уволен в 53 года, а прожил еще 36 лет. Командующего бронетанковыми войсками фронта генерала Абрама Хасина после войны назначили командиром дивизии и уволили в запас в 47 лет. Командира кавалерийского корпуса генерала Владимира Цетлина назначили заместителем командира дивизии и уволили в 53 года. Командира стрелкового корпуса генерала Якова Штейнмана уволили в запас в возрасте 45 лет, контр-адмирала Александра Юровского — в 48.

Вместе с тем необходимо отметить, что некоторые евреи-генералы и адмиралы военной поры после ее окончания продвинулись в звании и по службе. В первую очередь это относится к Родиону Малиновскому, дважды Герою, маршалу и министру обороны. Но также и к Якову Крейзеру, командарму, Герою Советского Союза. После войны он стал генералом армии, командовал войсками ряда военных округов, был начальником курсов «Выстрел» и до смерти своей пребывал в группе генеральных инспекторов Министерства обороны, единственной такой организации в военной истории, где были собраны высшие военачальники от генерала армии до маршала. Умер он в 1969 году в возрасте 65 лет.

Другой генерал армии Герой Советского Союза Владимир Яковлевич Колпакчи после войны был заместителем главкома сухопутных войск и погиб в авиакатастрофе в 1961 году.

Успешно служил после войны генерал-лейтенант Анатолий Брейдо, командовал артиллерией военных округов, ушел в отставку в 62 года. Генерал-лейтенант Матвей Вайнруб был заместителем командующего войсками Киевского военного округа, уволен в отставку в 60 лет. Генерал Борис Вайнтрауб также не понижен в должности и служил до 62 лет. Генерал Борис Голов-чинер был начальником штаба Приволжского военного округа, уволен в 63 года. Командарм генерал-лейтенант Яков Дашев-ский стал начальником кафедры Академии генштаба и уволен в 63 года.

Зелик Аронович Иоффе после войны стал генерал-лейтенантом и возглавлял Центральный НИИ космической техники, а Михаил Фадеевич Иоффе также стал генерал-лейтенантом, председателем Научно-технического комитета инженерных войск. Генерал-полковник Александр Цирлин после войны был начальником Военно-инженерной академии.

Такова судьба генералов военной поры. Из уцелевших 217 человек по службе продвинулись только двенадцать — примерно 4 процента. Остальные были понижены в должности и уволены в запас или отставку, нередко — без должной выслуги лет. Хочу, кстати, подчеркнуть, что данные сведения о генералах, адмиралах, да и об офицерах в моей книге никак не относятся к тем, кто служил в ЧК, ОГПУ, НКВД, НКГБ, МВД, МГБ, КГБ и прочих карательных органах.

Однако и в послевоенное время евреи продолжали служить, и некоторые из них получили высшие воинские звания, всего таких насчитывается 75 человек, 64 стали генералами или адмиралами. Что это были за офицеры? 72 из них были активными участниками войны, не воевали только трое. 4 генерала и один адмирал были Героями Советского Союза, а Родион Малиновский и Давид Драгунский — дважды Героями. Генерал-майор Самуил Гдальевич Вейцман — Герой Социалистического Труда.

7 евреев из тех, кто высшее звание получил после войны, стали генерал-лейтенантами, а один — вице-адмиралом. Самую блестящую карьеру из них сделал Давид Драгунский, прослужил в армии 54 года, стал генерал-полковником и был уволен в отставку в возрасте 77 лет. Так что председателем пресловутого Антисионистского комитета он стал, уже будучи гражданским человеком. Успешно служил генерал-лейтенант Сергей Белоцерковский, заместитель начальника Военно-воздушной академии, профессор, доктор технических наук. Генерал Самуил Вейцман был заместителем начальника штаба железнодорожных войск. Он, кстати, один из двух генералов-евреев, которые эмигрировали в Соединенные Штаты, жил в Сан-Франциско, умер в 1994 году. Генерал-майор Анцель Пистунович в настоящее время проживает в Нью-Йорке.

Герой Советского Союза генерал Яков Берников стал заслуженным летчиком-испытателем. Абрам Генкин, единственный из послевоенных евреев-моряков, который стал вице-адмиралом, начальником спецуправления Главного штаба ВМС. Инженерные войска военных округов возглавляли генералы Александр Кац и Григорий Мазин. Генерал-лейтенант Евгений Майоров был первым заместителем командующего армией ПВО. Одним из видных руководителей Главного разведывательного управления был генерал-лейтенант Михаил Мильштейн. Герой Советского Союза Борис Ривкин стал после войны генералом, заместителем командующего ВВС округа.

Можно назвать только 13 из 75 евреев, ставших генералами после войны, которые продвигались по службе сравнительно успешно. А это — меньше 18 процентов. Гораздо больше таких, которые не продвигались вообще, а, наоборот, постепенно теряли свое служебное положение.

Приведу несколько примеров. Арон Беликов, известный летчик-истребитель, после войны долгое время командовал авиационной дивизией, стал заместителем командира авиакорпуса. Все эти годы — 15 лет — ему было положено генеральское звание. Наконец в 1970 году присвоили и меньше чем через два года уволили совсем. Другой известный летчик, Юрий Бер-каль, который авиадивизией командовал еще на фронте, кавалер семи боевых орденов, после войны был понижен до командира полка, затем снова выдвинулся, стал заместителем командующего округом ПВО, получил генерала, а через три года был уволен в возрасте 46 лет.

Контр-адмирал Анатолий Галицкий был командиром дивизии охраны водного района Черноморского флота. В 1958 году в Севастополе взорвался и затонул линкор «Новороссийск». Галицкий к этому делу не имел никакого отношения, да и был во время трагедии в отпуске, но его разжаловали до капитана 1-го ранга. Правда, через два года восстановили в звании, но уже вскоре выгнали.

Известный летчик-истребитель Яков Немировский после войны командовал авиадивизией, был заместителем командующего армией, а генеральское звание получил после 14-летнего пребывания на генеральских должностях. И ровно через год этого 49-летнего генерала отправляют на покой.

А танкист генерал-майор Фридрих Сегаль после войны был заместителем командующих войсками Прибалтийского и Сибирского военных округов почти 10 лет, но генерал-лейтенанта так и не получил. Наум Цирульников после войны командовал дивизией подводных лодок Тихоокеанского флота, стал контр-адмиралом, и его, 44-летнего моряка, отправили преподавать в военно-морское училище.

Таких примеров можно привести еще немало. Их роднит общее стремление — устранить еврейских военачальников от командования дивизиями, корпусами, тем более — армиями. И это явное недоверие проявляется во множестве случаев. И уже в конце 60-х годов евреев на должностях командиров соединений не найти. Тех, кого вообще не убрали из армии, отправляют преподавателями. Еще хорошо, если в академии.

Но чаще поступают так, как с генерал-майором Леонидом Чемеринским. Он с 1954 года командовал Уральской армией ПВО, должность генерал-лейтенантская. А его в 1957 году — начальником военной кафедры Киевского политехнического института, а через три года — в запас!

Представляет известный интерес динамика, так сказать, службы военачальников-евреев послевоенной поры. За 8 лет после Победы при Сталине высшие звания получили 11 евреев, почти все — до 1949 года, в среднем — 1,3 человека в год. Затем, при Хрущеве, за 12 лет его правления генералами и адмиралами стали 36 евреев — по три человека в год. Потом почти 20 лет правил Брежнев, при нем высшие звания получили 28 евреев — около 1,3 человека в год. Ну, а после, с 1982 года и до 1992-го — почти за 10 лет, при Андропове, Черненко и Горбачеве, — ни один еврей генералом или адмиралом не стал. Прошло, таким образом, 12 лет — и ни один еврей не пробился в высшие военачальники. Весьма символично, не правда ли?

Зато в эти же времена от евреев генеральского ранга избавлялись весьма активно. За 20 послевоенных лет из 47 новых генералов уволили только 10. Зато в последующие 10 «брежневских» лет уволили сразу 35 евреев. Больше всего — 8 генералов — в 1968 году, еще по пять — в 1969-м и 1970-м. Думается, это резонанс от израильской победы в Шестидневной войне. Ну, а в последующие 20 лет уволили ВСЕХ остальных, их было 22 человека. Причем Горбачев уволил последних 12 евреев.

Самым последним евреем среди генералов Советской Армии был генерал-майор Георгий Захарович Глазунов. Этот человек вообще, наверное, побил рекорд ожидания генеральских звезд. Он был начальником Главного военно-строительного управления, должность как минимум генерал-лейтенантская. Принял он эту должность в 1962 году в чине полковника. И 17 лет терпеливо ждал генеральских погон, при том, что имел в подчинении не один десяток генералов. А затем еще 11 лет ждал следующей большой звезды. Но так и не дождался. В 1990 году в 70-летнем возрасте он, последний из генералов-евреев, был уволен в отставку.

Вот и закончен рассказ о судьбе советских военачальников-евреев. Были они разными, служили честно и праведно советской власти во всех ее войнах — кроме Афганской, где генералов-евреев вообще не было. Служили во всех видах вооруженных сил и во всех родах войск. Несмотря на всяческие ограничения, на жесткий зажим, их было немало, а больше всего — в самое тяжкое время войны. И они вытянули на своем горбу военную страду. Они не уронили боевой славы своего оружия и чести своего гордого и славного в веках имени командира-еврея.

Глава 40 Советские партизаны-евреи

Неожиданность германского вторжения в СССР в 1941 году, быстрота продвижения ударных группировок и применение ими оперативных охватов и глубоких обходов, завершавшихся «котлами», приводили к тому, что на захваченной территории оставалось большинство проживавшего там населения. По опубликованным впоследствии советским сведениям, из 88 миллионов этих людей под немецкой оккупацией осталось не менее 55 миллионов.

По переписи 1939 года в СССР проживало 3 миллиона евреев. Еще около 1 миллиона 800 тысяч насчитывалось в присоединенных в 1939–1940 годах областях Восточной Польши, Прибалтийских республиках, Бессарабии и в Северной Буковине. Таким образом, в СССР к началу германского вторжения проживало около 4800 тысяч евреев, из них на оккупированной территории — не менее 2,3 миллиона человек. Относительно достоверные данные, приведенные в книге Моше Кагановича о еврейском сопротивлении, изданной на идише в Аргентине в 1956 году, свидетельствуют, что к приходу советских войск из этого числа уцелело немногим больше 100 тысяч.

Только незначительная часть их выжила, укрываемая местными жителями или выдавая себя за неевреев. И не менее 100 тысяч уцелевших евреев скрывались в лесах. Они оказались там, спасаясь от угона в гетто или в лагеря уничтожения, а также убегая из концлагерей, поездов, увозивших их туда, и из гетто.

Спецификой этого бегства было то, что евреи уходили в лесные пущи во многих случаях целыми семьями, а иногда — и целыми семейными кланами в несколько десятков человек. Ведь им негде было оставить своих домашних, разве что — на смерть. Это и обусловливало особенности их лесного существования.

В лесах стихийно образовывались сравнительно обширные еврейские семейные лагери. Для их охраны, обороны и жизнеобеспечения формировались вооруженные группы и отряды из боеспособных мужчин, а нередко — и из женщин тоже. Такие группы и отряды, в ходе выполнения этих задач, постепенно превращались в чисто партизанские формирования, которые вели интенсивную вооруженную борьбу с немцами и их пособниками из местного населения, полицаями и членами националистических банд.

Второй формой еврейского сопротивления были национальные партизанские отряды, выполнявшие только боевые задачи, главным образом, диверсионно-террористического плана. Такие отряды создавались в основном отнюдь не из стремления их бойцов обособиться. Зачастую на это их толкала невозможность вступления в уже существующий отряд, куда евреев не хотели принимать. Кроме того, некоторые бойцы-евреи местных партизанских отрядов и соединений под давлением антисемитских преследований, имевших там немалый размах, вынуждены были уходить из них. Такие партизаны объединялись в боевые группы, обрастали новыми бойцами из семейных лесных лагерей и становились сравнительно крупными отрядами местного или рейдирующего типа.

Эти боевые группы и отряды обороны семейных лагерей были, в сущности, единственными еврейскими национальными военными формированиями в Советском Союзе в период Второй мировой войны. Но и кроме них немало бойцов-евреев насчитывали партизанские отряды и соединения местного и рейдирующего типа, разведывательно-диверсионные группы центрального подчинения и подпольные организации, действовавшие в оккупированных немцами местностях и городах. Особенно много их было в крупных соединениях, таких, как бригады Сидора Ковпака и Федорова-Черниговского, отрядах Петра Вершигоры и Дмитрия Медведева и других.

Согласно данным, имеющимся в воспоминаниях партизан и командиров еврейских формирований, отрывочным сведениям из официальных советских исследований, работам различных авторов, появившимся за рубежом, и в том числе: Моше Кагановича, Г.Смоляра, братьев Тевье и Зусе Бельских, Иехиеля Гранатштейна, Ружки Корчак и других, количество партизан-евреев, непосредственно и активно принимавших участие в боевых действиях против немцев и их пособников, определяется числом 45–50 тысяч человек.

Их было бы намного больше, если бы не препятствия, из которых основным для еврея, стремившегося принять участие в вооруженной борьбе, было нежелание многих командиров партизанских отрядов принять его в свои ряды. В большинстве случаев главным условием вступления выдвигалось наличие у него оружия. Но и тогда, когда такое оружие он приносил с собой, частенько его отбирали под предлогом, что оно необходимо более опытным бойцам.

Но и в таких условиях евреи воевали с нацистами отважно и умело. Уже в 1941 году многие из них были награждены боевыми орденами и медалями. Только по наградным листам, которые удалось получить, известно, что такие награды в этом году получили десять партизан-евреев. Орденом Красной Звезды был награжден Моисей Давидович Шапиро, медалью «За отвагу»: Давид Гершенович Зун, Зинаида Израилевна Маранц и Яков Ефимович Шевелев, медалью «За боевые заслуги»: Гер-цель Евсеевич Баскин, Давид Абрамович Сойфер, Иосиф Григорьевич Шейман, Григорий Саульевич Шейнюк и Григорий Львович Шендерович. Следует учесть, что в 1941 году боевые награды давались скупо, да и партизанское движение еще только развертывалось.

С евреями в отрядах вообще не церемонились, нагружая наиболее тяжкими и грязными работами, а если и привлекали на операции, то нередко подставляли на наиболее губительные места. Логика такой практики определялась не только антисемитизмом, но и теми соображениями, что у еврея нет другого места на оккупированной земле, кроме этого партизанского отряда, ему некуда отсюда уйти. Потому-то, узнав о существовании еврейского формирования, такой партизан всеми силами стремился присоединиться к своим собратьям по крови и борьбе.

Но и кроме того, согласно достоверным данным, в сентябре 1943 года начальник Центрального штаба партизанского движения Пантелеймон Пономаренко запретил принимать в партизанские отряды бежавших из гетто, а они были одним из основных еврейских контингентов, пополнявших партизанские ряды.

Но и семейные еврейские лагери жили в постоянной опасности не только от немцев и их приспешников, но и от отдельных антисемитски настроенных партизанских отрядов. Некоторые факты такого рода известны. К примеру, партизанский отряд «Искра» Новогрудского района напал на евреев, бежавших в леса из эшелона, который вез их в Майданек, и ограбил этих несчастных. Партизанский отряд «Ворошилов», известный также под именем «Лидского», напал на Белицкий семейный лагерь, ограбил его обитателей и обезоружил охрану. Нередко белорусские партизаны подстерегали группы заготовителей продовольствия из еврейских отрядов Бельского и Зорина, когда те возвращались, и отбирали все заготовленное. Такого рода стычки, как правило, сопровождались и людскими потерями. Моше Каганович в своем труде приводит случай, когда командир отряда «Щорс», дислоцировавшегося в районе так называемой «Волчьей Ямы», приказал всем евреям убраться из его района, что привело к немалым жертвам среди них.

Таким образом, обстановка достаточно широко распространенной враждебности к евреям в партизанской среде еще более затрудняла и без того нелегкий процесс создания и существования их лесных лагерей и отрядов, охранявших эти лагери или действовавших автономно. Значительная часть таких отрядов и групп состояла из людей, которые разными путями сумели бежать из многочисленных немецких концлагерей и городских гетто. Зачастую в этих гетто создавались и активно действовали боевые подпольные организации, добывавшие оружие, проводившие диверсии, сопротивлявшиеся акциям массового уничтожения евреев и организовывавшие бегство в леса вооруженных групп.

Анализируя участие евреев Литвы в партизанской борьбе, следует иметь в виду, что сама эта борьба в республике, да и во всей Прибалтике имела сравнительно скромные масштабы. Это объясняется гораздо более слабым влиянием местных советских и партийных органов, не успевших пустить корни из-за недавнего захвата Прибалтики Советским Союзом. Но не только этим. Главным, пожалуй, являлось явно нелояльное отношение местного населения к Советам и его сотрудничество с немцами, так что база для развертывания партизанского движения была крайне ограниченной и большинство партизан были пришлыми. Сковывало действия партизанских формирований малое количество лесных массивов — естественных маскировочных емкостей и укрытий для их лагерей и баз.

Именно этими причинами обусловливалось то, что во всей Прибалтике действовали всего лишь около десяти тысяч партизан. Евреев среди них насчитывалось (по усредненным данным авторов воспоминаний и некоторым официальным документам) не менее двух тысяч, а с обитателями семейных лагерей это число следует по меньшей мере удвоить.

Наибольший размах на всей оккупированной территории партизанское движение приобрело в Белоруссии, где, по официальным данным, действовало 370 тысяч партизан — около 40 процентов их общего числа в тылу немцев. Большая протяженность лесных массивов, пущ, заболоченных участков, поддержка подавляющего числа местных жителей позволили развернуть здесь 199 партизанских бригад и 14 полков, которые контролировали 19 освобожденных зон общей площадью до 120 тысяч кв. км.

Соответственно, в Белоруссии было намного больше партизан-евреев. Естественно, абсолютно точных и достоверных сведений не имеется, но, по воспоминаниям участников партизанского движения и даже по крайне сомнительным сведениям из архива Центрального штаба партизанского движения, в Белоруссии активно действовало не менее 30 тысяч бойцов-евреев. Соответственно, не меньшее число евреев обитало в семейных лагерях. В большинстве случаев эти люди были беглецами из гетто и концлагерей, которых на белорусской земле имелось множество.

Одним из самых крупных было гетто в Минске, где, помимо 100 тысяч местных евреев, томились более 35 тысяч зарубежных. Несмотря на строжайший надзор, репрессии и акции массового уничтожения, в минском гетто уже в августе 1941 года создается подпольная боевая организация. Воспоминания ее членов, особенно — книга Гирша Смоляра «Мстители гетто», дают возможность восстановить некоторые аспекты деятельности этой тщательно законспирированной организации. Она была разбита на боевые подразделения, так называемые «десятки», которых вначале имелось всего 12, но в самый разгар борьбы их число выросло до 45. Руководили этими подразделениями Михель Гебелев, Лев Гуревич, Михаил Каган, Израиль Лапидус, Лена Майзелис и другие.

«Десятки» проводили диверсии и организовывали саботаж на тех предприятиях, где работали их бойцы, совершали террористические акты и всеми способами добывали и накапливали оружие, боеприпасы и взрывчатку. Штаб организации сопротивления в гетто возглавляли Наум Фельдман, Гирш Смоляр, Натан Вайнгауз. Они разработали план действий, в котором, кроме диверсионно-террористических акций и накопления оружия, предусматривалось наладить связь с городским подпольем и партизанами в лесах. Одной из основных задач было: обеспечить бегство возможно большего числа обитателей гетто в лесные массивы и организацию там партизанских отрядов. Для этой цели и собирались оружие, боеприпасы, теплая одежда.

Боевой организации в гетто помогали городские подпольщики Минска, которыми в это время руководил Исай Павлович Казинец. Он был евреем, родом из поселка Геническ на юге Украины. Его, по профессии инженера-нефтяника, война застала в Белоруссии, он добрался до Минска, в то время уже оккупированного немцами, и по собственной инициативе сформировал группу, совершавшую диверсии на железной дороге. Число таких групп росло, масштаб и количество диверсий увеличивались. Казинец наладил связь с действовавшим в окрестных лесах отрядом капитана Быстрова, через его рацию отправлял в Центр разведывательную информацию, пополнял отряд отборными подпольщиками с оружием.

И хотя Исай Казинец отнюдь не принадлежал к числу партийных функционеров, в тех условиях его, еврея, назначили секретарем Минского горкома партии. Как понимаете, не по канцелярской, а по партизанской работе. Казинец увеличил количество диверсионных групп до 25, нашел шрифт, бумагу и организовал регулярный выпуск листовок. За полгода их было выпущено более трех тысяч. В листовках сообщалось о деятельности минских подпольщиков, об акциях немецких палачей, помещались сводки Совинформбюро.

Под руководством Исая Казинца было проведено более 100 диверсионных акций, убито 11 немецких офицеров и 135 солдат, взорвано и сожжено до 100 боевых и транспортных машин, похищено много оружия и часть его переправлена партизанам.

Гитлеровцы ответили на развертывание этой подпольной деятельности в Минске усилением репрессий и активизацией сыска. В феврале — марте 1942 года гестапо и фельдполиция провели серию облав и арестовали более 400 подпольщиков, а 27 марта предатель вывел их на квартиру, где скрывался Исай Казинец. При аресте он отстреливался, убил двух и ранил трех гестаповцев.

Взяли его, когда он, раненый, потерял сознание. Казинца долго пытали, но и изуродованный палачами до неузнаваемости, он не выдал ни одной явки, не назвал связей, не раскрыл шифров. 7 мая 1942 года Исай Казинец был повешен в городском сквере Минска. Но только в 1965 году советское руководство соизволило вспомнить об этом беззаветного мужества человеке. Накануне 20-летия Победы Исаю Казинцу посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Второй партизанский командир-еврей, ставший Героем, получил Золотую Звезду при жизни. Думается, произошло это потому, что Димитрий Николаевич Медведев по анкетным данным числился русским. Лишь недавно было установлено, что родился он в еврейской семье г. Бежица в 1898 году. Он участвовал в Гражданской войне, а с 1920 по 1939 год служил в ВЧК — ОГПУ — НКВД. Чудом избежал Медведев сталинских репрессий, был уволен из органов и, что называется, перебивался с хлеба на квас.

В начале войны Медведева призвали и направили в родные его места, под Брянск, где он сколотил диверсионный отряд и командовал им под псевдонимом «Митя». За 4 месяца действий этим отрядом проведены 53 операции, в ходе которых уничтожено около 300 гитлеровцев, в том числе — два генерала, подбито 9 танков, сожжено на аэродроме 7 самолетов, пущено под откос 8 воинских эшелонов.

С начала 1942 года Медведев командовал разведывательнодиверсионным отрядом особого назначения «Победитель», который действовал в Ровенской и Львовской областях. Именно Медведев первым сообщил в Центр о местонахождении полевой ставки Гитлера под Винницей, предупредил о готовившемся покушении на лидеров антигитлеровской коалиции в Тегеране.

Отряд Медведева был базовым для легендарного разведчика и диверсанта Николая Кузнецова. Кстати, о Кузнецове. Принято считать, что он чуть ли не самоучка, действовавший по наитию, без специального обучения и подготовки. На деле же он стал сотрудником НКВД еще в 1939 году, окончил московскую спецшколу и до 1942 года действовал в Москве под личиной актера. Используя личные данные, в первую очередь — гиперсексуальность, он был любовником многих прима-балерин и делил их, в интересах дела, с иностранными дипломатами. Пользовался также огромным успехом и у жен этих дипломатов, добывая в их постелях секретную информацию.

Что касается самого отряда Д.Медведева, то в нем служили 46 евреев на разных должностях, составляя до 25 процентов всего личного состава. В частности — известная разведчица Мария Фортус, планировавшая разведывательную деятельность отряда вплоть до 1943 года, когда она была тяжело ранена и вывезена самолетом в Москву. После войны Дмитрий Медведев в звании полковника был уволен в запас, написал три книги о боевых делах своего отряда. Он умер еще молодым в декабре 1954 года.

Одним из первых в апреле 1942 года ушел из минского гетто активный боец-подпольщик, командир «десятки» Израиль Абрамович Лапидус. Он увел с собой группу из 24 человек. Она стала костяком отряда им. Кутузова, который уже вскоре насчитывал более 60 бойцов, и почти все они были беглецами из гетто. Оттуда все прибывали и прибывали люди, и через год в отряде Израиля Лапидуса было уже 270 бойцов.

Первой крупной операцией, которую провели партизаны этого отряда, стала засада на участке шоссе между Пуховичами и местечком Старые Дороги, где они обстреляли из пулеметов и забросали гранатами автоколонну гитлеровцев, а потом в рукопашной схватке перебили почти всех уцелевших немцев. Было убито 74 солдата и офицера, восемь взято в плен. Их оружие и боеприпасы существенно пополнили арсенал отряда.

Кроме засад, нападений на гарнизоны местных полицаев и немецкие комендатуры, отряд Израиля Лапидуса провел немало других операций. В них особенно отличилась команда подрывников, которую возглавлял Абрам Халявский. Он и наиболее опытные подрывники: Лазарь Носик, Наум Барушанский, Ефим Агинский и Иосиф Янкелевич — за неимением стандартных зарядов наладили их изготовление из артиллерийских снарядов и противотанковых мин. С помощью таких самодельных устройств были подорваны за время действий этой команды 23 эшелона с солдатами и боевой техникой.

Под руководством смелого и изобретательного командира отряд им. Кутузова не раз ускользал из окружения, уходил от облав, которые проводили немецкие каратели, встревоженные боевой активностью партизан-евреев. Один раз Израиль Лапидус ушел от немцев, пристроив своих бойцов в хвост их автоколонны. Выйдя следом за ней из зоны облавы, партизаны скрылись в окрестных лесах, не потеряв при этом ни единого человека.

Таких отрядов в белорусских лесах было немало. За два года из минского гетто бежало около 10 тысяч человек, и почти все они влились в уже действовавшие партизанские формирования или создали собственные отряды и семейные лагери. Одним из этих отрядов командовал Евгений Финкельштейн, потерявший в гетто всю свою семью. Этот подпольщик в лесу проявил выдающиеся военные качества. Его отряд, состоявший на 60 процентов из бывших узников гетто, наводил страх на гарнизоны немцев и местных полицаев. Партизаны отряда Финкельштейна, которого они звали Батя, внезапными атаками уничтожили 7 таких гарнизонов, пустили под откос 12 воинских эшелонов и истребили в засадах до 170 оккупантов и их приспешников. За голову Финкельштейна гитлеровцы назначили большую награду, на которую, однако, никто не польстился. А может, просто побоялись мести, или не сумели завлечь в ловушку, или еще как-нибудь предать. Партизанским псевдонимом Финкельштейна была фамилия Миранович.

