Еврейские народные сказки. Том I. Сефардские сказки

В оформлении шмуцтитула использована миниатюра «Подготовка к празднованию Песаха во времена существования Иерусалимского Храма: заклание пасхальных агнцев» («Золотая Агада», Каталония, начало XIV века)

33 ДОЧЬ НОЯ

У цадика¹ Ноя было три сына и одна дочь. Девушка славилась на всю округу своей красотой, мудростью и добротой. Не было ей равных на всем белом свете. Неудивительно, что молодые люди стекались к Ною со всех концов земли, чтобы просить руки его дочери.

Однажды цадик Ной стоял у входа в свой шатер и вдруг увидел привлекательного молодого человека, который ехал с востока на белой лошади. Молодой человек спешился и сказал:

— О, Ной, праведный и благочестивый муж!² Я много слышал о твоей прекрасной, мудрой и доброй дочери. Я прошу ее руки.

— Скажи мне, сын мой, — спросил его цадик, — ты уже насадил свой виноградник?

Молодой человек смущенно замолчал. Ной продолжал:

— У нас не принято выдавать дочерей за тех, кто еще не насадил свой виноградник. Ступай посади виноградник, а потом возвращайся, и обсудим дело.

Молодой человек сел на лошадь и ускакал на восток. Слова цадика легли тяжелым грузом на его сердце.

Однажды цадик Ной стоял у входа в свой шатер и вдруг увидел привлекательного молодого человека, который ехал с запада на черной лошади. Молодой человек спешился и сказал:

— О, Ной, праведный и благочестивый муж! Я много слышал о твоей прекрасной, мудрой и доброй дочери. Я прошу ее руки.

— Скажи мне, сын мой, — спросил его цадик, — ты уже насадил свой виноградник?

— Виноградник посажен, — ответил юноша.

Цадик продолжал:

— Скажи мне, сын мой, ты уже построил дом?

Молодой человек смущенно замолчал. Ной продолжал:

— В нашей общине не принято выдавать дочерей за тех, у кого нет крыши над головой. Ступай построй дом, а потом возвращайся, и обсудим дело.

Молодой человек сел на лошадь и вернулся на запад. Слова цадика легли тяжелым грузом на его сердце.

Однажды цадик Ной стоял у входа в свой шатер и вдруг увидел привлекательного молодого человека, который ехал с юга на гнедой лошади. Молодой человек спешился и сказал:

— О, Ной, праведный и благочестивый муж! Я много слышал о твоей прекрасной, мудрой и доброй дочери. Я прошу ее руки.

— Скажи мне, сын мой, — спросил его цадик, — ты уже насадил свой виноградник?

— Да, о праведник, — ответил молодой человек, — виноградник посажен.

Цадик продолжал:

— Скажи мне, сын мой, ты уже построил дом?

— Да, о праведник, — отвечал юноша, — дом построен.

Ной остался доволен молодым человеком и отдал свою дочь ему в жены. Велико было веселье, праздник длился семь дней и семь ночей. На восьмой день юноша посадил жену на гнедую лошадь и вернулся с ней на юг в свой дом.

Однажды цадик Ной стоял у входа в свой шатер, как вдруг молодой человек на белой лошади приехал с востока и объявил:

— Виноградник посажен и дом построен.

Ной опечалился: у него нет больше дочерей и он не может сдержать свое слово. Вдруг он увидел, что осел, стоявший за шатром, превратился в красивую и сильную девушку. Ной тут же понял, что это знак: Господь не хочет, чтобы праведник страдал. Он отдал девушку в жены юноше.

Веселье было велико, праздник длился семь дней и семь ночей. На восьмой день молодой человек посадил жену на белую лошадь и вернулся с ней на восток в свой дом.

Однажды цадик Ной стоял у входа в свой шатер, как вдруг молодой человек на черной лошади приехал с запада. У него были такие новости:

— Виноградник посажен и дом построен.

Ной снова опечалился: у него нет больше дочерей и он не может сдержать слово. Вдруг он увидел, что собака, бегавшая за шатром, превратилась в красивую и сильную девушку. Ной понял, что это знак: Господь не хочет, чтобы праведник страдал. Он отдал девушку в жены юноше.

Веселье было велико, праздник длился семь дней и семь ночей. На восьмой день молодой человек посадил жену на черную лошадь и вернулся с ней на запад в свой дом.

С тех пор так и повелось на земле: есть три рода женщин. Одни глупые, ленивые и упрямые, как ослицы, и доля их — розги. Другие подлые, злые и крикливые, как собаки, и доля их — кнут. Но счастлив тот, кого Господь одарил умной, тихой и трудолюбивой женой. Вернее нет спутницы для праведного человека.

Рассказано неким сефардом Саре Илани в 1958 г. в кибуце Ницаним.

Культурный, исторический и литературный контекст

Бальденшпергер пишет, что палестинские арабы «ослов, коров и собак почти всегда оставляли на попечение женщин. Когда ослов и коров выводят на пастбище, их обычно сопровождают маленькие девочки и мальчики. Собаки всегда остаются при своих хозяйках, которые не забывают кормить их той пищей, которую ели бы сами» [1]. Данная сказка трансформирует метонимические социальные отношения в метаморфические отношения в рамках устной традиции. Этот сюжет весьма распространен среди палестинских арабов.

Данная сказка имеет сходство с рассказами о женщинах (в том числе женоненавистническими) [2] в фольклоре палестинских арабов [3], но вместе с тем во многом от них отличается.

Повествовательная линия истории о единственной дочери Ноя отличается от фольклорных сюжетов 173 и 828 «Люди и животные изменяют срок жизни» в аспекте соотношения гендерных характеристик и характерных особенностей животных. Сказка «Дочь Ноя» о женщинах. Все женщины якобы обладают характерными чертами животных и скрывают их до поры до времени. В этих фольклорных сюжетах бог наделяет человека (или мужчину) чертами животного, которые проявляются последовательно.

1 Baldensperger, Р. Woman in the East // Palestine Exploration Fund Quarterly Statement (1899), 170.

2 См., например Slander Slays Three: Bin Gorion, M. J., ed. Mimekor Yisrael: Classical Jewish Folktales (Bloomington: Indiana University Press, 1990), 173–174 no. 89; Geddes, V. G. Various Children of Eve [AT 758]: Cultural Variants and Antifeminine Images (Uppsala, Sweden: Uppsala University, 1986).

3 Meron, J., C. Shehadi, and Masarwi, N. Seed of Pomegranate: The Woman in Arab Folktales (ивр. и араб.) (Givat Haviva, Israel: Jewish Arab Center for Peace, 1997).

34 АНГЕЛ, КОТОРЫЙ СПУСТИЛСЯ НА ЗЕМЛЮ, ЧТОБЫ ПРИВЕСТИ МИР В ПОРЯДОК

Господь был недоволен тем, что творилось на земле. Все люди будто с ума сошли, обозлились и ожесточились. Господь был очень зол, поэтому решил отправить к людям кого-нибудь, кто поправит дела на земле. Сказал Он одному из ангелов:

— Ступай вниз и посмотри, что там происходит. Наведи порядок в этом хаосе.

Ангел спустился на землю в обличье простого¹ смертного. Он пришел в торговый дом, снял там контору и стал большим дельцом. Ангел арендовал самое роскошное помещение, устроил все по высшему разряду. Все учтиво интересовались:

— Чем вам помочь?

Однажды ангел сказал помощнику:

— Давай навестим соседа, выпьем с ним чашечку кофе.

Отправились они навестить соседа. Когда они вошли, сосед сердечно их поприветствовал, предложил кофе и печенье. Гости и хозяин проговорили около часа. У соседа на буфете стояли два подсвечника. Уходя, ангел положил их в пакет.

— Что ты делаешь? — спросил его компаньон. — Хозяин был так приветлив с нами, а ты крадешь у него подсвечники?

— Тише.

Потом они пошли к другому соседу. Он принял их не так душевно — по правде говоря, не обрадовался их приходу. Посидели, попили кофе и быстро ушли. Выходя, ангел оставил подсвечники у него.

— Что ты делаешь? — спросил его компаньон. — Ты с ума сошел? 1ы украл подсвечники у того, кто принял нас хорошо, а тому, кто нам не обрадовался, ты их отдал!

Они шли по дороге и разговаривали. Ангел искал определенный дом. Он увидел у моста женщину с двумя детьми — младенцем и ребенком лет трех-четырех. Он сказал женщине:

— Пусть твой ребенок покажет мне нужный дом.

Он дал ей несколько монет, и ребенок пошел с ними. На другом конце моста ангел взял ребенка и кинул в воду.

— Ты совсем спятил? — воскликнул компаньон. — Ребенок и мать оказали тебе услугу, а ты кинул его в воду?

— Все будет в порядке, — ответил ангел, — позже объясню.

Они пошли дальше.

— Иди сюда, я проведу тебя в пещеру.

Увидели они множество лампад, горящих внутри пещеры.

— Это души всех людей, — сказал ангел. — Видишь, пламя одной сильное и яркое, пламя другой — низкое и тусклое. Это лампада нашего соседа, а это — второго соседа.

— А где моя? — спросил компаньон.

— Вот она, — показал ангел, — уже почти догорела.

— Я добавлю масла.

— Нет. Это все, что отведено твоей душе.

— Как же так? — спросил компаньон.

Они покинули пещеру.

— Пойдем, — сказал ангел, — вот что я расскажу тебе: в том месте, где я украл подсвечники, живет хороший человек. Он праведник. Он купил подсвечники у вора. Тот, у кого вор их украл, проклинает их все время, и проклятия оседают на хорошем человеке. Другой человек — злой. Я отдал ему подсвечники, чтобы проклятия падали на него.

— А как насчет мальчика, которого ты бросил в воду?

— Если бы он вырос, то стал бы проклятием для всей страны. Грабителем, лжецом, убийцей — воплощением мирового зла. Лучше, чтобы он умер прежде, чем вырастет. А ты совершил все, что должен был. Через несколько дней ты умрешь.

Он попрощался с компаньоном и исчез.

Рассказано Фортуной Бунюэль из Стамбула Кохаве Фибис в 1994 г. в Петах-Тиква, Израиль.

Культурный, исторический и литературный контекст

Сознательно или неосознанно рассказчица составляет свой рассказ 03 фрагментов, эпизодов и нарративных отношений, присутствующих в традиции, и опускает или забывает определенные детали, добавляя при этом другие, комплементарные пропущенным. Таким образом, данная сказка может служить примером креативности в устной традиции. Эта креативность становится заметной только тогда, когда мы сравниваем сказку с похожими нарративами. Конечно, невозможно достоверно знать, какие именно версии сказки были известны рассказчице. Тем не менее непоследовательность ее спонтанного нарратива позволяет обнаружить некоторые ее идеи и раскрывает способность рассказчицы перемешивать отдельные мотивы и более сложные эпизоды из услышанных ранее сказок в едином потоке повествования. Большинство этих нарративных элементов присутствуют и в еврейской, и в нееврейской традиции, и на данный момент практически невозможно точно установить, что являлось источником вдохновения для рассказчицы. Однако, если сфокусироваться на личности ангела и его поступках, можно обнаружить некоторые нарративные дилеммы, с которыми столкнулась рассказчица, и креативные решения, которые она нашла.

Личность ангела

Несмотря на то что в еврейской религиозной и мистической традиции существует строго разработанная ангелология [1], рассказчица не определяет ангела ни по имени, ни по его функции. Его личность может быть идентифицирована только по последнему эпизоду сказки, а котором он указывает на светильник — воплощение души его компаньона: это ангел смерти, смотритель огней жизни в Нижнем мире (мотив Е765.1.3 «Огоньки жизни в Нижнем мире»). Истории о тайных визитах ангела смерти на землю появлялись с древнейших времен в различных литературных формах, начиная с теологической трагедии Книги Иова и заканчивая женоненавистнической комедийной сказкой эпохи Возрождения «Бельфегор» (см. комментарий к сказке ИФА 16395, наст. т., № 35). В Книге Иова (1:6-12) Сатана не определен как ангел смерти, хотя его поступки влекут за собой смерть (1:13–19). В постбиблейской ангелологии две эти фигуры сливаются (см. ВТ, Бава Багра 16а). История Белфагора, получившая свое название по итальянской вариации, написанной Никколо Макиавелли (1469–1527), это сказка об ангеле смерти, который хочет жениться на хорошенькой женщине (мотив Т251.1.1 «Бельфегор»), После того, как он убедил Бога и тот позволил ему осуществить свое желание, он спускается на землю и в образе молодого мужчины ухаживает за девушкой и женится на ней, и она рожает ему ребенка. Через какое-то время она надоедает ангелу, и он хочет вернуться на небеса, но прежде учит своего сына, как тот сможет увидеть его у постели больного. Эта сказка широко представлена в еврейском фольклоре, и ее основная идея уходит своими корнями в Талмуд. Следовательно, по аналогии с другими историями ангел в данной сказке, скорее всего, и есть ангел смерти, хотя рассказчица и не называет его по имени.

Это умолчание дает рассказчице возможность вставить в свой рассказ другой нарративный сюжет, характерный для фольклорного сюжета 759 «Справедливость Бога подтверждена (Ангел и отшельник)». В еврейской традиции начиная, по крайней мере, со Средних веков в таких сказках в роли фигуры со сверхъестественной силой выступает Илия-пророк, противостоящий ангелу смерти. Таким образом, если бы рассказчица ввела в свою историю в качестве протагониста ангела смерти, она бы не смогла избежать последовательного перехода к сюжету, который обычно ассоциируется с Илией-пророком. Анонимность ангела нейтрализует конфликт этих символических ролей.

Мотивация ангела

Другие версии истории, такие как сказка ИФА 16395 (наст. т., № 35), частично следуют канве фольклорных сюжетов 1164D «Демон и человек объединяют силы» и 1862В «Мнимый лекарь и дьявол-помощник». В них обычно задействован ангел, желающий спуститься на землю ради женитьбы на смертной (Быт. 6:1–4), но в данной сказке рассказчица утверждает, что цель ангела — навести порядок в мире (ср. со сказкой ИФА 14026, т. 2, № 22). Тем самым создается комический эффект, который усиливает последовательность эпизодов, типичную для фольклорного сюжета 759 «Справедливость Бога подтверждена (Ангел и отшельник)». Эти сюжеты будут обсуждаться ниже. С точки зрения компаньона-человека, действия ангела делают мир еще более хаотичным.

Странные действия ангела

Самая ранняя еврейская версия фольклорного сюжета 759 «Справедливость Бога подтверждена (Ангел и отшельник)» появляется в собрании сказок XI в. «Хиббур яфе» («Изящное сочинение») [2]. Легенда встречается в Коране, сура Пещера (18:64–80). Моисей озадачен поступками аль-Хидра, который действует совсем не так, как Илия-пророк: его действия, на первый взгляд, противоречат нормам религии и морали.

Сказка присутствует в нарративных традициях нескольких этнических групп. В коллекции ИФА насчитывается около тридцати версий. Роль необычного компаньона могут играть несколько фигур: ангел, Асмодей (см. ВТ, Гитин 68а-Ь), Илия-пророк, Бешт, чудесный ребенок, необычная женщина, жестокий мужчина и неизвестный. Оправдываясь мистическим скрытым знанием прошлого или будущего, они совершают странные действия: акты жестокости или, наоборот, доброты, ведут себя неуместно (см. список ниже: информация, которую могут знать лишь мистические персонажи, дана в скобках).

I. Акты жестокости

А. Убийство:

1) злодея — см. мотив J225.4 «Ангел (Иисус) убивает человека»

2) новорожденного мальчика (которому суждено умереть в сражении)

3) новорожденного мальчика (который бы погиб в юном возрасте в результате несчастного случая или на войне)

4) новорожденного мальчика (который бы утонул)

5) новорожденного мальчика (который бы сгорел)

6) новорожденного мальчика (который бы упал со скалы)

7) новорожденной девочки (которая бы выросла и стала проституткой) — ср. с ФС 934С «Смерть избавляет от злой судьбы» и с мотивами N121.2 «Смерть избавляет от злой судьбы» и N121.3 «Новорожденная девочка, обреченная быть проституткой»

8) коровы или козы (в качестве жертвы за хозяйку или ее сына, которым суждено было умереть) — ср. с ФС 759* «Убитая корова гостеприимной вдовы»

9) сына (который убил бы своего отца)

10) многих людей (которые ненавидели евреев)

B. Выбрасывание или кража:

1) ценной лампы, принадлежащей бедному и хорошему человеку (чтобы избежать подозрения полицейских, которые бы подумали, что он ее украл)

C. Разрушение или строительство наспех

1) чтобы избежать обнаружения (клада под зданием)

2) чтобы обнаружить клад (лишь затем, чтобы новый владелец умер через несколько часов)

D. Проклятие:

1) доброй девушки (но благословление ее втайне)

2) «чтоб твой стол перевернулся» (ребенком, который у тебя родится)

3) «чтоб твой дом рухнул» (и под ним обнаружился клад)

E. Битье:

1) стеклянной посуды богатого хозяина (чтобы искупить грех его единственного сына или отпугнуть ангела смерти)

II. Акты доброты

A. Благословение

1) недоброй девушки (но втайне ее проклятие)

2) «чтобы вы все стали важными людьми» (и перессорились)

B. Указание верного пути:

1) потерявшемуся (праведнику)

2) подарив общий язык народу (чтобы дать возможность заниматься торговлей)

III. Акты неподобающего поведения

A. Плач:

1) на свадьбе (потому что жених и невеста умрут в свою брачную ночь)

2) на похоронах человека, которого никто не оплакивает (но он был несчастен при жизни)

B. Смех и радостное настроение:

1) на похоронах (из-за скупости покойного при жизни)

2) в ответ на подслушанную фразу о том, что человек хочет купить туфли, которые проносит семь лет (потому что через семь лет он умрет)

C. Высказывание странных мыслей:

1) сказать двум спорщикам, что оба правы (и начать диспут, в результате которого каждый из них поймет, что говорит о своем)

D. Награда:

1) покупка дворца для богатого скряги (потому что он разорится и его имущество отойдет к достойному бедняку)

E. Пение и танцы:

1) на похоронах старика (который был праведник, и его душа попала на небо)

F. Уборка в доме:

1) во время семи траурных дней

Развязка

Рассказчица подводит итог в сказке при помощи мотива Е765.1.3 «Огоньки жизней в Нижнем мире», комбинируя его с выводом, характерным для фольклорного сюжета 332 «Смерть — крестный отец». Ср. эту сказку со сказкой ИФА 16395 (наст. т., № 35).

1 Bamberger, B.J. Fallen Angels (Philadelphia: Jewish Publication Society, 1952); Deutsch, N. Guardians of the Gate: Angelic Vice Regency in Late Antiquity (Leiden: Brill, 1999); Margaliot, R. Mal'akhei ‘Elyon ha-Muzkarim be-Talmud Bavli ve-Yerushalmi, Bekhol ha-Midrashim, Zohar ve-Tikunim, TargumimvVe-Likutim ‘Im Tsiyunim Le-Sifre Kodesh Shel Kabalah [Небесные ангелы, упоминяемые в Вавилонском и Иерусалимском Талмуде…] (Jerusalem: Mossad Harav Kook, 1945); Marshall, G. J. Angels: An Indexed and Partially Annotated Bibliography of over 4300 Scholarly Books and Articles since the 7th Century В. C. (Jefferson, NC: McFarland, 1999).

2 Abramson, S. R. Nissim: Libelli Quinque (ивр.) (Jerusalem: Mekizei Nirdamim, 1965), 432–437; Hirschberg, Η. Z., trans. and ed. Hibbur Yafe me-ha-Yeshu'ah [Изящное сочинение об избавлении…] (Jerusalem: Mossad Harav Kook, 1954), 6–8, 62–63 no. 2; Brinner, W. M., trans and ed. An Elegant Composition Concerning Relief after Adversity (New Haven, CT: Yale University Press, 1977), 13–16 no. 2.

35 СЫН САТАНЫ

Однажды Сатана явился к престолу Всевышнего с просьбой отпустить его на год: он решил жениться.

Господь:

— Зачем тебе такой долгий отпуск? Некому будет уносить людские души, когда настанет их час.

Сатана:

— Верно, Господи. Но я устал убивать. Пошли другого, кого можешь послать¹. Назначь какого-нибудь другого человека или ангела на мое место. Я хочу отдохнуть от своей тяжкой работы.

— А что ты будешь делать с той женщиной, на которой женишься?

— О, Господи! Я прошу тебя, не задавай так много вопросов. Разве не написано в книге: «Будем есть, ибо завтра умрем»²?

— Послушай, Сатана, — предупредил его Господь, — когда решишь вернуться на небо, явись один, потому что здесь не место сынам земли!

— Я разберусь с этим, когда придет время, — ответил Сатана.

Итак, Сатана спустился на землю в обличии красивого, элегантно одетого мужчины, Он выглядел как принц. Сатана сразу же нашел молодую женщину. Лик ее сиял, как луна, сама она была темноглаза и стройна, как цветок. Сатана пошел в дом ее родителей просить руки их дочери.

Девушку звали Чапачула³. Когда она увидела такого привлекательного молодого мужчину (одет, как принц, и галантен), то влюбилась в него с первого взгляда.

Долго ли, коротко ли, влюбленные поженились, завели хозяйство и жили друг с другом как муж и жена в счастье и довольстве. Женщина никогда ни в чем не подозревала своего мужа. Через год у них родился сын, так похожий на них обоих: красивый, умный, сообразительный. Младенец рос не по дням, а по часам. Его мать преисполнялась гордости, глядя на него.

Сатана знал, что должен вернуться на Небеса и приступить к своей работе: забирать души людей. Но на исходе первого года он попросил Господа продлить его отпуск, и Господь согласился.

Так прошел еще год, и еще, пока маленький Сатанико не достиг совершеннолетия.

Однажды Сатанико рассказал своему отцу, что хочет учиться торговле, чтобы кормить себя. Его отец Сатана ответил:

— Тебе не надо учиться никакой торговле, вообще ничему. Прежде, чем пойдешь учиться торговле, спроси лучше, кто я? Кто твой отец?

Отец души не чаял в Сатанико. Сын не знал, что ответить, поэтому сказал:

— Хорошо, дорогой отец. Кто же ты?

— Сын мой, — ответил отец, — ты должен знать, что я не кто иной, как Сатана. Я влюбился в твою мать и женился на ней. Но теперь уже, знай, я больше не могу сносить ее вздорность и вспыльчивость, они гложут мою душу день и ночь. Так что я решил вернуться на Небеса и избавиться от этой ведьмы, твоей матери, которую я не могу больше видеть.

Сатанико, который и сам все знал о характере своей матери, сказал:

— Хорошо. Но что будет со мной?

— Тебе нечего бояться, — ответил Сатана, — я научу тебя некому ремеслу, и ты сможешь зарабатывать на хлеб, будешь жить в почете и богатстве. Я сделаю тебя врачом.

Сатанико:

— Врачом? Как? Без всякой учебы и диплома? Кто поверит, что я врач? Ты, верно, смеешься надо мной?

Сатана:

— Не торопись, сын мой, не будь таким опрометчивым. Говорят, спешка от Сатаны, поэтому лучше слушай внимательно, и станешь мудрым. Ты знаешь, что именно я, а не кто-то другой забирает души людей. Теперь я открою тебе свой секрет: когда настает время тому или иному человеку умереть, я прихожу, чтобы забрать его душу. Никто не может меня видеть, кроме тебя. Если я буду стоять в головах у больного, знай, что его не спасут никакие лекарства — он должен умереть. Но если увидишь, что я стою в ногах у пациента, он выживет и без лекарств. Теперь, сын мой, доверься мне и воспользуйся секретом, который я тебе открыл. Вот увидишь: ты разбогатеешь от этого ремесла. — И добавил: — В добрый час, мой дорогой сын. Знай, что я исчезаю из-за твоей матери. Не могу больше выносить эту ведьму — да сотрется ее имя! Если она спросит обо мне, отвечай, что ты знать не знаешь, где я. Прощай!

С этими словами Сатана исчез, а сын остался стоять как вкопанный.

Через несколько минут он пришел в себя и начал осознавать, что с ним произошло. Он остался сиротой, его отец исчез, а мать — ведьма и колдунья. К тому же он понял, что отец посвятил его в ремесло, в котором он ровным счетом ничего не смыслил. У него не было выбора, кроме как собрать волю в кулак⁴. Сатанико подумал: «Доктор не доктор, а все равно вокруг тьма непроглядная, и да поможет нам Небо!»⁵

Он в самом деле снискал славу доктора. Однако втайне порой думал: «Я доктор, который гробит здоровых». На счастье, его отец Сатана помогал ему, и все люди обращались к нему за советом и наперебой приглашали его лечить тяжелобольных.

Когда он приходил в дом пациента при последнем издыхании, то первым делом проверял, где стоит его отец. Если он видел Сатану в ногах больного, то начинал кивать головой, будто бы разбираясь в болезни, а затем шептал своему отцу: «Добро пожаловать, папа, и спасибо!» Потом он выписывал рецепт — простую воду с каким-нибудь лечебным порошком — и говорил семье, что больной скоро выздоровеет.

Слава Сатанико росла от пациента к пациенту, он прославился как лучший доктор поколения. Однажды принца приковало к постели серьезной болезнью. Все доктора говорили, что надежды нет и принц скоро умрет, но никто не мог определить причину болезни. В отчаянье позвали Сатанико — может быть, он сможет спасти принца. Когда тот приехал, то, к своему ужасу, увидел, что его отец Сатана стоит в головах у больного.

Сатанико сказал отцу:

— Отец, переместись к ногам пациента или выйди из комнаты.

— Нет, сын мой, я не могу сделать этого, — ответил его отец, — принц должен умереть, потому что такова моя воля.

Сатанико помрачнел. Если принц умрет, то та же участь постигнет и его. Поэтому он снова обратился к отцу.

— Ради Бога, уходи! Ты приговариваешь и меня к смерти. Я погибну в цвете лет, ты этого хочешь?

— Мне очень больно видеть твою смерть, сын мой, — ответил Сатана, — но пришло время этому человеку умереть, и я заберу его с собой.

Когда Сатанико понял, что его отец заберет принца с собой, то подошел прямо к отцу и прошептал ему на ухо:

— Слушай, отец, если ты сейчас же не уйдешь и не подаришь принцу жизнь, я позову сюда твою жену, она стоит снаружи.

Услышав это, Сатана выпрыгнул в окно и в страхе убежал.

Так избавили принца от неминуемой смерти, да и Сатанико спас свою жизнь. Об этом царь Соломон, мудрейший из мужей, сказал: «Женщину одну из тысячи я не нашел»⁶.

Записано Шаулем Ангел-Малахи по памяти.

Культурный, исторический и литературный контекст

Ключевой мотив этой сказки — D1825.3.1 «Магическая способность видеть смерть в изголовье или в ногах кровати и таким образом прогнозировать исход болезни» — является центральным для грех фольклорных сюжетов: 332 «Смерть — крестный отец», 1164D «Демон и человек объединяют силы» и 1862В «Мнимый лекарь и дьявол-помощник». Вера в волшебную способность, представленную в мотиве D 1825.3.1, проистекает из предвзятого отношения к успехам терапии или медицинских процедур. Несмотря на то что первые два фольклорных сюжета снискали популярность в еврейской традиции, наиболее ранние документальные свидетельства относятся к третьему фольклорному сюжету.

Самая ранняя история — о противостоянии р. Шимона бар Йохая (танай, ученый, живший во II в.н. э.) и демонического персонажа.

Демон Бен Темалион позволяет рабби вылечить больную принцессу, в которую он вселился. Успех не служит личной славе рабби Шимона, но из него извлекают коммерческую выгоду, потому что «контракт» помогает аннулировать декрет против еврейской общины Рима (ВТ, Мегила 17b). Расширенная версия этой сказки, в которой Асмодей (Ашмедай), царь всех демонов, действует вместо демона Бен Темалиона, представлена в «Тфилат р. Шимон бар Йохай» («Молитва рабби Шимона бар Йохая») [1]. Текст этой версии, скорее всего, был записан в конце XII в. и присутствует только в одной рукописи, в библиотеке р. Марко Мортары из Мантуи, Италия, который скопировал ее для Елинека. Другая версия, в которой демон-женщина появляется вместо Бен Темалиона, включен в собрание сказок Елинека [2]. В комментариях, приписываемых р. Гершому (ок. 960-1028), раскрывается следующая тема: все коробки со стеклянной посудой, принадлежавшей принцессе, разбились, когда демон покинул ее тело. Сказка появляется в популярной антологии хасидских легенд [3].

Еврейские рассказчики и издатели различных версий всех трех фольклорных сюжетов представляют и лже-врача, и демона в позитивном ключе. Лже-врач становится известным лекарем, которому более поздняя традиция приписывает волшебную силу, и демоны скорее помогают, нежели несут разрушение.

В Вавилонском Талмуде (Авода Зара 20Ь) зафиксировано поверье, что ангел смерти стоит в головах больного: «Говорят, что ангел смерти весь — глаза. Когда больной уже почти отдал Богу душу, он встает над его подушкой, и с обнаженного меча в его руке стекает капля желчи». Тем не менее вскоре после завершения составления Вавилонского Талмуда рабби Аха из Шабхи (680–752) упомянул в своей книге «Шеилтот» о другой традиции, согласно которой ангел смерти стоит в ногах больного, а Шхина — в головах [4].

Доступные на сегодняшний день коллекции и каталоги позволяют фиксировать относительно невысокую популярность данного типа повествования о контракте между демоном или самой Смертью и смертным существом в нарративах других народов. Другие две формы, напротив, имеют широкое хождение, при этом каждая в пределах своей территории.

Фольклорный сюжет 332 широко распространен в европейских странах. Братья Гримм включили эти сказки в свою книгу [5]. Единственная попытка глубокого, но не компаративного анализа этого фольклорного сюжета была произведена Ладюри [6]: он пытается идентифицировать устную традицию, на основе которой окситанский писатель Жан-Батист Кастор Фабр (1727–1783) выстроил свой роман «Jean-l’ont-pris».

На данный момент не было опубликовано ни одного систематического историко-географического исследования ФС 332, но ученые единодушны в том, что сказка появилась и сформировалась в средневековой Европе. Кристиансен предположил, что «эта народная сказка зародилась где-то на континенте» [7]. Акцентируя внимание на шведской традиции, он сделал вывод, что «этот сюжет пришел в Норвегию и Швецию сравнительно недавно, скорее всего, через датских путешественников. Сама история не так стара, хотя мы можем выделить более древний фрагмент в ее композиции. У нее определенно христианское прошлое» [8]. С. Томпсон также отметил, что из-за широкого ареала распространения «она снискала большую популярность в странах Балтии, Скандинавии и Германии. Она также крепко обосновалась в фольклоре Франции, Испании и Италии» [9]. Ладюри весьма категорично высказался о сказке и ее происхождении: «Ответ однозначен: корни этой сказки уходят в христианский мир, она распространена во всех христианских странах и связана с традицией восприемничества от купели» [10]. Есть опубликованные версии из испанской традиции [11].

Самую раннюю записанную версию данной сказки можно найти во «Всаднике» Гуго фон Тримберга (ок. 1230 — ок. 1313) [12]. Ладюри отметил, что «она основывается, во-первых, на типично языковом каламбуре: тод, “смерть” на немецком, также значит “крестный отец” во Франконии, области на севере Баварии» [13]. В то же время этот сюжет встречается в исландских рукописях епископа Йона Халдорфсона (ум. ок. 1339) [14]. Более чем две сотни лет спустя, в 1570 г., он появился в немецкой поэме «История о Санктусе» [15]. Другие письменные версии сказки в XVI в. — это басни и анекдоты Ганса Сакса (1494–1576) и новеллы Джованни Фортегерри (1508–1582) [16].

Ареал распространения фольклорного сюжета 1164D сосредоточен вокруг Средиземноморья и Ближнего Востока, но выходит за пределы этих территорий. Географически два типа сказок пересекаются в районе Италии. Тематически они отличаются открывающим и закрывающим эпизодами. В ФС 332 бедняк заключает контракт с потусторонней силой, которая помогает его сыну. Сделка в некотором роде выгодная, но в итоге у сына отнимают жизнь. Кристиансен отметил, что эта сказка «практически уникальна среди народных преданий, потому что у нее однозначно плохой конец» [17]. Аарне и Томпсон классифицировали этот сюжет как «волшебную сказку» или историю о «сверхъестественных приключениях», в которых «огр (гигант, дракон, дьявол, кобольд) оказывается повержен» [18]. Однако в этой сказке побежден человек, поэтому финал у истории трагический.

Фольклорный сюжет 1164D, напротив, начинается с того, что ангел смерти спускается на землю, чтобы поселиться среди людей, и заканчивается, как и наша сказка, комическим поражением демона, что придает повествованию сатирический оттенок. Самые ранние литературные варианты этой сказки — три ее версии из Италии XVI в. Самая известная версия, в честь которой названа вся тема, — «Бельфегор». Название, возможно, является искаженной формой имени упомянутого в Библии языческого божества Баал-пеор (Втор. 4:3). Эта версия была представлена Никколо Макиавелли (1469–1527) [19] скорее как политическая и социальная сатира в 1518–1520 гг., но опубликована после его смерти в 1549 г. Венецианский священник Джованни Бревио записал похожую историю и опубликовал ее в своем произведении «Рифмы народной прозы» [20].

Третья вариация была записана Джанфранческо Страпаролой (ок. 1480 — ок. 1557) и включена в его сборник «Приятные ночи» (вторая ночь, четвертая новелла). Данлоп предположил, что и Бревио, и Макиавелли опирались на утраченную латинскую рукопись, которая находилась в Париже. Среди писателей и драматургов, использовавших эту тему далее, англичанин Джон Уилсон (1626–1696), которому принадлежит произведение «Бельфегор, или Свадьба Дьявола» (1690) [21].

Как уже упоминалось ранее, ФС 332 ведет свое происхождение из Центральной Европы. Фольклорный сюжет 1164D, однако, был известен в Средиземноморье и странах Ближнего Востока, и популярность его не вызывает сомнений, судя по местной устной традиции. Его необыкновенная популярность предполагает наличие глубоких исторических корней в культуре региона. Более поздняя египетская версия обнаружена у Эль-Шами [22], но это редкая версия, комбинирующая ФС 332 (не 1164D) и 1199 («Молитва Господа»). Аксон отметил, что сказка появляется также в «Индийских ночных забавах» Суиннертона [23].

Ареалы распространения этих двух сказок (северная и южная Европа и Азия) не исключают друг друга, и версии каждого фольклорного сюжета встречаются в обоих регионах [24]. В еврейской традиции ФС 1164D характерен для нарративов обоих регионов, но ФС 332 встречается редко, и при устной передаче этой сказки трагическую концовку, как и в египетской версии, описанной выше, часто заменяют, комбинируя ее с фольклорным сюжетом 1199. В этих сказках ан-I ел смерти берет на себя роль либо отца ребенка, либо сандака, то есть, ого, кто держит младенца во время обрезания.

Данная сказка не появляется в ранних антологиях еврейской народной литературы. Ее первая литературная версия была опубликована либо в Ферраре в 1551 г., либо в Константинополе в 1577 г. В каталоге еврейских книг Бодлеанской библиотеки Оксфордского университета Штайнахайдер поместил ее в списке под номером 3711. И. Давидсон сначала приписал текст Йосефу ибн Меиру Забаре, но позже пришел к выводу, что автором его вполне мог быть еврейский сатирический поэт Маймон Галипапа (XIV–XV вв.) [25]. Если это так, то, по мнению Давидсона, ивритский вариант «Бельфегора» является самой ранней записанной в Европе версией этой истории (хотя и не самой ранней печатной версией). Обратите внимание, что эту сказку не включали в более поздние собрания еврейских сказок, пока фольклористы XX в. не начали записывать ее в устной традиции.

Преобладающий в еврейской традиции фольклорный сюжет 1164D объединяет два круга тем: контракт с ангелом смерти (или демоном, или Сатаной) и его нарушение и женоненавистничество.

Ангел смерти

Уже в Вавилонском Талмуде Сатана отождествляется с ангелом смерти. Реш Лакиш (ведущий аморай Палестины, III в.) считал эти две фигуры взаимозаменяемыми. Они могут быть описаны в сходных терминах, действиях и числах, обладающих одинаковым символическим значением, и поэтому взаимозаменяемы. Реш Лакиш сказал: «Сатана, то г, кто творит зло, и ангел смерти — это одно» (ВТ, Бава Батра 16а). Наличие подобных парадигм взаимного замещения зависит от культуры, и они меняются на протяжении истории в рамках одного общества.

В ряде других европейских версий фольклорного сюжета 332 фигура еврея становится символическим эквивалентом смерти или дьявола.

Женоненавистничество

В то время как в фольклорном сюжете 332 повествование строится вокруг игры слов в немецком диалекте (слово tod означает одновременно и «смерть», и «крестный отец»), ФС 1164D эксплуатирует библейскую женоненавистническую метафору: «Я понял, что женщина хуже смерти» (Екк. 7:26). Подобный образ женщины, как и использующие его нарративные версии темы Бельфегора, встречаются в ближневосточной и азиатской устной народной традиции. В еврейской традиции можно выделить две формы негативного отношения к женщинам: эротическая мизогиния и мизогиния, связанная с дурным характером женщин. Первая упрекает женщин в повышенной сексуальной активности и воинственности натуры, а вторая описывает женщин как вздорных супруг.

1 См. Jellinek, А. Bet ha-Midrasch. Sammlung kleiner Midraschim und vermischter Abhandlung aus der altern jüdischen Literatur (ивр.) (6 parts. Jerusalem: Wahrmann, 1967), 4:117–118.

2 Ibid, 6:128–129.

3 Ihn Chaviv, Ya. Ein Yaakov: The Ethical and Inspirational Teachings of the Talmud (Northvale, NJ: Aronson, 1999), 793–794.

4 См. Sperber, D. Minhagei Yisra'el: Mekorot ve-Toldot [Еврейские обычаи…] (6 vols. Jerusalem: Mossad Harav Kook, 1990–1998), 6:74–80.

5 Grimm, J., and Grimm, W. The Complete Fairy Tales of the Brothers Grimm (New York: Bantam, 1987), 158–159 no. 42,160–163 no. 44.

6 Ladurie, E. Le Roy. Love, Death, and Money in the Pays D’Oc (New York: Braziller, 1982), 161–595.

7 Christiansen, R. T. Studies in Irish and Scandinavian Folktales (Copenhagen: Rosenkilde & Bagger, 1959), 209.

8 Ibid, 211.

9 Thompson, S. The Folktale (New York: Holt, Rinehart & Winston, 1946), 47.

10 Ladurie, E. Le Roy. Op. cit., 413.

11 См. Camarena-Laucirica, J., and Chevalier, M. Catálogo tipológico del cuento folklórico Español: cuentos maravillosos (Madrid: Editorial Gredos, 1995).

12 Weigand, R.K. Der “Renner” des Hugo von Trimberg. Überlieferung, Quellenabhängigkeit und Struktur einer spätmittalterlichen Lehrdichtung (Wiesbaden, Germany: Reichert, 2000), 60, 137,155, 323 n. 91.

13 Ladurie, E. Le Roy. Op. cit., 416.

14 В сборнике: Wesselski, A., ed. Märchen des Mittlealters (Berlin: Stubenrauch, 1925).

15 См. Bolte, J. Die Historia von Sancto // Zeitschrift für deutsche Philogie 32 (1900), 351, 370.

16 См. Forteguerri, G. Novelle (Bologna: Commissione per i Testi di Lingua, 1968), 14–41 no. 1.

17 Christiansen, R.T. Op. cit., 207.

18 Aarne, A, and Thompson, S. The Types of the Folktale: A Classification and Bibliography. Antti Aarne’s Verzeichnis der Märchentypen (2nd rev. ed. Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1961).

19 Machiavelli, N. The Chief Works and Others (Durham, NC: Duke University Press, 1965), 2:869–877.

20 Cм. Axon, W. E. A. The Story of Belfagor in Literature and Folk-Lore 11 Transactions of the Royal Society of Literature of the United Kingdom 22, ser. 2 (1902), 97-122,120–128.

21 Wilson, J. The Dramatic Works of John Wilson (New York: Bloom, 1967), 281–382.

22 El-Shamy, H. M., ed. Folktales of Egypt (Chicago: University of Chicago Press, 1980), 117–121, 267–268 no. 17.

23 Swynnerton, Ch. Indian Nights Entertainment: Or Folktales from the Upper-Judus (New York: Arno, 1977), 298–304 no. 123.

24 Christiansen, R.T. Op. cit., 207.

25 Davidson, I. Shalosh Halatzot: Maamarei ha-Rof'im, Neder Almanah, mi-Dyanei Isha, Meyuha sim le R’Yoseph Zabara [Три шутки…] (New York: Rozenberg, 1904), 10, 28–30 no. 4.

36 КОРОЛЬ-ЗВЕЗДОЧЕТ И РАВВИН

Жил-был на свете король, который очень любил правду и стремился к справедливости. Он правил страной с любовью и милосердием. Народ любил его, все ценили его за доброе сердце и благие дела. Король всей душой любил свою ясную, как солнце, и прекрасную, как луна¹, жену. Король всецело посвящал себя делам правления и жителям королевства, но также ценил мудрость и знания. Он особенно любил астрономию и астрологию. Ночь за ночью он сидел и наблюдал звезды, надеясь разгадать тайны прошлого и открыть секреты будущего.

Однажды король решил найти человека, который родился с ним в один день и час. Он построил обсерваторию в своем дворце и ночи напролет пытался найти ответ на свой вопрос. Долгие поиски привели его к знаменитому раввину, который жил в одном из отдаленных городов его королевства. Это был человек, который родился с ним в один день и час. Открытие поразило короля: не может быть, чтобы еврей, раввин, удостоился чести быть рожденным в один день и час с великим владыкой, правителем огромного королевства! «Но если судьба решила так, — подумал король, — то я хочу увидеть этого раввина, поговорить с ним с глазу на глаз и убедиться, достоин ли он того, чтобы быть рожденным со мной в один день и час».

Король созвал министров.

— Я решил отправиться в долгое путешествие по своему королевству, — сказал он, — и послушать, чем живет мой народ. Вам же я повелеваю править королевством в мое отсутствие. Я буду путешествовать под чужим именем. Никто не должен знать, что я уехал.

Притворившись купцом, король ездил по городам и весям, пересекал стремнины и переплывал реки. После долгих дней путешествия он доехал наконец до города, где жил раввин, на которого указали ему звезды. Его проводили в дом раввина. Король постучал в дверь. Открыла жена раввина.

— Чем я могу вам помочь, господин? — спросила она участливо.

— Я хочу видеть раввина, — ответил король.

— Сожалею, сейчас раввина нет дома, — ответила жена, — но он вернется к обеду. Если хотите, то подождите его в доме. Или вы можете погулять где-нибудь и вернуться днем. Как вам угодно.

— Я подожду здесь, — сказал король, — потому что я чужой в этом городе.

Раввинша вынесла стул в сад. Король сел и стал дожидаться возвращения хозяина дома. Днем ворота открылись, и вошел раввин. Завидев чужака, сидящего в саду, он изменился в лице и направился прямиком к нему. С удивлением он поклонился гостю.

— Ваше величество, чем я заслужил такую честь, что вы посетили мой дом? Говорите, что вам угодно, и я исполню все.

— Не называй меня «ваше величество». Я не король. Я простой человек, как и ты, лишь немного похож на него.

— Не говорите, что вы простой человек, ваше величество. Ясно как божий день, кто вы. Пожалуйста, проходите в дом, чтобы я мог принять вас по чести.

На этот раз король смолчал. Он встал и вошел в дом раввина, где его накормили вкусным обедом. Потом он спросил у раввина, когда тот родился, что изучал, где служил. Король говорил с раввином о науке и политике и убедился, что в нем есть Дух Божий² и он одарен знаниями и разумом. Он был рад, что такой человек родился с ним в один день и час. Но он также позавидовал ему, потому что понял, что раввин превосходит его в мудрости и знаниях. Король стал бахвалиться своей силой и могуществом, своими несметными богатствами и величиной королевства, которым он правил.

— Воистину, вы великий король, — ответил раввин, — богатый и могущественный, правитель огромной державы. Однако моя сила сильнее вашей. Если я прикажу, мое желание исполнится в мгновение ока. Сейчас я вам это докажу.

Раввин простер руку в пустой комнате и прошептал тайное имя бога. Появилось зеркало, парящее в воздухе, и опустилось ему на руку, король опешил и решил, что все это ему снится.

— Это райское зеркало, — объяснил раввин. — Посмотрите в зеркало, и увидите все, что захотите, как бы далеко оно ни находилось.

Король попросил показать его столицу и дворец. Тут же пред его взором явилась столица с ее улицами и дворцами, горожанами и солдатами. Был там и королевский дворец. В покоях в объятьях его министра сидела королева: алые губы, румяные щеки, прекрасные одежды. Когда король увидел это, то впал в ярость, но что же он мог поделать?

— Я могу отсюда застрелить министра? — спросил он раввина.

— Можете, — ответил раввин, — но, боюсь, вы промахнетесь и попадете в королеву, которая ни в чем не виновата.

— Бояться нечего. Я попаду в него, а королеве не причиню никакого вреда.

Раввин протянул руку и прошептал тайное слово. В его руке появилась райская свеча. Он зажег ее и поставил перед королем.

— Стреляйте в пламя.

Король выстрелил. В зеркале он увидел, как министр, истекая кровью, упал на землю.

Королева увидела, как упал министр, но не смогла понять, откуда стреляли. Смущенная, она не знала, что делать и кого звать на помощь. Выглянув в окно, выходящее в сад, она увидела королевского исповедника, который пропалывал клумбу. Она подозвала его, рассказала, что произошло, и попросила его совета.

— Как мне убрать тело из комнаты?

Священник прочесал весь дворец, пытаясь понять, откуда стреляли, но напрасно. Он вернулся к королеве.

— Скажите мне правду. Вы убили его? Откройте мне душу. Я клянусь, что никто не узнает об этом.

Королева поклялась жизнью короля, что она не замешана в убийстве.

— Я верю вам, — ответил священник, — и сделаю все, что смогу, чтобы спрятать тело. Но при одном условии: вы должны засвидетельствовать вместе со мной, что министра похитили по приказу главы еврейской общины города, убили и спрятали его труп.

Королева, не видя иного выхода, пообещала священнику, что выполнит его просьбу. Священник оттащил тело в винный погреб дворца, там вырыл могилу и похоронил министра. Королева вытерла пятна крови в своей комнате и забыла про гнев.

Онемевший король, видевший всю сцену, сидел напротив зеркала. Он весь дрожал от гнева и злобы. Потом поднялся.

— Я должен немедленно вернуться во дворец, — сказал он раввину.

Раввин пытался успокоить его. Тем временем его жена снова накрыла на стол. За ужином король поблагодарил раввина и попрощался с ним. Раввин призвал его действовать мудро и защитить евреев от преследователей. Король пообещал, что не только защитит евреев, но и даст им привилегии. Двое обнялись на прощанье. Затем король покинул дом раввина и отправился домой.

Через несколько дней пути король приехал в столицу. Город бурлил. Возбужденные толпы людей готовились к нападению на евреев, чтобы отомстить за смерть министра, которого те якобы убили. Министры рассказали королю обо всем, что случилось в городе в его отсутствие. Королева и священник поклялись, что на их глазах евреи похитили министра, убили и утащили его тело. Король должен приказать, чтобы всех евреев города убили и погубили³.

Король внимательно всех выслушал. Потом, призвав к молчанию, объявил, что на следующий день проведет королевский суд, чтобы рассмотреть дело.

Коллегия собралась, чтобы обсудить дело. После того, как все высказались, король взял слово:

— Мои братья, я слышал все, что вы сказали. Вы предлагаете истребить евреев. Однако если мы сделаем это, то обратим против себя все страны. Я думаю, что нужно созвать послов отовсюду и рассказать им об этом ужасном преступлении, совершенном евреями. Тогда, если мы накажем их, все поймут, что наша месть справедлива.

Министры согласились с предложением короля. Король тут же приказал созвать всех послов на пир. Особое приглашение отправили его другу раввину, король подписал его своей рукой. В назначенный день все приглашенные съехались к королю, королеве и министрам. Когда стаканы наполнились и гости начали пить вино, раввин поднялся и громко сказал:

— Вино безвкусное! Даже слугам нельзя такое подавать.

Гости удивились, потому что вино было прекрасным. Король грозно взглянул на священника, ответственного за винный погреб. Священник мигом принес еще более прекрасный напиток и налил в кубок раввину. Раввин попробовал, и снова ему не понравилось:

— Это еще хуже прежнего!

Священник задрожал. Он спустился в погреб и принес третью бутылку, но и ее раввин забраковал. Он попросил у короля разрешения самому спуститься в погреб и найти хорошее вино.

Король согласился и пошел вместе с раввином, чтобы лично видеть, как раввин выбирает хорошее вино. Он пригласил гостей пойти за ним.

Когда все пришли в погреб, раввин спросил, чувствуют ли они страшную вонь. Все молчали, потому что ничего не чувствовали.

Раввин нюхал там и тут, будто бы искал лучшее вино. Внезапно он встал как вкопанный.

— Теперь вы увидите, откуда исходит ужасный запах, — сказал он.

Раввин указал на пятно на полу и сказал, что нужно копать тут и очистить это место, иначе все вино в погребе испортится.

Позвали королевских слуг. Они стали копать там, куда указал раввин, и нашли тело министра.

Все застыли потрясенные. В ярости король повернулся к священнику.

— Кто похоронил здесь министра? Почему вы сказали, что евреи похитили и убили его?

Священник задрожал, потерял дар речи и упал в обморок прямо на пол. Его подняли и оттащили во дворец, чтобы привести в чувство. Тем временем король обратился к королеве и спросил, почему она солгала.

Королева попросила короля избавить ее от данной ею клятвы хранить секрет. А потом рассказала обо всем, что случилось.

Когда священник вернулся в сознание, то поведал королю, как было дело. Суд приговорил его к повешению. Королевский герольд проехал по городу и объявил, что виновные в смерти министра найдены и евреи невиновны. Король возвеличил⁴ раввина и усадил по свою правую руку. И настала тогда для иудеев пора «освещения и радости»⁵.

Так пусть же Господь спасет нас и ниспошлет нам довольство и спокойствие.

Три яблока упали с дерева. Одно из них дали сказочнику, второе — Аарону бен Аврааму⁶, а третье яблоко, конечно, мне.

Рассказано Аароном бен Авраамом Мизрахи в 1961 г. в Иерусалиме и записано Моше Аттиасом.

Культурный, исторический и литературный контекст

Эта сказка состоит из трех частей: «визит короля инкогнито», «волшебное зеркало и разоблачение королевы» и «кровавый навет». Последние две части считаются отдельными подтипами сказок.

Визит короля инкогнито

Первый фрагмент, в котором главным выступает мотив *Н1319.5 «Поиски человека, рожденного в один день с кем-то», является инверсией другой темы из еврейской традиции: поиск соседа на небесах (см. комментарий к сказке ИФА 10085, наст. т., № 48). В обоих нарративах герой высокого социального статуса ищет другого человека. В сказке ИФА 10085 поиск ведется по признакам, сопряженным со смертью, здесь же он связан с обстоятельствами начала жизни. В обоих случаях нахождение такого человека обличает порочность социальной иерархии. В первой сказке тайное руководство оказывается важнее, чем публичное положение, и в данной сказке религиозный лидер обладает большей силой, чем политический авторитет. Инверсия происходит также на другом уровне: в сказке ИФА 10085 искомый человек живет под чужим именем, а здесь ищущий выдает себя за другого.

Фигура короля, который скрывает свой истинный статус, появляется в арабских нарративах [1]. В еврейских сказках она часто выступает прелюдией в фольклорном сюжете *730 (ИФА) «Еврейская община спасена», см. сказки ИФА 10103 (наст. т., № 50) и 10611 (т. 3, № 3).

Волшебное зеркало и предательство королевы

Второй фрагмент сказки строится на теме предательства женщины, часто повторяющейся в сефардской средневековой литературе и народных литературных источниках. Нарративная последовательность состоит из четырех элементов: (1) отъезд мужа, (2) неверность, (3) разоблачение и (4) наказание.

Использование волшебного зеркала, чтобы разоблачить неверность королевы, — тема, присутствующая в буддистской и арабской литературе.

В религиозном и магическом контексте зеркала — это часть атрибутики шаманов, они позволяют, как и в этой сказке, видеть удаленные вещи и параллельные миры. Зеркало в данной истории обладает магическими свойствами, потому что доставлено из рая, то есть из первоначального мира. Рай олицетворяет мир сразу после сотворения, условный, мифологический, вневременной, где время священно. В другой сказке из еврейской традиции рабби Адам Баал Шем использует волшебное зеркало, чтобы разоблачить супружескую неверность [2]. Еще в одной версии волшебное зеркало было у рабби Хаима бен Аттара [3].

Кровавый навет

Тема кровавого навета является ключевой для третьего элемента данной сказки. Это понятие обсуждается более подробно в примечаниях к сказкам ИФА 10611 (т. 3, № 3) и 16405 (наст. т., № 14). В большинстве нарративов о кровавом навете евреев чаще обвиняют в убийстве ребенка, чем взрослого. Фольклорный сюжет *730К (ИФА) «Раввин с помощью зеркала показывает королю, что делает его неверная жена» — единственная нарративная тема, в которой евреев обвиняют в убийстве взрослого, к тому же вельможи.

