Евреи в войнах тысячелетий. Очерки военной истории еврейского народа

Глава 1 Библейские сражения

В сознании множества людей на протяжении столетий н. э. облик и менталитет евреев никак не сочетался с представлениями о воинском мастерстве, боевой доблести и отваге. И на протяжении этих столетий трудно найти примеры боевых действий еврейских подразделений и отыскать имена отдельных представителей еврейского народа среди военачальников, да и в числе отважных воинов.

По крупицам собирая факты военного мастерства и мужества на поле брани моих соплеменников, я обнаружил, однако, таких фактов множество в различных энциклопедиях, в описаниях сражений, в истории народов и войн. Их оказалось вполне достаточно, чтобы опровергнуть устоявшееся замшелое представление о евреях как о людях, заведомо непригодных ни для службы военной, ни для действий в бою.

Но если говорить о событиях до н. э. и самого ее начала, то история евреев рисуется как почти непрерывная цепь сражений, больших и малых войн за сохранение и расширение пределов своей страны — Израиля. Моисей был первым вождем, осознавшим необходимость военной силы для евреев и сформировавшим их войска. Это, собственно, была еще и не армия, а народное ополчение, с ядром из отряда отборных, физически крепких мужчин.

Годными для боя считались мужчины в возрасте от двадцати до пятидесяти лет. Периодически, раз в 2–3 года, производился подсчет по коленам и родам таких воинов, но ополчение собиралось только в случае войны. Причем определялось и число бойцов, которое должно было выставить каждое колено. К примеру, для войны с мидианитянами по приказу Моисея оно равнялось по тысяче человек для каждого из колен. От выполнения этого долга освобождались только левиты и священники.

Созыв производился через гонцов и выставлением специальных знаков на шестах, установленных на горных высотах. Зачастую они служили также и указанием места сбора. Воины собирались вокруг знамен, особых у каждого из колен. Об этом в Библии сказано: «Каждый у знамени своего, со знаками родов своих, пусть располагаются сыны Израилевы». Мидраш говорит о знаменах колен: «Каждый из князей колен имел знамя, окрашенное в цвет того камня, который соответствовал его колену на нагруднике первосвященника».

Однако настоящая организация регулярных вооруженных сил начинается в эпоху Царей. Их необходимость была доказана тяжелым военным поражением, которое еврейское ополчение племен Центрального Ханаана потерпело от филистимлян в середине II века до н. э. Оно показало непригодность ополчения для сражения со сравнительно хорошо обученными войсками, к тому же вооруженными железным оружием.

Тогда же был избран и первый царь Израиля, которым стал доблестный и умелый военачальник Саул, незадолго до того разгромивший филистимлян. Его царствование, а это около 1029–1005 гг. до н. э., прошло в непрестанных войнах с филистимлянами. Они привели к освобождению центральной части Израиля, к которой присоединились Гилеад, Иудея и Галилея. И таким образом было создано объединенное государство Израиль.

Саул реорганизовал армию, которая формировалась прежде в виде ополчения из племенных отрядов. Его вооруженные силы становятся постоянными, состоящими из добровольцев, которые в военное время дополняются ополчением. Организационно эта армия делилась на отряды — «сотни» и полки — «тысячи». Ядром армии был постоянный отряд, численностью в три тысячи человек.

Однако нововведения Саула не привели все же к созданию вооруженных сил, способных справиться с мощными, имевшими более совершенную боевую технику, войсками филистимлян. В решающей битве у горы Гилбоа они прорвались в Эздре-лонскую долину и вынудили войска Саула вступить в бой там же. А на равнине филистимляне имели явное преимущество благодаря боевым колесницам, которых у израильтян тогда не было. Саул пал, израильская армия была разбита.

После Саула царем Израиля приблизительно в 1010 г. до н. э. становится Давид, к тому времени имевший прочную военную репутацию. Он прославился еще юношей, когда в битве у города Со-ко победил филистимлянского гиганта Голиафа, первым же броском камня из своей пращи поразив его в лоб. После этого Давид был поставлен царем во главе отборного отряда, совершавшего систематические нападения на гарнизоны филистимлян. Интересно, что Саул выдал за него свою дочь, принцессу Михаль, но потребовал, чтобы в доказательство своего воинского мастерства перед свадьбой Давид представил ему 100 кусков крайней плоти поверженных врагов. Дело в том, что в те легендарные времена подсчет павших врагов разные народы вели по-своему.

Ассирийцы, к примеру, считали их по количеству отрубленных голов, египтяне рубили павшим правую руку. Израильтяне же срезали с мужского члена крайнюю плоть. И Давид принес на свою свадьбу не 100, а 200 кусков крайней плоти.

Однако вскоре Саул, опасавшийся Давида, вынудил его бежать со своим отрядом к филистимлянам, где он и пребывал до самого падения царя. Он тем не менее не принимал участия в войне с Израилем, хотя весьма усердно изучал тактику филистимлян и их боевые приемы. Провозглашенный царем, Давид обратил полученные знания и боевой опыт на борьбу за освобождение от филистимлянского ига.

Он учредил столицу в Иерусалиме, занимавшем центральное место в стране, хорошо укрепленном и имевшем внутренние водоисточники, позволявшие выдерживать длительную осаду. Ядром армии Давида стали отборные воины, его сподвижники во время изгнания. Военачальниками в ней были также его боевые соратники, чьи военные качества он хорошо знал.

Давид одним из первых в те далекие времена усвоил основы стратегии и оперативного искусства, их основной принцип: быть сильным в главном месте и в главное время, не упускать инициативу, владеть ею. Неизменно он нападал первым, и после нескольких вторжений, закончившихся разгромом филистимлян, они были поставлены в вассальное положение.

После этого Давид пригласил отборных филистимлянских воинов и сформировал особый полк личной охраны. Второй полк, типа нынешней гвардии, был также создан за счет чужеземных воинов из города Гата — так называемых «гаттитов». Оба полка, кроме чисто охранных, несли еще и функции подавления: именно их посылал Давид усмирять восстания Авессалома, Адонии, Шебы бен-Бирхи, и наемники действовали без всякого милосердия.

В войнах с филистимлянами израильская армия окончательно оформилась и закрепилась организационно. Ее полководцы, да и сам Давид, приобрели изрядный опыт руководства крупными войсковыми соединениями, рядовые воины усвоили и отработали приемы ближнего боя, закалились морально и физически. Были выработаны и опробованы в бою основные тактические приемы и виды маневра. Поэтому последующие многочисленные войны неизменно оканчивались победой иудеев.

Структура вооруженных сил, установленная Давидом и сохраненная последующими царями, была многоступенчатой. Кроме постоянного, «гвардейского», ядра, в нее входило ополчение, созывавшееся специальными письменными приказами главного военачальника — «Князя войска», которым, как правило, был сам царь. Если, однако, община отказывалась подчиниться этому приказу, то она подлежала анафеме и полному уничтожению. Так и поступили с общиной Ябеша Гилеадского.

Собранное ополчение разбивалось на подразделения, кратные десяти: 10, 50, 100, 1000 воинов. Тысячные полки сводились в дивизии по десять тысяч человек. Их командиры подчинялись непосредственно «Князю войска». Содержание армии являлось обязанностью каждого колена в отдельности, возлагавшего это на специальных фуражиров, выделявшихся в расчете один на десять воинов. Если же армия была в походе, ее содержание ложилось на жителей тех мест, где она оперировала. Во вражеской стране продовольствие и другие потребные предметы снабжения просто отбирались. Жалованья ни воины, ни их командиры не получали, оно выплачивалось только «гвардейцам» и наемникам. В случае победы каждый воин имел право на определенную часть добычи.

Вплоть до царствования Соломона израильская армия состояла исключительно из пехоты, и только командиры, от сотенного и выше, имели право ездить на ослах или мулах. Пехота же не имела единой формы одежды, вооружалась неоднотипным оружием. Однако со времен царя Давида она делилась на тяжело- и легковооруженную. Тяжелая — оснащалась мечами, копьями и большими прямоугольными щитами. Легковооруженная — небольшими круглыми щитами, луками или пращами и короткими мечами.

У некоторых колен Израиля во все времена были воины, особо искусные в определенном виде оружия. Колено Вениаминово давало лучников, отличавшихся особой меткостью; они перебивали волос на 50 шагов. Воины из колена Нафтаниилова предпочитали длинные, почти трехметровые копья, а излюбленным оружием бойцов из колен Гада и Иехуды были короткие пики и дротики. Копья, пики и дротики имели бронзовые, а позднее — железные наконечники и, кроме дротиков, были не метательным, а ударным оружием. Мечи, как правило, делались обоюдоострыми, с бронзовыми, а затем и стальными клинками, ими можно было рубить и колоть. Мечи в основном имели длину 60–80 см с рукоятью, носились в кожаных ножнах на левом боку поверх одежды.

На вооружении израильтян были большие и малые луки. Корпус большого лука изготавливался из бронзы, малого — из дерева. Тетива сплеталась из бычьих жил, носилась в специальном чехле, чтобы не размокла от дождя, и натягивалась на корпус лука непосредственно перед боем. Стрелы изготавливались из тростника, имели бронзовые и железные наконечники. Они могли смазываться специальными ядовитыми составами. Во время осад наконечники обматывались паклей и поджигались при стрельбе за стены крепостей. Колчаны со стрелами у пехотинцев носились на правом боку, на колесницах они крепились к бортам.

Широкое распространение имела праща, изготовлявшаяся из кожаного ремня или плетенной из бычьих жил ленты с широким углублением посредине, в которое помещался круглый камень, достигавший порой пяти сантиметров в диаметре. Пращник, взяв в правую руку оба конца пращи и раскрутив ее над головой, отпускал один конец, и камень с большой скоростью летел к цели. Особой точностью метания славились воины из колена Вениаминова.

Щиты, как правило, делались из дерева и обтягивались бычьей кожей. Перед боем они смазывались маслом, чтобы меч противника скользил. В походе израильтяне носили их за спиной на ремнях, в бою надевали на левую руку. Военачальники имели бронзовые щиты, а цари и «Князья войска» — золотые, возимые на колесницах.

До царя Узии панцири и шлемы употреблялись только командирами тысяч и выше. Узия провел ряд реформ оснащения воинов, после которых однообразные панцири и шлемы становятся обязательными частями военного снаряжения. Бронзовые и железные шлемы, как правило, имели командиры, от сотни и выше, да еще некоторые знатные воины. Остальные приобретали шлемы из особо твердой кожи с металлическими накладками и украшениями.

Панцири у простых воинов были из той же кожи и имели вид передника на ремнях с металлическими застежками. Но военачальники, да и более знатные рядовые воины, приобретали себе и носили в бою металлические чешуйчатые кольчуги, доходившие до колен. Кольчуги такого типа у простых воинов и броневые накладки на колени и локти в сочетании с панцирями у начальников появились уже во времена Селевкидов — в 40-е годы до н. э.

Еще в эпоху царя Давида армия Израиля не имела кавалерии и боевых колесниц. Эти два рода войск вошли в ее состав при его сыне Соломоне, страстном любителе лошадей. Колесницы были приняты на вооружение в 950–940 гг. до н. э. Их изготовляли из дерева, а для командиров — из металла. Деревянные борта обшивались бронзовыми или железными пластинами. Корпус боевых колесниц царя Соломона состоял из 1200 повозок, в каждую впрягалось по 2–3 лошади. Экипаж составляли 2–3 человека: колесничий, лучник и — порой — оруженосец. Кавалерия Соломона насчитывала до 12 полков, по тысяче воинов в каждом. И кавалерийские, и колесничные полки подразделялись на сотни.

Колесницы и кавалерия сосредоточены были главным образом в Иерусалиме и ближних к нему городах, снабженных специально построенными конюшнями, колесничными парками и складами фуража. Однако недавно раскопки города Хацор в Галилее обнаружили, что и там квартировал подобный же колесничный полк. Со времен Соломона эти части становятся постоянными войсками, насчитывавшими порой до 15 тысяч воинов.

Постоянными же формированиями были и отряды царских телохранителей, комплектовавшиеся со времен царя Давида иноземными наемниками. Нередко и военачальники были также иноземцами. Библия сохранила их имена: аммонитянин Це-лек, хетт Урия и филистимлянин Иттай.