Думается, не стоит лишний раз напоминать, что евреев-партизан орденами и медалями награждали не очень-то щедро, впрочем, не только партизан. Однако боевое мастерство и личная храбрость Евгения Мирановича были так значительны, что командование соединения представило его к званию Героя Советского Союза. Но представление вернулось, как говорится, без последствий. Впрочем, Миранович Героем все равно стал, но уже после войны, когда за умелое руководство совхозом ему дали Героя Соцтруда.

Одним из выдающихся партизанских командиров был Шо-лом Зорин, который организовал в Налибокской пуще два крупных формирования: партизанский отряд им. Пархоменко, в котором было до 500 бойцов, и семейный лагерь «106», где вначале жили 70 семей, а затем их число перевалило за 800 человек. Большинство партизан и обитателей этого семейного лагеря бежало из минского гетто. Под охраной партизан эти семьи и смогли выжить. Впрочем, бойцы не только охраняли лагерь. По большей части их деятельность была направлена на борьбу с немцами и их приспешниками. В активе отряда Зорина — засады, уничтожение предателей, подрыв воинских эшелонов, диверсии на военных объектах, разведывательные операции.

Еврейским отрядом командовал также Тевье Бельский — один из выдающихся партизанских командиров. Его бойцы особо специализировались на подрыве вражеских эшелонов, проявляя при этом большую изобретательность, систематически меняя способы подрыва, так как немцы усилили охрану дорожных объектов, патрулировали все более протяженные участки пути, особенно там, где они проходили через лесные массивы. Партизанские подрывники каждый раз применяли новую уловку, но все-таки умудрялись пускать под откос воинские эшелоны. Следует подчеркнуть, что именно этот вид диверсий наносил наибольший ущерб оккупантам не только за счет потерь в людях и боевой технике, но и ввиду срыва перевозок, что негативно отражалось на оперативных планах немецкого командования. Поэтому наиболее умелые и опытные подрывники имели заслуженную славу и пользовались особенным уважением среди партизан. На белорусской земле в еврейских боевых формированиях славились команды подрывников во главе с Михаилом Тамаркиным и Петром Ходошем. Несколько воинских эшелонов пустила под откос партизанка Циля Ботвинник.

Беглецами из минского гетто в значительной части был укомплектован также партизанский отряд Давида Кеймаха, который носил конспиративный псевдоним «Дима». Отряд «Димы» совершил немало славных дел, среди них наиболее известно одно. Это — убийство гитлеровского гаулейтера в Белоруссии Вильгельма Кубе, совершенное в ночь на 22 сентября 1943 года. Непосредственному исполнителю террористического акта Елене Мазаник было присвоено звание Героя Советского Союза. Однако мало кто знает, что сама Мазаник и члены ее группы действовали, поддерживая связь с отрядом «Димы». Именно через Кеймаха им было передано задание, в его штабе детально проработан план покушения, там же получила Мазаник мину замедленного действия, которую она установила в постели гаулейтера. И в отряд Кеймаха ушла эта отважная женщина после выполнения задания.

Партизанские отряды, укомплектованные беглецами из минского гетто, оказали немалую помощь наступавшим частям Красной армии в ходе освобождения Белоруссии в 1944 году. По неполным и неофициальным данным, эти формирования подорвали около 200 воинских эшелонов, в засадах и нападениях уничтожили более 500 автомашин с личным составом и боевой техникой. Их бойцы уничтожили 70 мостов на шоссейных магистралях и 12 — на железных дорогах, захватили и удержали до подхода передовых частей Красной армии две важные переправы.

Командиром еврейского партизанского отряда «25 лет Белоруссии» был один из руководителей подпольщиков минского гетто Наум Фельдман; боец одной из «десяток» Хаим Александрович в лесу стал заместителем командира партизанской бригады, а Гирш Смоляр в 1944 году был членом командования Южного партизанского округа.

Многие евреи в Белоруссии командовали партизанскими отрядами, укомплектованными бойцами разной национальности, преимущественно — русскими и белорусами. Характерно, что этим людям при вступлении в командование, как правило, приходилось скрывать свою национальность, для чего они зачастую меняли имя-отчество и фамилию, если те уж очень одиозно звучали. Так поступил, к примеру, и Яков Чирман: партизаны отряда, которым он командовал, знали его под фамилией Шилов. Этот отряд вырос потом в бригаду, в которой воевало около 200 евреев.

В отрядах белорусских партизан было немало рядовых бойцов-евреев, воевавших особенно доблестно и отважно. Можно назвать в их числе и женщин. К примеру, Рену Гуз — подрывника в отряде майора Ю.Собесяка, которая имела на своем счету 4 взорванных воинских эшелона. Известный хирург доктор Мясник бежал из гетто города Лида и организовал в лесу партизанский госпиталь, где была спасена жизнь сотен бойцов, в том числе и командира бригады Булака. Старый минский резник Лайман, с наганом пришедший к партизанам, несмотря на возраст, оказался бесстрашным бойцом. На его боевом счету около 30 лично уничтоженных немцев и полицаев, за что этот пожилой человек был награжден орденом Красной Звезды и партизанской медалью.

В партизанских формированиях, действовавших на территории Белоруссии, сражалось более половины всех партизан-евреев Советского Союза. Около трети их числа приходится на партизанские отряды Украины, хотя в этих местах евреев проживало больше, чем в Белоруссии. Объяснение этому можно, по-видимому, найти в том, что и вообще партизанское движение здесь развивалось не столь интенсивно, как в Белоруссии. Видимо, потому, что на Украине гораздо меньше естественных маскировочных емкостей. Ими могли бы служить разве что горы, Карпаты. Но здесь партизанское движение приняло резко националистический уклон, да и влияние Советов в сравнительно недавно присоединенных западных областях Украины было незначительным. Но и кроме того, украинцы к евреям относились гораздо более неприязненно и поступить еврею в партизанский отряд на Украине было куда как непросто. Поэтому многие спасшиеся из местных гетто не смогли впоследствии найти укрытие и погибли. Так, из гетто в волынских городах Камень, Каширск, Тульчин ушла значительная часть загнанных туда евреев, но ни в какие партизанские отряды им не удалось вступить и к приходу Красной армии в живых остались единицы.

Тем не менее были случаи, когда партизанские отряды освобождали евреев из гетто. Абрам Вайссброд в своих воспоминаниях свидетельствует о налете соединения Ковпака на город Скалат, успеху которого активно содействовали местные евреи. Он пишет:

«Когда партизаны начали сборы в дорогу, почти все евреи просили их взять с собой. Но взять не захотели, партизаны говорили, что им нужны здоровые люди, солдаты, а не лагерные узники, доходяги. Все же, когда советские оставили город, за ними пошли около 30 здоровых евреев, не желавших оставаться, а стремившихся драться с немцами. Партизаны отгоняли их палками, но они не отставали. После многих испытаний эти евреи через несколько дней все же были зачислены в отряд и получили оружие. Однако большая часть скалатцев погибла впоследствии на Карпатах…»

Но и те евреи, которые сумели поступить в партизанские отряды на Украине, столкнулись с открытыми проявлениями антисемитизма со стороны командования и своих же товарищей-бойцов. Моше Каганович пишет об обстановке в украинских партизанских формированиях:

«…Зная о сильных антисемитских настроениях среди части партизан, руководство украинским партизанским движением считало необходимым разбросать евреев по отрядам, чтобы они не так бросались в глаза и не давали повод антисемитам обвинять евреев в трусости, если национальный еврейский партизанский отряд потерпит поражение или если он будет вынужден по той или иной причине отступить…

В действительности же оказалось, что евреи, разбросанные по большому числу отрядов, все равно привлекали к себе недружелюбное внимание и вызывали вражду антисемитов, а их было немало и среди командиров. Евреев обычно посылали на самые опасные боевые задания. И, как бы доблестно они ни сражались, все равно толки о еврейской трусости и небоеспособности не прекращались. Но уж если отряд или его подразделение, где были евреи, терпел в бою или при выполнении диверсионного задания неудачу, то это нередко относилось за счет бойцов-евреев и они и здесь были козлами отпущения. Геройские поступки евреев зачастую приписывались другим бойцам…

В первой половине 1943 года атмосфера по отношению к евреям в отдельных отрядах сгустилась до такой степени, что они опасались выходить на боевое задание с некоторыми из своих же товарищей, которые не скрывали вражды и грозили расправиться в первом же бою…»

Но, невзирая на это, количество евреев в партизанских отрядах на Украине росло, погибших заменяли новые бойцы. В подавляющем большинстве своем евреи сражались доблестно, без колебаний шли на самопожертвование, и даже самые отъявленные юдофобы нередко вынуждены были признавать их заслуги. Справедливости ради надо отметить, что в некоторых крупных партизанских соединениях к евреям относились лояльно. Так было и в 1-й партизанской дивизии, которой командовал Петр Вершигора. Вот что пишет он о евреях-командирах:

«…Самуил Маркович Готсбан командовал крупной диверсионной группой. В ходе ее операций было подорвано 6 немецких воинских эшелонов, уничтожено более 500 солдат и офицеров, сожжено 72 вагона с военным снаряжением. Самуил Готсбан не только организовал эти диверсии, но и принимал в них личное участие…

…Александр Маркович Маргулис пришел к нам в 1942 году и сразу выделился своей решительностью и смелостью. Командовал партизанской ротой и всегда шел в первых рядах атакующих. Особо отличился в бою за город Брагин. А в бою под Ковелем Маргулис вел за собой штурмовую группу и пал смертью героя…»

В соединении Сидора Ковпака евреев было около 10 процентов от общего числа партизан. Двое из них командовали батальонами: Семен Добкин, лейтенант Красной армии, и Александр Непомнящий — в прошлом инженер. Григорий Розенблат и Йоэл Щербата были командирами рот, Йоэл пал смертью героя в марте 1944 года при штурме моста через Буг, когда ковпаков-цы возвращались из полесского рейда.

Кадровый офицер Яков Шимонович Талис в начале войны попал в окружение в районе Умани. Он был ранен. Но, поправившись, в конце 1941 года сформировал партизанский отряд из таких же окруженцев. Отряд действовал успешно, и в декабре 1943 года к нему присоединились еще 4 небольшие группы партизан, составившие вместе полк им. Богуна. К приходу советских войск полк Талиса очистил от немцев и румын Тресто-нецкий и Гайсинский районы Винницкой области.

На Украине командовали крупными партизанскими отрядами Альтер Дворецкий, Гирш Каплунский, Давид Бабрау и другие. Но на Украине и партизан ведь было немало. Намного меньше их действовало в так называемом «Партизанском крае» под Ленинградом — всего 13 отрядов. Двумя из них командовали евреи.

Командиром комсомольского отряда, укомплектованного 150 спортсменами, был выпускник Института им. Лесгафта мастер спорта Борис Исаакович Эрен-Прайс. Его отряд успешно действовал в тылу группы войск фельдмаршала фон Лееба вплоть до снятия блокады.

Отряд «Боевой», которым командовал Мордух Менделее-вич Новаковский, в «Партизанском крае» прославился операцией в райцентре Тюриково. Узнав от захваченных в плен полицаев действующий пароль, Новаковский со своими бойцами беспрепятственно проник в Тюриково. Там, в помещениях школы и больницы, разместился батальон дивизии СС «Мертвая голова». Шквальным сосредоточенным огнем и гранатами немцы были уничтожены почти поголовно.

Только недавно стало известно об одесском подполье и о так называемых «катакомбных партизанах». В их числе было немало евреев. В условиях подземелья, со скудным количеством боеприпасов они сражались с врагом, блокировавшим выходы, шли на диверсии, совершали террористические акты. Активную работу по связи этих партизан с городским подпольем вела семья Канторовичей: сестры Ольга и Елена и брат Роберт. Они наладили выпуск листовок, размножали их на машинке, участвовали в диверсиях и, даже будучи арестованными румынской сигуранцей, не прекращали работы. Сумев вырваться из тюрьмы, они организовали побег оттуда активного подпольщика Михаила Селина и прятали его и нескольких «катакомбников».

В партизанском отряде Василия Костюкова было немало евреев, и командир отряда в своих донесениях не раз отмечал активную боевую деятельность Боруха Гибхина, Хаима Лезнера, Арона Пивченко. Особенной отвагой в этом отряде выделялась диверсант-подрывник Раиса Дудник. Отряд контролировал участок железной дороги Унеча-Кричев и вплоть до осени 1943 года систематически нарушал здесь движение. Судя по боевым донесениям командира отряда, Раиса Дудник лично заминировала полотно и подорвала три воинских эшелона.

Следует отметить, что среди партизан-евреев было сравнительно много специалистов-подрывников. Вот только несколько примеров, ставших известными по донесениям партизанских командиров. Боец отряда «Мститель» Моисей Аронович Табачник славился как мастер изготовления подрывных устройств. Он соорудил в глубине леса кустарную мастерскую, где работал со своим старшим сыном, пятнадцатилетним Ароном. Они вытапливали тротил из мин и снарядов, изготовляли механические замыкатели. Кстати, применение такого рода устройств — дело весьма рискованное. Поэтому свои замыкатели Табачник всегда устанавливал сам. И делал это весьма успешно. На его счету три взорванных моста, три пущенных под откос эшелона. Кроме того, на установленных Табачником самодельных минах подорвалось 7 автомашин и два немецких бронетранспортера. Эти данные известны из представления его к ордену Красного Знамени, которое направил в штаб бригады командир отряда Колесниченко. Однако Моисей Табачник, кроме партизанской медали, никаких наград не получил.

Выдающимся диверсантом-подрывником был и Михаил Имас, родом из Кишинева. На его боевом счету — 17 отправленных под откос составов с немецкими солдатами и боевой техникой. Но и кроме того, Михаил Имас действовал в качестве разведчика. Эта его деятельность сродни подвигам легендарного Николая Кузнецова. Имас, свободно владевший румынским и немецким языками, переодевался в форму офицера вермахта и, снабженный фальшивыми документами, проникал в среду вражеских военнослужащих. Общаясь с ними, он получал ценные сведения, совершал террористические акты. Успешный разведчик и диверсант имел базой партизанский отряд, которым командовал другой еврей — Леонид Бернштейн. Это было смешанное с национальной точки зрения формирование, основой которого являлись русские бойцы, но и евреев в отряде было немало. Кстати, Бернштейн в своей партизанской жизни звался Леонидом Ковалевым и считался русским.

Это — весьма характерная деталь, потому что Бернштейн не сам избрал себе новое имя и национальность. Так решило командование, утверждавшее его на этот пост, потому что еврей, считалось, не сможет командовать русским партизанским отрядом. Еврейским — еще куда ни шло. Поэтому только командиры еврейских партизанских формирований, как правило, не меняли своих имен и фамилий. К примеру, Моисей Винер, командовавший партизанским отрядом, сформированным из подпольщиков, которые бежали из гетто города Дубно. Известен также Иосиф Койфман, под этим именем и командовавший еврейским партизанским отрядом на Украине.

Но в другом отряде, где командиром был Исаак Аронович Зейфман, были люди разных национальностей. Этот отряд он, кадровый командир Красной армии, и создал в Сумской области, где его, израненного, подобрали и выходили местные жители. В отряде, названном именем Ворошилова, было более 200 человек, среди них — десять евреев, многие из них также взяли себе русские имена. К примеру, помощник командира по разведке Михаил Кац звался Федей Егоровым. А сам командир отряда Исаак Зейфман стал Иваном Андреевичем Гринюком.

Его отряд успешно действовал в районе дороги Киев-Ромны, порой на длительный срок прерывая всякое движение по ней. Немало славных дел на счету партизан Исаака Зейфмана. Завершилась боевая деятельность его отряда штурмом города Лебедин. Подошедшая к городу 100-я стрелковая дивизия Красной армии нашла его уже освобожденным. Мне довелось беседовать с этим славным человеком, он живет теперь в Нью-Йорке, и он показал мне документы о своей партизанской деятельности, статьи из газет, фотографии военного времени, награды. Но более наград ценит он свидетельство об избрании его почетным гражданином села Капустянцы Сумской области, которое в свое время освободили партизаны под его командованием.

Кстати, об освобождении партизанами населенных пунктов. Известен случай, когда партизанский отряд штурмом взял местечко Сверж, чтобы освободить заключенных в тамошнем гетто. Но это был еврейский партизанский отряд, которым командовал Яков Фольгман, и почти все спасенные из гетто влились в его ряды. Обычно же партизаны не нападали на города с целью спасения евреев, и если такое происходило, то оттого, что случайно совпало с выполнением основной задачи: разгромом гарнизона, захватом оружия и продовольствия.

Однако известен случай, когда атака была проведена именно для освобождения евреев и атаковал не еврейский, а многонациональный отряд. Речь идет о нападении крупного партизанского формирования — 450 бойцов — на местечко Коссов Брестской области. Произошло это летом 1942 года, командовал отрядом 25-летний лейтенант Красной армии Павел Про-нягин, создавший этот отряд из таких же, как он, окруженцев, среди которых было немало евреев. Судя по всему, именно они настояли на штурме Коссово, когда туда прибыла команда карателей и приступила к уничтожению евреев. Тем не менее это не снижает великой ценности совершенного Павлом Проняги-ным и его бойцами, которые спасли от гибели сотни людей.

Считаю необходимым рассказать здесь о двух крупных партизанских руководителях-евреях, о которых в советской литературе почти нет сведений. Об одном из них, впрочем, упоминает Козлов в своей книге «В крымском подполье», но он не называет его фамилии и тем более — национальности. А просто — Петр Романович! А ведь этот еврей до войны был 2-м секретарем Крымского обкома партии, его фамилия — Ямпольский. Именно его, после эвакуации обкома в Краснодар, вернули для организации партизанского движения в Крыму.

Там немцы быстро разгромили подготовленную партизанскую базу, и для восстановления ее на парашютах сбросили Козлова и Ямпольского. Именно Ямпольский в короткий срок организовал несколько партизанских отрядов, которые потом объединились в 1-ю Северную бригаду, и командовал ею. Бригада действовала на севере полуострова, уничтожила до 3 тысяч немцев и способствовала советским войскам в овладении Симферополем.

Другим партизанским руководителем, действовавшим, по сути, анонимно, является Ефим Коренцвит, лейтенант Красной армии, попавший в окружение и под псевдонимом Евгений Бодянский командовавший разведчиками и подрывниками в бригаде «Дедушки». Летом 1944 года по приказу Украинского штаба партизанского движения он был сброшен на парашюте в Нижние Татры и включился в подготовку словацкого восстания. Евгений Бодянский организовал и возглавил 2-ю чехословацкую партизанскую бригаду «За свободу славян». Она состояла из 15 отрядов и насчитывала почти 1600 бойцов. Районом ее дислокации был г. Зволен. За время боев на территории Словакии бригада уничтожила до 3000 фашистов. Бодянский был удостоен четырех чешских и пяти советских орденов. Однако до конца дней своих в 1988 году Ефим Коренцвит назывался Евгением Бодянским.

Кроме партизанских формирований, в немецком тылу действовали многочисленные разведывательно-диверсионные группы, которые комплектовались Красной армией и НКВД. В числе командиров и бойцов таких групп было немало евреев. К примеру, разведывательно-диверсионная группа Григория Моисеевича Герчика состояла из 15 человек, и пять из них, в том числе командир, были евреями. Группа успешно действовала в немецком тылу осенью 1941 года, уничтожив более сотни солдат и офицеров, 35 автомобилей, 4 танка и много другой техники. Необходимо отметить, что разведывательно-диверсионные группы, как правило, действовали совместно с партизанами и составляли с ними одно целое. Группа Герчика, в частности, превратилась потом в партизанский отряд.

Разведывательно-диверсионных групп и отрядов, подобных этой, которыми командовали евреи, в годы войны на оккупированной территории действовало немало. Имена некоторых из них известны из представлений к наградам: капитаны Аркадий Киржнер, Борис Рабинович, Израиль Бейлин, Вульф Найдус, старшие лейтенанты Шапс Вайнштейн, Исаак Литвин, Давид Камбург, Янкель Шварц и другие.

Подготовка и заброска таких групп осуществлялась в массовом масштабе. Особенно активно занимался этим НКВД, где еще 5 июля 1941 года была создана «особая группа» во главе с опытнейшим диверсантом-разведчиком полковником Яковом Исааковичем Серебрянским. Именно он занимался планированием и организацией диверсионно-террористической деятельности в немецком тылу. Полковник Серебрянский, в частности, спланировал и руководил осуществлением таких известных операций, как ликвидация нацистских бонз — генерала Ильгена, судьи Функа, гаулейтера Кубе и других. Из рядов «Особой группы» вышло более 20 Героев Советского Союза, в том числе такие известные диверсанты-разведчики, как Н.Кузнецов, Д.Медведев, К.Орловский. Между тем Яков Серебрянский Героем не стал и выше полковника не поднялся, очевидно, из-за своей еврейской национальности. Его «наградили» иначе.

«Особая группа» входила в состав 4-го Главного управления НКВД, которое возглавлял генерал-лейтенант Павел Судоплатов. Это было управление, которое ведало партизанским движением со стороны НКВД. Заместителем Судоплатова по диверсионной работе был генерал-майор Леонид (Наум) Эйтингон, во время Гражданской войны в Испании руководивший партизанским движением и диверсионными операциями в тылу у Франко. Там он действовал под псевдонимом «генерал Котов».

Эйтингон известен еще и целым рядом мрачных дел, среди которых — организация убийства Л.Троцкого. Но, справедливости ради, следует сказать, что в годы войны именно под его руководством были разработаны и проведены такие крупнейшие партизанские операции, как «Рельсовая война», «Концерт» и другие, которые нанесли огромный урон немцам и оказали существенную поддержку боевым действиям Красной армии. Однако «вознаградили» его без учета прошлых заслуг. После расстрела Берии Эйтингона и Серебрянского, заодно с Судоплатовым, приговорили к 15 годам тюрьмы. Выдающийся диверсант, чья деятельность нанесла немцам немалые потери, Яков Сереб-рянский в тюрьме и умер, а Эйтингон отсидел в одиночке 12 лет.

Сравнительно более счастливой оказалась судьба еще одного высокопоставленного руководителя партизанской борьбы — еврея. Это был представитель Генштаба Красной армии, начальник разведотдела Центрального штаба партизанского движения генерал-майор Рафаил Павлович Хмельницкий, награжденный пятью боевыми орденами, что говорит о достаточной эффективности его работы.

Партизанские действия наносили немецким войскам, их союзникам и местным приспешникам немалый урон. Генерал-полковник вермахта Лотар Рендулич в книге «Итоги Второй мировой войны» пишет:

«Советские партизаны уничтожили свыше 300 тысяч немецких солдат и солдат армий наших союзников. Ими было подорвано или уничтожено иными способами 3 тысячи железнодорожных эшелонов, 1191 танк, 476 самолетов, 890 различных складов и хранилищ и еще много другой техники и снаряжения».

Думается, признание врага — одно из наиболее достоверных. Конечно, в масштабе всего партизанского движения, число участников которого приближалось к миллиону, 45–50 тысяч партизан-евреев, примерно 5,5 процентов от их общего числа, составляют сравнительно небольшую величину. Но следует учесть, что их просто не могло быть больше: в партизаны уходили почти ВСЕ евреи, которые только могли это сделать на оккупированной территории. И, как видим, сражались они честно и самоотверженно.

Почему же, однако, посчитал я необходимым осветить, хотя бы вкратце, роль евреев в партизанском движении? Прежде всего не затем, чтобы как-то подчеркнуть эту их роль, которая к тому же относительно и невелика. А потому, главным образом, что их участие в этой борьбе упорно замалчивалось во всех советских органах массовой информации и официальных документах. Да и воспоминания самих евреев опубликованы в основном за рубежом.

Для примера обратимся хотя бы к 8-му тому «Белорусской Советской энциклопедии» изд. 1975 года. В нем партизанскому движению в Белоруссии отведена 71 страница. На этих страницах можно найти фамилии грузин и армян, татар и башкир, даже адыгейцев и якутов, которых, как понимаете, вообще насчитывались единицы. При этом названа национальность этих людей.

Не найдете только упоминаний о евреях, еврейских отрядах и командирах. Впрочем, один назван — Миранович, но это — его партизанский псевдоним. А о национальной принадлежности Мирановича и здесь умолчали. Справедливость требует, чтобы партизаны-евреи не были забыты, чтобы об их боевых делах стало известно людям.

Дальнейшая судьба партизан-евреев однозначна: после прихода Красной армии все они тотчас призывались и отправлялись на фронт. Иногда не было даже паузы между борьбой в тылу немцев и включением в состав действующей армии. Как рассказал партизанский командир Исаак Зейфман, после того как его бойцы соединились с 100-й стрелковой дивизией, некоторые из них были включены в ее состав, и в том числе — все евреи. Об этом же сообщают командиры еврейских партизанских отрядов «Орджоникидзе», «Красногвардейский», «Победа» и других.

Логика таких действий советского командования вполне объяснима: если остальных партизан особисты должны были еще проверить на предмет выявления предателей, действительных, а в основном — мнимых, то для евреев такая проверка не требовалась по определению — предателей среди них не могло быть. Нацисты для евреев были лютыми врагами, и беспощадная борьба с ними для подавляющего большинства воинов-евреев в немецком тылу или на фронте являлась единственно возможным действием.

Глава 41 Кузнецы оружия победы

С позиций нашей сегодняшней осведомленности о военном и промышленном потенциале СССР перед войной германское вторжение в 1941 году представляется чистейшей авантюрой.

Не говоря уж о подавляющем преимуществе в мобилизационных возможностях, Советский Союз в момент начала войны не уступал Германии и ее союзникам в количестве соединений и численности вооружения и боевой техники. Но операция «Барбаросса», учитывая это, делала ставку на молниеносный разгром Красной армии и захват территории, где были сосредоточены основные мощности советского военно-промышленного комплекса. Мы знаем теперь, что этот расчет в значительной мере оправдался. Регулярные советские части были уничтожены, миллионы военнослужащих попали в плен. Западная часть европейской территории СССР была оккупирована вместе с заводами, основными базами и стратегическими запасами.

Однако ценой неимоверных усилий, колоссальных жертв и драконовских мер Советам удалось отмобилизовать, развернуть, вооружить и бросить в бой достаточное количество новых соединений и объединений. Удалось также вывезти основное оборудование и кадры большинства стратегически важных предприятий военной промышленности, в короткий срок развернуть их на востоке страны и наладить выпуск вооружения и боеприпасов. При этом военная продукция в основном не уступала по боевым характеристикам германской, а по количеству — значительно превосходила ее.