1 Chauvin, V. Bibliographie des ouvrages Arabes ou relatifs aux Arabes publies dans l'Еuгоре Chretienne de 1810 a 1885 (12 vols. Liege, Belgium: Vallant-Carmanne, 1892–1922), 6:45–46 no. 209; Marzolph, U., and van Leeuwen, R.,eds. The Arabian Nights Encyclopedia (2 vols. Santa Barbara, CA: ABC Clio, 2004), 2:540–541.

2 Nigal, G., ed. Sefer Sippurei Kedoshim [Книга сказок о святых] (Jerusalem: Maayanot ha-Hasidut, 1977), 47–51 no. 12; Na'anah, R. Otzar ha-Ma'asiyyot [Сокровище сказок] (3 vols. Jerusalem: Author, 1979), 3:660–665.

3 Ben-Sasson, I. Sefer Likkutei Ma'asiyyot ve-Hu kolel Sippurei Ma'asiyyot та she-Kara le-Ge’one Kadma [Собрание сказок…] (Jerusalem: Zukerman, 1909), 3–8; Ben-Yehezkiel, M., ed. Sefer ha-Ma'asiyyot [Книга народных сказок] (6 vols. Tel Aviv: Dvir, 1957), 4:153–163; Schwartz, H. Elijahs Violin and Other Jewish Fairy Tales (New York: Harper & Row, 1983), 187–196.

37 МЕДВЕДЬ ДЕЛАЕТ БЕДНОГО МУЗЫКАНТА БОГАЧОМ, НО МЕДВЕДЯ ОБИЖАЕТ ЖЕНА МУЗЫКАНТА

Однажды жил да был мудрец по имени хахам Авраам, и была у него жена и семь дочерей. Этот хахам Авраам был очень беден. Но он постоянно повторял: «Господь поможет нам».

Жена пилила его день за днем:

— Пойди найди работу, чтобы прокормить семью!

Хахам Авраам отвечал только:

— Господь нам поможет.

Дни превращались в месяцы, месяцы — в годы, а хахам Авраам так и сидел без работы. В семье не было еды.

В один прекрасный день жена сказала ему:

— Ступай на кладбище и весь день играй там на барабанах и пой. Может быть, мертвые сжалятся над тобой!

Хахам Авраам послушался. Он достал себе барабан и пошел на кладбище, где играл и пел от рассвета до заката. Вечером перед несчастным барабанщиком вдруг появилась высокая гора. Она разверзлась, и из нее выпрыгнул медведь. Медведь танцевал под барабан и пение. Когда медведь устал танцевать, то отрыгнул поток серебряных монет.

— Дяденька, — сказал медведь, — вот тебе монеты, возьми их.

С этими словами медведь исчез вместе с горой.

Хахам Авраам собрал монеты и пошел на рынок, где купил одежды для семьи и огромную корзину еды. Потом он нанял носильщика и велел ему отнести покупки в дом бедняка хахама Авраама. Носильщик отнес все жене хахама Авраама.

Но женщина не приняла его ношу.

— Это не нам, — запротестовала она, — это дом бедняка хахама Авраама, у которого нет ни гроша за душой. У него денег ни копейки, как он мог столько накупить? Ты ошибся. Это не для нас.

Но носильщик все равно оставил покупки. Что женщина могла поделать? Она взяла и сложила все, что он принес, в сторонку и решила ничего трогать, пока муж не вернется домой.

С приходом ночи хахам Авраам вошел в дом. Жена рассказала ему, что носильщик принес все это добро к ним, но это, должно быть, ошибка.

— Господь помог нам! — ответил радостно ее муж.

Тогда жена успокоилась. Она нарядила дочерей в красивые платья и приготовила сытный ужин для всей семьи.

День за днем хахам Авраам делал то же самое. Он приходил на кладбище, бил в барабаны и пел с утра до вечера. Медведь появлялся и танцевал, танцевал до тех пор, пока не отрыгивал серебряные монеты. Хахам Авраам стал богачом и построил себе роскошный дом.

Наконец он понял, что нужно отблагодарить того человека, который приходит к нему в образе медведя и делает его богатым. Он решил пригласить его в гости.

— Я не могу прийти в твой дом, — ответил медведь, — потому что я медведь.

Но хахам Авраам не сдавался.

— Ты сделал меня и мою семью богатыми, я должен отблагодарить тебя.

Наконец медведь согласился прийти в гости к хахаму Аврааму.

Хахам Авраам велел жене приготовить побольше вкусных кушаний, потому что их благодетель придет на ужин. Жена хахама Авраама покрыла всю мебель новыми белыми крахмальными скатертями и приготовила много изысканных блюд.

И вот приехал дорогой гость — медведь! Хахам Авраам радушно встретил его и с почтением усадил в роскошное, без единого пятнышка кресло за богато накрытым столом. Но жена хахама Авраама завопила:

— Горе мне! Что за гостя ты пригласил? Это медведь! Что ты сделал, муж?

Вслед за женой явились семь дочерей и обнаружили, что весь лоск был наведен ради грязного медведя. Они, как и их мать, запричитали:

— Что ты наделал, отец? Ты пригласил медведя вместо того благодетеля, который сделал тебя богатым!

Медведь обиделся до глубины души. Он повесил голову и отказался что-либо есть. Понурившись, покинул он дом хахама Авраама. Хахам Авраам пошел вместе с ним, очень расстроенный тем, что его семья обидела и застыдила дорогого гостя.

— Пойди в мой дом и порежь мне лапу, — сказал медведь.

Хахам Авраам не хотел причинять боль медведю, который сделал его богатым.

— Почему ты хочешь, чтобы я поранил тебя? — спросил он.

Но медведь настаивал. Наконец хахам Авраам порезал ему лапу ножом так, что пошла кровь.

— Посмотри на меня: я могу слизать кровь, и рана заживет, — сказал медведь. — Но слова ранили мое сердце, и этого никогда не залечишь. Обиды ранят сердце навсегда, а порез можно залечить. Слушай теперь, хахам Авраам. Оставь свою жену и семерых дочерей, которые не уважают тебя и обижают твоих гостей. Очистись от греха и ступай в Землю Израиля. Живи в Святом Иерусалиме и стань святым в святом городе на Святой земле.

Хахам Авраам сделал, как велел медведь, и отправился изучать Тору в святой город Иерусалим.

Записано Рахелью Сери в 1959 г. в Иерусалиме со слов Шошаны Леви.

Культурный, исторический и литературный контекст

Ключевая нарративная установка данной сказки — музыка приятна для животных — известна еще со времен классической греческой мифологии. Орфей и Амфион были знаменитыми музыкантами, которые очаровывали своей музыкой как живых существ, так и неживую природу. Мотив продолжает развиваться в устной традиции и до сих пор встречается в современных юмористических историях. Тематически и типологически данная сказка сближается с фольклорным сюжетом 285А «Мертвый ребенок и хвост змеи» и с другими нарративами, которые вращаются вокруг темы благодарности или неблагодарности человека по отношению к животным. Поэтому в попытках наметить вехи ее истории ученые часто делают отсылки к различным вариациям этой темы, а не только к данной истории. Были рассмотрены четыре традиции, в которых встречается данная история или ее вариации: классические Греция и Рим, Индия, Аравия и Северная Европа.

В греческой и римской традиции эта история существовала в качестве волшебной сказки и басни. Плиний Старший (23–79), цитируя историка Плутарха, рассказывал историю о дружбе и ссоре между змеей и человеком, случившуюся в Египте [1]. В качестве басни самый ранний вариант этой истории появился в латинском прозаическом переложении Федра (кодекс XI в.) [2]. В классической традиции доминирует мотив В335.1 «Человек пытается убить верного змея по подстрекательству жены». В отличие от сефардской версии, животное утверждает, что примирение невозможно из-за очевидных доказательств жестокости человека по отношению к его покровителю-животному.

В индийской традиции басня записана в нескольких версиях «Панчатантры» [3]. Текст датирован 1199 г. н. э., но не исключено, что он относится к 200 г. до н. э. Сказка до сих пор бытует в устной индийской традиции. И распространена практически по всему арабскому миру.

В Северной и Центральной Европе эта история появляется в средневековой басенной и нравоучительной литературе и в фольклорной традиции. Она присутствует в сборнике Марии Французской [4] XII в. и в собрании нравоучительных сказок, впервые опубликованном в 1473 г. [5]. Эта вторая версия похожа на текст Федра из кодекса XI в. [6].

Сказка широко известна в европейской устной традиции и скорее ретранслирует идею о змее как о домашнем божестве. Братья Гримм опубликовали три усеченных варианта, в которых в качестве щедрого животного выступает жаба. Две версии были рассказаны Лизеттой Вильд (1782–1858) и Дортхен Вильд (1795–1867); последняя впоследствии вышла замуж за Вильгельма Гримма. Сказка продолжает бытовать в греческой устной традиции.

Обстоятельно исследовав этот фольклорный сюжет, Б. Во предположил, что басня и сказка исторически развивались по-разному [7]. В то время как басня уходит корнями либо в Древнюю Грецию и Индию, либо в страны Ближнего Востока, сказка родилась в Англии или в Северной Европе в XIV в. Б. Во акцентирует внимание преимущественно на фольклорном сюжете 285 «Ребенок и змея», в то время как наша сказка относится к ФС 285D «Змея (птица) отказывается мириться» (обсуждается далее).

В еврейской средневековой литературе басня включена в собрание Берехии га-Накдана, которое датируется концом XII — началом XIII в. [8]. Фольклорный сюжет 285D — один из самых популярных среди еврейских этнических групп в Израиле и широко известен у сефардов.

Культовые животные

В сказках ИФА, реализующих эти фольклорные сюжеты, обижают змею (в десяти случаях), льва и медведя (каждого в трех случаях, включая данную сказку). И змея, и медведь являются священными животными. Поклонение змеям, или офиолатрия, в тех или иных формах имеет распространение по всему миру. В сказках ИФА упоминается вера в сверхъестественную силу змей, равно как и другие элементы ритуальных подношений и обрядов.

Культ медведя, с другой стороны, распространен в Северном полушарии. Он считается первым религиозным культом, который подтверждают археологические находки. Европейские неандертальцы практиковали культ медведя, восходящий к мустьерской эпохе верхнего палеолита, хотя это спорная датировка. В любом случае остается факт: культ медведя не известен и не был известен в Средиземноморье и на Ближнем Востоке. Появление медведя в качестве священного животного в данной сказке может свидетельствовать о контактах с арабоязычным населением, у которых слово дев означает «демоническое божество», а на иврите дов — «медведь». Пренебрежительное отношение к медведю сродни пренебрежению к персам в Талмуде: «И вот еще зверь, второй, похожий на медведя» (Дан. 7:5). Р. Йосеф поясняет: это говорится о персах, которые пьют и едят, как медведи, тучны, как медведи, волосаты, как медведи, и не отдыхают, как медведи. Когда р. Амми видел едущего верхом перса, он говорил: «Это путешествующий медведь!» (ВТ, Кидушин 72а).

В следующей версии сказки ИФА 10088 медведь появляется из моря.

Помимо тематических вариаций сказка ИФА 10088 отличается от сказки ИФА 1709 нарративной последовательностью. Согласно Кремону, народная сказка «следует фазам взлетов и падений по непрерывному циклу» [9]:

Две представленные сказки начинаются в разных фазах цикла.

Согласно еще одной версии данной сказки, записанной в Израиле на еврейско-испанском языке от информанта из Турции, в роли помощника выступает черный человек [10]. Появление этой истории в нарративе на еврейско-испанском языке свидетельствует о его балканизации.

Слова острее меча

Мотив W 185.6 «Обида хуже раны» резюмирует ответ сказочного медведя. Во многих культурах существуют похожие поговорки. Рассказчик в версии Коэн-Сарано переводит пословицу на еврейско-испанском языке как «pasan kuchiyadas i по palavradas» [11]. T. Александер передает эту пословицу как «sanan cuchillades у по palabras» («рана от ножа затянется, рана от злого слова — нет») [12].

1 Pliny, the Elder. Natural History (10 vols. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1938–1963), 10:96.

2 См. Perry, B.E. Aesopica (Urbana: University of Illinois Press,1952), 614–616 nos. 573 и 573a.

3 Bodker, L. Indian Animal Tales: A Preliminary Survey (Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1957).

4 Martin, M. L., trans. The Fables of Marie de France: An English Translation (Birmingham, AL: Summa Publications, 1984), 187–191 no. 72.

5 Swan, C, and W. Hooper, eds. and trans. Gesta Romanorum: Or, Entertaining Moral Stories (New York: Dover, 1959), 246–247 no. 141.

6 Perry, B.E. Op. cit, 614–616 nos. 573 и 573a.

7 Waugh, В. H. Jr. The Child and the Snake: A-T 285, 672c and Related Forms in Europe and America: A Comparative Folklore Study (Unpublished dissertation. Indiana University, Bloomington, 1960).

8 Hadas, M., trans. Fables of a Jewish Aesop: Translated from the Fox Fables of Berechia ha-Nakdan (New York: Columbia University Press, 1967), 46–48 no. 22.

9 Bremond, C. Logique du recit (Paris: Edition du Seuil, 1973), 309–333.

10 Koen-Sarano, M. Konsejas i konsejikasdel mundo djudeo-espanyol (Jerusalem: Капа, 1994), 250–253.

11 Koen-Sarano, M. Op. cit., 251.

12 Alexander-Frizer, T. Words Are Better Than Bread: A Study of the Judeo-Spanish Proverb (ивр.) (Jerusalem: Ben-Zvi Institute, 2004), 347.

38 СОВЕТ СТАРИКА ДЕЛАЕТ БЕДНЯКА БОГАТЫМ

Жили-были в одном доме двое мужчин, один богач, другой бедняк. Богач жил на верхнем этаже, а бедняк — этажом ниже. Бедняк не переставал удивляться, почему у богача всегда есть деньги, даже если он не работает. Однажды он попросил, чтобы тот раскрыл секрет:

— Пожалуйста, расскажи мне, как ты зарабатываешь деньги, даже если не работаешь. Сколько бы я ни работал, денег это не приносит.

Богач ответил:

— Время от времени я езжу в один город, где на улицах валяются кошельки, полные денег. Я подбираю несколько и с этого живу.

Бедняк, который устал работать задаром, решил поехать в тот город и попытать счастья. (Конечно, богач обманул его, потому что такого места не существует.) Бедняк собрал последние гроши и поплыл в указанный город на маленьком кораблике. Когда корабль пришвартовался и пассажиры начали сходить на берег, бедняк нашел на трапе пузатый кошелек! Бедняк подобрал его и увидел, что он битком набит деньгами. Он хотел было положить кошелек к себе в карман, но подумал: «Это только начало. Если Господь решил помочь мне, он даст мне больше». С этим он выкинул кошелек в море.

Сошел он с корабля и принялся рыскать по городу в поисках другого кошелька, но ничего не нашел. Десять лет он батрачил в том городе. Наконец, поняв, что толку никакого, он решил вернуться домой с теми деньгами, которые у него все еще оставались. Он купил тюфяк и отправился в путь. Днем он шел, а ночью спал на тюфяке. На вторую неделю он встретил старика.

— Куда ты направляешься? — спросил старик.

— В такой-то город, — был ответ.

Старик попросил бедняка продать ему тюфяк, потому что до города оставалось день или два пути. Бедняк согласился. Но у старика не было при себе денег.

— У меня нет денег, — сказал старик, — но я дам три совета, которые помогут тебе в жизни.

Бедняк согласился. Старики говорят верные слова, подумал он, будет хорошо услышать три совета от мудрого человека.

— Первый совет такой, — сказал старик, — не ходи туда, где много людей, и не суй нос в чужие дела. Второй совет: прежде чем начать делать что-то, сосчитай до девяти. И вот тебе мой третий совет: если хочешь сделать что-то сегодня, не откладывай это на завтра.

Бедняк отдал ему тюфяк, и они разошлись. Бедняк пошел дальше и встретил дозорного.

— Я так рад, что мы встретились, — сказал он дозорному, — теперь в компании не будет скучно.

До города бедняка оставалась последняя деревня, вошли они в нее и услышали выстрел и крики.

— Придержи мою лошадь минутку, — сказал дозорный бедняку, — пойду посмотрю, что там происходит.

— Зачем вмешиваться? — ответил бедняк. — Кто-то дерется — какое тебе дело?

Бедняк помнил советы старика и не двинулся с места. Но дозорный пошел. Не успел он достичь места драки, как стрела поразила его в самое сердце, и он упал замертво.

Бедняк не знал, что делать с лошадью. Наконец решил, что если владелец умер, то она принадлежит ему. Взобравшись на лошадь, он добрался на ней до своего города и подъехал к дому. Там он увидел, как его жена обнимает молодого мужчину. Он подумал, что за десять лет его отсутствия она, должно быть, нашла себе любовника. Но он помнил совет старика: сосчитать до девяти, прежде чем что-то предпринять. Поэтому вместо того, чтобы застрелить того мужчину из ружья дозорного, он решил во всем разобраться. Вошел он в дом. Жена и дети обрадовались, увидев его после долгих лет. Жена, вся сияя, сказала, что их старший сын закончил школу с отличием. И он понял, что молодой человек, которого она обнимала, был их сын.

Бедняк попросил старшего сына распрячь лошадь и поставить в сарай.

— Не сейчас, — ответил сын, — лошадь может постоять на улице до завтра.

Но отец помнил третий совет старика: если решил сделать что-то, не откладывай на завтра, и настоял на том, чтобы сын сделал, как сказано. Сын с трудом поднял седло. Оно было настолько тяжелым, что разломилось в его руках и что-то со звоном высыпалось из него. Отец вышел на шум и увидел, что сын собирает золотые монеты. Это были сбережения дозорного — тогда не было банков, и дозорные прятали свои деньги в седло.

Радость бедняка не знала границ. Он решил, что три совета старика были хороши и стоили гораздо больше, чем тюфяк. Господь наконец ниспослал ему денег, которых хватит до конца дней. С тех пор он зажил в счастье и богатстве.

Записано Иегудой Мазозом на цементной фабрике в Рампе, Израиль, со слов друга — рабочего Элиезера Мизрахи, иммигранта из Турции.

Культурный, исторический и литературный контекст

Согласно С. Томпсону, группа фольклорных сюжетов 910–915 «Умные наставления» и мотивы, связанные с J21 «Мудрость советов доказана опытом», имеют восточное происхождение [1]. Того же мнения придерживались исследователи до него. Однако Питчет, всестороннее исследовавший фольклорный сюжет 910В «Слуга дает хорошие советы», счел его восточное происхождение возможным, но недоказанным [2].

Сказки о добрых советах (их бывает от одного до двенадцати) широко известны в европейской и азиатской традиции. В европейской литературе подобный нарратив впервые встречается в романе середины XI в. «Руодлиб», самом раннем средневековом любовном романе на латыни. Последовательность советов в романе начинается с эпизода, отсылающего к 3 Цар. 3:5-15: рыцарь требует у короля не богатства, а мудрости. Король дает двенадцать советов — максимальное количество в сказках подобного рода, многие из которых появятся позже в устной традиции и письменных версиях и в собрании ИФА. Советы короля (тип совета указан в скобках и обсуждается ниже):

• I. 5:451: «Никогда не выбирай рыжего в друзья» (Е7).

• I. 5:458: «Никогда не сворачивай с тропинки, когда едешь через посевы» (В6).

• II. 5:461–463: «Если увидишь, что у старика юная жена, не проси у них пристанища в пути, где бы ты ни был» (В7).

• II. 5:469–470: «Не одалживай кобылу, которая вот-вот родит» (ср. с мотивом J21.10).

• II. 5:472–474 «Не привязывайся к близким настолько, чтобы докучать им и часто навещать» (cp. El9).

• II. 5:476–477 «Не относись к собственной служанке как к жене или ровне, даже если она привлекательна».

• II. 5:486–487 «Выбери себе стоящую жену, но не женись, пока мать не одобрит ее».

• II. 5:498–499 «Не позволяй ярости овладеть тобой настолько, чтоб ты не мог подождать с местью до следующей ночи» (А1-А5а).

• II. 5:503 «Никогда не позволяй себе спорить со своим хозяином или господином».

• II. 5:511–513 «Как бы ты ни торопился в пути, никогда не пропускай церкви, не остановившись и не помолившись» (С).

• II. 5:519–521 «Никогда не отказывай, если кто-то взывает к тебе именем Христа и просит нарушить пост, ибо ты не нарушишь его, а выполнишь Его указание».

• II. 5:522–523 «Если твои пахотные земли подходят к людным улицам, не рой канавы».

В своем предисловии Зейдель отметил отсутствие признаков классического влияния на «Руодлиб». В нарративе, отметил он, автор «очевидным образом опирается на устную традицию в качестве источника» [3]. Если это так, то тексты в ИФА свидетельствуют о том, как долго эти мотивы были частью устной традиции. Л. Гинзберг выявил влияние Талмуда на последовательность советов, потому что как минимум два из них появляются в Вавилонском Талмуде [4]. Тем не менее дальнейшие исследователи предположили, что в «Руодлибе» только один из советов (второй) имеет явно талмудические корни.

Похожие советы появляются в «Disciplina Clericalis» (ок. 1110, изд. 1478) Педро Альфонсо (Петра Альфонси), куда включена сказка данного типа [5]. Альфонсо, вероятно, был одним из тех писателей, которые способствовали передаче нарратива из восточной в западную литературную традицию. Автор когда-то был р. Мозесом Сефарди из Уэски, Арагон (1062–1140). Он принял христианство и имя Педро Альфонсо в 1106 г. В сказке Альфонсо присутствует только один совет: «Тропинка к городу короче, чем широкая дорога, но по широкой дороге ты проедешь быстрее, чем по тропинке». Это связано с мотивом 121.5.3 «Короткая дорога длиннее»; совет основывается на следующей притче из Талмуда, рассказанной р. Йегошуа бен Хана-нией (I–II вв. н. э.):

Подобный эпизод встречается в некоторых устных и письменных текстах этого нарративного цикла (см. тип совета В6 ниже).

Текст, который появляется в популярном средневековом сборнике «Gesta Romanorum» [6] (кон. XIII в., изд. 1473), содержит три купленные мудрости (то есть за них так или иначе заплатили), которые представляют собой повторяющийся шаблон, позже встречающийся в еврейских и в нееврейских источниках. Вот эти советы:

• «Что бы ты ни делал, поступай мудро и думай о последствиях» (мотив J21.1 «Думай об итоге», ФС 910C «Хорошо подумай, прежде чем браться за дело».

• «Никогда не сворачивай с дороги на окольные тропы» (мотив J21.5 «Не сворачивай с большой дороги», ФС 910В «Слуга дает хорошие советы»).

• «Никогда не оставайся на ночь в доме, если у старика-хозяина молодая жена» (мотив J21.3 «Не будь гостем в доме, где у старика молодая жена», ФС 910В «Слуга дает хорошие советы»), Коскен считает, что эти сказки имеют индийские корни и проникли в Европу в Средние века через религиозные притчи [7]. Каково бы ни было их происхождение и маршруты миграции, они появляются как в ближневосточной, так и в европейской традиции.

Фиксация этой истории в еврейской традиции до сих пор требует пояснений. Она впервые появляется в «Хиббур яфе…» («Изящное сочинение об избавлении, которое принесет спасение») р. Ниссима бен Яакова бен Ниссима ибн Шахина (ок. 990-1062) [8]. Сказка из «Хиббур яфе» встречается только в его арабской версии и отсутствует в переводах на иврит. Царь Соломон выступает в роли советчика, а три работящих брата получают советы: В, В1 и D (см. ниже), если следовать шаблону фольклорного сюжета 910 «Купленные или полученные наставления оказываются верными» и мотивам J21.20 «Ищи ночлег днем», J21.21 «Не пересекай бурную реку, пока она не успокоится», J21.22 «Не рассказывай секрета женщине» и J21.52.9 «Того, кто бросится против волны, она поглотит».

Версия в «Изящном сочинении» сокращенная, но Хиршберг отметил, что, насколько ему известно, это первая фиксация данного сюжета как в еврейской, так и в нееврейской литературе [9]. В своем разностороннем исследовании данной сказки Пичет не смог указать ни на один источник, в котором бы советы появлялись в какой-либо нарративной последовательности [10]. Как уже было отмечено, самый ранний пример из европейской традиции — это «Руодлиб», который, скорее всего, был написан позже «Изящного сочинения». Поэтому «Хиббур яфе» можно считать первым фиксируемым письменным источником этой сказки.

Позднее сказка стала одной из популярнейших тем нарративных циклов о царе Соломоне. Царь выступает скорее в роли мудрого правителя, а не мудрого ребенка, каким он представлен в средневековых сказках. Яссиф предположил, что собрание сказок о Соломоне относительно позднее и, по-видимому, было опубликовано вскоре после написания [11]. Версия сказки с участием царя Соломона включена в популярные антологии XIX в. [12] и была зафиксирована в сефардско-марокканской устной традиции [13].

Захария аль-Дахри (1516/9-1581/5), еврейский поэт из Йемена, вставил вариант этой истории в свою книгу, написанную между 1569 и 1580 гг. [14]. Его версия является примером фольклорного сюжета 910К «Наставления и письмо Урии».

Хасидские рассказчики адаптировали сказку под свою собственную традицию и приписали несколько иные советы (В 12, В7, Н1) р. Леви-Ицхоку бен Меиру из Бердичева (ок. 1740–1810), который дал их хасиду — владельцу постоялого двора за три сотни серебряных за совет. Сказка появляется в «Дварим Аревим» («Приятные дела») [15] и других собраниях хасидских историй, опубликованных в начале XX в. [16].

На данный момент это одна из самых популярных сказок, записанных со слов израильских информантов разного этнического происхождения. Список сказок ИФА ниже включает лишь те сказки, и которых мотив J163.4 «Купленные хорошие советы» создает последовательность нарративов или в которых советы наследуются, часто как завещанное на смертном одре.

Совет относится к нормативным нерелигиозным правилам поведения. Советы о том, как вести себя мудро, отображают человеческий опыт и культурные ценности. Их принятие в еврейских общинах не предопределено никакими еврейскими верованиями, а их распространенность среди многих народов, языков и обществ подчеркивает присущую им универсальность.

Однако набор мудрых советов, которые еврейские рассказчики вставляют в свои сказки, часто отличается от того, что встречаются у рассказчиков других народов. Таким образом, выборка советов, как представлено в сказках ИФА, свидетельствует о том, что прагматичная мудрость если не всегда практикуется, то хотя бы признается в еврейских общинах. Примечательно отсутствие каких-либо библейских изречений среди советов, даваемых этими еврейскими рассказчиками. Библейская пословица используется в качестве совета (Е21) один раз — в сказке ИФА 947, рассказанной информантом из Йемена. Третий совет в данной сказке — это традиционный литературный прецедент, потому что он отражает идею из Мишны: «Если не сейчас, то когда?» (Пиркей Авот, 1:14). С другой стороны, заметно отсутствие советов из Талмуда и мидрашей. Единственный совет, который содержит религиозную идею, использует исламскую поговорку (С5).

Отношения между героями

В этих сказках существуют четкие парадигмы отношений между советчиком, тем, кому предназначается совет, и советами. Главные персонажи, которые раздают советы в таких нарративах: отец, продавец советов и царь Соломон. Другие фигуры, например «бедняк», «старик» или «мудрый человек», появляются реже. В восточноевропейских (преимущественно хасидских) рассказах раввин обладает особой функцией советчика. Есть несколько особых советчиков, таких как «черный человек на дне колодца» (сказка ИФА 10202), которые скорее появляются в специфических нарративах, нежели выполняют культурную Функцию (обсуждается ниже).

Советы отца появляются исключительно как наставления умирающего, в то время как царь Соломон и продавцы советов раздают их постоянно, это часть их торгового или культурного образа. Советчик имеет либо социальное, либо профессиональное преимущество перед получателем совета, хотя в некоторых сказках этот порядок нарушен: бедняк дает совет принцу или мудрец дает совет царю Соломону. Большинство советов умирающего отца даются единственному сыну или первенцу и касаются нрава, доверия и особой праведности. Продавцы советов никогда не являются богачами, хотя советы, которые они дают, часто помогают получателю разбогатеть. Царь Соломон предоставляет выбор между богатством и мудростью (выбор, который делал он сам) трем братьям или торговцам. Его советы касаются путешествий и семейных дел; подобные истории оправдывают предпочтение, которое младший брат отдает мудрости перед богатством.

Ситуация, когда отец дает совет традиционному количеству сыновей (трем или семи), обычно характерна для семьи земледельцев, и советы эти нацелены на то, чтобы мотивировать сыновей обрабатывать землю, как в фольклорном сюжете 910Е «Совет отца: где находится сокровище». Это древняя литературная басня, относящаяся к эзоповской традиции [17]. Другой нарратив о советах, известный из эзоповской традиции, — фольклорный сюжет 150 «Совет лисы» скорее редок в современной еврейской традиции. В басенной традиции он известен под названием «Соловей Филомела и лучник» [18]. Отсылки к этому тексту появляются в еврейской средневековой традиции [19], он был включен также в «Disciplina Clericalis» Альфонсо [20].

Типы советов

Советы в сказках ИФА, встречающиеся либо по одному, либо в виде последовательности:

А. Контроль поведения: «Не действуй в гневе» (мотивы J21.2 и J21.2.6).

1. Не действуй в ненависти.

2. Сдержи себя, помедли и не греши.

3. Подумай, прежде чем действовать.

4. Подумай, чтобы не сболтнуть лишнего.

5. Подумай, прежде чем убивать, или Лучше пожалей, что не убил, чем порадуйся, что убил.

а) Лучше заснуть злым, чем раскаивающимся [21].

6. Думай о последствиях своих действий или о будущем.

7. Нет ничего лучше, чем уверенность в себе.

8. Оставь все как есть.

9. Контролируй свою цель.

10. Не сожалей о содеянном, плохом или хорошем.

11. Не берись за то, что тебе не по силам.

B. Указания путешественникам: «Отправляйся на рассвете и становись на ночлег до заката» (мотивы J21.19 и J21.20).

1. Не пересекай бурную реку (мотив J21.21).

2. Не переплывай реку ночью.

3. Не спи в русле реки.

4. Не путешествуй по морю зимой.

5. Не путешествуй на корабле.

6. Езжай по большой дороге и не срезай путь (мотив J21.5 и J21.5.3).

а) Не езжай ни длинной дорогой, ни короткой и узкой.

7. Не будь гостем в доме, где у старика молодая жена (мотив J21.3)

а) инверсия: Останавливайся на постоялом дворе, даже если муж старый, а жена молодая и даже если тебе придется спать в стойле.

8. Не пренебрегай завтраком.

9. Когда путешествуешь, бери с собой нож и ножницы (мотив *J21.5.5).

10. Никогда не иди во главе или в хвосте каравана, только в середине (мотив *J21.36).

11. Не путешествуй один (мотив J21.36).

12. Всегда поворачивай направо.

13. Не смыкай глаз, если спишь в странном месте.

C. Религиозная сфера: «Когда проходишь мимо религиозной церемонии (обрезание, бар-мицва, свадьба, молитва в миньяне), остановись и присоединись к празднику» (мотив *J21.17.1 и *J21.17.2).

1. Не верь слишком праведным (мотив J21.18).

2. Опасайся лицемеров.

3. Не забывай молиться, даже когда воруешь.

4. Каждый день молись днем и вечером.

5. Господь един.

D. Семейная сфера: «Не доверяй тайны ни одной женщине, даже жене» (мотивы J21.22 и J21.22.1, Эль-Шами).

1. Не доверяй женщинам, которые хвалятся своей скромностью, честностью, стыдливостью и верностью.

2. Посещай женщину, за которой ты ухаживаешь, которую ты любишь или на которой хочешь жениться, по утрам.

3. Не забывай оказывать почести родителям.

4. Выдай сестер замуж за честных людей.

5. Выдай сестер замуж не за подлецов, не за тех, кто бахвалится богатством, и не за нищих.

6. Не выходи замуж за человека, мать которого жива.

Е. Общественные отношения: «Не кради у тех, кто тебя уважает».

1. Не кради и не бери краденное.

2. Раздели товары, которые украл, на три части. Треть оставь владельцу, треть Господу и треть себе.

3. Занимайся своими делами.

4. Не раскрывай тайны.

5. Всегда будь верным и заботливым.

6. Держись подальше от злых людей.

7. Опасайся рыжих.

8. Не женись на дочери рыжего.

9. Опасайся голубоглазых, большезубых и бритых (мотив J21.46.1, Эль-Шами).

10. Не доверяй неевреям.

11. Не доверяй людям.

а) Не доверяй другу.

б) Проверяй каждого, друг он тебе или нет. Не имей дел с недругами.

12. Не жалей никого.

13. Не жди милости от людей.

14. Входи в трактир или место, где твой друг играет в карты, после двух часов ночи или утром.

15. Всегда первым здоровайся.

16. Уважай и люби всех, даже черных. Их кровь тоже красная.

17. Когда разговариваешь с королем, прикрывай рот платком в знак уважения.

18. Не оскорбляй друга при всех или с глазу на глаз.

19. Не покидай хозяина, который просит тебя остаться.

20. Не отказывайся от любого предложения поесть.

а) Не разбивай солонку в доме, где ты ел хлеб.

б) Не ломай ветки фруктового дерева, плоды которого вкушал и в тени которого отдыхал.

21. Не обличай кощунствующего, ибо он возненавидит тебя (Притч. 9:8).

22. Разними дерущихся.

23. Заходи в дом, который больше того, который ты покинул.

24. Сторонись толп.

25. Сторонись слепых.

26. Читай, что написано у другого на лбу.

27. Поддерживай единство (семь прутиков).

28. Не позволяй никому входить в твой дом.

F. Политические отношения и управление: «Всегда плати налоги государству».

1. Не работай на власть.

2. Не становись сановником.

3. Не дружи с полицейскими (мотив J21.46)

4. Не спорь со старшими по званию.

5. Не доверяй сановникам, даже если твой отец король.

6. Не доверяй королю, даже если он унижается перед тобой.

G. Торговля и отношения с покупателями: «Не пытайся возместить убытки, что ушло — то ушло».

1. Если потерял имущество, вешайся (в месте, где спрятаны сокровища; мотив J21.15).

2. Сокровища зарыты в полях.

3. Не дружи с ростовщиками (мотив *J21.46.2)

4. Поменяй дверь дома, прежде чем продавать его.

5. Продавай дом только после того, как рабочие снесут и перестроят одни из ворот.

6. Покупай время, пока беда не настигла тебя.

7. Всегда работай, даже за мизерную плату.

8. Не пренебрегай малым, иначе упустишь большое.

9. Покупай породистых лошадей.

10. Не занимай деньги у бедных.

11. Отрасти красивую бороду.

12. Носи платье и шляпу мудреца.

13. Ступай в другой город и объяви, что ты врач.

14. Не показывай свои деньги незнакомцам.

15. Не веди дел с новыми купцами.

16. Не веди дел с безбородыми.

H. Проверка реальности: «Не бери в руки ничего, что ты раньше не видел».

I. Не верь своим глазам, а) Не верь невероятному.

2. Не верь слухам.

3. И это пройдет (мотив U262).

4. Не верь, что есть что-то слаще меда.

5. Не верь, что есть дураки больше тебя.

6. Не верь, что в сундуке лежит хоть одна неразбитая бутылка.

7. Спи в своей лавке и выследи, кто вор.

8. Опасайся неровного пола.

9. Не обвиняй кого-то, пока трижды не докажешь его вину.

I. Человеческая натура и поведение: «Глазу нравится то, что он видит, а сердцу тот, кого оно любит» (мотив J21.54, Эль Шами).

1. Внешность обманчива (мотив U110).

2. Смерть приходит с возрастом.

3. Жизнь раскрывается под стать целям человека.

J. Объекты: кошка или несколько кошек (ФС 1651 «Уиттингтон и его кошка»),

1. Гранат.

1 Thompson, S. The Folktale (New York: Holt, Rinehart & Winston, 1946), 163–165.

2 Pichette, J.-P. VObservance des conseils du maitre. Monographie internationale du conte type A. T. 91 OB precede dune introduction au cycle des bons conseils (A. T 910–915) (Sainte-Foy, Canada: Les Presses de l’Universite Laval; Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1991), 224–225, 575–577.

3 Zeydel, E. H., ed. and trans. Ruodlieb: The Earliest Courtly Novel (after 1050) (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1959), 9.

4 Ginzberg, L. Jewish Folklore: East and West // On Jewish Law and Lore (Philadelphia: Jewish Publication Society, 1955), 61–73.

5 Hermes, E., trans. and ed. The “Disciplina Clericalis” of Petrus Alfonsi (Berkeley: University of California Press, 1977), 135–136 no. 18.

6 Swan, C, and W. Hooper, eds. and trans. Gesta Romanorum: Or, Entertaining Moral Stories (New York: Dover, 1959), 177–180 no. 103, 386–388.

7 Cosquin, E. Etudes folkloriquesfolkloriques: recherches les migrations des contes populaires et leurpoint de dipart (Paris: Champion, 1922), 73-108.

8 Hirschberg, Η. Z., trans. and ed. Hibbur Yafe me-ha-Yeshu'ah [Изящное сочинение об избавлении…] (Jerusalem: Mossad Harav Kook, 1954), 96–97.

9 Ibid, 73.

10 Pichette, J. — P. Op. cit.

11 Yassif, E. Parables of Solomon (ивр.) // Jerusalem Studies in Hebrew Literature 9 (1986), 357–373.

12 Farhi, J. S. Oseh Pele [Чудотворец] (4 parts. Jerusalem: Bakal, 1959), 44–45; Huzin, S.B. Sefer Ma’aseh Nissim [Книга чудес] (Baghdad, 1890), 43a-44b no. 31.

13 Larrea Palacin, A. de. Cuentos populäres de losjudios del Norte de Marrueccos (2 vols. Tetuan, Morocco: Marroqui, 1953), 126–130 no. 121.

14 Zacharia Al-Dahri. Sefer Hammusar (Jerusalem: Ben-Zvi Institute, 1965), 91–97.

15 Erman, D. B. Sefer Devarim Arevim (2 vols. Munkacs, [Mukacevo; today Ukraine], 1903–1905), 1:25.

16 Ben-Yehezkiel, M., ed. Sefer ha-Ma'asiyyot [Книга народных сказок] (6 vols. Tel Aviv: Dvir, 1957), 3:279–285.

17 Perry, B.E. Aesopica (Urbana: University of Illinois Press, 1952), 338 no. 42.

18 Ibid, 643–644 no. 627.

19 Gaster, M. The Exempla of the Rabbis (New York: Ktav, 1968), 149–150, 256 no. 390.

20 Hermes, E. Op. cit., 141–143 no. 22.

21 В качестве единственного совета или последнего в числе нескольких этот совет (А5а) дается, чтобы сдержать мужа, который, вернувшись домой, застает незнакомца в спальне своей жены. Незнакомец оказывается его собственным подросшим сыном, которого он не видел многие годы. Подобные сказки — ответ на классический нарратив эзоповской традиции, в котором отец в схожих обстоятельствах, дав волю своему гневу, убивает сына. См. Perry, В. Е. Op. cit., 570–572 по. 501 (ФС 910В). Этот эпизод встречается в существующей еврейской нарративной традиции Афганистана. См. Kort [Qort], Z. Bat ha-Melekh she-Hafkhah le-Zer Perahim [Принцесса, которая превратилась в венок из цветов…] (Tel Aviv: Yehudit, 1974), 73–74.

39 ДРУГ НАПОЛОВИНУ

Когда-то жил да был раввин, и был у него сын. У сына было много друзей.

— Ты так доверяешь своим друзьям, — сказал ему отец. — Не дай Бог, случится тебе попасть в беду. Если попадешь в беду, то поддержат ли тебя друзья? Испытай их, — предложил отец, — возьми голову овцы, положи в мешок и в час после полуночи постучись в дверь к лучшему другу и скажи ему: «Слушай, я попал в беду. Не знаю, что на меня нашло, но я убил человека и отрезал ему голову. Позволь мне войти внутрь и спрятаться».

Лучший друг сказал:

— Мой дорогой друг, боюсь, тебя найдут в моем доме.

Сын обошел всех своих друзей, и никто не впустил его.

— Ты видишь, — сказал ему отец, — у меня есть только один друг, и даже его я называю другом наполовину.

— Отец, пошли меня к твоему другу, — ответил сын.

Друг жил в Египте. Раввин жил в Земле Израиля. Этот друг оказал сыну царский прием. Он дал молодому человеку ключи от всего дома, от всего своего богатства. Он принял его как члена семьи. Сын остался в его доме надолго. Он взял ключи и открывал любой чулан или шкаф, какой ему заблагорассудится. Он бродил по угодьям (это был большой дом с пространными землями). Как-то раз набрел юноша на какую-то постройку и попытался открыть ее, но ни один ключ не подошел.

— Что это? — спросил он у слуги. — Он отдал мне все богатство, кроме этого?

Он тут же вспомнил про отца и про то, как отец называл этого человека «другом наполовину». Значит, отец знал о чем-то. Юноша заболел. Он потерял в весе, так хотел узнать, что же скрывается в том чулане.

И его хозяин рассказал ему. Много лет назад он был очень беден. В город привезли девушку и хотели отдать ее в монастырь, так что он купил ее. Он был очень беден, и у него не было денег, чтобы отметить Песах. Так что он решил проверить, не одолжит ли ему кто-нибудь денег, чтобы провести Песах. Он собрал три фунта, и тут пришли христиане и предложили купить девушку, но он не согласился. Вместо того чтобы принести в дом еды, он привел лишний рот. Но с тех пор он начал богатеть. Думая, что это девушка принесла ему удачу, он не хотел выдавать ее замуж. Двадцать девушек по очереди развлекали ее.

Молодой человек захотел ее увидеть. Друг посадил ее в комнату одну. Сын влюбился в нее, как только увидел.

— Для сына моего друга, — ответил хозяин, — мне ничего не жаль.

Он поженил их, и они уехали в Землю Израиля.

Богач стал беден. Постепенно, не так, как обычно бывает в сказках. Когда он совсем разорился, жена сказала ему:

— Пойди к твоему другу. В конце концов, ты принес ему удачу.

Он отправился к раввину, но тот сказал:

— Я не знаю тебя.

В ту ночь кто-то украл царский венец. Друг спал на улице, и дозорный, который отправился искать вора, наткнулся на его.

— Да, — ответил он, — я украл сокровище.

— Где оно?

— Я не знаю.

На суде его приговорили к повешению. Приговор объявили по всему городу. Раввин тоже услышал о нем и пришел на эшафот.

Царь стоял у окна, напротив виселицы. Когда на бедняка стали накидывать петлю, раввин попытался перетянуть веревку на себя. Увидев это, король приказал палачам:

— Стойте!

Он позвал друзей внутрь.

— Почему вы боретесь? — спросил он. — Я никогда прежде не видел ничего подобного.

Раввин объяснил.

— Еврей не должен полагаться на людей. Живя в своем доме, мой друг думал, что если он придет, я помогу ему. Но я всего лишь человек. Ему следовало сказать: «С Божьей помощью я пойду туда, и, может быть, Господь поможет мне, и друг поможет мне». Но как мог он просто так прийти ко мне, будучи уверенным, что я помогу? Поэтому я сказал, что не знаю его. Ему следовало просить помощи у Господа.

— Если вы такие друзья, я хочу быть третьим.

Записано по памяти Шаулем Ангел-Малахи.

Культурный, исторический и литературный контекст

Тема отличия настоящего друга от ложного представлена в средневековой европейской традиции по меньшей мере четырьми нарративными формами:

1. Фольклорный сюжет 893 «Ненадежный друг (Друг наполовину)», в котором испытание дружбы основано на адаптированном мотиве Н472.1 «Проверка жены: способность хранить тайну: голова мертвой овцы».

2. Назидательная история 2407 (Тубах) «Друг наполовину» с мотивом Р315 «Друзья хотят умереть друг за друга», в которой справедливо или несправедливо обвиненный преступник получает отсрочку наказания, чтобы попрощаться с семьей, а его друг остается в качестве заложника, которого повесят, если друг не объявится. Когда палачи уже готовы его казнить, обвиняемый спешит на эшафот и требует себе казни. Король прощает обоих и ищет их дружбы.

3. Сказки о друге наполовину (ненастоящем друге) и жене хозяина, в которых главным является мотив Р325 «Хозяин уступает свою жену гостю», гость влюбляется в жену другого.

4. Аллегория о трех друзьях: богатство, семья и поведение человека.

Нарративные формы 2 и 3 часто комбинируются. Фокусируясь на теме настоящей дружбы, собиратели сказок и научные исследования таких сказок часто рассматривают все четыре формы как взаимосвязанные.

Ненадежный друг

Самая ранняя фиксация первой нарративной формы в Европе — это «Disciplina Clericalis» Педро Альфонсо (Моше га-Сефарди; 1062–1140, в 1106-м принял христианство).

В еврейской литературе эта сказка существовала в печатном виде начиная с XVI в. Еврейский текст, который, как отметил Шварцбаум, был переводом первых двух сказок из «Disciplina Clericalis» [1], появился в Константинополе в 1516 г., а затем в 1544 г. в Венеции под названием «Сефер Енох» («Книга Еноха»; также транскрибируется как Хенох или Ханох), которая связана с «Сефер Толдот Моше» («История жизни Моисея»), Текст позднее попал в антологии [2].

В XVII в. сказка была включена в испанскую рукопись (Кодекс Га-стера 130) [3] и в рукопись на идише. Версия из последней сочетает в себе нарративные формы 1 и 2. В Германии Гликель (Гликл) из Хамельна (1645–1724) рассказывает эту историю в своих мемуарах, которые она вела в 1690–1691 гг. [4].

Фархи включил эту сказку в антологию в 1800-х гг. [5].

Друг наполовину

Самая ранняя записанная версия нарративной формы 2 в Европе появляется в «Disciplina Clericalis» [6]. Более поздние письменные тексты — это собрание испанских басен XV в. под названием «El Libro de los Enxemplos» [7] и еврейский текст [8]. Последний представляет собой фрагмент из предисловия к книге «Маарих» («Ценящий»), написанной Менахемом бен Иегудой де Лонзано (род. 1550). Лонзано нашел эту сказку в рукописи МР на Екклесиаст [9]. Существует литературная адаптация народной сказки [10].

Ненастоящий друг и жена хозяина

В «Disciplina Clericalis» нарративные формы 2 и 3 комбинируются. Отдельно или в комбинации они встречаются в классической римской и ближневосточной литературе.

Среди самых известных литературных фиксаций этих нарративных форм в древней европейской литературе и литературе эпохи Возрождения можно назвать историю о Дамоне и Финтии (форма 2), дважды изложенную кратко Цицероном [11], а также историю о Тито и Джизиппо (формы 2 и 3) из «Декамерона» Боккаччо (день десятый, новелла восьмая). «Сказки об Аттафе» из «Тысячи и одной ночи» (формы 2 и 3), известные также как «Власть судьбы», скорее всего, являются более поздними версиями. Р. Бёртон включил две версии в «Приложение к книге “Тысяча и одна ночь”» [12]. Первая версия была датирована XVI в., вторая представлена манускриптом 1685 г.

Три друга

История о трех друзьях (нарративная форма 4) в качестве аллегории появляется в собрании «Басни и народные проповеди Жака Витрийского» (XIII в.) [13]. В еврейской традиции начиная с XIII в. аллегорические объекты: семья, деньги и собственные действия героя — считаются лучшими друзьями человека, но только на последний из них можно надеяться, потому что он будет служить человеку до смерти. Библейская пословица «добродетель избавляет от смерти» (Притч. 10:2, 11:4) подкрепляет эту мысль.

Эта нарративная форма появилась как законченный аллегорический текст в переводе XIII в. (с арабского на иврит) в книге Авраама бен Шмуэля га-Леви ибн Хаздая «Бен га-мелех вэ-га-Назир» («Царский сын и назареянин») [14]. По мнению Якобса, эта парабола встречается в арабской и греческой версиях «Варлаама и Иосафа», но отсутствует в индийской версии жизнеописания Будды [15].

И. Леви счел эту сказку христианским элементом в книге «Пиркей де-рабби Элиэзер» («Поучения рабби Элиэзера») на основании того, что «Варлаам и Иосаф» — это более раннее христианское сочинение VI–VII вв. [16] В XIV в. Исраэль ибн аль-Накава использовал эту параболу в «Меорат га-Маор» («Источник света») [17], а Исаак Абоаб (кон. XIV в.) включил ее в сборник под тем же названием [18].

1 Schwarzbaum, Н. Jewish Folklore between East and West: Collected Papers (Beersheva: Ben-Gurion University of the Negev Press, 1989), 258.

2 Jellinek, A. Bet ha-Midrasch. Sammlung kleiner Midraschim und vermischter Abhandlungaus der alternjüdischen Literatur (ивр.) (6parts. Jerusalem: Wahrmann, 1967), 6: xxxiii, 135–137 no. 10; Eisenstein, J. D. Ozar Midrashim: Bibliotheca Midraschica (2 vols. New York: E. Grossman’s Hebrew Book Store, [1915] 1956), 2:335–336 no. 18; Bin Gorion, M. J., ed. Mimekor Yisra'el: Classical Jewish Folktales (3 vols. Bloomington: Indiana University Press, 1976), 3:1272–1275.

3 См. Gaster, M. The Exempla of the Rabbis (New York: Ktav, 1968), 134, 249 no. 360.

4 Lowenthal, M., trans. The Memoirs of Glückei of Hameln (New York: Schocken, 1977), 155–157.

5 Farhi, J. S. Oseh Pele [Чудотворец] (4 parts. Jerusalem: Bakal, 1959), 2:91-112.

6 Hermes, E., trans. and ed. The “Disciplina Clericalis” of Petrus Alfonsi (Berkeley: University of California Press, 1977), 286.

7 Morel-Fatio, A. El libro de exenplos por a.b. c. de Climente Sanchez // Romania 7 (1878), 481–526, 493 no. 17.

8 Jellinek, A. Op. cit., 4:142–144, 6: xxxiii, 135–137 no. 10.

9 Eisenstein, J.D. Op. cit., 2:320–321, 335–336 no. 18; Bin Gorion, M. J. Op. cit., 3: 1272–1277; Gaster, M. Op. cit., 162, 263 no. 419.

10 Farhi, J.S. Op cit., 2:91-112, 3:316–317; Huzin, S.B. Sefer Ma’aseh Nissim [Книга чудес] (Baghdad, 1890), 42b-43a no. 30.

11 Cicero. De Officiis. Vol. 21. Cicero in Twenty-Eight Volumes (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1975), 3, 45.

12 См. Burton, R. F., trans. Supplement to the Book of the Thousand Nights and a Night (6 vols. London: Burton Club, 1886–1888), 6:167–222.

13 Crane, T. F. The Exempla or Illustrative Stories from the Sermons Vulgares of Jacques de Vitry (London: The Folk-Lore Society, 1890), 55, 185–186 no. 55.

14 Habermann, A. M. Ben ha-Melekh ve-ha-Nazir [Царский сын и назареянин] (Tel Aviv: Mahbarot le-Sifrut, 1950), 86–91, 294–295, 324–329.

15 Jacobs, J., ed. Barlaam and Josaphat: English Lives of Buddha (London: Nutt, 1896), cxiii-cxiv.

16 Levi, I. Elements Chretiens dans le Pirke Rabbi Eliezer // Rij 18 (1889), 83–89.

17 Enelow, H. G., ed. Menorat Ha-Maor by R. Israel ibn Al-Nakawa. From a Unique Manuscript in the Bodleain Library, Oxford (4 vols. New York: Bloch, 1929–1932), 3:120–121.

18 Aboab, I. Menorat ha-Ma’or [Источник света] (Jerusalem: Mosad Harav Kook, 1961), 589–590.

40 ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЗНАЛ ВСЕ О ЖИВОТНЫХ, БРИЛЛИАНТАХ И ХАРАКТЕРЕ ЛЮДЕЙ

Жил да был бедняк. У него было десять сыновей. Один из них был умен и знал все о зверях, бриллиантах и характере людей. Но у него не было ни везения, ни работы. Его отец пошел к королю и сказал:

— У меня есть сын, который понимает животных, разбирается в бриллиантах и характере людей.

— Прекрасно, — сказал король, — приведи его ко мне.

Когда юноша явился ко двору, король приказал своему повару выдавать ему полбуханки хлеба в день.

Хорошо. Так прошел день, два, неделя, месяц. Молодой человек был недоволен: «И это жизнь?»

Однажды королю подарили лошадь. Но это был необычный жеребец. На всем белом свете не было красивее: у него была длинная шея и ноги, каких больше не сыщешь. Король был очень доволен подарком. Вдруг он вспомнил:

— У меня при дворе есть человек, который знает все о животных. Позовите его!

Позвали юношу. Тот пришел и взглянул на коня.

— Вы не должны садиться на этого коня, ваше величество, иначе погибнете.

— Как узнать, прав ли ты?

— Велите привести приговоренного к смерти узника, и увидите.

Привели узника.

— Сядь на эту лошадь и скачи, — приказал король, — это твой шанс обрести свободу.

Узник очень удивился. Но свобода есть свобода! Он взобрался на коня и поскакал прочь, все дальше и дальше. Король внимательно смотрел, как он скрывается из виду. Вот уже его видно только в бинокль.

— В чем дело? — король призвал юношу к ответу. — Ты же сказал, что я могу погибнуть!

— Терпение, ваше величество. Подождите еще немного.

В тот же миг лошадь скинула узника и затоптала до смерти.

— Давай этому человеку еще полбуханки хлеба в день, — велел король повару.