Армия военного времени, как правило, состояла из трех пехотных корпусов, кавалерийского и колесничного соединений. Пехотные корпуса включали 3–4 дивизии по 9-10 тысяч бойцов в каждой. По заведенному Давидом порядку каждая дивизия поддерживала боевую готовность в течение определенного месяца, неся службу охраны границ и крепостей.

Боевой порядок израильской армии в сражении, как правило, состоял из трех корпусов — центрального и двух фланговых. Выделялся резерв, кавалерия и боевые колесницы чаще всего применялись для преследования. При отступлении назначался арьергард — до трех полков, самых стойких, задачей которых было не только прикрытие тыла армии, но и сбор отставших и раненых.

На марше выделялись походное охранение и авангард, те и другие, как правило, — кавалерийские. В битве армия выстраивалась в боевом порядке, и сигналом начала боя, атаки, маневра служили оглушительные звуки специальных труб. По их же сигналам сражение заканчивалось и подразделения собирались вокруг своих значков, полки — вокруг знамен. Бой обычно состоял из тысяч единоборств, и личные волевые качества, физическая сила и ловкость играли решающую роль. В некоторых случаях исход первого единоборства решал и судьбу целого сражения. Поэтому от противостоящих армий выделялись наиболее умелые и мощные бойцы, и поединок их зачастую определял и настроение, боевой дух следивших за ним полков.

Но так было в эпоху сравнительно небольших армий, состоявших из ополченческих отрядов. С развитием и увеличением вооруженных сил Израиля широкое применение получают тактические приемы, маневрирование до боя и в ходе его, сложные оперативные замыслы в сражении. В этом отношении у израильтян совершенно особое место приобрела разведка, в основном — войсковая: дозоры, наблюдение за перемещением противника, за его расположением в лагере. Но и немало внимания уделялось израильтянами агентурной разведке: посылке лазутчиков, вербовке агентов в городах противника и их внедрению в его войска. Опыт лучших полководцев той эпохи — Давида, Иехуды Маккавея, Александра Янная — свидетельствует, что они весьма умело применяли все формы разведывательной деятельности и плодотворно использовали полученные сведения.

Широкое распространение в практике боевых действий получили ночные атаки вражеских лагерей, производимые на высоком уровне внезапности. Да и вообще ночные действия — маневр, марш и даже оборудование оборонительных позиций производились не реже, чем дневные, и этим достигалась внезапность. Но всегда, и по возможности широко, применялся маневр, как на поле боя, так и в предвидении сражения. Основными тактическими формами маневрирования у евреев были: обход противника с целью нанесения удара во фланг и в тыл, а также двойной охват для полного окружения его армии. И в этом плане есть в Библии свидетельства, что евреи предвосхитили классический маневр Ганнибала в битве при Каннах. Вполне профессионально и часто применялись засады, которые устраивались по большей части в горных теснинах и дорожных дефиле. В случае отступления противника еврейские войска немедленно переходили к преследованию, стремясь его отход превратить в бегство.

При осаде крепостей применялась глухая изоляция, для чего вокруг вражеской цитадели возводился сплошной вал. На нем выставлялись частые посты, чтобы отрезать осажденных прежде всего от внешних источников водоснабжения, что в условиях жаркого климата позволяло принудить их к сдаче, не прибегая к штурмовым действиям. Израильтяне по возможности избегали открытого штурма стен и башен крепостей, который сулил большие потери. В осадных действиях они стремились пробить бреши, а чаще — обрушить стены путем подкопов. Стенобитных машин, а также метательных орудий — баллист и катапульт — у израильтян до последних столетий первого тысячелетия до н. э. не было.

В случае победы израильтяне действовали вполне в духе своей эпохи: пленные продавались в рабство, раздавались воинам, но иногда и просто истреблялись. Города, взятые штурмом, подвергались разграблению и нередко полному уничтожению: они разрушались и сжигались. Многих жителей убивали, оставляя в живых наиболее ценных мастеровых и красивых женщин, — их уводили в рабство.

Следует отметить, что уже Давиду удалось достаточно прочно утвердить большинство вышеописанных приемов и действий в практике боевой деятельности его армии, благодаря чему многочисленные войны с государствами, окружавшими Израиль, неизменно заканчивались победами евреев.

Первыми были разгромлены войска Моава, который стал вассалом Израиля и платил ему дань. В долине Мелах была разбита армия Эдома. После того как послы Израиля встретили весьма недружелюбный, даже оскорбительный прием со стороны аммонитян, война с ними стала неизбежной. Аммонитяне заключили военный союз с другими народами Северной и Восточной Палестины, во главе коалиции встал опытный полководец царь Арам-Цобы по имени Гададезер. Между израильтянами и арамеями произошли три решающих сражения, последнее из них велось уже на арамейской территории. Арамеи были разбиты наголову. В результате этих битв Дамаск пал и Сирийское царство также превратилось в данника Израиля. Примерно в те же годы Давид завоевал Идумею, доведя тем самым пределы Израиля на юге до Красного моря.

После этого он обратил свое оружие против самих аммонитян. И вскоре их столица Раббат-Аммон была взята неожиданным ночным штурмом, захвачена богатая добыча, все золото и драгоценности пошли на пополнение царской сокровищницы. Таким образом, почти все тридцать лет правления Давида были, по сути, годами непрерывных войн, которые весьма существенно расширили территорию Израиля и увеличили его международный вес.

Царствовавший после Давида его сын Соломон не обладал даром полководца и избегал вооруженных конфликтов. Однако именно он ввел в армию боевые колесницы и кавалерию. При нем Иерусалим был обнесен массивной городской стеной с мощными башнями и монументальными воротами. Оборонительное строительство, кроме иерусалимских укреплений, включало также сооружение опорных пунктов в виде небольших цитаделей в Мегиддо, Хацор, Гезер.

При Соломоне еврейское государство достигло наибольшего расцвета, но после его смерти оно раскололось на два самостоятельных царства: Иудейское — на юге и Израиль — на севере. Это привело к ослаблению военного могущества евреев, тем более что царства их нередко враждовали между собой и дело доходило до вооруженной конфронтации. Когда же царства объединили свои усилия в борьбе с общими врагами, как это было при Ахаве, царе Иудеи, их международное положение окрепло. В то время Иудея вновь овладела доступом к Красному морю и торговыми путями в Южном Заиорданье.

Окреп в военном отношении и Израиль, вступил в войну с Арамейским царством и благодаря поддержке Иудеи смог одержать ряд побед над Дамаском и расширить свои владения в Гилеаде на севере Заиорданья. Однако появление к концу первой половины IX века до н. э. в высшей степени агрессивного месопотамского царства Ассирии привело к созданию коалиции из 12 царств, куда вошли и недавние противники: цари Дамаска и Израиля.

Эта коалиция в течение 853–845 гг. до н. э. успешно отражала попытки ассирийского царя Салманасара III прорваться в Южную Сирию, Финикию и Израиль. Ассирийские источники содержат данные об одной из таких битв под Каркаром, в которой принимал участие и еврейский царь Ахав, выставивший армию из 2000 боевых колесниц. Его военная мощь превосходила силы всех остальных членов этой коалиции, вместе взятых, что служит достаточным показателем боевого могущества Израиля в тот исторический период.

Однако вскоре коалиция распадается, ее члены терпят ряд военных поражений, оставшись наедине лицом к лицу с Ассирией. Полный разгром потерпела, в частности, Сирия, что, впрочем, было использовано одним из выдающихся царей Израиля Яровамом (782–741 гг.). Он разбил арамейское царство и занял главенствующее положение среди государств Сиро-Финикии. В другом царстве, Иудее, царь Амация, переоценив свои силы, вступил в войну против Израиля и потерпел тяжелое поражение. Царь Израиля ворвался даже в Иерусалим, разрушил часть крепостной стены и захватил сокровищницу Храма. Иудейский царь был свергнут, и на престоле утвержден его сын — Узия.

Время царствования Узии в Иудее и Яровама Второго в Израиле было периодом расцвета обоих еврейских государств, а также немалых успехов их вооруженных сил. Яровам нанес тяжелое поражение арамеям, двинулся на Дамаск и овладел им. Северная граница его страны совпала тогда с границей государства времен Соломона. На юге он дошел до южной оконечности Мертвого моря, завоевал Заиорданье и получил контроль над всеми коммуникациями, связывавшими Сирию и Египет.

В свою очередь, иудейский царь Узия покорил Идумею, на берегу Красного моря захватил Эйлат и оазис в Синае под названием Кадеш-Барнеа. Затем он повернул полки своих боевых колесниц на запад и разгромил войска филистимлянского княжества Ашдод, тем самым, впервые в истории Иудеи, получив прямой выход к Средиземному морю. Узия много сделал для укрепления вооруженных сил Иудеи, чем и объясняются их боевые достижения. Армия получила наиболее современное оружие того времени — мечи и копья из лучших сортов железа, оборонительные сооружения Иерусалима были перестроены и укреплены. В Негеве, на рубежах и перекрестках главных караванных путей, возведены большие и малые крепости.

Следующим иудейским царем, который много сделал для укрепления его военного могущества в ту эпоху, был Хизкия, боровшийся против нового усиления Ассирии. Именно он возглавил в последние годы своего правления военный союз против нее. Предвидя неминуемое вторжение ассирийской армии, Хизкия особенное внимание обратил на укрепление Иерусалима. Снова, в который уж раз, была восстановлена и укреплена разрушенная крепостная стена, созданы большие запасы продовольствия. Но главное достижение Хизкии, обеспечившее устойчивость Иерусалима в случае затяжной осады, было сооружение знаменитого Силоамского туннеля. Он высечен в скалах, имел протяженность в несколько сот метров и обеспечивал поступление воды из источника Эйн-Гихон в Силоамский водоем, находившийся внутри городских стен.

Однако старания Хизкии не могли остановить ассирийского царя Синахериба, в 701 году вторгшегося в Иудею, взявшего штурмом центральный город ее южной части — Лахиш и осадившего Иерусалим. Город спасло соглашение Синахериба с Хизкией, по которому Иудея становилась данником Вавилона, отборная часть ее армии, согласно тогдашнему правилу, должна была влиться в ассирийские войска.

Вавилонское иго было не слишком тягостным по тем временам, однако в Иерусалиме возобладали наиболее крайние приверженцы вооруженного восстания, которое и вспыхнуло в 601 году до н. э. Но два года спустя вавилонский царь Навуходоносор расправился с мятежниками, разгромил их и увел в Вавилон 10 000 человек, составлявших социальную верхушку населения, в том числе и царя со всем его двором. Уведены были также и отборные войсковые части, оружейные мастера и другие ценные ремесленники.

Глава 2 Династия хасмонеев в борьбе за возрождение Израиля

В 539 году персидский царь Кир, завоевавший Вавилон, специальным эдиктом разрешил евреям вернуться на родину, и 40 000 человек возвратились, с помощью местных жителей восстановили иерусалимский Храм и частично крепостные сооружения самого города. Прошло еще почти двести лет сравнительно независимого существования Иудеи, и армия Александра Македонского захватила всю Палестину. После его смерти в 323 году до н. э. Иудея сохранила относительную автономию с подчинением греко-египетским властителям Птолемеям. Однако в 168 году этой автономии приходит конец.

Греко-сирийский царь из династии Селевкидов Антиох Девятый, ворвавшись в Иудею, взял Иерусалим, разграбил храмовую сокровищницу и объявил иудаизм вне закона. Показательно, в историческом плане, что тот же Антиох вполне терпимо относился к любым религиозным конфессиям. Но евреям было запрещено соблюдать традиционный ритуал, совершать обряд обрезания, и каждому, нарушившему этот запрет или творившему субботний отдых, угрожала смертная казнь. Власти силой навязывали евреям языческий культ греков, заставляли их есть свинину. Иерусалимский храм был осквернен и превращен в капище греческого многобожия.

Однако подавляющая часть евреев осталась верна своим религиозным обрядам и была готова скорее пожертвовать жизнью, но не поступиться верой предков. Впервые, пожалуй, в истории человечества целый народ был готов к борьбе до самопожертвования во имя религиозной идеи, и этот пример подвижничества закрепился на тысячелетия в генах потомков тех подвижников, и еще не раз безграничное еврейское мужество изумляло наблюдателей.