Достаточно достоверное представление об этом дает такое соотношение: за годы войны произведено: винтовок и карабинов в СССР — 12 миллионов, в Германии — 10, автоматов соответственно — 6,1 миллиона и 1,2 миллиона, пулеметов — 1,5 миллиона и 1,2 миллиона, орудий и минометов — 482 тысячи и 319 тысяч, танков и самоходных орудий — 102 тысячи и 53 тысячи, самолетов — 112 тысяч и 89 тысяч.

Добиться такого внушительного перевеса было весьма непросто, потребовались титанические усилия всего общества, работа на предприятиях велась без каких-либо норм и ограничений в смысле охраны труда, обеспечения сколько-нибудь сносных условий быта и питания. Впрочем, об этом написано немало, создано много кинофильмов и пьес, в основном, конечно, исполненных ложного пафоса, но в общем передающих картину невероятного напряжения, а то и подвижничества.

Однако сколько ни читай эти книги, сколько ни смотри на экран или на сцену, не найдешь почти никаких сведений об участии в этом гигантском процессе советских евреев. Между тем их было на неоккупированной территории до 2,5 миллионов. И если учесть полмиллиона, находившихся на фронте, то два миллиона оставались в тылу. Имеется множество достоверных свидетельств, что не менее половины из этого числа, то есть до миллиона человек, трудились на предприятиях, так или иначе связанных с производством вооружения или боеприпасов. И были это в основном женщины или подростки, ибо боеспособные мужчины воевали, кроме особо ценных специалистов.

Сколько-нибудь обобщенных данных, однако, найти не удалось, да и нет их, скорее всего. Но даже здесь, в Соединенных Штатах, я получил немало писем от тех, кто работал в военной промышленности, с документальными подтверждениями их трудовой доблести. Приведу только один пример. Михаил Ки-мельблат, ныне житель Нью-Джерси, в войну — токарь орудийного завода № 8 им. Калинина, забронированный ввиду особого своего мастерства. О нем в газетах того времени писали, что, помимо обязательных 12 часов, он остается в цехе и работает, пока сил хватает, выдавая только первоклассную продукцию. Он много раз обращался к директору завода с просьбой отпустить на фронт, был у парня большой счет к нацистам. Но директор считал, что здесь труднее, и не разрешал разбронировать его. И Кимельблат отнюдь не исключение, скорее — правило, так трудилось большинство евреев.

Кстати, если зашла речь об этом директоре, так ведь и он был евреем. Это — генерал Борис Фраткин, один из видных представителей когорты евреев-руководителей военной промышленности СССР в годы войны. И о них, как понимаете, никаких обобщенных данных не найти, однако это люди, чью деятельность совершенно уж затушевать советским и партийным органам не удалось, хотя в официальной печати не отыщешь сведений об этих выдающихся руководителях, инженерах и конструкторах военной промышленности, в которых было бы прямо сказано, что они — евреи.

Но и совершенно умолчать об их деятельности было тоже невозможно, хотя бы потому, что в числе этих людей насчитывалось 22 генерала, много Героев Соцтруда и лауреатов Сталинской премии. Только среди генералов — два наркома оборонной промышленности (а было таких наркоматов всего пять), три выдающихся авиаконструктора, 17 директоров крупнейших военных заводов. Гораздо меньше (почти ничего!) известно о сотнях других евреев, не столь высокопоставленных, но занимавших ключевые посты во всех почти отраслях науки, техники и производства, в изобилии обеспечивавших фронт всем необходимым для боя и Победы.

Рассказ об этих людях хотелось бы начать с самого значительного руководителя из всей этой легендарной когорты, с человека, который руководил всей военной промышленностью СССР и которого бросили в подвалы Лубянки за две недели до немецкого вторжения и зверски пытали, добиваясь признания, что он немецкий шпион, купленный Гитлером, посулившим ему пост министра в правительстве Третьего рейха. Что ж, совсем неглупая мысль, если бы была она и правдой. Ибо пытали лубянские палачи наркома вооружения СССР Бориса Львовича Ванникова, который всей деятельностью своей доказал, что ему любой пост по плечу.

И вдруг, в начале июля 1941 года, прямо в камере, объявил ему один из подручных Берии, что началась война, немцы наступают, необходимо перебазировать всю военную промышленность на восток и нужен немедленно план этого небывалого перемещения. План был готов через четыре дня и немедленно доложен Сталину. 20 июля Ванникова прямо из камеры привезли в кабинет «гениального полководца», и тот, даже не извинившись за бесчестье и муки, обрушившиеся на наркома по его приказу, сказал, что план одобряет и исполнение его возлагает на Ванникова.

И вот, когда мы сегодня поражаемся титанической работе, позволившей переместить военную промышленность и инфраструктуру СССР на восток, без всякой паузы развернуть их там, наладить в нарастающих темпах выпуск оружия и боеприпасов, когда спрашиваем, кто же организовал, кто руководил, то есть основания ответить — не Сталин, не его подручные. Этого человека звали Борис Львович Ванников. И рядом с ним — его соратники, среди которых было немало и евреев.

Первоначальной задачей была строительная подготовка для сотен заводов, изготовлявших оружие и обеспечивавших эти производства металлом, химией и комплектующими. Рабочая сила для этого имелась: трудармия, женщины и подростки. Немалую часть составляли и заключенные, узники ГУЛАГа, используемые в основном на строительстве. Дело упиралось в рациональную организацию строительных работ, позволявшую еще в процессе строительства выдавать военную продукцию.

Именно такую систему разработал и внедрил коллектив инженеров под непосредственным руководством Семена Захаровича Гинзбурга, который был в то время наркомом строительства. И в военные годы он руководил строительством сложнейших и громадных производственных комплексов. На Урале эти функции в основном были возложены на Вениамина Эммануиловича Дымшица, выдающегося организатора и производственника, сумевшего за 6–8 месяцев построить в этом регионе колоссальный военно-промышленный комплекс, выпускавший по основным позициям не меньше оружия, чем вся Германия в целом.

Ванников, после выполнения плана эвакуации, был назначен наркомом боеприпасов. Он родился в 1897 году в селе Би-би-Эйбат, близ Баку, участвовал в Гражданской войне, затем окончил Московское высшее техническое училище им. Баумана. Был инженером, главным инженером и директором крупнейших военных заводов и, как уже сказано, наркомом вооружения. Эта отрасль в войну была разделена, и наркомат, который возглавил Ванников, обеспечивал боеприпасами все рода войск, авиацию и флот, производил взрывчатые вещества и пороха, зажигательные, дымовые, осветительные и пиротехнические составы.

Тогда эта отрасль переживала, в сущности, трагедию. Исторически сложилось так, что большая часть ее предприятий располагалась на юге России, в центральных ее районах и в Ленинградской области. Во второй половине 1941 года из строя выбыло 303 таких предприятия, оставшиеся изготовили немногим больше половины планового задания. Возник «снарядный голод», который усугубила потеря всех базовых складов, захваченных немцами.

В мои задачи не входит описывать все проведенные Ванниковым масштабные мероприятия, позволившие уже в следующем году преодолеть этот «голод» и наладить бесперебойный выгуск достаточного количества боеприпасов всех видов. Одним из таких мероприятий, в частности, было переключение на производство боеприпасов 1300 предприятий других ведомств. Достаточно сказать, что уже в первой половине 1942 года выпуск боеприпасов увеличился почти на 70 процентов, а в дальнейшем рос поражающими воображение темпами.

Еще более впечатляют итоговые цифры. За годы войны промышленность боеприпасов произвела более 333 миллионов снарядов, 243 миллиона минометных мин, 14,5 миллиона реактивных снарядов для «катюш», 200 миллионов ручных гранат, 40,5 миллиона авиабомб, 21,4 миллиарда патронов, многие миллионы тонн взрывчатки и порохов. Вот что обрушилось на головы нацистских извергов! И в том, что это было своевременно и в достаточном количестве произведено, — огромная заслуга Бориса Львовича Ванникова.

В 1944 году, с интервалом в 10 месяцев, ему было присвоено два звания: генерал-лейтенант и генерал-полковник, он стал Героем Соцтруда, награжден полководческими орденами 1-й степени Суворова и Кутузова. После окончания войны Ванников возглавляет Первое главное управление при Совмине СССР, руководившее созданием ядерного оружия, и становится трижды Героем Соцтруда, причем вторая и третья звезды, за ядер-ную и термоядерную бомбы, имеют первые по счету номера.

Среди руководителей наркомата боеприпасов немало евреев. Начальником Главного управления этого ведомства был генерал-майор инженерно-артиллерийской службы Виктор Абрамович Землеруб, один из выдающихся конструкторов ручных гранат. Крупнейший в стране специалист по взрывчатым веществам генерал-майор инженерно-артиллерийской службы Самуил Григорьевич Франкфурт возглавлял Главное управление наркомата, ведавшее производством взрывчатки и порохов. Видный изобретатель взрывателей Герой Соцтруда генерал-майор инженерно-артиллерийской службы Давид Николаевич Вишневский курировал их производство. Главным металлургом наркомата был А.Ф.Ланда.

Особую роль в военной промышленности в годы войны играли директора и ведущие специалисты крупнейших военных заводов, исчислявшихся в каждой отрасли единицами, но дававших львиную долю продукции. Некоторые из директоров именно этих заводов получали даже генеральские звания. В промышленности боеприпасов к таким относится директор ряда крупнейших заводов генерал-майор инженерно-артиллерийской службы Давид Григорьевич Бидинский. Крупнейшим снарядным комбинатом руководил генерал-майор инженерноартиллерийской службы Семен Абрамович Невструев. Директорами мощных заводов, производивших взрывчатые вещества, были С.М.Беленький и Ф.Б.Тумаркин. А директором крупнейшего в стране завода, производившего морские торпеды, был Михаил Борисович Розенштейн. Он прославился еще и тем, что сумел раскрыть секрет устройства первой в мире самонаводящей-ся акустической торпеды, изобретенной немцами, и придумал устройство, отводившее эти торпеды от корабля-цели.

Есть немалая доля заслуги евреев и в изобретении ряда боеприпасов и взрывчатых веществ. Грозным противотанковым оружием стали кумулятивные снаряды, сконструированные А.А.Гринбергом, который к тому же является и первооткрывателем нового взрывчатого вещества повышенной мощности — гексогена. Одну из самых мощных авиабомб Второй мировой войны изобрел Нисон Ильич Гальперин. Это была ФАБ-5000, в которую закладывалось 3,2 тонны тротила. Бомбы этого типа буквально доконали оборону грозной крепости Кенигсберг. Выдающимися изобретателями в области взрывчатых веществ были М.П.Дынкин и Д.И. Гальперин.

Характерно для отношения к евреям в СССР, что судьба, да и само имя крупнейшего в стране изобретателя Исаака Марковича Наймана до сих пор малоизвестны. А ведь именно он разработал знаменитый «ЦН» — целлюлозу Наймана. Так называется состав, состоящий из древесной целлюлозы, который заменил хлопковую нитроклетчатку при производстве пороха. На основе «ЦН» в годы войны было изготовлено около миллиона тонн пороха. Среди немногих наград Наймана — партизанская медаль, которой его наградили за изобретение РМН-50 — ручного миномета, широко применявшегося партизанами. Им, прямо с плеча или с бедра, можно было вести огонь зажигательными снарядами. На счету Наймана также изобретение реактивного противотанкового гранатомета, опередившего на два года немецкий «фаустпатрон». Но он не пошел в производство: на испытаниях гранатомета, запускавшегося с деревянной направляющей, щепка угодила в сапог присутствовавшего на полигоне Клима Ворошилова. Маршал страшно разгневался и похерил это могучее противотанковое оружие. А самого Наймана после войны уволили, и работал он… инженером по технике безопасности.

Танки, согласно гитлеровским планам, должны были решать судьбу сражений, да и действительно, в первые же месяцы войны они глубокими прорывами и охватами сломили сопротивление основных группировок Красной армии. В эти месяцы были потеряны тысячи советских боевых машин, так что к лету 1942 года преимущество в их количестве у немцев было подавляющим. Но уже через полгода оно было ликвидировано, а к концу 1942 года и до самой Победы Красная армия существенно превосходила противника по количеству и качеству танков. Происходило это, увы, не за счет полководческого мастерства советских военачальников, а с помощью неисчерпаемого потока танков, хлынувшего на фронт с новых и восстановленных заводов.

Самой выдающейся личностью в советском танкостроении был, безусловно, Исаак Моисеевич Зальцман, до войны возглавлявший Кировский завод в Ленинграде. Завод специализировался на производстве тяжелых танков КВ. Но уже во второй половине 1941 года производство было свернуто, максимально возможное количество оборудования эвакуировано на Урал, где меньше чем за год начал функционировать огромный производственный комплекс, получивший в народе название «Танкоград». Директором этого гиганта и стал Исаак Зальцман. Но и кроме того, в 1942–1943 годах, в самое тяжкое время, был он еще и наркомом танковой промышленности. Зальцману присвоили звание генерал-майора инженерно-танковой службы.

Он родился в 1905 году в Томашполе, неподалеку от Винницы, окончил Одесский политехнический институт. Наиболее активная часть его жизни связана с Ленинградским машино-строительным заводом им. Кирова, на котором он начал работать мастером в 1933 году, а с 1938 по 1949 год был директором, с перерывом на двухлетнее наркомство. Наркомом Исаак Зальцман был в то время, когда танки нужны были больше, пожалуй, чем хлеб. И Зальцман сумел организовать их массовый выпуск, восполнивший урон первого года войны и уже в 1943 году превзошедший их выпуск в Германии. А тогда его и вернули на «Танкоград». Этот завод и наркомат под его руководством добились за годы войны выдающихся успехов в танкостроении, за что Зальцман был удостоен звания Героя Соцтруда, награжден орденами, в том числе полководческими — Суворова 1-й степени и Кутузова.

Однако уже в 1949 году Зальцман с должности был снят, уволен в отставку и работал инженером на заводе в Муроме, а потом — начальником смены на «Трансмаше» в г. Орле. Что ж, как говорится — всякое выдающееся дело должно быть примерно наказано. Особенно если его творец — еврей.

Между тем «Танкоград» с октября 1942 года был единственным в стране производителем тяжелых танков и самоходных орудий и выпустил он их за время войны больше, чем вся промышленность Германии и оккупированных ею стран. За три года его конструкторы разработали, а производственники дали фронту 13 типов танков и самоходок, в том числе — самый мощный и совершенный в то время и еще 10 лет после войны тяжелый танк ИС-Зм.

Когда в 1943 году на полях сражений появились немецкие «тигры» и штурмовые орудия «фердинанд», коллектив «Танко-града» за считанные месяцы разработал и освоил самоходное орудие невиданной по тем временам мощи — ИСУ-152, прозванное на фронте «зверобоем». И действительно, снаряд его 152-миллиметровой пушки на километровой дистанции сворачивал башню «тигра» с погона корпуса, а броню раскалывал как орех.

Автором конструкции всех советских тяжелых танков и самоходных орудий был Жозеф Яковлевич Котин. Он родился в 1908 году на Украине в Павлодаре. Окончил Харьковский политехнический институт и Военно-техническую академию, стал конструктором. С 1937 года — главный конструктор Кировского завода в Ленинграде. Здесь под его руководством была разработана конструкция лучшего в мире тяжелого танка того времени — КВ, который, со своими модификациями, являлся основным тяжелым танком Советской армии до 1943 года.

В начале 1943 года Ж. Котиным, работавшим всю войну на «Танкограде», был разработан и запущен в производство новый тяжелый танк ИС-1. Затем ИС-2, ИС-3, самоходные орудия СУ-152, ИСУ-152. Танки и самоходные орудия конструкции Котина не имели себе равных на полях сражений Великой Отечественной и долго еще потом.

Во время войны Ж. Котин, кроме того, был заместителем наркома танковой, а после войны — зам. министра оборонной промышленности. Но он продолжал работать и после войны, создал тяжелый танк Т-10, плавающий ПТ-76, бронетранспортер БТР-50 П, долгое время стоявшие на вооружении.

Жозефу Котину было присвоено звание генерал-полковника, Героя Социалистического Труда, он стал лауреатом четырех Сталинских премий, награжден 16 орденами.

Всего же за время войны «Танкоград» выпустил более 18 тысяч танков и самоходных орудий гениального конструктора Жозефа Яковлевича Котина. В руководстве этого гиганта, кроме его директора и главного конструктора, значительную роль играли и другие евреи, в частности главный технолог С.А.Хаит. В ходе работ по созданию тяжелого танка КВ-1с основные проектные работы вел Н.В.Цейц. В 1944 году на производство были поставлены мощные самоходки, вооруженные 122-мил-лиметровыми пушками. Главным конструктором ИСУ-122 был Л.И.Горлицкий. В маневренности тяжелых танков важную роль играла планетарная трансмиссия принципиально нового типа, разработанная конструкторами Г.И.Зайчиком, М.А.Крейнесом и К. Г. Левиным, удостоенными Сталинской премии.

Основным средним танком Красной армии во Второй мировой войне был знаменитый Т-34. Вот что пишет о нем в книге «Итоги Второй мировой войны» германский генерал-лейтенант инженер Эрих Шнейдер:

«Русские создали исключительно удачный и совершенно новый тип танка, совершив большой скачок вперед в области танкостроения. Внезапное появление этих машин на фронте произвело большой эффект. Т-34 показал нашим, привыкшим к победам танкистам свое превосходство в вооружении, броне и маневренности».

Как говорится, похвала врага — высшая оценка. В производстве этих машин, начатом на Харьковском тракторном заводе и распространенном на другие предприятия отрасли, приняли большое участие евреи. В том числе — и на Сталинградском тракторном, где директором в то время был Борис Яковлевич Дулькин, главным конструктором — Н.Д.Вернер. В тяжкое время 1941 года, в период битвы за Москву, этот завод остался единственным крупным производителем танков Т-34. Первые машины этого типа сошли с конвейера уже в октябре, а до конца года было выпущено 173 машины. Вроде и небольшая цифра, но в декабре того года в действующей армии осталось всего лишь 500 средних и тяжелых танков.

К тому времени Харьковский тракторный был свернут и передислоцирован на Урал, где на его базе начал действовать Уральский танковый завод, который во время войны стал ведущим предприятием по производству танков Т-34. Интенсивный выпуск этих машин начался зимой 1942 года. В этот период руководство заводом практически осуществлял нарком Исаак Зальцман, хотя директором оставался Ю.Максарев. Все дни войны бессменным главным инженером Уральского танкового был Л.И.Кордунер, ведущими конструкторами — Я.И.Барон и А.И.Шпайхлер, которые стали лауреатами Сталинской премии за усовершенствование конструкции Т-34.

В то же время был создан и новый танковый завод в Кирове, на базе эвакуированного туда Коломенского паровозостроительного. Здесь наладили производство легких танков Т-60. Директором нового завода был назначен Хаим Эммануилович Рубинчик, который сумел в весьма ограниченный срок внедрить новую технологию производства. Сложность заключалась в том, что детали ходовой части поступали из Сталинграда, а узлы и агрегаты моторной установки — из Горького. Коммуникации же работали с перебоями, под немецкими бомбами. Не хватало станочного оборудования, кадры рабочих и инженеров в большинстве своем не были подготовлены к производству танков.

Все эти трудности были преодолены благодаря деятельной энергии, инициативе и деловой сметке Хаима Рубинчика. А ведь до этого он руководил заводом боеприпасов, относящимся к отрасли, не имеющей никакого отношения к выпуску танков. И тем не менее уже в январе 1942 года выпуск Т-60 был освоен, и новые легкие танки стали сходить с конвейера. Кстати, этот танк был упрощенным вариантом модели Т-50, разработанной накануне войны главным конструктором завода им. Ворошилова С.А.Гинзбургом.

Однако и Т-60 уже не мог удовлетворить требованиям сопровождения пехоты, для чего и был предназначен, поэтому главным конструктором автозавода в г. Горьком Н.А.Астровым, вместе с А.А.Липгартом и А.М.Кригером, в сжатые сроки была разработана и запущена в производство новая модель — легкий танк Т-70, создание которого было отмечено Сталинской премией.

Но более всего фронту нужны были средние танки, и к производству Т-34 был привлечен судостроительный завод «Красное Сормово» в Горьком. Там развернулась срочная реконструкция. Технологию танкового производства на заводе внедрял специально откомандированный из Харькова ведущий конструктор И.С.Бер. И в октябре 1941 года первые танки пошли с конвейера. Однако их выпуск нарастал недостаточными темпами, и в мае 1942 года руководство завода было сменено. «Красное Сормово» возглавил отлично зарекомендовавший себя в Кирове Хаим Эммануилович Рубинчик. Под его руководством выпуск Т-34 вырос, и уже вскоре, по производству этого танка, Сормовский завод прочно занял второе место после Уральского танкового.

Вскоре, однако, фронтовой опыт потребовал усиления вооружения среднего танка, и Рубинчик принял на себя ответственность за его перевооружение. 85-миллиметровую пушку на «Красном Сормове» стали устанавливать в башни Т-34, одновременно наращивая выпуск этих танков. Хаиму Рубинчику было присвоено звание генерал-майора инженерно-танковой службы. Он родился в 1903 году в местечке Березине, близ Могилева, закончил университет, директором военного завода стал в 35 лет. За заслуги в области производства танков награжден шестью орденами. И было за что. Под его руководством судостроительный, по сути, завод сумел выпустить за годы войны более 10 тысяч танков Т-34.

Необходимо особо остановиться на большом значении, которое для высоких боевых качеств советских танков имел устанавливаемый на них дизельный двигатель. Его преимущество перед бензиновым было, прежде всего, в том, что он имел гораздо меньшую огнеопасность. Но и кроме того, дизель намного надежнее и проще в производстве, нетребовательней в эксплуатации. Основные конструктивные решения этого двигателя еще до войны были заложены в БД-2, сконструированный Я.Е.Вихманом. Они и легли в основу знаменитого быстроходного двигателя В-2, который устанавливался на советские средние и тяжелые танки и позволял им развивать скорость до 55 км/ч.

Думается, все это позволяет утверждать, что евреи внесли достойный вклад во все отрасли выпуска танков, конструирование и производство. Они трудились самоотверженно на всех постах — от наркома до простого рабочего, быстро и находчиво решая сложнейшие задачи производства в тяжких условиях военного времени.

Ведущим ведомством, которое в годы войны обеспечивало производство стрелкового и артиллерийского оружия, был наркомат вооружения, который возглавлял Д.Устинов. Этот руководитель к евреям, мягко выражаясь, не питал особенно теплых чувств, однако был вынужден мириться с тем, что они в годы войны занимали ряд ключевых постов в самом наркомате и в руководстве многими основными предприятиями отрасли вооружения.

Так, начальником Главного управления наркомата был Наум Эммануилович Носовский, возглавивший это управление в 35-летнем возрасте. Ему было присвоено звание генерал-майора инженерно-артиллерийской службы. За время войны Носовский был награжден пятью орденами. Начальником Главного управления по производству морской и тяжелой сухопутной артиллерии был Борис Абрамович Хазанов, впоследствии — директор крупнейшего артиллерийского завода.

Одним из таких заводов был сталинградский «Баррикады», где было налажено основное в стране производство крупнокалиберных орудий. К ним относились системы большой мощности: 210-миллиметровая пушка, 208-миллиметровая мортира, 305-миллиметровая гаубица, верой и правдой служившие на поле боя во время войны. С 1939 года директором этого завода был Лев Робертович (Рувимович) Гонор, уроженец местечка Городище, окончивший Ленинградский механический институт. В годы войны ему было присвоено звание генерал-майора инженерно-артиллерийской службы. Ведущую роль в руководстве заводом играли главный технолог Ефим Моисеевич Ливер-товский и начальник производства Лев Наумович Айзенберг.

Завод располагался в Сталинграде и уже вскоре после начала войны работал под авиационным, а потом и вообще — под прямым огневым воздействием противника. И в этих условиях завод, спешно перестраивая производство, выпускал новую, нетипичную для него продукцию. К примеру, летом 1941 года «Баррикадам» было приказано перейти на выпуск 76-миллиметровых пушек и первую продукцию дать уже через два месяца. Сложность проблемы усугублялась тем, что оборудование цехов было рассчитано на производство сверхтяжелых орудий мелкосерийного характера. И тем не менее директор Лев Гонор со своими сотрудниками сумел перестроить производственный процесс, и уже в сентябре первые 76-миллиметровые пушки сошли с конвейера, а в начале 1942 года их выпуск достиг тысячи единиц в месяц. И это — несмотря на одновременную постановку в производство 120-миллиметровых минометов.

Выпуск вооружения и ремонт орудий не прекращался, пока немецкие танки не подошли к воротам завода. Только тогда была организована эвакуация его работников на предприятия Урала и Сибири. Руководил эвакуацией последних работников начальник производства Лев Айзенберг, который уехал последним в ноябре 1942 года, буквально под пулями.

Завод прекратил существование, и его директор Лев Гонор был назначен руководителем завода № 9 на Урале. Это предприятие выпускало основную массу пушек, которыми вооружались танки и самоходные орудия. Здесь в короткий срок было освоено производство 85-миллиметровой танковой пушки для Т-34, 100 и 122-миллиметровых пушек для КВ и ИС-3. Когда стали производить самоходные артиллерийские установки, генерал Лев Гонор оперативно наладил выпуск орудий для этого нового вида боевой техники. Завод № 9 выпустил за время войны более 30 тысяч таких орудий.

После войны генерал Лев Гонор был начальником первого ракетного научно-исследовательского института, и с этого поста его и арестовали как члена Еврейского антифашистского комитета. Однако Льву Робертовичу повезло: в числе немногих уцелевших комитетчиков был и он, вышедший на свободу после смерти Сталина.

В годы войны массовое производство танковых и полевых противотанковых орудий среднего калибра было развернуто на заводе № 92. Главным инженером этого громадного орудийного комбината всю войну был Марк Зиновьевич Олевский, и ему, наравне с директором А.С.Еляном, принадлежит главная заслуга того, что предприятие стало головным по выпуску наиболее популярных среди фронтовиков полевых орудий. И в том числе — знаменитой 76-миллиметровой пушки ЗИС-З образца 1942 года. Об этой пушке консультант Гитлера по артиллерии профессор Вольф заявил, что ЗИС-З является самой гениальной конструкцией в истории ствольной артиллерии.

Она была разработана конструкторским коллективом, который возглавлял талантливейший создатель орудий В.Г.Грабин. Его ближайшими соратниками являлись Б.ГЛасман, Е.А.Санкин, металлург Д.И.Эфрос. Этим же коллективом были разработаны выпускавшиеся заводом № 92 76 и 85-миллиметровой пушки для танка Т-34. Всего за войну завод дал фронту 100 тысяч орудий.