Время шло. Однажды кто-то принес бриллиант королю и предложил купить его. Цена — столько золота, сколько весит бриллиант. Вы такого огромного камня никогда не видели! Король очень хотел его купить. Слуги положили бриллиант на весы и стали наполнять вторую чашу золотом. Но сколько бы они ни клали, все было мало. В чем дело? Тут король снова вспомнил о юноше.

— Приведите его сюда, — приказал он.

Юношу привели к королю.

— Ты разбираешься в таких вещах? — спросил король у юноши.

— Да.

— Сколько стоит этот бриллиант?

Юноша подошел и убрал золото с весов. Вместо этого он положил на вторую чашу весов щепотку золы. Тут же чаша весов с золой опустилась, а чаша весов с бриллиантом взлетела вверх.

— Что происходит?

— Это не бриллиант. Это коровий глаз.

Купца выкинули прочь.

— Давай этому человеку еще полбуханки хлеба каждый день, — приказал король повару.

Молодой человек вернулся к себе. Через какое-то время король сказал:

— Мы испытали две его способности, но не третью. Позовите его.

Юношу вызвали к королю.

— Скажи мне, ты понимаешь людской характер?

— Да.

— Тогда скажи мне, что ты думаешь обо мне? Кто я?

— Вы? Вы незаконнорожденный!

— Что?!

— Да, это так. Вы незаконнорожденный.

Когда настала ночь, король постучался в дом своей матери.

— Кто там?

— Это я, твой сын.

Она открыла дверь и впустила его. Он вынул свой меч и приставил к ее животу.

— Скажи мне, кто я такой?

— Ты? Какая тебе разница? Ты король, сын короля.

— Если не скажешь мне правду, я убью тебя! — Меч уже касался ее кожи.

— Ну, хорошо. Ты знаешь, что твой отец, то есть король, был никчемный человек. Был у нас один пекарь, сильный и красивый. Ты родился от него. Теперь ты доволен?

Он оставил ее. На следующий день он снова призвал юношу.

— Кто рассказал тебе, что я незаконнорожденный? Об этом уже судачат на улицах?

— Нет, Боже упаси!

— Тогда как ты узнал?

— Очень просто. Я спас вам жизнь и сохранил ваше богатство, а единственная награда, которую вы дали мне, была половина буханки хлеба! Кто же вы после этого, как не ублюдок?

Король дал ему мешок золота и разрешил переселиться со всей семьей во дворец — всё, что угодно, лишь бы он держал язык за зубами!

Записана Хедой Ясон со слов Шмуэля Реканати в 1965 г. в Иерусалиме.

Культурный, исторический и литературный контекст

Эта сказка — пример нарратива, построенного на загадках, где присутствуют «тот, кто загадывает, тот, кому загадывают, загадка и отгадка» [1]. В еврейской традиции и в фольклоре других народов существуют две основные формы, характерные для данного жанра: сказки-аллегории и загадки.

Сказки-аллегории

Сказки-аллегории воплощают людей, предметы и даже абстрактные понятия в зашифрованные сообщения. Например, в фольклорном сюжете 1533 «Разделить птицу по-мудрому» (ее можно встретить в палестинском Мидраш Раба V в. на Плач Иеремии, 1, 1:4) части куриной тушки символизируют роль каждого сидящего за семейным столом: голова — хозяин дома, желудок — жена и мать, ноги — двое сыновей, крылья — двое дочерей, тело (в форме лодки) — гости.

Загадки

Математические загадки

Фольклорный сюжет 1663 «Поделить пять яиц поровну между двумя мужчинами и одной женщиной» и мотив J1241.1 «Поделить двух овец и барана: обманщик делит между двумя друзьями» представляют пример остроумной математической задачи. Подобные сказки предшествуют вышеупомянутой загадке из МР на Плач Иеремии и являются версиями фольклорного сюжета 1533В§ (Эль-Шами) «Деление: четный или нечетный?» из мидрашей. В них гостю нужно разделить семь птиц между пятью обедающими. Он отдает одну птицу мужу и жене, одну двум дочерям, одну двум сыновьям, а себе берет две, иронически обыгрывая идею справедливости: каждая группа состоит из трех объектов (см. также сказку ИФА 9240, наст. т., № 69).

Гадательные дедуктивные нарративы-загадки

Гадательные дедуктивные нарративы-загадки встречаются в фольклорных сюжетах 655 «Мудрые братья» и 655А «Заблудившийся верблюд и дедуктивные поиски». Оба сюжета повлияли на центральный мотив данной сказки — J1661.1.2 «Дедуктивный вывод: король — незаконнорожденный». Загадка принимает почти нарративную форму. По мнению Тейлора, настоящие загадки — это «описания объектов в терминах, подобранных так, что отгадывающий предположит прямо противоположное» [2]. Этот тип загадок подразумевает нарративное переформулирование ситуации. Видимая реальность представляется обманчивой или загадочной, и разгадывающий загадку обнаруживает правду, скрытую под внешней оболочкой.

С. Томпсон счел фольклорный сюжет, который «был перенят рассказчиками», «чисто литературным, занимающим почетное место среди самых важных собраний сказок, как на Востоке, так и в Европе, но рассказывают его только в Норвегии, Дании, Эстонии и России, хотя иногда он встречается и в других странах» [3]. Данная сказка и другие се версии из коллекции ИФА демонстрируют, что ее географическая Распространенность шире и исторические корни глубже, чем считалось ранее.

Нарративная последовательность

Рассказчики всегда организовывали фольклорные сюжеты-загадки 655 и 655А исходя из трех нарративных парадигм с их особой последовательностью действий. Эти сюжеты встречаются как отдельно, так и в сочетаниях. В еврейских источниках поздней Античности можно встретить их первые зафиксированные версии.

Первая парадигма, зафиксированная в МР на Плач Иеремии, состоит из следующих нарративов-загадок:

1. Собачье мясо как источник пищи (мотивы F647.5.1 «Удивительная чувствительность: мясо — плоть собаки. Животное вскормлено собакой», J1661.1.5.1 «Дедуктивный вывод: животное вскормлено молоком собаки»).

2. Некрологический источник вина (мотив F647.1 «Удивительная чувствительность: мясо (вино) пахнет мертвечиной»).

3. Нелегитимность короля, лидера или хозяина дома (мотив J1661.1.2 «Дедуктивный вывод: король — незаконнорожденный»).

Похожая парадигма с участием рабби Акивы и человека из Афин появляется в «Калла Раббати» (10:55b). Этот источник датирован двумя разными учеными III и VIII вв. соответственно. Он состоит из нарративов-загадок типа 2 и 1 с двумя дополнительными мотивами:

4. Моча в кувшине с рассолом,

5. Жуки в горчице —

и заканчивается нарративом-загадкой типа 3.

В этих сказках разоблачение объектов и людей часто происходит в присутствии гостей. В Мидраш Раба на Плач Иеремии и в «Калла Раббати» хозяин узнает информацию, подслушав разговор гостей, — нарративный инструмент, присутствующий в сказках этого типа начиная со Средних веков, в еврейских, арабских и европейских ее версиях. Например, аналогичная нарративная канва соблюдается в средневековых европейских вариантах этой сказки, найденных в «Деяниях данов» Саксона Грамматика [4].

Вторая парадигма, которая приблизительно соотносится с ФС 655А, встречается в истории из похожего цикла в МР на Плач Иеремии (1,1:12). Парадигма состоит из следующих нарративов-загадок:

6. Верблюд, слепой на один глаз (мотив J1661.11 «Дедуктивный вывод: одноглазый верблюд»).

7. Верблюдица беременна близнецами.

8. Поклажа на спине верблюда — вино, масло, железо, беременная женщина (ФС 655А).

9. Путь, проделанный верблюдом.

10. Этническая принадлежность провожатых верблюда: один еврей, другой нееврей.

Устные версии включают еще некоторые нарративы-загадки:

11. Десятину не отделили от муки на кускус.

12. У поварихи менструация.

13. Короткий хвост у верблюда.

14. Неправильно приготовленное тесто.

15. Девушка — младший ребенок.

16. Кобыла сосет верблюжье молоко.

17. Король, увлеченный рыбами и морем.

18. Верблюд принадлежит королю.

19. Верблюд хромой.

Похожая парадигма, состоящая из нарративов-загадок 6, 8 и 10, встречается в Вавилонском Талмуде (Санхедрин 104Ь). Лишь в Средние века появились свидетельства наличия в еврейской традиции синтеза этих двух нарративных парадигм в одной истории. Такая комбинированная сказка появляется у Абоаба [5] (нарративы-загадки 4, 8, 7, 10,3,1 и 2). В этой версии эпизод о легитимности хозяина служит переходным мотивом от историй про верблюда к «кулинарным» последовательностям. Другая версия, скорее всего того же периода, встречается у Гастера [6] (нарративы-загадки 4, 8, 10, 1, 2 и 3). В средневековом литературном труде Йосефа бен Меира ибн Забары (род. ок. 1140) «Сефер Шаашуим» («Развлекательная книга») [7] история об умной девочке реализует фольклорный сюжет 655А. Тем не менее в собраниях сказок на идише XVII в. два фольклорных сюжета появляются в различных, хотя и взаимосвязанных нарративах.

Фольклорный сюжет 655А, который встречается в Вавилонском Талмуде (Санхедрин 104b), появляется в другой версии в книге Гастера «Майсе-бух» («Книга сказок») под номером 154 и в МР на Плач Иеремии, сказка № 155. Фольклорный сюжет 655А также находится в «Майсе-бух» под номером 223. Однако заканчивается он не как ФС 655А, а как фольклорный сюжет 976А «Вор обличен с помощью истории», в которой раввин определяет вора по его самоидентификации с героями истории.

В древней и средневековой еврейской традиции умные люди в сказках из Вавилонского Талмуда (Санхедрин) и в «Майсе-бух» — это два еврейских пленника, ведомые неевреем, который признает их более высокие умственные способности. В средневековых арабских сказках два брата отправляются, чтобы разрешить спор о наследстве. В «Тысяче и одной ночи» эта сказка известна как «История о султане Аль-Ямане и трех его сыновьях» [8]. Бёртон перевел версию из третьего тома рукописи Вортли-Монтагю. Подобные версии до сих пор встречаются в устной традиции арабов и на Балканах, но имеют ряд вариаций нарратива-загадки.

История, которая сочетает фольклорные сюжеты 655 и 655А, известна в Европе с конца XII — начала XIII в. и стала частью рамочного нарратива «Паломничество трех принцев из Серендипа» (1557) [9]. Согласно Камману, очевидно, что это сочинение за авторством Кристофоро Армено является адаптацией персидской поэмы «Хашт Бихшт» («Восемь кругов рая»), дополненной в 1302 г. Амиром Кушраи из Дели (1253–1325) [10], которого называли «величайшим персидским и индийским поэтом». После чтения «Паломничества» Хорас Уолпол (1717–1797) изобрел слово serendipity (интуитивная прозорливость) — отсюда понятие и термин начали самостоятельную жизнь.

Ироничные гадательные нарративы и загадки

Ироничные гадательные дедуктивные нарративы-загадки представляет фольклорный сюжет 655*В (ИФА) «Умный советник и королевская награда», версией которого является данная сказка. Ее самая ранняя литературная фиксация датируется Средними веками, хотя сюжет прослеживается вплоть до античного «Жизнеописания Вергилия» Доната. Лошадь в этой ранней версии не норовистый конь, а просто больная кобыла. В «Тысяче и одной ночи» эта сказка известна как «История о трех жуликах», которую, как и дедуктивную сказку-загадку (обсуждается выше), Бёртон перевел из рукописи Вортли-Монтагю [11]. В этой версии присутствуют три разных героя с уникальными способностями, которыми в более поздних версиях обладает один человек.

В Средние века сказка появляется в европейской нарративной традиции, например в «Новеллино» [12] (кон. XIII в.). В этой средневековой версии, как в данной сказке и многих других вариантах, нарративу-загадке типа 3 предшествуют еще две загадки, ранее зафиксированные в «Тысяче и одной ночи»:

20. Свирепый конь (мотив В17.1.4 «Свирепая лошадь»),

21. Фальшивость ценного бриллианта (мотив J1661.1.6 «Дедуктивный вывод: насекомое в драгоценном камне»).

Данная нарративная форма появляется в более поздней устной традиции на идише [13], еврейско-испанском языке и в арабоязычных еврейских общинах XII в. Существуют опубликованные ашкеназские версии [14].

Две версии в собрании ИФА, рассказанные Шмуэлем Реканти, нарратором настоящей сказки, включают в себя или содержат отсылки на назидательную историю «Камень Александра», которая повествует о драгоценном камне, полученном Александром Великим. Он перевешивал все, но не весил ничего, когда покрывался пылью. Подаренный под видом бриллианта глаз объединяет две средневековые аллегории. В первой глаз выступает метонимией человека, а бриллиант — объект человеческой жадности, который всего лишь пыль — метафора смерти, которая обращает все в ничто. Самая ранняя запись этой версии встречается в Вавилонском Талмуде (Тамид 32b). Позже она стала частью истории, известной как «Iter ad Paradisum», которая была включена в популярный средневековый «Роман об Александре».

1 Hasan-Rokem, G. Web of Life: Folklore and Midrash in Rabbinic Literature (Stanford, CA: Stanford University Press, 2000), 53.

2 Taylor, A. English Riddles from Oral Tradition (Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1951), 1.

3 Thompson, S. The Folktale (New York: Holt, Rinehart & Winston, 1946), 82–83.

4 См. Fisher, R, trans., and Η. E. Davidson, ed. Saxo Grammaticus: The History of the Danes (2 vols. Totowa, NJ: Rowman & Littlefield, 1979–1980), 1:87–89 (93–94).

5 Aboab, I. Menorat ha-Ma’or [Источник света] (Jerusalem: Mosad Harav Kook, 1961), 660 no. 305.

6 Gaster, M. The Exempla of the Rabbis (New York: Ktav, 1968), 31–32 no. 51.

7 Davidson, L, ed. and trans. Sepher Shaashuim: A Book of Mediaeval Lore by Joseph ben Meir ibn Zabara (New York: Jewish Theological Seminary of America, 1914), 39.

8 См. Burton, R. F., trans. Supplement to the Book of the Thousand Nights and a Night (6 vols. London: Burton Club, 1886–1888), 5 (15):3—15.

9 Remer, T. G., ed. Serendipity and the Three Princes: From the Peregrinaggio of 1557 (Norman: University of Oklahoma Press, 1965), 57–72.

10 Cammann, S. V. R. Christopher the Armenian and the Three Princes of Serendip // Comparative Literature: Matter and Method (Ed. O. Aldridge. Urbana: University of Illinois Press, 1969), 227–256.

11 Burton, R. F. Op. cit., 5 (15):19–35.

12 Lo Nigro, S., ed. Novellino e Conti del Duecento (Torino: Unione Tipografico-Editrice Torinese, 1968), 67–70 no. 3.

13 Gaster, M. Op. cit., 138–139 no. 372 (68).

14 Sadan, D. Ka'arat Egozim о Elef Bedihah u-Bhdihah Asufat Homor be-Israel [Чаша орехов, или Тысяча и одна шутка…] (Tel Aviv: Neuman, 1953), 323327 no. 611 (нарративы-загадки 20,21,3); Gross, N. Maaselech un Mesholim: Tales and Parables (идиш) (New York: Forewerts, 1955), 229–232 (нарративы-загадки 5 и 6); Nahmad, Η. M. A Portion in Paradise and Other Jewish Folktales (New York: Norton, 1970), 141–142.

41 И ЭТО ПРОЙДЕТ

Жил да был король. У него был умный и честный советник, всегда дававший мудрые и полезные советы. Король его очень уважал. Но другие министры, завидуя его дружбе с королем, люто возненавидели советника. Были при дворе два министра, которые ненавидели его больше остальных. Они изобретали всяческие ложные обвинения и распускали клевету на него среди остальных министров. Тогда все министры решили: пусть король уволит своего советника и отправит его в изгнание, иначе все они уйдут со своих постов. С этим требованием они явились к королю.

Король выслушал их, прекрасно зная, что все обвинения ложны. Однако министры, выступившие с этим требованием, так настаивали на своем, что у короля не осталось выбора, кроме как сдаться. Он сказал своему советнику:

— Мой честный советник, у меня плохие новости для тебя. Делать нечего, придется тебе покинуть страну.

— Я готов исполнить все, что прикажет мне ваше величество, — ответил советник, — потому что я ваш слуга. Но у меня есть одно желание.

— Какое же? — спросил король.

— Я хочу подарить вашему величеству кольцо на память. Вы будете смотреть на него и вспоминать обо мне.

Король не стал возражать.

Тут же советник измерил палец короля и заказ серебряных дел мастеру кольцо с выгравированной надписью «И это пройдет». Когда кольцо было готово, он подарил его королю. Тот надел его на палец и прочел надпись. В душе он подумал, что, должно быть, что-то важное стоит за этими словами и что советник выгравировал их не случайно.

Король попросил опального советника не пропадать из виду и записал его адрес. Так и случилось. Советник покинул страну, но продолжал дружить с королем.

Что происходит со всеми людьми, то случается и с королями. Люди не всегда бывают в хорошем настроении, иногда им доводится и хандрить. Когда у короля было плохое настроение, он поглядывал на кольцо и, посмеиваясь, думал, что и это пройдет. И наоборот: бывая в приподнятом настроении, смотрел на надпись «И это пройдет» и вспоминал, что не век человеку радоваться.

Однажды королевство оказалось втянуто в пограничный спор с соседней страной. Отношения между двумя государствами становились все хуже и хуже, министры не знали, что делать. Король был в отчаянье. Он обхватил голову руками, будто она вот-вот упадет, и задумчиво чесал в затылке. Кольцо запуталось у него в волосах. Король посмотрел на него, прочел надпись и тут же вспомнил о советнике. Тогда он пошел к министрам:

— Кто из вас маловерно и лживо обвинил моего советника? Из-за кого пришлось выслать его из страны, хотя он был невиновен? Если бы он был здесь сегодня, то спас бы нас от беды.

Министры безмолвствовали. Но все дружно посмотрели на двух своих коллег, которые заварили всю эту кашу. Двое встали и подошли к королю.

— Мы сделали это не со зла, а из зависти, из-за того, что вы были благосклонны к нему больше, чем к любому из нас.

Их обоих немедленно постигла та же участь, что и советника. Король издал особый указ, в котором призвал советника вернуться. Советник вернулся и пришел с докладом к королю. Король попросил его заняться разрешением спора с соседней страной, отношения с которой становились все хуже и хуже.

— Я пойду один и разрешу это дело, — ответил советник, — при условии, что король даст мне свое письменное одобрение.

Король обрадовался, потому что знал, что может положиться на своего советника. Король дал ему письменное разрешение, уполномочивающее его решить вопрос так, как он считает нужным. С этой бумагой советник поехал в соседнюю страну, где его приняли тепло, потому что ценили за его мудрость.

После заключения соглашения, удовлетворяющего обе стороны, советник вернулся к королю. Король был несказанно рад.

— То, что ты выгравировал на кольце, — сказал он, — истинная правда: и это пройдет.

Все, хорошее ли, плохое ли, рано или поздно проходит. Никогда нельзя терять разум.

Услышана Реувеном Наана, когда он был в Латинской Америке (1927–1934) от Йосефа Сапорта из Цфата, чья семья была родом из Марокко. Реувен Наана передал эту сказку в собрание ИФА в 1962 г.

Культурный, исторический и литературный контекст

Сказка состоит из двух смысловых частей, и обе имеют глубокие корни в еврейской традиции: (1) опороченный еврейский советник при дворе нееврейского короля и (2) нарративный эпизод, связанный с поговоркой «И это пройдет».

Опороченный еврейский советник

Еврей-советник при дворе короля-иноверца — распространенная фигура в еврейской традиции, встречающаяся уже в библейских нарративах. Известны различные по полу и возрасту воплощения этого персонажа.

Еврейские советники стали героями рассказов еврейских общин в изгнании, и их конфликты с придворными отражают вымышленные и реальные конфликты, в которые были вовлечены эти общины. В литературе Библии и апокрифов советники, за исключением Ахикара (древнего мудреца, который был советником ассирийского царя), — эго молодые люди, которые зачастую, явно или неявно, оказываются в романтических отношениях при дворе или вне его. Древние дворы, при которых находились евреи-советники, это в первую очередь двор египетского фараона на юге, где Иосиф и Моисей были главными еврейскими фигурами, а также вавилонский и персидский дворы на севере, где служили Даниил и Зерубавель.

Мудрый Даниил — пленный еврейский юноша при дворе Навуходоносора из Книги Даниила и смышленый молодой человек, герой апокрифической книги Сусанны. Зерубавель, потомок дома Давидова, был самым честным стражником при дворе Дария, впоследствии назначенным Дарием в качестве правителя для вернувшихся в Иерусалим (Агг. 2:2). О жизни и мудрости Ахикара известно из книги «Слова Ахикара», которая датируется VII–VI вв. до н. э., источник ее неизвестен. Эта книга была популярна среди евреев Античности, хотя ее еврейское происхождение сомнительно. Долгие годы эта история считалась фольклорной, но последние находки позволяют предположить, что Ахикар был исторической фигурой и служил советником при дворе ассирийского царя Асархаддона (680–699 до н. э.). Ахикар, чья история послужила прототипом для фольклорного сюжета 922А, был известен в еврейской традиции, но книга о нем не стала частью еврейского канона.

Сказки о двух других дворах отличаются функцией женщины в нарративе. В сказках о еврее, а точнее, об израильтянине при египетском дворе женщины играют лишь романтическую роль. Тем не менее в северной традиции в историях об Есфири или Юдифи женщины принимают активное участие, используя собственную привлекательность, чтобы обрести политическую или даже военную силу ради спасения своего народа.

Библейская фигура Иосифа (Быт. 39–47) стала не только архетипом праведника, преодолевшего сексуальное влечение, но также архетипом советника при дворе короля-иноверца — роль, которая будет дополнена в постбиблейской традиции. Благодаря апокрифической книге об Иосифе и Асенеф (I в. до н. э. — II в.н. э.), изначально написанной на греческом, Иосиф стал героем еврейской общины Египта. История рассказывает о романе и свадьбе Иосифа и дочери египетского аристократа. В эллинистической еврейской литературной традиции за место Иосифа при дворе не идет конкуренции, но в Вавилонском Талмуде и более поздних мидрашах есть свидетельства существования традиции, согласно которой другие советники, придворные звездочеты, оспаривали решение фараона продвинуть Иосифа по службе (ВТ, Сота 36Ь).

Библейская история о Моисее при дворе фараона имеет иное происхождение, нежели история об Иосифе, но жизнь Моисея при дворе развивается по схожему шаблону. Моисей, как и Иосиф, отправился на юг во главе не столько военной, сколько политической миссии, и дочь местного властителя влюбилась в него. История была впервые зафиксирована в «Еврейских древностях» Иосифа Флавия [1]. Эта сказка встречается и в других, скорее всего не связанных друг с другом, источниках примерно того же периода, поэтому можно сделать вывод, что она переходила из уст в уста еще до того, как была записана Флавием и иудейским писателем эллинистического периода Артапаном.

Евсевий Кесарийский, один из отцов церкви, цитировал в своем труде «Приготовление к Евангелию» труд Артапана, который также цитируется в сборнике Александра Полигистора. Тема войны против эфиопов с отсутствующей романтической составляющей встречается в исторических сообщениях об Осирисе, Сесострисе и Семирамисе, сделанных греческим историком Диодором Сицилийским (I в. до н. э.). Артапан приписывает Моисею некоторые черты культурного героя и основателя социальных институтов, присущие Осирису Диодора. Артапан изображает Моисея не только как чужестранца при дворе фараона, но и как героя, основателя религиозных культов, изобретателя иероглифического письма и человека, поделившего Египет на тридцать шесть номов (административные единицы) (см. также примечания к сказке ИФА 10085, наст. т., № 48).

История Моисея в Эфиопии не встречается в письменных источниках периода Талмуда и мидрашей и снова появляется в еврейской литературе только в Средние века: в «Хрониках Моисея» (X в.), в «Хрониках Иеремии» (кон. XIII — нач. XIV в.) и в «Сефер га-Яшар» («Книга праведного»; датирование XI–XII вв. оспаривается Даном, предполагающим, что книга была опубликована ближе к 1553 г. [2]). Вариант этой истории появляется также в христианском средневековом тексте «Палаэа История» («Хроника Ветхого Завета»),

В еврейской традиции пересказ библейского нарратива «Хроники Моисея» заполняет период отсутствия Моисея при египетском дворе (Исх. 2:15) историей о его службе военным советником при дворе эфиопского царя Киканоса. После смерти царя Моисей стал наследником трона и женился на его вдове. История Моисея при дворе Киканоса аналогична, если не тождественна, легенде об Иосифе при дворе фараона.

Роль еврея как стратегического советника при дворе короля-чуже-земца продолжает появляться и позже в еврейской народной литературе. Например, в хасидской традиции отец р. Исраэля Баал Шем Това описан как военный советник иностранного владыки, к которому он попал в плен. Подобно Иосифу и Моисею, он тоже имел романтические отношения с дочерью властителя.

В противоположность южной еврейской эллинистической традиции, нарративы, которые развились к северу от библейских земель, в основном при дворах вавилонского и ассирийского царей, повествуют о двух фигурах — Данииле и Есфири. Рассказы о них приводятся в Библии. Роль Есфири при дворе отличается от роли Даниила, и история о ней принадлежит к другому нарративному циклу. Даниил описан как мудрый человек и толкователь снов.

Тем не менее история об Ахикаре (VII–VI вв. до н. э.) более всего соответствует данной сказке. К тому же она является самой старой из известных сказок о советнике и короле-иноверце. В обоих историях мудрый человек оправдывает себя, помогая королю одолеть врагов. Данный сюжет встречается и в более поздней версии сказки [3].

«И это пройдет»

Ивритское выражение «Гам зэ яавор» («И это пройдет»), которое обычно сокращают как «ГЗЙ», распространяется, согласно последней доступной информации, двумя взаимосвязанными способами. В сефардских и иранских общинах эта фраза и соответствующие нарративы появляются преимущественно в устной традиции, однако в ашкеназских общинах они присутствуют как в более поздних письменных источниках, так и в устной традиции. В сказке ИФА 126 «И это пройдет» из Турции данная фраза служит царю Соломону лекарством от депрессии [4]. Наша история является сокращенной версией нарратива, который имел хождение в устной форме и появился в печатном виде, хотя и относительно поздно, в «Хидушей Тора» («Новые интерпретации Торы») р. Меира Цви Гирша Захмана (опубликована в 1928). Захман цитирует историю как часть своей интерпретации библейского стиха «ни квасного, ни меду не должны вы сжигать в жертву Господу» (Лев. 2:11). Эта сказка редко встречается, поэтому мы приводим ее полностью.

Тудар рассказывает, что слышал вариацию этой сказки от крестьянина-христианина, знакомого с еврейской традицией [6]. Родом он был из деревеньки неподалеку от города Романова (Житомирская область, Украина). Согласно Злотнику, во время Второй мировой войны американская компания продавала кольца с выгравированными на них еврейскими буквами «гимел», «зайн» и «йуд» (ГЗЙ) [7]. Они якобы приносили удачу и служили амулетами. Левински отметил, что эти кольца были скорее аналогом колец на удачу, которые были популярны в австрийской и немецкой армиях во время Первой мировой войны [8]. На них были выгравированы слова «Sieg» (победа) или «Glück» (удача).

В иврите эти три буквы — «гимел», «зайн» и «йуд» — имеют магическую силу, потому что их гематрия равняется 3+7+10=20, что равно гематрии краткой формы Божественного имени, записываемого при помощи двух «йуд».

Очевидно, эта сказка была известна в США задолго до Первой мировой войны. В своей речи перед сельскохозяйственным обществом штата Висконсин в Милуоки 30 сентября 1859 г. Авраам Линкольн сказал: «Говорят, что как-то раз один восточный монарх поручил своим мудрецам придумать фразу, которую он мог бы поместить на виду и которая бы оставалась справедливой независимо от времени и ситуации. Ответ мудрецов был: “И это пройдет”» [9].

1 См. Josephus, Flavius. Jewish Antiquities (London: Heinemann, 1930–1965), 2:238–257 (10, i-11, i).

2 Dan, J. Sefer Ha-Yashar (Jerusalem: Bialik Institute, 1986), 7-17.

3 Lindenberger, J.M. Ahikar // The Old Testament Pseudepigraphia 2 (Ed. J. H. Charlesworth. Garden City, NY: Doubleday, 1985), 498.

4 Noy, D. Folktales of Israel (Chicago: University of Chicago Press, 1963), 174 no. 63.

5 Цит no: Persky, D. Al Mekorot ‘Gam Zeh Ya'avor’ [Об источниках «и это все пройдет»] // Yeda-Am 9-10 (1953), 107–108.

6 Tudar, S. Nusah В al Tabaat ha-Pele ‘G Z Y’ [Версия В волшебного кольца “ГЗЙ”] // (ивр.) Yeda-Am 9-10 (1953), 109.

7 Zlotnik, [Avida], Y. L. Gam Zeh Ya’avor [И это пройдет] // Yeda-‘Am 9-10 (1953), 14.

8 Lewinski, Y.Т. Gam Zeh Ya'avor [И это пройдет] // Yeda-’Am 9-10 (1953), 14.

9 Basler, R. P, ed. The Collected Works of Abraham Lincoln (9 vols. New Brunswick, NJ: Rutgers University Press, 1953), 3:481–482.

42 ПИСЬМА ОТ АНГЕЛА СМЕРТИ

Это случилось на рынке Махане Йегуда¹. Там стоял старик, и к нему подошел Сатан².

— Пойдем со мной!

— Зачем?

— Твой час пришел. Я пришел, чтобы забрать твою душу.

— Как же так, без предварительного уведомления?

— Что значит без уведомления? Я слал тебе письма.

— Какие письма? Я ничего не получал.

— Как так не получал? Разве волосы твои не поседели? Они раньше были черными, а теперь белые, как снег. Это было первое письмо. А глаза? Ты стал носить очки — вот тебе и второе письмо. А что у тебя во рту? У тебя выпали почти все зубы — вот и третье письмо. А что у тебя в руке? Палка! Это четвертое письмо. А теперь довольно, пойдем со мной скорее.

И он забрал его.

Шмуэль Реканати рассказал эту историю Хеде Ясон в 1972 г. в Иерусалиме.

Культурный, исторический и литературный контекст

Братья Гримм включили сказку о трех посланиях от ангела смерти в свою коллекцию [1]. Их история основывается на письменном источнике XVI в., а не на устной традиции. Большинство ссылок в примечаниях к их сказкам указывают на средневековые и более поздние литературные источники.

Моррис предположил [2], и С. Томпсон согласен с ним, что самые ранние из известных версий данной сказки зафиксированы в индийской буддийской литературе, и отмечает, что она не появляется в таких книгах, как «Джатака», «Панчатантра», «Калил и Димна» и присутствует только в «Ангуттара-никая» [3]. «Ангуттара-никая» — это часть буддийского канона Тхеравада, который известен также как канон Пали, текст которого восходит к самому древнему периоду буддийской литературы. Сказки из «Ангуттара-никая» — продукт устной традиции, они были окончательным образом зафиксированы около V в.н. э.

В буддийском тексте знаки приближающейся смерти и старости — это старые и больные люди, которых человек должен был бы заметить вокруг себя. В европейских и еврейских сказках знаки — это болезни и обмороки, которые испытывает сам человек. Описания старости и смерти в западных версиях напоминают Екклесиаст, 12:3–8. Большинство доступных европейских версий сказки основаны на литературных источниках, однако данная история — редкий пример устной вариации, которую рассказчик локализовал и персонифицировал.

1 Grimm, J., and Grimm, W. The Complete Fairy Tales of the Brothers Grimm (New York: Bantam, 1987), 557–558 no. 177.

2 Morris, R. Death's Messengers // The Folk-Lore Journal 7 (1889), 190.

3 Thera, N., and B. Bodhi, trans. and eds. Numerical Discourses of the Buddha: An Anthology of Suttas from the Anguttara Nikaya (Walnut Creek, WA: Altamira, 1999), 51–53 no. 26.

43 НЕТ СПАСЕНИЯ ОТ ПРИГОВОРА НЕБЕС

Жил да был король, и Господь благословил его всем¹. У него были огромные стада и пастбища, сады, оранжереи и поля, дома и дворцы, полные прекрасных вещей. Но ничто не радовало короля, потому что его красавица-жена рожала лишь дочерей. Тревога прокралась в его сердце и лишила сна: кто будет править после него, если нет наследника?

Год за годом король копил досаду, но всячески скрывал ее. Наконец он не выдержал и созвал своих придворных звездочетов.

— Королева когда-нибудь родит наследника? — спросил он.

Звездочеты вернулись через несколько дней.

— Ваше величество, — сказали они, — мы наблюдали за звездами и обнаружили, что большое несчастье ждет вас. Королева родит еще четырех дочерей помимо тех троих, что уже родила. Потом у нее родится сын, но он не проживет долго: сестры убьют его. Если вас беспокоит судьба королевства, вам лучше убить трех дочерей и наказать королевской повитухе душить новорожденных, иначе конец ваш будет печален и королевство падет.

Король всем сердцем поверил в это страшное предзнаменование. Он немедленно отдал приказ отвезти дочерей подальше и убить.

Через год королева родила дочь. Повитуха, следуя приказу короля, задушила новорожденную. Так она поступила и с пятой, и с шестой дочерью. Несчастная королева выплакала все глаза и впала в глубокую печаль. Готовясь родить седьмую дочь, она подозвала повитуху:

— Я уже потеряла шестерых дочерей и скоро рожу седьмую. Ты видишь, как я несчастна. Пожалуйста, пожалей ее, сохрани ей жизнь. Если выполнишь мою просьбу, я озолочу тебя, и остаток своих дней ты проживешь в довольствии.

Желание разбогатеть и слезы королевы смягчили сердце повитухи. Она пообещала выполнить просьбу королевы и сдержала слово. В тот день, когда королева родила, повитуха испачкала пеленки кровью молодого ягненка, чтобы показать королю, что она сделала свое дело. Потом она забрала живого младенца домой, чтобы воспитать его, как и обещала королеве.

Прошел еще год, и королева родила мальчика, красивого станом и лицом², как и предсказали звездочеты. Радости короля не было предела. Наконец-то родился наследник трона! Чтобы отметить это событие, король устроил празднество для всех подданных, которое длилось семь дней и семь ночей. Вино королевское подавалось с королевской щедростью³. Все королевство возвеселилось и возрадовалось⁴.

Дни шли, шли и годы. Мальчик рос в достатке, горя не знал, как и положено принцу. Вот уже юноше исполнилось восемнадцать лет. К тому моменту все заметили, как он статен и красив. Однажды принц по своему обыкновению гулял по дворцовым паркам. На сей раз он углубился в такой огромный сад, что, казалось, нет ему конца и края. К своему удивлению, внезапно он очутился у высокой стены и понял, что это граница парка. Движимый любопытством, он перелез через стену и спрыгнул с обратной стороны. И оказался в другом красивом и ухоженном парке. Принц побродил там немного. И вдруг в отдалении разглядел бассейн с водопадом, низвергавшимся в него с огромной высоты. Юноша приблизился, и прекрасная картина открылась его взору: в бассейне купалась прекрасная девушка, белощекая, с розовыми губами и черными, как уголь, глазами. Золотые кудри ниспадали с ее головы на алебастровые плечи. Юноша не понимал, видит ли это все наяву или во сне.

Тут девушка заметила, что на нее смотрит молодой человек. Она быстро выбралась из пруда, завернулась в одежду, убежала, как испуганная газель, и скрылась в ближайшем доме. Молодой человек стряхнул с себя чары и бросился за ней.

Испуганная девушка рассказала матери о юноше, которого видела у пруда, и о том, что он побежал за ней. И ушла в свою комнату. Женщина поспешила к входной двери. На пороге уже стоял сильный и красивый молодой человек. Она задрожала, узнав в нем царского сына.

Справившись с волнением, женщина пригласила гостя внутрь и предложила ему сесть.

Молодой человек сказал ей, кто он и как пришел сюда.

— Я рад, что судьба дала мне шанс встретить вашу прелестную дочь, — добавил он.

Пока говорил, он все надеялся, что девушка выйдет, и он сможет снова увидеть ее. Когда же принц понял, что она его избегает, глаза его сверкнули гневом и обидой.

— Заставьте ее выйти и посмотреть на меня, — приказал он ее матери.

Делать нечего, женщина позвала дочь. Она вышла из своей комнаты, полностью одетая, с красиво убранными волосами. Очарованный ею, царский сын почувствовал, что он связан с ней душой⁵.

— Я влюбился в вашу дочь, — сказал он ее матери. — Вы отдадите ее мне в жены?

— Нет! Нет! Это невозможно! — вскочила женщина в ужасе, и кровь прилила к ее лицу. — Этого просто не может быть!

— Почему нет? — разгневался юноша. — Неужели быть женой короля недостаточно почетно для твоей дочери?

Женщина стояла в молчании. Она опустила голову, будто задумавшись.

— Почему нет? Ответь мне! — повторял юноша с искаженным болью и обидой лицом.

Бледная, но спокойная, женщина подняла голову, посмотрела прямо на юношу и сказала:

— Нет, мой мальчик, ты не можешь жениться на ней. Это твоя сестра, дочь твоих родителей.

Будто громом пораженный, с широко распахнутыми глазами принц слушал рассказ женщины о том, что происходило в царском дворце и как она удочерила его сестру. Мало-помалу юноша пришел в себя и взглянул на женщину с насмешкой и сомнениями.

— Поверь мне, я говорю правду, — тихо добавила женщина, — спроси свою мать, она расскажет тебе. Если она не подтвердит мои слова, эта девушка станет твоей женой.

Распаленный и расстроенный, юноша поспешил к своей матери. Он поведал ей о встрече с девушкой и пересказал странную историю, которую услышал от ее матери.

— Я безнадежно влюблен в нее, — подытожил он.

Королева задрожала от его слов.

— Все, что та женщина, повитуха, рассказала тебе, — чистая правда, — сказала она слабым и дрожащим голосом и упала на пол без чувств.

Придя в себя, королева увидела рядом с собой повитуху, говорившую, что им обеим несдобровать, если король обо всем узнает.

Когда принц понял, что девушка и впрямь его сестра, он сказал матери:

— Я пойду к отцу и прикажу ему вернуть мою сестру обратно во дворец.

Мать умоляла его не делать этого, иначе он принесет несчастье всем троим. Но все уговоры были напрасны. Он был уверен, что отец исполнит его просьбу и ничего плохого не случится.

Он ошибся. Когда король услышал рассказ сына, то гневу его не было предела.

— Смерть! — прокричал он. — Все трое должны умереть!

Министры пытались успокоить его и спасти жизнь королевы, но он отказывался их слушать.

Поняв, что его мать и сестра приговорены, принц побежал в конюшню, оседлал лошадь и помчался к дому сестры. Подхватив ее, он поскакал в далекие горы. Королевские стражи бросились в погоню. Несколько раз их настигали, но принц яростно сражался и убил многих. Наконец их оставили в покое.

И принц ускакал в горы. Тем временем в городе казнили повитуху. Король оставил королеве жизнь в соответствии с решением королевского трибунала, но ее заточили в собственных покоях, потому что король не желал больше видеть свою жену.

Принц ехал долгие часы без остановки, пока силы не покинули его. Их с сестрой мучила жажда. Принц спешился, спустил сестру на землю и уложил под деревом, а сам отправился искать воду. Дойдя до вершины холма, принц увидел невдалеке старинный замок, окруженный высокой стеной. Он обошел вокруг него и обнаружил главный вход, запертый на замок. Принц попытался отпереть ворота, но кованый замок был слишком тяжел и не поддавался.

Бродя по окрестностям, принц заметил, что к замку идет какой-то человек, и спрятался за деревом. Когда человек поравнялся с ним, принц ударил его по голове, схватил флягу с водой, висевшую у него на ремне, и сделал несколько больших глотков. Обрадованный, он побежал к сестре и принес ей воды. Потом с помощью сестры он снова попытался отпереть ворота замка. На этот раз они смогли приоткрыть ворота настолько, чтобы проникнуть внутрь. Вдвоем осторожно вошли в башню. Они прошли загон с козами, но не обнаружили пастуха. Чтобы утолить голод, они взяли понемногу молока у каждой козы, дабы пастух не заподозрил, что коз доили чужаки. Потом они прилегли в дальнем углу двора да и заснули глубоким сном.

На рассвете они проснулись и увидели, что во дворе кипит жизнь. Десятки людей работают: пекут хлеб, доят коз, готовят еду, стирают одежду. Они насчитали тридцать одного человека, все сильные, длинноволосые и загорелые. Брат и сестра решили, что это, должно быть, бандиты, которые ко всему прочему выращивают коз. Из своего укрытия они могли видеть все. Солнце еще толком не взошло, когда множество вооруженных людей открыли ворота и вывели коз. Только несколько человек осталось во дворе замка заниматься домашними делами.

Зная, что их с сестрой убьют, как только обнаружат, юноша решил напасть первым и убить бандитов по одному. Он прокрался на другое место, где можно было надежно спрятаться. Каждый раз, когда кто-то из бандитов проходил мимо, он прыгал на него, душил и оттаскивал его тело в одну из ям. К наступлению ночи ни одного бандита не осталось в живых.

Когда их товарищи вернулись в замок с козами, то очень удивились, что в замке нет ни души. Главарь банды понял, что в их дом прокрались чужаки. Он разделил своих людей и отправил на разведку, чтобы те отыскали своих товарищей. Кто-то пошел по кровавым следам, которые вели в яму. Там они и увидели трупы. Но разведчикам не суждено было вернуться и доложить о находке: их всех сразил острый клинок принца. Юноша убил всех, пока не оказался лицом к лицу с главарем. С ним принц сразился не на жизнь, а на смерть, и несколько раз пронзил его своим мечом. Так принц и его сестра стали владельцами замка, и никто их не тревожил.

На следующий день принц отправился пасти коз. Его сестра осталась в замке заниматься домашними делами. Вдруг она услышала вздохи и стоны. Перебежав через яму, полную трупов, она нашла главаря бандитов, истекающего кровью, с открытыми глазами.

— Спаси меня, госпожа, — умолял он, — и я награжу тебя. Я отведу тебя в свою сокровищницу с драгоценными камнями и жемчугами и сделаю тебя богатой. Моя жизнь будет принадлежать тебе, и я буду служить тебе до конца своих дней.

Девушка посмотрела на красивое лицо разбойника и пожалела его. Она хотела спасти его, но боялась брата.

Но разбойник был так красив! Его мольбы тронули ее сердце. Она вытащила его из ямы и уложила на траву, смыла кровь, перевязала раны и дала ему козьего молока. Пока брат не вернулся с поля, она спрятала его в своей комнате.

Вскоре раны бандита совсем зажили, и он уже смог вставать. Он тут же отвел девушку в тайник и показал ей свои разбойничьи сокровища: золото и серебро, драгоценные камни и жемчуга.

— Все эти сокровища твои, — сказал он, — и мое сердце тоже твое. Скажи одно лишь слово, и я отдам жизнь за тебя.

Принцесса ответила ему взаимностью, потому что он ей нравился. С того дня они жили вместе, счастливые, как никто на свете, а ее брат ничего не знал.

Шли недели, за ними месяцы. Живот принцессы начал расти. Чтобы скрыть свою беременность от брата, она надела рваное платье, легла в постель и притворилась больной. Когда настал срок, она родила славного и здорового малыша. Пока брат был в полях, принцесса положила мальчика в ясли рядом с козой, родившей козленка тем же утром. А потом вернулась к своим обычным домашним хлопотам.

Вечером принц пригнал стадо, помылся, надел чистую одежду, поел, попил и растянулся на кровати. Не успел он закрыть глаза, как до его слуха донеслись крики младенца. Он спросил сестру, что бы это могло быть, но она притворилась удивленной не меньше его. Они встали и пошли на звук в козий загон, где нашли детеныша и младенца.

— Это чудо! — восторженно воскликнул юноша. — Коза родила человека!

Он взял ребенка на руки и завернул его в полы своей одежды.

Принцесса, казалось, была не менее взволнованна.

— Воистину чудо, брат! Но кто будет ухаживать за ребенком? Он погибнет без няньки!

Охваченная воодушевлением, она выхватила ребенка из рук брата, побежала на вершину холма, возвела глаза к небесам и прокричала:

— Господи! Ты подарил нам ребенка — теперь сжалься над ним. Молю Тебя, сотвори чудо и наполни молоком мои груди! Позволь мне выкормить его, чтобы он не умер!

Принц уставился на сестру и решил, что она совсем сошла с ума. Но когда она вернулась, то случилось чудо! Ребенок сосал ее грудь. Врат поднял глаза к небу и сказал:

— Будь благословен Ты, Господи, творящий чудеса!

Ребенка нарекли «Мальчик-Козел».

Ребенок вырос, и принц привязался к нему. Мальчик называл принца папой, а принцессу мамой. Когда ему исполнилось семь лет, он начал выезжать с принцем пасти овец.

Однажды мальчику стало нехорошо, и он не поехал с отцом. Мать уложила ребенка отдыхать в тихом углу, где он вскоре заснул. Через несколько часов он почувствовал себя лучше, проснулся и пошел искать свою мать. Когда он подошел к ее комнате, то услышал мужской голос. Подсмотрев сквозь замочную скважину, он увидел, что незнакомец разговаривает с его матерью:

— Сколько можно? — говорил он. — Когда кончится мое заточение? Я уже устал прятаться.

— Подожди, — отвечала его мать, — долгожданный день наступит. Но я уже говорила, что принц не должен видеть тебя, иначе он убьет меня. Послушай, давай сделаем так. Приходи сегодня после того, как он уснет, усталый от дневного труда, и разбей ему голову дубинкой. Когда он умрет, ты и я будем жить счастливо, и никто не потревожит нас.

Мальчик понял, что они замышляют что-то против его отца. Он вернулся тем же путем, что и пришел, и лег в углу. Ближе к вечеру он вышел, чтобы встретить отца, забрал стадо и загнал в загон. Он поужинал с отцом и лег с ним вдвоем спать.

Отец мигом заснул, а мальчик ждал, лежа с закрытыми глазами. Вскоре явился незнакомец.

Когда мальчик увидел, как тот заносит дубинку, то закричал не своим голосом. Незнакомец в панике убежал. Отец вскочил с постели, на крик прибежала и мать.

Мальчик сказал, что ему приснилось, будто он падает с высокого дерева, и он очень испугался. Принц и его сестра успокоили ребенка и снова уложили спать, а сами разошлись по своим комнатам.

Когда все успокоились, незнакомец снова подкрался с дубинкой в руке. Снова мальчик закричал и прогнал его. На этот раз он сказал отцу и матери, что у него заболел живот. Они попытались вылечить его. Когда забрезжило утро, принц отправился пасти стада. Мальчик же заснул и спал сном праведника.

Когда он проснулся, то увидел, как незнакомец снова заходит в комнату его матери. Он навострил уши, чтобы расслышать все, о чем они говорят.

— В прошлую ночь нам помешал мальчик, — сказала его мать незнакомцу, — на этот раз я дам тебе другой совет. От повитухи, которая растила меня, я научилась немного колдовать. Сегодня я превращу тебя в фиговое дерево с отравленными плодами и поставлю у входа в замок. Когда мой брат вернется с пастбища, усталый и измотанный, то уж точно сорвет плод, съест и упадет замертво.

Мальчик прокрался во дворец. Когда наступил вечер, он вышел к воротам замка встречать отца. Там он увидел фиговое дерево со спелыми сочными плодами на нем, вожделенными для глаз⁶. Принцу страшно захотелось инжира, и он протянул руку, чтобы сорвать плод.

— Нет, отец! — закричал мальчик. — Не ешь эти плоды! В них смерть. Только благодаря черной магии тут могло за ночь вырасти фиговое дерево. Дай мне свой меч, я покажу тебе.

Мальчик взял меч и начал обрубать ветки дерева. Из них потекла кровь. Он поднял плод и раздробил его. Внутри тоже была кровь. Тем временем фиговое дерево исчезло, будто его и не было.

Истекая кровью, незнакомец-бандит побежал к принцессе.

— Посмотри, что они со мной сделали! Они едва не убили меня!

Ярость принцессы не знала границ. Она подняла руку и поклялась отомстить за пролитую кровь своего любимого.

Раны незнакомца зажили через несколько дней.

— Слушай, — сказала ему принцесса, — на этот раз я превращу тебя в змею. Заползи к моему брату ночью, пока он спит. Ужаль его, отрави его своим ядом, и он умрет, и тогда заживем, не зная печали.

Но мальчик подслушивал и узнал про их новую затею.

Той ночью было очень жарко. После ужина отец растянулся на траве во дворе замка. Мальчик лег рядом с ним. Вдруг он увидел огромную змею, ползущую к ним. Мальчик вскочил на ноги, схватил меч отца, отрубил голову змее и порубил ее на кусочки. Услышав звук борьбы, отец проснулся и увидел мертвую змею и мальчика с мечом в руке. Принцесса тоже пришла и увидела мертвую змею.

Огонь мести разгорелся в ее сердце. Она решила, что раз уж ее любовник мертв, то брат тоже должен умереть. Она собрала яд змеи.

На другой день она подмешала яд в еду брату и подала ему. Мальчик видел, что его мать делает, и решил, что и на этот раз он помешает ей. Что он сделал? До того, как отец начал есть, он набил рот едой и начал громко кашлять, будто задыхаясь. Его мать побежала за водой. Пока ее не было, он поменял тарелки родителей. Когда мать вернулась, мальчик отпил немного воды и сел есть. Не успела она закончить трапезу, как у нее страшно заболел живот. Она упала на землю и испустила дух.

Тогда мальчик рассказал принцу об всем, что делала его мать в сообщничестве с бандитом, чтобы убить его. Он также показал ему сокровища бандита. Принц обнял мальчика и понял, что это сын его сестры и незнакомца. Он помнил предсказание звездочетов, которое он слышал от отца, но которому никогда не верил.

На следующий день принц и Мальчик-Козел отправились в путь. После долгого пути они доехали до столицы и пришли во дворец короля. Стражники не поверили юноше, который убеждал их, что он царский сын, однако он вынул меч и пригрозил ворваться силой. Ссора достигла ушей короля. Слуги передали ему, что некий молодой человек утверждает, будто бы он его сын, и требует, чтобы король принял его.

Король задрожал, сердце его часто забилось. Он приказал привести молодого человека.

— Отец, отец! — закричал тот.

Король тут же узнал сына, и они обнялись.

Король приказал сказать королеве, что ее сын вернулся. С любовью юноша обнял мать.

— Король был прав, когда следовал воле небес. Было ошибкой оставить седьмую сестру в живых.

Он рассказал родителям все, что случилось с ним, и представил им мальчика, чья смышленость спасла его от смерти. Радость вернулась в дом короля, подданные праздновали возвращение наследника. Семь лет скорби и страданий подорвали силы короля, и он решил отречься от трона в пользу сына. Тот поклялся всегда ходить путями праведности и всегда помнить, что нет спасения от приговора небес.

Рассказано на еврейско-испанском языке Аароном бен Авраамом Мизрахи Моше Аттиасу в 1961 г. в Иерусалиме.

Культурный, исторический и литературный контекст

Сказка состоит из четырех частей: (1) пророчество, (2) любовная интрига и разоблачение, (3) в логове воров и (4) покушения на жизнь принца. Это версия широко распространенной истории, тем не менее появление некоторых мотивов, нехарактерных для этого фольклорного сюжета, спорит с общей теоретической и методологической основой классификации. В принципе эта систематизация призвана восстановить карту историко-географических миграций определенных сюжетов. Однако сложность настоящей сказки указывает на важность синхронического взгляда на нарративные темы и их взаимодействие в определенной культуре, который разрушает систему классификации народных сказок с ее четким разделением нарративов одного общества и, следовательно, мира на конкретные типы. Мотив отцеубийства подчеркивает, насколько важно выходить за рамки типологии и рассматривать темы как взаимосвязанные.

Пророчество

Пророчество о родственном убийстве представляет тот редкий случай, когда предсказывается, что будущим убийцей будет девочка-младенец или девушка, но не мальчик. В раскрытии этого эпизода важную роль играет сюжет об Эдипе с обратными гендерными ролями, который отсутствует в фольклорных сюжетах 315 «Вероломная сестра», 590 «Принц и браслеты» и 590А «Коварная жена». Дальнейшие нарративные трансформации, в которых брат, а не отец является целью убийцы, появляется в нескольких версиях. Сравнительные исследования нарративного цикла об Эдипе не сообщают о подобных предсказаниях. Даже Джонсон и Прайс-Уильямс, особенно внимательно исследовавшие истории об инцесте между братом и сестрой, не приводят примеры подобного пророчества применительно к младенцу-девочке [1]. Такие пророчества также отсутствуют в сказках об инцесте между братом и сестрой, даже в тех, где сестра является инициатором отношений. Согласно биографической модели героя, сформулированной Ранком [2] и выделенной Рагланом [3], только мальчики являются объектами пророчества об отцеубийстве.

В ИФА представлено семь сказок, в которых присутствует приказ убить девочку-младенца, но только в двух из них (ИФА 3967, The Treacherous Sister, и 7181, The Thankless Sister, обе — Йемен) рассказчик, как и в настоящей сказке, указывает причину подобного поступка, ссылаясь на пророчество о будущей опасности. В этих сказках предсказывается, что девочка «принесет несчастье семье» (ИФА 3967) или убьет самого короля (ИФА 7181). В остальных пяти сказках никакого разъяснения о причинах жестокого приказа не приводится, но неявно предполагается, что всему виной гендерная принадлежность ребенка. Этот приказ не исполняется, что влечет за собой страшные последствия.