Гонения не смирили евреев, а подвигли их на восстание против греков. Его возглавил не воин, не аристократ, а священник Маттатия бен-Иоханан Хасмоней из города Модиин. Он и его сыновья составили единое руководство всеми повстанческими отрядами Иудеи и Южной Самарии. Маттатия, в частности, разрешил даже «для боя осквернить субботу, дабы соблюсти потом множество суббот». Его деятельность была направлена на создание вооруженных партизанских отрядов, концентрировавшихся в горах и Иудейской пустыне, и осуществление беспощадного террора против греков и их сторонников из местного населения. Эта тактика уже вскоре привела к сковыванию греческих коммуникаций и изоляции их гарнизонов, в том числе и гарнизона Иерусалима и крепости Акра, отрезанных от военных баз.

В 166 году Маттатия умер, завещав руководство всеми вооруженными силами повстанцев своему младшему сыну Иехуде. Это имя на иврите означает — лев. В первой книге Хасмоне-ев про него сказано: «Был он и впрямь подобен льву, алкающему добычи». В народе получил он прозвище Маккавей. Все сыновья Маттатии были доблестными воинами, верными своему народу до самопожертвования, но Иехуда Маккавей прежде всего являлся полководцем, мужественным и предусмотрительным. Дар военачальника у него был от рождения, воины его боготворили, верили ему и готовы были идти за ним на любые испытания и на смерть.

Маккавей принял решительные меры для сформирования боеспособной армии и только после этого повел ее на греко-сирийцев. Их войска во главе с наместником Самарии Аполлонием, кроме греков, имели в своих рядах и самаритян, и большое количество чужеземных наемников. Все они были опытными воинами, что, казалось бы, обеспечивало этой армии неоспоримое преимущество перед еврейскими ополченцами. Но Иехуда Маккавей не проявил слабости духа, а дерзко напал на греков первым и разгромил их наголову. В этой битве погиб и Аполлоний, его меч с золотой рукоятью взял себе Иехуда и до конца дней не расставался с ним.

Вскоре потерпел неудачу и другой селевкидский полководец. Обе армии встретились близ города Бет-Хорон, в ущелье. Невзирая на то что греко-сирийцы намного превосходили его войска и числом и выучкой, Иехуда Маккавей прямо с марша, на ходу перестраиваясь в боевой порядок, ударил по ним, причем сам он отважно шел впереди всех. Греческое войско было разбито и бежало, потеряв только убитыми более 800 воинов.

Лисий, которому первоначально иудейский мятеж представлялся не стоящим внимания, предпринял ряд новых, более серьезных военных операций. Сначала он отправил против Маккавея армию, во главе которой поставил двух опытных полководцев, но Иехуда дерзко напал первым, захватил греков врасплох и разбил. После этого Лисий по приказу Антиоха собрал огромное войско — 40 тысяч тяжеловооруженных греческих пехотинцев и 7 тысяч кавалеристов и повел их в Иудею. В походе к ним присоединились два легиона — Сирийский и Филистимский. Победа, ввиду явного преимущества греков, казалась настолько безусловной, что в их лагерь съехалось множество работорговцев, для того чтобы скупить массу евреев-пленников.

Войско Маккавея было втрое меньше, когда его противник сосредоточился у Эммауса, примерно в четырех километрах западнее Иерусалима, который тогда находился в руках греков и своих же иудейских предателей. Иехуда понимал, что победа небольшой и непрофессиональной армии над регулярным войском, обладающим таким численным преимуществом, станет возможной только при высочайшем подъеме боевого духа у евреев. И он сделал все, чтобы повысить и укрепить его. Священнослужители своими речами подняли чувства веры и национальной гордости в сердцах воинов.

Но Маккавей считал и это недостаточным. Он вернул по домам всех молодоженов, тех, кто недавно выстроил себе жилье или посадил виноградник, всех, обремененных большими семьями. Он удалил тех, кто проявил в бою робость, изгнал слабодушных, неумелых и трусливых. И осталось у Маккавея только немногим более шести тысяч воинов, но были они опытными и доблестными бойцами, над которыми не довлели домашние заботы. И все они поклялись победить или умереть.

Иехуда вел непрерывную разведку неприятельского лагеря, и, когда один из греческих военачальников, Горгий, решил внезапной ночной атакой уничтожить еврейскую армию, Маккавей немедленно узнал об этом замысле. Горгий командовал соединением, которое было численно равно всей армии Маккавея: пять тысяч тяжеловооруженных пехотинцев и тысяча всадников. И когда он выступил в поход, Маккавей вывел своих воинов, обошел войска Горгия и напал на главные силы греков в их же лагере. Неожиданная ночная атака вызвала панику, евреи воспользовались этим, подожгли лагерь с разных концов. Около трех тысяч вражеских воинов было убито, остальные греки и их союзники бежали.

Горгий же, не найдя иудеев в их лагере, решил, что они бежали при его приближении в горы и устремился в преследование. Не найдя никого, он вернулся в греческий стан и нашел его горящим, а войско — разгромленным. А армия Маккавея уже стояла перед ним в боевом порядке, полки построены для атаки, суровые воины подняли копья и готовы драться до последнего. И дрогнул опытный греческий полководец, скомандовал отступление, превратившееся в бегство. Разгром греко-сирийской армии был полным. Оперативный маневр и тактический прием, которые применил Маккавей, до сих пор считаются классическими и изучаются в курсе военной истории в академиях многих стран.

Развивая освободительную войну, Маккавей в 164 году овладел Иерусалимом. Он взял штурмом Акру, которую оборонял греческий гарнизон, превратил в мощную крепость город Бет-Цур, защищавший Иерусалим с юга. Опытный и талантливый стратег, Маккавей понимал, что страна, называемая Иудеей, по сути дела, беззащитна. Она представляла тогда территорию размером пять на пять с половиной миль. И он поклялся: вернуть евреям все, завещанное Богом, возродить Израиль.

Его первый удар обрушился на идумеев, захвативших всю Южную Иудею, когда евреи находились в вавилонском плену. Идумейское войско было разгромлено в сражении при Маале-Акрабим. Затем Маккавей блокировал основные крепости маовитян и вынудил их к сдаче. Мощную армию аммонитян он изнурил внезапными нападениями, засадами и запер в крепостях, завоевав тем временем город Яазер и его окрестности.

Разделив свои войска на три части, он поручает своему брату Шимону завоевание Галилеи, а сам с братом Ионатаном форсированным маршем следует в Гилеад. Как снег на голову обрушивается Маккавей на войска аммонитянского полководца Тимофея, осаждавшего евреев в Рамат-Гилеаде, громит его, преследует и снова громит у Раффуна. По пути назад он встретил заслон из армии жителей Эфрона, не пожелавших пропустить еврейские войска. С марша развернув свой авангард и не ожидая подхода основных сил, Маккавей дерзко ударил во фланг и тыл не готовой к сражению эфронской армии, разгромил ее, перебил всех мужчин, а город сжег. Эти войны между иудейскими войсками и армиями иноплеменников доказали абсолютное превосходство евреев на всей территории страны.

Тем временем новый сирийский царь Деметрий I направил в Иудею целую армию во главе со своим опытным полководцем Бакхидом. Сирийские войска вновь овладели Иерусалимом, и правителем Деметрий назначил Никанора. Его армия выступила в поход для разгрома сил Маккавея и встретилась с ними в районе к северо-западу от столицы в горной местности под Бет-Хороном. Здесь Иехуда Маккавей одержал свою последнюю большую победу. Это произошло в 161 году, Никанор пал в бою, и иудейские войска вновь овладели Иерусалимом.

Однако уже в следующем году селевкидские легионы во главе с тем же Бахкидом вторгаются в Иудею. Маккавей бесстрашно ринулся навстречу поработителям и пал в неравном бою. Восстание лишилось своего доблестного вождя, а еврейский народ потерял одного из величайших полководцев. Маккавей был гениальным военачальником и мудрым государственным деятелем. Он всячески стремился расширить пределы своей крохотной страны до границ царства Соломона. Однако поскольку армия его была невелика, то даже поставить гарнизоны во всех освобожденных городах было ему не под силу и он терял добытое с таким трудом.

Но в веках остается память об этом блестящем стратеге и поистине неустрашимом воине, побеждавшем своих врагов, которые намного превосходили его в силах. Он одолевал их мощью своего полководческого гения, выучкой, отвагой и безграничной преданностью войск, составленных из мужественных и доблестных сынов еврейского народа.

Освобождение страны, начатое Иехудой Маккавеем, было продолжено его братьями Ионатаном и Шимоном, собравшими вокруг себя остатки бойцов и временно вернувшимися к партизанской тактике борьбы. Спустя некоторое время Ионатан вновь овладел большинством сельских районов и провинциальных городов Иудеи. Новый сирийский властитель Александр Балас признал завоевания Ионатана и назначил его первосвященником. Шимон, сменивший Ионатана после его гибели, продолжил линию на присоединение палестинской земли к Иудее. Под его руководством с ней была объединена Южная Самария, Экрон-ская область и Яффский порт. И в 142 году до н. э. Иудея была фактически признана независимым государством, после перерыва, длившегося более 440 лет. Это было достигнуто вооруженной борьбой, начатой Хасмонеями, и они по праву стали династией, управлявшей еврейским государством полтора столетия.

В 139 году независимость Иудеи признал и римский сенат. К тому времени войска Шимона бен-Маттатии захватили Яффу и Гезер, овладели прибрежной полосой Средиземного моря. Завоевание этих крепостей стало возможным благодаря существенным улучшениям оснащенности иудейской армии осадной техникой и значительному опыту ее военачальников в искусстве овладения оборонительными сооружениями того времени. К примеру, Гезер был взят после длительной осады и применения всего комплекса штурмовых машин греческого типа. Это помогло также взять неприступную до того времени иерусалимскую цитадель.

В последние годы правления Шимона Антиох VII Сидет попытался было силой заставить иудеев покинуть захваченные ими крепости в прибрежной полосе, но иудейская армия, численностью в 25 тысяч человек — в том числе и конница — под командованием сыновей Шимона Иуды и Иоханана, вышла навстречу греко-сирийцам и в тяжелом бою разгромила их. Однако вскоре зять Шимона Птолемей решил овладеть престолом этнарха. Он заманил к себе тестя Шимона и двух его сыновей Маттатию и Иуду и предательски убил их. Но оставшийся в живых сын Шимона Иоханан Гиркан при поддержке всего народа без труда овладел всей Иудеей.

Этим завершилась долголетняя война Хасмонеев за независимость Иудеи. Существенную роль в ней сыграли боевые резервы. Иудея и прилегающие к ней местности были заселены еврейскими земледельцами, которые за годы вооруженной борьбы превратились в опытных воинов. Хасмонеи, в лице Иехуды Маккавея и его братьев, были прирожденными военачальниками. Ионатан и Шимон много сделали для оснащения своих войск современной им боевой техникой и оружием. И их армия уже не только сопротивлялась легионам Селевкидов, используя преимущества горной местности, но и успешно вела наступление на равнине, дойдя даже до Дамаска при Ионатане и заняв столицу Селевкидской державы Антиохию.

Выдающимся полководцем был также Иоханан Гиркан (134–104 гг.), который усовершенствовал иудейскую армию и, кроме чисто национальных формирований, завел еще и наемное войско, состоявшее в основном из жителей Малой Азии. Его военная экспансия развивалась первоначально в сторону Идумеи, а после ее завоевания была перенацелена на Заиорданье. Впоследствии Гиркан повернул оружие против Северной Палестины и завоевал ее города Самарию и Скитополь.

Его смерть произошла во время широкого наступления иудеев на Галилею, которое возглавил и завершил сын Гиркана Аристобул. В результате войн Иоханана Гиркана и Аристобула пределы Иудеи расширились многократно. Их дело продолжил второй внук Гиркана Ионатан Яннай, которого греки прозвали Александром за его воинственность. Он правил в 103-76 гг. и все эти годы проводил в жизнь план увеличения размеров своего царства с помощью военной силы.

Яннай решил мечом возвратить Иудею в пределы государства Израиль, которые имело оно во времена царей Давида и Соломона. Для этого требовалось завоевать все приморские города Палестины, находившиеся в руках финикийцев в северной части и у эллинизировавшихся филистимлян — на юге.

Яннай был тоже прирожденный воин и полководец. Реорганизовав свою армию и превратив ее в сравнительно небольшое, но хорошо обученное и вооруженное войско, отличавшееся к тому же весьма высоким боевым духом, он прежде всего атаковал важнейший порт, независимый греческий город Акко. Армию горожан евреи разбили на подступах к городу и, когда остатки ее укрылись в крепости, осадили Акко. Жители обратились за помощью к греческому губернатору городов Мигдал и Дор Зоилу. Но и его легион был разбит Яннаем, применившим двойной охват в сочетании с кавалерийской атакой.