Отцом всех орудийных заводов в России справедливо считается Мотовилихский, которому еще в 1987 году исполнилось 250 лет. В годы войны этим заводом руководил Абрам Исаевич Быховский, 45-летний уроженец местечка Дубровине Могилевской губернии. Закончив химико-технологический институт, он работал в военной промышленности, с 1939 года — директором оружейного завода в Ижевске. Заводом в Мотовилихе руководил до 1955 года. В 1944 году ему было присвоено звание генерал-майора инженерно-артиллерийской службы. Абрам Быховский удостоен звания Героя Соцтруда, награжден 6-ю орденами, в том числе — Суворова 1-й степени.

Под руководством Абрама Быховского старейший орудийный завод быстро набрал темп военного времени. Именно здесь выпускались такие известные тяжелые орудия, как корпусная 122-миллиметровая пушка А-19, использовавшаяся также и для самоходной установки ИСУ-122, 152-миллиметровая пушка-гаубица МЛ-20: из такого орудия был произведен первый огневой налет по Берлину, ею же вооружались тяжелые самоходки ИСУ-152. Когда в августе 1941 года возникла срочная необходимость в легких противотанковых орудиях, на Мотовилихе была модернизирована 45-миллиметровая пушка, и уже в начале 1942 года завод давал фронту по 700 таких пушек в месяц, несмотря на то что он был специализирован на тяжелых системах.

Крупнейшей заслугой завода и его директора Абрама Быховского является создание и выпуск 76-миллиметровой полковой пушки образца 1943 года, которая заменила аналогичную, образца 1927 года, показавшую низкую эффективность при стрельбе по движущимся бронированным целям. Работу над созданием нового орудия возглавил талантливый конструктор М.Ю.Цирульников. Благодаря его блестящему инженерному мышлению задача была выполнена в невиданно короткий срок, и фронт получил мощное противотанковое орудие, скорострельное и меткое.

Умелый и решительный организатор производства, генерал Абрам Быховский вместе с коллективом Мотовилихи добился того, что за время войны на конвейер были поставлены пять новых типов орудий. На этом старейшем в стране военном заводе было произведено более 48 тысяч орудий — значительная часть общего их количества, выпущенного за время войны.

Одним из старейших артиллерийских предприятий был также Ленинградский завод им. Калинина, специализировавшийся на производстве зенитных орудий. До войны им руководил И.Э.Носовский, а после его ухода в наркомат завод принял Борис Абрамович Фраткин, возглавлявший завод всю войну и в послевоенное время. Он родился в 1907 году в Бердичеве и образование получил всего лишь в объеме Киевского механического техникума, что не помешало, однако, Борису Абрамовичу успешно руководить огромным артиллерийским комбинатом в условиях его эвакуации и развертывания на Урале. Ему также было присвоено звание генерал-майора инженерно-артиллерийской службы, он награжден шестью орденами.

Уже через два месяца после эвакуации завод им. Калинина, при далеко не законченном строительстве многих объектов, в тяжелейших условиях труда и быта своего персонала, изготовил и отгрузил на фронт первые 118 зенитных пушек и наладил серийное производство 45-миллиметровых противотанковых орудий. И в дальнейшем он наращивал и совершенствовал выпуск этой насущно необходимой фронту продукции.

Успехом своим завод в немалой степени обязан неутомимости и творчеству главного технолога Льва Наумовича Айзенберга, имевшего большой опыт работы на сталинградском орудийном заводе «Баррикады». В создании и выпуске зенитных орудий велика была роль главного конструктора завода Товия Абрамовича Сандлера и его заместителя Героя Соцтруда Льва Вениаминовича Люльева. Основным же конструктором всех зенитных установок новых типов, выпущенных заводом за годы войны, был Лев Абрамович Локтев, еврей, носивший сугубо русскую фамилию.

Большие трудности выпали на долю Орудийного завода им. Ворошилова, который развертывался в Восточной Сибири на базе небольшого предприятия, изготавливавшего угольное оборудование. В октябре 1941 года из Ленинграда сюда прибыли более 8 тысяч человек и 1100 вагонов с оборудованием. Их прибытие совпало с 40-градусными морозами, и в таких условиях надо было немедленно размещать персонал и пускать завод.

Эту сверхтрудную задачу сумел выполнить директор завода Яков Абрамович Шифрин. Его кипучая энергия, находчивость и работоспособность обеспечили развертывание предприятия, которое уже через несколько месяцев стало давать фронту зенитные орудия, минометы, авиабомбы и морские мины. К примеру, на 1 января 1942 года были пущены более 2000 станков, мартеновская печь и еще много других производственных объектов. По сравнению с мирным временем эвакуированный завод в это время увеличил выпуск основной продукции в 4,5 раза.

В конце 1942 года в связи с переводом Шифрина на новое место работы директором был назначен крупный специалист и организатор Борис Абрамович Хазанов, работавший до этого в наркомате вооружения. Он с 1931 года служил на боевых кораблях, окончил Военно-морскую академию и технологический институт. В 1944 году ему было присвоено звание генерал-майора инженерно-артиллерийской службы, он награжден пятью орденами. Под его руководством завод им. Ворошилова продолжал наращивать выпуск продукции, который к концу войны вырос, по сравнению с довоенным, в 10 раз. Здесь была освоена и выпускалась спаренная зенитная пушка В-47, 37-миллиметровая двухорудийная автоматическая зенитная установка палубного типа — весьма эффективные орудия по уничтожению самолетов.

За годы войны завод выдал 26 тысяч зенитных пушек, 5 тысяч минометов, 220 тысяч авиабомб. Что говорить — выдающиеся результаты, и достигнуты они под руководством двух директоров-евреев.

Вторая мировая война и особенно опыт боевых действий на советско-германском фронте показали возросшее значение минометного оружия разных типов и калибров. Между тем к началу войны сухопутные войска Красной армии имели на вооружении немногим более 16 тысяч минометов среднего калибра. Боевые действия потребовали срочного наращивания темпа выпуска минометов, для чего была создана упрощенная конструкция одного из наиболее массовых — 120-миллиметрового.

В конструкторской группе, проектировавшей этот миномет, большую роль сыграл видный ученый профессор В.И.Лукандер. Уже в ноябре 1941 года на завод, где директором был Яков Шифрин, прибыли чертежи миномета, и предприятие, не имевшее оборудования для его изготовления, по смелому решению директора все же начало производство этого оружия. Яков Шифрин вскоре был переброшен на новую работу, но он успел заложить прочную базу для выпуска 120-миллиметрового миномета, и за годы войны завод произвел более пяти тысяч таких орудий.

В августе 1941 года один из крупнейших заводов, сталинградский «Баррикады», получил срочное задание — помимо выпуска основной продукции наладить производство 120-миллиметровых минометов. Несмотря на трудности, вызванные такой срочностью и условиями военного времени, завод почти немедленно начал выпускать минометы. Основную роль в этом сыграли директор завода Лев Гонор, начальник производства Лев Айзенберг и специально руководивший производством минометов профессор Ленинградского военно-механического института Моисей Абрамович Минков. 120-миллиметровые минометы на «Баррикадах» выпускались вплоть до августа 1942 года, когда авиация немцев обрушила на завод около трех тысяч фугасных и зажигательных бомб, фактически полностью его разрушив.

Осенью 1941 года начать производство 120-миллиметровых минометов было приказано московскому автозаводу ЗИС. Изготовление первых же партий показало, что они нуждаются в модернизации. Под руководством главного конструктора завода Б.М.Фиттермана были проведены работы по обеспечению более высокой технологичности изготовления узлов и деталей миномета, повышению его эксплуатационной надежности, сделаны несъемные колеса и др. Модернизированный Фиттерма-ном миномет был принят на вооружение Красной армии и успешно применялся в боях. Автозавод за время войны изготовил около 50 тысяч минометов такого типа.

Боевые действия между тем потребовали более мощного минометного оружия, и была поставлена задача разработки невиданного по калибру 160-миллиметрового миномета. Для его создания была образована специальная конструкторская группа, которую с 31 декабря 1942 года возглавил главный конструктор И.Г.Теверовский, руководивший всеми работами по созданию этого миномета. По окончании разработки его конструкции на одном из старейших орудийных заводов Урала под руководством И.Г.Теверовского и при активном участии конструктора З.З.Гуревича был изготовлен опытный образец миномета.

Его отправили для показа в ставку Верховного Главнокомандования, а там, не проводя регламентных испытаний, приказали изготовить опытную партию и отправить на фронт. Миномет был испытан в боях и получил высокую оценку войск как мощное наступательное оружие. Таким образом, 160-миллиметровый миномет был поставлен в серийное производство практически без заводских и полигонных испытаний — первый случай в производстве вооружения. Он был самым мощным минометом Второй мировой войны. Вес его мины — 40,5 кг — превышал в 2,5 раза вес мины наиболее мощного германского миномета, при одинаковой дальности стрельбы. За создание и организацию выпуска 160-миллиметрового миномета главному конструктору И.Г.Теверовскому и конструктору З.З.Гуревичу была присуждена Сталинская премия.

Одним из самых мощных огневых средств, примененных во Второй мировой войне, была реактивная артиллерия. Огневое воздействие ее ракет на вражеские войска, особенно в начале боевого применения, было устрашающим. Да и впоследствии удары полков и бригад «гвардейских минометов», как в то время именовались части реактивных установок, зачастую решали успех боя.

Необходимо отметить, что люди, разработавшие основные принципы устройства снарядов и установок, Клейменов и Лан-гемак, еще перед войной были по ложным обвинениям репрессированы и казнены. Однако на основе их разработок в 1939–1940 годах были созданы и испытаны два типа реактивных снарядов: РС-82 и PC-132 (авиационные). Группа, сконструировавшая эти снаряды, возглавлялась И.И.Гваем и Л.Э.Шварцем.

После того как были репрессированы основные руководители ракетного института, по приказу Сталина его возглавил Борис Михайлович Слопимер. Он сумел с уцелевшими сотрудниками воссоздать разработки и наладить дальнейшее конструирование. Под его руководством РНИИ успешно действовал всю войну. Борису Слопимеру было присвоено звание Героя Социалистического Труда, он награжден пятью орденами, в том числе — тремя боевыми.

Первыми были выпущены реактивные снаряды РС-82, которые подвешивались к истребителям И-15, И-16. Они были впервые опробованы в 1939 году во время боев в Монголии, показали высокую эффективность. В 1941 году Л.Э.Шварц и И.И.Гвай стали лауреатами Сталинской премии.

В дальнейшем конструкторская группа Шварца доработала конструкцию 132-миллиметрового реактивного снаряда, и уже к началу войны созданы были осколочно-фугасные PC-13, имевшие дальность полета 8,5 км и боевую часть весом в 5 кг. Пусковую установку для этих снарядов разработала конструкторская группа И.И.Гвая. Она состояла из 16 направляющих, установленных на автомобиле повышенной проходимости ЗИС-6. Установка получила наименование «Боевая машина 13» (сокращенно — БМ-13).

Но хотя БМ-13 в опытных образцах были готовы еще в 1939 году и прошли полигонные испытания, первые две серийные установки были собраны на заводе им. Коминтерна в Воронеже только 30 июня 1941 года, когда уже шла война. Первые три батареи отправились на фронт уже в июле. Их боевая эффективность стала очевидной после первых же залпов. Огонь установок в течение 8-10 секунд наносил врагу огромный урон в живой силе и технике, оказывая к тому же сильнейшее психологическое воздействие на личный состав. Новое оружие быстро завоевало большую популярность и авторитет среди бойцов и командиров, и его прозвали «катюшей».

В начале августа 1941 года на вооружение Красной армии поступила реактивная установка со снарядом РС-82, ранее предназначавшимся для вооружения самолетов. Пусковую установку для этого снаряда в короткий срок разработала конструкторская группа, которой руководил Ю.С.Эндека. Установка имела 36 направляющих на шасси автомобиля ЗИС-6 и получила индекс БМ-8-36.

В 1943 году группой сотрудников ЦАГИ в составе профессоров Ф.Р.Гантмахера и Л.М.Левина, а также инженер-майора Я.Б.Шора были созданы новые, вращающиеся в полете, реактивные снаряды улучшенной кучности М-13-УК и М-31-УК. Благодаря вращению их рассеивание существенно уменьшалось, причем настолько, что плотность огня в залпе возросла для снаряда М-13 в три раза, а для М-31 — в 6,5 раз. Огневые возможности реактивной артиллерии значительно выросли. За эту разработку ее авторы стали лауреатами Сталинской премии.

Наиболее массовым видом оружия во Второй мировой войне оставалось стрелковое. В СССР его выпуск был сосредоточен в двух основных центрах — Туле и Ижевске. В связи с эвакуацией Тульского оружейного завода в Ижевск этот город приобрел чрезвычайное значение как главная база производства стрелкового оружия. С оборудованием и кадрами туляков слили некоторые ижевские предприятия, организовав завод, производивший главным образом винтовки. Всю войну главным инженером этого завода был М.И.Минков, разработавший передовую по тем временам технологию производства и внедривший ее на своем предприятии. Благодаря этому завод сумел уже в 1942 году выйти на стабильный выпуск винтовок — 12 тысяч штук в сутки, что соответствовало плановому заданию.

Однако основная масса стрелкового вооружения производилась на коренном, так сказать, Ижевском машиностроительном заводе, которому в 1944 году исполнилось 235 лет. Всю войну главным инженером этого завода был Соломон Савельевич Гиндинсон, главным технологом — Абрам Яковлевич Фишер. Неутомимая деятельность этих людей, их изобретательность, творческий подход к решению часто возникавших сложнейших и срочнейших задач все это время являлись залогом выполнения напряженных производственных планов. А итоги определяются поистине астрономическими цифрами: за годы войны заводом выпущено более 11 миллионов винтовок и карабинов, 213 тысяч пулеметов, 131 тысяча противотанковых ружей и около миллиона пистолетов.

База для производства оптических приборов: биноклей, стереотруб, дальномеров и прицелов — в СССР была заложена еще до войны и сосредоточена по большей части в Ленинграде и Москве. К моменту нападения Германии эти предприятия не имели действующих дублеров. Поэтому их эвакуация оставила вооруженные силы без пополнения оптическими приборами. Всего было эвакуировано пять предприятий, и только два сравнительно маломощных находились в тылу. Эвакуированные заводы развертывались буквально с ходу и начинали выдавать продукцию через считанные недели после прибытия на место. Одним из самых крупных оптических заводов всю войну руководил А.С.Котляр. Несмотря на крайне неблагоприятные условия размещения, перебои в поставке материалов, подаче электроэнергии, воды и топлива, этот завод уже через месяц начал выпуск продукции.

Завод Котляра успешно обеспечивал фронт наблюдательными приборами, танковыми и орудийными прицелами, стереодальномерами и другой сложной оптикой. Широкой популярностью у танкистов пользовался прицел ТМФ, созданный главным инженером завода Е.И.Мароном и заместителем главного конструктора Е.И.Финкелыптейном. Финкельштейн был талантливым изобретателем. Он, совместно с главным технологом А.А.Менцем, разработал методы скоростного проектирования, позволившие вести подготовку производства в сроки, значительно опережавшие плановые.

В разработке новейших оптических приборов также отличились и другие конструкторы-евреи. Я.А.Раскин изобрел и внедрил в производство прицел для пикирующего бомбардировщика, а конструктор А.И.Пацкин — автоматический прицел для зенитных орудий, за который он получил Сталинскую премию. Весьма эффективный командирский прибор для танка разработали конструкторы И.Г.Лурье, М.Я.Кругер и Фукс-Рабинович при участии исследователя В.М.Файнблута. На заводе, где директором был М.М.Дунаевский, было организовано производство одного из самых массовых оптических приборов — снайперского прицела. Кроме того, на этом предприятии выпускались большие стереотрубы, зенитные дальномеры и большой ассортимент различных прицелов.

Внезапное нападение нацистской Германии привело, в числе других тяжких последствий, к поражению советской авиации. К началу войны в приграничных округах СССР насчитывалось около 8 тысяч боевых самолетов. Большинство из них составляли машины устаревших типов. И только полторы тысячи можно было отнести к современным образцам. Но и безотносительно к этому факту практически основная масса советской авиации была уничтожена в течение первых же дней войны, главным образом — на аэродромах. Остро встал вопрос о срочном восполнении уничтоженного. При этом, учитывая недостатки старых систем, требовалось производить машины, способные на равных с немцами вести воздушные бои и поражать наземные цели.

Естественно, эта задача стояла перед авиапромышленностью и конструкторами. Следует отметить, что в довоенные годы была развернута достаточно мощная база авиапромышленности, способной выпускать большое количество самолетов. Ее основные заводы были сооружены в Москве и Подмосковье, Горьком, Воронеже, Казани и Куйбышеве. Первым наркомом авиапрома стал Михаил Моисеевич Каганович (родной брат сталинского соратника). В значительной мере благодаря высокой компетентности, решительности и инициативе Михаила Кагановича советская авиапромышленность достигла перед войной достаточного уровня производительности и имела немалые резервы для развертывания.

Однако проводимая в то время политика жестоких и необоснованных репрессий в отношении руководства промышленности привела к тому, что Михаил Каганович ушел из жизни. Наркомом авиапрома был назначен Шахурин — партийный функционер, в авиастроительстве профан, да к тому же человек средних способностей. Естественно, его личные качества отнюдь не способствовали быстрому вводу в действие эвакуированных заводов и наращиванию мощностей уже функционировавших.

В этих условиях особое значение имела деятельность остального руководства отрасли и директоров авиапредприятий, которые сумели выполнить задачу срочного развертывания и наращивания выпуска современных боевых самолетов. Среди этих руководителей было немало евреев. И в первую очередь следует подчеркнуть выдающуюся роль заместителя наркома Соломона Мироновича Сандлера. Он родился в 1903 году в городе Рудня Смоленской губернии, окончил университет и Институт цветных металлов и золота и был, таким образом, высокообразованным специалистом. Заместителем наркома стал в 1940 году.

Был, естественно, вполне гражданским человеком, но в годы войны ему присвоили звание генерал-майора инженерноавиационной службы. И по достоинству. Ибо в военные годы Соломон Сандлер делал все возможное и невозможное для увеличения выпуска самолетов и повышения их летных и боевых характеристик. И его усилия вполне оправдались: это подтверждают итоги работы авиапромышленности, выпустившей, по сравнению с Германией, больше самолетов достаточно высокого качества. За годы войны генерал Сандлер награжден пятью орденами.

Но Сандлер не был авиаспециалистом по образованию, а стал им в процессе работы. В противоположность ему, Павел Яковлевич Залесский закончил инженерный факультет Военно-авиационной академии и долго служил в летных частях. Именно он в 1940 году стал начальником Главного технического управления наркомата авиапромышленности и решал вопросы налаживания производства и выпуска новейших типов боевых самолетов, работал плодотворно, успешно справляясь со своими ответственными обязанностями. Павлу Залесскому было присвоено звание генерал-майора инженерно-авиационной службы, и он награжден 6-ю орденами.

Решением проблем, связанных с научными исследованиями в области авиастроения, руководил Владимир Исаакович Поли-ковский. Он родился в Женеве в 1904 году, окончил технологический институт, был заслуженным деятелем науки, доктором технических наук, профессором. В годы войны Поликовский возглавлял Центральный научно-исследовательский институт авиационной промышленности, имея звание генерал-майора. Благодаря интенсивной творческой деятельности этого института в значительной мере было освоено и запущено в производство за годы войны 25 типов новых и модернизированных самолетов. За достигнутые результаты генерал Поликовский был награжден пятью орденами и получил Сталинскую премию.

Главными организаторами производства самолетов в годы войны являлись директора авиационных заводов, среди которых было немало евреев. В первую очередь нужно отметить особо результативную деятельность на посту руководителя большой группы авиазаводов в Листвянке (близ Куйбышева) Михаила Сергеевича Жезлова. Этот человек имел образование в пределах средней школы и был, по сути, типичным представителем плеяды так называемых выдвиженцев на руководящие посты из рабочего класса. Тем не менее все военные годы он вполне успешно руководил едва ли не самой мощной в стране группой авиазаводов, выпускавшей до 18 процентов всех боевых самолетов, в том числе — знаменитые штурмовики ИЛ-2. Михаилу Жезлову было присвоено звание генерал-майора инженерно-авиационной службы, он награжден пятью орденами.

Крупнейшим Саратовским авиазаводом руководил в годы войны и после нее Израиль Соломонович Левин. В отличие от Жезлова, он был авиационным инженером, окончил в свое время Военно-авиационную академию. Немцы систематически бомбили Саратовский авиазавод, особенно в 1942-м и в начале 1943 года. Однако под руководством Левина каждый раз предприятие вставало из руин и продолжало выпуск боевых самолетов. Израилю Левину также было присвоено звание генерал-майора, и он награжден пятью орденами.

Не стал генералом Абрам Маркович Шенкман, хотя также руководил крупнейшим авиазаводом, выпускавшим истребители конструкции Лавочкина. Этот завод находился в районе Казани и имел номер 16. В Верхней Салде на Урале работал переведенный из-под Москвы авиазавод, директором которого был Исай Соломонович Виштынецкий. Наконец, директором 301-го московского авиазавода был Рувим Эскин.

Хотя бы коротко следует рассказать об Илье Штейнберге, который в годы войны руководил проектно-конструкторским институтом Гипроавиапром, разрабатывавшим проекты строительства авиазаводов. Затем он был назначен директором крупнейшего авиазавода № 339 и успешно руководил им. Эти его заслуги не помешали тем не менее тому, что в 1949 году Илью Штейнберга посадили в тюрьму, где и подвергли изощренным пыткам, добиваясь признания… в измене Родине.

Необходимо отдельно остановиться на деятельности евреев — конструкторов боевых самолетов. Об истребителях, имеющих наименование МиГ, известно, наверное, большинству уроженцев СССР и многим жителям зарубежья. Большинство из них, однако, предполагает, что эти самолеты сконструировал Микоян. Почему же тогда не зовутся они МИК? Что означает буква Г?

А означает эта буква, что вторым автором всех типов МиГов до самой своей смерти в 1979 году был Михаил Иосифович Гуревич. Он родился в 1893 году, окончил Харьковский технологический институт и работал рядовым конструктором на авиазаводе. Затем стал заместителем главного, главным и генеральным конструктором истребителей. Первыми современными истребителями, вступившими в войну, которые на равных могли сражаться с «мессершмиттами», были МиГ-3. Затем Гуревич и Микоян создают истребитель МиГ-9, который, благодаря своему преимуществу по высотности, зачастую выходил победителем из поединков с немецкими самолетами.

За годы войны было выпущено более 9 тысяч истребителей, разработанных этим тандемом, в том числе и первые советские реактивные машины. В 1943 году Михаилу Гуревичу было присвоено звание генерал-майора инженерно-авиационной службы. Он награжден 8-ю орденами, удостоен звания Героя Соц-труда, пять раз становился лауреатом Сталинской премии.

Еще больших достижений в конструировании истребителей добился Семен Алексеевич (Моисеевич) Лавочкин. Он родился в 1900 году в Смоленске, закончил Московское высшее техническое училище им. Баумана, работал конструктором военного завода. Затем Лавочкин создает собственное конструкторское бюро, на котором в содружестве с Горбуновым и Гудковым были сконструированы передовые для того времени истребители ЛаГГ-1 и ЛаГГ-3, вступившие в войну. В дальнейшем, Лавочкин работает самостоятельно и создает истребители Ла-5, Ла-7 и Ла-9. Эти истребители были самыми скоростными советскими самолетами во Второй мировой войне и стали наиболее массовыми в производстве: из 54 тысяч произведенных в военное время истребителей — 22 тысячи носили индекс Ла. На них летало большинство советских асов, в том числе — Покрышкин и Кожедуб. Кожедуб, сбивший 62 немецких самолета, подходя на аэродроме к своему Ла-7, вытягивался по команде «смирно» и отдавал ему честь. Он писал в своих воспоминаниях: «Есть человек, которому я обязан не только своей славою воздушного бойца, но и самой жизнью. Это конструктор Семен Лавочкин, создавший великий истребитель Ла-7. На этом самолете я не боялся вступать в бой с любым количеством немецких машин. Он, казалось, сам понимал, что нужно делать, куда лететь, в кого стрелять. А уж спасал он меня в самых безнадежных ситуациях».

Кстати, первым заместителем Лавочкина в конструкторском бюро был тоже еврей, Михаил Леонтьевич Миль, впоследствии — генеральный конструктор большинства советских ударных и транспортных вертолетов. После смерти Миля вертолеты этого КБ продолжают носить индекс МИ. Хотя их генерального конструктора звали Марк Владимирович Вайнберг. Но увы! умер и он.

А Семен Лавочкин добился высочайших результатов благодаря своему таланту конструктора и огромной работоспособности. Он стал членом-корреспондентом Академии наук, дважды Героем Соцтруда, генерал-майором инженерно-авиационной службы, награжден пятью орденами, лауреат пяти Сталинских премий.

Кроме Миля, ближайшими сотрудниками Лавочкина в его КБ были талантливые конструкторы Свердлов, Тайц, Фельс-нер и Хейфец. Кстати, и в КБ Туполева его заместителями были Кербер и Френкель. В КБ у Яковлева — Донской, Закс и Зонштайн. И в высоких боевых качествах самолетов этих конструкторов есть немалая доля труда их заместителей.

Но какими бы высокими аэродинамическими качествами ни обладал самолет, боевые его характеристики напрямую зависят от эффективности пушек и пулеметов, установленных на нем. Это оружие на советских самолетах военного времени было достаточно мощным и вполне удовлетворяло требованиям воздушного боя и действий по наземным целям.

Одним из самых выдающихся создателей советского авиационного оружия во время войны и после нее был Александр Эммануилович Нудельман. Он родился в 1912 году, окончил технологический институт, впоследствии возглавил конструкторское бюро, создававшее авиационные пушки. Первая из них носила название НС-37, что расшифровывается как Нудельман-Суранов — 37-миллиметровая. Суранов был соавтором этой и еще нескольких конструкций, но все работы по проектированию, испытанию, организации серийного производства, вплоть до боевого применения в действующей армии, организовал и возглавлял Нудельман. Кстати сказать, первые образцы НС-37 были установлены на истребителях Лавочкина, и он это разрешил, хотя пушка к тому времени не прошла еще государственные испытания. Такой решимостью этого конструктора можно только восхищаться. Здесь все решали светлая голова и интуиция великого конструктора, каким и был Лавочкин.

Впоследствии, кроме самолетов Лавочкина, этой пушкой вооружались и самолеты Яковлева. Она дала возможность истребителям, которые до этого имели только пулеметы и 20-миллиметровые пушки и вели огонь с коротких дистанций, поражать противника с расстояния в несколько сот метров.