Любовная интрига и раскрытие личности

Намеренно или нет, инверсия пола младенца в этой истории имеет свои последствия для нарратива и порождает альтернативные варианты развития сюжета. Самый радикальный из них — это замена партнера в инцесте. Для нуклеарной семьи у рассказчика есть два варианта: отцовский и братский. В обоих случаях инцестуозное желание может испытываться и быть удовлетворено. Дополнительные нарративы возникают, когда инцест желает брат, а осуществляет отец. Все три нарративные перестановки встречаются в версиях этого фольклорного сюжета из собрания ИФА.

См. сказку ИФА 152 (т. 3, № 39).

История об Эдипе

Сравнительный анализ сказок из нарративного цикла об Эдипе фокусируется преимущественно на фольклорном сюжете 931 «Эдип», в котором присутствует инцест между матерью и сыном. Джонсон и Прайс-Уильямс проанализировали другие случаи инцеста: например, отец-дочь и сестра-брат [4]. По мнению Лесса, отнесение нарратива к этому фольклорному сюжету требует наличия трех элементов: пророчество, родственное убийство и инцест матери и сына [5]. Поэтому присутствие пророчества в некоторых сказках, реализующих фольклорные сюжеты 315 и 590, означает, что это нарративные инверсии эдиповой истории. В первом сюжете сестра пытается избавить себя и свою мать от брата, во втором мать пытается убить сына. В сказках также встречаются указания на желаемые или неявные инцестные отношения. Следовательно, эти фольклорные сюжеты могут быть расценены как нарративный комплекс, в котором проявляются эротические и родственные отношения напряжения-влечения в семье.

В своей нарративной типологии Аарне и Томпсон разделили сказки о материнском и сестринском инцесте [6]. Первая сказка представляет ФС 931, а вторая — ФС 933 «Григорий на камне». Как отметил Эдмунде, мотив отцеубийства отсутствует в легенде о Григории [7]. В большинстве случаев история об инцесте брата и сестры концентрируется на ребенке от кровосмесительного союза, который впоследствии становится римским папой, а не на родителях — брате и сестре. Легенда в еврейской, преимущественно хасидской традиции, стала формой антихристианского сатирического нарратива.

В текстуальной и устной версиях фольклорных сюжетов 931 и 933 мотивы часто переплетаются. Поэтому, например, версия XIII в., представленная английской балладой «Иуда Искариот» (фигура, которая играет роль Эдипа в европейской традиции), содержит отсылку к эротическим отношениям с сестрой. По дороге в Иерусалим «он встречает сестру, коварную женщину, которая высмеивает его за то, что он поверил в фальшивое пророчество, а затем уговаривает его заснуть, положив голову ей на колени; просыпаясь, он, обнаруживает, что серебро украдено» [8].

Сказки об инцестных отношениях между братом и сестрой известны в библейской и классической традиции. Изнасилование Амноном Тамар (2 Цар. 13) представляет общую тему братской агрессии, а история о Кавне и Библиде Овидия («Метаморфозы», кн. IX, 450–665) является примером эротического желания сестры.

Психологический анализ

Данная нарративная последовательность обнажает напряженные отношения между сестрой, братом, матерью и сыном, которые являются результатом неудовлетворенных желаний. Сестра или мать становятся враждебной фигурой. В психологии это называется проективной идентификацией. Понятие, имеющее более широкие и сложные рамки в терапевтическом контексте, описывает патологическое состояние, соотносимое с последней частью данной сказки. Брат, которого отвергла сестра, скрывает агрессию по отношению к ней и к ее реальному или воображаемому любовнику, проецируя свои эмоции на них и воображая, что они пытаются убить его. В психоаналитически ориентированных исследованиях сказок Дандс предложил термин «проективная инверсия» для «психологического процесса, в котором А обвиняет Б в совершении действия, которое А сам мечтает совершить» [9].

В данной нарративной последовательности неудовлетворенное желание брата порождает агрессивную фантазию, которая перерастает в паранойю. Злоба, которую он испытывает по отношению к сестре как результат разочарования, заменяется враждебностью, которую она выказывает в его отношении. В воображении рассказчика сестра с сообщником замышляют убийство. Поэтому открывающий сюжет, связанный с эдиповым комплексом в данной истории и в сказках ИФА 3967 и 7181 из Йемена (и, возможно, присутствующий в других вариациях), является идеальной — психологически и структурно — преамбулой к фольклорным сюжетам 315 и 590. С. Томпсон обнаружил, что нарративный цикл «Вероломная мать, сестра или жена» широко распространен в исламских странах и в Восточной Европе, но довольно редко встречается в Западной Еропе и Северной Америке [10].

Другие сказки об инцесте

Истории о кровосмесительных отношениях между братом и сестрой не уникальны для Восточной Европы и мусульманских стран, их рассказывают во многих обществах по всему миру. Как отметил Мур, во многих культурах брат и сестра являются родоначальниками человеческой расы, несмотря на то что их связь — это инцест [11]. В еврейской традиции, возможно, тоже существовал подобный миф, потому что существует намек на братский инцест в нарративе о Каине и Авеле из мидрашей.

В еврейской Библии есть рассказ об инцесте в доме царя Давида, однако библейский нарратив об изнасиловании Тамар Амноном (2 Цар. 13) никак не раскрывается в мидрашах, зато находит выражение в сефардских романсах [12]. Баллада об инцесте в собраниях подобных сказок описывает отношения отца и дочери [13]. «Роман» Амнона и Тамар является популярной темой в нееврейской испанской среде.

Хождение в устной форме фольклорного сюжета 315 и его вариаций: 315*В (ИФА) «Вероломная сестра и ее преданный сын» и 315А1§ (Эль-Шами) «Сын людоеда мстит за дядю по материнской линии» — в исламских обществах отражает семейные отношения в этих культурах. Между братьями и сестрами существует сильная связь, в которую вплетены влечение и напряжение.

Несмотря на сильные связи, сестры и матери попеременно играют роль антагонистов в некоторых версиях сказок. В фольклорном сюжете 315*В (ИФА) из исламских стран матери или сестре отводится роль злодейки, которая пытается убить своего сына или соответственно брата.

1 Johnson, A., and Price-Williams, D. Oedipus Ubiquitous: Tiie Family Complex in World Folk Literature (Stanford, CA: Stanford University Press, 1996).

2 Rank, O. The Myth of the Birth of the Hero: A Psychological Exploration of Myth, Expanded and Updated Edition (Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 2004).

3 Raglan, Lord. The Hero: A Study in Tradition, Myth, and Drama (New York: Vintage,1956).

4 Johnson, A., and Price-Williams, D. Op. cit.

5 Lessa, W. A. Oedipus-Type Tales in Oceania // Journal of American Folklore 69 (1956), 63–73.

6 Aarne, A, and Thompson, S. The Types of the Folktale: A Classification and Bibliography. Antti Aarne's Verzeichnis der Märchentypen (2nd rev. ed. Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1961).

7 Edmunds, L. Oedipus: The Ancient Legend and Its Later Analogues (Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1985), 20.

8 Baum, P. F. The English Ballad of Judas Iscariot // Publications of the Modern Language Association of America 31 (1916), 181–189.

9 Dundes, A., ed. The Blood Libel Legend: A Casebook in Anti-Semitic Folklore (Madison: Wisconsin University Press, 1991), 337.

10 Thompson, S. The Folktale (New York: Holt, Rinehart 8c Winston, 1946), 113–117.

11 Moore, S. F. Descent and Symbolic Filiations // American Anthropologist 66 (1964), 1308–1320.

12 Attias, M. Romancero Sefaradi: romanzas у cantes populares en Judeo-Español (2nd ed. Jerusalem: Ben-Zvi Institute and Kiryat-Sefer, 1961), 175–176 no. 74; Armistead, S. G. El Romancero Judeo-Español en el archivo Menendez Pidal (Catálogo-índice de romances у canciones) (4 vols. Madrid: Catedro-Seminario Menendez Pidal, 1978), 1:215–217 no. E-17.

13 Armistead, S.G. Op. cit., 2:131–141 no. PI-2.

44 ЧТО ПРЕДПИСАНО НА НЕБЕСАХ, ТО ТОЧНО ПРОИЗОЙДЕТ

Однажды царица Савская приехала в гости к царю Соломону. Он сел рядом с ней и начал развлекать ее.

Вдруг царица сказала Соломону:

— Я верю в еврейского Бога. Только с одной вещью я не могу смириться: я думаю, что тот, кто хочет жениться, должен сам найти себе невесту.

— Ты неправа, — отвечал царь Соломон, — путь человека определен на небесах.

— Я не верю в это.

— Я не стану отвечать тебе сейчас, — сказал Соломон, — подожди восемнадцать лет.

Что он сделал? Как известно, каждый год все цари приезжали к царю Соломону, чтобы услышать его мудрые речи, а потом возвращались домой. После их отъезда царь Соломон позвал царя демонов, и тот немедленно прибежал.

— Что вам угодно, ваше величество?

— Пойди и принеси мне дерево, которое было посажено во времена Адама.

Царь демонов со своей оравой демонов выкорчевал дерево. Его корни были больше, чем огромная зала. По приказанию царя Соломона черти на том месте, где были корни, выкомали яму и сделали что-то вроде комнаты.

Все газеты объявили, что царь Соломон хочет купить шестимесячную девочку. Если у кого-то слишком много детей и он хочет избавиться от одного ребенка, то может продать дочку царю.

Был один человек, у которого было много детей, и он умирал от голода. У него была шестимесячная дочка.

— Знаешь, — сказал он жене, — я видел объявление царя Соломона: царь даст много денег за шестимесячную дочку.

— Мое сердце не позволит мне сделать такую вещь, — ответила жена.

Но скоро их жизнь стала еще тяжелее. Снова отец заговорил о том, чтобы продать дочь.

На этот раз она согласилась. Отец взял маленькую девочку, отнес ее во дворец и попросил стражей пропустить его. Он принес ребенка к царю Соломону.

— Дайте этому человеку много денег, — приказал царь слугам.

Повернувшись к отцу, он добавил:

— Приходи ко мне каждый месяц за пенсией.

Потом он отдал распоряжения своим слугам:

— Поместите ребенка в ту яму, откуда было выкорчевано дерево, а дерево посадите сверху. А тебе, — сказал царь Соломон царю чертей, — я приказываю сторожить девочку. Приноси ей еду каждый день — столько, сколько она захочет: молоко, хлеб и все, что она пожелает, три раза в день.

Они постелили ковер в яме. Девочка жила там вместе с лесными существами. Она сама стала словно дикая, ее волосы отросли. Три раза в день черти приносили ей пищу.

Через несколько лет некий правитель решил передать свой пост сыну, потому что стал стар. Но его первенец уплыл из дома, чтобы научиться чему-нибудь новому. Однажды корабль бросил якорь, и все пересели в лодки, чтобы сойти на берег. Оказавшись на берегу, юноша пошел прогуляться. Тем временем остальные вернулись на судно и отчалили. Юноша остался один, еды у него было ровно на день. Когда она кончилась, молодой человек не знал, что ему делать. Взяв доску, он подошел к кромке воды. Может быть, ему удастся доплыть до места, где есть еда, и не умереть с голоду? Он плыл весь день. Вечером он доплыл до пещеры, где было немного пресной воды. Он поел травы, забрался на дерево и уснул.

Теперь демону, который кормил девушку, было велено: «Если видишь одного, неси еду для одного. Если видишь двоих, неси еду для двоих. Если видишь троих, неси еду для троих».

Поэтому демон принес две буханки хлеба и сбросил их возле комнаты девушки. Когда юноша слез с дерева, то заметил на земле мешок. Он раскрыл его и увидел жареное мясо и хлеб.

— Благословен Господь, — пробормотал юноша про себя, — спасавший меня до дня сего, и да будет Он спасать меня и дальше от голода.

Юноша поел. Потом он огляделся и обнаружил яму под деревом, на котором он спал. Подойдя поближе, он увидел через окошко женщину с человеческим лицом и волосатыми руками. Он начал искать дверь. «Это странно», — подумал он.

Когда юноша вошел, то увидел человеческое лицо у дикого существа. Когда он приблизился к ней, она отпрыгнула в испуге. Она была нага. Он потихоньку приблизился к ней, сел рядом и начал обучать человеческой речи.

Тем временем корабль, на котором юноша приплыл, затонул.

— Что же это за жизнь, — сказал юноша сам себе. — Вернусь на затонувший корабль и унесу, что смогу.

Она заплакала:

— Как ты можешь оставить меня сейчас?

Юноша смастерил лодку, поплыл к кораблю и привез много всякой всячины. Взяв мыло и щетку, он начал приводить в порядок ее волосы. Он помыл девушку, сшил для нее одежду и сделал все, что ей было нужно: видите, он был принц и умел делать все.

«Это моя судьба», — решил юноша.

Он женился на девушке, и скоро она родила ему дочь и сына.

Демон продолжал приносить им пищу. Когда мальчику исполнился год, а девочке — два, пришло время царю Соломону показать царице Савской, что судьба предначертана на небесах.

Правитель путешествовал от одного места к другому в поисках сына, но не мог найти его.

Пришло время, когда все цари должны были собраться у Соломона на ежегодный пир. Он приготовил для них роскошную трапезу.

Тот правитель тоже приехал. Он надеялся, что один из собравшихся монархов видел его сына. Родители девушки тоже пришли, чтобы справиться, как у нее дела.

После трапезы король заметил, что нет торта. Повара сказали, что прилетела огромная птица и унесла торт.

— Кто снаружи? — спросил царь.

— Отец, мать и правитель. Они ищут своих детей, — был ответ.

— Пусть войдут.

— Мы пришли посмотреть на свою дочь, которую продали тебе, — объявили родители девушки.

— Как вы узнаете ее?

— На ее теле есть метка.

Он спросил правителя, чего тот хочет.

— Я точно узнаю своего сына. Он был уже взрослым, когда исчез.

— Введите молодую семью, — велел царь слугам.

Они ввели пару, она держала на руках дочь, а он — сына.

Все узнали друг друга и тут же и начали обниматься и целоваться.

Царь Соломон повернулся к царице Савской и сказал:

— Видишь, судьба определена на небесах, как я и говорил.

— Это правда, — согласилась она. — Все вершится на небесах по воле Божьей.

Царь Соломон дал им всем много денег, и они зажили счастливо и богато. Царица Савская стала доверять Соломону еще больше, чем прежде.

Записано Итаем Зимрином со слов Джемилы Леви в июне 1965 г. в Иерусалиме.

Культурный, исторический и литературный контекст

В этой сказке находят отражение несколько свойственных еврейской традиции тем, героев и ситуаций, которые составляют не только характерные нарративные эпизоды, но и побочные изобразительные элементы, имеющие аналогичную роль в других сказках. Мы рассмотрим здесь три таких элемента: (1) царь Соломон и царица Савская, (2) царь демонов и (3) дети в дикой среде.

Царь Соломон и царица Савская

Открывающий сказку спор царя Соломона и царицы Савской имеет библейскую и средневековую нарративную репрезентацию. В еврейской Библии царица Савская посещает Иерусалим и ведет с царем Соломоном интеллектуальные беседы, а также, возможно, вступает с ним в сексуальные отношения (3 Цар. 10:1-13; 2 Пар. 9:1-12) — такое соображение высказывал также Иосиф Флавий («Иудейские древности», кн. VIII, гл. 6). В литературе Талмуда и мидрашей существует лишь один намек на это, хотя характер царя Соломона усилен магической силой и способностью контролировать демонов (например, ВТ, Гитин 68a-68b, ИТ, Санхедрин 2:2). В средневековой литературе примерно с VIII–X вв. неканонические тексты поддерживают традиционный образ сексуально и демонически привлекательной царицы Савской, ассоциируя ее с образом Лилит.

Диалог между царицей Савской и царем Соломоном, с которого начинается сказка, не содержит загадок, а представляет из себя теологическую дискуссию, похожую на ту, что произошла между римской матроной и р. Йосе бен Халафтой, танаем, жившим во II в.:

И р. Йосе бен Халафта, и царь Соломон экспериментальным путем решили вопрос о предназначении.

Царь демонов

В еврейско-христианской традиции есть две фигуры, которые ассоциируются с царем демонов. В сочинении конца III в. «Завет Соломона» Вельзевул описывается как «правитель демонов» (3:6) и как «князь демонов» (6:1–7). Также в «Завете Соломона» (5) Ашмодей (Асмодей, Ашмадай или Ашмедай) называется «лютый демон». Современные исследования ассоциируют «Завет Соломона» с христианскими кругами [1]. В более поздних талмудических источниках Ашмодея сделали царем над демонами (ВТ, Псахим 110а; ВТ, Гитин 68а-68Ь). Царь демонов выступает прямым антагонистом царя Соломона, являющегося архетипическим мудрым царем и добрым волшебником. В нашей истории безымянный «царь демонов» подчиняется царю Соломону и поэтому скорее напоминает Вельзевула, нежели Ашмодея. Огромная птица, которая украла торт в сказке, это или сам демон, или его посланник.

Дети в дикой среде

Данная сказка имеет черты сходства с фольклорным сюжетом 930*К (ИФА) «Дочь короля выходит замуж за бастарда», хотя ее значительные нарративные трансформации — вариации более известной формы этой сказки (ср. со сказкой ИФА 4735, наст. т., № 45). В настоящей сказке предназначение девушки не является результатом пророчества о будущем супруге низкого статуса, но мотивировано экспериментом над человеческой жизнью. Она из бедной семьи, не принцесса, однако была куплена, и ее опекуном стал царь Соломон. В отличие от других вариантов сказки, где молодой человек беден, в этой версии он выходец из царского рода и способен преобразить девушку, деградировавшую в заточении до животного состояния, в культурного человека.

Нарратив о подобном процессе преображения является народным аналогом рассказов о найденышах, выросших в дикой среде, которые стали известны в XVIII–XX вв.

1 Duling, D. С. Testament of Solomon (First to Third Century A. D.) // The Old Testament Pseudepigrapha: Apocalyptic Literature and Testaments (Ed. James H. Charlesworth. Garden City, NY: Doubleday, 1983), 1:977–982, особ. 939–944; Ginzberg, L. The Legends of the Jews (7 vols. Philadelphia: Jewish Publication Society, 1909–1938), 6:292 n. 86.

45 СЫН РАВВИНА И ДОЧЬ КОРОЛЯ

Жил да был бездетный раввин. Он часто молился за бесплодных женщин. Однажды, когда раввин ушел в иешиву, чтобы учиться, в его дом явилась женщина и спросила о нем.

— Зачем ты ищешь раввина? Что тебе от него нужно? — спросила жена раввина.

— Я хочу попросить его помолиться, чтобы я забеременела, — сказала посетительница.

Когда раввин вернулся домой, жена стала его ругать. Она укоряла мужа:

— Почему ты молишься за бесплодных женщин, когда мы сами в преклонных летах¹ и у нас нет сына? Лучше бы молился, чтобы у нас родился сын.

Раввин ответил жене:

— Нет нужды молиться, если так угодно Господу.

Но жена настаивала:

— Ты должен помолиться!

Раввин окунулся в микву, помолился Богу и попросил послать ему сон, в котором он получит ответ на свою просьбу. Во сне ему явился ангел-посланник и сказал:

— У тебя родится сын. Но когда ему исполнится восемнадцать лет, он умрет.

— Дай мне поговорить с женой, — ответил раввин, — и узнать у нее, согласна ли она на такое.

Раввин рассказал жене о том, что видел во сне — что их сын умрет в восемнадцать лет. Жена ответила:

— Это неважно. Мы сделаем ему обрезание, будем растить его в Торе, научим его накладывать тфилин и женим. Как Господь захочет, так тому и быть.

Раввин снова попросил у Господа дать ему ответ во сне. Когда ангел-посланник явился, раввин передал ему слова жены. Их воля была исполнена. Через год жена раввина родила сына. Они сделали ему обрезание и устроили праздничное застолье по еврейскому закону и традиции. Мальчика назвали Соломон.

Соломон рос и учился Торе у своего отца до тех пор, пока не научился читать по тридцать проповедей на каждую букву и не выучил наизусть весь Танах и Талмуд. Его знания поражали даже отца, который сам был великий ученый.

Годы шли. Однажды летним днем Соломон взобрался на крышу отцовского дома. Подлетел орел, схватил Соломона за волосы и улетел вместе с ним прочь. Когда орел долетел до Мадрида, столицы Испании, он кинул Соломона на крышу царского дворца. Король Испании спал, но, услышав сильный грохот на крыше, проснулся в тревоге.

— Ступайте на крышу, — велел он слугам, — и посмотрите, что там за шум. Что произошло?

Слуги отправились на крышу и нашли упавшего на нее Соломона. Когда королю доложили об этом, он сам пошел посмотреть. Он увидел ангелоподобное лицо Соломона, которое будто сияло и излучало свет. Король смешал разные медицинские травы и поднес к ноздрям Соломона, чтобы привести его в чувство.

Когда Соломон очнулся, король спросил его:

— Кто ты и откуда?

— Я еврей², — ответил Соломон.

Король принес ему еды и всяческих деликатесов. Но Соломон отказался от еды.

— Нам, евреям, нельзя есть чужую пищу, — сказал он королю.

— Что ты хочешь тогда? — спросил его король.

— Я бы хотел новую посуду, овощей и курицу. Я сам зарежу курицу и приготовлю себе еду.

В мгновение ока король принес Соломону все, что тот попросил. Соломон приготовил себе еду и поел. Король построил ему дом с садом напротив дворца, поставил там кровать, стул, стол и все, что нужно.

Мать и отец Соломона искали своего единственного сына, свою отраду, и не могли найти. Они надели власяницы и начали оплакивать его.

Каждый день Соломон думал о Торе и очень грустил, потому что не мог найти ни одной книги. Каждый день король приходил к нему, чтобы побеседовать. Однажды, снова придя к Соломону, король увидел, что он опечален.

— Что случилось, Соломон, сын мой? — спросил король, потому что любил его больше, чем собственного сына. — Что случилось с тобой? Чего тебе не хватает?

Соломон ответил:

— Я думаю о Торе и грущу, потому что у меня нет книг.

— Какие книги ты хочешь? — спросил король. — Я прикажу принести их сюда.

Соломон сказал, что хочет Танах, Талмуд и другие еврейские книги. Король немедленно отправил слуг в ближайший город, где были евреи, чтобы купить книги, которые Соломон хотел, и принести ему.

Каждую ночь Соломон читал, учился и был доволен.

Однажды ночью, когда дочь короля гуляла в саду, она увидела домик. Внутри горели свечи, и голос, читающий нараспев Тору, будто разрезал тишину. Девушка поспешила к этому дому и, войдя внутрь, увидела Соломона за учением. Он был словно ангел.

— Добрый вечер, господин, — сказала она ему.

Он не отвечал. Она повторила свое приветствие второй и третий раз, но он по-прежнему не отвечал ей.

Когда Соломон закончил читать, дочь короля сказала:

— Почему вы не ответили, когда я поприветствовала вас?

— Потому что я думал, что ты злой дух или блудница. Поэтому я не ответил на приветствие. Что ты хочешь теперь?

— Я хочу изучать Тору.

— Хорошо, я научу тебя.

Так каждый день и каждую ночь она приходила изучать Тору, пока не выучила ее лучше, чем он сам.

Дочь царя сказала ему:

— Я хочу выйти за тебя замуж.

— Это невозможно, — ответил он. — Ты нееврейка, христианка, царская дочь, а я еврей.

— Тогда я приму иудаизм и стану еврейкой, как и ты.

— Если на то Божья воля, то пусть девять ангелов и Илия-пророк, да будут они помянуты к добру, спустятся и произнесут семь благословений, устроят для нас свадебную церемонию и составят брачный контракт.

Так и стало. Спустились ангелы, и Илия-пророк, да будет помянут он к добру, написал для них брачный контракт и прочитал им семь благословений. Все это произошло, пока отец девушки ни о чем не подозревал.

Годы шли. Однажды Соломон был в саду, омывал руки и ноги, чтобы спастись от летнего зноя. Прилетел орел, схватил его за волосы и улетел с ним туда, где жила мать Соломона, и кинул его на крышу родительского дома.

Услышав грохот на крыше, мать позвала служанку:

— Поднимись и посмотри, что произошло там, на крыше.

Служанка поднялась и увидела Соломона. Она немедленно побежала вниз к хозяйке и сказала:

— Моя госпожа, ваш сын Соломон на крыше.

— Не говори ерунду! Ты обманываешь меня. Соломон мертв.

Но служанка настаивала.

— Пойдите на крышу. Если это не Соломон, отрежьте мне голову!

Мать Соломона пошла на крышу и узнала своего единственного сына, свет очей своих. Она припала к нему, рыдая. Потом она поднесла чеснок к его носу, чтобы привести его в чувство. Когда Соломон очнулся, то рассказал матери все, что с ним случилось, от начала и до конца.

После того как родители и сын нарадовались свиданию, отец сказал Соломону:

— Мой возлюбленный сын, теперь мы сосватаем тебе одну из девушек нашего города, и ты женишься на ней.

— Нет, я не хочу жениться на девушке из города, — ответил Соломон, — даже если она лучшая и красивейшая из женщин. Мне нужна только моя жена, Сара (он имел в виду дочь испанского короля).

День за днем он повторял, что хочет в жены Сару, пока не заболел от любви и не слег в постель.

Что же Сара? Когда Соломон, свет очей ее, пропал, она тоже заболела и слегла. День за днем ей становилось все хуже, и вот она уже на пороге смерти. Доктора лечили ее, но не могли найти лекарство от ее недуга. Король издал указ для стражников всех городских ворот:

— Кто бы ни зашел в город, спрашивайте, какова его профессия. Если он окажется врачом, то немедленно ведите его ко мне во дворец лечить мою дочь.

Вернемся к Соломону. День ото дня ему становилось все хуже.

— Мой дорогой сын, — говорил отец, — не бойся. С Божьей помощью я поеду в Испанию и привезу твою жену.

Отец Соломона надел христианское платье, взял большой котелок для чая, наполнил его супом из голубя и отправился в Испанию.

Когда он прибыл в город и въехал в ворота, стражник спросил его:

— Чем ты занимаешься?

— Я доктор из Италии.

Его привели к королю.

— Если ты сможешь вылечить мою дочь, — сказал он, — я дам тебе все, что пожелаешь.

— С Божьей помощью я вылечу ее.

Отец Соломона вошел во дворец и закрыл за собой дверь, оставшись наедине с дочерью короля.

— Я отец Соломона, — прошептал он ей на ухо. — Вот кольцо с печатью, которое ты ему подарила. Я говорю правду.

Когда она услышала имя Соломона, то задрожала: «Кто еще может знать, что меня зовут Сара? Должно быть, это и впрямь отец Соломона».

Она посмотрела на кольцо с печатью, которое раввин протянул ей.

Раввин налил ей немого супа, который принес в котелке, и дал выпить.

— С тех пор, как пропал мой любимый, свет моих очей, мой Соломон, я не ела и не пила ничего некошерного.

Она выпила голубиного супа. Тогда раввин сварил ей кофе. Скоро она почувствовала себя лучше и поела, лежа в постели.

День за днем отец Соломона приходил к ней и давал ей суп и другую еду и питье. Через неделю дочь короля похорошела, как была до болезни, и даже стала еще краше.

Когда король пришел проведать дочь, то очень обрадовался.

— Ты отличный доктор!

На следующий день, придя к дочери короля, раввин спросил:

— Что нам теперь делать, чтобы уехать домой?

— Я всего лишь женщина, — ответила Сара, — а ты раввин и мудрый человек. Делай так, как подсказывает тебе твоя мудрость.

Раввин дал ей немого шафрана (пряность, один из тринадцати компонентов фимиама, который воскуряли в Храме³), и она натерла им все тело. Поутру, когда она проснулась, отец зашел проведать ее и опешил от того, что увидел.

— Что случилось с тобой сегодня?

— У меня болит все тело, — ответила она.

Король позвал раввина.

— Почему моя дочь снова больна?

— У нее больные кости, — ответил раввин. — Ей нужно сменить воздух и обстановку, например, поехать в морское путешествие. Тогда она окончательно поправится.

— Моя дочь в твоих руках, — ответил король. — Ступай, и возвращайтесь, когда она излечится. Будь ей вместо отца. Хочешь, чтобы я послал с тобой солдат? — спросил король у дочери.

— Не нужно солдат, — ответила она. — Мне нужно всего лишь два матроса, чтобы управлять кораблем.

Король заплатил раввину за его услуги и дал своей дочери денег на год и двух матросов, чтобы править лодкой.

Они приготовились к отплытию. Король и его жена проводили их в гавань.

— Дочь моя, да защитит тебя Господь от всякого зла! — сказал король.

Потом он попрощался с ней и вернулся во дворец со свитой.

Сара и раввин отплыли. Посреди моря Сара взяла пистолет, застрелила двух матросов и сбросила их тела за борт. Они с раввином долго плыли, пока не оказались в родном городе Соломона.

Когда они достигли цели, то увидели, что люди ходят туда-сюда расстроенные.

— Люди добрые, что случилось в этом городе? — спросила Сара.

— Соломон, сын раввина, скончался, — ответили люди.

— Пусть похоронное братство не хоронит его, пока я не приду и не попрошу у него прощения. Я его жена.

Люди передали ее просьбу похоронному братству. Сара вошла внутрь и закрыла дверь за собой, оставшись наедине с Соломоном. Она припала, рыдая, к его лицу. Слезы струились по ее лицу, пока она читала молитву:

— Господи, я оставила отца и мать, я забросила свое королевство, я бросила все и стала еврейкой. А теперь Ты забрал у меня мою любовь, свет моих очей, моего Соломона. Пожалуйста, Господи, верни Соломону его душу.

В мгновение ока архангел Рафаил и Илия-пророк, да будет он помянут к добру, спустились и вознесли ее молитвы. Душа Соломона вернулась в тело, и он проснулся, будто ото сна. Да будет благословен Он, воскрешающий мертвых!⁴

Так пусть же Господь, да будет Он благословен, удостоит нас увидеть приход мессии, аминь.

Записано в Рош-Пина 12 декабря 1962 г. Менахемом Бен-Арье со слов Яакова Ашрафа из Хацора в Галилее, родом из г. Мелильи, Марокко.

Культурный, исторический и литературный контекст

Рассказчик данной сказки, как и все рассказчики этого фольклорного сюжета, переплетает несколько известных тем из еврейской и общей нарративной традиции: (1) бесплодие и желание обрести потомство, (2) молодой человек, которого унес орел, (3) герой, сброшенный на крышу дома, (4) тайная свадьба и (5) воскрешение мужа женой. Эти тематические кластеры часто появляются в еврейской традиции, поэтому классифицируются как фольклорный сюжет 930*Е (ИФА) «Сын раввина женится на дочери короля». Идея о смертельном предзнаменовании представлена в еврейской традиции в пяти других фольклорных сюжетах: 930*F (ИФА) «Колодец и ласка как свидетели», 930*G (ИФА) «Черный раб женится на дочери короля», 930*Н (ИФА) «Неудачное сватовство», 930*1 (ИФА) «Расположить к себе тестя» и 930*К (ИФА) «Дочь короля выходит замуж за бастарда».

Бесплодие и желание обрести потомство

Анализ первой темы (бесплодие и желание обрести потомство) приводится в комментарии к сказкам ИФА 2644 (наст. т., № 23) и 10085 (наст. т., № 48). Бесплодие — это изначальный конфликт во всех сказках из коллекции ИФА, которые классифицированы как фольклорный сюжет 930*Е. В еврейской и других нарративных традициях волшебные силы управляют жизнью ребенка, который родился благодаря молитвам (1 Цар. 1). Такие мальчики предназначены Господу, и им уготовано величие, или, наоборот, волшебные силы сокращают им жизнь, и они умирают в юном возрасте или в ночь свадьбы. В данной сказке два последних момента совпадают, потому что восемнадцатилетие считалось нормальным и наиболее приемлемым возрастом для женитьбы (Мишна, Авот 5:21). Более того, еврейские буквы «хет» и «йуд», значение гематрия которых равно восемнадцати, значат «живой», и их часто пишут на еврейских свадебных договорах в Марокко. Они соотносятся с суммой приданого и в то же время выступают в качестве оберега.

Молодого человека уносит орел

Вторая тема (молодого человека уносит орел) имеет романтическую коннотацию в еврейском фольклоре, потому что орлы часто приносят своих жертв к предназначенной судьбой невесте. Эта тема восходит к аккадской истории об Этне, которого орел унес, чтобы помочь ему отыскать лечебную траву от бесплодия. В еврейской традиции герой летает на птице в истории о жительнице Иерусалима [1], а также во всех аналогах и вариациях настоящей сказки орел поднимает героя и приносит его к предназначенной ему невесте [2].

В уникальной сказке, которая была включена в «Мидраш о десяти заповедях» [3], Илия-пророк, а не орел забирает жениха со свадьбы и потом возвращает его невесте через семь лет. И в случае с похищением, и в случае с возвращением в тексте говорится, что Илия-пророк «несет юношу на своих крыльях». В версии ФС 505 «Благодарный покойник» мертвец превращается в орла, спасает молодого человека, который выкупил его тело, и относит героя обратно в Иерусалим [4]. В других версиях данного фольклорного сюжета Илия-пророк или ангел спасают молодого человека от смерти и помогают ему сотворить чудо. Насколько известно, в еврейском фольклоре это те немногие персонажи, которые обладают функциями взаимозаменяемости и равенства или возможностью трансформации сверхъестественного помощника в орла.

Герой брошен на крышу; тайная свадьба любовников

В современной еврейской литературе история о юноше, которого орел или другая большая птица бросает на крышу башни, где дочь царя Соломона сидит в заточении, чтобы избежать предначертанной свадьбы с бедняком, вошла в литературный канон благодаря четырем писателям: Аврааму-Мордехаю Пюрко (1853–1933), Исраэлю-Бинья-мину Левнеру (1862–1916), Бин Гормону (Миха-Йосеф Бердичевский, 1865–1921) и Хаиму Нахману Бялику (1873–1934). Произведение Пюрко вышло в виде брошюры «Хаим вэ-ахава» («Жизнь и любовь») в серии книг для детей. Левнер включил свою версию сказки в «Коль аггадот Исраэль» («Все сказки Израиля») [5], Бин Гореон опубликовал легенду в нескольких антологиях [6].

Версия Бялика

X. Н. Бялик опубликовал две версии сказки: «Бат га-мелех у-вен зуга» («Царская дочь и ее супруг») и расширенная версия «Аггадат Ше-лоша вэ-Арба» («Сказка о трех и четырех»), В письме от 2 апреля 1933 г. Якову Нахту Бялик отметил, что в произведении «Легенда о трех и четырех» он опирался на пересказ С. Бубера [7] и свое собственное предположение о том, что следующие библейские стихи повлияли на формирование легенды:

Его жена рассказала ему версию, которую слышала от своей бабушки. Бялик полагал, что детали истории подтверждают это предположение. Он посвятил «Легенду о трех и четырех» своей жене с подписью: «Из твоих уст в твои уши». Его жена вспоминала, что, когда он работал над второй версией легенды, то не мог придумать, как юноша должен встретить девушку. Она припомнила историю, которую слышала в детстве, и Бялик по достоинству оценил нарративное решение этой устной версии [8].

Есть интересная история о публикации версий Бялика. Первая версия 1917 г. была включена в первые два издания «Китвей Бялик вэ-мивхар таргумав» («Сочинения Бялика и избранные переводы») [9]. Однако в книге, приуроченной к шестидесятилетию Бялика (1933), обе версии шли одна за другой и обе под названием «Легенда о трех и четырех»: предполагалось, что это первая и вторая редакция соответственно [10]. Через год была издана вторая версия наряду с авторскими редакторскими исправлениями в детском издании сказок «Ва-йехи га-йом» («И стал день») [11]. Наконец, в переводе на английский язык «И стал день» две версии уже имели разные названия: первая, более короткая история называлась «Путь человека с девушкой», вторая, более длинная — «Принцесса из Арама».

Другие переложения сказки

В ивритской литературе существуют еще две версии этой сказки в драматической форме. Моше-Хаим Луццато (1707–1746) использовал ее сюжет для своей пьесы «Мигдаль оз» («Башня силы», ок. 1727), а Яков Каган взял ее в качестве основы для «Шломо у-ват Шломо» («Соломон и дочь Соломона»).

Как уже упоминалось ранее, Бялик опирался на версию, опубликованную С. Бубером, но были изданы и другие версии этой сказки [12]. Габерман издал две истории [13], которые соотносятся с фольклорными сюжетами 310 «Дева в башне (Рапунцель)», 930*J «Расположить к себе тестя» и 930*К (ИФА) «Дочь короля выходит замуж за бастарда» из рукописей.

При сравнении с печатными изданиями, рукописями и устными версиями можно обнаружить, что представленная в данном сборнике версия содержит некоторые модификации средневековых сказок, которые классифицируются как фольклорный сюжет 930*Е (ИФА) «Сын раввина женится на дочери короля». Во-первых, в этих сказках внимание изначально сосредотачивается на теме бесплодия. Во-вторых, Соломон — это имя юноши, а не царя, и когда орел бросает его на крышу, то сам испанский король, а не его дочь, встречает его. Романтические отношения между юношей и девушкой развиваются только после того, как король оказывает гостю почтение. В-третьих, существуют религиозные и гендерные различия. В средневековых текстах девушка — еврейка, а в этой версии — нет, поэтому ей приходится принять иудаизм, чтобы выйти замуж за любимого, с которым она тайно встречается. Последний эпизод, который соотносится с фольклорным сюжетом 934А «Предначертанная смерть», не встречается постоянно в устных нарративах, но появляется в народных версиях XIX в.

Этот сюжет присутствует также в одном из эпизодов истории «Сеньор Мигуэль — богач» [14].

Девушка в заточении

Романтическая сказка о девушке в заточении и вторгающемся к ней юноше имеет долгую историю в литературе, начиная с периода Нового Царства в Древнем Египте (ок. 1550–1080 до н. э.) и заканчивая современными произведениями Италии, Франции и Германии. Трудно проследить непрерывность передачи сюжета в устном и письменном виде из Египта в эпоху Возрождения, романтизма и более поздних периодов, однако важно отметить, что большинство античных и современных версий имеют общую тему бесплодия, предрешенности, брачного союза между юношей незнатного происхождения и принцессой и вмешательства жены, предотвращающего смертельный исход. Один из примеров — история «Мертвый принц». У Масперо юноша влетел в покои принцессы [15], К. Симпсон и Лихтхейм тем не менее использовали глагол «прыгнул» [16]. Будь то курьез, совпадение или факт большой историко-географической важности, но данный фольклорный сюжет появляется как миф об основании царской династии народа Эдо в Нигерии [17].

Насколько нам известно, не существует литературного варианта этой сказки в греческой или римской классической литературе или в еврейских текстах Талмуда и мидрашей периода поздней Античности. Сказка снова появляется в персидской средневековой литературе как романтическая история о Зале и Рудабе, которую Фирдоуси (ум. ок. 1020) включил в сборник «Шахнамэ». В еврейской традиционной литературе сказка встречается впервые в средневековых рукописях из Бодлианской библиотеки в Оксфорде. Рукопись, скорее всего, датируется концом XIII в., Франция. С. Бубер обозначил ее как «рукопись С» в своем издании мидрашей. Рукопись содержит еврейские версии фольклорных сюжетов 310 «Дева в башне (Рапунцель)» и 930А «Предназначенная жена», которые рассказывают о царе Соломоне и его дочери.

Европейские писатели знали эту сказку, так как она включена в их сборники. Итальянские и французские авторы, скорее всего, в некоторой степени переняли сказку из устной традиции. История впервые появляется в сборнике «Сказка сказок» Джамбаттисты Базиле (1634–1636), который после переиздания в 1674 г. стал известен как «Пентамерон». В «Пентамероне Джанбаттисты Базиле» эта история называлась «Петрозинелла». Ближе к концу XVII в. Шарлотта-Роза Комон де ла Форс (1650–1724) опубликовала литературную версию сказки под названием «Персинетт» в своем собрании «Сказка сказок» (1697). Несомненно, ла Форс переписала сказку, которую услышала в устной традиции, и современные ученые считают, что произведение имеет фольклорный первоисточник. По мнению Вольте и Поливки, Фридрих Шульц (1762–1798) перевел «Персинетт» ла Форс и опубликовал ее под названием «Рапунцель» [18]. Этот последний текст стал основой сказки «Рапунцель», которую братья Гримм включили в свои «Детские и домашние сказки» [19].

Больте и Поливка в первую очередь приводят средиземноморские и балканские аналоги [20], и другие ученые соглашаются с таким происхождением сказки. Сказка была записана в ашкеназской и сефардской еврейских общинах [21]. Штилман опубликовал версию [22], которая переплетается с фольклорным сюжетом 560 «Волшебное кольцо».

В еврейской и других традициях тема девушки в башне часто ассоциируется с пророчеством о предначертанном неравном браке или, как в данном случае, межрелигиозном браке. Несмотря на значительные различия между французской, итальянской и немецкой версиями и вариантами в ИФА, эти вариации представляют собой лишь характерные изменения, которым подвергается сказка, рассказываемая в разных странах и в разные исторические периоды. Таким образом, эти сказки можно считать как нарративом, который встречается в рассказах евреев Средиземноморья и арабских стран, так и показательным набором вариантов, которые были известны в этих странах до того, как повлияли на литературное воображение современных европейских писателей.

Оживление мужа женой

Пятая тема в данной сказке — это воскрешение мужа женой, которая путем молитвы или самого настоящего запугивания ангела смерти спасает своего суженого от смерти. Эта тема в еврейском фольклоре определяется как соотвествующая фольклорным сюжетам 934А «Предначертанная смерть», 934В «Юноша, которому суждено умереть в день своей свадьбы» и 899 «Алкеста», хотя ни один из этих сюжетов не представляет сказку полностью или эпизодически, как это бывает в еврейской традиции, когда ни невеста, ни жених не умирают. Напротив, в еврейских нарративах невеста спасает жениха путем молитв. Такие сказки были известны с периода поздней Античности и пользовались популярностью в Средние века. Хождение имели следующие основные версии:

• с главным героем Матаниа, появляется в «Мидраш Асерет га-Диброт» («Мидраш о десяти заповедях»), датированном X в. [23];

• версия о сыне Реувена-писца, встречается у Гастера [24];

• версия, восходящая к Книге Товита, в которой «убийца-жена» обнаруживает своего жениха мертвым на свадебном ложе. Она побеждает судьбу не волшебством, как в Книге Товита, а мольбами к ангелу смерти.

Нарративы этой группы подвергают инверсии образ убийцы-жены или невесты, чей муж умирает: в этих версиях она спасает своего суженого, который мог преждевременно умереть в их брачной комнате. Такова была трагическая судьба героини Книги Товита, пока ее милостивый кузен не спас ее от печальной доли. Молитвы, благотворительность и магические процедуры меняют образ убийцы-жены и трансформируют ее в дарующую жизнь невесту, подобную героине данной сказки.

История встречается в Мидраш Танхума (Гаазину 124а-124b, № 8), а также в произведении XII в. «Сефер Шаашуим» («Развлекательная книга») [25]; была включена в различные антологии [26].

В свете доминирующей традиции в устных и письменных источниках о потенциальной смерти жениха в брачную ночь талмудическая история о дочери рабби Акивы уникальным образом гендерно маркирована (ВТ, Шабат 156Ь). История была скопирована в средневековые книги, а оттуда — в более поздние книги и рукописи [27].

1 Bin Gorion, М. J., ed. Mimekor Yisrael: Classical Jewish Folktales (Bloomington: Indiana University Press, 1990), 373–384 no. 200.

2 Ibid, 70–72 no. 38 (Solomons Daughter); Farhi, J. S. Oseh Pele [Чудотворец] (4 parts. Jerusalem: Bakal, 1959), 160–173; Ben-Yehezkiel, M., ed. Sefer ha-Ma'asiyyot [Книга народных сказок] (6 vols. Tel Aviv: Dvir, 1957), 5:16–28.

3 В сборнике: Jellinek, A. Bet ha-Midrasch (ивр.) (6 parts. Jerusalem: Wahrmann, 1967), 1:84–86.

4 Huzin, S. В. Sefer Ma’aseh Nissim [Книга чудес] (Baghdad, 1890), 5a-7a no. 5.

5 Levner, I.B. Kol Aggadot Yisrael (5 parts. 2 vols. Jerusalem: Tushiyah, Ah.iasaf, & Avar, 1959), 1:354–361 no. 327.

6 Bin Gorion [Berdyczewski], M. J., ed. Aus dem Jüdischen Sagenschatz, Teil I: Biblische und Talmudische Zeit (ивр.) (Berlin: Achisefer, 1913), 1:123–124; Bin Gorion, M. J. Zefunot ve-Aggadot [Тайны и легенды] (Tel Aviv: Am Oved, 1956), 123–124; Bin Gorion, M.J. Der Born Judas: Legenden, Märchen und Erzalungen (6 vols. Leipzig: Insel, 1916–1923), 1:221–124, 375, 387; Bin Gorion, M. J. Mimekor Yisrael, 70–72 no. 38.

7 Buber, S., ed. Midrasch Tanchuma: Ein agadischer Commentarzum Pentateuch von Rabbi Tanchuma Ben Rabbi Abba. (2 vols. Wilna, Lithuania: Widow and Brothers Romm, 1885), 68b.

8 Bialik, M. Pirkei Zikhronot [Воспоминания] (Tel Aviv: Devir, n.d.), 40–41.

9 Bialik, H.N. Kitvei Bialik ve-Mivha r Targumav (Berlin: Hovevei ha — Safah ha-Ivrit, 1923 [Reprint ed. Tel Aviv: Dvir, 1926]) 2:187–194.

10 Bialik, H.N. Kitvei H.N. Bialik [Сочинения X.H. Бялика] (Tel Aviv: Va’ad ha-yovel, 1933), 2:207–259.

11 Bialik, H.N. Va-yehi ha-Yom (Tel Aviv: Dvir, 1934), 182–251.

12 Например, Gaster, M. The Exempla of the Rabbis (New York: Ktav, 1968), 121 (no. 336), ФС 930*K (ИФА).

13 Habermann, A. M. An Ancient Version of the Source of‘The Tale of Three Things and Four’ (ивр.) // Moznayyini 40 (1974–1975), 88–91; Habermann, A.M. Hadashim Gam Jeshanim. Texts: Old and New (ивр.) (Jerusalem: Rubin Mass, 1975), 190–198.

14 Meyouhas, J. Ma'asiyyot am li-Vnei kedem: Melukatot Bein ha-Yehudim ha-Sephardim u-Vnei Edot Hamizrahbe-Yerushalayim [Народные сказки Востока…] (Tel Aviv: Devir, 1938), 44–59.

15 Maspero, G. Popular Stories of Ancient Egypt (New Hyde Park, NY: University Books, 1967.), 185–195.

16 Simpson, К., ed. The Literature of Ancient Egypt (New Haven, CT: Yale University Press, 1972), 85–91; Lichtheim, M. Ancient Egyptian Literature: A Book of Readings Vol. I: The Old and Middle Kingdoms. Vol. II: The New Kingdom (Berkeley: University of California Press, 1976), 2:200–203.

17 Butcher, H. L. M., and E.O. Gbinigie. Four Edo Fables // Africa 10 (1937), 342–352.

18 Schultz, F. Kleinen Romanen (Leipzig, 1790), 269–288. См. Bolte, J., and Polivka, G., eds. Anmerkungen zu den Kinder-u. Hausemärchen der Bruder Grimm (5 vols. Leipzig, Germany: Dieterich, 1913–1932), 1:97–99 no. 12.

19 Grimm, J., and Grimm, W. The Complete Fairy Tales of the Brothers Grimm (New York: Bantam, 1987), 46–49 no 12.

20 Bolte, J., and Polivka, G. Op. cit.

21 Olsvanger, I. Rosinkess mit Mandlen: Aus der Volksliteratur der Ostjuden. Schwänke, Erzählungen, Sprichwörter, Rätsel (Zurich: Verlag der Arche, 1965), 271–274 no. 372; Olsvanger, I. L’Chayim! (New York: Schocken, 1949), 147–150 no. 175; Schwartz, H. Miriams Tambourine: Jewish Folktales from around the World (New York: Seth [Free Press], 1986), 49–55; Larrea Palacin, A. de. Cuentospopuläres de los judios del Norte de Marrueccos (2 vols. Tetuan, Morocco: Marroqui, 1953), 2:244–249 no. 153.

22 Stillman, Y. The Three Magic Objects: A Yemenite Folktale, Analysis and Parallels // Fabula 14 (1973), 228–236.

23 Hasan-Rokem, G., ed. Midrash Aseret ha-Dibrot, Nusah Verona 1647 (Jerusalem: Akademon, 1981), 148 no. 385 (VII, 3b).

24 Gaster, М. Op. cit., 85, 98-100; Gaster, M., trans. and ed. Ma'aseh Book (2 vols. Philadelphia: Jewish Publication Society, 1934), 2:436–444 no. 195.

25 Davidson, I., ed. and trans. Sepher Shaashuim: A Book of Mediaeval Lore by Joseph ben Meir ibn Zabara (New York: Jewish Theological Seminary of America, 1914), 55–59.

26 Ben-Yehezki’el, M., ed. Sefer ha-Ma'asiyyot, 3:252–254.

27 Aboab, I. Menorat ha-Maor [Источник света] (Jerusalem: Mosad Harav Kook, 1961), 409 no. 194; Gaster, M. The Exempla of the Rabbis, 116, 239 no. 318.

46 МУДРАЯ ЦАРСКАЯ ДОЧЬ

Когда-то было на свете много королей: английский, французский и прочие. У турецкого султана была красавица дочь. Это потому, что турчанки все время покрывают лицо. Лицо, не тронутое ни солнцем, ни ветром, всегда свежее, как молоко. Девушка была прекрасна.

Сын английского короля прослышал о том, как она невероятно красива, и решил, что хочет жениться на ней.

— Моя дочь не может выйти за твоего сына, — сказал султан английскому королю, — потому что он христианин, а она мусульманка.

— Если не выдашь ее по доброй воле, мы пойдем на тебя войной, — ответил король.

— Да будет так, — ответил султан.

Он спросил у дочери, каково ее решение:

— Нам принять бой или ты хочешь..?

— Я никогда не выйду замуж за христианина, — ответила она твердо.

Что же оставалось делать ее отцу?

— В таком случае, — сказал он, — мы отправимся на войну. Но прежде я построю для тебя подземный дворец в горе. Никто не будет знать, где ты.

Он послал гонца к английскому королю:

— Повремени немного, позволь нам все обдумать.

А сам тем временем отправил рабочих строить дом в горе. Это был настоящий дворец с бассейном и слугами.

— Первый юноша, который сумеет сюда проникнуть — это твоя судьба, — сказал отец. — Неважно, войдет ли он в дверь или влезет через окно.

— Хорошо.

— Даже если он беден. Кто бы он ни был.

Султан запер дочь во дворце, и война началась. Турки проиграли.

Английский король отправил гонцов искать пропавшую принцессу, но она будто сквозь землю провалилась. Где она могла быть? Она и впрямь была под землей, но никто не мог найти ее дворец. Турецкий султан поступил, как Наполеон, и убил всех строителей, чтобы они не смогли выдать тайну.

Жил-был бедный юноша. Ему наскучила такая жизнь. Он не мог найти работу, поэтому только и делал, что целыми днями бесцельно брел по свету, а ночью спал в горах. Однажды в сумерках он увидел небольшой огонек в скале.

— Что бы это могло быть? Уж не демон ли прячется внутри?

Юноша пошел на огонек. Приблизившись, он увидел, что свет исходит из маленького окошечка. «Я могу пролезть в окошко!» — подумал он.

Сначала юноша просунул голову. Убедившись, что голова проходит, он попробовал протиснуться полностью. В конце концов он влез внутрь и очутился во дворце. Но что это был за дворец!

Он открыл дверь в кухню и увидел множество вкуснейших блюд. Бедный, измученный голодом юноша жадно накинулся на еду. Слуги, лежавшие в постели, услышали звон посуды и прибежали на шум. Что же они увидели? Этого самого юнца, голодранца в лохмотьях, но при этом довольно симпатичного.

Слуги постучались в покои принцессы.

— Выйдите и посмотрите, там юноша! Мы не знаем, как он пробрался сюда. Но вы должны увидеть его. Он ест так жадно, будто последний день живет — должно быть, он умирает с голоду.

Принцесса встала, накинула халат поверх ночной рубашки и пошла в кухню. Юноша и впрямь был симпатичный, но в лохмотьях, без верхней одежды и сандалий.

— Я не хочу видеть его сейчас, — сказала она слугам. — Пойду спать дальше. Когда он доест, дайте ему пару красивых пижам и уложите на удобную кровать. Поговорим с ним завтра.

Когда он наелся, слуги ему сказали:

— Теперь ступай прими ванну. Возьми эти пижамы, надень их и ложись спать в удобной постели.

Юноша подчинился. Он наелся досыта, и единственное, чего он теперь хотел, это выспаться. Он принял ванну, надел пижамы, отправился в постель и проспал десять или двенадцать часов кряду.

Наутро принцесса искупалась в реке, которая текла прямо сквозь дворец. Затем оделась и вышла в гостиную.