Осажденные послали гонцов к правителю Кипра, сыну египетской царицы, Птолемею. Тот посадил на корабли тридцатитысячную армию, и вскоре ее передовые отряды появились в виду Шиклеона (город близ нынешней Хайфы). Лазутчики донесли Яннаю о следующей форсированным маршем армии Птолемея, и он вынужден был снять осаду. Птолемей же вторгся в Иудею, преследуя Янная, занял город Сихин и осадил Цитори. За это время Яннай успевает собрать 50-тысячную армию и, по своему обыкновению, устраивает грекам тактическую ловушку — засаду у Иордана. Удар был нанесен, когда войска Птолемея приступили к форсированию реки у Цафона. Однако, предупрежденный своими лазутчиками, греческий полководец осуществил контрманевр, и иудейские войска потерпели поражение.

В это время Клеопатра, опасаясь усиления сына, которого она в свое время свергла с престола, посылает в Палестину два десятитысячных корпуса отборных гоплитов. Эти корпуса она поручила возглавить полководцам-евреям: Халкии и Ханании, справедливо полагая, что они будут беспощадно преследовать Птолемея, мстя ему за разгром армии своих единоверцев. Так и получилось. Птолемей уже вскоре потерпел сокрушительное поражение, его войска были оттеснены к Газе, остатки их поспешно отплыли на Кипр.

Между тем Яннай быстро оправился от поражения, вновь собрал свою армию и, как только греки ушли, овладел вновь почти всеми прииорданскими крепостями. Затем, перегруппировав войска, он устремился к средиземноморскому побережью, взял штурмом Газу, Рафию и Анфедон. Круто повернув, еврейские полки вторглись в Аравию, в покорность были обращены государства гааладитян и моавитян.

Однако в самой Иудее все это время возникали многочисленные бунты местных жителей, несогласных с политикой беспрерывных войн, ввергавших их в обнищание. Яннай беспощадно подавлял их, проявляя поистине ужасающую жестокость: в течение шести лет были истреблены почти 50 тысяч восставших, чем в значительной степени была опустошена собственная страна. В Иерусалиме за один только день были распяты в самом центре города 800 пленных повстанцев, а их жены и дети — изрублены на их же глазах.

Яннай-Александр воевал беспрерывно все 27 лет своего правления, к концу его завоевав Пеллу, взял штурмом мощную крепость Гамалу, опустошил Селевкию и Антиохову долину. Особо удачным в плане завоеваний был первый период его царства, когда он полностью овладел средиземноморским побережьем Палестины от Кармеля до границы Египта и многими территориями в Заиорданье.

В последние пять лет правления Янная территория Хасмо-нейского государства достигла небывалых размеров. Его войска разгромили набатейцев и продвинулись далеко в Заиорданье, вторглись в Голан. Яннай, этот неутомимый воитель, по выражению Иосифа Флавия, «…умер в самом разгаре своей непрерывной военной деятельности».

Достижения Янная были следствием его явного военного превосходства над вооруженными силами других народов, населявших Палестину. После его смерти во внешней политике правителей Иудеи не произошло особых изменений, хотя темп завоеваний значительно снизился. Царица Саломея-Александра продолжала заботиться о содержании сильной армии. Она не только удвоила ее постоянный состав, состоявший из евреев, но и набрала немалый корпус наемников. Особое внимание было уделено главным крепостям государства. Сам Иерусалим превращен в отлично укрепленный город и несколько раз успешно выдержал длительную осаду. В центре его Храмовая гора представляла собой почти неприступную цитадель. Некоторые из построенных хасмонеями крепостей сыграли впоследствии важную роль в военной истории эпохи Второго храма.

Младший сын Саломеи-Александры Аристобул сделал, пожалуй, последнюю попытку продолжить военную политику своего деда и решился внезапной атакой захватить Дамаск, но потерпел неудачу. Это было последней серьезной акцией правителей Хасмонейского царства.

В результате завоеваний правителей из династии Хасмонеев большинство семитского населения Палестины стало интегральной частью еврейского народа и вошло в состав единого Иудейского царства. В те времена название «Иудея» стало наименованием всей Палестины.

Глава 3 Иудейская война

Между тем римские войска, покоряя одно за другим государства Малой Азии, приближались к границам Иудеи. Воспользовавшись борьбой за власть между сыновьями Янная, римляне открыто и бесцеремонно вмешались во внутренние дела еврейской страны. Римский полководец Гней Помпей, под видом арбитража в споре за царский престол, в 63 году до н. э. вторгся в Иудею и захватил Иерусалим. И отныне судьбами еврейского государства стали распоряжаться римляне. Вскоре на Иудею была наложена дань, часть ее территории включена в римскую провинцию Сирию.

Сирийский наместник римского императора Авл Габиний разделил Иудею на пять округов, и Иерусалим, по сути, утратил значение ее столицы. Правящая верхушка страны, во главе с назначаемым Римом царем, теперь во всем ориентировалась на сильнейшую партию или личность, чаще же всего на самого императора. Это время стало началом карьеры знаменитого Ирода, который в борьбе за царскую власть проявил невероятную изворотливость, коварство и беспощадность. В 40 году до н. э. он довел ее до логического конца. Ирод прибыл в Рим, где взятками и лестью добился того, что римский сенат провозгласил его царем Иудеи. В стране установилось правление Ирода, продолжавшееся 33 года.

Ирод утвердил в Иудее режим кровавых репрессий, жестоко расправлялся с недовольными, казнил почти всех членов иерусалимского синедриона, конфисковав и присвоив их имущество. Вместе с тем он развернул большое строительство, перестроил и украсил некоторые храмовые сооружения. Однако главное внимание Ирод обратил на укрепление оборонительной мощи Иудеи, построив ряд крепостей и значительно усилив остальные. В том числе были сооружены мощные укрепления в самом Иерусалиме, новые стены и башни.

Все эти работы требовали огромных средств, которые безжалостно изымались у населения. Тяжкий налоговый гнет, сочетавшийся с раболепием перед римлянами, режим кровавого террора вызывали частые массовые выступления израильтян против тирана, которые беспощадно подавлялись верными ему отрядами наемников и римскими войсками.

Беспорядки в стране продолжались и после смерти Ирода. Возникли распри по поводу престолонаследия между многочисленными сыновьями царя, которых у него было 10 от 8 жен. Их, впрочем, вскоре разрешил римский император Октавиан Август, превративший в конце концов Иудею в римскую провинцию с номинальным, назначаемым Римом царем, но реально управляемую специальными императорскими прокураторами.

Пресловутый Понтий Пилат был пятым таким прокуратором, он правил десять лет (26–36 гг. н. э.). За это время он известен стал не только распятием Христа, но еще больше — совершенно беспардонным стяжательством, откровенным грабежом еврейского населения, кровавыми репрессиями и казнями без суда и следствия. Понтий Пилат открыто пренебрегал религиозными чувствами иудеев, он приказал внести в Иерусалим воинские знаки, на которых было изображение императора, хотя и знал, что это противоречит религиозным установлениям иудеев. Все это возбуждало ненависть населения, постоянные вспышки вооруженного сопротивления, которое безжалостно подавлялось. Даже император после страшной кровавой резни восставших, учиненной Пилатом в Самарии, вынужден был приказать своему наместнику в Сирии Клавдию Вителию отстранить его от должности и направить в Рим.

Но и другие наместники и прокураторы вели себя не намного лучше Понтия Пилата, и в Иудее, на фоне высочайшей религиозности, даже фанатизма еврейского населения, накапливалось все больше и больше взрывчатого материала, и почти непрерывно возникали очаги народных восстаний, которые и привели к настоящей войне, начавшейся в 66 году н. э. Причин ее было множество: бедственное, по сути, нищенское положение сельских и городских низов, угнетаемых и римскими чиновниками, и своими аристократами, беспредел, творимый солдатней римских когорт и отрядов их союзников. Но главным источником народного возмущения были, безусловно, религиозные ограничения, притеснения и издевательства над верой и обрядами иудеев.

Власть Рима в Иудее не имела никаких социальных или моральных корней, она держалась только благодаря превосходству оккупационной армии. Военная мощь империи в те времена основывалась на двух компонентах ее вооруженных сил: на легионах и вспомогательных формированиях. Легионы комплектовались исключительно римскими гражданами, вспомогательные подразделения состояли из людей, не имевших римского гражданства при зачислении в армию.

Эти подразделения в Палестине состояли в основном из жителей городов Себасте и Цезареи, в той же Цезарее находилась их главная база, там же была и резиденция наместников римского императора в Сирии.

Дислоцированные в Иудее подразделения состояли только из таких наемников, были вспомогательными, и военная мощь их не могла равняться с римскими легионами ни по вооружению, ни по боевому мастерству. Однако в Иерусалиме все время находилась отборная когорта римских легионеров. Вели себя эти профессионалы по отношению к иудеям нагло и оскорбительно, и это приводило к бесчисленным столкновениям, особенно во время религиозных празднеств. Впрочем, Иудейская война и великое народное восстание Бар-Кохбы заставили римских цезарей ввести в Иудею регулярные легионы и содержать их там в течение многих десятилетий.

Согласно основному источнику, повествующему о событиях той героической и трагической эпохи, труду Иосифа Флавия «Иудейская война», население страны тогда было далеко не однородно не только в социальном, но и в религиозном аспектах. Да и его отношение к римским оккупантам и угнетателям-соотечественникам тоже было неодинаковым. В религиозном плане в Иудее сложились три основные группировки: фарисеи, саддукеи и ессеи. Различия между ними не ограничивались ритуальными тонкостями, они были далеко не одинаковы в своем отношении к восстанию и участию в вооруженной борьбе.

Среди фарисеев преобладали люди в основном состоятельные: торговцы, ростовщики, землевладельцы, чиновники, служители культа. Но состав этой группировки нельзя назвать однородным: в ней встречались и аристократы, и законоведы, и даже люди из низов населения. В период Иудейской войны фарисеи, в лице своих руководителей и зажиточных евреев, придерживались линии на примирение с римскими властями, не были сторонниками вооруженной конфронтации. Поэтому они и пошли на непрочный союз с саддукеями, хотя рядовые фарисеи активно участвовали во всех фазах восстания и отважно сражались в рядах его бойцов.

Саддукеев Иосиф Флавий характеризует как представителей высшей знати, еврейской жреческой аристократии и крупнейших землевладельцев. Они, собственно, были главной опорой римлян, весьма благосклонно относились к ним и сотрудничали с оккупантами. И наконец, третья группировка — ессеи — вообще крайне отрицательно относилась к вооруженной борьбе, к пролитию крови. Они никогда не изготавливали и не носили оружия. Интересы ессеев были почти полностью сосредоточены на религии, причем их взгляды и ритуалы значительно отличались от общепринятых. Тем не менее большинство ессеев, когда наступили дни войны, сражались доблестно и упорно, нередко шли на самопожертвование в борьбе с римлянами.

Восстание иудеев было развязано событиями, которые происходили в стране в 60-х годах н. э. Формально Иудеей правил тогда царь Агриппа Второй, назначенный римским императором Каллигулой. Агриппа продержался на царском троне и при сменившем Каллигулу Клавдии, следующем императоре — Нероне. Нерон и назначил прокуратором Иудеи Альбина, человека жестокого и бессовестного стяжателя. Иосиф Флавий в своем труде дал такую характеристику этому правителю: «…Не было злодейства, которого бы не совершил Альбин. Мало того что похищал он общественные деньги, весь народ отягощал непосильными налогами, избил множество невинных, но за выкуп Альбин охотно возвращал свободу самому гнусному разбойнику. Его злодеяния и привели к тому, что в Иерусалиме подняли головы сторонники вооруженного восстания…

Но Альбин являлся еще образцом добродетели по сравнению со сменившим его Гессием Флором. В то время как Альбин совершал свои злодеяния большей частью втайне и с предосторожностями, Флор хвастливо выставлял свои преступления напоказ. Он учинял всякого рода разбои и насилия и вел себя так, как будто был прислан императором в качестве палача иудеев. В своей жестокости он был беспощаден, в своей наглости — без стыда…»

И далее Иосиф Флавий пишет: «…Гессий Флор стремился вызвать войну с иудеями, в которой видел единственное средство для сокрытия своих беззаконий… Он понимал, что если ему удастся спровоцировать их на открытое восстание, тогда он смог бы большим злом отвлечь внимание наместника от расследования своего меньшего…» Флор даже написал наместнику, что иудеи восстали, чем предвосхитил события. Необходимо подчеркнуть, что в те времена самыми оголтелыми юдофобами были даже не римляне, а греки. Греком из Малой Азии был и Гессий Флор, последний и самый жестокий из прокураторов Иудеи.