Фронтовой опыт показал высокую боевую эффективность пушек Нудельмана. Кроме воздушных боев, они применялись и по наземным целям. Эти пушки наводили страх на врага, и немецкие пилоты, завидев истребитель с выступающим из втулки ствола пушечным стволом, избегали ввязываться в бой с ним, ибо от одного лишь снаряда самолет буквально разваливался. Они прозвали истребители, вооруженные этой пушкой, «летающими Фердинандами».

Вот выдержка из письма командира 133-го гвардейского истребительного авиаполка:

«…Весь личный состав нашей части благодарит Вас, тов. Нудельман, за конструкцию нового оружия, с которым мы теперь успешно уничтожаем фашистов. С 25 августа по 13 октября 1943 года летчики нашего полка сбили 70 самолетов противника и с каждым днем увеличивают свой боевой счет. И в этом большая роль Ваших пушек, которые рвут на части фашистские самолеты». Таких писем в КБ Нудельмана приходило много.

За годы войны было выпущено более 8 тысяч пушек НС-37. Между тем Нудельман усовершенствовал эту пушку, и родилась новая, еще более грозная пушка Н-37. А через год, в 1944-м, по результатам испытаний на вооружение была принята самая мощная в истории военной авиации 45-миллиметровая пушка Нудельмана Н-45. Этот талантливейший конструктор, однако, не останавливался на достигнутом и создал еще немало орудий, в том числе и такие, которые устанавливались на советских реактивных истребителях МиГ.

Пушки Александра Эммануиловича Нудельмана сыграли выдающуюся роль в завоевании советской авиацией господства в воздухе. Это видно и по наградам, которые в СССР евреям зазря никогда не доставались. Нудельман стал дважды Героем Соцтруда, пять раз получил Сталинскую премию.

В основном эти пушки производились на Ижевском оружейном заводе под непосредственным руководством главного инженера С.С.Гиндинсона и А.Я.Фишера. Кстати, некоторые из поступавших по ленд-лизу самолетов, в том числе — бомбардировщики Б-25 и «Бостон А-20», а также истребители «Китти-Хок П-40», вооруженные пулеметами «кольт-браунинг» калибра 12,7 мм, оснащались также пушками Нудельмана. А всего за время войны около одной трети всех советских истребителей были вооружены пушками этого талантливейшего конструктора.

Было бы несправедливо забыть здесь о выдающемся конструкторе авиационного оружия Якове Григориевиче Таубине, пушками и пулеметами которого также вооружались советские самолеты. Но в мае 1941 года он был арестован и расстрелян 28 октября того же года в Куйбышеве.

Думается, из фактов, изложенных в этом очерке, вполне очевидно, что вклад евреев в разработку и производство вооружения во время войны с нацистской Германией был немалым. Он в значительной мере определил неотвратимость победы над фашистскими извергами. Оружие, изобретенное евреями и ими же изготовленное, сыграло огромную роль в Победе.

Глава 42 Евреи в разведслужбах Советского Союза

История войн, вооруженных конфликтов почти всегда так или иначе свидетельствует о той большой роли, которую в этих кровавых столкновениях играли разведывательные службы или даже отдельные шпионы. Естественно, для полководца или просто войскового командира более низкого ранга знание замысла своего противника, количества его войск, их вооружения и дислокации зачастую является ключом к победе. Битву такого военачальника с противником, не располагающим этими сведениями, смело можно уподобить поединку зрячего со слепым.

Поэтому применение разведки, шпионажа издревле стало обычной практикой как в период боевых действий, так и на этапе, предшествующем войне. Вот свидетельство Библии, рассказывающей о начале военных действий древних израильтян против филистимлян: «…И послал Иешаягу, сын Нуна, из Шиттима двух соглядатаев тайно и сказал: пойдите и осмотрите землю и Иерихон…»

Известно также, что великий еврейский полководец Иехуда Маккавей широко и целенаправленно использовал разведку неприятеля как непосредственную, тактическую, так и глубинную, стратегическую. Царь Израиля Александр Яннай также знал цену разведке и применял ее во время своих многочисленных войн. Иосиф Флавий приводит немало свидетельств организации разведывательных акций военачальниками в Иудейской войне во время сражений с римлянами.

Но затем, на протяжении долгих столетий, у евреев своего государства не было, на государственную службу в диаспоре их не принимали, и об участии евреев в секретных операциях до нас дошли весьма отрывочные, да и неточные сведения. К примеру, известно, что при вторжении Наполеона в Россию командирами русских войск нередко использовались евреи Белоруссии и Польши для получения тайной информации о численности, расположении и передвижении наполеоновских войск.

XIX и XX века стали временем широкой эмансипации евреев в Европе, их стали принимать на государственную службу, в том числе — и на военную, кадровую. И они достаточно активно использовали эту возможность и занимали высокие посты в вооруженных силах Италии, Австро-Венгрии, Франции и Соединенных Штатов. Однако нет вполне достоверных сведений о том, что евреи служили в разведывательных органах, осуществляли заметные разведакции.

Исключение из правила, пожалуй, представляет собой деятельность английского офицера Сиднея Рейли (настоящее имя его — Зигмунд Розенблюм), уроженца российской Польши. Он провел немало блестящих операций и отличался высоким профессионализмом разведчика и абсолютным безразличием к опасностям. Видный английский дипломат Локкарт характеризует его как разведчика, у которого «артистический темперамент сочетался с безумной смелостью удальца, которому сам черт не страшен».

В конце декабря 2000 года российская Служба внешней разведки отметила свое 80-летие. Она является наследницей череды шпионских центров ВЧК — ОГПУ — НКВД — КГБ. Первым таким центром был Иностранный отдел (ИНО). Правда, еще до его организации была создана военная разведка — так называемый Региструпр — Регистрационное управление Полевого штаба Реввоенсовета республики, предшественник нынешнего Главного разведуправления Генштаба. Так эти два основных российских шпионских ведомства и дошли до наших дней.

Разными были их задачи, не всегда похожими операции и методы действий. Но существовал один фактор, объединявший историю разведки военной и разведки госбезопасности: на протяжении более 35 лет их существования весьма значительную роль в деятельности этих разведслужб сыграли евреи.

Одним из первых начальников ИНО ВЧК был Соломон Григорьевич Могилевский, занявший этот пост через год после организации Иностранного отдела. Но уже в августе 1921 года ИНО возглавил Михаил (Меир) Абрамович Трилиссер, остававшийся на этом посту 9 лет. Никто не превзошел его в длительности пребывания на такой «скользкой» и ответственной должности.

Он родился в 1883 году. Профессиональный революционер, почти 10 лет провел в тюрьмах и ссылках. В годы Гражданской войны комиссарил в крупных войсковых соединениях. После ухода с поста начальника ИНО Трилиссер был членом Президиума Коминтерна. В 1940 году арестован и расстрелян.

Годы его руководства разведкой госбезопасности ознаменованы в основном борьбой с белоэмигрантскими организациями. При помощи ложных подпольных групп были проведены операции «Синдикат», «Трест», «Синдикат-2», ставшие хрестоматийными для обучения советских шпионов. Они позволили заманить в СССР и уничтожить ряд наиболее активных белоэмигрантских деятелей — Савинкова, Сиднея Рейли и др.

За это время в большинстве европейских стран, в Китае и США были созданы нелегальные резидентуры ИНО и развернуты агентурные сети. В 1926 году сформирована так называемая Особая группа — параллельная ИНО служба для глубокого внедрения агентуры и подготовки диверсий в Западной Европе, Турции и Китае. Ею руководил более 10 лет Яков Исаакович Серебрянский, кадровый разведчик и опытный нелегал.

Параллельной ИНО шпионской службой был также Отдел международных связей Коминтерна (ОМС). Его создал Иосиф Аронович Пятницкий. Профессиональный революционер в прошлом, он руководил этой мощной разведывательной и подрывной организацией до 1934 года. Затем Иосиф Пятницкий работал в аппарате ЦК ВКП(б), а в 1937 году был арестован и расстрелян.

Кстати, в составе ВЧК еще в 1922 году было создано отделение контрразведки, предшествовавшее известному 2-му Управлению КГБ. Его первым начальником стал одесский еврей, известный террорист Яков Григорьевич Блюмкин, которому в то время было всего 20 лет. Затем он много лет действовал нелегально в Монголии, Индии, Сирии, Египте и Палестине. В 1929 году его вызвали из Турции в Москву и за связь с Троцким расстреляли.

При Трилиссере была сформирована основная система управления закордонной разведкой: шесть региональных направлений, — которая в принципе сохранилась и сегодня. Одним из первых руководителей Английского направления был Иосиф Яковлевич Красный (Ротштадт). Он создал в 1923 году в Лондоне нелегальную резидентуру, завербовал агентов. Вместе с ним работала и его жена Елена Адольфовна. В 1925–1928 годах она была начальником Английского направления. В 1938 году супругов Красных расстреляли.

Опытным нелегалом был Бертольд Карлович Ильк, венский еврей, который вел агентурную работу в Австрии и Германии еще до приезда в СССР в 1926 году. Его снова направили в Берлин в качестве резидента. Вдвоем с Морицем Иосифовичем Вайнштейном они сформировали агентурные группы не только в Германии, но и в Варшаве, Данциге и Риге.

Затем Ильк был направлен в Лондон и завербовал там целый ряд журналистов и чиновников. В 1930 году он снова стал нелегальным резидентом в Берлине. В 1931 году его сменил Борис Давидович Берман. Он родился 10 октября 1901 года в белорусском местечке Бортичи, участвовал в Гражданской войне и в 24-летнем возрасте стал кадровым сотрудником ОГПУ. Специализировался по агентурной разведке и около пяти лет действовал в качестве агента-нелегала в различных странах Европы.

Пост резидента агентурной разведки в Германии был, пожалуй, крупнейшим за время его работы за рубежом. В тот период Центр получал из Берлина весьма ценное агентурное и документальное освещение обстановки в Германии, а также вполне достоверные и полные сведения о положении в ее вооруженных силах. Одним из важнейших достижений Бориса Бермана в то время стала вербовка полицейского комиссара Вилли Лемана, который впоследствии служил в гестапо, имел высокий эсэсовский чин гауптштурмфюрера. Его агентурный псевдоним был «Брайтенбах», и это он послужил прототипом Штирлица из «Семнадцати мгновений весны».

Кстати, Вилли Леман ничего общего с этим экранным суперменом не имел. Он родился в Германии в 1884 году в семье чистокровного немца. Был он невысок ростом, склонен к полноте, внешне малопривлекателен. Однако сведения, которые Леман передавал своим кураторам, имели колоссальную ценность. Он действовал весьма успешно вплоть до своего разоблачения гестапо и расстрела в декабре 1942 года.

А Борис Берман в 1932 году был отозван в Москву и вскоре назначен заместителем начальника ИНО НКВД. Затем, в 1937 году, он стал наркомом НКВД Белоруссии, однако меньше чем через год вызван в Москву, обвинен в шпионаже и расстрелян.

Теперь речь пойдет о «Великом Нелегале». Именно так называют спецслужбы Арнольда Генриховича Дейча. Он родился в 1904 году в семье словацких евреев. Стал агентом ОМС в Вене в 1928 году. Через 4 года перешел на службу в ИНО НКВД, шпионил в Париже, Вене и Лондоне.

В октябре 1933 года Дейч осел в Англии и проработал там почти пять лет. За это время он завербовал более 20 молодых представителей английского истеблишмента. Из них особую роль в дальнейших шпионских операциях советской разведки сыграла знаменитая «кембриджская пятерка»: К.Филби, Д.Маклин, Э.Блант, Г.Берджесс, Д.Кернкросс. Эти агенты впоследствии добились весьма высокого общественного и служебного положения. К примеру, Ким Филби едва не возглавил английскую разведку и был одним из создателей ЦРУ. «Кембриджская пятерка» считается одной из самых результативных агентурных групп в истории советского шпионажа.

В конце 1937 года Дейч возвратился в Москву. В это время шел настоящий разгром советских спецслужб. Их руководители сменялись чуть ли не ежемесячно, агенты отзывались и уничтожались. Дейча спасло то, что его уволили из НКВД. Он сидел без работы, получая мизерное содержание, и просил, чтобы его вернули к нелегальной деятельности.

Между тем в мире полным ходом шла Вторая мировая война, немцы вторглись в СССР. Но лишь в ноябре 1942 года Дейча направили для агентурной работы в Америку. Он плыл на пароходе «Донбасс». Судно было торпедировано в Атлантике германской подлодкой, и Дейч погиб. Так завершилась жизнь и служба «Великого Нелегала».

Когда Дейч работал в Лондоне, резидентом там был другой выдающийся советский разведчик Александр Орлов. На самом деле его звали Лейб Лазаревич Фельдбин. Он родился в 1885 году в Бобруйске. С 1920 года — в ВЧК. Нелегалом стал в 1926 году, работал в Париже, затем с 1930 года был начальником отделения экономической разведки ИНО. С 1933 по 1936 год — резидент в Лондоне. Затем Орлов становится руководителем советской разведки в Испании.

В 1938 году Орлов получил приказ выехать в Москву. Но, зная, что там идет повальное уничтожение закордонной агентуры, он с женой и дочерью бежит в Америку. Умер Орлов в США в 1973 году.

После бегства Орлова агентурную деятельность в Испании возглавил его заместитель Наум Исаакович Эйтингон. Он родился в 1898 году в Могилеве. С 1919 года — сотрудник ВЧК, окончил военную академию. С 1925 года на нелегальной работе, сначала в Китае, затем в Турции и, наконец, — в Испании. По возвращении в Москву получил задание любой ценой уничтожить Льва Троцкого, который тогда жил в Мексике. Эйтингон организовал два покушения, в результате второго Троцкий был убит Рамоном Меркадером.

В годы Великой Отечественной войны Наум Эйтингон был заместителем Судоплатова и непосредственно руководил разведывательно-диверсионной деятельностью органов НКВД в германском тылу. Награжден пятью орденами, стал генерал-майором. Активно участвовал в похищении атомных секретов. Тем не менее Наум Эйтингон в 1951 году был арестован по обвинению в сионизме. Но после смерти Сталина освобожден. И вновь арестован в том же году после казни Берии. Отсидел 11 лет, умер в 1981 году.

Еще более трагичен финал карьеры Якова Серебрянского, руководившего Особой группой, которая проводила диверсии против белоэмигрантов. Его люди обеспечивали также поставку советской боевой техники испанским республиканцам в 1936–1937 годах, за что Серебрянский получил орден Ленина. Но в 1938 году его отозвали в Москву, зверскими пытками добились признания в предательстве и приговорили к смерти. Но почему-то не расстреляли.

Началась война, и опытного диверсанта выпустили из тюрьмы. Его забрал в свою группу Судоплатов, и Серебрянский снова занялся знакомым делом — на этот раз в германском тылу. Действовали его отряды весьма успешно, он был неоднократно награжден, но после войны немедленно уволен в отставку. Однако после смерти Сталина Серебрянского восстановили на службе, но после казни Берии опять арестовали и осудили на 10 лет. Через три года Яков Серебрянский умер в тюрьме.

В 30-х годах закордонной разведкой НКВД руководил Абрам Аронович Слуцкий. Он родился в 1898 году, участвовал в Гражданской войне и с 1920 года служил в органах ВЧК-ОГПУ. С 1930 года — в ИНО НКВД, нелегальный резидент в Берлине. С 1934 года Абрам Слуцкий возглавлял ИНО. Это было время самых страшных репрессий против агентов и руководителей отдела. И в феврале 1938 года Абрам Слуцкий был отравлен прямо в кабинете Ежова и скончался на месте.

Его заместителями были два еврея, опытные нелегалы. Сначала — старший майор госбезопасности (комбриг) Моисей Савельевич Горб, которого арестовали и расстреляли в 1937 году. Затем — Сергей Миронович Шпигельглас, который с 1922 года шпионил во Франции, истреблял белоэмигрантов в Европе, действовал в республиканской Испании. В 1937–1938 годах Шпигельглас был заместителем Слуцкого, а после его гибели — стал начальником ИНО. Однако в 1939 году и он был арестован и расстрелян.

К этому времени практически большинство представителей зарубежной агентуры НКВД были вызваны в Москву и погибло в подвалах Лубянки. Среди немногих, кто сумел возвратиться в свои резидентуры, был Борис Николаевич Рыбкин. Его настоящее имя — Борух Аронович Рывкин. Это был опытнейший разведчик, действовавший в Иране, в Финляндии, где имел дипломатическое прикрытие, вместе со своей женой Зоей Рыбкиной, впоследствии известной писательницей Воскресенской. Во время Второй мировой войны эти супруги работали под «крышей» советского посольства в Швеции. После войны Рыбкин стал резидентом в Чехословакии, где и погиб при весьма странных обстоятельствах в 1947 году.

Планомерное истребление закордонной агентуры и руководства ИНО сталинскими палачами перед Великой Отечественной войной привело к тому, что в ходе ее разведслужба НКВД практически не располагала сколько-нибудь эффективными организациями или группами в самой Германии и оккупированных ею странах.

Гораздо более успешно действовали диверсионные отряды, сформированные 2-м отделом НКВД, начальником которого был генерал Павел Судоплатов. Одним из сотрудников его отдела был полковник Исидор Маклярский, руководитель операции «Березино», в ходе которой он провел масштабную радиоигру с германским командованием в 1944–1945 годах. Ее считают наиболее эффективной за всю войну. Она позволила перехватить множество германских агентов и военных грузов, сброшенных для фиктивной «группировки Шерхорна». Впрочем, за столь успешную операцию полковник Маклярский наград не получил. Более того, в 1951 году был арестован и из тюрьмы вышел лишь после смерти Сталина.

Только недавно стало известно о еврейском происхождении одного из самых выдающихся партизанских командиров Великой Отечественной войны Героя Советского Союза полковника Дмитрия Николаевича Медведева. Он родился в 1898 году в Бежице и работал в органах ВЧК-НКВД с 1920 по 1935 год. Затем был уволен и репрессирован. В начале войны Медведева освободили — и он стал командиром особого диверсионно-разведывательного отряда, действовавшего на Украине. Этот отряд, в частности, служил базой для легендарного диверсанта Николая Кузнецова.

Необходимо также, хотя бы и кратко, остановиться на боевой деятельности другого диверсанта Великой Отечественной войны, еврея, Юрия Колесникова (настоящая фамилия — Герценшейн). В отличие от дел Кузнецова, описанных в книгах Медведева «Сильные духом» и «Это было под Ровно», подвиги Колесникова мало известны, хотя по значимости и не уступают им. Юрия Колесникова трижды представляли к званию Героя Советского Союза, но только в 1995 году он стал Героем России и получил Золотую Звезду из рук Ельцина.

Еще в ходе войны перед шпионами НКВД была поставлена задача добывания секретов атомной бомбы, над которой работали в США. Одним из главных организаторов этой операции был Гриммель Маркович Хейфец. Он родился в Риге в 1899 году, стал советским агентом в 1922-м, шпионил в Турции, Италии, Франции, США. Ему повезло: когда он был отозван в Москву и Ежов приказал его арестовать, этот приказ почему-то не был выполнен. И в 1941 году Хейфеца направили в США, он создал здесь разветвленную агентурную сеть, очень пригодившуюся для проникновения в группу разработчиков уранового проекта.

Хейфец действовал в Сан-Франциско и сумел завязать связи в кругах ученых-атомщиков. Главным помощником Хейфеца в этом был Семен Михайлович Семенов (Самуил Таубман), рижский еврей, еще в 1937 году завербованный в Латвии. Затем он был переброшен в США, окончил Массачусетский технологический институт и был, в сущности, единственным кадровым агентом, который профессионально разбирался в научных проблемах. Остальных специалистов он и Хейфец завербовали уже в Штатах.

В их сеть входила группа «Волонтеры» — супруги Моррис и Леонтина Коэн, Юлиус и Этель Розенберг. Здесь нет возможности, да и необходимости сколько-нибудь подробно рассказывать об их работе. Приведу лишь пример: через 12 дней после сборки первой атомной бомбы в Москве было получено детальное описание ее устройства. Кстати, заслуга в этом принадлежит и еще одному еврею — итальянскому ученому Бруно Понтекорво.

После ареста супругов Розенбергов Коэны и Понтекорво сумели бежать в СССР. Еще раньше туда вернулся Хейфец. В 1947–1949 годах он был заместителем ответственного секретаря Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Когда весь состав ЕАК был арестован, то Хейфец, один из немногих, избежал расстрела. Он получил 25 лет тюрьмы, но был освобожден после смерти Сталина. Однако пытки и нравственные муки сломили этого закаленного агента, и он вскоре умер.

Судьба Коэнов была не намного благополучней. Их переподготовили и в 1954 году забросили в Лондон, где они работали с известным шпионом Кононом Молодыем. После разоблачения в 1961 году Коэны получили по 25 лет заключения, но были обменены в 1969-м. На удивление, сначала Леонтина, потом и Моррис стали Героями России, правда, посмертно — в 1994 и 1997 годах.

Думается, рассказ будет неполным, если обойти поистине фантастические дела литовского караима Иосифа Григулевича, который, будучи матерым советским шпионом, умудрился стать послом Республики Коста-Рика в Италии и Ватикане. Это произошло в 1950 году. А в 1953-м его спешно отозвали в Москву и изгнали из разведки МГБ в рамках кампании ее повального «очищения» от лиц еврейской национальности.

В то время в тюрьмах сидели или были казнены поголовно все евреи — сотрудники центрального аппарата и агентурные работники. И после 1953 года в разведслужбах госбезопасности пресловутый «еврейский вопрос» был решен, казалось бы, окончательно и бесповоротно.

Однако в самое последнее время выяснилось вполне сенсационное обстоятельство: всей системой советской разведки и контрразведки, более того — всей структурой государственной безопасности СССР, с 1967 по 1982 год, руководил чистокровный этнический еврей Юрий Владимирович Андропов.

Невольно вспоминаются слова Гоголя: «Темно и скромно происхождение нашего героя». Все справочные издания согласны лишь в одном, что родился он 15 июня 1914 года в семье железнодорожника на станции Нагутская Ставропольского края. Об имени, происхождении и возрасте отца, о наличии братьев, сестер и других родственников — ничего сколько-нибудь определенного не сказано и в официальных его биографиях, которых опубликовано немало.

И еще одна графа в них осталась так и незаполненной: о его национальности. Даже когда в «Правде» появилась официальная биография Андропова уже в качестве генсека, то и там о его национальности не сказано было ни слова. Естественно, это породило множество слухов и спекуляций, и до самого последнего времени они не иссякают. Кроме непонятной таинственности, их подогревают ярко выраженные семитские черты лица Юрия Андропова, особенно в детском и юношеском возрасте.

Впрочем, исследования последнего десятилетия, пожалуй, впервые дали возможность назвать точные этнические корни этого загадочного человека. Тем более что сегодня раскрыты некоторые архивы Лубянки, а уж там о национальности своего шефа знали доподлинно. И понимали, почему он предпочитал не фиксировать внимания на этом аспекте своей биографии. Более того — предпринимал вполне серьезные меры, чтобы скрыть свое национальное происхождение. Потому что был Юрий Владимирович чистокровным евреем, а уж об отношении в СССР к представителям этой национальности, думается, нашим читателям рассказывать излишне.

Хотя о еврейских корнях Андропова еще в советские времена писали эмигрант А. Авторханов, диссидент Рой Медведев, но уж после крушения «империи зла» вышло множество публикаций, где об этом говорится вполне откровенно. Назову книги В. Болдина «Крушение пьедестала», Ю. Дроздова и В. Фортычева «Юрий Андропов и Владимир Путин», М. Калашникова «Сломанный меч империи», О. Платонова «Терновый венец России», С. Лихова «Призрак Агасфера», публикации И. Черняка, Н. Петровского, И. Зевцова, Е. Батуевой, А. Игнатьева и многих других.

Но самыми, пожалуй, полноценными исследованиями этого вопроса являются книги Сергея Семанова и недавняя обширная публикация Валерия Легостаева «Гебист магический».

Суммируя генеалогические исследования этих, да и других, не названных здесь, биографов Андропова, можно вполне достоверно констатировать, что появился он на свет в еврейской семье. Отца его звали Вэлв (Владимир) Либерман, мать — Геня (Евгения) Файнштейн. Личностью отца немало занимался публицист А. Игнатьев. Но и он никаких документов о нем или его фотографий не отыскал. Выяснил лишь, что работал он телеграфистом на станции Нагутской и умер от сыпного тифа в 1919 году.

Это подтверждал и единственный, пожалуй, свидетель некоторых фактов биографии Андропова — бывший первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС Сергей Федорович Меду-нов. Вот что пишет Валерий Легостаев: «Медунов в одном из интервью рассказал, что его собственный отец работал на железнодорожной станции вместе с отцом Андропова и хорошо его знал. Медунов-старший говорил, что того звали Вэлв Либерман и по национальности он был польский еврей, а жену — Геней и она тоже еврейка». Кстати, судя по всему, именно знание таких деталей родословной шефа КГБ стоило самому Медунову крушения карьеры и принесло немало других неприятностей.

Евгения Файнштейн после смерти мужа перебралась с 6-летним сыном в Моздок, где вскоре вышла замуж за грека Андропуло, который и усыновил Юрия. Впрочем, как утверждает большинство исследователей, отчим вскоре умер и от него у будущего генсека остались лишь фамилия, усовершенствованная на русский лад и сводная сестра Валентина.

В Моздоке мать работала в фабрично-заводской школе-семилетке учительницей музыки и, по сравнительно достоверным данным, умерла от туберкулеза в 1932 году. Никаких документов об этом не сохранилось, как и о месте ее захоронения. Нет сведений и о сестре Валентине. Лишь намек на ее существование дает Ю. Тешкин в книге «Андропов и другие», которую он назвал документально-художественным повествованием и где трудно отличить факты от авторского вымысла.

Впрочем, у этой книги есть и немалая ценность. Она — в собранных автором фотографиях Андропова, с юных лет и до 42-летнего возраста. Остальные общеизвестны, но не нужно быть специалистом в вопросах антропологических (не сочтите за каламбур!), чтобы узнать ярко выраженные семитские черты лица будущего шефа КГБ и генсека КПСС. Такие черты не часто встретишь и у вполне документированных евреев, особенно — в молодом возрасте.

Итак, сегодня не возникает сомнений, что человек, занимавший в прошлом столетии в течение 15-ти лет сакраментальнейший пост шефа КГБ, а затем вознесенный и на вершину власти в Советском Союзе, был этнически чистокровным евреем. Проследим же, хотя бы весьма лаконично, его восхождение к этим высотам.

В 16 лет, имея за плечами ту самую школу-семилетку, где преподавала его мать, Юрий уходит из дому на заработки. Работал киномехаником, рабочим на телеграфе, матросом на волжском буксире. В 1934 году он поступил в Рыбинский техникум речного транспорта, который окончил в 1936 году. Последний год Юрий был комсоргом этого техникума.