Юноша проснулся в полдень. Слуги накрыли на стол, он сидел с одной стороны, она — с другой.

— Как ты попал сюда? — спросила принцесса. — Откуда ты?

— Моя бабушка постоянно упрашивала меня заработать денег, — ответил он. — Но я не мог найти работу. В конце концов я сбежал в горы. Я сказал себе: будь что будет. И Господь привел меня сюда. Я увидел огонек из твоего окна и вошел.

— Хорошо, — сказала принцесса, — можешь остаться здесь. Ешь и пей. Тут есть все, что тебе нужно.

Юноша остался. В подземном дворце было множество комнат и даже сад. Он все обошел, познакомился со всеми слугами.

Прошла неделя, другая; юноша и принцесса влюбились друг в друга. Она поняла, что он очень симпатичный, просто несчастный.

— Послушай, — сказала она, — я принцесса. Тебе не нужно больше пролезать через окно. Но когда ты выходишь наружу подышать свежим воздухом, убедись, что за тобой никто не следит. Это очень важно. Конечно, у нас много еды, но ты не должен приводить сюда гостей.

— Хорошо, — сказал он.

Юноша стал гулять снаружи каждый день. Он просто уже не мог оставаться во дворце. Он проложил себе дорожку через горы и с каждым днем уходил все дальше и дальше. Случайно юноша набрел на арабскую кофейню. Он садился и смотрел, как играют в шашки, но никогда не присоединялся к игре и ни с кем не заговаривал. Однако каждый день приходил в кофейню, а по вечерам возвращался во дворец один.

Вернемся к сыну английского короля. Он искал ведьму, которая бы открыла ему, где прячется принцесса. Наконец он нашел такую колдунью, и она многое ему поведала.

— Дочь султана жива, — сказала она. — Она прячется в горах, но я не знаю, где именно.

Теперь принц знал, что девушка где-то в горах. Он решил, что непременно найдет ее. Он послал своих офицеров и солдат. Они искали ее день, два, три. В конце концов они оказались в кофейне, где привык сидеть бедный юноша.

— Ведьма сказала, что принцесса прячется в горах, — сказал принцу один из его советников. — Пусть она переоденется мужчиной и придет в эту кофейню. Тут точно можно узнать у кого-нибудь, где принцесса.

Ведьма оделась в мужское платье и пришла в кофейню. Она заметила, что все играют, кроме одного молодого мужчины.

— Почему ты не играешь с остальными? — спросила она его.

— Я не знаю, как играть в эту игру.

— Где ты живешь?

— Здесь, — ответил он.

— Далеко отсюда?

— Нет.

Пока суд да дело, настал вечер. Юноша встал и собрался уходить.

— Возьми меня к себе домой, — попросила переодетая ведьма.

— Нет, я не могу. Мне нельзя никого приводить в дом.

— Пожалей меня! Я совсем один здесь, у меня никого нет, мне негде спать. Если можешь, пожалуйста, возьми меня с собой.

Бедному юноше стало жаль нового знакомого. Он знал не понаслышке, каково это — быть без крыши над головой, поэтому взял переодетую ведьму с собой. Он пробрался через окно, и она следом. Они накрыли на стол и молча сели ужинать с принцессой. Но принцесса была вне себя от гнева. Ночью, когда настало время ложиться спать, она отчитала юношу:

— Разве я не говорила тебе не приводить никого во дворец?

— Он так плакал, что мне стало жаль его. Он жаловался, что у него никого нет, ему негде спать в горах. Вот я и привел его сюда.

— Хорошо. Отведи его в комнату, пусть переночует у нас.

Наутро юноша и переодетая ведьма вышли из дворца вместе. Ведьма рассказала английскому принцу и об окошке, и о том, где прячется дочь султана.

Вернемся к юноше и принцессе. Той ночью он заметил, что она прячет связку ключей в волосах¹, когда ложится спать. Когда она уснула, он вытащил связку и принялся открывать все двери. Что же он нашел? Настоящий рай: дома, сады, диковины, каких он в жизни не видывал. Наконец он оказался в ванной комнате принцессы. Ее полотенце и банный халат висели там же. Ночная сорочка была оторочена бриллиантами. Он никогда не видел таких нарядов. Юноша попробовал было поднять рубашку и рассмотреть ее поближе. Но она была очень тяжелая из-за бриллиантов, поэтому выпала у юноши из рук и угодила прямо в реку, которая протекала через ванную принцессы.

Поток унес за собой рубашку. Юноша побледнел, но не рискнул достать рубашку, опасаясь, что поток увлечет и его.

Вечером за ужином принцесса заметила, что юноша бледен.

— Что случилось? Почему ты такой бледный? Ты не так мил и весел, как обычно.

— Мне нечем тебя порадовать.

— Скажи мне правду.

— Я отпер все двери во дворце. Я открыл дверь и в реку, где ты купаешься. Там я увидел чудесный банный халат. Я хотел рассмотреть его поближе, но когда я взял его в руки, он упал в реку, и поток унес его прочь.

— Тогда мы пропали! Халат попадет в руки английского принца. Солдаты найдут его. Что нам делать? Остается только бежать отсюда.

Они сели на коней и ускакали прочь из дворца. После долгого пути они добрались наконец до города. Но на подступах к нему всадников остановила разбойничья банда. Лицо прекрасной принцессы было закрыто, чтобы никто не мог ее видеть. Но бандиты схватили девушку и сорвали покрывало. Когда разбойники — сорок один человек — увидели, как она красива, то решили изнасиловать принцессу.

— Что вы делаете? — запротестовала она. — Как вы смеете покушаться на меня? Разве вы не знаете, что я пришла к вашему главарю? Я ищу его.

Главарь банды приказал своим людям отступить.

— Оставьте ее в покое. Она пришла ко мне.

Разбойники забрали принцессу в свое логово в горной пещере.

— Меня мучает жажда, — сказала принцесса. — Пожалуйста, принесите мне что-нибудь попить и немого овощей поесть.

Она пила и следила, чтобы воры выпили достаточно, чтобы заснуть. Но юноше принцесса велела не пить вместе с ними.

Поэтому он ел, но ничего не пил, а принцесса тем временем споила разбойников, и те уснули.

— Это воры, — сказала она юноше, — власти уже давно их ловят. Но теперь я знаю, где они прячутся.

В полночь она встала и взяла кинжал главаря. У него был большой отличный кинжал, таким можно отрезать голову быку. Принцесса отрезала разбойникам носы. Потом они с юношей уехали прочь.

Доехали до городских ворот. На въезде в город стоял минарет.

— Давай войдем, — сказала она своему спутнику, — мы устали. Нам нужно найти ночлег.

Они нашли дом имама и постучали в дверь. Он открыл.

— Ахлан уасахлан!²— сказал он им.

«Какая прекрасная молодая женщина! — подумал он. — Должно быть, Аллах прислал ее ко мне».

Путники оставили лошадей внизу и поднялись в покои имама.

— Ялла³, садитесь за стол, — сказал он гостям. — Ешьте, пейте вдоволь. Вы можете остаться у меня на ночь.

Имам был так пленен красотой принцессы, что захотел возлечь с ней. Что же она сделала? Она увидела, что задумал этот коварный человек (вы знаете, кто такой имам, он как раввин для арабов). Поэтому она предложила нарезать хлеб.

— Ты мужчина. Посиди, пока я накрою на стол.

Принцесса отправилась резать хлеб и нарочно порезала себе палец.

Потекла кровь, и имам не знал, что делать.

— Скорее принеси мне соли!

Она насыпала соль на рану. Всю ночь рана пульсировала и не давала ей уснуть, хотя она устала до смерти и уже долго не спала. Но она знала, что если заснет, то этот негодяй овладеет ею. Всю ночь принцесса кричала и стонала от боли.

— Иди ко мне, пойдем спать, — сказал имам, — это пройдет.

— Нет, я порезала руку, рана болит, — ответила ему принцесса.

Всю ночь она не сомкнула глаз. Наконец настало утро, и имаму нужно было взобраться на вершину минарета, чтобы кричать, как они обычно делают, Аллаху акбар⁴.

Он закрыл дверь своего дома, и путники оказались заперты.

— Скорее, — сказала принцесса юноше, — давай разорвем простыни и сделаем из них веревку, чтобы спуститься к лошадям.

Они сели на коней, открыли ворота и ускакали прочь.

— Я поеду дальше, — сказала она юноше, — а ты возвращайся во дворец и прикажи слугам приехать с ножами. Мы снова попадем в беду, и вдвоем нам не справиться с врагами. Мы оба до смерти устали.

— Хорошо, — сказал он и помчался во дворец.

Добрался дотуда и залез через окно.

— Откройте ворота, — сказал он слугам, — и дайте мне лошадей и ножи.

— Что ты хочешь делать?

— Просто дайте лошадей и ножи.

— Нам поехать с тобой?

— Нет. Вы ей не нужны. У нее есть я.

— Разве она не сказала, что мы должны прийти на помощь?

— С чего вдруг ей такое говорить? У нее есть я.

Они знали, что ей нужна помощь. Но он был бово⁵ и не понял принцессу. Он взял ножи и привязал коней к своей лошади. Ялла, он скакал всю ночь, пока не доехал до условленного места встречи.

— Где слуги? — спросила принцесса удивленно.

— Я не привел их.

— Разве я не сказала тебе взять их с собой?

— Я не привел их, потому что мы вдвоем справимся.

— Как мы можем справиться? Мы точно попадем в беду. Нам предстоит ехать в далекий город.

Делать нечего, не отсылать же юношу снова во дворец. Путники отправились в город.

Тем временем какие-то дети нашли рубашку принцессы в реке.

— Давайте отнесем ее принцу, — сказали они, — он точно даст нам за это приличную награду.

Они пошли к английскому принцу и показали ему находку.

— Теперь дай нам награду.

— Конечно, — ответил он.

Он дал каждому из мальчишек немного денег и забрал рубашку.

— Это рубашка турецкой принцессы, — сказал он своим советникам. — Поторопитесь, нужно искать ее у реки.

Он послал солдат.

Что касается воров, то наутро они наконец проснулись.

— Что случилось с твоим носом? — спрашивали они друг у друга⁶.

— Сам скажи! Что с твоим носом?

— Эта девка отрезала нам носы! Она посмеялась над нами! По коням, мы найдем ее!

И они отправились в погоню за принцессой.

Тем временем принцесса и юноша скакали вдвоем (ялла, ялла!), пока не доехали до нужного города.

— Теперь мы в городе, где есть правительство, — она сказала ему. — Здесь нас никто не обидит.

Когда они въезжали в город, над их головами пролетела голубка. Король того города недавно скончался, и министры выпустили птицу. Кому голубь сядет на голову, тот и станет новым королем.

Юноша принес из подземного дворца одежду, и принцесса переоделась в молодого мужчину. Когда она въехала в городские ворота, голубь сел ей на голову.

Все мужчины запротестовали по-арабски:

— Хариб⁷! Он не из нашего города. Как он может быть королем? Мы не знаем этого человека. Кто знает, кто он такой? Выпустите птицу во второй раз.

Во второй раз птица кружила-кружила и снова опустилась принцессе на голову. Снова все запротестовали, и в третий раз выпустили птицу.

Но когда голубь и в третий раз сел принцессе на голову, жители сдались.

— Он наш царь! Голубь сел ему на голову три раза, значит, таков жребий.

Они одели принцессу в царские одежды и назначили королем. Юноша стал ее главным министром. Так она стала королем в этом городе и правила справедливо и мудро. Она познакомилась с городом и подданными, а также советовалась с министрами.

Прошло две или три недели. Однажды принцесса-король позвала фотографа.

— Я хочу поделиться с тобой секретом. Сними меня в женской одежде. Но если кто-нибудь узнает, ты поплатишься своей головой. Это наша с тобой тайна.

— Хорошо, — сказал фотограф.

Она надела платье. Фотограф снял ее. В награду она дала ему много денег.

— Если ты боишься, что выдашь мой секрет, — сказала она ему, — то уезжай из города. Люди не должны узнать нашу тайну.

И фотограф уехал. Тогда принцесса повесила свой портрет на воротах города, у реки, где каждый, кто въезжал в город, мог его видеть. Она поставила там солдат и приказала им арестовывать и приводить к ней всех, кто скажет что-нибудь по поводу фотографии.

Кто же первый увидел фотографию, как не английский принц! Он поскакал на реку, чтобы напоить коня. Пока его конь пил, он смотрел по сторонам и увидел фотографию.

— Вот она! Принцесса, должно быть, где-то неподалеку.

Услышав это, полиция быстро арестовала принца и заточила его в темницу.

Кто же явился следом, как не воры! Пока их кони пили, они огляделись и увидели фотографию.

— Вот она, девка, которая отрезала наши носы! Где она?

Полиция схватила их и отправила в тюрьму.

Вскоре и имама поймали. Все они сидели в тюрьме, не имея ни малейшего понятия, за что.

Она послала своего герольда (тогда еще не было громкоговорителей) созвать всех горожан и министров на открытое поле, где состоится публичный суд. Пришла огромная толпа народу.

Сначала вывели английского принца.

Принцесса обратилась к присяжным за вердиктом.

— Чего заслуживает мужчина, который хотел принудить девушку выйти за него замуж, пошел войной на ее народ, убил всю ее семью и до сих пор гоняется за ней? Чего заслуживает такой человек?

Толпа закричала, что его нужно повесить, потому что он убил всю семью и хотел взять девушку силой. Английский принц не мог понять, что происходит. Почему вообще король этого города судит его?

Стражи проводили его обратно в тюрьму, чтобы там он ждал казни. Дальше привели воров.

— Чего заслуживают эти молодчики? — спросила принцесса. — Власти никак не могли их схватить. Они поймали ту девушку и хотели все вместе переспать с ней. Но она оказалась умнее: прикинулась, что пьет вместе с ними, и споила их, и когда они заснули, то отрезала им носы. Чего они заслуживают? Во-первых, они воры. Во-вторых, они хотели взять ту девушку силой и делать с ней все, чего бы только пожелали.

— Повесить их! — кричали люди. — Ворам место на виселице.

Дальше привели имама.

— Имам, — сказала она, — это учитель⁸, который молится утром и вечером, и все слушают его. Но юная женщина вошла к нему в дом, и он не спросил: «Что тебе нужно? Позволь помочь тебе, проси, чего хочешь. Ты голодна? Ты хочешь пить? Тебе нужно убежище? Позволь помочь тебе!» Вместо этого он захотел переспать с ней в первую же ночь. Ей повезло, что она порезала палец и не спала. Наутро он запер дверь, когда ушел на молитву, чтобы вернуться и быть с девушкой. Что вы думаете о нем, об этом учителе, который так «обучает» женщин?

— Повесить его! — воскликнули все. — · Учитель, который учит праведности, а сам при этом грешен, заслуживает смерти.

Она отправила их всех на казнь.

Что дальше сделала принцесса? Она отправилась во дворец и надела платье. Когда она снова вышла, то сказала народу:

— Что скажете? Вот она, эта молодая женщина.

Толпа одобрительно зашумела.

— Теперь мы поняли, что ты и есть дочь султана, — сказали люди. — Ты знаешь законы и правишь справедливо. Ты пробыла здесь несколько месяцев, и дела в стране идут хорошо. Оставайся и будь нашей королевой вместо короля.

Она согласилась.

— За этого юношу, — сказала она, — я собираюсь выйти замуж, потому что он не сделал мне ничего дурного. Мой отец сказал мне, что Господь пошлет мне мужа через окно дворца. Так оно и вышло, и теперь я стану его женой. Негодяев повесят, а я останусь и буду вашей королевой.

Так и случилось. Она стала королевой, а юноша стал ее мужем. И все горожане были счастливы.

Конец истории.

Тамар Александер записала эту сказку в 1979 г. в Иерусалиме со слов Риеки Коген-Ариэль. Ее родители приехали в Израиль из Мона-стира (бывшая Югославия, ныне Македония).

Культурный, исторический и литературный контекст

Рассказчица переплетает темы и мотивы, которые присутствуют в сефардской, испанской и других традициях как в сказках, так и в народной поэзии. Как отметили Александер и Ной в своей аннотации к сказке, рассказчик представляет героев и их действия в определенно феминистском ключе [1]. В более традиционной версии фольклорных сюжетов 310 «Дева в башне (Рапунцель)» и 930*К (ИФА) «Дочь короля выходит замуж за бастарда» принцесса — это пассивная фигура, но в этом варианте она активна, решительна, богата и обладает характером лидера. Эти качества еще сильнее бросаются в глаза, если сравнивать ее с зависимым и немного неуклюжим женихом.

Если сопоставить данную сказку с традиционной версией, можно найти множество отличий. В еврейских традиционных версиях принцесса заперта в башне, здесь она спрятана в горах. Когда Коген-Ариэль, рассказчица, излагала более традиционный вариант данной сказки, она снова поместила героиню в горную пещеру [2]. Вместо того чтобы испытывать лишения в своем убежище, принцесса купается в роскоши. В традиционных вариантах героиня живет в охраняемой изоляции, в данной же версии она прячется в относительной близости от населенных мест. См. также сказки ИФА 4735 (наст. т., № 45), 6591 (наст. т., № 44) и 10084 (наст. т., № 43) и комментарии к ним.

1 Alexander, Т., and Noy, D., eds. The Treasure of Our Fathers: Judeo-Spanish Tales (ивр.) (Jerusalem: Misgav Yerushalayim, 1989), 257.

2 Ibid, op. cit., 117–119 no. 25.

47 УЧЕНЫЙ КОТ И МУДРАЯ ДОЧЬ РАВВИНА

В большом городе, столице, жил да был король. Король был мудрый человек и окружил себя мудрецами и умными людьми со всех концов своих владений.

Однажды между ними разразился спор, и король спросил своих советников:

— Кто лучше: тот, кто родился, уже умея сдерживать свои страсти, или тот, кто научился обуздывать их?

Его советник-христианин сказал:

— Ваше величество, если вы научите человека делать хорошо, он останется хорошим на всю свою жизнь, даже если у него скверный характер.

Советник-еврей дал другой ответ:

— Если человек рожден с добрыми намерениями, он и будет добрым всю жизнь. Но если он, напротив, родился склонным ко злу, его, конечно, можно перевоспитать, но он останется злым на всю жизнь.

Король ответил:

— Хорошо! Тогда подтвердите свои слова на деле. У вас есть тридцать дней, чтобы доказать свою правоту. Если у вас не получится, то поплатитесь своей жизнью!

— С радостью, — ответил священник. — Я докажу свои слова.

Но раввин прикусил язык и пожалел о том, что сказал. Он вернулся домой расстроенный и подавленный.

У раввина была единственная дочь. Когда она увидела хмурого отца, то попыталась заговорить с ним. Но все попытки выяснить, что стряслось, были тщетны.

Однажды в субботу вечером, после того как раввин кончил читать гавдалу, его дочь подошла к нему и снова стала умолять рассказать ей, что его тяготит. Наконец раввин рассказал о разговоре с королем, о споре со священником и о том, что он не может придумать способ, чтобы доказать королю свою правоту.

— Не печалься, — казала дочь, — Господь укажет нам способ, и мы докажем королю, что ты сказал правду.

На следующий день дочь переоделась в симпатичного молодого человека, взяла связку товаров и пошла в христианский квартал. Стала прогуливаться мимо дворца священника. Оттуда доносился радостный смех.

«Юноша» подошел к воротам и предложил свои товары людям во дворе. Дочь священника, которая наблюдала из окна, следила за симпатичным молодым человеком. «Какой он милый, — она подумала. — Я должна спуститься и пригласить его внутрь». И она спустилась вниз.

— Любезный юноша, что ты продаешь? Покажи мне свои товары!

И она позвала его во двор.

«Юноша» разложил товар, чтобы дочь священника могла выбрать все, что пожелает. Пока она разглядывала его добро, он высматривал, что происходит во дворце священника. И что же увидели его глаза и услышали его уши? Там, во дворе, слуги сновали туда-сюда с лотками еды в руках, тащили столы и ставили на них всяческие деликатесы и яства. Разные гости сидели в большом кругу.

Появился священник, одетый в великолепную рясу, с огромным распятием на груди. Собравшаяся компания с уважением поприветствовала его. Когда все замолчали, он обратился к гостям:

— Господа, я пригласил вас, чтобы показать вам чудо природы. Такого вы никогда раньше не видели. Вот так я собираюсь доказать свою правоту его величеству королю.

Священник замолчал. Все ждали в напряжении. Он хлопнул в ладоши три раза. Во двор вышел белый кот и встал на задние лапы. В передних лапах он нес корзину еды, которую стал предлагать гостям. Удивленные гости восхваляли мудрого священника и его ученого кота.

Когда дочь священника выбрала то, что хотела, и заплатила симпатичному «юноше» за вещи, тот вышел со двора и вернулся домой. Там дочь раввина переоделась и снова стала сама собой.

Она приготовила отцу ужин и убедила его сесть за стол и нарушить пост¹. Она ничего не сказала отцу о том, что видела в доме священника, но ей удалось вернуть его к обычной жизни.

Пришел назначенный день, когда двое спорщиков должны были доказать свои слова королю. Король пригласил всех министров, слуг и вельмож присутствовать при этом.

Для приглашенных устроили пир. Король при всех своих регалиях сел на трон рядом с королевой во главе стола. Он обратился к собравшимся:

— Как вы знаете, недавно разгорелась дискуссия между мной и мудрецами моей страны. Вот вам вопрос: кто лучше? Тот, кого обучили, изменив его характер, или тот, кто поступает естественно и остается самим собой, таким, каким был рожден? Вот этот священник, один из моих главных советников, сказал, что характер человека можно исправить и даже в корне изменить посредством образования. Раввин, тоже один из моих уважаемых советников, придерживается противоположной точки зрения: человеческую природу не изменить. Образование может лишь слегка подправить ее. Я попросил их представить практические доказательства своих слов. Пусть священник говорит первый.

Священник сел за стол, накрытый изысканными деликатесами для гостей. Напротив него сидели раввин с дочерью. Когда король закончил говорить, священник встал, поклонился королю с королевой и подошел к центру стола. Затем он трижды хлопнул в ладоши. Показался белый кот. Он шел на задних лапах, а в передних нес корзинку. Он подошел к трону и поставил перед королем корзинку, в которой лежали прохладительные напитки и еда. В тот миг, когда кот оказался рядом с троном, дочь раввина достала коробку, которую принесла с собой, открыла ее и что-то швырнула под лапы коту…

Это были две маленькие мышки!

Кот, по натуре своей страстный любитель полакомиться мышами, бросил корзинку у ног королевской четы и погнался за мышками.

Среди собравшихся поднялся шум и гам. Уважаемые гости наслаждались чудесным зрелищем кота, который ходит на задних лапах, как вдруг появились две мыши!

Когда порядок был восстановлен, раввин поднялся и обратился к королю:

— Ваше величество, дорогие гости! Убедитесь, что характер существа нельзя изменить. Своими глазами вы видели, как коту привили человеческие манеры и он научился вести себя не так, как ему полагается по природе своей. Сколько труда было вложено, чтобы он выучился вытворять те трюки, которым вы были все свидетелями!

Но его натуру нельзя изменить. Он был рожден, чтобы есть мышей, и он будет есть мышей до конца своих дней.

Король оценил мудрость дочери раввина и подарил ей множество подарков, а священник поспешил к себе домой обиженный и удрученный².

Рассказано Мордехаем ибн Эзрой из Измира (Смирна), Турция, Яакову Авицуку в январе 1967 г. в Беэр-Тувья.

Культурный, исторический и литературный контекст

В центре конфликта сказки находится народная интерпретация философского вопроса, который занимал умы мудрецов Запада и Востока со времен Античности и до наших дней: вопрос о сравнительной значимости природы и воспитания. Европейская и азиатская нарративные традиции исследуют его при помощи двух ситуаций: (1) превращение животного в человека и (2) дрессировка животных. Пример первой — это басня Эзопа о ласке, которая влюбилась в прекрасного юношу и по его просьбе обратилась в красивую девушку. Тем не менее, заметив на свадебном пиру мышку, она погналась за ней. «Природа сильнее нее», — заключает Бабрий [1]. Другая басня рассказывает о Зевсе, который поставил лиса царем над всеми животными, но низложил его после того, как тот не смог изменить своей привычке охотиться на кроликов [2]. В баснях и притчах Древней Греции и Ближнего Востока в женщину превращаются кот или ласка, но в дальневосточных сказках эта роль достается лисе.

Эта классическая басня не встречается в сочинениях средневековых баснописцев, однако в XVII в. Жан де Лафонтен (1621–1695) изложил ее сюжет в поэтической форме [3].

Данная сказка подходит к вопросу о превосходстве природы над воспитанием, акцентируя внимание на дрессировке животных, а не на превращении их в людей. Коскен, заложивший основы для дальнейшего исследования данной сказки, выделил применительно к данной истории три основных культурно-географических кластера: европейский; индийский и дальневосточный; арабский — и провел параллель между сказкой «Кот и свеча» на латыни и на английском языке со средневековым эпосом «Соломон и Маркольф» (кон. XII — нач. XIII в.) [4]. Рукописи, содержащие данный эпос, датированы второй половиной XV в. Французские баснописцы XIII в. также ссылались на эту сказку, аналогичные сюжеты встречаются у Майнарди Арлотто (1396–1483).

Брайкман и Маколей подчеркивают, что данная сказка не встречается в староанглийском произведении «Соломон и Сатурн» — старейшей европейской версии этой легенды в форме диалога, написанного на народном языке, однако найдена версия XIV в. на латыни [5]. Брайкман и Маколей изучили также староанглийскую поэму XV в. в форме диалога, аллегорические действующие лица которой — Кинд и Нуртур — спорят об относительном превосходстве.

Коскен обнаружил данный сюжет в Индии, на Шри-Ланке (Цейлон), в Тибете и во Вьетнаме (Индокитай), но эта сказка появляется преимущественно в сборниках XIX в., составленных в соответствии с устной традицией.

В настоящей версии истории христианского священника перехитрила умная еврейская девушка. Этот персонаж широко распространен в фольклорных традициях многих народов. В еврейской традиции, особенно в сказках, представленных в собрании ИФА, героиня выступает в роли помощника отца, попавшего в беду, являя тем самым образец не только смышленой девушки, но и примерной дочери (вариация мотива J1111.4 «Умная крестьянская дочь»), В других версиях в роли еврейского лидера выступает раввин, заткнувший за пояс оппонента-христианина или мусульманина. В коллекции ИФА в роли такого раввина выступают Маймонид (1135–1204), Йонатан Эйбешуц (1690/95-1764) и Исраэль Баал Шем Тов (Бешт) (1700–1760).

1 Perry, В. Е., trans. and ed. Babrius and Phaedrus (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1965), 45–47 no. 32.

2 Ibid, 442 no. 107.

3 Spector, N. В., trans. and ed. The Complete Fables of Jean de la Fontaine (Evanston, IL: Northwestern University Press, 1988), 2:18, 88–91.

4 Cosquin, E. Le conte du chat et de la chandelle dans l’Europe du Moyen Age et en Orient // Romania 40 (1911), 371–430,481-531, 373–395; Cosquin, E. Rtudes folkloriques: recherches les migrations des contes populaires et leur point de άέρατί (Paris: Champion, 1922), 403–422.

5 Braekman, W. L, and Macaulay, P. S. The Story of the Cat and the Candle in Middle English Literature // Neuphilologische Mitteilungen 70 (1969), 690–702.

48 СЫН РАВВИНА И СВЯЩЕННИК

Однажды жил да был великий раввин. Господь благословил его большим богатством, однако он все равно роптал на судьбу. Господь не давал плода чрева жене его¹. Но как бы ни была велика печаль раввина, горе его жены было в семь раз больше. Она вздыхала, когда ела, и ее щеки всегда были мокры от слез. Они оба часто и подолгу молились, давали много денег беднякам, жертвовали на благотворительность и даже ходили к знахарям. Раввин дал обет, что если Господь услышит их молитвы и подарит им сына, то он отправит мальчика изучать Тору и сделает из него раввина, вдобавок раздаст треть своих богатств бедным и пожертвует синагоге золотой кивот для свитков Торы.

Господь услышал их молитвы. Праведная жена раввина понесла и родила сына. Когда он вышел из утробы матери, мир наполнился светом. Он был приятен взору: розовощекий, с большими сияющими глазами. Все в нем вызывало улыбку умиления. Все, кто видел дитя, благословляли Создателя и плевали на ребенка три раза — против сглаза. В день, когда он принял завет праотца Авраама², раввин устроил роскошный пир для бедняков. Все ели и пили вдоволь, славили раввина и мать ребенка и уходили домой в радости и с легким сердцем.

Ребенок рос окруженный любовью и нежностью. Когда его отняли от груди и он начал ходить, отец стал брать его с собой в синагогу каждый день на утреннюю и вечернюю службу. В три года его записали в китаб³ изучать Тору. Хахам⁴ усадил его рядом с собой и начал учить его алфавиту.

— Алеф, — сказал хахам.

И мальчик повторил за ним:

— Алеф.

— Бет, — продолжил учитель.

И ребенок повторил:

— Бет.

Но когда учитель сказал «гимел», ребенок замолк и не стал повторять за ним. На все уговоры учителя мальчик отвечал:

— Вначале скажи, что означают буквы «алеф» и «бет», а потом я выучу «гимел».

Все объяснения хахама, что сначала нужно выучить весь алфавит, а потом уже учить значения букв, были бесполезны. Мальчик слушать ничего не желал. Он ушел из китаба и попросил отца перевести его к другому хахаму, который научит его значению букв. Так мальчик переходил из китаба в китаб, но ни один хахам ему не нравился. Наконец раздосадованный отец оставил мальчика в покое. Время от времени он пытался усовестить сына, но тот слышать ничего не хотел. Целыми днями мальчик бесцельно бродил по улице. В десять лет он все еще не знал Тору и алфавит. Пристыженный и униженный, наблюдал раввин, как его сын растет дикарем. Отец мучился от стыда, его глаза были полны слез, но он не мог ничего поделать.

Со временем сердце раввина ожесточилось. Он почувствовал, что не может больше жить с таким буйным и непокорным сыном⁵, который принес ему столько огорчений. Как-то раз он подозвал к себе сына и сказал ему:

— Я дал обет Господу, что сделаю из тебя ученого, а ты вырос пустозвоном. Последний раз призываю тебя: вернись на путь истинный и начни учить Тору. Если не хочешь, то ты мне больше не сын. Покинь мой дом.

— Как скажешь, отец, — ответил мальчик, — я покину твой дом и пойду куда глаза глядят.

Так он и поступил. Сложил в узелок немного одежды, связал вместе и повесил на плечо пару ботинок, попрощался с отцом и матерью и ушел из дома. Мать шла за сыном следом со слезами на глазах и умоляла не покидать их. Лучше бы он послушался отца и остался с родителями. Но мальчик не внял ее мольбам, попрощался с ней и продолжил путь.

Долгое время мальчик бродил по дорогам, переходя из города в город. Ни разу не довелось ему ночевать дважды в одном месте. Однажды на улицах некоего города он вдруг услышал, как в одном из домов люди учат Тору, и понял, что на этой улице живут евреи. Он вошел в дом и увидел мальчиков, сидящих на лавках. Перед ними стоял хахам и учил их Торе. Это была местная талмуд-тора. Мальчик стоял в дверном проеме и сосредоточенно слушал, пока хахам не заметил его. Учитель подошел к нему (его привлек миловидный мальчуган) и спросил:

— Как тебя зовут, дитя, и чей ты сын?

— Я не знаю, — ответил мальчик.

Хахама удивил такой ответ, однако он осторожно продолжил расспросы:

— Откуда ты пришел, сын мой? Ты, я вижу, устал в дороге. Я могу помочь тебе?

Добросердечный хахам понравился мальчику.

— Я хочу изучать Тору, — ответил он.

— Если твою душу привлекает Тора, сын мой, то я обучу тебя.

Хахам по-отечески обнял мальчика, взял за руку и отвел к столу.

Хахам открыл молитвенник — мальчик бегло читал по нему. Открыл Пятикнижие и Пророков — мальчик быстро пересказал их. Открыл Гемару — мальчик был сведущ и в ней, без конца задавал трудные вопросы и сам отвечал на них. Хахам был поражен: никогда в жизни у него не было такого смышленого ученика. В полдень он отвел мальчика к себе домой и усадил за стол.

— Ешь, сын мой, ты голоден и устал.

Пока мальчик ел, хахам отправился в дом местного раввина и рассказал ему о случившемся. По просьбе раввина мальчика привели к нему. Раввин экзаменовал его и заключил, что тот прекрасно знает Тору.

— Йосеф — плодоносный росток⁶, — сорвалось у него с уст. Он повернулся к мальчику: — Мальчик мой, Господь подарил мне единственную дочь. У меня нет сыновей, и Господь привел тебя ко мне. Если хочешь, я усыновлю тебя, ты будешь сидеть в иешиве и изучать Тору, а я буду обеспечивать тебя всем необходимым.

Мальчик радостно согласился на предложение раввина. С того Дня он поселился в его доме и был ему как сын. Каждое утро мальчик вставал рано утром и шел в дом учения, где изучал Тору вместе с другими мудрецами. Если вдруг начинали спорить о толковании того или иного стиха, мальчик вмешивался и, к общему удивлению, разрешал все споры. День ото дня росла его слава в глазах местных мудрецов, которые сочли, что он полон мудрости, как гранат зернышками, что он знаток тайн Торы и Гемары. Все благодарили Господа за то, что он дал мудрость этому мальчику и послал его раввину на радость.

День за днем, год за годом мальчик рос и стал симпатичным юношей. Однажды, когда ему исполнилось восемнадцать лет, раввин позвал его.

— Ты вырос, сын мой, и стал мужчиной. В добрый час, пришло время стать под свадебный балдахин. Моя единственная дочь тоже выросла. Возьмешь ли ты ее в жены? Ты вырос вместе с ней и знаешь, какая она славная девушка. Она мастерица, у нее золотые руки. К тому же она сведуща во многих науках и знает Гемару. У вас будет собственный дом. Пока ты учишь Тору, я буду обеспечивать вас всем необходимым. Когда я умру, ты станешь моим наследником. Скажи, согласен ли ты взять мою дочь в жены?

— Мой господин! — ответил юноша. — Здесь, в вашем доме, я вырос и обучился всему, что знаю. От вас я видел лишь добро, все эти годы вы были для меня вместо отца. Как я могу забыть тот хлеб-соль, что ел за вашим столом? Конечно, я возьму вашу дочь в жены, к тому же она мне очень нравится.

На следующий день в доме раввина начали готовиться к церемонии. Раввин купил новое платье для жениха и невесты и обустроил дом, который снял для них — все в лучшем виде.

В день церемонии именитые горожане и мудрецы пришли, чтобы пожелать всего наилучшего раввину и разделить с ним радость праздника. Город пировал и веселился целую неделю. Богач и бедняк ели вдоволь и славили жениха и невесту.

Когда прошла неделя, юноша сказал своему свекру:

— Отправь меня домой, отец, чтобы жить с моей женой, как ты обещал мне.

— Да, сын мой, бери свою жену, и ступайте.

Ночью юноша и его жена отправились в свой новый дом. Они сели за стол и поели. После трапезы юноша встал из-за стола.

— Мы здесь одни, без посторонних, — сказал он жене. — Если хочешь жить спокойно, слушай внимательно то, что я тебе скажу.

Что бы ты ни увидела — никому ни слова, молчи и не задавай вопросов. Если не прислушаешься к сказанному, пеняй на себя.

Говоря так, юноша снял свою одежду и надел шубу. Он положил в карман кинжал и заткнул за пояс пистолет. Прежде чем выйти из дома, он приказал жене ложиться спать и не ждать его: он вернется очень поздно, после полуночи или даже под утро.

— Предупреждаю, — сказал он грубо, — не выходи из дома. Не завидую я тебе, если вдруг тебя не окажется дома, когда я вернусь. И держи язык за зубами! Муха не залетит в закрытый рот.

Женщина осталась одна и тряслась в постели от страха и злости. Всю ночь она не сомкнула глаз и лила слезы в подушку. Каждый час, казалось, тянулся вечность. От обиды она готова была рвать и метать, но, боясь мужа, терпела и ждала.

Под утро она услышала стук в дверь и встала, чтобы впустить супруга. Он стоял на пороге, похожий на дикаря: волосы взъерошены, руки и одежда в крови.

— Женщина, — сказал он ей, — приготовь ванну и нагрей воды.

Жена помчалась греть воду. Он помылся, сменил одежду и поел.

После трапезы он сказал жене:

— Я устал и иду спать. Не выходи из дома и не буди меня.

С приходом ночи он проснулся, вылез из постели, оделся, как и в прошлый раз, положил кинжал в карман, заткнул пистолет за пояс и ушел. И так изо дня в день. Напуганная жена наблюдала за происходящим и молчала. Она терпеливо ждала, утешаясь пословицей: «Терпение, Хана, ночь долгая»⁷.

В иешиве беспокоились, почему юноша не появляется вот уже несколько дней. Решив, что он заболел, послали человека к раввину справиться о его здоровье. Раввин отправился в дом зятя, где обнаружил свою дочь в слезах. Он упрашивал ее, чтобы она все ему рассказала, но она молчала. Тем временем проснулся муж.

— Кто там? — позвал он.

Жена ответила, что пришел ее отец, и юноша попросил его зайти в спальню. Раввин вошел в спальню зятя, но тот не поднялся с постели и не двинулся с места, чтобы поприветствовать тестя и поцеловать ему руку, как обычно. Раввин понял, что зять переменился. На все вопросы об учебе он отвечал грубо и высокомерно. В конце концов юноша резко оборвал разговор, сказав, что никогда больше не появится в иешиве, затем накрыл лицо одеялом и уснул.

Раввин обиделся до глубины души. Он не мог понять, почему юноша забыл все оказанные ему милости и оскорбил его. Раввин убеждал дочь оставить этого еретика и вернуться в отцовский дом.

— Нет, отец, — сказала дочь, — я не могу этого сделать. Я не могу оставить своего мужа. Что скажут люди? Это моя судьба, и я не согрешу пред лицом Господа.

Она проводила отца до ворот. Горячие слезы струились по ее лицу.

— Дочь моя, если ты боишься людской молвы, то я дам тебе другой совет.

Сказав так, он сунул руку в халат и вытащил оттуда небольшой футляр, где лежал нож шойхета.

— Возьми этот нож. Когда он уснет, перережь ему горло. Так ты избавишься от него. Люди скажут, что он был убийца и другой убийца пришел и зарезал его.

— Как я могу пролить кровь, отец? Не Торой ли заповедано нам: «Не убий»? Да и совесть не позволяет мне делать такие вещи. Для этого нужно железное сердце. Нет, я не смогу. Боже сохрани меня совершить такой зверский поступок.

— Если тебе и эта мысль не по душе, — ответил отец, — тогда ступай в суд и скажи, что он пытался зарезать тебя, но ты чудом сбежала.

— Как могу я солгать? Я никогда не делала ничего подобного. С детства ты учил меня беречь свой рот ото лжи.

У отца кончилось терпение.

— С этого дня я не буду помогать вам, как обещал. Послезавтра я призову вас на суд. Перед судьями ты попросишь развода у мужа. Ты расскажешь им обо всем, ничего не тая.

Отец ушел. Бедная женщина осталась одна, взволнованная и потерянная, отвергнутая и мужем, и отцом. Она не знала, как поступить. Возведя глаза к небу в молитве, она сказала:

— Господи! Ты един, имя Твое едино, милостивый и милосердный. Научи меня, что мне делать?

Бесконечные потоки слез струились из ее глаз. Она не ела и не пила. Внезапно ей на глаза попался лежавший на столе нож резника, который дал ей отец. Она быстро схватила его и спрятала под матрас своей кровати.

Тем временем настала ночь. Ее муж проснулся, по своему обыкновению накинул шубу и вышел. На рассвете он вернулся, как всегда, растрепанный и весь в крови. Он помылся, сменил одежду, сел за стол и стал требовать еды. Жена ответила, что ничего нет, шкафы пусты, потому что отец перестал давать им еду. Последние два дня она ела лишь хлебные корки с водой.

— Он нарушил свое обещание, — сказал юноша. — Но я все равно не пойду спать голодным. Посмотри под матрасом, там должно быть немного сухого хлеба. Принеси его, и поедим.

— Что ты говоришь, муж? Откуда взяться хлебным коркам под матрасом?

Она подошла к кровати, подняла матрас в ногах постели и показала ему, что там ничего нет. Но он велел ей поднять матрас в изголовье. Женщина затряслась, руки ее задрожали — она подумала, что муж знает о ноже. Но выхода не было, она подняла матрас. Случилось чудо: там, куда она положила нож, теперь лежал длинный сухарь. Она взяла его и принесла мужу. Юноша отломил половину, взял кусочек себе, а другой отдал жене. После того, как они поели, он лег в кровать и уснул.

Чуть позже раввин пришел напомнить дочери, что в этот день она должна предстать перед судом. Увидев, что она обеспокоена, он спросил, что случилось. Она скрыла от отца, что в доме нет еды, но рассказала о ноже, который превратился в сухарь. Раввин впал в ярость.

— Так он еще и колдун! Тора говорит: «Колдунью не оставляй в живых»⁸. Он плохо кончит. Одевайся, дочь, и пойдем со мной.

— Нет, отец, я не пойду с тобой сегодня. Я очень слаба, у меня нет сил даже стоять на ногах. Подожди до завтра, и я сделаю все, о чем ты просишь.

День прошел, и снова наступила ночь. Муж встал с постели, умыл лицо, накинул шубу и попросил у жены чашку кофе. Она сказала, что даже гущи не осталось, и тогда он заткнул за пояс нож и пистолет и ушел. Жена тут же повязала косынку вокруг головы и отправилась за ним.

Женщина хотела узнать, куда он ходит и что делает. Она пообещала себе: обо всем, что увидит, она расскажет на суде. Тогда она будет чиста перед Богом и людьми⁹.

Он шел по улицам и переулкам города, жена шла чуть позади, не выпуская его из виду. Они покинули город и долго шли по горам и долам. Несмотря на усталость, женщина из последних сил держалась за ним.

Наконец они дошли до широкого заросшего поля. Никаких звуков не было слышно, ни человеческого голоса, ни лая собак. На краю поля было небольшое возвышение. Он взобрался туда, она за ним. С противоположной стороны оказалась лестница. Он спустился по ней, она следом. На дне была сияющая золотая дверь. В тот миг, когда он ступил на порог, дверь перед ним открылась. Он вошел, и дверь начала закрываться за ним. Но прежде, чем она захлопнулась, женщина успела вскочить на порог и вошла внутрь.

Ее взору открылась большая и роскошная синагога. Яркий свет ослепил ее. Она подумала, что это наверняка свет Божественного Присутствия. Постепенно она привыкла к свету и сумела разглядеть светильники из золота и кораллов и светлые лица тридцати шести праведников, которые сидели и изучали Тору. Когда вошел ее муж, все они встали и стояли, пока он не дошел до своего места, и только потом снова сели. Юноша посмотрел наверх и увидел свою жену. Поднявшись со своего места, он подошел к ней.

— Как ты попала сюда? Почему ты не испугалась?

— Почему я должна бояться, когда я с тобой?

— Ступай домой, — ответил муж.

Он вывел ее за дверь и велел закрыть глаза. Когда она открыла их снова, то увидела, что стоит на пороге собственного дома. Войдя внутрь, она разделась и легла спать. Ее сердце было переполнено радостью и воодушевлением, и спокойствие растеклось по всему ее существу. Она засомневалась, видела ли все эти чудеса во сне или наяву.

«Мой муж, моя корона, не вор и не убийца, — сказала она сама себе. — Он святой, один из тридцати шести праведников, молитвами которых держится мир. Он проводит ночи, изучая с ними Тору». Радость разливалась по всему ее телу, пока сладкая дрема не закрыла ей глаза и она не заснула.

На рассвете ее разбудил стук в дверь. Соскочив с постели, она впустила мужа. Затем она помчалась греть воду и омыла ему ноги. Он переоделся и сел за стол. Жена села напротив и смотрела на него со страхом и обожанием. Он заговорил первый:

— Слушай, жена. Я предупреждаю: ты не должна рассказывать никому о том, что ты видела прошлой ночью. Если, Боже упаси, хоть слово слетит с твоих губ, ты умрешь.

Она кивнула в знак согласия. Муж, успокоившись, попросил накрыть на стол. Прежде, чем она успела ответить, что в доме шаром покати, он сказал ей:

— Пойди на кухню и принеси все наши тарелки.

Жена безропотно пошла на кухню. Представьте себе ее удивление, когда она увидела, что тарелки полны чудных яств! Она поставила еду на стол. Они наелись и напились вдоволь, ко многому даже не притронувшись. Юноша спросил, почему жена больше не ест, и она ответила, что сыта. В мгновение ока тарелки опустели и стали чистыми, как прежде.

Юноша лег в постель. Жена заботливо укрыла его одеялом и на цыпочках вышла из комнаты. Не прошло и нескольких минут, как явился ее отец, чтобы проводить на суд. Поприветствовав его спокойно, она сказала, что думала всю ночь и решила не уходить от мужа.

— Он дан мне судьбой, — сказала она, — а от судьбы не уйдешь. Никого нет лучше, чем первый муж женщины, и не будет добра от развода. Кто знает, может быть, следующий будет еще хуже?

Все уговоры отца были тщетны. Наконец он развернулся и ушел разгневанный.

Вскоре после этого несчастье постигло евреев того города. В Риме жил священник, ненавистник народа Израиля, враг пуще всех других. Он был большой ученый, знаток еврейской веры, и вечно искал способ насолить евреям. В очередной раз он попытался убедить короля, что евреи неверны ему, потому что они всегда провозглашают: «Давид, Царь Израиля, жив и здравствует!»¹⁰

— Многое я прочел в их книгах, — сказал он королю, — но нет в них правды. Если ты хочешь убедиться в этом сам, то прикажи им прислать самого великого раввина на диспут со мной. Если он превзойдет меня в учености, можешь меня казнить. Но если я окажусь мудрее, то пусть его величество прикажет уничтожить всех евреев, которые живут в королевстве.

Поначалу король отказывался следовать словам священника, потому что любил евреев. Но после долгих уговоров он сдался. Король отправил послание главному раввину, приказав ему прислать одного мудреца на дебаты со своим священником, чтобы доказать истинность Торы. Если он проиграет, король уничтожит всех евреев королевства, от мала до велика. Раввину было отведено тридцать дней, чтобы выполнить приказ.

Раввины города и главы общины собрались, чтобы решить, как поступить. Один предлагал одно, другой — другое. Никто не решался сам отправиться в Рим, все боялись жестокого священника. Ничего не придумав, они решили положиться на милость Небес. Объявили пост и велели читать покаянные молитвы. Даже беременных женщин и младенцев не освободили от поста. Мудрецы надеялись, что таким образом они умилостивят Господа отменить дьявольский указ против Израиля.

Все евреи, стар и млад, собрались в синагогах и домах учения и взывали к Господу. Улицы еврейского квартала опустели, потому что настали дни великой скорби для народа Израиля.

Когда зять раввина услышал о посте, то взял буханку хлеба и сырную голову и принялся есть их на виду у всех постящихся, расхаживая по улицам еврейского квартала. Никто не осмеливался заговорить с ним, потому что он обрел дурную славу убийцы, который в ночи устраивает засады на путников. Все сторонились его, боясь, что он на них нападет. Один прохожий, однако, нашел в себе храбрость упрекнуть его за то, что он ест при всех в то время, как другие евреи постятся и молятся.

— Почему евреи должны истязать себя? — возразил ему зять раввина. — Почему бы кому-нибудь смекалистому и ученому не отправиться в Рим на дебаты со священником? Неужели перевелись мудрецы в народе Израиля? Скажите раввину от моего имени, чтобы он закончил пост. Я хочу поехать в Рим, чтобы выступить против злобного священника, который преследует нас.

Прохожего ошеломил такой ответ. Как смеет еретик и убийца исполнить такую священную миссию? Тем не менее он пошел к раввину и передал ему слова юноши.

Раввин и слышать ничего не желал о предложении своего зятя-грешника. Но дни шли, срок, назначенный королем, становился все ближе, а никто так и не вызвался поехать в Рим. Мудрецы уговаривали раввина отправить своего зятя: он сообразителен и знает Тору. Не нашлось других посланников в этот трудный час.

Наконец раввин поддался на многочисленные уговоры и призвал своего зятя на совет. Ко всеобщему удивлению, зять вошел покорно, опустив голову, поцеловал руку всем мудрецам. Юноша попытался поцеловать руку и своему свекру, но тот позволил ему лишь коснуться руки. Мудрецы удостоверились в том, что юноша хочет взять трудную миссию на себя, и задали ему множество вопросов. После этого ему вручили сопроводительное письмо для короля. Он положил документы в карман и попросил дать ему двух ученых в попутчики. Его просьбу выполнили и приказали двум молодым раввинам ехать с ним. Перед лицом всех собравшихся он заставил своих компаньонов поклясться, что с этого дня и до конца миссии они будут следовать за ним день и ночь и выполнят все, о чем он их попросит, ни разу не нарушив его повелений.

Попутчики поклялись все исполнить и последовали в дом зятя раввина. Был четверг. Оставалось три дня до окончания срока, отведенного королем. В ту ночь спутники юноши ели и спали в его доме. На следующее утро они рано поднялись и стали готовиться к отъезду. Но юноша остановил их:

— Оставайтесь в моем доме. Не выходите за дверь, пока я не вернусь.

В еврейском квартале все очень удивились, увидев его разгуливающим туда-сюда. Срок, назначенный королем, истекал в воскресенье, а он еще не отправился в путь. Об этом доложили раввину. Тот отвечал:

— Я говорил вам, что он нас предаст.

Юноша пошел домой. Он сказал своим попутчикам: так как сегодня они никуда не едут, то пусть проведут шабат со своей семьей. Попутчики были ошеломлены приказом, но, соблюдая свою клятву, держали рот на замке.

Когда наступило воскресенье, последний день отведенного королем срока, юноша вышел из дома поутру и прогулялся по улицам своею города. Люди, уже не веря в него, собрались в синагоге, постились и молились Богу, чтобы Он отменил дьявольский указ.

В свою очередь, священник расставил постовых, чтобы проверять всех евреев, которые въезжали в Рим по морю. Постовые доложили, что ни единого еврея не въехало в город за последние тридцать дней. Радостный священник вошел в тронный зал королевского дворца, где собрались все магистраты и магнаты города во главе с королем и его свитой.

— Сегодня заканчиваются тридцать дней, — объявил священник, — срок, отведенный евреям, чтобы послать в наш город мудреца, с которым мы бы поспорили о Торе. Никто не пришел. Я прошу позволения короля уничтожить евреев.

— Еще только раннее утро, — ответил король, — быть может, еврей прибыл в Рим, но еще не явился перед нами.

— Мы зря прождем, — ответил священник, — я дал приказ проверять всех, кто въезжает в город сушей или морем. За последние тридцать дней ни один еврей не приехал.

— Давай подождем до вечера, — приказал король, — если никто не явится на диспут, я отдам приказ уничтожить евреев.

Король велел своим солдатам оцепить еврейский квартал, чтобы никто не сбежал. Великий страх напал на евреев, потому что они поняли, что близится неизбежный конец. Все окунулись в микву, вернулись в синагогу, покрылись талитами, наложили тфилин и молились, готовые отдать Богу душу в чистоте.

В то воскресенье далеко за полдень юноша вернулся со своей прогулки по улицам города и велел своим сопровождающим готовиться к отъезду. Они посмотрели на него так, будто бы он сошел с ума. Как они успеют проделать трехдневный путь до Рима, когда солнце уже почти село на западе? Но, помня о данной клятве, они промолчали.

Каждый взял под мышку свой мешок с талитом и отправился за зятем раввина. Втроем они подошли к берегу моря, но, насколько видел глаз, не было ни кораблей, ни даже одной маленькой лодочки. Юноша вошел в воду и открыл свою сумку. Вытащив талит, он расстелил его на водной глади и повернулся к своим попутчикам:

— Садитесь.

Увидев, что они медлят, он первый сел на талит. Он взял цицит с двух углов в руки, повернулся лицом к горизонту и велел своим попутчикам, чтобы каждый из них взялся за цицит с двух оставшихся углов. Талит заскользил по водной глади и в мгновение ока доставил их к берегам Рима.

Они сошли на берег. Юноша свернул талит, положил его обратно в сумку и отправился в царский дворец. Город был полон вооруженных солдат. Спутники юноши боялись, что солдаты нападут на них (они не понимали, что невидимы).

Дойдя до ворот дворца, они явились перед стражниками. Юноша велел доложить, что пришли евреи. Один из стражников пошел внутрь и сказал королю, что три еврейских мудреца стоят у ворот и просят принять их.

Король кивнул, и посланников привели. Юноша вытащил из кармана верительное письмо и передал королю. Письмо зачитали вслух и удостоверились, что эти трое и есть посланцы евреев.

Король дал знак, и диспут начался. Спор был оживленный. Священник оказался знатоком Торы и забрасывал юношу сложными вопросами. Но юноша отвечал на все тихо и ясно, убеждая короля и магистратов. Священник, почувствовав, что близок к поражению, предпринял последнюю отчаянную попытку спастись. Он взял распятие и помахал им перед лицом юноши, надеясь смутить его, чтобы тот дал неудовлетворительный ответ. Но юноша ободрил себя при помощи Непроизносимого Имени и твердо стоял на своем. Он превзошел священника, и того заставили признать, что Тора истинна.