Восстание началось в 66 году н. э. Оно было и народно-освободительной войной, и социальным возмущением. Основной движущей силой повстанцев в Иудейской войне были две радикальные группировки: зелоты — «ревнители» и сикарии — «кинжальщики». Зелоты являлись заклятыми врагами не только римских оккупантов, но и их прислужников и сторонников из самих евреев, главным образом — царского двора, жреческой верхушки и многих состоятельных людей из числа саддукеев. Их движение сложилось еще в начале первого века нашей эры. Одним из вождей его был Иехуда Галилеянин. Сторонники зелотов — крестьяне, ремесленники были готовы сражаться с оружием в руках, хотя в большинстве своем сознавали, что борьба эта имеет мало шансов на победу. Но и верная смерть не могла остановить этих патриотов-иудеев.

Еще более радикальной была сравнительно небольшая группа сикариев, которых назвали так по короткому кинжалу — по латыни — «сика», они носили его в складках одежды. Сикарии были выразителями интересов социальных низов, в том числе и рабов. Они фанатично и бескомпромиссно выступали против римского владычества и его опоры в стране — иудейской знати.

Основной формой борьбы у сикариев был индивидуальный и массовый террор. Они убивали своих врагов, грабили богатых иудеев. Сикарии сражались самоотверженно и фанатично и именно сикарии дрались и стояли насмерть до кровавого конца восстания.

Вожди повстанцев в основном не были столичными жителями. Сын Иехуды Манаим тоже родился и вырос в Галилее. Из этой же провинции вышли и другие лидеры — Симон бар-Гиора, вождь сикариев Элеазар бен-Яир и Иоханан Гискальский. Манаим в самом начале восстания повел еще не организованную толпу на штурм мощной крепости — Масады. Ведомая зелотами толпа с ходу ворвалась в крепость и, по сути, голыми руками перебила римский ее гарнизон. Манаим приказал вскрыть крепостные арсеналы, вооружил своих сторонников и, возвратившись в Иерусалим, возглавил восставших.

В это время в Иерусалиме под руководством сикария Элеа-зара бен-Яира шел штурм Верхнего города, последнего оплота римлян и поддерживавших их отрядов царя Агриппы Второго. Сикарии, ворвавшись в Верхний город, подожгли дворцы первосвященника Анании и самого царя. Римляне и телохранители Агриппы заперлись в последней крепости Верхнего города — в замке Антония. Но Элеазар сумел без промедления организовать штурм этой цитадели. Его воины, ворвавшись в замок, изрубили осажденных, в том числе римлян, вместе с их командиром — центурионом Метилием. Символично, что все эти военные действия велись в заветный день евреев — в субботу.

В это же время восстали евреи — жители Александрии, но при помощи местного греческого населения они были быстро разгромлены и почти поголовно перебиты. Симон бар-Гиора возглавил восставших в иудейских провинциях, он освобождал рабов, с их помощью нанес поражение отрядам вспомогательных войск и причинил тяжкий материальный ущерб владениям аристократов. В самом Иерусалиме повстанцы подожгли городской архив, чтобы уничтожить долговые расписки.

Узнав о событиях в столице Иудеи, сирийский наместник Цестий Галл выступил против восставших с полным 12-м легионом, шестью когортами пехоты и конными центуриями. Его вскоре усилили соединения царей того региона — Антиоха и Соема. Подступив к Иерусалиму, Цестий Галл разбил лагерь своих войск у Гаваона и стал готовиться к штурму города. Однако несмотря на то что было время праздника Кущей, иерусалимские зелоты и сикарии во главе с Элеазаром взялись за оружие и выступили из города.

Нападение было неожиданным для римлян, и они начали отступать. В это время на них с тыла напал другой отряд иудеев, который вел Симон бар-Гиора. Иосиф Флавий так описывает это сражение: «…Они с воинственными кликами бросились в битву, невзирая на седьмой день, который, как день отдыха и покоя, они всегда соблюдали строжайшим образом. Воинственная ярость, заглушившая в них чувство религиозности, была также причиной того, что иудеи выиграли сражение. С такой неудержимой быстротой они ринулись на римлян, что прорвали эти их замкнутые ряды и, убивая направо и налево, протеснились сквозь них. Вся армия Цестия погибла бы тогда, если бы конница и свежая еще часть пехоты не поспешили на помощь той части войска, которая еще удерживала поле сражения. Римлян пало пятьсот пятнадцать, а именно четыреста пеших, а остальные — всадники, иудеи же потеряли лишь 22 человека…»

Однако Цестий Галл, получивший подкрепление из Сирии, вскоре вернулся к Иерусалиму и разбил свой лагерь на Скопе, в трех стадиях от города. Он тщательно подготовился к штурму и на 4-й день выстроил армию в боевой порядок и повел на город. Пять дней продолжался штурм, но осажденные, заняв стены и башни, самоотверженно отражали атаки римлян. И, хотя были они в военном деле неопытны и малосведущи, но эти качества успешно заменили тогда их мужество и готовность к самопожертвованию.

На шестой день римляне начали отступать от города, но иудеи немедля вышли за стены и стали преследовать их. Они напали на римский арьергард и перебили множество пеших и конных. Отступление войск Цестия Галла превратилось в бегство. Ночью римляне оставили всю осадную технику и 400 тяжеловооруженных воинов-гоплитов в лагере, а основными силами форсированным маршем стали уходить и к утру были уже на расстоянии более 30 стадий. Утром иудеи, обманутые кострами в римском лагере, обнаружили уход основных сил Цестия. Они перебили прикрытие, оставленное римлянами, и устремились в погоню. Однако догнать римлян не сумели и вернулись в Иерусалим. В этой битве римляне и их союзники потеряли только убитыми 5300 пеших и 380 конных воинов.

Поражение Цестия Галла имело важные последствия — политические и военные. Теперь многие аристократы и священники присоединились к восставшим. Почти все жители Иерусалима были охвачены национальным энтузиазмом. Было создано временное правительство во главе с бывшим первосвященником и вождем садукеев Хананом бен-Хананом. Страна была разделена на пять основных частей, и в каждую направлены военачальники, имевшие всю полноту и гражданской власти.

В Иерусалиме после долгих споров главнокомандующим стал победитель Цестия Галла вождь зелотов Элеазар бен-Симон. В Идумею военными руководителями послали двоих: Иисуса, сына Сапфия, и Элеазара, сына первосвященника Анании. В Иерихон послан был Иосиф, сын Симона, в округ Фимну — ессей Иоанн, в округ Гафны и Акрабатины — Иоан, сын Анании. Галилею, имевшую важнейшее геостратегическое значение, подчинили Иосифу, сыну Маттафии, молодому еще, но талантливому оратору и организатору, имевшему и неплохие военные познания.

Надо сказать, что он и в самом деле принял весьма решительные и компетентные меры, чтобы укрепить имевшиеся в Галилее крепости: Иотапату, Вирсаву, Селамин и другие. Кроме того, он набрал в Галилее войско из более чем 100 тысяч юношей и зрелых мужчин, вооружил их тем оружием, какое смог раздобыть, и начал обучать простейшим военным приемам, стремясь создать войско, организованное по римскому образцу. К началу нового вторжения их легионов в Галилее под командой Иосифа бен-Маттафии имелось шестьдесят тысяч пехотинцев, 250 всадников, около 4500 наемных солдат и более шестисот отборных воинов, составлявших его личную стражу.

Между тем обеспокоенный поражением Цестия Галла римский император Нерон направил для подавления восстания в Иудее крупные силы во главе с опытнейшим полководцем Веспасианом, одержавшим к тому времени ряд блестящих побед в Британии и Германии. В Палестину двинулись три римских легиона, более 20 вспомогательных когорт, шесть центурий конницы. К ним, по ходу продвижения этой армии, присоединялись войска вассальных Риму царей Агриппы, Антиоха IV, аравийского правителя и царя Эмесы Соема. Под началом Веспасиана собралась более чем 60-тысячная армия. Но, в отличие от иудеев, это были опытные профессиональные солдаты, а римские легионы — отборные. Несмотря на продолжавшуюся войну с кельтами и галлами, Нерон посчитал нужным направить в Палестину почти половину своих войск.

Веспасиан был уже близок к границам Иудеи, когда царь-марионетка Агриппа Второй, пытаясь убедить евреев не сопротивляться Риму, выступил на многотысячном собрании перед дворцом Хасмонеев в Иерусалиме. Он начал перечислять подвластные Нерону государства, покоренные Римом народы, беспрекословно платящие дань. Агриппа убеждал единоверцев в том, что мощь империи неодолима, призвал их сложить оружие и смириться перед непобедимыми императорскими легионами.

И в самом деле, что могло противопоставить великолепно обученным и вооруженным, опытным когортам и центуриям иудейское ополчение? Где у него такие полководцы, как Веспасиан и Тит, где настоящее оружие и боевые машины, откуда взять евреям знания военные и умение проводить тактические приемы, осуществлять маневр, где у них опыт, проверенный в битвах? Нет ведь ничего этого, только вековое еврейское мужество, непоколебимое стремление сохранить в чистоте свою веру и постоянная готовность к самопожертвованию во имя этого.

Не убедили евреев ни речи царя, ставленника римлян, ни методичное и неумолимое движение их легионов и войск многочисленных союзников. Перед лицом неизбежного штурма они не покорились, не дрогнули, стали, по мере своего разумения, готовиться к вооруженному отпору и потом во многих боях проявили стойкость, отвагу, даже воинское мастерство и изобретательность.

В это время Веспасиан из Антиохии двинулся в Птолемаиду (область в 20 км севернее нынешней Хайфы), где к нему присоединился со своим легионом его сын Тит, также опытный полководец, несмотря на свою молодость, добившийся немалых успехов в сражениях. Передовой отряд римлян вторгся в Галилею и овладел с ходу городом Габарой. Ободренный успехом, Веспасиан попытался таким же образом одолеть защитников столицы Галилеи города Иотапаты. Однако те, отойдя за стены крепости, предприняли неожиданную для римлян вылазку. Руководивший ею Иосиф бен-Маттафия так описывает этот бой: «…Тесными рядами иудеи бросились на римлян и отбросили их далеко от стены, выказав при этом много примеров храбрости и отваги, впрочем, сколько они причинили вреда, столько же и потерпели сами, ибо в той же мере, в какой иудеев ожесточало отчаяние, римлян подзадоривало честолюбие: последним помогала в бою опытность военная в соединении с силой, а первым — смелость в сочетании с ожесточением. По окончании сражения, длившегося целый день, выяснилось, что они ранили массу римлян и убили 130 человек, на стороне же евреев убитых было 17, а раненых — 600».

Веспасиан из этого урока сделал правильные выводы и осадил Иотапату по всем правилам военного дела. Он приказал возвести вокруг нее сплошной вал, на нем были расставлены 160 метательных машин и стенобойных механизмов. Началась осада, но иудеи не пали духом, маленькими группами совершали вылазки, разрушали вал, сжигали защитные сооружения римлян. В несколько минут иногда постройки, возведенные ими за много часов, превращались в пепел.