При выпуске он получил назначение на Рыбинскую судоверфь в качестве штурмана 1-го разряда речного парохода. Однако уже в следующем году Андропов становится освобожденным секретарем комсомольской организации судоверфи, а в 1938-м — избирается 1-м секретарем Ярославского обкома ВЛКСМ. Через год он — 1-й секретарь ЦК ВЛКСМ в Карелофинской республике. Такая ошеломительно быстрая карьера объясняется не столько выдающимися способностями молодого человека, сколько обстановкой обвальных репрессий того времени, создававших ежедневно множество вакансий во всех эшелонах партийного, комсомольского и другого руководства, которые заполнялись теми, кто, как говорится, оказался под рукой.

Но, в данном случае, под рукой оказалась личность весьма энергичная и талантливая и, стартовав всего три года назад, Юрий Андропов к началу Великой Отечественной войны уже заработал репутацию опытного комсомольского вожака самого высокого уровня.

В годы войны он служил, не имея воинского звания, в штабе Карельского фронта, занимался вопросами подпольной работы в тылу противника. Кстати, Карельский фронт был единственным, которого немцы и финны так и не смогли особенно потеснить за всю войну. Есть в этом и заслуга Андропова, который был, пожалуй, единственным человеком в штабе фронта, носившим цивильную одежду. В его функции входила подготовка комсомольских работников для партизанских отрядов и разведывательно-диверсионных подразделений Карельского фронта.

После освобождения Петрозаводска Андропов становится 2-м секретарем горкома, а с 1947 года — и обкома партии в этом городе. Там же заочно оканчивает местный университет, куда поступил, не имея и среднего образования. В 1951 году он перебирается в аппарат ЦК КПСС. Стартует на должности инспектора, но в следующем году он уже завподотделом. А с 1953 года — на дипломатической работе. Его направляют послом в Венгрию, и в его бытность там происходит восстание против советских марионеток — венгерских правителей, в подавлении которого есть немалая заслуга Юрия Андропова.

Затем его карьера продолжается в ЦК КПСС, где он становится заведующим отделом, а с 1962 года — секретарем ЦК. Но великий перелом в его судьбе произошел в 1967 году, когда Юрия Андропова назначили на пост Председателя Комитета госбезопасности. В мои задачи не входит анализ служебной или партийной деятельности Андропова. Скажу лишь, что такой длительный срок — 15 лет — на этом весьма и весьма скользком месте не усидел никто. Не говоря уж об евреях. Хотя разведкой госбезопасности в СССР руководили Соломон Драбкин, Меир Триллисер, Иосиф Пятницкий, Абрам Слуцкий и Сергей Шпи-гельглас. Но ни один из них не снес головы, не говоря уж о коротком сроке своей работы. Естественно, никто из них не имел такой власти и влияния не только в госбезопасности, но и в руководстве СССР, как Андропов. В январе 1982 года Андропов снова секретарь ЦК, вместо умершего Суслова, а через десять месяцев он становится Генеральным секретарем, на каком посту и умирает в феврале 1984 года.

Задолго до ВЧК разведывательные структуры уже функционировали в Красной армии. В системе ее Полевого штаба 8 ноября 1918 года было создано Регистрационное управление (Региструпр), которое и приняло руководство всей системой военной разведки. Его начальником в июне 1919 года был назначен Сергей Гусев.

На самом деле его звали Яковом Давидовичем Драбкиным, который стал большевиком еще в 1896 году. В годы Гражданской войны он командовал Московским сектором обороны, был членом военных советов фронтов и Реввоенсовета республики (РВСР).

На посту начальника Региструпра Гусев работал до начала 1920 года. Затем военной разведкой вплоть до 1935 года руководил Ян Карлович Берзин, латыш. Его сменил комкор Семен Урицкий. Он родился в г. Черкассы в 1895 году. В Гражданской войне командовал кавалерийской бригадой, окончил военную академию и был направлен в Германию на нелегальную работу. По возвращении командовал дивизией и стрелковым корпусом. Затем — начальник ГРУ. С 1937 года — командующий войсками Московского военного округа. Арестован и в августе 1938 года расстрелян.

С сентября 1937 года по май 1938-го военную разведку возглавлял другой еврей — Семен Гендин. Затем он был арестован и в феврале 1939 года расстрелян. Такая же участь постигла и почти всех заместителей начальника ГРУ, руководителей отделов и направлений, евреев: Абрамова, Александровского (Юкельзона), Аркуса, Аскова, Боровича (Розеншталя), Бронина (Лихтеншталя), Вайнберга, Вайнера, Волла. Все они были обвинены в предательстве и казнены в черные 1937–1939 годы.

Но и кроме них еще около 50 евреев, руководителей зарубежных резидентур, агентов-нелегалов были вызваны в Москву и казнены. Надо добавить, что они — лишь часть всего кадрового состава военной разведки, который был уничтожен в это время по приказу Сталина. Все эти люди были опытными профессиональными разведчиками, как правило, имевшими дореволюционный стаж нелегальной работы.

Таким образом, накануне Второй мировой войны в СССР руками сталинских палачей была уничтожена структура не только ИНО НКВД, но и военной разведки. По исследованиям последних 15 лет, в жерновах этих репрессий было ликвидировано около 90 процентов кадровых разведчиков, действовавших за рубежом нелегально и под дипломатическим прикрытием.

Естественно, это крайне губительно отразилось на количестве и достоверности информации, абсолютно необходимой для принятия обоснованных решений, от которых зависели политика и военная стратегия руководства СССР. Более того, обвальные поражения первых лет Великой Отечественной войны напрямую связаны с дефицитом оперативной разведывательной информации и слепым недоверием Сталина и его клевретов к тем данным, которые тяжкой ценой удавалось раздобыть немногим уцелевшим нелегалам.

Но еще более знаменательно, что этими немногими были в основном военные разведчики — евреи. Именно они сумели сохранить единственную сеть нелегальной агентуры в странах Западной Европы. В Германии ее основы заложил Макс Максимов (Фридман), во Франции — Яков Рудник и Семен Урицкий, в Швейцарии — Леонид Анулов.

Эту сеть у нас называют «Красной капеллой». Но в Германии. «Красной капеллой» называлась зондеркоманда гестапо, начальником которой был штурмбаннфюрер СС Фридрих Панцигер. Зондеркоманда была сформирована по приказу Гейдриха осенью 1941 года в связи с резкой активизацией нелегальных радиопередатчиков в Западной Европе. Зондеркоманда была оснащена новейшими по тем временам радиопеленгаторами, которые позволяли с высокой точностью засекать местоположение действующих раций. Ее подразделения отслеживали все передачи в самой Германии и оккупированных ею странах.

А там действовали 5 нелегальных разведывательных групп, состоявших из агентов советской военной разведки. Можно сказать — знаменательно, что руководителями всех этих групп были евреи. Первым надо отметить Леопольда Треппера, который родился в 1904 году в галицийском городке Нови-Тарг. Совсем молодым парнем он примкнул к сионистам и в 1924 году эмигрировал в Палестину, там вступил в компартию, через 5 лет выехал во Францию. Был завербован агентами Коминтерна и в 1932 году переправлен в Москву, где стал сотрудником военной разведки. В августе 1940 года Треппер выехал во Францию. Там он стал резидентом местной агентурной группы и развернул работу по добыванию сведений в штабах оккупационных войск. Отправляемая им в Центр информация получала весьма высокую оценку.

В 1939 году из Москвы в Брюссель прибыл офицер ГРУ Анатолий Маркович Гуревич. Он родился в Харькове в 1913 году, завербован военной разведкой в 1936-м, участник Гражданской войны в Испании. В Бельгии принял руководство резидентурой от Треппера, действовал под псевдонимом «Кент». Гуревич организовал фирму резиновых изделий «Симэкско», завел связи в деловых кругах и среди офицеров вермахта, покупавших продукцию его фирмы. Ее филиалы открылись в Париже, Берлине, Праге, Марселе и других городах, которые Гуревич объезжал, собирая информацию. Эта информация была важной и достоверной, сеть радиостанций позволяла отправлять ее в Центр своевременно.

Между тем Москва требовала все новых и новых данных. Чтобы передать их, рации в Париже и Брюсселе работали почти бесперерывно. Тем самым они нарушали элементарные правила конспирации, предоставляя мобильным радиопеленгаторам немцев идеальные условия для засечки. Что и произошло вскоре.

13 декабря 1941 года подразделение зондеркоманды «Красная капелла» во главе с Фрицем Панцигером совершило налет на рацию Гуревича в Брюсселе и захватило двух радистов и шифровальщицу и — самое ужасное! — шифровки, которые подпольщики не успели уничтожить. Брюссельская радиоквартира была ликвидирована, а сам Гуревич только чудом сумел избежать ареста.

Более того, по расшифрованным радиограммам гестапо смогло установить подлинные адреса берлинской агентурной сети ГРУ и арестовало около 130 ее членов. Почти все они были казнены или погибли в концлагерях. Провалы продолжались. В июне 1942 года были арестованы радисты в Париже, схвачены агенты в Голландии.

Но главной целью зондеркоманды был арест руководителей — Треппера и Гуревича, о которых следователи узнали из допросов арестованных. И в ноябре 1942 года гестаповцы арестовали Гуревича, а через несколько дней и Треппера. Всего же во Франции, Бельгии, Голландии и Германии за год было арестовано более 200 нелегальных агентов советской военной разведки, захвачено 12 раций. Это был, пожалуй, самый крупный успех германской контрразведки в борьбе с советским шпионажем. Более тяжкий удар смог нанести только Сталин, уничтоживший во много раз большее число самых опытных своих разведчиков.

Используя захваченных радистов и их рации, германская контрразведка начала самый выигрышный вид операций — радиоигры с московским Центром, которые давали возможность дезинформировать советское командование о немецких планах, о дислокации и передвижениях войск. Но эти радиоигры имели только частичный успех — в самом начале операции, потому что и Треппер, и Гуревич сумели сообщить, что рации контролируются противником.

А потом Треппер сделал немыслимое — он сбежал. Это произошло в сентябре 1943 года, и гестаповцам так и не удалось его схватить, как и главного радиста парижской резидентуры И.Венцеля, который совершил побег через месяц после Трейлера. В середине 1944 года Гуревич сумел завербовать своего контролера, штурмфюрера СС Паннвица, и радиоигра немцев стала приносить им явный ущерб, ибо в ответ получали они хорошо подготовленную дезинформацию.

Таким образом, даже в тех экстремальных условиях руководители парижской и брюссельской групп советской разведки сумели как-то работать на Победу. Как же отблагодарила их советская власть? После освобождения Парижа в январе 1945 года Леопольд Треппер на специальном самолете вылетел в Москву. Прямо у трапа он был арестован и препровожден на Лубянку. А тамошние палачи быстро заставили его признаться в работе на немцев. Треппер получил 15 лет тюрьмы и вышел на свободу только после смерти Сталина. Он выехал в Польшу, затем в Израиль, где и умер в 1981 году.

Гуревич оставался в плену до конца войны. Затем он, с завербованными им гестаповцами Паннвицем, Стлучкой и Кемпа, захватив множество документов зондеркоманды «Красная капелла», прибыл в Москву. Там его постигла судьба Треппера, освобожден Гуревич был в 1955 году. Но он не уехал, ведь был советским гражданином, а стал добиваться реабилитации. И в 1958 году его снова арестовали, продержали два года в тюрьме и выпустили, так и не реабилитировав.

Другую мощную разведгруппу в Швейцарии создал Леонид Анулов, молдавский еврей, родившийся в 1897 году, кадровый сотрудник ГРУ, работавший и центральном аппарате и в нелегальных резидентурах. Но в 1938 году он был отозван в Москву, арестован и получил 15 лет тюрьмы. Просидел 17 — и выжил, слава Богу! Освобожден инвалидом и прожил на свободе еще почти 20 лет, не получив никакой награды за свою работу.

А его резидентуру в Швейцарии принял другой еврей, венгерский, которого звали Шандор Радо. Агентом ГРУ он стал в 1935 году, вел нелегальную работу в Европе, обосновался в Швейцарии, после ареста Анулова возглавил его группу, получившую наименование «Дора». Эта группа располагала тремя мощными радиостанциями, получала сведения из Германии и Италии, действовала весьма успешно, давая Центру множество ценной оперативной и стратегической информации.

Разумеется, столь активная работа подпольных раций на территории Швейцарии не могла не встревожить германскую контрразведку. Ее агенты определили основной круг лиц, входивших в группу «Дора», и стали предпринимать шаги по их нейтрализации. С этой целью они передали швейцарцам свои радиопеленгаторы, и уже в октябре 1943 года в Женеве начались аресты. Весной 1944 года швейцарская полиция практически разгромила «Дору», и ее шеф Ш.Радо вынужден был бежать во Францию.

5 января 1945 года он вместе с Треппером вылетел в Москву. Но Радо отлично сознавал, зачем его везут в советскую столицу, и на промежуточной посадке в Каире сбежал. Однако в августе был задержан англичанами и выдан советскому посольству в Египте. В декабре 1946 года Радо получил 10 лет тюрьмы и на свободу вышел только в 1954-м, уехал в Венгрию, где и умер в 1980 году.

Сравнительно более благополучной была судьба Яна Черняка, о котором подробно рассказано в 8-й части книги.

Если уж говорить о высоких наградах, то единственным разведчиком-евреем, ставшим Героем Советского Союза, был Лев Маневич, полковник ГРУ, вплоть до 1936 года занимавшийся активной нелегальной разведкой в Западной Европе. Был арестован итальянской контрразведкой и осужден на 12 лет, погиб в 1945 году. И только в 1965 году в честь 20-летия Победы Лев Ефимович Маневич стал Героем, посмертно.

Однако, справедливости ради, следует рассказать и о тех евреях, которые в СССР получили генеральские звания и занимали в годы войны достаточно высокие позиции в военной разведке.

Рафаил Павлович Хмельницкий родился в Кременчуге в 1895 году. В Красной армии с 1918 года, окончил военную академию, командовал знаменитой Пролетарской дивизией. Генерал-лейтенант с 1940 года. В войну был начальником разведывательного отдела Центрального штаба партизанского движения — до 1943 года, когда его отозвали в распоряжение наркома обороны и уволили в отставку в 1948 году.

Роман Самуилович Пекурин родился в Белоруссии в 1896 году. В Красной армии с 1918 года. Специалист по дальней радиосвязи, руководил Центром связи ГРУ ГШ с 1936 по 1946 год, то есть тогда, когда этот Центр обеспечивал своевременное поступление всей агентурной информации. Видимо, Роман Самуилович успешно справлялся со своими обязанностями, если был удостоен семи боевых орденов и стал генерал-майором. Тем не менее уже в 1946 году генерал Пекурин был переведен из ГРУ ГШ на другую работу.

Наум Семенович Соркин родился в 1899 году в Запорожье. С 1919 года — в Красной армии. Его военная судьба напрямую связана с Дальним Востоком. Во время Великой Отечественной войны генерал-майор Наум Соркин был начальником разведывательного отдела 1-го Дальневосточного фронта. Награжден шестью боевыми орденами, с 1947 года — на преподавательской работе в военных академиях.

Дольше всех в военной разведке удержался Михаил Абрамович Мильштейн, который родился в 1910 году. С 1930 года — сотрудник Главного разведуправления; в Великую Отечественную войну был заместителем начальника Западного направления ГРУ ГШ, генерал-лейтенант, кавалер шести орденов. В 1950 году направлен на преподавательскую работу в военные академии.

Как видим, эти четыре генерала были последними евреями, служившими в военной разведке после войны. Слава Богу, их не расстреляли, не посадили в тюрьму, как поступили в свое время с руководителями разведки МГБ, просто отчислили. Но еще до этого репрессии сильно затронули евреев из военной разведки, как видно из очерка.

Ликвидация такой мощной когорты разведчиков перед Великой Отечественной войной является одной из главных причин обвальных поражений Красной армии в ее ходе. Но не меньше поражает и вопиющая неблагодарность руководства, проявленная к тем, кто ценой страшного риска, тяжких испытаний и великого напряжения всех своих сил и возможностей сумел все-таки добывать всю необходимую информацию, без чего победа над гитлеровцами была бы вообще невозможной.

Ярким подтверждением этого служит только недавно ставшая известной жизнь и деятельность гениального разведчика Черняка. Родился он 6 апреля 1909 года в семье небогатого черновицкого торговца-еврея Пинхуса Черняка и был назван Ян-келем, в честь своего покойного деда по матери — Ханне. Впрочем, уже в семь лет мальчик стал круглым сиротой — родители погибли в водовороте мировой войны, и Янкель воспитывался в приюте. Черновицы тогда принадлежали Австро-Венгрии, после войны они вошли в состав Румынии.

Янкель Черняк в 1927 году поступил в Пражское высшее техническое училище. Получив диплом, он работал на небольшом электротехническом заводе. В свободное время отдавался любимому занятию — освоению иностранных языков, к чему имел подлинное призвание. Уже в 20 лет от роду он в совершенстве владел румынским и венгерским, английским и чешским, французским и итальянским, испанским и немецким. На последнем Черняк изъяснялся так, что его невозможно было отличить от уроженца западных областей Германии. Впоследствии он изучил еще и русский язык. Совершенное владение таким количеством языков оказалось бесценным преимуществом Черняка, когда он стал военным разведчиком.

А именно резидентом советской военной разведки и был завербован Черняк в 1930 году. Это произошло в Берлине, куда он приехал для продолжения своего образования. Но рядовым агентом-информатором Черняк был всего лишь несколько лет. Впрочем, и за это время он сумел собрать и передать в Москву такой объем военной, политической и технической информации о Германии и Италии, который под силу разве что разветвленной шпионской организации.

Такую организацию Черняк создал и возглавил уже в 1934 году. В ее состав входило 35 человек. Почти все они через несколько лет заняли весьма ответственные посты в ключевых отраслях Германии: Генштабе, Главном управлении имперской безопасности, военно-промышленных ведомствах. На высоких должностях агенты Черняка служили во время Второй мировой войны в вермахте, абвере и гестапо. Один из них работал непосредственно в ставке Гитлера. Были, впрочем, и не занимавшие особых постов, но весьма ценные агенты.

Следует специально подчеркнуть и выделить: ни один из агентов Черняка никогда не был раскрыт. Может быть, поэтому и сегодня ГРУ ГШ так упорно скрывает все, что может бросить тень на этих людей или их потомков.

Именно благодаря таким значительным источникам информации Черняк сумел отправить в Центр множество особо ценных документальных материалов военно-политического характера, в том числе — оперативные планы верховного главнокомандования вермахта. Но и кроме того им было переслано огромное количество важнейшей информации и даже образцов изделий по широкому спектру основных направлений развития систем оружия и военной техники. Перечень областей, в которых действовала агентура Черняка, вызывает изумление и заслуживает того, чтобы привести его по возможности полно.

Это, прежде всего, стратегическое планирование и операционные разработки по развертыванию вооруженных сил Германии и Италии перед войной и в ходе военных действий на различных театрах. Приведу только один документ, который оказался на столе начальника ГРУ ГШ 12 июня 1941 года. Здесь полный текст:

«Распоряжение главнокомандующего сухопутными войсками Германии о назначении срока нападения на Советский Союз от 10 июня 1941 года.

Пункт 1. Днем «Д» операции «Барбаросса» предлагается считать 22 июня сего года.

Пункт 2. Начало операции проводится после подачи сигнала «Дортмунд».

Пункт 3. Сигнал «Альтона» означает перенос начала операции на другой срок.

Пункт 4. 22 июня, 3 часа 30 минут — начало наступления сухопутных войск. Если метеорологические условия задержат вылет авиации, то сухопутные войска начинают наступление самостоятельно».

Документ был прислан Черняком и немедленно доложен начальником ГРУ лично Сталину, но тот только пренебрежительно отмахнулся, процедив: «Очередная английская дезинформация», — и грязно выругался.

Лучшую судьбу, однако, имели другие сведения: о разработках германских конструкторов в разных видах военного производства. Это авиация, в том числе и реактивная, новейшие технологии и материалы, применяемые в самолетостроении, двигатели и стрелково-пушечное вооружение летательных аппаратов, бортовое радиоэлектронное оборудование, авиационные бомбы и реактивные снаряды, ракетная техника (в частности — ФАУ-1 и ФАУ-2), танки и бронетранспортеры, артиллерийские системы, химическое и бактериологическое оружие и средства защиты от него, аппаратура радиосвязи и радиолокации, инфракрасная и телевизионная техника, морское минно-торпедное оружие, средства обнаружения подводных лодок и радиоэлектронного противодействия.

Как видим, диапазон и объем разведывательной информации невероятно широк, но поражает не только это. В московский разведцентр от Черняка шли не короткие радиограммы, а солидные, в сотни листов, информационные материалы, техническая документация, чертежи и даже натурные образцы отдельных изделий и агрегатов.

И так было не только в довоенное время. Черняк умудрялся и в ходе войны, с помощью хитроумно разработанной системы курьерской связи, отправлять в Центр все, что добывала агентура его группы. Благодаря своим качествам и полноте эти материалы позволяли в самые короткие сроки и с минимальными затратами наладить производство аналогичных советских систем техники и вооружения.

Советское командование своевременно получало от Черняка подробную информацию об оперативных планах ставки Гитлера, о системах противовоздушной обороны Германии, боевых возможностях, огневой мощи и конструктивных особенностях германского вооружения и боеприпасов, оперативных новинках и тактических приемах вермахта и люфтваффе. Добывались группой Черняка и сведения о состоянии оборонных отраслей промышленности, запасах стратегического сырья, новейших видах оружия.

Разведгруппа Черняка не была раскрыта. Немецкие контрразведчики, конечно, подозревали о существовании третьей советской шпионской сети, они даже перехватывали ее радиопередачи. Но расшифровать их содержание, захватить радистов или агентов так и не сумели.

А сам Черняк, продолжая руководить своей группой, в 1942 году получил новую задачу и перебрался в Лондон, оттуда был переправлен в Америку. Здесь в это время активно действовали несколько советских шпионских организаций, направлявших свои усилия на получение информации о создании атомной бомбы. Две из них были направлены НКВД. От ГРУ ГШ «атомным делом» руководил полковник Николай Заботин, канадский резидент. Однако контрразведка этой страны через некоторое время изобличила Заботина в попытках сбора информации по «урановому проекту». Резидента немедленно отозвали на родину.

Заменивший Николая Заботина Черняк вошел в дело с ходу, перестроил работу агентуры, нашел новые источники информации, и уже вскоре в московский разведцентр стали поступать масштабные сведения по «атомному делу». И, как свойственно было этому гениальному разведчику, в составе таких «отправок» были не только документы. Вот краткий перечень одной из них:

— доклад о ходе работ по созданию атомной бомбы с указанием научно-исследовательских объектов США и Канады, исходных материалов для бомбы и техническим описанием установки для разделения изотопов урана;

— доклад об устройстве уранового реактора, чертежи графитного «котла»;

— образцы урана-235, урана-233 и плутония.

Думается, даже неспециалистам понятна высокая ценность для советских исследователей и разработчиков ядерного оружия присланных Черняком документов и образцов. А «отправок» такого рода он успел сделать немало.

Но дни его в Америке были сочтены. В связи с переходом на сторону США сотрудника советской шпионской резидентуры, который знал некоторых агентов Черняка, было принято решение о его немедленном вывозе. С этой целью использовали военный корабль СССР, находившийся с визитом вежливости в американском порту. Вывоз прошел без инцидентов, и в январе 1946 года Черняк сошел на советскую землю в Севастополе.

В мае 1946 года Ян Черняк приобретает советское гражданство, становится референтом ГРУ ГШ, а затем получает и открытую, так сказать, должность переводчика ТАСС. Он пробыл в этой ипостаси до 1969 года, когда в 60-летнем возрасте был уволен на пенсию. Под «крышей» переводчика ТАСС за 13 лет Черняк совершил немало заграничных поездок, проводя весьма непростые разведывательные операции, о которых, впрочем, сотрудники нынешнего ГРУ категорически отказываются даже упоминать.

Однако и после 1969 года он еще более десяти лет работал в ТАСС переводчиком, но и по этому периоду его деятельности не имеется абсолютно никаких конкретных сведений. Кое-что теперь стало известно о личной жизни этого супершпиона. В Москве он познакомился с двадцатилетней студенткой мединститута Тамарой и вскоре женился на ней. Она была верной подругой, прожила с Черняком почти пятьдесят лет и проводила его в последний путь на Преображенское кладбище в Москве.

И в самом деле, все выдающиеся шпионы, советские и западные, были людьми из лагеря противника. Можно привести в пример Кима Филби и всю знаменитую «кембриджскую пятерку» или того же Олдрича Эймса. А среди западных агентов — Пеньковского, Гордиевского и др.

Итак, думается, даже из того немногого, что удалось выяснить уже после смерти Яна Черняка, вполне очевидно — это был разведчик высочайшего класса, один из крупнейших (если не самый крупный) руководителей шпионских резидентур. Сведения и материалы, отправленные его группой, оказали весьма существенное влияние на ход боевых действий во Второй мировой войне и еще большее значение имели бы, если верховное командование всегда доверяло бы этой информации. Но и после войны шпионская деятельность Черняка приносила вполне масштабные результаты, как, например, данные об атомной бомбе.

И конечно, у читателей этого очерка не возникает сомнений, что он был высоко оценен и благодарное государство не пожалело для Черняка званий и наград. Тем больше будет ваше изумление, когда узнаете, что это совсем не так. Гениальный разведчик за свою долгую и беспорочную службу, по сути, и не получил ни одной награды.

Назвав Яна Черняка Героем, Россия таким образом, признала все-таки его выдающиеся подвиги на поприще военного разведчика. Но почему же так поздно? Ведь о его деятельности те, кому положено, знали вполне достоверно и своевременно. Думается, не ошибусь, если скажу, что не получал он наград лишь потому, что был евреем. Ведь не получили никаких наград другие руководители основных советских разведгрупп — евреи: Леопольд Треппер, Шандор Радо, Анатолий Гуревич и Рахиль Дюбендорф. Известен случай, когда Брежнев, узнав, что в списке разведчиков, представленных к званию Героя, два человека — Маневич и Черняк — евреи, вычеркнул Черняка. Мол, двух Героев многовато будет для евреев.

Ян Черняк жил и действовал в обстановке махрового государственного антисемитизма, и тем, кто проводил такую политику, было вовсе не по душе объявлять еврея самым выдающимся советским разведчиком Второй мировой войны. Они тем более могли не делать этого, что о его делах не было известно почти никому. Он как бы и не существовал реально для общества. Вот и вычеркивали из представлений к наградам, стремились вообще забыть о существовании этого уникального человека. Все, что сделал Ян Черняк, безжалостно перечеркивалось коротким и тяжким словом — еврей.