— Хорошо, — сказал священник, — теперь давай посмотрим, сможешь ли ты тягаться со мной в чудесах. Если одолеешь меня и в этом состязании, пусть король казнит меня. Видишь этот посох?

Священник ударил посохом по мраморному полу — и посох воткнулся в камень. Далее священник прошептал что-то и развел руки в стороны. Палка превратилась в большое дерево, покрытое ветками с густой листвой. На ветвях висели красные сочные яблоки, несмотря на неподходящее время года. Пока король и придворные приходили в себя от удивления, священник сорвал несколько яблок и раздал присутствующим: сначала королю, потом министрам и магистратам и, наконец, юноше и его спутникам. Но евреи отказались принять их.

— Принеси лучше тот прекрасный цветок с верхушки дерева, — потребовал юноша.

— Я не могу, — ответил священник, — нельзя этого делать.

Юноша тут же понял, что вся суть колдовства в этом цветке. Тем временем священник начал ломать ветки с дерева. Каждая ветка превращалась в небольшой ножичек. Он раздал ножички зрителям, чтобы они могли почистить яблоки.

Когда юноша увидел это, то начал кричать:

— Ваше величество и господа магистраты! Не чистите яблоки, это опасно.

— Не обращайте внимания, — громко сказал священник, — продолжайте, ешьте яблоки.

— Нет! — закричал юноша. — Я предупреждаю вас. Посмотрите внимательней: у вас не яблоки в руках!

В тот момент у них словно открылись глаза, и они увидели, что в одной руке каждый держит свою крайнюю плоть, а в другой — нож. Еще бы секунда…

В мгновение ока они кинули ножи на пол, покраснев от смущения.

— Ваше величество, — сказал юноша, — у вас в руках меч, вот наши шеи! Чтобы задеть евреев, этот злобный священник замыслил заставить вас всех обрезать свою крайнюю плоть. Потом, пока бы вы корчились от боли, он намеревался убить вас, захватить ваши дворцы и самому стать королем.

Король был в бешенстве, но виду не подал и попросил юношу показать свое чудо.

— Ваше величество, видите посох в моей руке? Это посох Моисея.

Юноша поставил его на пол, постучал одним концом, и палка застряла в мраморном полу. В тот же миг ноги священника тоже вросли в пол. Охваченный ужасом священник начал умолять спасти ему жизнь. Он провозгласил во всеуслышание:

— Вы праведны, а я виновен!¹¹ Пожалейте меня, ведь евреи милосердные, дети милосердных!¹²

Но король вмешался и приказал не прощать священника за его деяния. Юноша постучал посохом во второй раз, и тот погрузился в землю на треть. Ноги священника тоже исчезли в полу. Юноша постучал посохом в третий раз, и священник вошел в землю по шею. Юноша выдернул посох и ударил священника по голове, и она тут же превратилась в мрамор. И по сей день она там — служит предупреждением для всех.

Король поблагодарил юношу и издал королевский указ, чтобы евреев оставили в покое. Он велел солдатам убраться из еврейского квартала и объявил, что евреи могут молиться своему Богу спокойно и никто не смеет им мешать.

Юноша со спутниками вернулись на берег. Он расстелил талит на воде. Трое взошли на него и в мгновение ока оказались снова в своем родном городе. Юноша попрощался со спутниками и отослал их домой, а сам пошел к себе. Его жена открыла дверь и тепло поприветствовала его. Он попросил ее принести еды. На кухне она обнаружила, что тарелки ломятся от яств. Они ели и пили, а затем прочитали благословление после трапезы. Потом юноша отправился в постель, чтобы отдохнуть после утомительного путешествия.

Двое других ученых зашли в еврейский квартал и увидели, что все лавки пусты. Все евреи молились в синагогах. Поспешив к раввину, они рассказали ему, что произошло, с первой минуты до последней. Шамаш вышел на улицу и убедился, что они сказали правду, и раввин объявил всем радостную новость. Евреи поблагодарили Господа за чудо, которое Он сотворил для них, и слезы радости потекли из их глаз.

Потом раввин в сопровождении всей общины отправился к своему зятю и сказал, что хочет его видеть. Молодой человек встал с постели, вышел к тестю и поцеловал ему руку. Раввин возложил руки на голову юноше.

— Я согрешил, — объявил он перед всей общиной. — Ты прав, а я виноват.

— Боже упаси, — сказал юноша, — все евреи праведны.

Они сели за стол, и женщины принесли им множество яств с райским вкусом. Они ели, пили, хвалили Господа и пировали, как на Пурим, с песнями и плясками.

Потом юноша рассказал раввину, кто его родители и где они живут, и попросил его устроить свадебную трапезу, чтобы порадовать их. Когда приехали родители юноши, он рассказал им все, что случилось с ним с тех пор, как он оставил их. В городе начался праздник и длился целую неделю. Пировал всяк: и богач, и бедняк. Все ели, пили, славили жениха и невесту и благодарили Господа за чудо.

Да отвратит Господь от нас все беды и отменит все жестокие и дьявольские указы, чтобы никто из евреев не страдал, и да настанет избавление в скором времени, вскорости, в наши дни. Аминь.

Рассказано на еврейско-испанском языке Аароном бен Авраамом Мизрахи Моше Аттиасу в Иерусалиме в 1961 г.

Культурный, исторический и литературный контекст

В сказке последовательно воспроизводятся три нарративные темы, характерные для еврейской традиции: (1) вундеркинд, (2) тридцать шесть праведников и (3) дебаты, в результате которых решается судьба общины. В данной сказке возникает также четвертая тема, подробно рассмотренная, которая является, по сути, мотивом: (4) сглаз.

Вундеркинд

В еврейской традиции дети, рожденные благодаря молитвам бездетных матерей, обладают уникальными духовными качествами. Библейская история о рождении пророка Самуила (1 Цар. 1:1–2:12) является эталоном для данного типа биографических рассказов. Эта тема, по большому счету, отсутствует в литературе Талмуда и мидрашей. В этих источниках мало историй о рождении детей. Однако мотив этот возникает снова в средневековой и более поздней традиции. Например, существует легенда о рождении Раши (1040–1105) [1] и пророчество о рождении ребенка, которое бытовало у каббалистов в XV–XVI вв. [2] Гедалия бен Йосеф ибн Яхья (1526–1587) включил обе сказки в свою книгу «Шалшелет га-Каббала» («Цепь традиции»). Более поздние легенды о детстве Баал Шем Това, основателя хасидизма, следовали похожему шаблону [3]. Эти сказки различаются своими героями и представляют устную традицию разных периодов, но и в этих, и во многих других историях дарованный Богом ребенок обладает уникальными духовными качествами, которые могут быть скрыты от общества в течение какого-то времени.

Тридцать шесть праведников

Тема тридцати шести праведников объединяет в себе четыре различных идеи: (1) существование мира зависит от праведников, которые представляют собой коллективную «мировую ось»; (2) существует минимальное и ограниченное количество таких людей; (3) их личность держится в тайне и редко обнаруживается, а порой и никогда; (4) внешность праведников обманчива и скрывает их истинную натуру, которая является инверсией их социальной позиции. В подобных сказках их праведность скрыта, и публичное поведение праведника скромно или, как в этой сказке, кажется криминальным. Частично подобные представления о праведниках уходят своими корнями в Библию и другие источники литературы Талмуда и мидрашей, однако своего нарративного оформления они достигли лишь в XVIII–XIX вв.

Функции праведников

В Книге Притч (10:25) определена основная функция праведников в мире. Перевод этого стиха как «праведник — это вечная основа» верен, но вырванная из литературного контекста фраза «цадик йесод олам» буквально значит «праведник — это основа мира». Именно в этом смысле она используется в поздней раввинистической и мистической мысли в отношении функции праведников.

Объяснения, приписываемые более ранним пророкам, сочетают в себе литературную интерпретацию библейских стихов с широко известными космологическими концепциями, подобными тем, что повторяются в мотиве А841 «Столпы мира». Согласно этим мидрашам, стабильность мира поддерживается одним человеком, а не тридцатью шестью. В выводах из космологических дебатов о том, покоится ли земля на семи или двенадцати столпах, средневековый танай р. Элеазар бен Шаммуа говорит: «Она покоится на одном столпе, и имя ему “Праведный”, ибо сказано: “Праведник — это основа мира” (Притч. 10:25)» (ВТ, Хагига 12b). Более поздние мудрецы считали библейский стих аллегорическим утверждением и пытались идентифицировать этот столп с одной из центральных фигур Пятикнижия — Ноем или Моисеем:

Версия, не привязанная к раннему мидрашу конца IV в., но, вполне возможно, возникшая ранее в устной традиции, гласит: «“Но праведник — это вечная основа” — это относится к Ною, ибо сказано: “Вот поколения Ноя: Ной был праведник”» (МР, Быт. 30:1, 233).

Количество праведников

Идея о единственном честном человеке, на котором зиждется весь мир, была высказана амораями III в., по большей части теми, кто пришел в Палестину из Вавилона. Стих из Екклесиаста (1:5): «Солнце садится и солнце встает» — они интерпретировали метафорически: «Р. Абба говорил: Ужели мы не знаем, что солнце садится и встает?

Суть в том, что если пред лицом Господа заходит солнце одного праведника, то он поднимает солнце другого праведника» (МР, Быт. 58:2, 509).

Амораи конца III в. приводили эти библейские стихи в поддержку идеи о том, что существует только один праведник в каждом поколении. Они использовали прием словесных ассоциаций, взятый из мидрашей, а за основу брали библейский исторический нарратив. Р. Элеазар сказал:

Эти ученые мужи применяли тот же самый принцип к постбиблейским сюжетам: «Ибо Учитель сказал: Когда р. Акива умер, родился Рабби, когда Рабби умер, родился р. Иуда, когда р. Иуда умер, родился Раба, когда Раба умер, родился р. Аши. Из этого мы учим, что праведник не покидает этот мир, пока не появится на свет другой праведник, подобный ему, ибо сказано, что солнце встает и солнце садится (Екк. 1:5)» (ВТ, Кидушин 72b).

Бытует поверье, что для того, чтобы обеспечить существование мира, единственного праведника недостаточно. Его возникновение связывают с именами как ранних мудрецов (р. Шимон бар Йохай, II в.н. э.), так и поздних (р. Танхум, IV в.н. э.). Мысль о том, что нужно тридцать праведников, чаще всего ассоциируют с историей о праотце Аврааме. В библейском нарративе о разрушении Содома и Гоморры (Быт. 18:18–33) Авраам умоляет Бога спасти общину, утверждая, что она должна быть сохранена ради ограниченного количества праведников, и уменьшает их количество от максимального (пятьдесят) до минимального (десять). Раввины выбрали из этого математического уравнения число 30 и приписали его Аврааму, ссылаясь на гематрию слова «йихье» (то есть «йуд» + «хей» + «йуд» + «хей» = 30), которое появляется в благословении Авраама Богом (Быт. 18:18). Один раввин IV в. приписывает появление этой традиции своим предшественникам: «Р. Хизкия сказал от имени р. Иеремии: Так сказал р. Шимон бар Йохай: В мире есть не менее тридцати праведников, подобных Аврааму» (МР, Быт. 35:2).

Другие еврейские мудрецы предлагали следующее объяснение: «Увидев, что Авраам точно станет — хайо йихье (Быт. 18:18), р. Танхум сказал от имени р. Хус Элаи от имени р. Берекии: Он сказал ему, что в мире не должно быть меньше тридцати праведников, подобных Аврааму. Р. Иуда и р. Аха от имени р. Александери вывели это положение из стиха: Увидев, что Авраам точно станет — хайо йихье» (МР на Быт. 49:3, 2:423; ИТ, Авода Зара 2:1; Мидраш Тегилим, Шохер Тов 5:5).

Когда количество необходимых для сохранения мира праведников стало больше одного, раввины начали играть с числами, высчитывать гематрию библейских слов и привязывать к ней устную традицию:

Традиция, приписываемая р. Абае, представлять собрание праведников как общину в некоей тайной синагоге не упоминается ни в каких других источниках Талмуда и мидрашей, но появляется в нашей сказке. Р. Абая, аморай, живший в IV в., был первым, кто вычислил тридцать шесть праведников, живущих в каждом поколении. Он сказал: «В мире должно быть не менее тридцати шести праведников в каждом поколении, достойных [видеть] благословение Шхины, ибо сказано: “Блаженны все уповающие на Него [ло]” (Ис. 30:18), значение ло в гематрии — это тридцать шесть» (ВТ, Санхедрин 97b, Сукка 45Ь). Мысль продолжается высказыванием Рабы о том, что количество праведников расширяется до восемнадцати тысяч, и издатели пытались связать обе эти цифры.

Тридцать шесть праведников р. Абаи различаются не только своими деяниями, но и способностью видеть Шхину, которую они получают преимущественно благодаря своим благим делам. Это качество появляется в позднеантичной ближневосточной традиции, которая могла повлиять на формирование сюжета о тридцати шести праведниках в иудаизме.

Атрибуты и происхождение числа тридцать шесть

Математически число тридцать шесть обладает важными качествами: это произведение из первых двух идеальных квадратов (четыре и девять) и сумма первых трех кубов (один, восемь и двадцать семь). Это квадрат (шесть на шесть) и прямоугольник (четыре на девять) чисел, а также сумма целых чисел от одного до восьми.

В традиции есть два взаимосвязанных способа, посредством которых число тридцать шесть обретает значимость: демонологический и астрологический. «Завет Соломона», дошедший до нас текст II-III вв. н. э., содержит список из тридцати шести демонов «в человеческом обличье, или быка, или дракона с лицами как у птиц, или зверей, или сфинксов» (18:1), которые слушаются приказов Соломона. Когда Соломон спрашивает их: «Кто же вы?», они хором отвечают: «Мы тридцать шесть небесных созданий, властители мира тьмы в этот темный век!» (18:2–3). В оставшихся стихах (18:5-40) описываются сами эти демоны и магические действия, которые противостоят их чарам [4].

Цельс, цитируемый отцом церкви Оригеном (ок. 185 — ок. 254), тоже упоминал о существовании тридцати шести демонов. Он дал имена некоторым из них «на местном диалекте… и все другие имена, которые [египтяне] используют в своем языке» [5].

Первый среди тридцати шести духов в «Завете Соломона» говорит Соломону: «Я первый декан зодиака» (18:5). Этот ответ предполагает, что число тридцать шесть, фигурирующее в еврейской традиции, имеет в своей основе египетское деление на знаки зодиака. Оно состоит из тридцати шести блоков, каждый из которых контролируется специальным деканом.

С другой стороны, Бир полагает, что идея р. Абаи о тридцати шести праведниках основана на более ранней традиции, ассоциируемой с палестинским раввином III в. Иегошуа бен Леви. Он придерживался мнения, что на Святой земле есть восемнадцать праведников, в то время как в Вавилоне, в изгнании, только двенадцать, что в сумме дает тридцать праведных мужей, как и было сказано Аврааму (Мидраш Техилим, Шохер Тов 5:5). Приравнивая диаспору и Землю Израиля по количеству праведников, р. Абая достиг общей суммы в тридцать шесть. Урбах предположил, что, устанавливая число праведников равным тридцати шести, р. Абая подразумевал замену демонического влияния на мир человеческой этической силы [6].

Неизвестный автор или редактор мистической книги «Сефер га-Бахир» (кон. XII — сер. XIII в.) включил в свой текст некоторые из этих идей и метафор [7].

Личность праведников

Мудрецы периода Талмуда и мидрашей пытались вычислить единственного праведника, от которого зависит жизнь всего поколения. Главными фигурами библейского и постбиблейского периода были Ной (МР, Быт. 30:1, 233), Авраам (МР, Быт. 35:2, 49:3, 1:423) и Моисей (Мехильта де-рабби Ишмаэль, «Ширата» 9, 2:69–70). Среди постбиблейских лидеров, как упоминалось ранее, были р. Акива, Рабби, р. Иуда, Раба и р. Аши (ВТ, Кидушин 72b).

В другом нарративном цикле периода Талмуда и мидрашей истории вращаются вокруг разделения между праведностью и социальным статусом и даже их инверсии. В этих сказках праведник ведет простую, а подчас жалкую или грешную жизнь и его праведные деяния не видны простым людям. В награду он получает место в раю или обретает некие магические способности (например, способность вызывать дождь, творить чудеса или лечить людей), которые традиционно приписывают праведникам. В талмудических сказках IV–VI вв. такие скромные праведники встречаются в историях о Пентакаке (от греч. пента — «пять» и кака — «плохое или унижающее достоинство действие»), «пятикратном грешнике» (ИТ, Таанит 64Ь-с, 64е); о мужчине и женщине, которые соответственно одалживают инвентарь для погребения и дрова нуждающимся (ВТ, Таанит 21b); о поставщике вина для субботних ритуалов и об учителях, которые не различают богатых и бедных студентов (ВТ, Таанит 24а). Все эти личности имели сильные магические способности, превосходя в этом великих раввинов. См. комментарий к сказке ИФА 10089 (наст. т., № 28).

Данная нарративная тема встречается в еврейской средневековой литературе. Например, истории о погонщике ослов (Пентакака), скромном крестьянине, на чьи молитвы о дожде Господь всегда отвечал (ИТ, Таанит 1:4); о тюремном страже, который отделял мужчин-узников от женщин-узниц, чтобы они не грешили (ИТ, Таанит 1:4); о двух шутах, которые заставляли людей смеяться и радоваться жизни (ВТ, Таанит 22а), за что их души в итоге попадают на небо. В других историях мясник, дубильщик, охотник и сводник каждый заслуживают долю в раю за свои тайные праведные дела.

В литературе Талмуда и мидрашей, а также в период Средневековья темы простого человека (или простых людей) как основы мироздания и тайной личности праведника (или праведников) встречаются по отдельности, но в XVIII–XIX вв. они были объединены. Сказки такого типа были особенно популярны в хасидской народной литературе [8]. Похожие сказки с ограниченным, но каждый раз разным количеством праведников попадаются и в исламской традиции [9].

Сюжет сказки

Настоящая сказка представляет собой уникальный образец интерпретации темы праведников в сефардских сказках. Несмотря на то, что сказка относится к сефардской традиции, сюжет о тридцати шести праведниках, живущих общиной, соответствует идее р. Абаи (ВТ, Хулин 92а). Это противоречит хасидской традиции, в которой праведники держатся скромно и живут поодиночке, а не общиной. Ср. данную сказку с литературной версией легенды из Салоник о банде героев-преступников из тридцати шести человек, которые защищали еврейскую общину от тридцати шести турецких бандитов [10].

Дебаты

Подобно теме скрытых праведников, тема дебатов, от которых зависит судьба общины, уходит своими корнями в литературу Талмуда и мидрашей. Она обрела большую популярность в современном еврейском фольклоре некоторых этнических групп. Р. Йошуа бен Ханания, танай, живший в I–II вв. н. э., победил атеиста в дебатах, проведенных при римском правителе (ВТ, Хагига 5Ь); во время другого диспута он прибегнул к магии, чтобы продемонстрировать свое остроумие (ВТ, Брахот 8Ь-9а). В другой сказке горбун Гебиха бен Песиса, представляющий еврейскую общину перед лицом Александра Македонского, ведет дебаты с африканцами, которые утверждают, что земля Ханаана принадлежит им (ВТ, Санхедрин 91а; МР, Быт. 61:7, 2:545–546) [11]. Схема этой истории широко распространена по всему миру, однако особенно популярна она в еврейских общинах.

В своем классическом исследовании фольклорного сюжета 922 «Пастух отвечает на вопросы короля вместо священника» У. Андерсон зафиксировал одну литературную и двадцать одну устную версию этой истории, и они составили пятую по объему группу текстов в его корпусе [12]. Во многих европейских, восточных (Афганистан, Индия, Ирак, Йемен, Северная Африка), а также американских еврейских общинах рассказывают эту сказку. В данной истории рассказчик мельком упоминает сами дебаты и акцентирует внимание на волшебной битве, в которую вылилось противостояние.

Этот фольклорный сюжет появляется в опубликованных сборниках еврейских сказок, начиная с «Майсе бух» («Книга сказок», 1602) [13]. Сказка доступна в версии оригинала на идише [14], а также в переводах, включенных в антологии XX в. [15]

Сглаз

Существует масса литературы, посвященной теме сглаза. Этот сюжет благодаря своей популярности стал предметом шутливого эссе Арнольда ван Геннепа [16]. В нем повествуется об ученом, который собрал более двадцати миллионов случаев сглаза и все еще искал новые.

1 Berger, Y. Folk Legends on Rashi (ивр.) // Rashi, His Teaching and Personality: Essays on the Occasion of the 850th Anniversary of His Death (Ed. Simon Federbush. New York: Cultural Department of the World Jewish Congress, 1958), 147-179.

2 Dan, J. The Prophecy of the Child (ивр.) // Shalem 1 (1974), 229–223.

3 Ben-Amos, D., and Mintz, J. R., trans. and eds. hi Praise of the Baal Shem Τον [Shivhei ha- Besht]: The First Collection of Legends about the Founder of Hasidism (Bloomington: Indiana University Press, 1970), 7-13 nos. 1–4; Rubinstein A., ed. In Praise of the Baal Shem Tov [Shivhei ha- Besht] (ивр.) (Jerusalem: Rubin Mass, 1991), 35–39 nos. 1–2.

4 Duling, D. С. Testament of Solomon (First to Third Century A. D.) // The Old Testament Pseudepigrapha: Apocalyptic Literature and Testaments (Ed. James H. Charlesworth. Garden City, NY: Doubleday, 1983); Ginzberg, L. The Legends of the Jews (7 vols. Philadelphia: Jewish Publication Society, 1909–1938), 4:149–154; 6:292–293 n. 56.

5 Chadwick, H., trans. and ed. Origen: Contra Celsum (Cambridge, UK: The University Press, 1965), 8:58,496.

6 Urbach, E. E. The Sages: Their Concepts and Beliefs (2 vols. Jerusalem: Magnes, 1975), 1:490.

7 Abrams, D. The Book Bahir: An Edition Based on the Earliest Manuscripts (ивр.) (Los Angeles: Cherub, 1994), 161 nos. 70–71.

8 В антологиях: Yaakov, I. Lamed Vav Zaddikim Nistarim [Тридцать шесть скрытых праведников] (2 vols. Bnei Barak, Israel: Peer Ha-Sefer, 1976); Nigal, G., The Hasidic Tale: Its History and Topics (ивр.) (Jerusalem: Marcus, 1981), 259–263; Dan, J. The Hasidic Story — Its History and Development (ивр.) (Jerusalem: Keter, 1975), 84–87; Ben-Yehezkiel, M., ed. Sefer ha-Ma‘asiyyot [Книга народных сказок] (6 vols. Tel Aviv: Dvir, 1957), 2:7-82.

9 Mach, R. DerZaddik in Talmud und Midrasch (Leiden: Brill, 1957), 138–145.

10 Uziel, Y. ben Pinhas. Ha-Migdal ha-Laven [Белая башня] (Tel Aviv: Institute for the Study of the Saloniki Jewry, 1978), 112–120.

11 Theodor, J., and Albeck, C., eds. Bereschit Rabba mit kritischen Apparat und Kom?nentar (ивр.) (3 vols. Jerusalem: Wahrmann, 1965), 2:666–667.

12 Anderson, W. Kaiser und Abt: Die Geschichte eines Schwanks [Король и аббат] (Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1923).

13 Gaster, M., trans. and ed. Ma'aseh Book (2 vols. Philadelphia: Jewish Publication Society, 1934), 2:571–276 no. 227.

14 Maitlis, J., ed. The Book of Stories, Basel 1602 (Buenos Aires: Ateneo Literario en el Instituto Cientifico Judio, 1969), 303–308 no. 79.

15 Ausubel, N. A Treasury of Jewish Folklore (New York: Crown, 1948), 101-ЮЗ; Druyanow, A. Sefer ha-bedihah ve-ha-Hidud [Книга шуток и острот] (3 vols. Tel Aviv: Dvir, 1935–1938), 2:397–399 no. 2032; Cahan [Kahan], J. [Y] L., ed. Yidishe folksmasiyyot [Народные сказки на идише] (Vol. 1. New York/Vilna: Yidishe Folklor-Bibliyotek, 1931), 1:104–110 no. 21, 5:137–142 no. 32; Davidson, E. Sehok Рупи [Смех из наших уст]: Anthology of Humour and Satire in Ancient and Modern Hebrew Literature (ивр.). (2nd ed. 2 vols. Hulon, Israel: Biblos, 1972), 1:183–184 no. 689.

16 Gennep, A. van. The Semi-Scholars (London: Routledge & Kegan Paul, 1967), 32–36.

49 СУЛТАН АБДУЛ-АЗИЗ, ЕВРЕЙСКИЙ СТРОИТЕЛЬ И ЗЛОБНЫЙ ХУДОЖНИК

В Стамбуле во времена султана Абдул-Азиза жил да был еврей по имени Давид Абудархам. Он был меняла и банкир, все его знали как честного человека. Он вел финансовые дела с правительством, сам султан иногда советовался с ним по поводу драгоценных металлов, и Абудархам подсказывал султану, как вести дела так, чтобы страна процветала. Султан ценил честность, прямоту и мудрость еврея Давида и его талант торговца и дипломата, особенно в делах, касающихся процветания государства, и сделал его одним из своих визирей. Отец Давида Авраам был первоклассный архитектор и строитель.

Среди визирей султана был армянин по имени Педро Мокилов. Мокилов был сказочно богат, потому что у него был маляр, который расписывал и белил стены необычным способом. Еще одним визирем султана был Махмуд ибн Али, мудрый, справедливый и прямой человек.

Как-то раз в Стамбул приехал богатый, умный и мудрый еврей, рабби Моше бен Маймон, более известный как Маймонид. Он со всеми домочадцами поселился в столице, по случайности сняв дом на берегу моря рядом с домом Давида Абудархама. Они стали закадычными друзьями и торговыми партнерами в большом городе Стамбуле.

Каждую пятницу султан Абдул-Азиз, выходя из мечети, шел в гости к одному из своих визирей: раз к Давиду, раз к Педро. Армянин завидовал еврею, потому что король оказывал ему больший почет. Когда Авраам, отец Давида, умер, армянин разработал хитрый план, чтобы очернить еврея в глазах султана.

Однажды в пятницу, когда султан беседовал с Педро, визирь-армянин сказал ему:

— Как хорошо и чудесно было бы, если бы в Стамбуле, вашей блестящей столице, построили роскошную баню, подобную тем, что царь Соломон построил в своем дворце в Иерусалиме. Все, кто там купался, излечивались от всех телесных болезней и покидали баню полные сил.

— Неплохо бы и нам иметь такую баню, — ответил султан.

— У вашего величества есть визирь Давид Абудархам, сын Авраама Абудархама, первоклассного архитектора и зодчего, — посоветовал Педро. — Следовательно, Давид тоже архитектор и зодчий, потому что отец наверняка обучил его ремеслу. Только он сможет сконструировать и возвести такие прекрасные бани. Тогда его полюбит и зауважает весь мир.

По совету визиря султан призвал Давида Абудархама.

— Ты, конечно, слышал о том, что царь Соломон построил чудесные бани в своей столице, прекрасном городе Иерусалиме. Все, кто мылся в тех банях, излечивались от всех болезней. Я приказываю тебе построить для меня такие же бани. Ты сын Авраама, величайшего архитектора и зодчего. Он не мог не знать секрет тех бань и, разумеется, передал тебе это тайное знание. Ступай и исполни мой приказ. Если не управишься за год, я публично повешу тебя.

Давид выслушал страшный приказ, поднялся со своего места, низко поклонился султану и вышел. Конечно, он понятия не имел, как выполнить волю султана. Он вернулся домой в печали и закрыв голову¹.

Мать, увидев, что сын расстроен, спросила у него:

— Почему ты хмуришься и печалишься? Ты пугаешь меня!

— Случилась беда, — объяснил сын, — на мою беду султан требует, чтобы я за год возвел бани, как у царя Соломона, чтобы все заходили гуда и, купаясь там, излечивались от всех болезней.

— Однажды я слышала, как твой отец разговаривал со строителями, — ответила ему мать. — Он рассказал им, что добыл материалы, из которых можно построить бани, как у царя Соломона. Твой отец также упоминал их размеры — длину, ширину и высоту. Успокойся, ступай в кабинет отца и поищи чертежи.

Давид долго и упорно искал чертежи бань. Наконец ему улыбнулась удача. Ободренный, он сбежал вниз по лестнице и расцеловал мать.

— Будь сама счастлива и благословенна до конца твоих дней, мама, так, как счастлив я благодаря тебе!

На следующий день Давид Абудархам явился во дворец султана и пал ниц перед правителем:

— Ваше величество, венец главы моей, ваш ничтожный слуга пришел сообщить вам, что я готов исполнить любую вашу волю. Единственное, что мне нужно, это найти подходящий участок для строительства бань. Я должен также созвать всех архитекторов и строителей, чтобы посоветоваться с ними, из чего строить бани.

Султан созвал всех архитекторов и строителей на совет со своим визирем Давидом и приказал им помочь ему возвести бани, совершенные во всех отношениях.

Еще до того, как истек отведенный год, бани необычайной конструкции уже стояли на своем фундаменте. Тогда Давид снова явился к султану и поклонился ему:

— Ваше величество, венец главы моей, ваш покорный слуга приглашает вас и всех визирей оказать мне честь и увидеть собственными глазами великолепное здание, которое мне посчастливилось возвести.

Султан позвал всех вельмож, придворных и знатных горожан сопровождать его и оценить великолепные оздоравливающие бани.

Когда свита султана увидела великолепные бани, все наперебой принялись хвалить их.

— Да будет благословен тот, кто воздвиг сие, воистину он могущественнее самой природы.

Тогда султан повернулся к Педро:

— Ты первоклассный художник и знаешь, как рисовать дивными красками. Распиши бани.

Педро упал на колени.

— Ваш слуга готов исполнить любой приказ.

В то время мудрый и почтенный господин Махмуд ибн Али скончался, да будет земля ему пухом.

Педро смешал свои лучшие краски и расписал ими стены бань. Но на следующий день все осыпалось! Он экспериментировал, по-разному смешивал краски, но все без толку. Когда его жена узнала, в какую беду попал муж, то сказала ему:

— Если хочешь спастись от беды, то ступай к Давиду Абудархаму, бросься ему в ноги и попроси его совета, чтобы отвратить смерть, которая нависла над тобой. Он доказал свою мудрость, построив эти бани, и только он может расписать стены.

Педро отказался идти к еврею:

— Как я могу пойти к тому, кого сам пытался сжить со свету?

Но его мудрая жена сказала:

— Евреи — великодушный народ и прощают зло тем, кто его причинил. У них доброе сердце, полное сострадания.

Педро выслушал справедливые и убедительные речи жены и понял, что нет иного пути. Он отправился к визирю Давиду и бросился ему в ноги. Со слезами на глазах он умолял простить ему ужасный грех, за который нет и не может быть искупления: именно он предложил королю возвести бани, подобные тем, что были у царя Соломона, намереваясь тем самым сжить со свету еврея.

— Вы, благородный, щедрый и мудрый господин, — сказал Педро, — несомненно простите мой грех, внемлите моим страданиям и в милости вашей расскажете, как мне спастись. Пожалуйста, будьте милостивы ко мне.

Давид Абудархам, который по натуре своей был милосердным и сострадательным человеком, ответил:

— Ты никчемный и дурной человек. Не может быть тебе прощения за то, что ты пытался убить меня. Ведь я всегда думал о тебе хорошо, считал тебя дорогим сердечным другом, а ты разработал коварный план, чтобы уничтожить меня, хотя я не сделал тебе ничего дурного. Однако я окажу тебе большую услугу и спасу твою жизнь. Ступай к золотых и серебряных дел мастерам и закажи у них серебряные ковры, покрытые золотом, точь-в-точь по размеру стен в банях. Прибей эти ковры на стены золотыми или серебряными гвоздями. Они останутся там на веки вечные.

Педро последовал совету Давида, и милость Господа излилась на него². Когда пришло время, он пригласил султана и всех именитых граждан взглянуть на чудо. Стены бань были дивно украшены. Все сказали Педро:

— Да будешь ты благословен, мудрый и ученый муж, сотворивший подобное великолепие!

Султан спросил Давида Абудархама:

— Расскажи мне, сколько денег ты потратил на бани?

Давид упал на колени перед султаном.

— Если ваше величество, венец главы моей, хочет возместить мне расходы, то у меня есть лишь одна просьба. Ко всеобщему сожалению, господин Махмуд Али, мудрый и милосердный во всех его деяниях, ушел в мир иной несколько дней назад. Прошу, пусть его место займет мой добрый и верный друг, Моше бен Маймон. Он хороший человек, честный и мудрый. Его назначение на высокую должность станет мне лучшей наградой.

Султан подумал.

— Пусть он придет сюда, и в присутствии всех моих придворных я дарую ему титул вельможи и визиря.

Все визири собрались во дворце султана, Моше бен Маймон тоже пришел. Султан встал и объявил:

— Уважаемые господа, я дарую уважаемому Моше бен Маймону титул визиря.

Затем он повесил медаль и великолепное украшение ему на шею. Все присутствующие единогласно провозгласили:

— Да будет имя господина Моше бен Маймона благословенно. Да возвеличится он на благо нашей страны. Аминь.

После этого султан Абдул-Азиз спросил своего визиря Педро:

— Сколько денег ты потратил на роспись бань? Скажи мне, я верну тебе всю сумму и добавлю еще пятьсот фунтов собственных денег в награду за мудрость.

— Ваше величество, венец главы моей, — ответил Педро, — это предприятие стоило мне две тысячи фунтов.

— Ступай к казначею, — ответил султан, — и он заплатит тебе две тысячи пятьсот фунтов.

Но про себя султан подумал: «Какие разные люди — Давид Абудархам и Педро Мокилов!»

С той поры Педро Мокилов стал навещать Давида Абудархама каждый день в надежде, что услышит от него жалобу или негодование, чтобы уличить еврея в недовольстве и очернить его в глазах султана. Во время очередного визита Педро к Давиду пришел сапожник, чтобы снять мерку с его ноги. Сапожник кончил свое дело, раскланялся и ушел. Педро проследил за ним, вошел в лавку и сказал ему:

— Друг мой, если хочешь разбогатеть, слушай внимательно, что я гебе скажу. Я принесу тебе несколько листов бумаги. Подложи их под стельку туфель Давида Абудархама. Если сделаешь это, я дам тебе две тысячи фунтов. Тогда сможешь продать лавку и дом и завтра утром отплывешь в Америку.

Сапожник несказанно обрадовался:

— В самом деле, у меня брат в Америке, он очень богат, я могу поехать к нему. Сегодня ночью я не выйду из лавки, пока не дошью туфли.

— Прекрасно! — сказал Педро. — Завтра утром получишь две тысячи фунтов.

Педро распечатал грубую хулу на мусульманскую веру, пророка Мухаммеда и султана Абдул-Азиза и принес эти листы вместе с двумя тысячами фунтов в лавку сапожника. Сапожник вложил их под стельки туфель, которые он делал для Давида. Затем Педро пошел вместе с сапожником и своими глазами видел, как тот отнес туфли в дом Давида Абудархама.

В следующую пятницу настала очередь Педро говорить с султаном.

— До меня дошли неприятные слухи о Давиде Абудархаме, — сказал он. — Говорят, он написал грубые проклятия в адрес вашего величества и положил их себе в туфли. Но я не верю, что он мог совершить такой мерзкий поступок.

Султан ничего не ответил, но спокойно и молча выслушал визиря. В следующую пятницу, однако, когда Давид Абудархам вошел и поклонился ему, он подозвал одного из своих стражников и велел:

— Снимите с Давида Абудархама туфли и проверьте под стелькой.

О, горе! Под стелькой султан и стражники нашли листы бумаги с хулами на ислам, Пророка и султана. Абдул-Азиз в ярости приказал жандармам взять Давида Абудархама в тюрьму, жестоко избить его по дороге, а затем заковать в цепи и бросить в море.

Стражники увели визиря-еврея и жестоко избили по пути. За ними бежала толпа народу, чтобы посмотреть, как его будут бросать в море. По случайности в тот момент Моше бен Маймон вышел из дверей своего дома на берег. Что же он увидел? Толпу, которая бежала за солдатами и жандармами, и во главе нее — человека, связанного по рукам и ногам. Он подошел к жандармам и спросил у них:

— Из-за чего весь шум и гам? Почему за вами идут тысячи людей?

— Господин Моше бен Маймон, — ответил один из стражников, — визирь Давид Абудархам написал жестокие проклятия в адрес нашего султана, нашей религии и нашего Пророка. Да еще и зашил эти листы под стельки своих туфель, так чтобы попирать ногами имя нашего султана! Какая удача, что об этом узнали и предупредили султана! Он приказал нам схватить визиря, побить, заковать в цепи и бросить в море, чтобы он утонул и умер в мучениях. Да сотрется имя этого вероломного человека!

— Выдайте мне этого злобного предателя! — закричал Моше бен Маймон в исступлении.

Он затащил Давида Абудархама в свой дом, зарезал теленка, порубил на кусочки, положил их в окровавленный мешок, вышел обратно к стражникам и сказал им:

— Да постигнет та же участь любого, кто предаст султана! Да будет он проклят и забыт!

Стражники взяли мешок и закинули его в море.

Затем Маймонид пошел к султану, низко поклонился ему и сказал со слезами на щеках:

— Мой господин и властитель, венец главы моей, что могу я сказать об этом лицемерном и вероломном человеке, Давиде Абудархаме, который казался праведным и невинным, но внутри был не то, что снаружи? Да восславим Господа, который забрал его из этого мира!

— Да сотрется имя его и забудется память о нем! — ответил султан.

Разумеется, Давид Абудархам, который прятался в доме Маймонида, сидел тише воды ниже травы, чтобы никто снаружи не услышал его голоса. Каждую пятницу он выходил на берег моря (дом Маймонида стоял на побережье) и рыбачил. Он сам чистил рыбу и готовил ее на субботу.

Однажды, когда султан и Моше бен Маймон шли по берегу моря, у султана с пальца соскользнуло кольцо и упало в воду. Двое начали искать его, но тщетно. Султан сказал Маймониду:

— Знай же, что это кольцо досталось мне в наследство от моих царственных предшественников. У него особая сила: пока оно на пальце султана, враг не захватит страну. Но горе мне и стране, если кольца не будет у меня на пальце. Моя царская власть и величие, мир в стране зависят от этого кольца, так что нужно сделать все возможное, чтобы найти его. Я шел с тобой, когда потерял его, поэтому даю тебе приказ найти его. Если не найдешь, кончишь так же, как Давид Абудархам.

Маймонид был поражен суровым приказом султана, но спокойно принял судьбу.

— Ваш слуга не будет ни дремать, ни спать. Я буду искать кольцо день и ночь, и Господь поможет нам найти его.

В конце месяца, когда Маймонид уже совсем было отчаялся выполнить жестокое поручение султана, в сети Давида Абудархама попалась необычайно крупная рыба. Когда он выпотрошил рыбу, чтобы приготовить ее на субботу, то внутри нее нашел не что иное, как перстень султана! От радости Давид запел во весь голос.

«Давид сошел с ума!» — подумали Маймонид и его жена. Маймонид побежал в убежище Давида.

— Ты чего шумишь? — закричал он на него. — Ты с ума сошел? Хочешь, чтобы убили и тебя, и нас?

Давид вытащил перстень султана и показал его Маймониду, и тот тоже чуть не лишился рассудка от радости. Давид рассказал Маймониду, что случилось.

— Через три дня я должен вернуть султану кольцо, — сказал Маймонид, — ия верну. Но сначала я расскажу султану, будто бы мне приснился сон, что в следующий понедельник в десять часов утра кольцо будет найдено и принесено обратно из пучины морской. Ты принесешь его!

Маймонид рассказал султану о своем сне, и султан созвал всех царедворцев на берег моря, чтобы увидеть небывалое чудо. Поэтому в половине десятого в понедельник огромная толпа во главе с самим султаном собралась на берегу моря в Стамбуле. Ровно в десять часов они увидели человека, плывущего по волнам к берегу. И тут вдруг все поняли, что это не кто иной, как Давид Абудархам.

Он вышел на берег, подошел к султану, бросился ему в ноги и сказал:

— Господин мой, свет моих очей, я, ваш покорный слуга, должен рассказать вам и всем собравшимся обо всем, что случилось со мной, когда меня бросили в море. Внезапно меня поглотила огромная рыба, которая доставила меня к царю рыб Левиафану. Я не переставал удивляться тому, что происходит. Когда я поклонился царю, он спросил меня: «Ты ли тот человек, который построил чудесные бани в Стамбуле по образцу бань царя Соломона в Иерусалиме?» — «Да, — ответил я почтительно, — я, ваш слуга Давид Абудархам, построил их во имя Господа». Царь рыб ответил: «Требуй всего, чего пожелаешь, от моих слуг, и они найдут все, что захочешь. Только построй и тут такое чудесное здание!» За короткое время мы справились с заданием во славу Господа, и здание было построено. Тогда царь рыб сказал мне: «Я восхищен твоей прекрасной и изумительной работой. Теперь нам нужен художник, чтобы расписать стены. Ты знаешь, что нет художника равного Педро Мокилову, визирю султана Абдул-Азиза. Вернись к султану и попроси его послать Педро ко мне». Как знак дружбы, он посылает султану это золотое кольцо.

Когда Давид Абудархам закончил говорить, то вытащил подарок Левиафана — волшебный перстень султана, который тот потерял месяц назад.

Услышав рассказ Давида и увидев подарок царя рыб, султан обратился к Педро Мокилову:

— Ступай, во имя Господа! Да пребудет с тобой успех на дне морском, как ты преуспевал на земле!

И он приказал солдатам, чтобы они заковали Педро в цепи и бросили в море на самую глубину.

Огромные рыбы уже поджидали художника, чтобы проводить к своему царю Левиафану…

Записано по памяти Даниэлем Фархи. Он слышал эту историю в Стамбуле.

Культурный, исторический и литературный контекст

Этой истории присущи основные характеристики обычной народной сказки согласно принятой классификации, однако ее нарратив имеет определенные литературно-исторические признаки, которые выделяют ее как внутри собственной категории, так и в еврейской нарративной традиции в целом.

Синтез общих черт

В «обычных» народных сказках отсутствует указание на время, место и действующих лиц. Однако в этой сказке фигурируют исторические личности, хотя в нарративе они взаимодействуют друг с другом независимо от хронологии и географии. Маймонид (1135–1204), например, был врачом при дворе египетского шейха Саладина (1137–1193); но времена его наследника Аль-Афдаля Нур ад-Дина Али (1198–1200) он был назначен главным придворным лекарем. В его биографии нет никаких указаний на то, что он когда-либо жил в Турции.

Султан Абдул-Азиз (1830–1876), в свою очередь, правил Османской империей в период, предшествовавший рождению рассказчика (1875). Время его правления отмечено главной султанской стройкой — нозведением официальной резиденции султана на вершине холма и Илдиз.

Имя Абудархама, появляющееся в сказке, созвучно известному сефардскому роду. Эту фамилию можно перевести с литературного арабского языка как «отец монет», то есть богач. Среди членов этой семьи были общинные лидеры Испании XIII–XIV вв. После изгнания евреев из Испании в 1492 г. семейство рассредоточилось по Италии, Франции и Северной Африке. Возможно, кто-то добрался до Турции.

Рассказчик указывает на конкретные личности, что характерно, как правило, для исторического нарратива, но в то же время использует популярные мистические темы из еврейской и нееврейской традиции: например, мотивы В548.2.1 «Кольцо со дна моря приносит рыба» и N211.1 «Потерянное кольцо найдено в рыбе (Поликрат)» и фольклорный сюжет 736А «Перстень Поликрата»), В еврейской традиции подобные истории рассказывают о вымышленной личности по имени Иосиф — любитель Субботы [1]. Другая созвучная тема — это фольклорный сюжет 91 «Обезьяна (кошка), которая оставила свое сердце дома», популярная в индийской и еврейской средневековой басенной литературе [2].

История в еврейской литературной традиции

Согласно Аарне и Томпсону, фольклорный сюжет 980* «Художник и архитектор» бытует только в Эстонии и Индии [3]. В новом издании индекса фольклорных сюжетов Утер сообщает, что сказка встречается также в Китае, Индии, Иране, Калмыкии, Монголии, Сирии, Танзании, Тибете, Турции и Туве. Насколько нам известно, сказка не зафиксирована в средневековых еврейских фольклорных источниках, она также не является частью раннего цикла легенд о Маймониде.

Тем не менее в конце XIX — начале XX в. сказка была записана в еврейско-испанских общинах и среди евреев стран ислама и Восточной Европы. Эти истории, скорее всего, опираются на устные рассказы как на первоисточник. Тексты, записанные в Израиле, восходят к устной традиции. Существует еврейско-арабская версия из Ирака, изначально опубликованная р. Шломо Твейной (1856–1913) в 1890 г. [4].

Опираясь на еврейскую традицию Восточной Европы, хасидский писатель Розенберг включил эту сказку в свою антологию [5]. В своей версии Розенберг следует фольклорной сказочной традиции, герои истории не ассоциированы ни с какими историческими личностями.

В идишеязычной среде сказка стала основой для пуримшпиля, в котором главным действующим лицом выступает не Маймонид, а р. Гершом бен Иегуда Меор ха-Гола (ок. 960-1028) [6]. В примечаниях к тексту Шипер предположил, что пьеса была сочинена в XVI в. [7]; ее действие перенесено из долины Рейна, где жил р. Гершом, в Константинополь.

1 Bin Gorion, М. J., ed. Mimekor Yisrael: Classical Jewish Folktales (Bloomington: Indiana University Press, 1990), 175–176 no. 91.

2 Ibid, 5–7 no. 3.

3 Aarne, A, and Thompson, S. The Types of the Folktale: A Classification and Bibliography. Antti Aarne’s Verzeichnis der Märchentypen (2nd rev. ed. Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1961).

4 Avishur, Y. In Praise of Maimonides: Folktales in Judaeo-Arabic and Hebrew from the Near East and North Africa (ивр.) (Jerusalem: Magnes, 1998), 98-103, 117–119 no. 21.

5 Rosenberg, Y. Y. Tiferet Mahar'el (Tales about R. Aryeh Leib of Spola) (Jerusalem: Carmel, 1997), 88–93 no. 11.

6 Cahan, J. L, ed. Jewish Folklore (идиш) (Vilnius: Yiddish Scientific Institute, 1938), 246–257 no. 10 (записано в Коломне, Галиция).

7 Schiper, I. He'arot zu di purim-schpiln [Примечания к пуримшпилям] (идиш) // Jewish Folklore (Ed. J.L. Cahan. Wilna, Lithuania: Yiddish Scientific Institute, 1938), 315.

50 ЧУДО НА ТУ-БИШВАТ

Однажды вечером султан, по своему обыкновению переодевшись простым человеком, прогуливался по улицам города в сопровождении визиря. Проходя по какой-то улице, в одном из домов они услышали пение. Подойдя поближе, они поняли, что поют в хедере. Маленькие дети учатся, громко декламируя текст, а учитель наблюдает за ними. Султан замедлил шаг, чтобы послушать их. Сначала пели на каком-то незнакомом языке, а потом на местном наречии. Один из стихов особенно запомнился султану: «Как может один преследовать тысячу и двое прогонять тьму?»¹

Владыку поразили эти слова, и он захотел узнать, что это значит. Они с визирем вошли в хедер, подошли к учителю и попросили, чтобы он повторил с учениками последний стих. Учитель выполнил просьбу: лицо и одежда незнакомца выдавали его благородное происхождение. Султан удостоверился, что правильно расслышал стих. Он спросил у учителя:

— Как может один преследовать тысячу? Кто обладает такой властью?

Вопрос незнакомца смутил учителя. Пытаясь уйти от ответа, он сказал:

— Господин, лучше спросите об этом у главного раввина. Он любезно ответит на ваш вопрос.

Султан вышел из хедера и вернулся во дворец. На следующий день, как только встало солнце, он приказал визирям позвать главного раввина.

Главный раввин поспешил явиться к султану.

— Почтенный раввин, — начал султан, — вчера вечером я проходил мимо вашего хедера. Там ученики занимались вслух, и я услышал один стих, который они читали нараспев: «Как может один преследовать тысячу…» Теперь я хочу понять, что это значит. Как может один преследовать тысячу? Кто он, человек, обладающий такой силой? Если он и вправду существует, я хочу видеть его.

— Ваше величество, — ответил раввин, — наша святая Тора истинна. Все, что в ней написано, — правда. И впрямь есть люди, которые могут преследовать тысячу, и двое могут прогнать тьму. Имя им — Бней Моше². Они высоки, смелы и бесстрашны. Живут они в далекой стране.

— Если слова твои правдивы, — сказал султан, — пусть один из них придет ко мне. Я очень хочу видеть его. Но если не выполнишь мой приказ, то я изрублю мечами всех евреев страны.

Раввина обуял ужас. Он спросил султана, сколько времени есть у евреев, чтобы выполнить его поручение.

Султан назначил срок: тридцать один день. Раввин вышел из дворца с тяжелым сердцем.

Когда вести распространились по городу, евреев охватила паника. Они порвали одежды, посыпали головы пеплом и объявили пост на три дня и три ночи. Все собрались в синагогах и изливали душу Всевышнему, умоляя Его прийти на помощь и отменить дьявольский приказ.

Через три дня евреи прекратили пост. Глашатаи от имени главного раввина возвестили по всем синагогам, что все, кто хочет поехать в страну Бней Моше, должны явиться и сообщить о своем желании.

Среди молящихся был один ученый. Его тронуло людское горе, поэтому он встал и сказал:

— Я поеду.

На следующий день рано утром он пришел в дом главного раввина, чтобы просить его благословения. Раввин рассказал ему, как добраться до страны Бней Моше, и передал ему письмо для их раввина, где рассказал об ужасном указе и просил избавить общину от несчастья. Потом он благословил ученого в дорогу.

Мужчина вышел от раввина, спрятал письмо в полы одежды, взял еды на дорогу, оседлал своего осла и отправился в путь. Днем он ехал, ночью залезал на дерево и спал на ветвях, чтобы до него не добрались дикие животные.

Так ехал ученый много дней, пока не оказался в густом лесу. К вечеру он добрался по тропинке до берега широкой реки, которая текла через лес. Утомленный путешествием, он слез с осла, привязал его к стволу дерева, наелся и залез на дерево, чтобы переночевать. Он расположился на ветках и заснул.

Той ночью наступило пятнадцатое швата, новый год деревьев. В этот день деревья, по традиции, целуются и желают друг другу хорошего года.

Дерево, на котором спал ученый, принялось целовать своих братьев и сестер на другой стороне реки, захватив с собой и спящего на нем человека. Пока деревья целовались друг с другом, ученый перекатился на другое дерево. Но он крепко спал и ничего не почувствовал.

Наутро мужчина проснулся, слез с дерева и стал искать своего осла. Тот пропал! Ученый искал по всей округе. Поиски привели его к источнику, где две высокие молодые женщины наполняли свои кувшины. Они повернули головы, заметили незнакомца и удивленно посмотрели на него. Он подошел ближе. Одна из женщин протянула ему руку и спросила:

— Кто ты и откуда пришел? Что ты здесь делаешь?

Вид молодых женщин наполнил сердце еврея радостью, потому что он понял, что пришел в страну Бней Моше. Он назвал им свое имя и город, откуда он прибыл, и сказал, что у него есть срочное и важное сообщение для раввина их страны.

Молодые женщины оказались дочерями раввина и тотчас отвели этого человека к своему отцу.

Поняв, что к нему пришел ученый человек, раввин сердечно поприветствовал его, пригласил его сесть и рассказать, что его привело в их страну.

Еврей вынул письмо и передал раввину. Когда раввин прочел его, то сказал:

— Переночуй у нас. Завтра я отправлю тебя домой. Один из нас пойдет с тобой к султану.

— Поторопись, мой господин! Остался лишь один день до исхода срока, назначенного султаном, и евреи в смертельной опасности.

— Не бойся! — ответил раввин. — Мой человек явится к твоему султану до того, как с евреями случится беда.

На следующий день раввин послал гонца:

— Большое несчастье произошло у евреев далекого города. Любой, кто хочет поспешить к ним на помощь и спасти их, должен явиться к раввину.

Один из Бней Моше пришел к раввину. Он был однорукий и слепой на один глаз, но тем не менее сказал:

— Пошлите меня!

Раввин несказанно обрадовался. Он дал ему наставления, благословил и отправил в путь.

Посланник взял нашего еврея под руку и сказал:

— Закрой глаза!

Тот закрыл.

— Теперь открой!

Он открыл.

— Этот твой родной город?

— Истинно так, господин, — ответил еврей.

Посланник из Бней Моше поставил еврея на ноги.

— Ступай и скажи султану, что я здесь и готов явиться к нему во дворец.

Еврей побежал в дом раввина, поведал ему о своих приключениях и сказал, что один из Бней Моше прибыл.

Раввин поспешил к султану и объявил ему:

— Пришел человек из страны Бней Моше и стоит за воротами, ждет позволения войти.

Султан приказал:

— Пусть явится ко мне!

Посланник вошел в город, чтобы явиться к султану, как было приказано. Но улицы оказались слишком узкими для него, и он начал сносить здания, стоявшие на его пути, чтобы расчистить себе путь.

В городе поднялся шум и гам. Тут и там раздавались вопли. Горожане поспешили во дворец султана.

— Ваше величество, — плакали они горько, — что ты сделал с нами? Ты хочешь, чтобы весь город был разрушен?