Римляне между тем подвели таран и начали методично пробивать стену. Осажденные ответили мощной вылазкой. Иосиф бен-Маттатия так описывает этот бой в своей знаменитой книге «Иудейская война»: «…При этом случае достопамятным образом отличился также один иудей по имени Элеазар, сын Самая из Саавы. Он поднял чудовищной величины камень и с такой ужасающей силой бросил его с высоты стены на таран, что отрубил машине голову. Тогда он соскочил вниз, вырвал ее чуть ли не из рук неприятеля и с замечательным спокойствием понес на стену. Но враги все разом направили на него свое оружие, и так как он ничем не был защищен, то в тело его вонзилось пять стрел. Нисколько, однако, об этом не печалясь, он встал на стене, куда, вследствие его геройского подвига, были обращены все взоры, но вскоре после этого, скривившись от смертельной боли, упал со стены с головой тарана в руках. Такими же по храбрости показали себя братья Нетир и Филипп из деревни Румы, тоже галилеяне. Они налетели на солдат Десятого легиона с такой неудержимой яростью, что разорвали их сомкнутые ряды и всех встретившихся на пути убили или обратили в бегство… В это время один из защитников стены выстрелил в Веспасиана и ранил его в стопу. Рана была легкая, так как выстрел, вследствие отдаленности пространства потерял свою силу, тем не менее римляне пришли в ужас при виде его крови, и их тревога сообщилась всему войску, по которому быстро разнеслась весть о ранении полководца…»

Штурм, предпринятый римлянами, также не принес им успеха. Несмотря на залпы осадных орудий, устрашающий боевой клич, рев боевых труб всех легионов, евреи стойко и мужественно встретили врага и отбросили его от стен. Иосиф бен-Маттафия так описывает это: «…Когда же были наброшены наступательные мосты, они ринулись по ним навстречу легионерам, прежде чем последние успели ступить ногой на эти мосты. В завязавшемся здесь рукопашном бою с римлянами они совершали чудеса силы и мужества, стремясь в своем безнадежном положении не уступать в храбрости лучше защищенному противнику. Они не отступали от римлян до тех пор, пока или сами не падали, или не поражали врага…»

Сорок восемь суток длилась осада, шли непрестанные штурмы, но овладеть крепостью римлянам удалось только благодаря предательству одного из ее защитников, который провел их штурмовой отряд за ее стены. Главный военачальник Галилеи Иосиф бен-Маттафия неотлучно руководил обороной Иотапа-ты и после ее падения спрятался в гроте с 40 воинами. Но, вопреки заверениям, что он будет стоять с ними до конца и умрет в бою, улучил момент, добрался до лагеря и сдался Веспасиану. Тот сохранил ему жизнь, и, когда исполнилось предсказание Иосифа и Веспасиан стал императором, он даровал ему свободу, сделал римским дворянином-всадником. Иосиф в дальнейшем принял родовое имя Веспасиана и его сына Тита — Флавий.

Следует подчеркнуть, что добровольная сдача в плен главнокомандующего пагубно сказалась на устойчивости обороны Галилеи, руководить которой было ему поручено. Трудно сражаться простым воинам, если их командир так напуган мощью своего противника, что предпочитает позорную сдачу в плен бескомпромиссной борьбе с ним.

Римляне сожгли дотла город Иотапату, срыли укрепления ее крепости. Погибло 40 тысяч горожан, многие из них закололись мечами, убив сначала своих жен и детей, чтобы они не попали в рабство. Римлянам удалось собрать всего 1200 пленных.

Между тем Веспасиан методично продвигался в глубь страны. Он последовательно захватил Тивериаду, Тарихею, после кровопролитного штурма взял крепость Гамалу, овладел Гисха-лой. К концу 67 года н. э. римляне сумели полностью подавить восстание в Галилее. Лишь те ее жители, которым удалось пробраться в Иерусалим, продолжали сражаться. Самыми значительными отрядами, составленными из их числа, были те, которыми командовал Иоханан Гискальский, один из выдающихся руководителей восстания.

Тяжелое поражение в Галилее нанесло серьезный урон престижу родовитых руководителей восстания, состоявших в основном из жреческой верхушки, аристократии и других сторонников компромисса с римлянами. Оно вызвало массовое недовольство жителей Иерусалима и собравшихся под защиту его стен беглецов. Они стали на сторону партии зелотов, и те захватили власть в городе. Зелоты круто расправились с теми, кого они подозревали в симпатиях к Риму, в соглашательской политике. Вожди аристократов и жреческой верхушки, в том числе и первосвященник Ханан бен-Ханан, были казнены.

Однако всех активных сторонников фарисеев и саддукеев перебить зелоты, естественно, не смогли, поэтому междоусобица в Иерусалиме не прекращалась даже во времена его осады и штурмов, принимая иногда ожесточение гражданской войны. На улицах священного города шли беспрерывные стычки, в которых попеременно брали верх то аристократы и фарисеи, то зелоты и сикарии.

Между тем Веспасиан планомерно смыкал кольцо вокруг Иерусалима. В кровавых боях пали Ямния, Лидда, Эммаус, Иерихон. Веспасиан не торопился, выжидая, когда ослабленных от междоусобных распрей и кровопролитий повстанцев в Иерусалиме можно будет принудить к сдаче без особых усилий и жертв.

Однако совершенно непредвиденные события пришли к ним на помощь, отсрочили штурм и продлили восстание. 9 июня 68 года н. э. покончил с собой римский император Нерон. Владея основной военной силой империи, Веспасиан не пожелал рисковать и тратить ее в осаде, прекратил подготовку к ней и стал выжидать развития событий в Риме. А там последовала калейдоскопическая смена императоров: за год последовательно всходили на престол Гальба, Оттон, Вителий, и, наконец, 1 июля 69 года легионы провозгласили императором Веспасиана.

Он убыл из Иудеи в Рим, передав командование войсками в Палестине своему сыну Титу. Тот, однако, также не стал спешить со штурмом, выжидая, не сдадутся ли добровольно, не перебьют ли друг друга враждующие группировки в еврейской столице. Между тем опытный полководец не тратил времени и за год основательно подготовил войска, оружие и все необходимое для успешной осады и штурма Иерусалима. Только в апреле 70 года легионы подступили к его стенам.

Там, однако, дарованное судьбой время не использовали для полноценной подготовки к обороне города. В Иерусалиме продолжалась ожесточенная борьба за власть между тремя группировками: частью зелотов во главе с Иохананом Гискальским, остальными зелотами, которых возглавлял Элеазар бен-Шимон, и сикариями, вождем которых был Симон бар-Гиора. Эти группировки не только спорили между собою, но сражались с оружием в руках на улицах и даже в Храме. В этих стычках перебито было множество отличных воинов, истреблены многолетние запасы продовольствия. Уже под грохот римских таранов сторонники Иоханана Гискальского резали других зелотов из партии Элеаза-ра бен-Шимона. Вот чем занимались руководители вооруженных сил евреев накануне осады их столицы, вместо того, чтобы выработать общий план обороны и деятельно готовиться к ней.

Только уж после того, как осада стала реальностью, вожди двух уцелевших группировок — Иоханан и Симон — смогли наконец-то объединиться и приступить к организации обороны Иерусалима. Между тем силы были далеко не равны. Под командой Тита находились четыре регулярных римских легиона, более 20 вспомогательных когорт и многочисленные соединения союзных царей. Армия имела большое количество осадно-штурмовых машин и метательных орудий, была превосходно вооружена, состояла из профессиональных солдат, чьи командиры были опытными военачальниками. Наконец, римляне и их союзники численно втрое превосходили еврейские отряды в городе.

Защитники Иерусалима, по свидетельству Иосифа Флавия, насчитывали менее 25 тысяч человек. И это были всего лишь ополченцы, в большинстве своем до восстания не державшие в руках оружия, не имевшие понятия о воинском строе, о нормальных боевых действиях, военной дисциплине и не умевшие правильно использовать даже тот скудный набор вооружения, который нашелся в городе. И тем не менее только через пять месяцев осады, после многочисленных штурмов, ценой немалых жертв удалось римлянам взять столицу евреев.

Иерусалим в те времена представлял собою, по сути, крепость, обнесенную тройным кольцом стен. Построенный Давидом и Соломоном, укрепленный ими и последующими властителями Израиля, город являлся немалой твердыней, овладеть которой даже для врага сильного и опытного было делом весьма непростым. Вот как описывает Иерусалим Иосиф Флавий: «…Тройной стеной был обведен город, и только в тех местах, где находились недоступные обрывы, была всего одна стена. Сам город был расположен на двух противолежащих холмах, отделенных посредине долиной, в которую ниспадали ряды домов с обеих сторон. Тот из двух холмов, на котором находился Верхний город, был выше и имел более плоскую вершину. Вследствие своего укрепленного положения он был назван царем Давидом (отцом Соломона, первого соорудителя Храма) крепостью, а нами — Верхним рынком.

Второй холм, названный Акрой, на котором стоял Нижний город, был, напротив, покат с обеих сторон. Против него лежал третий холм, ниже Акры, от природы и прежде отделенный от нее широкой впадиной, но Хасмонеи во время своего владычества заполнили ее, чтобы связать город с храмом. Вместе с тем была снесена часть Акры, высота ее была понижена для того, чтобы Храм возвышался над нею.

Долина, называемая Тиропеоном, о которой мы сказали, что она отделяла Верхний город от Нижнего, простирается от Силоама, каковым именем мы называем пресный и обильный водой источник. Снаружи оба холма были окружены глубокими обрывами и вследствие своих крутых спусков нигде с обеих сторон не доступны…»

Из трех стен, древнейшая, внутренняя, была и самой мощной. Построенная на холме, она возвышалась над пропастями его обрывов. Стены имели не менее 12 метров в высоту, но искусственные рвы и естественные пропасти делали их еще выше. Стены все были снабжены почти двухметровыми зубцами для защиты воинов, отражающих атаки.

Над стенами возвышались башни, ни одна из них не имела высоты менее 12 метров над стеною. Больше всего башен было на внешней стене — 90, расстояние между ними не превышало 90 метров. Среднюю стену увенчивали всего 14 башен, зато на внутренней их насчитывалось 60, они стояли тесно и были самыми высокими и прочными.

Но самыми могучими на внутренней стене, да и во всем Иерусалиме, считались в то время четыре башни, сооруженные по приказу царя Ирода, который вообще многое сделал для укрепления и украшения города. Наиболее высокой из этих башен была Фазиелева — 50-метровая. Затем шли башни: Гиппикова, квадратная, 42-метровой высоты, Псефина, восьмиугольная, 40-метровая, и Мариамма, построенная и названная в честь красавицы жены Ирода, убитой им же из ревности. Высота Мариаммы была более 30 метров. К высоте башен прибавить надо еще и высоту стен, и глубину обрывов, над которыми они возвышались.

И стены, и башни сложены были из массивных каменных блоков, пригнанных с такой великой точностью, что на взгляд швы между ними было трудно обнаружить. Окружающие город естественные преграды, а также рвы, отрытые его защитниками, и брустверы над их откосами еще более увеличивали его неприступность. Наличие в городской черте обильного пресного Си-лоамского водоисточника, множества прудов, бассейнов и цистерн позволяло его обитателям выдержать длительную осаду.

Все эти особенности Иерусалима не ускользнули от внимания опытного военачальника Тита, когда его армия подступила к городу. Поэтому он прежде всего предпринимал неоднократные попытки склонить осажденных к добровольной сдаче и с этой целью много раз посылал к стенам парламентеров, в том числе — находившегося при нем Иосифа Флавия. Но горожане, отклоняя предложения парламентеров, при появлении Иосифа встречали его как предателя, яростно обстреливали и даже пытались захватить живьем.

Составив план осады, Тит разделил свои войска на три части и отдал приказ возвести вокруг Иерусалима сплошной вал. Работы велись всеми подразделениями в три смены круглосуточно. Для постройки вала употребляли вырубаемые в окрестности деревья, которые засыпались землею. Когда вал был сооружен, на нем расставили метательные машины и начали методический обстрел стен. Под прикрытием осадных башен к стенам были придвинуты огромные тараны, с помощью которых начали пробивать бреши.

Осажденные не стали, однако, равнодушно и бездеятельно взирать на действия готовившихся к штурму римлян. Они оборонялись активно, неоднократно совершали смелые вылазки, уничтожали осадные башни, тараны и метательные орудия римлян. Вот как описывает действия иудеев Иосиф Флавий: «…Забыв всякую вражду и взаимные раздоры, они (зелоты и сикарии. — М.Ш.) стояли теперь вместе, как один человек, заняли стену, бросали с нее массы пылающих головней на сооружения и поддерживали беспрерывную стрельбу против тех, кто заряжал стенобитные орудия. Люди посмелее бросались толпами вперед, срывали защитные кровли с машин и нападали на скрывавшихся под ними воинов по большей части победоносно, скорее всего, из-за бешеной своей отваги, чем по опытности…»

Предводителями иудеев во время осады Иерусалима были вожди зелотов Симон и Элеазар. Главную роль, однако, имел самый влиятельный лидер — Симон, сын Гиоры, оборонявший весь Верхний город и большую часть Нижнего. На его стороне сражались идумеяне — пять тысяч воинов, предводимые Иоаном, вскоре убитым. Его сменил Иаков, сын Сосы. Но и до самого конца все эти лидеры не сумели совершенно забыть свои распри, что, безусловно, отражалось пагубно на делах обороны.