Среди представительниц прекрасного пола шпионок было предостаточно во все времена и во всех регионах планеты. Мой очерк, однако, ограничен сравнительно коротким периодом истории — 1917–1952 годами. Потому что речь в нем пойдет исключительно о еврейках, работавших на советскую разведку. А после 1952 года их там почти не осталось.

Кроме этнической принадлежности, их объединяет еще одна черта — все они работали не ради денег или других материальных благ. Это были, так сказать, идейные борцы, которые шли на смертельный риск ради определенных идеалов. Другое дело, что идеалы эти далеко не всегда были истинными, а жертвы — оправданными. Многие из них погибли от рук сталинских палачей.

Самым, пожалуй, характерным примером пути евреек в советской разведке может послужить судьба Марии Сахновской, на самом деле — Мирры Гетц, которая родилась в 1897 году в г. Вильно. К началу Гражданской войны она была членом Российской компартии и стала командиром Красной армии. Начав с отряда, Мирра в 1920 году командовала кавалерийским полком в Первой конной армии.

В 1921 году она — первая и единственная женщина — слушатель Академии Генштаба, которую окончила в 1924-м и была направлена в Разведывательное управление Полевого штаба Красной армии. Как опытного специалиста, Мирру посылают в Китай, где она с 1924 по 1926 год работала в штабе Южной группы войск и преподавала в военной академии ВАМПУ. И конечно же, вела активную разведывательную работу, создав разветвленную агентурную сеть.

По возвращении в СССР Мирра вышла замуж за комбрига Иосифа Сахновского и продолжала служить в Разведуправле-нии. Ей было присвоено звание комбрига. В 1932 году Мирра Сахновская назначается начальником учебного отдела Военно-технической академии РККА, становится комдивом, что соответствует современному званию генерал-майора. Таким образом, она была первой и единственной еврейкой, носившей генеральское звание в СССР. В 1935 году комдива Сахнов-скую назначают начальником Симферопольской разведывательно-диверсионной школы. Она была награждена орденом Красного Знамени, но через два года Мирру арестовали, обвинили во вредительстве и расстреляли.

Если Сахновская имела самое высокое звание, то самой результативной из всех евреек-разведчиц Второй мировой войны была Рахиль Дюбендорф. Впрочем, эта ее оценка относится и ко всем вообще шпионкам того времени. Не зря же в западной прессе Рахиль Дюбендорф называют «королевой шпионажа». Она родилась в Варшаве, в семье польских евреев по фамилии Геппнер, в 1900 году, в 18 лет стала членом германской компартии и была завербована советской военной разведкой. В совершенстве владея немецким и французским языками, Рахиль вначале занималась сбором военной и экономической информации самостоятельно. Будучи весьма привлекательной женщиной, она заводила знакомство с теми, кто мог стать источником необходимых ей сведений.

Постепенно Рахиль обзавелась небольшим кругом осведомителей, среди которых были подающие надежды молодые офицеры, дипломаты и честолюбивые политики. Некоторых она завербовала, причем они зачастую даже не знали, на какую разведку работают.

К моменту прихода к власти Гитлера Рахиль Геппнер уже была утверждена московским Центром на посту руководителя разведгруппы «Сисси». В то время некоторые из ее агентов заняли весьма солидные позиции в высших кругах нацистского руководства и в вермахте.

Однако в 1938 году Рахиль была вынуждена бежать из Германии ввиду провала двух своих берлинских радисток. По разрешению Москвы она эмигрировала в Швейцарию. Для того чтобы быстрей натурализоваться, Рахиль вступила в брак с швейцарским коммунистом Дюбельдорфом. Получив гражданство, она устроилась стенографисткой в Международное бюро труда (МБТ), принадлежавшее Лиге Наций. Его сотрудники пользовались дипломатическим иммунитетом.

Имея такую солидную «крышу», Рахиль еще более активизировала свою деятельность, включив в круг агентуры и местные источники. Но основные сведения поступали из Германии, где среди ее агентов были старшие офицеры Генштаба и служб безопасности. Информация передавалась связными, Рахиль ее шифровала и переправляла во Францию, где рядом со швейцарской границей работала рация ГРУ ГШ.

Но после оккупации Франции эту рацию засекли германские пеленгаторы и ликвидировали. Война была в разгаре, информация накапливалась и теряла ценность. Поэтому московский Центр приказал передавать ее через лозаннскую рацию разведгруппы «Дора», которой руководил Шандор Радо. Хотя рация Радо передавала данные Рахили, он не знал их содержания, получал текст, уже зашифрованный ее личным кодом.

Радо также не имел контактов с агентами Рахили, и это спасло ее группу, когда люди Радо были арестованы швейцарской контрразведкой. Именно поэтому не были арестованы и агенты «Сисси» в Германии. О большинстве из них до сих пор ничего не известно.

Однако один из наиболее ценных информаторов Рахили проживал в Швейцарии вблизи Люцерна, почему и имел псевдоним «Люци». Это был Рудольф Ресслер, видный германский журналист, оставивший Берлин, когда начались преследования евреев. Но там у него осталось множество друзей в высших кругах общества, и он использовал их осведомленность, когда стал агентом группы Рахили Дюбендорф.

Данные, которые поставлял Ресслер, отличались точностью, своевременностью и глубиной анализа, и он стал важнейшим источником Рахили. Широкий круг агентуры, важность сведений поставили ее группу на одно из первых мест среди разведывательных организаций союзников. После войны в Западной Европе появилось немало книг и кинофильмов, в которых деятельность Рахили Дюбендорф была оценена весьма высоко. Она по справедливости считается самой выдающейся разведчицей Второй мировой войны.

Тем не менее ее карьера закончилась трагически. После Победы она по вызову московского начальства выехала в Париж, оттуда — в Москву, где ее арестовали, обвинили в работе на британскую разведку и осудили на 15 лет одиночного заключения. Рахиль вышла на свободу лишь после казни Берии, отсидев почти 11 лет.

Ее поселили в ГДР, дали пенсию. Только в 1969 году она была награждена орденом Красного Знамени. Этой легендарной разведчицы уже давно нет в живых. Рахиль Дюбендорф не оставила мемуаров и никогда и словом не обмолвилась о своих агентах в Германии и Швейцарии. И только в наше время стали известны кое-какие сведения о некоторых из них.

Мария Фортус родилась в 1900 году в местечке Большая Александровка возле Херсона. В 16 лет она стала эсеркой, после Октября — перешла к большевикам. С этого времени почти до конца дней своих работала в шпионских структурах СССР. Херсон, где жила Мария, был оккупирован немцами, затем — французами, англичанами, греками. Мария шпионила среди всех оккупантов.

С этим периодом связан ее роман, любовь, как говорится, на всю жизнь. Мария влюбилась в матроса с французского миноносца. Он был испанцем, его звали Рамон Касанеляс Люк. Он отвечал ей взаимностью. В 1919 году, когда французы покинули Херсон, Мария была беременна и вскоре родила сына, которого назвала Рамоном. Оставив его у матери, она продолжает свою агентурную работу.

Мария шпионит у белых и у «зеленых», как тогда называли лесных бандитов. Она проникла в махновский отряд и, колеся с ним по Украине, выведывала данные о базах, явках, складах оружия. Ее агентура была разоблачена, и вместе с Марией всех расстреляли. Она чудом уцелела, пуля попала в большую пуговицу. Тяжелораненую Марию из ямы вытащили местные крестьяне.

Поправившись, Мария работает в Одессе, внедряется в банду Булак-Булаховича, один из офицеров которого, заподозрив Марию, пристрелил ее. Но снова она выжила. Марию направили на учебу в Москву. И там она встретилась с Рамоном, отцом своего сына. Он работал в Коминтерне, и они поженились.

В 1929 году Мария с мужем отправляется в Испанию, где она ведет нелегальную работу, а Рамон становится генеральным секретарем каталонской компартии. Через год его убили. Но и после этого Мария продолжает шпионить и возвращается в Москву лишь в 1934 году.

Через два года Коминтерн отправляет в Испанию ее сына, а когда разразился франкистский мятеж, Мария оказалась там же. Ее прикомандировали к военному советнику испанского генштаба Кириллу Мерецкову (будущему Маршалу Советского Союза). Она в совершенстве владела испанским, была не только переводчиком и офицером связи, но и вела агентурную работу.

В частности, Мария спланировала и осуществила операцию по наводке республиканских бомбардировщиков на крупнейший аэродром мятежников возле города Леон, в результате чего было уничтожено более 40 фашистских самолетов. После падения Астурии Марию отозвали в Москву, и там она узнала о гибели своего сына, сбитого в воздушном бою под Сарагосой. И все же Мария нашла в себе силы вернуться в Испанию и оставалась до самых последних дней существования республики. Она была награждена орденами Ленина и Красного Знамени.

Перед Великой Отечественной войной старший лейтенант Мария Фортус окончила Военную академию им. Фрунзе и в начале 1942 года была направлена в тыл германских войск. Она руководила разведкой и контрразведкой в знаменитом диверсионном отряде Дм. Медведева. В частности, именно Мария планировала легендарные теракты Николая Кузнецова. Была ранена в бою и вывезена самолетом в Москву.

После излечения направлена в разведотдел Третьего Украинского фронта. Командующий его войсками генерал Родион Малиновский хорошо знал Марию по Гражданской войне в Испании. Он поручил ей ведать подготовкой и заброской агентуры в немецкий тыл. Вместе с ними не раз там побывала и она. Была награждена вторым орденом Красного Знамени.

Но особенно отличилась Мария в операции, которая получила наименование «Альба Регия», когда ей удалось организовать поступление весьма важной информации из венгерского города Секешфехервара. Она сама напросилась в рейд в тыл врага, проникла в Будапешт, когда в нем шли бои, чуть не погибла, будучи заваленной взрывом в бункере немецкого штаба. За операцию «Альба Регия» и рейд в Будапешт Мария была награждена вторым орденом Ленина.

После победы она служила в разведотделе Центральной группы войск в Вене. Отличилась и здесь — сумела отыскать подземный завод, на котором производились ракеты ФАУ-2.

Кавалер шести боевых орденов майор Мария Фортус служила в разведке до июля 1955 года. По мотивам ее операций в Советском Союзе было отснято два художественных фильма: «Салют, Мария!» и «Альба Регия». Ее подвиги в этих лентах потрясают, но нет в них и намека, что реальная героиня, отважная и изобретательная, — еврейка!

Но Мария Фортус была все же рядовой разведчицей. Гораздо более крупной фигурой в истории советских спецслужб является Мирьям Эмма Шуль (по мужу Тылтынь). Она родилась в еврейской семье в 1896 году, стала членом РСДРП и все время Гражданской войны вела шпионскую работу в тылу у белых. В 1920 году Мирьям Шуль стала начальником сектора в разведотделе Полевого штаба Красной армии — первая женщина на таком высоком посту в советской разведке. Ибо этот отдел, по сути, был предшественником ГРУ ГШ.

Уже через год она вместе с мужем, комбригом Яном Тылты-нем, направляется в Чехословакию, затем — во Францию. В этих странах ее муж был резидентом нелегальной разведки, а Мирьям — его заместителем. Затем она три года возглавляла резидентуру в Нью-Йорке и создала в этом городе большую агентурную группу. В 1930 году Мирьям Шуль-Тылтынь возвращается в СССР и назначается заместителем начальника отдела в Разведупре Красной армии. К тому времени она была награждена двумя орденами Красного Знамени.

В 1933 году Мирьям становится резидентом во Франции. Параллельно ей поручается создание нелегальной агентурной сети в Финляндии. Однако там она была выдана предателем. Вся группа — 28 человек — схвачена финской жандармерией. Мирьям приговорили к 8 годам каторги, и там она вскоре и погибла. Мирьям Шуль-Тылтынь была первой женщиной в советской разведке, которая работала резидентом за рубежом.

Более благополучна судьба Ревекки Гинзбург, чей путь очень сходен с жизнью Мирры. Она родилась в Витебске в 1898 году, после революции служила в Красной армии, была шифровальщицей в ее Полевом штабе, затем работала в Разведупре. Ее посылают в Турцию, где она становится помощником резидента, потом работает под прикрытием должности секретаря военного атташе в Италии, на самом деле исполняя обязанности резидента нелегальной разведки.

В 1933 году Ревекку отзывают в Москву, и она год служит в Разведу правлении Генштаба. Возвращается в Рим уже в качестве нелегальной радистки резидента. По возвращении в Союз в 1936 году ее назначают помощником начальника разведотдела Закавказского военного округа. В 1938 году, в разгар «чистки» советских разведорганов, которую проводили сначала Ежов, потом — Берия, Ревекка Гинзбург была уволена в запас. Ей было 40 лет, по званию капитан, награждена двумя орденами, имела большой опыт нелегальной работы. Однако о ней забыли, и слава Богу, что так случилось. А то не миновать бы Ревекке лагеря или пули в затылок.

Но не избежала этой пули Раиса Беннет, ровесница Ревекки, уроженка Петрозаводска, до 1927 года проживавшая в Соединенных Штатах, ставшая здесь членом американской компартии и направленная ее руководством в СССР. В Москве Раиса стала преподавателем английского языка в Военной академии им. Фрунзе. После чего была завербована военной разведкой и в 1929 году заброшена в Китай. Вела агентурную разведку в Пекине и Шанхае в течение 6 лет. Награждена орденом Красного Знамени. Отозвана в Москву и обвинена в организации покушения на Сталина. Раиса Беннет была расстреляна в октябре 1937 года.

Пожалуй, если о жизни Эллы Брониной рассказать в романе, не все читатели поверили б в реальность событий, в нем изложенных. Она родилась во Франции в семье тамошних евреев, которые в начале 30-х годов переехали в СССР, и 19-летняя Элла была завербована советской военной разведкой. После годичного обучения ее в качестве радистки-шифровальщицы направляют в Китай. В Шанхае она попадает в распоряжение Якова Бронина (настоящая фамилия Лихтеншталь), который в то время сменил Рихарда Зорге на посту резидента военной разведки в Китае.

Элла активно участвует во всех агентурных операциях Бронина. Выезжает на связь с Зорге в Йокогамму, сама шпионит. Потом становится любовницей и женой Якова Бронина. В 1936 году резидент был арестован китайской контрразведкой, но выдержал все пытки и не выдал своей агентуры. Поэтому полиция не сумела выследить и арестовать его жену.

С мужем Элла соединилась в 1937 году, когда его обменяли на сына Чан Кай-Ши. Затем Элла еще долго служила в ГРУ ГШ. Вплоть до того времени, когда полковник Бронин был арестован уже советскими «органами». Произошло это в 1949 году. Естественно, выгнали с работы и Эллу. Но она жива и сегодня, в числе немногих разведчиц-евреек, уцелевших с тех легендарных и страшных времен.

В годы Второй мировой войны, кроме Дюбендорф и Фортус, в рядах подпольщиков и секретных агентов, действовавших против гитлеровцев, было немало евреек. К сожалению, документальные свидетельства о многих из них до сих пор засекречены и рассказать можно лишь о тех, кто был разоблачен или схвачен гестапо.

К числу таких относятся еврейки, действовавшие в рядах знаменитой «Красной капеллы». В частности, ближайшим помощником шефа этой организации Леопольда Треппера был бельгийский еврей Лео Гроссфогель. Его жена Жанна Пезан после вторжения немцев в Бельгию была направлена в Париж, где контролировала все финансовые дела и связи французской агентуры с бельгийским Центром. Когда «Красная капелла» была раскрыта гестапо, Жанна попала в руки сыщиков и после долгих пыток казнена в Берлине.

Софи Познанскую, шифровальщицу «Красной капеллы», арестовали в Брюсселе во время радиосеанса. Ей были известны все волны, шифры брюссельской и парижской раций системы «Оскол». Естественно, гестаповские палачи не пожалели усилий, чтобы выбить из Софи эти данные. Но она не выдала ничего и никого и повесилась в своей камере в тюрьме Сен-Жиль.

Еще более трагична судьба Мирры Сокол. Вместе со своим мужем Гершем она работала на парижской рации системы «Оскол» и в ночь на 10 июня 1942 года была схвачена гестапо. Мирру и ее мужа подвергли средневековым пыткам в камерах страшного форта Мезон-Лафит, известного как место самых бесчеловечных мучений. Но, несмотря на трехмесячные беспрерывные пытки, Мирра и Герш не раскрыли шифров, псевдонимов и адресов. Стойкое поведение этих героев сорвало планы гитлеровцев, намечавших наладить радиоигру с московским Центром и разоблачить уцелевшие остатки советской разведсети.

Немалую роль в борьбе с германскими нацистами сыграла и другая еврейка, легендарная советская разведчица Елизавета Зарубина. Ее девичья фамилия Розенцвейг-Горская, она родилась в 1900 году в Румынии, в селе Ржавенцы близ Черновиц. Лиза училась в университетах Парижа и Вены, освоила, кроме русского, еврейского и румынского, которые знала еще с детства, немецкий, французский, английский и испанский языки.

Ее знаменитая тетка, Анна Паукер, основательница румынской компартии, привлекла племянницу к нелегальной работе, и в 1923 году Лиза стала коммунисткой. В то время Лиза жила в Вене и поступила на работу в советское посольство переводчицей. Там в 1925 году ее и завербовали резиденты Иностранного отдела О ГПУ.

Ее вызвали в Москву и полгода обучали тонкостям конспирации. Затем, вместе со своим любовником, чекистом Яковом Блюмкиным, она отправилась в Турцию. Блюмкин, известный советский разведчик и диверсант, создал в Стамбуле нелегальную резидентуру, а Лиза была его активнейшей помощницей.

В 1928 году она возвратилась в Союз, работала в секретариате ОГПУ. Там она познакомилась с Василием Зарубиным, весьма опытным нелегалом-разведчиком, имевшим практику успешной работы в Китае и Финляндии. В 1929 году они поженились, и Лиза стала Зарубиной. Вскоре молодожены были направлены в Данию с чехословацкими паспортами. Там Василий создал агентурную группу. Затем его направили во Францию, где они с Лизой закрепились основательно. Зарубины стали владельцами рекламной конторы, завербовали несколько десятков агентов, развернули сеть явок и регулярно отправляли в Москву сведения об оборонном потенциале Франции.

В 1934 году Зарубины через Чехословакию приехали в Германию и прочно обосновались в Берлине. Там они завербовали около десяти весьма ценных агентов. Среди них — жена помощника министра иностранных дел, которую к агентурной работе сумела склонить Лиза. Она же сотрудничала с совершенно уникальным человеком — оберштурмфюрером СС Вильгельмом Леманом, который с 1939 года в гестапо отвечал за борьбу с коммунистическим шпионажем.

О масштабах агентурной деятельности Лемана (псевдоним «Брайтенбах») говорят хотя бы следующие факты: он передал Лизе гестаповские шифры, описания новейших типов вооружения, информацию о создании Вернером Брауном дальнобойных ракет, местоположении испытательных полигонов и др. В июне 1941 года Лиза сообщила в Москву полученные от Лемана сведения о точной дате германского вторжения. Собственно, именно Вильгельм Леман послужил прототипом Штирлица для Юлиана Семенова. С той только разницей, что Леман был коренной немец, за всю жизнь ни разу не покидавший пределов Германии.

Помимо Лемана, Лиза (агентурный псевдоним «Вардо») завербовала служащего германского МИДа, который передавал ей копии шифрограмм и других секретных документов своего ведомства. Этот агент (псевдоним «Винтерфельд») впоследствии стал важным чиновником, что значительно увеличило ценность его информации.

В 1938 году почти все советские закордонные агенты были вызваны в СССР и в большинстве своем расстреляны. Супруги Зарубины также вернулись в Москву, и там Василия арестовали и освободили только в 1940 году, благодаря тому, пожалуй, что он остался тверд и не подписал ни одной бумажки с обвинением его в двойном шпионаже. Но ведь почти два года перед войной эти два уникальных агентурных специалиста были практически выключены из сферы сбора информации.

В октябре 1941 года Зарубины выехали в США. Перед этим Лизе было присвоено звание капитана госбезопасности (соответствовало армейскому подполковнику). По приезде она сразу же включилась в активную работу. Лиза курировала более 20 самых ценных агентов — от влиятельных дипломатов и бизнесменов до выдающихся ученых-физиков. Среди последних было немало непосредственных участников создания атомной бомбы, и Лиза с помощью другой советской шпионки Маргариты Коненковой (жены знаменитого скульптора) сумела ввести своих агентов в дом Альберта Эйнштейна, любовницей которого и была Маргарита. Эти люди раздобыли у друзей великого физика немало секретных данных о создании атомной бомбы. Через своего знакомого, физика Сциларда Лиза сумела внедрить в атомный проект двоих агентов.

Но эти сведения получили уже не Зарубины, потому что их снова отозвали в Москву в 1944 году и снова обвинили в предательстве. И снова стали скрупулезно проверять каждый шаг в Америке. Обвинения оказались беспочвенными. Василия даже повысили в чине, он стал генерал-майором, а Лиза — полковником и до 1946 года занималась аналитической работой во внешней разведке МГБ. Затем была уволена в отставку. Нет сомнений, что Елизавета Розенцвейг-Горская-Зарубина-Вардо была одной из самых выдающихся шпионок не только среди евреек, но и остальных сотрудников советских разведслужб, мужчин и женщин.

Так получилось, что в своей нелегальной работе Лиза не раз пересекалась с другой еврейкой Китти Харрис, которая родилась в Лондоне в семье выходцев из России. Когда ей было 8 лет, родители переехали в Канаду. Там она пошла работать на фабрику, активно участвовала в профсоюзной, а затем и партийной работе. Но это было уже в США, где она стала членом американской компартии.

Китти вышла замуж за известного американского коммуниста Эрла Браудера, и в 1928–1929 годах по заданию Коминтерна они работали в Китае, занимаясь нелегальной пропагандой марксизма и заодно шпионажем. Там она действовала в качестве связной, перевозя в Гонконг, Батавию и Манилу деньги, документы и партийную литературу.

Когда Китти вернулась в Нью-Йорк в 1931 году, она была завербована советским разведчиком Эйгорном и выехала в Германию. Собственно, к тому времени Китти имела солидный опыт агентурной работы, и деятельность связной для нее была привычным делом. Она перевозила информационные материалы, добытые в странах Европы, посещала явочные квартиры, изымала шифровки из «почтовых ящиков», встречалась с нелегалами, избавлялась от слежки, восстанавливала нарушенные связи. В условиях прихода к власти Гитлера такая работа была чрезвычайно опасной, тем не менее Китти делала ее охотно, работала азартно и дерзко, на грани разоблачения.

Китти дважды приезжала в Москву, где овладела радио- и фотоделом под руководством Вильгельма Фишера («Абеля»). После этой переподготовки ее направили в Париж, затем — в Лондон, где ее руководителем стал легендарный разведчик Арнольд Дейч. Китти содержала конспиративную квартиру, там происходили встречи Дейча с членами знаменитой «кембриджской пятерки». Один из них, Дональд Маклейн, стал ее любовником.

Учитывая такие близкие их отношения, Центр, когда Маклейн был переведен по службе в Париж, направил туда же Китти. Но в Париже Дональд встретил другую женщину и женился на ней. Несмотря на потрясение, пережитое Китти, их сотрудничество продолжалось, и Дональд переслал в Москву 40 коробок весьма важных документов британского МИДа.

После прихода в Париж немцев Дональд уехал в Лондон, а Китти вывезли в Москву. В ноябре 1941 года она прибыла в США, что явилось весьма смелым и рискованным поступком, потому что в Америке она была известна как советская шпионка. Тем не менее советский резидент в США Василий Зарубин счел возможным задержать ее там на целый год, используя в роли связника для выполнения важнейших заданий.

Зимой 1942 года Китти прибыла в Мехико, где резидентом был Лев Василевский, и приступила к работе в качестве связника. В Мексике она пробыла до 1946 года, после чего возвратилась в Москву, где ей пришлось восстанавливать советское гражданство, и, пока она это делала, ее как иностранку выела-ли в Ригу. А там в конце 1951 года американскую еврейку Харрис арестовали и, обвинив в предательстве, два года держали в тюрьме. И бывшие ее начальники из московского Центра не заступились за своего преданнейшего агента. Такова была советская благодарность за риск, за смелость!

В Москву Китти так и не вернулась никогда. Из тюрьмы ее освободили только в 1954 году и поселили в Горьком, предоставив квартиру и работу переводчика. Она не получила никаких правительственных наград и скончалась в 1966 году. Никто из окружающих не знал о ее прошлом, поэтому удивление вызвали прибытие на похороны гражданки Харрис военного почетного эскорта и ружейный салют над ее могилой.

В декабре 1994 года Указом российского президента Бориса Ельцина звание Героя России было присвоено Леонтине Коэн. К тому времени она уже год как ушла из жизни и награждена была посмертно, через 20 лет после того, как перестала быть агентом Первого Главного управления КГБ — центра зарубежной советской разведки.

А начался исполненный риска ее шпионский путь еще в 1941 году, когда молоденькая Лона Перке из Бруклина вышла замуж за Морриса Коэна. Ее жених к тому времени уже не один год был советским нелегальным агентом. Сразу же после женитьбы Моррис признался Леонтине, что он советский агент-нелегал, и она согласилась ему помогать. Однако в 1942 году Моррис был призван в армию, воевал в Африке и в Европе и в Нью-Йорк вернулся только в 1945 году. Во время отсутствия мужа его обязанности агента-связника выполняла Ле-онтина. А они заключались в получении и передаче сведений о разработке атомной бомбы, которая велась в главной ядер-ной лаборатории в Лос-Аламосе (штат Нью-Мексико).

Для прикрытия своих поездок Леонтина посещала туберкулезный санаторий в городе Альбукерке. Туда же приезжал сотрудник Лос-Аламосской лаборатории физик Т.Халл, работавший на советскую разведку под кличкой «Млад». Он привозил и передавал Леонтине чрезвычайно важные документы, чертежи и схемы, относящиеся к конструкции атомной бомбы.

После возвращения из армии Морриса Коэна советский резидент в Нью-Йорке Яцков сформировал агентурную группу «Волонтеры». Группу возглавил Моррис («Луис»), в нее входили многие физики и инженеры, работавшие над созданием бомбы, а также Леонтина («Лесли»).

В 1949 году Яцкова сменил Рудольф Абель, и эта группа стала работать на него. Однако меньше чем через год по Америке прокатилась волна разоблачений, были арестованы многие советские агенты, в том числе работавшие в Лос-Аламосе, и их связники. Из Москвы потребовали срочного вывоза супругов Коэнов, на которых завязаны были важные контакты с агентурой. Их перебросили в Мексику, оттуда через Голландию, Австрию и Чехословакию в апреле 1950 года они добрались до Москвы.