Султан, ошарашенный и напуганный, послал за раввином:

— Скажите вашему человеку, чтобы он не шел дальше. Пусть подождет меня, я сам приду к нему.

Султан приказал заложить колесницу и сел в нее вместе с раввином. Они поехали туда, где их ждал посланник Бней Моше. Когда султан увидел его и то, что он сделал с городом, его обуял благоговейный ужас.

— Возвращайся с миром в свою страну, — сказал он ему. — Твоя Тора истинна! Я воочию увидел, что один человек может преследовать тысячу, а двое прогонять тьму.

Да защитит Всевышний все общины народа Израиля!

Записано по памяти в 1943 г. Моше Аттиасом в Иерусалиме.

Культурный, исторический и литературный контекст

Согласно еврейской традиции, потерянные колена Израиля живут в утопической стране, где реальность еврейской диаспоры (отсутствие гражданства, зависимость и бессилие) перевернута: евреи этой страны политически независимы и обладают военной мощью. Данная сказка изначально связывает жизнь в диаспоре с утопией посредством библейского стиха — слов Моисея, которые предвосхищают легенду о Бней Моше (сынах Моисеевых): «Как может один преследовать тысячу и двое прогонять тьму» (Втор. 32:30).

Исторические предшественники

Легенда о Бней Моше связана с мифом о десяти потерянных коленах. Историческая основа возникновения этого мифа — ассирийское изгнание, о котором есть упоминания и в Библии, и в ассирийских археологических документах. Изгнание происходило в два этапа. Сначала «во дни Факея, царя Израильского, пришел Феглаффелласар, царь Ассирийский, и взял Ион, Авел-Беф-Мааху, и Ианох, и Кедес, и Асор, и Галаад, и Галилею, всю землю Неффалимову, и переселил их в Ассирию» (4 Цар. 15:29). Эти события, произошедшие в 734/3 гг. до н. э., описаны более детально в 1-й Паралипоменон (5:6-26). Там отмечено, что колена Реувена и Гада и половина колена Менаше были переселены в «Халах, и Хавор, и Ару, и на реку Гозан, — где они до сего дня» (стих 26). Согласно аккадским источникам того времени, ассирийцы депортировали только около трех тысяч человек из Северного царства, а большая часть населения осталась.

Второй этап начался через двенадцать лет, в 721 г. до н. э. во времена правления царя Салманасара V: «И пошел царь ассирийский на всю землю, и приступил к Самарии, и держал ее в осаде три года. В девятый год Осип взял царь ассирийский Самарию, и переселил Израильтян в Ассирию, и поселил их в Халахе и в Хаворе, при реке Гозан, и в городах Мидийских» (4 Цар. 17:5–6, см. также 18:9-12). Ассирийские источники сообщают, что тогда были депортированы 27 290 человек, в основном общественных и военных лидеров — такова была политика ассирийцев. Несмотря на то, что большинство населения осталось на своей земле, оно фактически теряло свою политическую идентичность и мощь. Оставшиеся поддерживали связи с Южным царством (2 Пар. 30:1-31:1; 34:6–7), сохраняя свою племенную идентичность, как очевидно следует из описания земель Эфраима, Менаше и Завулона (2 Пар. 30:10): «и в городах Манассии, и Ефрема, и Симеона, даже до колена Неффалимова» (2 Пар. 34:6). Но за отсутствием независимого правительства они все же потеряли свою национальную и племенную идентичность, заместив ее мифотворчеством.

Историческое или мифологическое, изгнание десяти колен сильно повлияло на Галаху. Изначально описание этого изгнания велось по исторической и религиозно-этической канве (4 Цар. 17:7-12, 18:11–12), но позднее превратилось в предмет утопических пророческих видений и мистических нарративов.

На основе критического прочтения и истолкования текстов, обнаруженных в ходе археологических раскопок, современные ученые подтверждают вывод Лазара, который в начале XII в. заключил, что не только земли десяти колен и Бней Моше — утопический миф, но и само тотальное изгнание евреев из Северного царства скорее легенда, нежели исторический факт [1].

Утопические мифы

Ранние источники

Вскоре после падения Северного царства возвращение потерянных колен стало предметом утешительных пророчеств. Пророк Исайя жил в Иерусалиме между 742 и 700 гг. до н. э. Он был свидетелем драматических событий, связанных с изгнанием, и для него возвращение колен являлось частью утопического видения мира (Ис. 11:11–13). Аналогично Иеремия веком позже (640–587 до н. э.) в Иерусалиме пророчествовал:

Иезекиил был современником Иеремии. Примерно между 593–571 гг. до н. э. он говорил о возвращении десяти колен: «Но Я возвращу плен их, плен Содомы и дочерей ее, плен Самарии и дочерей ее, и между ними плен плененных твоих» (Иез. 16:53). Используя метафору дерева, он предсказывал возвращение изгнанников из обоих царств и их воссоединение в «один народ на земле» (37:22). Второисайя, пророк, который, возможно, также находился в Вавилоне во второй половине VI в., провозглашал: «Я восстановлю колена Иакова и возвращу остатки Израиля» (Ис. 49:6).

Во времена Второго храма миф о потерянных коленах как об утопичной общине закрепился в литературной традиции, и образ реки, отделяющей их земли от остального мира, стал центральным в подобных нарративах. В Четвертой книге Эзры (I в.н. э.) повествование о «людях моря» включает следующее описание:

Дальнейшее описание перекликается с Книгой Исхода и переправой через реку Иордан (см. Исх. 14; Иос. 3:5-17):

Иосиф Флавий упоминал о десяти коленах, которые «до сих пор живут по ту сторону Евфрата» («Иудейские древности», кн. XI, гл. 5), и в сирийском Апокалипсисе Баруха (II в.н. э.). Барух отсылает с орлом письмо к девяти с половиной коленам, уговаривая их исправить свои прежние злые деяния (2 Барух 77–78). Джеймс утверждает, что существуют еврейские апокалиптические и апокрифические произведения о потерянных коленах [2]. От них остались лишь фрагменты, которые можно обнаружить в работах христианского латинского поэта III в. Коммодиана и в эфиопских текстах легенд об апостолах и учениках. Возможно, все эти легенды в оригинале были написаны на семитском языке и позднее, в VI в., переведены на греческий, а затем на коптский. Тем не менее самые ранние известные рукописи датируются IX в. Весьма вероятно, что к концу I в.н. э. племенное разделение евреев не было до конца стерто, и некоторые колена придерживались своей идентичности, даже будучи изгнанными.

Основанные на устной или письменной традиции фрагменты из сочинений Коммодиана представляют собой раннюю фиксацию утопического образа потерянных колен. В этих ранних описаниях потерянные колена обладают скорее духовной, нежели политической или военной мощью, в отличие от более поздних еврейских источников. Перед вами фрагмент описания этих племен:

В «Carmen Apologeticum» Коммодиана об этих племенах говорится:

Этот утопический образ праведной общины противоречит библейским и в особенности апокрифическим представлениям о северных коленах как о царстве зла, которое Господь наказал за идолопоклонство и распутство (4 Цар. 18:12; 2 Пар. 30:8, 34:6–7).

В Библии говорится, что река, за которой проживают десять колен, это река Габор в окрестностях Гозана или Евфрата, но в Талмуде и мидрашах два мира разделяет символическая река Самбатион. Писатели I в.н. э. Иосиф Флавий (ок. 37-100) и Плиний Старший (23–79) также упоминали о чудесной реке. У Флавия есть описание реки Саббатикон (Субботней реки) («Иудейская война», кн. VII, гл. 5), которая пересыхает в течение недели и полноводна в субботу. Она протекает между Аркеей на северной границе Ливанских гор и Рафанеей на территории Агриппы. Плиний упоминает о реке в Иудее, которая течет в будние дни и пересыхает каждую субботу («Естественная история», кн. 31, XVIII, 24). Никто из них не утверждал, что эта река и есть граница, отделяющая десять потерянных колен от остального мира.

Ассоциирование Самбатиона с десятью потерянными коленами наблюдается в еврейских источниках лишь с IV в. В двух независимых высказываниях, приписываемых раввинам, жившим во II в., эти два понятия упоминаются без какой-либо связи друг с другом. Р. Акива в богословской дискуссии о святости субботы с Тинием Руфом, римским правителем Иудеи, утверждал, что святость субботы очевидна, исходя из поведения реки Самбатион: «Пусть докажет река Самбатион, которая переносит камни всю неделю, но дает им отдохнуть в субботу» (МР, Быт. 11:5; Песикта Раббати 23, 119Ь—120а; Танхума «Ки Тиса» 33; см. также ВТ, Санхедрин 65b). В другом случае р. Акива в ходе дебатов с р. Элиэзаром говорил, что «десять колен не вернутся снова» (Мидраш Санхедрин 10:3).

В IV в. утверждение, приписываемое палестинскому амораю р. Иуде бен р. Шимону, свидетельствует о наличии традиции, связывающей легендарную реку с десятью коленами, которым примерно тогда же придали мистические качества. Р. Иуда говорил: «Колена Иуды и Биньямина не были изгнаны туда же, куда и остальные десять колен. Десять колен были изгнаны за реку Самбатион, в то время как колена Иуды и Биньямина разбросаны по всем странам» (МР, Быт. 73:6).

К III–IV вв. изгнание и исчезновение десяти колен стало популярной темой для мифотворчества. Р. Берекия, палестинский аморай IV в., рассказывал от имени раввинов III в. о поверье, которое повторяется несколько раз в Талмуде и мидрашах: «Израиль пережил три изгнания: одно по эту сторону реки Самбатион, другое в Антиохию-на-Дафне и третье, когда облако спустилось и покрыло их. Когда они вернутся, то вернутся из этих трех изгнаний» [5] (МР, Плач 2:9; МР, Числ. 26:25; см. также ИТ, Санхедрин 10:6).

Утопическая версия, на которую ссылается Коммодиан, не появляется в Талмуде и мидрашах. Там скорее говорится о греховности десяти потерянных колен, за которую они были сурово наказаны. Вот их грехи: питие вина (МР, Быт. 36:4; МР, Лев. 5:3; МР, Есф. 5:1), ослушание Бога (МР, Исх. 30:5), прелюбодеяние и проституция (МР на Числ. 9:7). Р. Абба бар Кахана, аморай из Палестины, живший в III–IV вв., считал, что «десять колен творили такое, что даже не снилось поколению Потопа» (МР, Быт. 28:5). В своих комментариях раввины следовали библейскому образу Северного царства. Весьма вероятно, что к тому времени уже существовали две конкурирующие традиции о десяти коленах. Это следует из различных источников.

Эльдад га-Дани

Идеальный утопический образ тем не менее в полную силу раскрывается в еврейской традиции лишь в конце IX в. Мистический путешественник и рассказчик с аллитерирующим именем Эльдад га-Дани (из колена Данова) (ср. Числ. 11:26–27) в 880 г. посещает еврейскую общину в Кайруане и утверждает, что он из колена Дана. Его народ, говорил он, живет в стране Хавиле, «в той, где золото» (Быт. 2:11) вместе с коленами Нафтали, Гад и Ашер. Истории Эльдада га-Дани о независимых, воинственных, внушающих ужас врагам, богобоязненных и разговаривающих на иврите евреях имели все признаки утопического мистического нарратива.

Тем не менее вдобавок к историям о своем собственном народе, которые воспламеняли воображение мирового еврейства начиная со Средневековья, Эльдад га-Дани предлагал мистический нарратив из своей собственной традиции, а именно историю о Бней Моше. Это не десять потерянных колен, но израильтяне, которых вавилонский Царь Навуходоносор выгнал из Вавилона после того, как разрушил Второй храм (4 Цар. 25). В своем повествовании Эльдад га-Дани соединил библейское предание о народе в изгнании, поющем на реках вавилонских (Пс. 137), с постбиблейской историей об облаке, которое унесло прочь десять колен (МР, Плач 2:9; МР, Числ. 26:25; ИТ, Санхедрин 10:6), и реке, которая отделяет их от остального мира.

В его версии река течет не водой, а камнями и песком, которые катятся в будние дни и покоятся в субботу, поэтому река называлась Саббатион.

История о Бней Моше может дать ключ к разгадке личности Эльдада га-Дани. Данный нарратив не обнаруживается в еврейских источниках — только в исламских, тем не менее очевидно, что Эльдад га-Дани был выходцем из еврейской общины одной из исламских стран. В Коране говорится: «Среди последователей Мусы (Моисея) есть люди, которые истинно [правдиво, искренне, без подлога] наставляют других на верный путь, умеют справедливо рассудить» (сура 7:159). Ибн Аббас (ум. 688), двоюродный брат пророка Мухаммеда, переработал эту суру, описывая утопическое общество справедливости, человеческого равенства, братства и религиозной преданности. Его описание перекликается и с более ранней картиной Коммодиана, и с более поздней — Эльдада га-Дани. Ибн Аббас услышал истории о Бней Моше от учителя Каб аль Ахбара, йеменского еврея, который был знаком с еврейской традицией, однако впоследствии принял ислам. Поэтому можно сделать вывод, что Эльдад га-Дани узнал историю о Бней Моше либо напрямую из еврейских источников в своей общине, либо косвенным путем через исламские источники.

Эльдад га-Дани сыграл первостепенную роль в распространении истории о Бней Моше и десяти потерянных коленах в еврейских общинах. С XV по XIX в. были изданы по меньшей мере пятьдесят три печатных версии этой легенды. Средневековая община Кайруана первая использовала данный сюжет в эпистолярном жанре (ок. 889 — ок. 895), адресовав письмо гаону Суры Цемаху бен Хаиму, если личность эта установлена правильно. Лидеры общины спрашивали гаона о значимости религиозных законов Эльдада га-Дани и о еврейском словаре. В печатном виде этот текст впервые появился в 1480 г. в ныне утраченном издании из Мантуи.

Ко времени написания кайруанского письма легенда о реке Самбатион и о Бней Моше, которые живут за ней, была уже хорошо известна, что следует из перевода Книги Исхода (34:10) в Таргуме Псевдо-Йона-тана (возможно, из восточного Средиземноморья), который датируется самое раннее VII–VIII вв. Этот текст содержит аллюзии на Бней Моше, прямо не называя их. Перевод дополняет стих «Я заключаю завет:… сотворю чудеса» (Исх. 34:10) следующим комментарием: «Я заключаю завет, что я не буду заменять этот народ другим, что от тебя произойдут толпы праведников. Пред всем твоим народом я сотворю чудеса, когда они уйдут в плен на реках вавилонских, а я их выведу оттуда и поселю за рекой Самбатион». Если допустить, что Таргум появился до Эльдада га-Дани, тогда выходит, что последний не создал миф, а использовал известный средневековый еврейский нарратив, чтобы подтвердить общее верование в утопию. Аллюзии на эти традиционные темы встречаются также в «Мидраш Эсер Галуйот» (Мидраш о десяти изгнаниях), который был составлен в IX в., но, скорее всего, опирался на более ранний источник.

Второе издание «Мидраш Эсер Галуйот» включает в себя цитату из Вавилонского Талмуда (Брахот 7а), отсылающую к шестидесяти тысячам потомков Моисея. Даже после Эльдада га-Дани из Кайруана некоторые авторы ссылаются не на его отчет, а на традиционные еврейские источники. Например, см. работу Авраама бар Хии Савасорды (ок. 1065 — ок. 1136) [6]. Чтобы подтвердить истории и религиозные законы, о которых рассказал Эльдад га-Дани, гаону Цемаху бен Хаиму необходимо было опереться на письменную и устную традиции, существовавшие в то время в Ираке и в Восточном Средиземноморье, но неизвестные в общине Кайруана. Новизна нарратива Эльдада га-Дани заключалась в том, что он утверждал, будто происходит из колена Дан, одного из четырех независимых колен, и обладает сведениями о Бней Моше из первых уст.

Существование Эльдада га-Дани до сих пор остается под вопросом. Его личность стала предметом многочисленных исследований и спекуляций, часто основанных на его собственных рассказах, которые сами исследователи полагают скорее вымышленными, чем исторически достоверными. Ранние историки считали его караимом [7].

Современные историки придерживаются более умеренной точки зрения. Бэрон считал его «очень одаренным рассказчиком» [8]. Эштор полагал, что Эльдад га-Дани был ученым еврейским купцом из Ирака, который переехал на Аравийский полуостров, где и услышал о независимых евреях, живущих в Эфиопии [9]. Он, по мнению Эштора, захотел распространить эту легенду в своей родной иракской общине, но оказавшись там, с осторожностью рассказывал свои истории, ожидая столкнуться с недоверием. Тем не менее, желая поведать то, что он узнал, Эльдад га-Дани переехал в Египет, а затем в Кайруан, где и рассказал свою историю публично. Позднее он перебрался в Испанию, где также вещал о независимом еврейском царстве. Таков маршрут Эльдада га-Дани, каким его представил А. Эпштейн [10]. Однако Вассерштайн скептически отнесся к выводам Эпштейна [И]. На основе филологического анализа иврита, на котором говорил Эльдад га-Дани, Мораг предположил, что тот происходил из города Найрана на севере Йемена, Аравийский полуостров [12].

Какими бы ни были сомнения по поводу надежности исторической и биографической информации в историях Эльдада га-Дани, он являлся связующим звеном между еврейскими традициями восточного и западного Средиземноморья. Как выяснилось позднее, в Восточной и Центральной Азии, на Аравийском полуострове и, возможно, в Северной Африке ранее существовали и до сих пор существуют еврейские общины, которые утверждают, что произошли от десяти или девяти с половиной колен, потерявших независимость в VIII в. до н. э. Выступления, речи и письма Эльдада га-Дани возродили традицию о десяти потерянных коленах и Бней Моше и оказали влияние как на евреев, так и на неевреев.

Более поздние источники

В X в. Хисдай ибн Шапрут (ок. 915 — ок. 970), еврейский врач и дипломат при дворе Абд аль-Рахмана, отправил письмо хазарскому царю Иосифу, в котором он упомянул о письме Эльдада га-Дани еврейской общине Испании, написанном почти век назад. Письмо отсутствует в рукописи и в печатных версиях XVI в., оно было впервые опубликовано в «Коль Мевасер» («Вестник») Исаака Акриша (Константинополь, ок. 1557). Из-за отсутствия более ранних документальных свидетельств, доказывающих существование этого письма, некоторые ученые считают, что это подделка конца XV в., другие, напротив, уверены в его подлинности. «Страна хазар» упоминается в письмах Хисдая ибн Шапрута к императрице Елене и ее царственному мужу императору Константину Порфирородному (912–959).

Моисей га-Даршан (XI в.) включил в свой «Мидраш Берешит Раб-бати» (Бытие Раббати) подробное описание Бней Моше и других колен [13]. Еврейский путешественник Биньямин из Туделы (кон. XII в.) описывал евреев Теймы, о которых он лишь только слышал, в стиле рассказов Эльдада га-Дани:

Некоторые люди отправлялись на поиски реки Самбатион. Например, мистик Авраам Абудафия (1240 — ок. 1291) имел такой опыт в юности.

Десять потерянных колен и Бней Моше стали предметом не только записок путешественников, но и сказок. Нарративы о поэте и канторе XI в. Меире бен Исааке Шейлахе Зиббуре (Нехорай) появляются в рукописях и в печатном виде на идише и на иврите в XVI в. Эти истории отсылают к событиям, аналогичным тем, что описаны в нашей сказке. В них р. Меир призвал на помощь выходцев из десяти колен, чтобы спасти общину от разрушения (см. сказку ИФА 863, наст. т., № 16). Дан полагает, что шаблон этой истории появляется в еврейской традиции в конце XII — начале XIII в. [15]. Тем не менее в то время чудесным помощником выступает Баал Шем, который никак не был связан с десятью коленами или Бней Моше.

Письменные свидетельства о путешествии р. Меира в землю десяти потерянных колен доступны только с XVII в., хоть они, скорее всего, основаны на более ранней устной традиции. История о реке Самбатион и Бней Моше, которые живут за ней, продолжали циркулировать в еврейских преданиях. В Иерусалиме р. Овадья бен Авраам Яре из Бертиноро в 1489 г. сообщил в письме своему брату, что узнал эту историю от «арабских купцов, которым можно доверять» [16].

Литературные предшественники

Историю о десяти потерянных коленах можно встретить как в романах, так и в сказках. Самое знаменитое из этих произведений — «Роман об Александре», известный также как «Псевдо-Каллисфен», написанный неизвестным автором примерно в 200–300 гг. н. э. В этом тексте, который считается скорее фантастическим, чем историческим, несмотря на наличие в нем хронологии, появляется эпизод о визите Александра в землю десяти потерянных колен. Эта история, однако, не встречается в ивритских версиях «Романа об Александре», таких как «Иосиппон» (перевод латинской версии романа, X в.). Нет его и в более поздних версиях.

С другой стороны, нарративы о десяти потерянных коленах в различных вариациях встречаются в трех текстах, в которых присутствует фантастическая составляющая; они, в свою очередь, базируются на традиции греческого «Псевдо-Каллисфена» и латинской «Historia de Preliis Alexander Magni». Выражая преобладающее мнение, Беккум связал эти тексты (Оксфордский манускрипт, Моденский манускрипт и Дамасский манускрипт) с «Псевдо-Каллисфеном», а не с другими еврейскими источниками [17]. Обратите внимание, что его классификация фантастической и исторической версий не основана на легенде о десяти потерянных коленах, которая появляется в этих текстах [18]. Эти тексты, написанные на иврите и традиционно датируемые VII–XIII вв., были опубликованы [19].

Рукопись 2797 из Бодлеанской библиотеки (Оксфорд) была опубликована Гастером и Райхом [20]. Тем не менее главы, описывающие визит Александра в страну десяти колен, отсутствуют в переводе Гастера, который является частью большого собрания «Сефер га-Зихронот» («Книга памяти», 1325). Гастер опубликовал перевод, назвав его «Хроники Йерахмиэля, или Еврейская историческая Библия».

Из-за того, что датировка этих трех текстов варьируется в пределах пятисот лет, можно лишь предполагать, появился ли сюжет о десяти коленах в еврейских адаптациях средневекового «Романа об Александре» раньше аналогичной вставки в латинскую версию романа, основанную на «Схоластической истории» Петера Коместора, или же позже.

Письмо пресвитера Иоанна

А. Андерсон предположил, что «некоторые черты легенды о посещении Александром страны десяти колен Израилевых можно обнаружить в латинском письме пресвитера Иоанна и в его немецкой адаптации» [21]. Нойбауэр выделил некоторые общие черты в историях Эльдада га-Дани и письме пресвитера Иоанна [22] и опубликовал их ивритскую версию [23]. А. Эпштейн, однако, пошел еще дальше и предположил, что нарратив Эльдада га-Дани о десяти потерянных коленах был источником вдохновения для написания письма пресвитера Иоанна [24]. Он считает, что анонимный автор этого письма хотел продемонстрировать, что десять колен находятся под властью пресвитера Иоанна, и использовал для этого некоторые черты утопического описания Бней Моше. В противоположность этому Вассерштайн сомневается, что текст Эльдада га-Дани написан раньше письма пресвитера Иоанна, и объявляет неубедительными открытие и датировку до сих пор неизвестной рукописи [25], о которой писали Купфер и Стрельцин [26]. Вассерштайн предполагает, что оба письма либо имеют более ранний источник, либо используют схожие фольклорные мотивы.

История пресвитера Иоанна, как оказалось, служит той же цели, что и данная сказка, то есть призвана создать утопический социально-религиозный миф, контрастирующий с объективной реальностью. О его существовании было впервые упомянуто в хрониках епископа Отто из Фрайзинга (1111–1138), где он сообщает о встрече с Хьюго, епископом Гебала (древнего Библа, Ливан), в 1145 г. Епископ рассказал ему о некоем христианском монархе и священнике, живущем далеко на Востоке. Они пытались прийти на помощь иерусалимской церкви, однако не смогли переправить войска через Тигр и вынуждены были отступить. Между 1143 и 1180 гг. неизвестный автор сочинил поддельное письмо, якобы адресованное пресвитером Иоанном византийскому императору Мануилу Комнину (1143–1180) и среди прочего описывающее его царство. Описание автора напоминает картину из утопической истории о Бней Моше.

Были опубликованы три письма пресвитера Иоанна на иврите и фрагменты четвертого [27]. Первое — это письмо папе римскому, скорее всего Александру III (1159–1181). Оно было напечатано в Константинополе в 1519 г. Известны шесть его версий. Второе — письмо, адресованное либо Фридриху Барбароссе (1155–1190), либо римскому императору Фридриху II (1211–1250). Оно встречается лишь в одной рукописи 1271 г. Третье письмо адресовано папе Евгению IV и также известно лишь в одной версии (1442).

Первое письмо пресвитера Иоанна содержит вступление, которое было скопировано с первой географической книги на современном иврите, написанной Авраамом бен Мордехаем Фариссолем (1451 — ок. 1528). Книга называется «Иггерет Орхот Олам» («Послание странников по миру»), ее датируют 1525 г., опубликована она была в 1587 г. Письмо Овадьи бен Авраама Яре из Бертиноро (ок. 1450 — до 1516), отправленное им отцу в 1488 г., свидетельствует о том, что история пресвитера Иоанна была популярна в еврейской среде вплоть до конца XV в. Овадья бен Авраам всячески подчеркивает тот факт, что он пересказывает слухи и домыслы, но отмечает, что видел двух евреев из колена Дана. Они были чернокожими, но не обладали, что называется, негроидными чертами.

Позднейшие источники

На протяжении XVI в. подъем мессианских ожиданий среди сефардов и развитие печати способствовали распространению мифа о десяти потерянных коленах. Не все сказки данного типа основываются на источниках, связанных с именем Эльдада га-Дани. Например, Дон Исаак бен Иегуда Абраванель (1437–1508) писал о десяти потерянных коленах и их возвращении в Сион, но его повествование вращается вокруг талмудической традиции.

Однако в других случаях, например в личной переписке, рукописях и книгах, влияние традиции Эльдада га-Дани и пресвитера Иоанна достаточно очевидно. Гедалья бен Йосеф бин Яхья (1515–1578) включил фрагменты нарратива Эльдада га-Дани в свою «Шалшелет га-Каббала» (Венеция, 1587). Шлёссзингер считал, что это ранние истории Эльдада га-Дани, несмотря на то, что они опубликованы в относительно поздней книге [28]. А. Давид не согласен с этим выводом [29]. Образцы писем, написанных в 1523 и 1524 гг. и посланных из Иерусалима, и другого письма, отправленного из еврейских общин к востоку от Иерусалима, рассказывают об успешной войне еврейского царя против пресвитера Иоанна. Эсколи отметил, что некоторые посланники из Иерусалима, которые путешествовали по миру, собирая пожертвования для своих общин, бывало, брали с собой подобные письма [30]. Нойбауэр опубликовал фрагмент подобного письма Авраама бен Элиэзера га-Леви (га-Закен) [31] (ок. 1460 — после 1528). В письме на идише из Цфата сообщается, что пресвитер Иоанн устраивал гонения на евреев в своей собственной стране, но их спасли двое детей, которые пришли из-за реки Самбатион [32].

Но самым ярким событием XVI в., связанным с данной темой, стало появление мистического персонажа по имени Давид га-Реувени, утверждавшего, что он сын царя Соломона и брат царя Иосифа. По его словам, он правил потерянными коленами Реувена, Гада и половиной колена Менаше. В своих историях он подражал Эльдаду га-Дани (IX в.) и герою истории, похожей на сказку ИФА 863 (наст. т., № 16) «Баал Шем Тов и колдун». Он впервые появился в Венеции в 1523 г., имел аудиенцию у папы Климента VII и в 1525–1527 гг. побывал в Португалии, где король Иоанн III принял его как официального посланника. После путешествия по испанским и итальянским еврейским общинам его образ посланника-мессии был испорчен греховным поведением; в итоге его посадили в тюрьму в Испании, где он скончался в 1538 г.

Подобно появлению Эльдада га-Дани шестью веками ранее, появление Давида га-Реувени взбудоражило воображение евреев и усилило веру в политическую независимость десяти потерянных колен. Авраам бен Мордехай Фариссоль (ок. 1451 — ок. 1528) включил в свою книгу по географии «Иггерет Орхот Олам» (Венеция, 1587) главу о земле десяти потерянных колен. Как утверждал Рудерман, «наличие десяти колен повлияло на все сочинение» [33]. Фариссоль игнорировал практически все еврейские источники, в которых упоминаются десять потерянных колен, кроме некоторых писем, в которых описан Давид га-Реувени. Исаак бен Авраам Акриш (род. в 1530) включил описание страны десяти колен в свою книгу «Коль Мева-сер» (Константинополь, 1575–1578). Авраам бен Ханания деи Галич — чи Ягель (1553 — ок. 1623) также описал землю десяти потерянных колен в книге «Бейт Яар Леванон» («Дом Леса Ливанского»).

В XVII в. миф о десяти потерянных коленах всплывал дважды: один раз в нетипичном источнике и один раз в нетипичном регионе. Гершон бен Элиэзар (Сегал) из Праги опубликовал на идише рассказ от первого лица о своем фантастическом визите за реку Самбатион и в землю десяти потерянных колен, книга называлась «Гелилот Эрец-Исражль» («Территории колен Израиля») и впервые была опубликована в Люблине в 1635 г. Он утверждал, что посетил все еврейские царства, о которых рассказывали предыдущие путешественники и посланники, и царство пресвитера Иоанна тоже. Эта книга, ставшая весьма популярной, была несколько раз переиздана и переведена на иврит как «Иггерет га-Кодеш» («Священное письмо», Амстердам, 1749). Самаритяне, которые, согласно библейским хроникам (4 Цар. 17:25), были переселены ассирийцами в Землю Израиля, чтобы заменить изгнанные племена, разработали собственную традицию о людях, живущих в далекой стране. Письмо, которое отражает подобные представления, датируется XVII в. Вопрос о его подлинности остается открытым.

Второе упоминание о десяти коленах встречается у новообращенного христианина Антонио де Монтесионоса, известного после своего возвращения в иудаизм как Аарон Леви (1604–1647/8). Вернувшись в Европу из Бразилии, он рассказывал о встрече с одним из десяти потерянных колен, коленом Реувена, в отдаленном регионе за рекой «Новая Гранада» в Америке [34]. История вызвала огромный интерес и захватила воображение как евреев, так и неевреев. Менаше Бен Исраэль (1604–1657) опубликовал книгу «Надежда Израиля» (1650), чтобы опровергнуть отождествление населения Нового Света с десятью потерянными коленами Израиля, но из-за ошибки переводчика латинская версия этого труда как раз стала подтверждать данную точку зрения. Менаше бен Исраэль пересказал историю о десяти потерянных коленах и сообщил, что они живут в Эфиопии, Абиссинии, на западе Индии, в Китае и в Тартарии (Татарии). Как бы то ни было, история Антонио де Монтесионоса породила множество спекуляций, которые появлялись вплоть до XIX в.

Вскоре после выхода в свет книги Менаше бен Исраэля «Надежда Израиля», хотя и без очевидной связи с этим событием, слухи о военных успехах десяти потерянных колен достигли Европы. Политические, демографические и экономические последствия резни польского еврейства, учиненной Богданом Хмельницким в 1648 г., и последствия русско-шведской войны 1655 г. разожгли в еврейском населении склонность к мессианским ожиданиям и эсхатологии. Эти чаянья подогревались также мистическими учениями, возникшими в Цфате в XVI в. и распространившимися в европейских и средиземноморских еврейских общинах. Эти учения пропагандировали идею о неизбежности искупления. Тридцать первого мая 1665 г. Шабтай Цви (1626–1676) в Газе объявил себя мессией, убежденный молодым мистиком Натаном, у которого было видение. Эти новости потрясли еврейские общины. Среди слухов, возникших по поводу этого известия в еврейской и христианской среде, в том числе были истории о том, что десять потерянных колен вышли из своей пустыни, чтобы помочь своим еврейским братьям. Среди тех, кто распространял весть о мессии, был Петер Серрариус (1580–1669), голландский ученый и друг Менаше бен Исраэля. Для христиан эти слухи ассоциировались с ожиданиями 1666 г., который связывался с апокалиптическими картинами из Откровения Иоанна Богослова (13:18).

В начале 1666 г. в Германии появилось несколько памфлетов, которые соединяли в себе историю Шабтая Цви в искаженной форме с новостями о скором приходе десяти потерянных колен. Скорее всего, эти памфлеты основывались на аналогичных публикациях XVI в., в которых говорилось об угрозе со стороны «красноликих израильтян», которые вот-вот атакуют христианскую Европу. Эта традиция, корни которой уходят в XII-XIII вв., объединяет в себе легенды о красноликих израильтянах, о десяти потерянных коленах, о Гоге и Магоге и о «нечистых народах», огороженных Александром Македонским, чтобы защитить европейскую цивилизацию [35].

Географическое положение

В еврейских общинах миф о десяти потерянных коленах прочно укоренился и считался географическим фактом. Первая книга по географии на идише, написанная Моше бен Авраамом Хагером, «Тлаот Моше» («Мытарства Моисея», 1711), опирается отчасти на «Иггерет Орхот Олам» Мордехая Фариссоля. Моше бен Авраам поместил реку Самбатион и землю десяти потерянных колен на титульный лист. На протяжении XIX в. легенды о десяти коленах стали общей темой в еврейских общинах в Западной и Восточной Европе. Марокканский ученый Моисей бен Исаак Эдхери (ок. 1774 — ок. 1842), живший в Англии с 1791 г. до момента его отбытия в Землю Израиля около 1840 г., написал в 1818 г. книгу о десяти потерянных коленах «Маасе нисим» («Истории о чудесах»). Книга вышла в свет в Англии в 1834 г. и далее распространялась под названием «Исторические хроники десяти колен, живущих за рекой Самбатион на востоке» (1836). В Восточной Европе идея о десяти коленах стала популярным литературным мотивом, который писатели и поэты как на идише, так и на иврите использовали в своих сатирах в качестве элемента национальной традиции.

В XIX–XX вв. поиск десяти потерянных колен интенсифицировался. Некоторые общины и самозваные посланники взяли на себя миссию установить контакты с изолированными еврейскими общинами, которые европейские и средиземноморские евреи считали принадлежащими к десяти потерянным коленам Израиля. В некоторых случаях традиции этих еврейских и нееврейских этносов подтверждали их самоидентификацию как потомков того или иного колена. Давид де’бейт Гиллель (ум. ок. 1846), литвак, эмигрировал в Землю Израиля с учениками Виленского гаона и поселился в Цфате в 1815 г. Между 1824 и 1832 гг. он путешествовал по Сирии, Ираку, Курдистану, Персидскому заливу и западной Индии в поисках десяти потерянных колен. В своей книге «Путешествие рабби Давида де’бейт Гиллеля из Иерусалима через Аравию, Курдистан, частично Персию и Индию в Мадрас» (1832) он пересказывает слухи о евреях, которые называли себя коленом Дана, и повествует о встречах с ними. Он считал евреев Курдистана и Бухары потомками десяти потерянных колен, а евреев Китая, о которых слышал, относил к Бней Моше.

После удачного путешествия Давида де’бейт Гиллеля ашкеназская община Цфата решила отправить посланника к десяти потерянным коленам и Бней Моше и просить их о помощи. Жизнь подражает мифу: общинные лидеры снарядили посланника, Баруха бен Шмуэля (ум. 1834), который в 1819 г. эмигрировал в Израиль из Пинска (Белоруссия), снабдили его письмом к «Бней Моше, которые обитают за рекой Самбатион, и десяти коленам». Барух бен Шмуэль проехал через Дамаск в Ирак, Курдистан и далее в Йемен. Там он отдал письмо пастуху, который пообещал доставить его в свое племя, но никакого ответа не пришло. Барух вернулся в Сану, где вылечил царя и потому был назначен придворным лекарем. Но потом он пал жертвой дворцовых интриг и распрей: его убил сам царь во время совместной прогулки. Другие посланники в поисках десяти потерянных колен прошли похожим маршрутом по Эфиопии, Йемену, Индии и Центральной Азии.

Ученые XX в. осваивали тот же путь, ища в письмах Эльдада га-Дани и его последователей руководство для обнаружения потерянных колен и Бней Моше. Десять потерянных колен — это те общины, которые живут за пределами знакомого ашкеназского, сефардского и средиземноморского исламского ареала. В редких случаях можно встретить местные легенды, в которых рассказывается о происхождении общины от одного или нескольких из десяти потерянных колен или же из других колен Израиля. Эти истории иногда имеют некое отношение к реальности, но многие оказываются на поверку чистым вымыслом, рожденным под влиянием тех или иных исторических обстоятельств, чтобы служить социальным, политическим или культурным нуждам общины. Каждый из подобных случаев требует отдельного рассмотрения.

Современные генетические исследования смогли обнаружить некую связь между древним еврейским населением и общинами Африки и Азии. Тем не менее это не обязательно связь с десятью потерянными коленами. Однако в других случаях идея о десяти потерянных коленах стала общей метафорой для еврейских общин, проживающих в местах, экзотических для европейской или средиземноморско-исламской локации.

Эльдад га-Дани рассказал свою историю, используя библейские географические термины и названия, и за исключением Персии и Мидии другие локации в его повествовании не обнаруживаются ни на средневековых, ни на современных картах. Первым, кто идентифицировал, основываясь на слухах, эфиопских евреев (Бета Исраэль) с коленом Дана, был р. Овадья из Бартиноро, о чем он написал в письме из Иерусалима 15 августа 1488 г. Данная идентификация получила дальнейшее подтверждение в респонсах и других письмах. В наши дни эта переписка стала основой для религиозных постановлений относительно национальности эфиопских евреев.

Письма пресвитера Иоанна указывают на Африку и Индию (две совпадающие локации в средневековом географическом сознании) как на место проживания десяти потерянных колен. Вдобавок к Бета Исраэль, есть и другие африканские племена (например, лемба в Зимбабве), которые утверждают, что являются евреями. Генетические исследования подтвердили их родство с еврейским народом, которое возникло, скорее всего, в результате миграции йеменских еврейских общин на побережье Восточной Африки. В автобиографическом повествовании человек из Западной Африки рассказал об общине в Мали, которая, как он полагал, была основана евреями, мигрировавшими из Северной Африки [36].

Мнение о том, что десять потерянных колен находятся в Китае, базируется на неверном толковании Книги Исайи (49:12): «Вот, одни придут издалека; и вот, одни от севера и моря, а другие из земли Синим».

Ассоциирование этого стиха с Китаем основывается на омофонии ивритского слова, обозначающего китайцев, синим, и места, которое, вероятнее всего, находится в Египте. Однако сведения о еврейской общине Кайфына внесли свой вклад в распространение идеи о том, что некоторые из десяти потерянных колен живут в Китае. Менаше Бен Исраэль узнал об этой еврейской общине из миссионерских отчетов и счел их частью десяти потерянных колен [37].

Эта идея породила некоторое количество спекуляций, которые не разделяют историки, изучающие китайское еврейство. Лесли опроверг мысль о том, что китайские евреи — это потомки потерянных колен, а слово «Синим» из книги пророка Исайи (49:12) — это отсылка к Китаю [38]. Шапиро обсуждает работу китайского ученого Пан Гуаньдана [39] (1899–1967), который отрицал идею о том, что китайские евреи — это остатки десяти потерянных колен и что они пришли в Китай в соответствующий период, во времена династии Чжоу (ок. 1100-221 до н. э.).

Еврейская община Японии также была критически исследована в аспекте ее возможной связи с потерянными коленами. В Японии, наверное, больше, чем в любой другой азиатской стране, филосемитских групп, которые принимают еврейские обычаи и соблюдают их.

В Южной Азии также существуют общины евреев и псевдоевреев, которые утверждают, будто они потомки, по крайней мере, одного из потерянных колен. Народ шиньлунг, живущий на границе Индии и Бирмы, традиционно считает себя потомком колена Менаше. Несмотря на подверженность влиянию различных религий в течение долгого времени, некоторые шиньлунгцы эмигрировали в Израиль, подтвердив свою приверженность иудаизму. Существует подобная ей община, которая состоит из людей, верящих, что они являются потомками колена Менаше, это «сильно христианизированные люди, их численность — примерно два миллиона человек, они проживают на границе Индии и Бирмы и известны как мизо» [40]. Ранее Лазар критически исследовал скудную информацию об этих индийских евреях и их связи с десятью потерянными коленами [41].

Среди неевреев, утверждающих, что они потомки изгнанных израильтян, особенно примечательны пуштуны в Афганистане. В XIX в. Генри Вальтер Беллью (1834–1892), британский военный врач, сообщил, что они верят в свое происхождение от евреев [42]. Это же поверье было ранее зафиксировано «сэром Уильямом Джонсом, пионером востоковедения времен Уорена Гастингса, который сообщил, что афганцы — это десять потерянных колен Израиля, упомянутые у пророка Ездры как сбежавшие от плена и нашедшие убежище в стране Арсарат, которую этот хитрый ученый счел современным Хазараджатом» [43].

Название страны ошибочно, однако наличие подобной традиции у пуштунов неоднократно подтверждалось. Кароу отметил, что сами пуштуны ведут свою генеалогию от царя Саула, а не от десяти потерянных колен [44], хоть некоторые и путают эти две линии. Евреи Афганистана неоднократно сообщали о подобном веровании пуштунов и принимали его. Еврейские писатели были склонны верить подобного рода легендам, несмотря на их сомнительность. И еврейские, и нееврейские авторы обращаются к устным свидетельствам в подтверждение данных поверий. Этот миф является частью долгосрочной памяти пуштунов Афганистана, тем не менее «не существует убедительных доказательств, подтверждающих теорию об их еврейском происхождении» [45].

Восприятие еврейских общин, которые также находятся на периферии еврейского мира, однако чуть ближе к центрам, становится еще более размытым и спекулятивным, так же как и их связь с десятью потерянными коленами. Например, Зоншайн отнес евреев Курдистана к потерянным коленам [46], но сама община традиционно ведет свое происхождение от колена Биньямина. Бен-Цви (1884–1963), второй президент государства Израиль, считал евреев Грузии и Бухары принадлежащими к десяти потерянным коленам, наряду с евреям Афганистана и Персии [47]. Ранее Касдой назвал армян потомками десяти потерянных колен [48]. Он предположил, что еврейские общины Восточной Европы были основаны, когда некоторые из этих колен эмигрировали с востока на запад и на север. А. Шахан ведет десять потерянных колен в их скитаниях из Палестины на Дальний Восток и в Японию [49]. Годби полагал, что широко распространенная среди евреев, полуевреев и неевреев вера в их связь с десятью потерянными коленами — это не результат еврейской миграции, а последствие прозелитизма [50]. Верно это или нет, но в книге Годби содержится много ценной библиографической информации о еврейских общинах и преданиях о десяти потерянных коленах.

1 Lazar, S.M. Aseret ha-Shevatim [Десять колен] // Haschiloah 9 (1902), 46–56, 205–221, 352–363, 431–447, 520–528; 10 (1902), 42–56, 156–164, 226–235; Lazar, S.M. Hidot Ha-Hagadot ha-Nifla'ot al Devar Aseret ha-Shevatim u-Fitronan [Загадки легенд о десяти коленах и их решение] (Drohobycz, Poland: На-Mizpeh, 1908), 106–121.

2 James, М. R. The Lost Apocrypha of the Old Testament (New York: Macmillan, 1920), 103–106.

3 Ibid, 103–104.

4 Ibid, 104.

5 Ginzberg, L. The Legends of the Jews (7 vols. Philadelphia: Jewish Publication Society, 1909–1938), 2:10,4:265, 283, 5:114, 6:362, 389, 407–408.

6 Abraham bar Hiyya Savasorda. Sefer Megillat ha-Megalle (Ed. A. Poznanski. Berlin: Mekize Nirdamim, 1924), 77.

7 Graetz, H. History of the Jews (6 vols. Philadelphia: Jewish Publication Society, 1894), 3:182.

8 Baron, S. W. A Social and Religious History of the Jews (2nd rev. ed. 18 vols. Philadelphia: Jewish Publication Society, 1952), 6:220–221, 433–434 n. 85–86.

9 Ashtor, E. The Jews of Moslem Spain (3 vols. Philadelphia: Jewish Publication Society, 1973–1984), 1:140–154.

10 Epstein, A., ed. Sefer Eldad Ha-Dani [Книга Эльдада га-Дани] (Pressburg, Bratislava, 1891), 3-35.

11 Wasserstein, D. Eldad ha-Dani and Prester John // Prester John, the Mongols ond the Ten Lost Tribes (Ed. C.F. Beckingham and B. Hamilton. Aldershot: Variorum, 1996), 223–224.

12 Morag, S. Eldad Haddanis Hebrew and the Problem of His Provenance (ивр.) // Tarbiz 66 (1997), 223–246.

13 Albek, C., ed. Midras Bresit Rabbat: ex Libro R. Moses Haddarsan (ивр.) (Jerusalem: Mekize Nirdamim, 1940), 124–127 (79–82).

14 Цит. по: Adler, Μ. N., ed. The Itinerary of Benjamin ofTudela (New York: Feldheim, 1964), 47–48.

15 Dan, J. An Early Hebrew Source of the Yiddish Aqdamoth’ Story // Hebrew University Studies in Literature 1 (1973), 39–46.

16 Yaari, A. Iggrot Eretz Yisrael [Письма из Земли Израиля] (Tel Aviv: Gazit, 1943), 140.

17 Bekkum, W. J. van. Alexander the Great in Medieval Hebrew Literature // Journal of the Warburg and Courtauld Institutes 49 (1986), 218–226.

18 Reich, R. Tales of Alexander the Macedonian (New York: Ktav, 1972), xii.

19 Levi, I. Sefer Alexandras Mokedon // Festschrift zum achtzigsten Geburtstage Moritz Steinschneiders (Ed. G. A. Kohut and S. Poznanski. Leipzig: O. Harrassowitz, 1896, 142–163; Dan, J. Alilot Alexander Mokedon [Деяния Александра Македонского] (Jerusalem: Bialik Institute, 1969), 129–170.

20 Gaster, M. Studies and Texts: In Folklore, Magic, Medieval Romance, Hebrew Apocrypha and Samaritan Archaeology. (3 vols. London: Maggs, 1925–1928), 2:814–875, особ. 826, 873–875 (§ 52–53); Reich, R. Op. cit.

21 Anderson, A. R. Alexanders Gate, Gog and Magog, and the Enclosed Nations (Cambridge, MA: The Medieval Academy of America, 1932), 68.

22 Neubauer, A. Where Are the Ten Tribes? // Jewish Quarterly Review 1 (1888–1889), 14–28, 93-114, 185–201,408-423.

23 Neubauer, A. ‘Inyanei ‘Aseret ha-Shevatim [Сочинения о десяти коленах] // Kobez al Jad (Yad): Sammelband Kleiner Beitrag aus Handschriften / Minora Mauscripta Hebraica 4 (1888), 9-74.

24 Epstein, A. Op. cit., 15.

25 Wasserstein, D. Op. cit.

26 Kupfer, E, and Strelcyn, S. Un nouveau manuscrit concernant ‘Eldad Haddani II RO 19 (1954), 125–139.

27 Ullendorff, E., and Beckingham, C. F. The Hebrew Letters of Prester John (Oxford, UK: Oxford University Press, 1982).

28 Schloessinger, M. The Ritual of Eldad Ha-Dani (Leipzig and New York: Haupt, 1908), 109–117.

29 David, A. The Historiographical Work of Gedalya ibn Yahya, Author of ‘Shalshelet Ha-Kabbalah’ (Unpublished dissertation. Hebrew University, Jerusalem, 1976), 179–181,366-368.

30 Aescoly, A. Z. Jewish Messianic Movements (мер.) (2nd ed. Jerusalem: Bialik Institute, 1987).

31 Neubauer, A. ‘Inyanei ‘Aseret ha-Shevatim, 24.

32 Zfatman, S. Igeret be-Yiddish me-Sof ha-Me’ah ha-T”Z be-Inyan Aseret ha-Shevatim [Письмо на идише…] // Kobez al Jad (Yad): Sammelband Kleiner Beitrag aus Handschriften/Minora Mauscripta Hebraica n.s. 10, no. 20 (1982), 216–247.

33 Ruderman, D. The World of a Renaissance Jew: The Life and Thought of Abraham ben Mordercai Farissol (Cincinnati: Hebrew Union College Press, 1981), 139.

34 Menasseh Ben Israel. The Hope of Israel. The English Translation by Moses Wall, 1652 (Oxford, UK: Oxford University Press, 1987), 68–76,105-12.

35 Gow, A.C. The Red Jews: Antisemitism in an Apocalyptic Age 1200–1600 (Leiden, Netherlands: Brill, 1995).

36 Lobagola. An African Savages Own Story (New York: Knopf, 1930), 38–47.

37 Menasseh Ben Israel. Op. cit., 126–128.

38 Leslie, D. D. Persia or Yemen? The Origin of the Kaifeng Jews // Iranojudaica 1 (1982), 101–111; Leslie, D. D. Jews and Judaism in Traditional China: A Comprehensive Bibliography (Sankt Augustine, Germany: Monumenta Serica Institute; Nettetal: Steyler, 1998), 275.

39 Shapiro, S., ed. and trans. Jews in Old China: Studies by Chinese Scholars (New York: Hippocrene, 1984), 65, 69, 78, 86–89.

40 Halkin, H. Wandering Jews — nd Their Genes // Commentary 110 (2000), 54–61, 58.

41 Lazar, S.M. Aseret ha-Shevatim; Lazar, S.M. Hidot Ha-Hagadot, 60–69.

42 Beilew, H.W. Journal of a Political Mission to Afghanistan, in 1857, under Major (Now Colonel) Lumsden: With an Account of the Country and People (Lahore: Orient Research Centre, 1978), 46–70.

43 Caroe, O. The Pathans: 550 B.C. — A.D. 1957 (Karachi, Pakistan: Oxford University Press, 1958), 5.

44 Ibid.

45 Gregorian, V. The Emergence of Modern Afghanistan; Politics of Reform and Modernization, 1880–1946 (Palo Alto, CA: Stanford University Press, 1969), 27.

46 Sonnschein, A. Sefer Or hadash be-Tsion [Новый свет Сиона] (Tel Aviv: Author, 1964), 31–39.

47 Ben-Zvi, I. The Exiled and the Redeemed (Philadelphia: Jewish Publication Society, 1957), 60-100, 214–226, 227–242, 268.

48 Kasdoi, Z. The Tribes of Jacob and the Preserved of Israel: Concerning the Discussion [of] the Lost Ten Tribes (ивр.) (Haifa: Yeshurun, 1928).

49 Shahan, A. Towards the Sambatyon River: A Journey in the Footsteps of the Ten Tribes (ивр.) (Tel Aviv: Hakibbutz Hameuchad, 2003).

50 Godbey, A. H. The Lost Tribes: A Myth — Suggestions Toward Rewriting Hebrew History. (New York: Ktav, 1974).

51 СТАРУХА И ВЕТЕР

Давным-давно жила в Иерусалиме праведная и богобоязненная старая женщина. Всю свою жизнь она боролась за правду. Но она была очень бедна и только тяжелым трудом могла прокормить себя и внука.

Один год выдался засушливым, и в Иерусалиме наступил голод. Многие оказались без куска хлеба. И в кладовой старухи тоже не осталось еды для нее и для ее внука. Работы тоже не было. Чтобы не голодать, женщина отправилась попрошайничать. Многие проходили мимо, притворяясь, что не замечают ее. Под вечер, однако, один из прохожих сказал:

— Мне нечего дать тебе, кроме совета. Прими хотя бы его, может быть, он поможет тебе. Каждый день носильщики проносят здесь мешки с пшеницей, десятину для Храма. Ходи за ними и собирай зернышки, которые выпадают из мешков. Перемели их в муку, испеки хлеб, и спасешься от голода.

Старая женщина воспользовалась его советом. Весь следующий день она ходила за носильщиками зерна, собирала то, что просыпалось, зернышко к зернышку, и складывала в подол платья. Когда настал вечер, она обнаружила, что собрала так мало, что на мельницу идти не было смысла, потому что зерна затерялись бы между жерновами. Поэтому она истолкла зерна в ступке, слепила три маленьких буханки хлеба и положила их на круглый медный поднос. Затем она вышла в поле, чтобы собрать сухих веток, развела огонь, поставила на него медный поднос и испекла хлеб.

Не успели буханки остыть, как на ее пороге появился бедняк.

— Я умираю от голода, — рыдал он, — дай мне хлеба, или я упаду без сознания у тебя на глазах.

Женщина подумала: «У меня есть три буханки, а у этого бедняка нет ничего. Как я могу позволить ему умереть с голоду? Господь точно не хочет, чтобы это случилось, Он не простит мне этого». И она дала бедняку одну буханку.

Бедняк благословил ее и отправился своей дорогой. В туже минуту вошел ее внук.

— Я еле стою на ногах от голода! — сказал он.

С радостным сердцем старая женщина дала внуку вторую буханку. Затем она ушла мыть руки, прежде чем съесть оставшийся хлеб.

Не успела она дочитать благословение на хлеб, как поднялся сильный ветер, началась настоящая буря, сметающая все на своем пути, подхватила медный поднос вместе с хлебом и унесла прочь.

Дрожа от гнева и ужаса, женщина подумала: «Ветер поступил со мной очень несправедливо. Я отдала часть своей еды как милостыню. Почему ветер украл мою долю и оставил меня ни с чем? Я пойду к царю Соломону и попрошу призвать ветер на суд. Царь восстановит справедливость».