Между тем иудеи вели ее отнюдь не пассивно, отдавая инициативу римлянам, а при любой возможности совершали вылазки. Одну такую описал Иосиф Флавий: «…Иудеи сделали у Гиппиковой башни через тайные ворота вылазку всей массой, подожгли осадные сооружения и были уже готовы вторгнуться в лагерь врага. Хотя на их шум успели собраться ближе стоявшие римляне, равно как и более отдаленные, но быстрее римской тактики была бешеная отвага иудеев: они обратили в бегство встретившихся им на пути и бросились на собиравшихся.

Вокруг машин завязался ужасный бой: иудеи делали все, чтобы их зажечь, римляне, со своей стороны, — чтобы этого не допустить. Неясный гул слышался на обеих сторонах, множество из передовых рядов пало мертвыми. Но иудеи своей бешеной храбростью победили: огонь охватил сооружения, и сами солдаты погибли бы в пламени вместе с машинами, если бы часть отборнейших александрийских отрядов с неожиданным для них самих мужеством, которым они в этой битве прославились, не отстаивали поле сражения до тех пор, пока на неприятеля не обрушился Цезарь во главе отборнейшей конницы…»

Однако легионы упорно и методично продолжали долбить таранами стены, обстреливали город из катапульт и баллист. И самые мощные укрепления не выдерживали. Сначала была проломлена внешняя, самая низкая стена, затем римляне пробили и вторую, захватив Силоамский источник — основу водоснабжения города. Овладев этими двумя оборонительными обводами, Тит приостановил дальнейшие осадные действия, рассчитывая, что голод и недостаток воды заставят защитников Иерусалима прекратить сопротивление.

Одновременно, чтобы их устрашить, он приказал устроить прямо перед стеной массовые казни захваченных в плен евреев. Их распинали на крестах, мучили и издевались всяческими зверскими способами.

Одновременно он распорядился отрубить руки многим пленникам и в таком виде послать их к Иоану и Симону, чтобы устрашить их, с предложением прекратить сопротивление и сдаться. Но защитники Иерусалима не устрашились. Как пишет Иосиф Флавий: «…В ответ они только яростней поносили Цезаря и его отца. "Смерть мы презираем, — восклицали они, — смерть гораздо приятнее нам, чем рабство. Но пока мы еще дышим, мы будем причинять римлянам столько вреда, сколько у нас хватит сил и возможности. Нашим городом мы нисколько не дорожим, так как мы, ты сам заявляешь, все равно должны погибнуть, что же касается Храма, то Бог имеет лучший храм — Вселенную…"»

И хотя голод доводил порой людей до людоедства, а нестерпимая жажда изнуряла осажденных, они не собирались сдаваться, не останавливаясь и перед массовым самопожертвованием, действовали достаточно умело и, в меру своих возможностей, активно. Беспрерывно атаковали, стремясь уничтожить осадные сооружения, которые римляне возводили перед последней внутренней стеной Иерусалима.

Тогда и была совершена одна из крупнейших вылазок из города, которая чуть не смела все валы и башни осаждавших. Начали ее трое отважных воинов: Тефтай, Мегассар и хромой Ха-гейр. Иосиф Флавий пишет о них: «…Более удалых и опасных воинов, чем эти трое, город не имел в этой войне. Словно навстречу друзьям, а не густо сплоченной массе врагов, без страха и колебания ринулись они сквозь ряды неприятеля и начали поджигать машины. Обданные градом стрел, встреченные со всех сторон ударами мечей, они не покидали своего опасного дела, пока огонь не охватил осадные строения. Когда пламя вспыхнуло, римляне бросились туда на помощь из стана, но иудеи завязали рукопашный бой, нисколько не щадя при этом своей жизни.

Когда римляне вытаскивали тараны из-под горевших кровель, иудеи и тогда старались овладеть ими, если даже им приходилось держаться за раскаленное железо… Иудеи, подкрепленные приливом сил изнутри и ободренные успехом, с неудержимой стремительностью бросились вперед, протеснились до лагерных шанцов и вступили в схватки с часовыми… Они схватывались с каждым человеком, попадавшимся им на пути, тяжестью своей массы они опрокидывали врагов, в своем порыве, не знавшем никакой осторожности, сами натыкались на копья. Их превосходство заключалось не столько в успешных результатах, сколько в собственном своем мужестве, а римляне, если отступали, то не из-за того, что терпели значительные потери, а больше всего потому, что избегали бешеной отваги иудеев…»

Но не спасли иерусалимцев ни отчаянная отвага, ни беспримерная доблесть отдельных воинов, ни массовое самопожертвование. Легионы пробили и третью стену, ворвались в Новый город, подожгли его жилые дома и дворцы и, по особому приказу Тита, сожгли и разрушили до основания величайшую святыню иудейского народа — Храм.

Последним оплотом отчаянно сопротивлявшихся иудейских бойцов стала цитадель Верхнего города, где оборону организовал и возглавил Симон бар-Гиора. Римляне, готовясь к штурму, снова возвели валы, установили на них метательные машины и 18 дней и ночей обстреливали эту последнюю крепость. Потом пошли на штурм и, ворвавшись в цитадель, перебили всех уцелевших, которых, впрочем, было намного меньше там, чем умерших от голода и жажды.

Иерусалим пылал. По приказу Тита город был разрушен полностью, стены срыты, башни — также, оставлены только три наиболее мощные башни царя Ирода в память о могуществе иерусалимских укреплений. Увидев их, Тит сказал: «Нам помогли боги, ибо что значат руки человеческие против таких твердынь». Поскольку даже римские легионеры устали от резни безоружных, он приказал впредь убивать только вооруженных и сопротивляющихся. Остальных распорядился загнать на Храмовую гору, где их судьбу решал друг и помощник Тита, Фронтон. Он отобрал самых красивых и юных для римского триумфа, остальных направил в египетские рудники, продал и раздарил по провинциям, где большинство из них погибло в театрах и цирках от мечей гладиаторов и в пасти диких зверей.

По свидетельству Иосифа Флавия, число пленных составило 97 тысяч. Его намного превзошло число павших. Как писал Флавий, «…размеры гибели людей превысили все, что можно было ожидать от человеческой и божеской руки…» Он называет число павших во время осады — миллион сто тысяч человек, но это, скорее всего, общая цифра погибших в ходе Иудейской войны. Ибо другой авторитетный историк, Тацит, утверждает, что павших в ходе осады и штурма Иерусалима было вдвое меньше: 600 тысяч. Но и в этом случае, если учесть остальных, погибших за время всей войны иудеев, то их кровавая гекатомба была чудовищной, неимоверной.

Однако и после разрушения Иерусалима еще не вся Иудея попала во власть римлян. Еще три года сикарии удерживали в своих руках большой район западного побережья Мертвого моря и крепость Масаду. И конечно, прокуратор Иудеи Флавий Сильва не мог смириться с таким положением и выступил против них с войсками. Он вскоре без чрезвычайных усилий и больших потерь захватил все населенные пункты на побережье Мертвого моря и подступил к Масаде. Флавий Сильва рассчитывал взять и эту цитадель с ходу, но вскоре убедился, что даже скоротечный штурм ее невозможен.

Укрепленная царем Иродом крепость высилась на самой вершине горы, все склоны которой были, в сущности, крутыми обрывами. Но и, кроме того, цитадель окружала стена восьмиметровой высоты толщиною в 4 метра. По ее окружности было возведено 37 башен 25-метровой высоты. В Масаде было сосредоточено оружие и продовольствие для десяти тысяч бойцов, цистерны были доверху наполнены водой. Все это позволяло защитникам этой крепости выдержать длительную осаду.

Однако в то время в Масаде набиралось в десять раз меньше людей, чем было у врага — всего 996 человек, и только менее половины из них могли сражаться, ибо в это число входили и женщины, и дети. Но эти воины были сикариями, фанатичными сторонниками свободы Иудеи и ее народа, нерушимости ее религиозных традиций и законов. Возглавлял небольшой гарнизон мощной крепости член известной иерусалимской семьи, Элеазар бен-Яир, несгибаемый сикарий и опытный военачальник.

Римляне решили начать планомерную осаду. Они возвели вокруг Масады 50-метровый вал, установили на нем метательные машины и стали бомбардировать крепость зажигательными снарядами. Определив наислабейший участок стены, римляне подвели мощные тараны и с их помощью пробили ее. Однако сразу же за проломом их ожидал выстроенный по приказу бен-Яира участок бревенчатой клетки, опиравшийся на новую, еще более мощную стену. Римляне подожгли бревна, усилили обстрел крепости. В ней начались пожары от их зажигательных средств. Они вплотную подвели штурмовые башни к стенам и явно готовились к решительной атаке.

Элеазар убедился, что отразить ее на сей раз не удастся, слишком мало воинов оставалось в строю против тысяч римлян. Но этот пламенный патриот, доблестный наш предок, и не помышлял ни о бегстве, ни о сдаче на милость победителя. Он обратился с речью к своим соратникам; ее содержание, ее слова стали известны из книги Иосифа Флавия. С непреклонной решимостью и непобедимой верой сказал Элеазар бен-Яир: «…Мы, сикарии, дали клятву не быть рабами ни римлянам, ни кому другому. Мы подняли меч восстания первыми и вот сражаемся последними. Так судил Бог, и нельзя последним защитникам свободы евреев нарушить клятву, мы дали ее и мы должны остаться верными ей до конца. Терпеть насилие и рабство, видеть, как уводят жен и детей на поругание — не из тех это зол, что предопределены человеку Господом. Нет! Пока эти руки еще свободны и могут держать меч, пусть же сослужат они нам последнюю и прекрасную службу. Умрем, не испытав рабства врагов наших, умрем свободными, вместе с женами и детьми расстанемся с жизнью!..»

Так сказал вождь последних сикариев Элеазар бен-Яир, один из величайших героев силы духа во все времена. И слышали его тысячи евреев, взошедших на костры инквизиции, но не предавших своей веры. И слышали его тысячи и тысячи евреев, зарубленных гайдамаками Хмельницкого, но не поступившихся своей верой. И слышали слова последнего вождя сикариев миллионы истребленных фашистами евреев, и слышали его слова те, кто с оружием в руках бил этих гнусных палачей, евреи-воины Второй мировой. И его слова смогли дать силу предкам нынешних евреев свершить свой великий и страшный подвиг, единственный такой в истории человечества.

Они подожгли крепость. Только продовольствие и воду, которых оставалось еще много, не уничтожили они, чтобы не подумали враги, что это голод или жажда заставили их наложить на себя руки.

Потом они обняли в последний раз своих жен и детей — и убили их! И выбрали из своей среды десятерых, самых сильных духом. И этот десяток избранных покончил со всеми оставшимися. Потом они бросили жребий, определивший последнего. И он поцеловал каждого и убил всех. Потом последний бросился на меч и умер.

По словам Иосифа Флавия, в живых остались только две женщины, спрятавшиеся с детьми в пустой цистерне. Они все слышали и рассказали римлянам, а те были потрясены увиденным, когда ворвались в Масаду.

Свершилось это в первый день Пасхи 73 года н. э. Такова была пасхальная жертва, подобно которой еще никогда не приносилось на алтарь.

В Масаде началась Иудейская война, в Масаде она и завершилась.

Глава 4 Восстание Бар-Кохбы

После падения Иерусалима и Масады множество уцелевших от римских легионеров жителей Иудеи бежали в Египет. Там в те времена была большая и влиятельная еврейская община, члены которой свято блюли каноны иудейской веры и, сколь могли, поддерживали связи с Палестиной. Вместе с тем они стремились укреплять свое национальное достоинство и на земле Египта, что нередко приводило к кровопролитным столкновениям с греческим населением страны, в особенности же в Александрии. Именно там была во втором столетии н. э. самая большая еврейская колония.

Эти раздоры, усиление притеснений со стороны римских наместников императора Траяна привели к восстанию всей еврейской диаспоры в Египте, Ливии, Киренаике, на Кипре и даже в Месопотамии. Случилось это в 115 году, когда император Траян руководил своими легионами в завоевательном походе на востоке римских владений и не мог отрядить много войск на подавление восставших евреев.