Коэнов поселили на конспиративной квартире МГБ и почти 4 года готовили к новому заданию. Им предстояло работать в качестве радистов и связников с одним из опытнейших шпионов Кононом Молодыем. Коэны получили новозеландские паспорта на имя супругов Питера и Хелен Крогер и в 1954 году приехали в Лондон. С помощью Молодыя, действовавшего под личиной Гордона Лондсдейла («Бен»), они приобрели неподалеку от военно-воздушной базы Нортхолт домик и оборудовали в нем радиоквартиру.

Отсюда в течение пяти лет в Москву передавались ценнейшие материалы, добытые агентурой «Бена» и самими Кроге-рами. В начале 1961 года Молодый был пойман с поличным при передаче ему агентурных данных. В тот же день были взяты и супруги Крогеры. При этом в их домике была обнаружена аппаратура дальней радиосвязи, шифры, валюта и прочий шпионский инвентарь.

На процессе в суде высшей инстанции Олд-Бейли вина группы Лонсдейла была доказана полностью. Более того, англичане заявили, что им удалось разоблачить одну из самых опасных в британской истории шпионских организаций. Лонсдейла приговорили к 25 годам тюрьмы, столько же получил и Питер Крогер. Хелен дали 20 лет.

Через три года Лонсдейл был обменен на подельника Пеньковского, британского агента Грэвила Винна. В 1965 году в Москве был осужден еще один британский шпион Джеральд Брук. Лондонское Министерство иностранных дел сразу же запросило Москву о возможности его обмена. Громыко ответил, что согласен обменять его на супругов Крогеров. Англичане, однако, заупрямились, считая, что обмен будет неравноценным — одного Брука на двоих, да еще таких супершпионов, как Крогеры.

Тем не менее в 1969 году обмен все-таки состоялся. К Джеральду Бруку Москва присовокупила двух англичан, осужденных за наркодилерство. Гордость британского МИДа была удовлетворена. Между тем сразу после возвращения в Москву Моррис и Леонтина получили советское гражданство и были награждены орденами Красного Знамени. Указ об этом был закрытым, и в нем тем не менее не детализировались заслуги супругов Коэн. Их поселили в скромной квартире и дали достойную — по тем временам — пенсию. Они молчали, вообще и в особенности о своем участии в похищении атомных секретов.

И только в середине 1990 года, когда в некоторых московских газетах появились отрывочные сведения об истинной роли Коэнов, за рубежом спохватились. Их имена всплыли в связи с пересмотром некоторых аспектов проникновения советских шпионов в Лос-Аламос. Впрочем, как заявил бывший заместитель директора ЦРУ Раймонд Клайн: «Фактически у нас в Америке до сих пор остается неизвестным, что на самом деле им удалось совершить». Кстати, тогда еще и в США не знали, что Коэны и Крогеры — фамилии одних и тех же супругов-шпионов.

Между тем и сегодня доподлинно не известно, что именно сделали такого супруги Коэны тогда в Америке и потом в Англии. Но, судя по всему, эти их деяния оказались особо ценными не только для Советского Союза, но и для нынешней России. Иначе как объяснить те высокие награды, которыми их удостоили через 20 лет после окончания службы в разведке?

Как уже было сказано, в 1994 году Леонтине посмертно было присвоено звание Героя Российской Федерации. Таким образом, эта американская еврейка стала первой советской шпионкой, получившей высшую российскую награду.

Глава 43 Целители

Военная стезя доктора Владимира Гойхмана и его жены началась еще в июне 1941 года, когда они добровольно вступили в Красную армию. С первого до последнего дня блокады — 900 страшных суток, в условиях голода, холода, отсутствия необходимого инструментария и медикаментов, под обстрелами и бомбежками, провели они бесчисленное множество сложнейших операций. Филигранное мастерство Владимира и Эсфири позволило спасти сотни бойцов и часть из них вернуть в строй.

Гойхман был назначен заместителем главного нейрохирурга Ленинградского фронта, а потом — главным нейрохирургом 1-го Белорусского, куда прибыл вместе с ОРМУ-25. С этим уникальным специализированным подразделением он участвовал в битвах за Люблин, Познань, Лодзь и Варшаву.

Путь доктора Гойхмана был не только сложен и труден, но и опасен, как у рядового воина. Об этом говорят его ранения, одно из которых было особо тяжелым. После выздоровления он опять в строю, руководит действиями ОРМУ-25 в ходе боев за Кюстрин, при форсировании Одера и в Берлинской битве.

В победные дни доктор не раз вспоминал страшные времена ленинградской блокады, своих коллег, чьим оружием было искусство целителей, помогавшее им спасать от неминуемой гибели сотни тысяч бойцов и мирных жителей города на Неве. Гойхман, всегда помнивший о своем еврействе, в поверженном Берлине вновь вспоминал своих соплеменников, как и он вынесших тяжкую ношу военно-медицинской службы на фронте.

С ними он рука об руку работал во время блокады, и его прямым начальником был главный нейрохирург Ленинградского фронта генерал-майор Исаак Бабчин. Да и многие другие главные специалисты и выдающиеся врачи были евреями: главный терапевт фронта Элиазар Эдельштейн, заместитель главного хирурга Михаил Шрайбер, главный рентгенолог Самуил Рейнберг. Санитарное управление Ленинградского фронта возглавлял генерал-майор Давид Верховский.

В годы войны Советский Союз отмобилизовал и развернул против Германии невиданную по численности армию — 34 миллиона 500 тысяч человек. По сравнительно достоверным данным, почти две трети этого количества — 22 миллиона — получили ранения и контузии. Только демобилизовано по ранениям было 3 миллиона 800 тысяч, а 2 миллиона 400 тысяч стали инвалидами. Показательно, что уже после окончания военных действий в госпиталях долечивалось 11 миллионов 400 тысяч солдат и офицеров.

Это поистине колоссальные цифры, и их громадность познается лишь в сравнении. К примеру, у вермахта за время войны на Востоке раненые и больные составили тоже немалое число — 6,4 миллиона человек, но их численность все же в три с половиной раза меньше, нежели у Красной армии. И совсем уж невелики, сравнительно, санитарные потери союзников: 651 тысяча солдат и офицеров в американской армии, 311 тысяч — в английской.

Для лечения миллионов советских солдат и офицеров был создан громадный и многоступенчатый аппарат военно-медицинской службы, включавший десятки тысяч разнопрофильных госпиталей: стационарных и передвижных, полевых, фронтовых и тыловых. Всю эту мощную и сложную структуру возглавляло Главное (впоследствии — Центральное) медицинское управление Красной армии. Региональные фронты и флоты имели санитарные управления, делившиеся на отделы: медицинский, ветеринарный и др. В полевых армиях функционировали санитарные отделы, состоявшие из соответствующих служб.

Во всех звеньях этого сложного аппарата многие ключевые посты принадлежали евреям, среди которых было 30 генералов медицинской и ветеринарной служб. В частности, заместителями начальника Главного медицинского управления Красной армии во время войны были: генерал-лейтенант Леонид Ратгауз, генерал-майоры Владимир Бершадский и Липа Ходорков. Главными специалистами вооруженных сил работали генерал-майоры Меер Вовси, Владимир Левит, Давид Энтин, а также другие старшие офицеры.

Основную задачу в организации оказания медицинской помощи и санитарного обеспечения войск выполняли санитарные управления фронтов и флотов. Их начальниками в ходе войны были евреи:

— генерал-майор Петр Бялик на Юго-Западном и 1-м Украинском фронтах;

— генерал-майор Макс Ицкин на 2-м Прибалтийском фронте;

— генерал-лейтенант Александр Песис на Балтийском флоте, на Ленинградском, Волховском, Карельском и 1-м Дальневосточном фронтах. Он награжден семью боевыми орденами, в том числе — полководческим орденом Суворова;

— генерал-майор Борис Сигал на Волховском и 2-м Дальневосточном фронтах;

— генерал-майор Александр Соколов на Центральном и Волховском фронтах;

— генерал-майор Модест Шамашкин на Северо-Западном, 2-м Белорусском и 1-м Прибалтийском фронтах.

Начальниками санитарного управления Балтийского флота были в разное время полковники Михаил Кривошеий и Владимир Баудер. Впрочем, я мог бы перечислить блестящую плеяду еще и многих других евреев-организаторов и специалистов медицинской службы фронтового и флотского звена управления, но это заняло бы много места и превратилось бы в однообразный перечень званий и фамилий.

Однако одного из них я не могу не отметить. Речь идет об Александре Александровиче Вишневском. На войне он был главным хирургом армий и фронтов. С 1946 года и до конца жизни в 1975 году генерал-полковник А.А.Вишневский бессменно занимал пост главного хирурга Советской армии.

Велика также роль евреев в организации медицинского обеспечения общевойсковых, танковых, механизированных и авиационных армий. Начальниками санитарной службы этих объединений во время войны были генералы Зиновий Волынский, Иосиф Ставицкий, Ефим Зенькевич, Борис Поляк, Симон Рейзин, Яков Шерешевский. Еще больше в этом звене санитарного управления таких, которые генералами не стали, как военврач 1-го ранга Давид Соколовский, начальник санитарной службы Приморской армии во время обороны Севастополя. Медслужбу Севастопольского оборонительного района тогда возглавлял военврач 1-го ранга Михаил Зеликов. Этот перечень также можно продолжить очень долго.

Но особенно, думается, нужно подчеркнуть выдающуюся роль евреев — начальников госпиталей всех видов и рангов. Они, как никто другой, в невообразимо тяжких условиях фронта и армейского тыла сумели организовать эффективную первичную обработку, максимально быструю транспортировку и лечение раненых бойцов.

Наконец, велика и бесценна роль десятков тысяч евреев и евреек — врачей, медсестер и санинструкторов, непосредственно в районах боевых действий спасавших солдат и офицеров, которые были бы обречены на мученическую смерть, если бы эти люди не пришли им на помощь.

Тема участия евреев в медицинском обслуживании армии и флота необозримо велика, и в кратком очерке можно ограничиться только малым числом персоналий и примеров. Расскажу лишь о некоторых.

Вполне типична для военного медика судьба Рахмиля Син-тинского, в начале войны — фельдшера отдельной огнеметной роты. Затем он становится батальонным фельдшером в 318-й стрелковой дивизии и в составе этого соединения идет по дорогам войны. Бои за Новороссийск, Эльтингенский десант, Украина, Чехословакия, ранения, госпиталя и снова фронт.

Яков Брусиловский — начальник медслужбы 24-го гвардейского казачьего полка, участник рейда по немецким тылам в Подмосковье. В составе 277-й стрелковой дивизии — бои на Курской дуге и под Кенигсбергом, а затем — Маньчжурская кампания.

Геня Ткач — начальник медслужбы 11-й бригады морской пехоты во время прорыва блокады Ленинграда. Потом она становится хирургом полевого госпиталя и завоевывает репутацию одного из самых талантливых хирургов своей армии.

Военврач 3-го ранга Иеремей Вольпе с первого дня войны — на фронте в должности командира 407-го медико-санитарного батальона. В 1942 году во время прорыва немцев до последнего момента эвакуирует раненых, с остатками персонала занимает оборону и последний патрон оставляет для себя.

На медпункт 232-го стрелкового полка был доставлен раненый, которому немецкая 50-миллиметровая мина угодила в бедро, но не разорвалась. Ее стабилизатор находился всего в двух сантиметрах над уровнем кожного покрова, в любой момент мина могла взорваться. Ни условий для обеспечения безопасности, ни специального инструментария не было у военврача 3-го ранга Владимира Тышлера, когда он тем не менее приступил к операции, воистину уникальной. Ибо при помощи обыкновенного скальпеля Тышлер сумел извлечь мину.

Кадрового военврача Рафаэля Габовича первые разрывы германских снарядов застигли под Брестом. Раненый, он был захвачен в плен, но друзья передали ему документы погибшего украинца Филиппа Криворучко, и Габович уцелел. Однако прятаться за спинами товарищей не стал, организовал в лагере лазарет и выхаживал пленных. Но и кроме того, он сумел связаться с членом группы глубинной советской разведки и через него передавал все сведения о прибытии и нумерации германских частей. В 1944 году Габович бежал из плена, прошел проверку СМЕРШа и до конца войны сражался в составе 1-го Белорусского фронта.

И наконец, рассказ о полковом враче капитане Леониде Фреймане, который зимой 1945 года в составе передового отряда форсировал Вислу, на захваченном плацдарме развернул медпункт и приступил к обработке раненых. Немцы между тем не прекращали атак, стремясь не дать нашим войскам закрепиться, сбросив в Вислу подразделения передового отряда. И вскоре вышли из строя все офицеры. Тогда командование принял полковой врач Леонид Фрейман. И он грамотно и вполне успешно руководил действиями бойцов, не раз сам водил их в штыковые контратаки. Был ранен, но эвакуировался, только когда на плацдарме высадилось подкрепление и немцы были отброшены. Вот за что получил орден Боевого Красного Знамени военврач Леонид Фрейман.

Здесь весьма лаконично, почти конспективно рассказано о некоторых, впрочем, вполне типичных случаях из фронтовой практики рядовых военных медиков-евреев. Думается, у читателя не возникнет сомнений, что именно такими событиями и была наполнена жизнь на фронте подавляющего большинства этих тружеников войны.

В целом же вполне очевидно, что и на таком важнейшем участке военной деятельности, каким являлось санитарно-медицинское обеспечение боевых действий войск, евреи на всех уровнях, от Главного управления и до рядового фельдшерского медпункта, действовали талантливо, профессионально и самоотверженно. Они честно выполнили на передовой и в тылу свой долг военных целителей.

Глава 44 Горские, бухарские и грузинские евреи на фронтах

Поднять в атаку роту… Когда воздух пронизан пулями и осколками, когда рота прижата к земле этим стальным градом, когда убиты офицеры — найдется ли отважный, сыщется ли бесстрашный, кто встанет во весь рост, кто позовет бойцов вперед, кто поведет их на врага? И вот он встает, и вот он зовет: «За мной, в атаку, вперед, братва!» И сам идет впереди всех, презирая смерть…

Так встал во весь рост в огненном аду, так поднял роту и повел ее за собой летом 1944-го бронебойщик Исай Иллазаров, смуглый усатый сержант, известный в подразделении своей безграничной отвагой. И рота пошла за ним. Коротким, неудержимым броском ворвались бойцы в первую траншею. Немцев били прикладами и ножами, душили голыми руками.

Но Иллазаров звал вперед, и они рванули дальше, на вторую, на третью траншеи. А позади уже поспешал весь батальон, за ним и второй эшелон полка втянулся в прорыв, и удалой бросок роты Исая Иллазарова был развит в серьезный тактический успех.

Вот за что представили к Золотой Звезде Героя черноусого сержанта, уроженца Нальчика. Его в подразделении считали просто кавказцем, уважали за доблесть — два ордена и боевые медали на груди свидетельствовали о ней. И мало кто знал, что Исай Иллазаров — горский еврей из небольшой и древней иудейской общины на Кавказе. Он не узнал о высокой награде: Указ пришел уже после его гибели в марте 1945 года.

При жизни Героем Советского Союза стал другой горский еврей, Шатиель Абрамов, выпускник Грозненского пехотного училища. Впервые он вступил в бой в мае 1942 года, командовал ротой под Сталинградом, на Северном Донце, под Одессой и под Варшавой. А в середине января 1945 года заменил убитого комбата во время штурма Познани и во главе своего батальона ворвался в эту крепость, открыв дорогу остальным штурмующим. Вот за что и получил Шатиель Золотую Звезду.

Так стало два Героя у маленькой еврейской общины, испо-кон веков живущей на Кавказе. Если учесть ее численность в военное время, то процент Героев наверняка будет самым высоким среди других кавказских этносов. А в этих краях евреи появились более 13 веков тому назад. Судя по персидским корням их наречия, родственного языку татов, они — выходцы из древнего Ирана, откуда, гонимые, переселись в Хазарский каганат. После его распада — остались жить на западном побережье Каспия и в предгорьях Кавказского хребта.

Другая иудейская община в те же примерно времена была вынуждена покинуть Персию и переселиться на северо-восток, в Согдиану — регион Мерва, Бухары, Педжикента, Самарканда, Шахрисабза. Там в течение столетий и сплотилась большая этническая группа евреев, языком которых было персидско-таджикское наречие. Несмотря на то что у них прижились узбекские и таджикские имена и были в ходу сходные с местными одежды, эти евреи свято хранили обычаи предков, установления и обряды иудаизма. Они сумели пронести в чистоте свое еврейство через черную пору коммунистического безверия. Искони еврейско-бухарский народ проявлял нерушимую крепость, когда дело касалось заветов религии предков.

Бухарские евреи славились как искусные мастера различных ремесел, садоводы, деятельные купцы, талантливые музыканты, народ в общем миролюбивый. История не сохранила имен воинов, вышедших из этой общины. Но они появились, когда речь зашла о судьбах родной земли, о том, быть или кануть в забвение еврейскому народу. И тогда из среды бухарского еврейства выделился немалый отряд воинов, которые храбро и умело сражались на фронтах Великой Отечественной войны.

Сравнительно достоверные данные говорят, что сыны и дочери этой общины в боях понесли немалые потери: около 10 тысяч убитых, умерших от ран и пропавших без вести, что составляет почти 7 процентов всей численности бухарских евреев во время войны.

Семьи бухарцев, как правило, многодетны, и нередко из каждой на фронт уходило по три-четыре человека. Случалось, что не возвращался никто. Так было в семейных кланах Якубовых, Муллоджановых, Давыдовых из Ташкента, Майна-евых из Андижана, Ходжаевых из Бухары, Абдурахмановых из Душанбе, Пинхасовых из Шахрисабза.

Из семьи Яшара Якубова на фронт ушли три сына и дочь. Сыновья погибли, а дочь, военврач, прошла с войсками Украину, Белоруссию, Польшу. И таких семей сотни.

Основная масса бухарских евреев на фронте была рядовыми и сержантами в разных родах войск, главным же образом — в пехоте. Вероятно, именно этим и объясняется высокий процент погибших среди них. Многие награждены боевыми орденами, медалями «За отвагу», более сорока бухарских евреев стали кавалерами ордена Славы, двое получили и серебряную звезду этого ордена. Один из них, Рахамим Мушеев, рядовой пулеметчик, в Польше кинжальным огнем отсек атакующих гитлеровцев от танков, уничтожил более тридцати солдат. В Германии он точным огнем своего «максима» обеспечил успешное форсирование реки батальоном.

Другой пулеметчик, Эфраим Кандов, награжден боевым орденом и медалями за снайперское мастерство, явленное им во многих боях. Орден Славы — у наводчика противотанковой пушки Малки Абаева. Его расчет в одном только бою уничтожил три танка и бронемашину. Таких примеров привести можно было бы множество.

Более 200 бухарцев в годы войны прошли ускоренный курс подготовки и командовали стрелковыми, артиллерийскими и танковыми подразделениями. Незавидна должность командира взвода, чаще всего выходят из строя именно эти офицеры. Но взводами командовали пехотинец Борис Ильяев, артиллерист Иосиф Галибов, танкист Пулат Исхаков, партизан Борис Ягудаев. Командиром взвода был на фронте и Борис Исхаков, после войны ставший известным писателем. Он, в частности, написал книгу «Джанга» («Война»), служащую одним из немногих источников сведений об участии бухарских евреев в военных событиях.

Некоторые из них стали и старшими офицерами, как майор Юрий Банчиев, заместитель командира 3-й партизанской бригады, погибший в районе Судака в 1944 году. Майор Мар-киэль Абдурахманов, из Душанбе, командовал автотранспортным подразделением, обеспечивавшим движение по «дороге жизни» во время блокады Ленинграда.

Войсковым разведчиком был уроженец Самарканда Мор-духай Калинчаев. В годы войны ему не раз приходилось ходить в тыл врага, участвовать в захвате «языков» и в других рискованных акциях. Он был семь раз ранен, награжден многими боевыми орденами. Калинчаев дослужился до звания полковника.

Рассказывая о боевом прошлом общины бухарских евреев, необходимо остановиться на военной деятельности ее членов в Израиле. Сейчас там проживает более половины их общей численности. Однако 50–70 лет назад бухарцев там было намного меньше. И эти люди, их сыновья и внуки, с оружием в руках боролись за свободу и независимость Израиля. В наше время некоторые из них живут в США. Ветеранами арабо-израильских войн, в частности, являются: почетный президент бухарско-еврейской общины Нью-Йорка Рахмин Борухов, нынешний ее президент Ханан Бенджамин, раббай Яков Насыров, Шамуэль Абрахам и другие.

…Страшен для воина плен. Вдвойне страшен — у германских нацистов. Но ужаснее всего — для еврея. А Алексей Сепи-ашвили был евреем, грузинским евреем, и, может быть, именно это его и спасло. Не разобрались нацисты, за грузина приняли, когда подобрали тяжелораненого капитана на поле боя под Смоленском в августе 1941 года.

Алексей был кадровым офицером, участвовал в Финской кампании. Командиром батальона он вступил в бой на рассвете 22 июня. Он не только выжил в плену, но, сколотив группу отчаянных, в январе 1943-го бежал из лагеря под Берлином. Его люди добрались до Словении и влились в партизанский отряд.

До прихода в Югославию советских войск капитан Сепи-ашвили воевал с немцами, командуя отрядом. А затем, в родной армии, он снова комбат, майор. И — в бой с нацистами, потом — с японцами.

Но в 1948 году Алексея обвинили в предательстве — за плен, за связь с Тито. И более семи тяжких лет его гноили на Колыме. Но выжил солдат и в чекистской неволе. И подарила ему судьба еще 16 солнечных лет в родном краю…

Думается, его жизнь и судьба может служить символом более чем 2600-летней жизни и судьбы небольшой общины евреев, поселившихся после разрушения Первого Храма на благодатной грузинской земле. Они прожили эти столетия, сохранив самобытность и веру. Даже имена остались еврейскими, хотя фамилии и язык стали местными, грузинскими.

Они дружно жили с аборигенами. И в годину военных испытаний плечом к плечу с ними защищали от врага ставший родным край. Защищали с оружием в руках, не отставая в доблести. И такая традиция проявилась в годы Великой Отечественной.

Нет, к сожалению, специальных исследований о боевой службе их в то тяжкое время. Лишь немногие факты удалось собрать в нью-йоркской общине грузинских евреев. Однако и такие скупые строки могут поведать о мужестве и отваге бойцов, защищавших народ свой от лютых его врагов.

Среди них — воины всех родов войск, офицеры и солдаты. Начну со старших по званию. Танкист капитан Иосиф Нам-ташвили воевать начал с Финской кампании, а в Великой Отечественной он, командуя ротой, дошел до Праги. Нет уже с нами этого человека. Тяжкие ранения не оставляют воинам шансов на долгую жизнь…

Танкистом был и капитан Ешуа Виниашвили, тоже открывший боевой счет в Финскую. А в Отечественной — его танковая рота прошла по полям сражений до самой Праги, где и погиб славный воин за полмесяца до Победы.

Офицерами стали, окончив краткосрочные курсы, Бохер Джинджихашвили и Эзра Барданашвили. Оба лейтенанта сражались с нацистами на Северном Кавказе, потом служили в армии еще 6 лет.

От звонка до звонка прошел войну тбилисец Семен Исаков, начав с Кавказа и завершив в Берлине. Рядовой артиллерист, он награжден был четырьмя орденами, что является редкостью для солдата и свидетельствует о недюжинном боевом мастерстве.

Суровые испытания достались на долю Иосифа Мехелиш-вили. В рукопашной схватке был он ранен и попал в плен. Бежал и снова вступил в строй. Но не повезло — опять пленили. А Иосиф снова бежал. И уж после этого сражался до финала, последнюю очередь из пулемета выпустив в Берлине. 90 лет недавно исполнилось этому славному воину, живущему в Израиле.

И Даниэл Хананашвили имел за плечами опыт войны в Финляндии, когда в Белоруссии его пушка открыла огонь по немецким танкам. И еще сотни раз Даниэл командовал своему расчету: «Огонь!» Дюжину танков и бронемашин подбила его пушка, два ордена были на гимнастерке, когда он погиб в бою.

Виссарион Джанашвили записан в книгу «Герои Войны» Южной Осетии, откуда он родом. На фронте Виссарион славился как умелый и храбрый разведчик. Но после тяжелого ранения стал инвалидом. Однако мужество Виссариона навеки осталось в памяти всех, знавших этого человека.

Семь лет прослужил в армии Давид Цициашвили, всю войну — в том числе. Дошел до Чехословакии сержант-связист. Вернулся орденоносцем в родной тбилисский край, а в 1973 году — одним из первых уехал с семьей в Израиль, где и нашел вечное упокоение.

Вместе с земляками выпало воевать Гавриилу Хананашвили. Он служил в 414-й стрелковой Грузинской национальной дивизии, среди личного состава которой было до 20 процентов евреев. В ее рядах прошел Гавриил и «Малую землю», и нелегкий путь освобождения от захватчиков. Был дважды ранен, но вернулся домой.

Вернулся и Хаим Кипиашвили, добровольно ушедший на фронт в 1941 году. Но в боях под Ростовом был тяжело ранен, двое суток пролежал в снегу, был обморожен. Однако выжил солдат, сказались закалка гор и мужество еврея. Дважды ранен был в боях Исаак Крихели, но каждый раз возвращался в строй.

Отец известного журналиста Михаила Бузукашвили, Илья Аронович, впоследствии стал видным грузинским экономистом, автором многих трудов. Но на фронте он был рядовым пехотинцем. А, как известно, именно такие солдаты больше всего подвержены военным опасностям. Но, к счастью, миновала эта угроза Илью, и он прошел по дорогам войны от Сталинграда до Одера без ранений и контузий.

Таких, однако, было слишком мало. Вспомним здесь тех, кто не вернулся, сложил свои головы в бою. Пусть же в военной истории евреев останутся имена Меира Зигова, Семена Даварашвили, Иосифа Кипиашвили, Бенциона Джанашвили и других грузинских евреев, которые погибли, защищая будущее детей своих, внуков, правнуков и всего народа нашего. Высокая честь и вечная память им, как и всем, кто пал, сражаясь!

Завершая очерк, следует подчеркнуть, что прошлое горской, бухарской и грузинской еврейских общин вообще сравнительно недостаточно изучено, а уж военная их история пестрит пробелами сплошь и рядом. Тем не менее те достаточно скудные данные, которые удалось получить автору, неоспоримо свидетельствуют, что в годину военных испытаний горские и бухарские евреи в России и в Израиле сражались честно, мужественно и умело, не посрамив славного имени еврейских воинов.