Однако он послал одного из своих военачальников, Лузия Квиста, с достаточными, по его мнению, войсками. Сражения с отрядами иудеев в Египте и Киренаике не смогли сломить их решимости. Даже когда со своими когортами в бои вмешался императорский наместник Луп, то это только усилило сопротивление евреев. Их вооруженные формирования крепли и захватывали провинцию за провинцией. Мятеж вспыхнул и в покоренной совсем недавно Палестине.

И тогда Траян, как писал христианский историк Евсевий, «…послал на них полководца мощного Марция Турбона с легионами пехоты, конницей и даже кораблями военного флота…» В Египте, Ливии и Киренаике сражения приняли масштаб настоящей войны. Летописец сообщает, что евреи наносили римлянам ощутимый урон, выбивая из их рядов в первую очередь командиров когорт и центурий. Чтобы заменить их, римлянам приходилось ставить на командные посты гражданских чиновников. Потери в легионах были так велики, что наряду с профессиональными солдатами в них набирались греки и даже крепостные египетские крестьяне.

Война продолжалась до смерти Траяна в 117 году, и только сменившему его Адриану в первый год своего правления удалось окончательно разгромить восставших евреев. Последствия этого разгрома были ужасны; страны, в которых велись бои, были разорены. Многочисленное до того еврейское население этих стран понесло тяжкие потери, на Кипре иудеи были полностью истреблены. Пострадали во множестве и культовые сооружения; великолепная александрийская синагога с большим количеством древнейших манускриптов была сожжена. Еврейской диаспоре Египта, многочисленной и процветавшей до восстания, был нанесен жестокий удар, от которого она уже никогда не оправилась.

Театр войны был перенесен в Палестину, куда легионы Мар-ция Турбона вторглись, преследуя бежавшего с небольшим отрядом еврейского вождя восстания Луку. Марций Турбон схватил двух других еврейских лидеров — братьев Юлиана и Паппуса. Они спаслись от неминуемой казни только потому, что император приказал тайно убить самого Турбона. Братья бежали в Лидду, которую уже вскоре осадил и взял штурмом Люций Кви-ет, назначенный императором вместо Турбона. И на этом, казалось, был подавлен последний очаг еврейского сопротивления.

Но уже через 14 лет в 132 году еврейское население Палестины поднимается на новую освободительную войну против угнетателей. К тому времени уже 60 лет подряд лежал в развалинах Иерусалим, где не было места ни одному иудею, только знаменитый своими кровавыми расправами Десятый римский легион разбил свой лагерь на руинах священного Храма. Страна была, казалось, задавлена и унижена до таких пределов, что после разгрома египетского восстания император Адриан в 117 году на месте Иерусалима приказал построить чисто римского типа город.

Он принял ряд серьезных мер для ассимиляции иудеев, из которых наиболее серьезной была смертная казнь всех, кто посмеет обрезать своего сына. Этот указ Адриана и явился, наверное, последней каплей в чаше испытаний, последним звеном в цепи унижений и издевательств, чинимых над иудеями, и в 132 году они вновь восстали против римлян.

Прошло всего лишь 62 года с тех пор, как был разрушен Иерусалим, сожжен Храм. Прошло всего лишь 14 лет после очередного опустошения Палестины, уничтожения тысяч и тысяч иудеев. Другому племени хватило бы этих бедствий для того, чтобы либо исчезнуть с лица земли, либо на веки склониться под ярмом завоевателей. Другому племени — но не евреям! А они снова поднимаются на борьбу, на бунт, отчаянный и смертельный.

Неужели ничему не научились восставшие на страшном опыте своих отцов и дедов, на страданиях и реках крови народа иудейского? Но если вдуматься, то и не угнетение, не грабежи и издевательства римлян подвигли их на восстание. Иудеи Палестины восстали потому, что покушение совершено было на святая святых: на веру предков. Последующие столетия, как и предыдущие, свидетельствуют единогласно: в этом вопросе евреи всегда были и оставались бескомпромиссны. При альтернативе — вера или смерть, всегда они без колебаний выбирали смерть. И вот что поистине удивительно: такой несгибаемый фанатизм, принося гибель многим, тем не менее позволил выжить в тысячелетних испытаниях гонимому и угнетенному народу.

В короткое время пожар восстания охватил страну, люди шли и шли в повстанческие отряды, и уже скоро число воинов в них исчислялось сотнями тысяч. Не возникает сомнений, что такому энтузиазму способствовало появление во главе повстанцев Шимона бар-Косбы, прозванного вскоре Бар-Кохба, что означает на иврите Сын Звезды. Это имя дал ему его наставник, один из величайших мудрецов народа иудейского, творец Талмуда рабби Акива, поверивший в его мессианскую суть, в то, что божественным предначертанием именно он освободит народ из-под римского ярма.

И не зря — Бар-Кохба был выдающимся оратором, человеком богатырского сложения, смелым воином и мудрым военачальником, происходил он из древнего рода коэнов — израильских аристократов и пользовался непререкаемым авторитетом не только среди своих солдат, но и у всего израильского народа.

Он отобрал из массы повстанцев наиболее сильных, молодых и решительных воинов, сформировал из них диверсионные отряды партизанского типа. Одной из главных задач этих отрядов, похожих на современные нам подразделения коммандос, было добывание оружия. А заполучить его в то время в Палестине можно было, только отбирая с боем у римлян и их союзников. И эти отряды беспрерывно нападали на гарнизоны, терроризировали оккупантов, устраивая засады на основных транспортных артериях страны. Диверсионные группы атаковали даже римские военные корабли у причалов в портах.

Эти нападения приносили им немалую добычу в виде боевого оружия высочайшего качества, ибо римляне были вооружены именно таким. Но и кроме того, мечи и наконечники копий, дротиков и стрел ковались в сотнях кузниц и мастерских. Делалось это в большой тайне, потому что римляне карали смертью за изготовление и ношение оружия.

В этих схватках закалилась и оформилась постепенно повстанческая армия иудеев, и тогда лишь Бар-Кохба решился перейти к атаке крепостей. Он избегал делать это путем затяжных осад, предпочитая внезапный, но хорошо подготовленный штурм, поддержанный, как правило, изнутри, в самой цитадели, внедренными заранее лазутчиками. Повстанческая армия атаковала и захватывала одну за другой крепости, истребляла небольшие гарнизоны, и вскоре у правителя Палестины, жестокого Ти-ния Руфа, не осталось других войск, кроме Десятого легиона.

И тогда, проверив свои силы, тщательно подготовившись, Бар-Кохба повел еврейские войска на Десятый легион. Следует специально подчеркнуть, что этот незаурядный полководец особенное внимание уделял непрерывной и тщательной разведке и всегда до мелочей знал силы своих противников и их расположение перед битвой. Именно это и помогло ему, внезапно обрушившись на римлян, несмотря на отчаянное сопротивление, разгромить и вынудить остатки легиона бежать в Сирию.

В течение одного только года армия Бар-Кохбы захватила около тысячи населенных пунктов, разгромив более 50 римских гарнизонов, в основном оборонявших укрепленные лагеря и цитадели в Иудее, Самарии и Галилее. За это время под властью Бар-Кохбы оказалась территория площадью около 11 000 квадратных километров. Его войска с триумфом вступили в руины прежней столицы, установили там, где прежде сиял Храм, свой скромный полевой алтарь, изготовленный по образцу библейской Скинии Завета.

Мудрый Бен-Акива приветствовал во главе этих войск их вождя и объявил его царем Израиля. Чтобы закрепить свою власть, Бар-Кохба стал чеканить монету, на которой были выбиты слова «Освобождение Израиля».

По словам историка Диона Кассия, «…евреи всего мира пришли в возбуждение и даже объединились с палестинскими и причинили римлянам тайно и явно множество вреда, вдобавок и немало иноверцев оказывало повстанцам помощь». В частности, самаритяне, населявшие центральный гористый район Палестины, тоже приняли участие в войне на стороне иудеев.

Бар-Кохба проявил себя не только как опытный и доблестный полководец, но и как мудрый правитель. Он руководил и экономикой территории, находившейся в его владении, направляя ее, прежде всего, на укрепление вооруженных сил Израиля. Бар-Кохба, утверждают документы, правил властно, вдаваясь в мельчайшие подробности управления. В армии он поддерживал строжайшую дисциплину, добиваясь безусловного выполнения своих приказов всеми военачальниками. За отступление от этого правила следовали жестокие наказания, устрашающие казни. В современных ему документах и в чеканке монет того времени можно обнаружить титулование Бар-Кохбы: «Наси Исраэль» (Князь Израиля).

В течение только сравнительно недолгого времени удалось даже такому мудрому и бесстрашному полководцу отбивать атаки римлян, их союзников и сателлитов. Император Адриан был вынужден отозвать наместника в Британии, своего лучшего полководца Юлия Севера, и направить его в Палестину для подавления восстания иудеев. Для борьбы с ними вместе с Юлием Севером были направлены четыре полных легиона и отдельные когорты и центурии еще восьми. Кроме того, привлечены многочисленные вспомогательные отряды, в полном составе участвовал в кампании сирийский военный флот.

Показательно, что во время боевых действий под руководством Бар-Кохбы все иудеи его небольшого царства проявили сплоченность и дисциплинированность; в войсках, да и в городах среди населения не было раздоров и междоусобиц. Объяснить такое положение можно просто: в отличие от Иудейской войны, с ее неимоверным количеством группировок и лидеров, в это время у иудеев был только один вождь, один полководец, к тому же — весьма талантливый и твердый.

Однако противостоял ему тоже отнюдь не слабый Юлий Север, располагавший к тому же военной силой, намного превосходившей еврейские отряды и численностью, и выучкой. На протяжении долгого времени он не предпринимал никаких операций на суше, внимательно наблюдая за действиями, изучал тактику иудейских отрядов. За это время сирийский флот по его приказу блокировал их гавани и уничтожил корабли повстанцев, лишив их подвоза оружия и продовольствия.

Римская армия, сосредоточенная в Кесарии, дважды имитировала начало наступления, но каждый раз, достигнув границ Иудеи, возвращалась в свои лагеря. И когда армия Севера выступила в боевой поход, бдительность иудеев была притуплена; даже такой опытный полководец, как Бар-Кохба, решил, что и на сей раз это — тоже демонстрация. Воспользовавшись внезапностью своего наступления, Север сумел сравнительно быстро выбить евреев из городов и Иерусалима.

Осознав, что в открытом бою ему не одолеть римские легионы, Бар-Кохба увел свои отряды в район Иудейских гор, где его оплотом стала мощная крепость Бейтар, в 15 километрах юго-западнее Иерусалима. Римляне методично сжимали кольцо вокруг этой крепости. Но и отряды иудеев постоянно нападали на них, иной раз захватывая врасплох и нанося тяжелые потери.

Однако, постепенно сужая кольцо окружения, римские легионы подошли в конце концов к стенам Бейтара и приступили к его осаде по всем канонам тогдашней осадной науки. Осада продолжалась долгое время, так как у иудеев было достаточно продовольствия и воды, горная твердыня была неприступна, а уж мужества в обороне воинам Бар-Кохбы не занимать было. Но, как не раз уже бывало, успех осады решило предательство.

На сей раз самаритяне, проживавшие неподалеку от Бейтара, в Шомроне, указали римлянам тайную дорогу в крепость по водоводу. И римские легионеры, ворвавшись в цитадель, после долгих и ожесточенных боев в самой крепости смогли все же сломить сопротивление ее защитников. В одном из последних боев погиб, сражаясь, сам Бар-Кохба — Сын Звезды, последний военный вождь евреев на их родине в первом тысячелетии нашей эры. И с ним вместе ушла в небытие последняя еврейская армия, защищавшая свое отечество. И долгие годы и века не было ее у еврейского народа. Бейтар пал летом 135 года в день Девятого Ава, в тот же самый день, когда разрушен был Храм.

После его падения последовала жестокая расправа с защитниками и населением. Почти полностью были они все истреблены. Различные источники приводят различные цифры, но все согласны, что истреблено было не менее полумиллиона евреев. Оставшиеся в живых переполнили невольничьи рынки в Палестине и других странах и краях империи. Иерусалим был отстроен, но не как еврейский, а как греко-римский город. Его даже переименовали, назывался он в те времена Элия Капитолина, в честь римского императора Публия Элия Адриана. Евреям проживать в нем было запрещено. И только один-единственный день могли они быть допущены в свой священный город. Этим днем был девятый день еврейского месяца Ава, день разрушения Храма, день падения Бейтара, и евреи допускались в Иерусалим оплакивать уничтожение своей святыни.