Не откладывая решение в долгий ящик, женщина отправилась в путь и пришла к воротам дворца царя Соломона. Она явилась перед ним, пересказала ему всю историю от начала до конца и высказала свою просьбу:

— Призови ветер к ответу и накажи его за несправедливость!

В это время герольды объявили царю:

— Капитан нееврейского корабля с командой ждут снаружи. Они говорят, что приплыли в Иерусалим, чтобы увидеть царя и подарить ему великолепный подарок, дабы исполнить завет, который они дали Храму Бога Израиля в Иерусалиме.

Царь попросил старуху подождать, пока он примет чужестранцев.

Капитан корабля рассказал свою историю:

— Наше судно везло большой груз. В открытом море внезапно разразилась буря, никто из нас не видывал такой. Мы подумали, что корабль развалится на части и потонет вместе со всеми грузами, потому что корпус пробило и вода полилась в трюмы. Я, капитан корабля, и все матросы начали молиться своим богам, чтобы те спасли нас, каждый на своем языке. Но буря все усиливалась, и казалось, что спасения нет. Тогда мы вспомнили о Боге Израиля, который творит многие чудеса, и помолились ему. Мы поклялись, что если он спасет нас от беды, то мы принесем все наши товары в жертву в его Храме в Иерусалиме. Не успели мы закончить молитву, как увидели, что ветер несет что-то по воздуху. Этот странный предмет влетел в пробоину и заделал ее намертво. Тут же ветер начал стихать, и волны спали.

Мы решили посмотреть, что же заделало брешь, и увидели, что нас спасла буханка хлеба! Бог Израиля услышал наши молитвы и спас нас от смерти. Теперь мы должны выполнить свою клятву и принести все наши грузы в жертву в Храме Бога Израилева.

Царь Соломон повернулся к женщине:

— Ты узнаешь эту буханку хлеба? — спросил он ее.

— Она моя!

Царь сказал:

— Ты все слышала сама и, конечно, поняла, что ветер невиновен. Ему нужно было спасти корабль от неминуемой смерти. — Затем царь повернулся к капитану: — Знай же, что буханка хлеба принадлежит этой старой женщине. Посему я повелеваю поделить товары и половину отдать в Храм, а половину этой женщине, чьими стараниями вы были спасены.

Все восхищались решением Соломона. До конца своих дней старуха и ее внук жили в достатке и творили добро для больных и несчастных.

Да сопутствует им удача, и нам тоже.

Рассказано Моше Аттиасу старой сефардкой из Лариссы, Греция.

Культурный, исторический и литературный контекст

Это ключевая сказка в документальной истории нарративного цикла о Соломоне. В еврейской Библии Соломон традиционно описан как мудрый судья с самого начала своего правления (3 Цар. 3:16–28,5:9-14). Легенды о Соломоне из Талмуда и мидрашей говорят не столько о его судейской компетенции, сколько о магической силе и уязвимости (ВТ, Гитин 68а-68Ь). Сказки о мудрости царя появляются только в поздних сборниках мидрашей. Например, фольклорный сюжет 155 «Неблагодарная змея возвращается в ловушку» о тяжбе между человеком и змеей впервые встречается у С. Бубера [1] (см. также сказку ИФА 8004, т. 2, № 40). Образ царя Соломона как любовника раскрывается в Библии (3 Цар. 11:1–2), но его романтические приключения с царицей Савской более подробно описаны в нарративах VIII–X вв.

Тексты средневековых рукописей, однако, восстанавливают традиционный образ Соломона как мудрого судьи. В некоторых историях он предстает не столько правителем, сколько гениальным ребенком, который более ловко, чем его отец, решает судебные споры.

В вариациях данной сказки появляются оба образа царя Соломона: и мудрого ребенка, и зрелого царственного судьи. В версии, которую еврейский путешественник Яков Сапир (1822–1885) записал со слов арабского паломника в Мекку, Соломон предстает как ребенок-судья [2]. В рукописи на ладино Соломон во время правления царя Давида откликается на жалобу старика [3]. Однако в устной традиции уже взрослый царь Соломон ведет тяжбу между вдовой и ветром. Самая ранняя известная нам печатная версия этой сказки появляется в 1850 г. в книге, автор которой происходил из сирийской сефардской общины [4].

1 Buber, S., ed. Midrasch Tanchuma: Ein agadischer Commentar zum Pentateuch von Rabbi Tanchuma Ben Rabbi Abba (2 vols. Wilna, Lithuania: Widow and Brothers Romm, 1885), 79a.

2 Sapir, J. Even Sapir (Lyck: Mekizei Nirdamim, 1866–1874), l:26b-27a.

3 Gaster, M. The Exempla of the Rabbis (New York: Ktav, 1968), 177–178 no. 444 (Codex Gaster 274).

4 См. Avraham ben Yesha'ayah, ha-Dayan. Sefer Holekh Tamim u-Fo'elZzedek [Книга праведных и благочестивых] (Livorno, Italy: [Leghorn], 1842), 34a-35a.

52 ПРИГОВОР ЦАРЯ СОЛОМОНА

¹

Жил да был очень бедный человек. Однажды холодной и морозной зимой в сильную метель мимо него прошел богач.

— Если ты просидишь всю ночь голым на морозе на вершине холма, — сказал он, — я дам тебе много денег.

Бедняк согласился ради денег. Он снял с себя всю свою одежду, сел голышом на вершину холма и просидел там всю ночь. Несчастный попрошайка мерз, но что делать? Иначе денег не достать. Всю ночь ему был виден огонек вдали на соседнем холме. Он смотрел на тот огонек, и ему становилось легче. Наконец морозная ночь прошла, и настал день. Бедняк встал, оделся и поспешил к богачу за обещанными деньгами.

— Расскажи мне точно, — сказал богач, — что ты видел в эту ночь?

— Всю ночь я сидел на холме голый и трясся от холода!

Но богач упорствовал.

— Скажи мне, что ты видел.

— Я видел маленький огонек на соседнем холме.

— Тогда я тебе не заплачу, — ответил богач. — Я не стану выполнять обещание, потому что этот огонек не давал тебе замерзнуть и помог продержаться ночь.

Бедняк взвыл в знак протеста.

— Пойдем к царю Давиду, пусть он нас рассудит.

Царь Давид жил на верхнем этаже дворца, а на нижнем жил его сын, Соломон.

Бедняк рассказал царю Давиду о своей нищете и о том, как богач пообещал ему много денег, если он проведет целую ночь голышом на холме.

— Но он видел огонек, — возразил богач, — который его согревал. Ему было легко продержаться.

— Богач прав, — постановил царь Давид. — Ты не выполнил свое обязательство.

И бедняк ушел, рыдая:

— Горе мне! Богач меня обманул и измучил.

Царь Соломон услышал его стенания.

— Что случилось? В чем дело? — спросил он.

Бедняк рассказал ему, как богач обманул его и отказался сдержать свое обещание — заплатить много денег, если он просидит голым на холме всю ночь.

Богач объяснил, что бедняк видел огонек и грелся от него, поэтому ночь прошла легко.

— Я рассужу вас, — ответил царь Соломон.

Он побежал спросить дозволения у своего отца, царя Давида. Царь позволил сыну рассудить это дело, чтобы узнать, обладает ли Соломон большей судейской мудростью, чем он сам.

Царь Соломон велел принести ягненка, заколоть его и развести огонь. Ягненка приправили, насадили на вертел и поместили на некотором расстоянии от огня. Но он не подрумянился.

— Видите, — сказал он, — мясо не жарится. Почему? Потому что огонь слишком далеко от ягненка. Бедняк сидел еще дальше от того огонька. Как он мог согреться?

Соломон приказал богачу выплатить бедняку обещанное.

Бедняк обрадовался. Он получил много денег и стал очень богатым человеком благодаря мудрому решению царя Соломона.

Рассказано Диной Элазар (из Турции) Рахели Сери в Иерусалиме в 1976 г.

Культурный, исторический и литературный контекст

Эта сказка объединяет в себе фольклорные сюжеты 1262*А (ИФА) «Холодная зимняя ночь» и 1262 «Жареное мясо» в такой последовательности, где второй эпизод служит параболическим комментарием к первому. Два этих нарратива встречаются вместе или по отдельности в ближневосточной, средиземноморской, североафриканской и центральноазиатской традиции и часто ассоциируются с фигурой шутника. В турецкой и арабской традициях нарратив является частью циклов о Джухе, Ходже Насреддине или Абу Нувасе (см. Общие замечания к сказкам о Джухе, наст. т.), но в еврейской традиции он относится к группе рассказов о царе Соломоне — мудром ребенке, который превосходит в мудрости своего отца, царя Давида [1]. Однако данная сказка встречается преимущественно в устной форме и, насколько мы можем судить, отсутствует в ранней печатной традиции.

1 Bin Gorion, М. J., ed. Mimekor Yisrael: Classical Jewish Folktales (Bloomington: Indiana University Press, 1990), 28–29, 32–36 nos. 17, 20, 22; Ginzberg, L. The Legends of the Jews (7vols. Philadelphia: Jewish Publication Society, 1909–1938), 4:85, 131, 6:250, 284-86; Seymour, St. John D. Tales of King Solomon (London: Oxford University Press, 1924), 13–33.

53 ВСЕ, ЧТО УГОДНО, ЧТОБЫ СНИСКАТЬ РАСПОЛОЖЕНИЕ ДАМЫ

Царь Соломон бегло говорил на множестве языков. Он даже знал язык зверей и птиц. Однажды он случайно услышал разговор между двумя птичками, которые сидели на высоком дереве. Самец похвастался самочке:

— Я могу разрушить дворец царя Соломона и весь его Храм!

— Как ты можешь сделать это? — удивилась самочка.

Услышав это, царь Соломон очень рассердился и подозвал к себе самца.

— Зачем ты сказал другой птице, что можешь разрушить мой Храм? — строго спросил он.

— Я просто хвастаюсь перед ней своей силой, чтобы она боялась меня и подчинялась мне, потому что я желаю ее как женщину.

Царь Соломон отпустил птичку с миром.

Записано Рахелью Сери со слов Шмуэля Реканати в I960 г. в Иерусалиме.

Культурный, исторический и литературный контекст

Эта история восходит к четырем пересекающимся между собой письменным источникам: средневековая арабская традиция суфиев, палестинские арабские легенды XVII в., сефардские библейские легенды XVI в. и хасидская литература XIX в.

В арабской суфийской традиции сказка появляется в «Рисаля» («Трактат») суфийского учителя аль-Кушайри (986-1072).

В палестинских арабских легендах история обладает чертами местной сказки, в которой птица, наказанная царем Соломоном за свою дерзость, превращена в камень вместе со своей возлюбленной. Образ этих двух птиц запечатлен в мраморных узорах Купола Скалы и упоминается путешественниками начиная, по крайней мере, с XVII в. Эвлия Челеби (1611–1684), который путешествовал по Палестине, зафиксировал наличие этой традиции в своих подробных путевых заметках «Сейяхатнаме» («Книга путешествий») [1]. То же самое отмечает и Изабель Бёртон [2], сопровождавшая своего мужа Ричарда в путешествиях по региону в XIX в. Она пишет, что мраморные узоры изображают двух сорок, перепутав их с образами из другой истории о Соломоне [3]. Также в XIX в. предметом легенд была мраморная плита в южной стене Купола Скалы [4].

В сефардской традиции самая ранняя печатная версия нашей истории на иврите появляется в экзегетической работе сефардского писателя Авраама Ибн Сабы [5]. Один из вариантов был позднее включен в антологию Бин Гориона [6].

Хасидская традиция приписывает авторство этой истории р. Хаиму бен Лейбушу Хальберштаму (1793–1876) из Цанза (польское название — Новый Сонч). Скорее всего, еврейский американский читатель газеты «Форвертс», отправивший идишскую версию сказки Н. Гроссу [7], был знаком с хасидской традицией. Шварцбаум, проводивший сравнительное исследование, рассматривает также отсылки к басням о бахвалящихся животных в греческой и месопотамской традиции [8].

Идея о том, что царь Соломон понимал язык зверей, птиц и растений, находит подтверждение в библейским стихе (3 Цар. 4:33): «И говорил он о деревах, от кедра, что в Ливане, до иссопа, вырастающего из стены; говорил и о животных, и о птицах, и о пресмыкающихся, и о рыбах» — и, кроме того, часто встречается в мидрашах (МР, Екк. 1:1) и в арамейских источниках (Таргум Шени, 1.2, 5). Коран неоднократно упоминает об этой способности царя (21:18–82, 27:15–45, 34:11–13, 38:29–39). Помимо Соломона, единственным, кто мог разговаривать с животными на их языке, был Адам.

1 Stephan, St. Н. Evliya Tshelebi’s Travels in Palestine VI // Quarterly of the Department of Antiquities in Palestine 9 (1939), 81-104, 88.

2 Burton, I. The Inner Life of Syria, Palestine, and the Holy Land (2 vols. 2nd ed. London: King 8c Co., 1876), 2:89.

3 Bin Gorion, M. J., ed. Mimekor Yisrael: Classical Jewish Folktales (Bloomington: Indiana University Press, 1990), 39–43 no. 25.

4 Hanauer, J. Folk-Lore of the Holy Land: Moslem, Christian and Jewish (London: Duckworth, 1907), 47–48; Seymour, St. John D. Tales of King Solomon (London: Oxford University Press, 1924), 101.

5 Ibn Saba, Abraham. Zror ha-Mor (Venice, 1523), 33b (“Va Yetse”).

6 Bin Gorion, M.J. Op. cit., 72–73 no. 39.

7 Gross, N. Maaselech un Mesholim: Tales and Parables (идиш) (New York: Forewerts, 1955), 92–93.

8 Schwarzbaum, H. Studies in Jewish and World Folklore (Berlin, 1968), 139–141,466-467 no. 80.

54 ЦАРЬ СОЛОМОН, ЕГО ЖЕНА-ЭФИОПКА И ЕЕ ЛЮБОВНИК

Полюбил царь Соломон многих чужестранных женщин: моавитянок, аммонитянок, сидонянок¹. Царь брал себе жен из многих стран, у него была даже жена-эфиопка. Ее звали Барсит, он любил ее за грациозность и очарование. У Соломона была тысяча жен, поэтому он посещал каждую лишь раз в три года. Но у эфиопки Барсит он бывал чаще, потому что она ублажала его, восхищалась его мудростью и загадывала загадки. Она часто расспрашивала его о животных, растениях, деревьях, и царь отвечал на все ее вопросы.

Однажды она спросила его о растениях, которые могут убивать и оживлять. Да, есть такие растения, ответил он ей. Она попросила показать их, и царь выполнил просьбу. Барсит сорвала несколько побегов и посадила в своем саду. Когда они выросли, она решила проверить, правда ли растения могут убивать и оживлять. Она взяла несколько смертоносных растений, положила в воду, вскипятила на огне и заставила свою обезьянку выпить получившийся напиток. Обезьянка упала замертво. Через несколько часов Барсит взяла несколько стеблей оживляющего растения и сделала то же самое. Она приоткрыла обезьянке рот и влила туда несколько капель отвара. Обезьянка открыла глаза и побежала, как ни в чем не бывало. Барсит чрезвычайно обрадовалась своему открытию.

Она также узнала у царя, что спустя сутки оживить убитого таким способом уже не получится.

Гости со всех концов земли приезжали к Соломону, чтобы увидеть царя и послушать его мудрые речи. Среди них был и наследник эфиопского престола по имени Балкассар. Он прогуливался по улицам Иерусалима, заглядываясь на дворцы царевых жен, и очутился рядом с дворцом эфиопки Барсит. Она стояла в саду. Балкассар был сражен ее красотой. Он заговорил с ней на родном языке и спросил у нее, из какого она племени. Барсит рассказала ему, откуда она родом.

Балкассар сказал, что он наследник эфиопского престола. Тогда Барсит оказала ему честь и приняла его в своем дворце.

Принц спросил у нее, счастлива ли она в Иерусалиме. Она ответила, что очень счастлива и ни в чем не знает нужды. Лишь одно тяготит ее: царь посещает ее только раз в год, а иногда даже раз в два года.

— Если бы ты могла убежать отсюда, ты бы сделала это? — спросил он.

— Кто же отважится на такое? — спросила она. — Царь Соломон не простит мне этого никогда.

— И все же, может быть, ты придумаешь способ бежать. Я тогда женюсь на тебе.

Слова принца обрадовали Барсит.

— Да, есть у меня одна идея, — сказала она.

Она рассказала ему о растениях в ее саду и о том, что через сутки оживить жертву уже нельзя. Она решила выпить смертельный отвар и впасть в забытье при условии, что он не замедлит дать ей живительный настой. Ему нужно положить ее на погребальные носилки: тогда все решат, что она мертва, и похоронят ее. Но после того как ее проводят в последний путь, он должен будет тайком вытащить ее из могилы и дать ей выпить немного оживляющего напитка. Тогда они смогут сбежать вместе, и никто ни о чем не узнает. Вскоре о них забудут.

Балкассар обрадовался. Они договорились, когда осуществят свой план. Барсит приготовила настои и отдала их принцу. Затем она прикинулась больной и послала служанку сказать царю, что она при смерти. Не будет ли он так добр навестить ее, ибо силы покидают ее.

Барсит заранее омыла тело ячменной водой, чтобы казаться бледнее. Царь пришел и увидел, что она исхудала, побледнела и лежит, прикованная к постели.

На следующий день рано утром она выпила заготовленный ядовитый напиток и потеряла сознание. Служанка вошла и увидела бездыханную хозяйку. Она тут же отправила гонца к царю с известием о смерти Барсит. Он послал своих людей похоронить ее с почестями, как подобает. Переодетый Балкассар наблюдал за всеми действиями, н никто его не заметил. Он проследил, где ее похоронили, и прождал до вечера.

Покинув свое убежище, он вскрыл могилу и вытащил Барсит. Он открыл ее рот и влил туда немного питья, которое она приготовила. Она открыла глаза в удивлении и спросила, где она.

Он рассказал ей все, что случилось, и память вернулась к ней. Она тут же поднялась и надела платье, которое принес Балкассар. Они сели на лошадей и ускакали прочь, никем не замеченные.

Через три года эфиопский царь скончался, и его сын Балкассар взошел на трон. Он ненавидел царя Соломона, да будет благословенна его память, потому что завидовал ему.

Царь Соломон отправлял послов в разные страны. В Эфиопию тоже отправилось посольство. Двое посланников ехали через город. Проезжая мимо царского дворца, они восхитились его великолепием. Вдруг они увидели царицу. Один сказал другому:

— Взгляни на царицу. Как она похожа на покойную жену Соломона, эфиопку Барсит!

— Все эфиопки на одно лицо, — ответил другой.

— Нет, думается мне, что это и есть Барсит! Она странно сморит на нас!

Посланники пригляделись и увидели, что это и впрямь Барсит.

— Давай расскажем нашему царю об этом и посмотрим, что он скажет. Он мудро разрешит эту загадку — может быть, мы ошибаемся.

Они вернулись в Иерусалим и рассказали обо всем Соломону. Он тут же отправил своих людей проверить могилу Барсит. Слуги вернулись и доложили, что тела и след простыл. Тогда царь вспомнил о растениях, про которые Барсит расспрашивала его. Он понял, что его обвели вокруг пальца. Послы не ошиблись — они и впрямь видели Барсит.

Тогда же он вспомнил, что наследный принц Балкассар посещал Иерусалим как раз в то время, когда «умерла» Барсит. Наверняка и он замешан в этом деле.

«Я должен отомстить этой проклятой женщине и ее муженьку-царю», — решил Соломон.

Соломон лично отправился в Эфиопию, чтобы выяснить, как все случилось. В ту же ночь он сел на ковер и приказал ветрам отнести его в Эфиопию.

Наутро он явился в царский дворец. Там он отправился прямиком в покои царицы и постучал в дверь. Царица открыла.

Он спросил:

— Узнаешь ли ты меня?

— Как тебя не узнать? Ты царь Соломон.

Он вошел и сел.

— Как тебе пришло в голову сбежать? — спросил он.

Барсит рассказала ему все, ничего не тая. Тем временем она послала служанку сообщить мужу, что прибыл его злейший враг. Она говорила с ней на родном языке, думая, что Соломон не понимает.

Царь Балкассар не замедлил явиться. Услышав его шаги на лестнице, она сказала Соломону:

— Скорее спрячься в шкаф, иначе он найдет и убьет тебя.

— Как хочешь, — ответил Соломон.

И она спрятала его в шкаф.

Вошел Балкассар.

— Угадай, кто к нам пришел? — спросила она.

— Откуда мне знать?

— Тот, кого ты ненавидишь больше всего на свете, в твоей власти! Открой уборную, и увидишь его.

Он открыл шкаф и увидел царя Соломона собственной персоной. Он стоял там и не двигался с места, совершенно не боясь.

— Выходи, — велел Балкассар. — Что тебе тут нужно?

Соломон тихо ответил:

— Я приехал проведать вас. Вот как вы привечаете гостя?

— Гости не являются, не предупредив заранее о приезде!

— Я пришел убедиться собственными глазами в том, что сказанное моими посланниками — правда. Моя жена Барсит жива и здорова. Более того, она жена эфиопского царя! Где это видано?

— Есть ли у тебя еще вопросы? Настал твой смертный час!

— Тогда чем ты будешь хвастаться? Скажешь, что убил царя Соломона? Кто тебе поверит? Лучше объяви по всему царству, что ты публично казнишь Соломона, чтобы все пришли посмотреть. Тогда тебе поверят, и ты возвысишься в глазах подданных. Ты можешь схватить меня и сделать со мной все, что захочешь.

Тут же Балкассар хлопнул в ладоши. Явились двое слуг.

— Закуйте этого человека в цепи, — сказал он, — и бросьте в темницу. Строго следите за ним: ответите головой, если он сбежит. Знайте, что перед вами не обычный человек, а Соломон, царь израильский!

Рабы низко поклонились и исполнили приказ своего господина. 1огда Балкассар повелел объявить следующее: «Все, кто любит своего владыку и свой народ, должны явиться через три дня в городской парк, чтобы посмотреть на казнь царя Соломона, которого мы схватили и бросили в темницу».

Народ собрался со всех концов страны. Никто не остался в стороне, все пришли посмотреть на это ужасающее представление.

Царь послал спросить у Соломона, какова его последняя воля, поскольку по закону осужденный имеет право на последнее желание.

Соломон ответил:

— Мое желание: пусть рядом с виселицей расстелют ковер, поставят на него стол и три стула рядом. Пусть также принесут мою любимую еду — царица знает. Мы втроем — царь, царица и я — пообедаем там вместе. Потом делайте со мной все, что хотите.

Царь Балкассар поспешил исполнить желание Соломона и велел все приготовить. Толпа народу ждала появления царя и царицы. Когда они приехали, их встретили радостными возгласами. Солдаты вели царя Соломона, закованного в цепи, чтобы тот не сбежал. Толпа еще больше возликовала, увидев пленного израильского царя.

Оказавшись на месте, все трое сели за накрытый стол. Стражи сняли цепи с узника, слуги подали еду на троих.

Не успели они начать трапезу, как царь Соломон приказал ветру поднять ковер в воздух. Когда они поднялись над землей, все оцепенели — что происходит? Царь и царица завизжали. Весь народ увидел чудо: летит ковер с царем, царицей и Соломоном на нем. Но поделать никто ничего не мог.

Царица Барсит поняла, что они попали в ловушку, из которой не выбраться. Она умоляла Соломона помиловать ее, говоря, что поступила так, чтобы испытать царя и убедиться в его мудрости и всевластии. Балкассар тоже понял, что игра окончена. Он умолял царя не причинять им вреда, ибо царь Израиля великодушен и милосерден.

— Я обещаю, что ничего вам не сделаю, пока мы не долетим до цели, — ответил Соломон. — Но приговор судей будет исполнен.

Так и случилось. Они прибыли в Иерусалим и приземлились прямо в царском дворце, где их окружили солдаты царя. Он приказал им схватить двух эфиопов и до суда бросить в темницу порознь.

На следующий день они предстали перед судьями. Царь Соломон перечислил все их прегрешения и рассказал, как они планировали убить его. Судьи приговорили обоих к смерти и даровали царю Соломону право выбрать казнь. Он тут же приказал двум офицерам привязать узников к лошадиным хвостам, чтобы волокли их до тех пор, пока не раздробят им все кости.

Офицеры исполнили царский указ. Они привязали злодеев к лошадям и тащили их за собой, скача по горам и долинам, пока не переломали им все кости. От тел остались лишь ошметки.

Так изменников стерли с лица земли — да погибнут все враги Твои, Господи!²

Ниссим Абуд из Турции рассказал эту легенду Реувену Наана в 1960 г. в Иерусалиме.

Культурный, исторический и литературный контекст

Ранние источники

Библия говорит о том, что у царя Соломона «было семьсот жен и триста наложниц» (3 Цар. 11:3), среди них много чужестранных женщин из тех народов, о которых Господь сказал сынам Израилевым: «не входите к ним, и они пусть не входят к вам, чтобы они не склонили сердца вашего к своим богам»» (3 Цар. 11:1–2). В еврейской античной, раввинистической и средневековой устной традиции, а также в более поздние периоды бытовали легенды о неверности сексуально неудовлетворенных женщин в гареме Соломона. Тем не менее переписчики и раввины не фиксировали эти истории ни в священных текстах, ни в Талмуде, ни в мидрашах. Наоборот, в них культивировался образ Соломона как мудрого судьи, могущественного волшебника и пылкого любовника и никогда не ставилась под вопрос и не высмеивалась его власть над женщинами. Более того, подобных историй нет и в средневековой еврейской литературе.

Единственное осуждение чрезмерной полигамности Соломона и открытого пренебрежения нормами, установленными для царя (Втор. 17:17), появляется в агаде, следующей поэтике мифа, объединяющего противоположности в единый временной континуум. Например, раввины эпохи Талмуда считали женитьбу Соломона на дочери фараона тем грехом, который определил судьбу народа. Согласно МР на книгу Левит (12:5) и МР на книгу Чисел (10:4), принесение жертвы в Храм и женитьба Соломона на дочери фараона произошли в один и тот же день. Более того, из-за своей свадьбы Соломон на следующее утро проспал службу, вследствие чего произошла задержка, которая затем привела к разрушению Храма. Раввины осуждали Соломона за женитьбу на многих чужеземках (ВТ, Шабат 56b), но они не высмеивали его.

Поэтому данная сказка — это образец нарратива, отсутствовавшего в письменной еврейской традиции, но, очевидно, циркулировавшего в устной форме.

Другие источники

Наличие данной сказки в традиции сефардских и ближневосточных еврейских общин является уникальным примером того, насколько живучими могут быть устные легенды в рамках культуры грамотности, в которой популярные истории обязательно записывались. Единственные зафиксированные аналоги этой сказки, отсутствующие в еврейских источниках, это эпические тексты немецких шпильмов, французские средневековые романы и русские былины XV в. Существует два возможных объяснения этого феномена. Первое: вероятно, эти европейские легенды имеют восточные корни. В таком случае устные рассказы, которые израильские фольклористы записывали начиная с 1960-х гг., это отголоски более старой традиции, существовавшей сотни лет на Ближнем Востоке и повлиявшей на европейские сказки. Несмотря на то что подобные рассказы циркулировали в еврейских общинах, писатели и переписчики, старавшиеся возвысить образ строителя Храма, подвергали нелицеприятные истории цензуре.

Второе объяснение связано с географией распространения нарратива. Возможно, тематический эпизод этой истории зародился в средневековом европейском обществе, а уже позже проник через него в еврейскую традицию. Аллюзия на похожую историю появляется в романе Кретьена де Труа (ок. 1135 — ок. 1191) «Клижес». При виде мертвого тела Фенис

Очевидно, эта сказка уже была известна в конце XII в. Аллюзия на нее появляется как полностью развитый сюжет в средневековом шпильманском эпосе на средневерхненемецком диалекте «Соломон и Морольф». Основная сюжетная линия соответствует данной сказке. Любимая жена царя Соломона обвела его вокруг пальца: прикинулась мертвой, ожила и сбежала ко двору другого царя. Ее обнаружили друзья или посланники Соломона и либо привели обратно, либо Соломон наказал ее. Шпильманское сочинение [1] датируется XII в., но дошедшие до нас рукописи относятся к XV в.

Взаимосвязь, правда не на уровне действия, но в отношении героев, прослеживается между сказкой «Соломон и Морольф», диалогами на латыни «Соломон и Маркольфи», известными уже в X в., и немецкой поэмой-эпиграммой «Соломон и Маркольф», скорее всего написанной в XIV в. в долине Мозеля. Последний текст — это последовательность 150 предложений или вопросов, которые задает Соломон и на которые его оппонент Маркольф отвечает порой с абсурдной буквальностью.

Сходство имен Маркольф и Морольф наводит на мысль, что это одно и то же лицо. Тем не менее они обладают разными характеристиками и выступают в разных функциях.

Нарративы, аналогичные историям о Соломоне и Морольфе, были известны на Руси, по крайней мере, с XV в. В этих сказках противником Соломона выступал демонический, иногда монструозный персонаж по имени Китоврас.

Многие ученые, начиная с Кембела [2] и заканчивая Веселовским [3], искали корни этого нарратива в восточной литературе, в частности среди легенд из цикла о Соломоне, записанных в Библии, Талмуде и мидрашах, а также в средневековой литературе. Взаимное загадывание загадок Соломоном и царицей Савской (3 Цар. 10:1-13), сказки об их эротических взаимоотношениях и истории о состязании в волшебстве между Соломоном и Ашмедаем [4] рассматривались как источники средневековых сказок о царе Соломоне. Действительно, более ранняя традиция создает общий нарративный контекст, который мог являться источником для средневековых европейских историй об одураченном Соломоне, но данная сказка и ее аналоги в ИФА — это первые свидетельства их существования в еврейской ближневосточной и средиземноморской традициях.

Волшебный ковер

Ковер-самолет царя Соломона не появляется в нарративных циклах, которые фигурируют в Библии или в ранней литературе Талмуда и мидрашей. Впервые его описание встречается в «Маасе га-Немала» («Сказка муравья») [5] из рукописи «Мидраш ва-Йоша», позднего мидраша XI в., который был включен в Кодекс ди Росси 473, переписанный в конце XV в. Этот мидраш был издан в Константинополе в 1519 г. Согласно описанию в «Маасе га-Немала», «Господь дал ему сидеть на огромном полотне, сотканном из зеленого шелка, вышитом чистым золотом и богато украшенном. Оно было шестнадцать миль в длину и шестьдесят миль в ширину. Оно перемещалось не по земле, а по ветру [который нес полотно]». В исламских легендах у Соломона был волшебный ковер из зеленого шелка и он мог управлять ветром (сура 38, 35). Этот мотив встречается в цикле «Тысяча и одна ночь» [6].

Воскрешение

Мотив Е105 «Оживить с помощью травы (листьев)», крайне важный для сюжета этой сказки, появляется и в еврейской, и в нееврейской традиции в двух нарративных контекстах: басня о животных и романтическая история. Басня о животных (фольклорный сюжет 460*С (ИФА) «Самому большому дураку везет») повествует о человеке, который обнаружил волшебную траву, воскрешающую мертвых. Он опробовал ее на мертвом льве, который воскрес и съел его.

Романтическая сказка — это фольклорный сюжет 612 «Три змеиных листика». В еврейских источниках волшебство действует в обратную сторону и змея производит яд вместо воскрешающего вещества [7]. Братья Гримм включили составной текст в свое собрание сказок [8].

1 Stephan, St. Н. Evliya Tshelebi’s Travels in Palestine VI // Quarterly of the Department of 454 Curschmann, M. “Spielmannsepik”: Wege und Ergebnisse der Forschung von 1907–1965 (Stuttgart: Metzler, 1968), 19–25, 81–83, 97-102.

2 Kemble, J. M. The Dialogue of Salomon and Saturnus (New York: AMS, 1974).

3 Wesselofsky, A. Neue Beiträge zur Geschichte der Salomonssage // Archiv für slavische Philologie 6 (1882), 393–411, 548–590.

4 Bin Gorion, М. J., ed. Mimekor Yisrael: Classical Jewish Folktales (Bloomington: Indiana University Press, 1990), 39–44 no. 25,49–51 no. 28.

5 Jellinek, A. Bet ha-Midrasch. Sammlung kleiner Midraschim und vermischter Abhandlungaus der ältern jüdischen Literatur (ивр.) (6 parts. Jerusalem: Wahrmann, 1967), 5:22–26; Eisenstein, J. D. Ozar Midrashim: Bibliotheca Midraschica (2 vols. New York: E. Grossman's Hebrew Book Store, [1915] 1956), 2:534–536.

6 Burton, R. E, trans. The Book of the Thousand Nights and Night (10 vols. London: Burton Club, 1885), 3:266–268, особ. 267 n. 2.

7 Bin Gorion, M.J. Op. cit., 59–60 no. 34.

8 Grimm, J., and Grimm, W. The Complete Fairy Tales of the Brothers Grimm (New York: Bantam, 1987), 64–67 no. 16.

55 МОЭЛЬ-СКРЯГА И ДЕМОН

Жил-был моэль, и был он очень набожен. Но как же благотворительность? Он не давал ни гроша. Что он хотел делать? Только обрезания. Если нужно кого-то обрезать, он тут как тут. И Господь очень любил этого человека.

Как-то раз женщина родила мальчика. Тут же из подполу явилось странное существо, которое выглядело как человек. Оно сказало моэлю:

— Здравствуй.

— Здравствуй.

— Моя жена родила мальчика. Приходи, сделай ему обрезание.

— Хорошо.

Они сели в автобус, приехали куда-то, а потом еще долго шли. Моэль сказал:

— Куда ты меня ведешь?

— Тихо. Не разговаривай.

Они вошли в красивый дом. Сколько бриллиантов! Сколько золота! Сколько серебра! Моэль сказал:

— Где фарида¹? Я хочу сделать обрезание.

Он сказал:

— Подожди минутку.

Моэль вошел. Фарида лежала в постели. Он сказал ей:

— Здравствуй.

— Здравствуй, — ответила она. — Слушай, они забрали меня. Я человек, как и ты. Демон забрал меня, а я не знала. Я тут ела, пила и хорошо проводила время. Этот младенец родился от демона. Ты нравишься мне, поэтому заклинаю тебя: ничего тут не ешь и не пей, даже воду. Зачем тебе оставаться здесь?

Бедняга моэль! Он совершил обрезание сына той женщины, а потом ему поднесли вина. Он сказал:

— Я держу пост из-за смерти моего отца. Сегодня я не могу ни пить вино, ни есть пироги.

— Хорошо, иди посмотри, сколько у меня золота. Возьми немного.

Довольный моэль пошел за ним.

Увидел моэль огромную связку ключей и спросил:

— Что это?

Демон сказал:

— Это твой ключ, потому что ты ничего не даешь на благотворительность.

Моэль сказал:

— Дай мне ключ.

Демон сказал:

— Шиш тебе, а не ключ.

Моэль сказал:

— Хорошо, я сделал обрезание здесь и не взял за это денег. Это мой ключ. Дай его мне.

Демон пожалел его и отдал ключ.

Моэль вернулся домой и сказал:

— С этого дня я открою свои руки для благотворительности и буду творить добрые дела.

Хагит Матрас записала эту историю со слов Рахели Альбухер в Иерусалиме в 1971 г.

Культурный, исторический и литературный контекст

Это очень популярная сказка, которая бытует как в устной, так и в письменной форме. Существует две основные вариации. Первую рассказывают преимущественно мужчины, и в ней в роли смертного помощника демона выступает моэль (форма 1). Вторую версию рассказывают женщины, и в роли помощника выступает повитуха (форма 2). В нееврейских европейских версиях помощник — повитуха, которую позвал демон для своей смертной жены-роженицы. Известна еврейская версия о моэле, который действует как смертный в стране чудес [1]. Братья Гримм записали подобную сказку со слов Дортхен Вильд, которая позднее вышла замуж за Вильгельма Гримма [2].

Самая ранняя из записанных версий этой сказки на европейском языке встречается в «Императорских досугах» Гервасия Тильберийского (ок. 1152 —ок. 1220) [3].

Самая ранняя печатная версия текста формы 1 в еврейской традиции появляется в «Сефер кав га-яшар» («Книга прямого пути», гл. 25) Цви-Гирша Кайдоновера (1705). Это была весьма популярная моралистическая книга: насчитывают тридцать три ее издания. Перевод на идиш появился во Франкфурте-на-Майне в 1709 г., а перевод на еврейско-испанский язык вышел в Константинополе в 1724 г. Елинек напечатал перевод «Кав га-яшар» [4]. Эта книга тем не менее не была переведена ни на один из диалектов еврейско-арабского языка.

Форма 1, в которой моэля приглашают в обиталище демонов, популярна в устной традиции европейских стран, в то время как форма 2, в которой задействована повитуха, встречается преимущественно в устной традиции исламских стран. Обе формы известны в сефардских и центральноазиатских еврейских общинах. Частично этой схемой распределения можно объяснить появление формы 1 в «Кав га-яшар», однако такого объяснения недостаточно, так как Кайдоновер опирался на устную традицию, которая могла продолжить развиваться самостоятельно. Более того, географическое распространение этих форм по сути совпадает с гендерным разделением, потому что большая часть рассказчиков формы 1 — мужчины, а формы 2 — женщины.

Хабуча вспомнила версию, которую ее бабушка, уроженка Ирака, рассказывала как реальное событие [5]. Подобные сказки среди евреев Курдистана питали веру в существование вредоносных сверхъестественных существ. Брауэр отметил, что «иногда самих повитух подозревают в колдовстве» [6].

Грюнвальд опубликовал тексты и исследования похожей сказки в сефардской традиции [7]. В этом нарративе сама повитуха — ведьма, а вознаграждение, которое она получает, превращается в луковую шелуху, когда она возвращается домой из мира демонов.

Повитухи и ведьмы

Ассоциация повитухи с ведьмой известна в социальной истории профессий, связанных с деторождением, начиная со Средних веков и вплоть до середины XVII в. По мнению Форбса, социальное положение повитухи было очень низким, а плата за ее услуги — ничтожной: «в Баварии на этих женщин смотрели сверху вниз даже парикмахеры, глашатаи и палачи» [8]. Поскольку повитухи были достаточно невежественны в медицинском плане и в своей практике зачастую руководствовались поверьями, которые ассоциировались с колдовством, их часто обвиняли в чародействе.

В восточных графствах Англии бытовала сказка о повитухе, которая прибывала на роды — стоило только глазом моргнуть и намекала, что тут все дело в метловище. Если повитуху нужно было вызвать ночью, к ней шли две женщины вместе. Если женщина совершала это опасное путешествие в одиночку, она несла с собой две буханки хлеба, чтобы дьявол не сбил ее с пути. Немецких повитух, которые ездили к своим пациенткам по ночам в районе Карлсбада, сопровождали мужчины с фонарями, чтобы избежать встречи с ведьмой [9].

1 Hartland, Е. S. The Science of Fairy Tales: An Inquiry into Fairy Mythology (London: Walter Scott, 1891), 37–92; особ. 41.

2 Zipes, J., ed. and trans. The Complete Fairy Tales of the Brothers Grimm (New York: Bantam, 1987), 152 no. 39 (вторая сказка).

3 Grier, S. E. The Otia Imperialia of Gervase of Tilbury: A Critical Edition of Book III, with an Introduction, Translation and Commentary (2 vols. Unpublished dissertation. University of York, UK, 1981), 1:208–212,2:21–24.

4 Jellinek, A. Bet ha-Midrasch. Sammlung kleiner Midraschim und vermischter Abhandlungaus der altern jüdischen Literatur (ивр.) (6 parts. Jerusalem: Wahrmann, 1967), 6:143-46 no. 14.

5 Haboucha, R. Types and Motifs of the Judeo-Spanish Folktales (New York: Garland, 1992), 130.

6 Brauer, E. The Jews of Kurdistan (Detroit: Wayne State University Press, 1993), 154.

7 Grunwald, M. Tales, Songs and Folkways of Sephardic Jews (ивр.) (Jerusalem: Magnes, 1982), 83–84 no. 59 (сефардская сказка, форма 2); Grunwald, M. Spaniolic-Jewish Folktales and Their Motifs // Edoth 2 (1946–1947), 232, 308 no. 20.

8 Forbes, T. R. The Midwife and the Witch (New Haven, CT: Yale University press, 1966), 113.

9 Ibid, 117–118.

56 ВОЛШЕБНОЕ ОБРЕЗАНИЕ

Жили-были два брата-еврея. Господь наделил одного из них богатством, но не даровал сыновей. У него было много дочерей и ни одного сына. Брат же его, напротив, был беден, тяжело работал, чтобы содержать семью и детей. Зато Господь наградил его сыновьями: каждый год жена рожала ему мальчика. Жену богатого брата разрывало от зависти: у невестки столько сыновей, а у нее ни одного.

Две женщины вновь забеременели. Настал срок рожать. И снова жена богача родила дочь, а жена бедняка — ладного сына. Озлобившись на невестку, жена богача стала уговаривать мужа, единственного моэля в городе, не обрезать племянника. Муж пытался объяснить ей, что это невозможно, но наконец поддался на уговоры и сказал брату, что не будет обрезать его сына.

На следующий день отец мальчика встал рано утром, умылся и помолился. Потом попросил жену запеленать ребенка как следует. Он тепло укутал младенца, сунул сверток себе за спину и отправился в другой город, чтобы обрезать сына там.

Путешествие было трудным и утомительным. Отец взбирался на холмы, перепрыгивал с уступа на уступ, спускался в долины, а город, казалось, не приближался. Ребенок все время был у него за спиной. Внезапно он услышал голос:

— Миньян! Миньян! Нам нужен десятый человек для миньяна!

Мужчина обрадовался: значит, близко еврейское поселение. Из последних сил он пошел на голос и очутился в синагоге, залитой светом. Переступив через порог, он увидел старцев, сидящих в длинном ряду и ждущих чего-то, у каждого длинная седая борода до груди. Его сердечно приняли. Он подошел к столу, положил на него ребенка, завернулся в талит и присоединился к миньяну.

Когда служба кончилась, высокий красивый старец с сияющими глазами подошел к ребенку, распеленал его и поднял на руках.

Он оказался городским моэлем, и, пока молящиеся пели, он обрезал ребенка. Отец обрадовался и поблагодарил Господа, который помог ему исполнить заповедь. Бережно закутав сына, он попрощался с молящимися и моэлем и отправился домой.

На этот раз его путь был коротким. Дойдя до дома, он рассказал жене, что случилось. Они порадовались вместе. Жена забрала у него ребенка и положила его на стол, чтобы перепеленать. Когда она развернула пеленки, то увидела, что они были полны золотых дукатов! Пара собрала их и возблагодарила Бога, который один творит чудеса великие¹.

Через два часа мать снова принялась менять пеленки, и снова они были полны золотых монет. Радости родителей не было предела. Женщина пыталась убедить мужа, что старый моэль был не простой человек, а сам Илия-пророк. Вчерашний бедняк стал богачом, потому что каждый раз, когда родители меняли пеленки, в них оказывались золотые монеты.

Пара купила большой дом, роскошно обставила его и зажила в комфорте и достатке.

Когда невестка услышала об этом, то чуть не лопнула от зависти. Теперь у ее родственницы есть и сыновья, и богатство! Она не могла поверить, что родители находили золотые монеты каждый раз, когда пеленали сына, и подозревала деверя с женой в том, что они замешаны в кражах.

Приставы короля пришли в дом бедняка, чтобы расследовать это дело. Они не поверили в сказку и потребовали доказательств.

Пара привела приставов в комнату младенца, распеленала его и показала, что пеленки полны золота. Затем мальчика перепеленали. Когда раскрыли пеленки во второй раз, приставы поняли, что пара честна перед законом: пеленки снова были полны золотых дукатов. Они постановили:

— Да будет Он благословен и да воссияет имя Его, который совершает такие чудеса!

С этим приставы покинули дом и сообщили о результатах королю. Доносчицу арестовали и бросили в темницу, а еврей и его жена, уже не бедные, благодарили Господа за чудо, которое Он сотворил Для них. Они и дети их жили в достатке и в радости до конца своих Дней.

Рассказано Мириам Мизрахи Moiue Аттиасу в 1961 г. в Иерусалиме.

Культурный, исторический и литературный контекст

Эта сказка объединяет в себе три фольклорные темы: первая, два брата, общая для фольклора многих народов, в то время как другие две (десятый человек в миньяне и обрезание при необычных обстоятельствах) основываются на особой еврейской практике необходимого кворума для молитвы и обрезания.

Два брата

В данной истории первая тема, ссора между двумя братьями, не полностью раскрыта в своей общепринятой форме: обычно бедный брат устанавливает связь с высшими силами и таким образом обретает магическое знание, которое делает его богатым. Здесь, как и в повсеместно рассказываемой сказке, бедный брат получает богатство из рук сверхъестественных сил. Хотя богатый брат и остается невредим после попытки насолить бедному, как это часто бывает, однако его жена наказана за предательство.

Нарратив, в котором один брат слышит разговор между привидениями, описан в Вавилонском Талмуде (Брахот 18b). Отсылки к этому эпизоду можно найти и в фольклорном сюжете 613 «Два путешественника: Правда и Кривда» в еврейской традиции [1].

Десятый для миньяна

Вторая тема (десятый человек для миньяна) в еврейской традиции появляется в двух основных формах: (1) мистическая фигура дополняет кворум мужчин и (2) простой смертный дополняет группу молящихся мистических личностей. Обычно мистическая фигура — это Илия-пророк (см. сказку ИФА 16408, наст. т., № 1)· В некоторых местных вариантах сказки известная личность ассоциирована с определенным культовым местом. Например, в сказке 10604 (т. 3, № 1) праотец Авраам дополняет миньян в Хевроне. Обе легенды, ИФА 10604 и 16408, повествуют о происхождении названия синагоги и рассказывают о наименовании синагоги в честь события, ставшего, согласно поверью, частью общинной истории.

В сказках второй формы смертный дополняет миньян мистических праведников, которые награждают его за услугу. Текст этой легенды в XIX в. был опубликован Нисбоймом [2].

Вилнай приводит сказку, которую он слышал в 1936 г., в которой душа похороненного «Иосифа-праведника» получает подарок от мистического благодетеля [3]. Подарком является неиссякаемый запас муки. Версия из устной традиции — ИФА 437 «Иосиф-праведник из Пкиина» [4]. Эта сказка представляет собой этиологическую легенду, которая объясняет название сада — места захоронения Иосифа, праведника, который дополнил мистичекий миньян. Очевидно, в любой форме, идет ли речь о десятой мистической фигуре или о девяти собравшихся мистических персонажах, история о дополнении миньяна служит объяснением для названия места. Бен-Цви цитировал похожую легенду о другой местночтимой личности — Абу Тахине («Отец муки») [5].

Мистические обстоятельства при обрезании

Более общая канва третьей темы (обрезание при мистических обстоятельствах) включает в себя рождение сына у смертной женщины, которая вышла замуж за демона. Ее муж ищет повитуху или моэля для новорожденного сына (см. сказку ИФА 9182, наст. т., № 55). Необыкновенный моэль в данном типе сказок — довольно редкая фигура. Однако отождествление его с Илией-пророком, сделанное женой, культурно приемлемо. Он функционирует как мистический помощник во многих нарративах и, согласно общепринятым верованиям, духовно присутствует на любой церемонии обрезания.

Илия-пророк считается «ангелом Завета» (Мал. 3:1), а обрезание символизирует завет между Богом и народом Израиля (Быт. 17:1-14). Более того, согласно традиции, зафиксированной в Талмуде и мидрашах, Илия-пророк жаловался Бэсподу, что «израильтяне предали завет Твой» (3 Цар. 19:10, 14); тем не менее он должен присутствовать всякий раз, когда этот завет подтверждается во время обряда обрезания (Пир-кей де-рабби Элиэзер 29:213–214). Традиционно во время обрезания по правую руку от сандака ставят специально украшенный стул для Илия-пророка.

1 Schwarzbaum, Н. Studies in Jewish and World Folklore (Berlin, 1968), 37–38, 105–106; Bin Gorion, M. J., ed. Mimekor Yisrael: Classical Jewish Folktales (Bloomington: Indiana University Press, 1990), 423–424 no. 217.

2 Nisboim, M. (also Raisher, M.). Sha'arei Yerushalyim [Ворота Иерусалима] (Warsaw, 1879), 51b-52a.

3 Vilnay, Z. The Sacred Land. Vol. I: Legends of Jerusalem. Vol. II: Legends of Judea and Samaria. Vol. Ill: Legends of Galilee, Jordan and Sinai (Philadelphia: Jewish Publication Society, 1973–1978), 3:225–226 no. 23.

4 Noy, D. Folktales of Israel (Chicago: University of Chicago Press, 1963), 9-11 no. 4.

5 Ben-Zvi, I. Remnants of Ancient Jewish Communities in the Land of Israel (ивр.) (Jerusalem: Yad Izhak Ben-Zvi, 1965), 29.

57 ЗАВИСТЬ УЧЕНИКОВ К СЫНУ РАВВИНА

В одном городе жил да был богатый и уважаемый раввин. Он брал себе учеников и учил их бесплатно. У того раввина был единственный сын, которого он учил каждый день, пока мальчик не достиг возраста бар-мицвы. Тогда раввин начал обучать его усерднее, чем других своих учеников. Каждый день раввин уходил в свою лавку, чтобы вести дела, и оставлял сына дома учить других учеников. По четвергам раввин подавал бедным на субботу столько денег, чтобы хватило всей семье.

Однажды раввин задержался в иешиве, а сын пошел открывать магазин. Тут появились бедняки, чтобы забрать свою еженедельную долю.

— Что вы хотите? — спросил юноша.

— Каждую неделю мы приходим к твоему отцу, — ответили они, — и он дает нам денег на субботу, чтобы хватило всей семье. Не будешь ли ты так добр дать нам милостыню?

— Сколько мой отец дает вам?

— Тридцать пенсов на семью.

— Мой отец ничего не понимает.

Бедняки подумали, что сын даст им меньше.

— Кто получал тридцать пенсов от моего отца, получит шестьдесят от меня. Тридцати недостаточно.

Сын дал каждому бедняку двойную милостыню, а также одежду, шляпы, ботинки и другие нужные вещи.

— Теперь я попрошу вас об услуге. Встаньте завтра утром, пойдите на рынок и скупите там все, что увидите — мясо, рыбу, яйца, овощи и прочее. Не оставьте на прилавках ничего.

Бедняки так и сделали. Они встали рано поутру и скупили все, что было на рынке. Когда богачи, по своему обыкновению, пришли позже, чтобы купить все, что нужно на субботу, ничего уже не было.

— Что произошло? — недоумевали они.

Порасспросив повсюду, они выяснили, что всё скупили бедняки.

— Кто дал вам деньги? — спросили они одного нищего.

— Сын раввина.

Богачи задумались: «Надо придумать способ сладить с раввинским отпрыском» — и сказали своим детям:

— Выпроводите его в какую-нибудь отдаленную страну, а сами возвращайтесь.

Ученики иешивы сказали сыну раввина:

— Поедем с нами по делам! Мы собираемся в дальний город, чтобы накупить товаров, а потом выгодно продать.

Сын раввина сказал отцу:

— Отец, я хочу поехать с друзьями по делам в дальний город.

— Сын мой, — предупредил раввин, — сколько бы ты ни заработал в этой поездке, я дам тебе вдвое больше, если ты останешься.

Но сын упорствовал. Другие ученики раззадорили его, и он захотел заняться коммерцией. Его мать, жена раввина, сказала мужу:

— Дай ему денег, чтобы он поехал с другими учениками. Он наш единственный сын. Не перечить мы ему должны, а делать то, что он хочет.

Отец дал юноше денег, и тот отправился со своими товарищами в путешествие.

Во время пути ученики сбежали от раввинского сына и пошли своей дорогой. Юноша остался один.

Он шел и шел, пока не добрался до места, где жил пекарь-еврей.

— Кто ты? — спросил пекарь.

— Я еврей, — ответил сын раввина. — Возьмешь меня к себе? Не задарма — я буду платить тебе за постой.

— Да, с радостью, — ответил пекарь.

Сын раввина принялся выполнять заповеди и записывал все в особый блокнот. Все заработанные деньги он отдавал на благотворительность и тоже записывал в блокнот. Если кому-то нужны были тфилин, но он не мог себе позволить купить их, то сын раввина давал ему денег и тоже записывал в блокнот. Он делал так до тех пор, пока не кончились все деньги, которые он привез с собой, и у него не осталось лишь немного на обратный путь.

Когда друзья юноши вернулись домой, раввин спросил их:

— Где мой сын?

— Господин, лучше не спрашивайте нас о нем, — ответили они, — ваш сын спутался с продажными женщинами и теперь предается разврату, пьянствует, играет в кости и всячески грешит. Вот что случилось, господин.

Раввин не знал, что думать: и верил, и не верил.

— Вот так, — сказал он жене. — Злые силы правят миром, что поделать.

Сын раввина поплыл обратно домой. Когда он приехал, то обнял и поцеловал отца и мать.

— Каких товаров ты купил? — спросил отец.

— Я покажу вам после обеда, — ответил сын.

Счастливые и довольные, они пообедали. Когда они закончили, юноша вытащил из кармана блокнот.

— Отец, посмотри товары. Если они хороши, я поеду и куплю еще.

Раввин взял книжку из рук сына.

— Благословляю тебя на выполнение заповедей! Шкойех, молодец, сын мой! Но зачем тебе утруждаться и уезжать в отдаленный город, чтобы творить добро и исполнять заповеди? С Божьей помощью оставайся в родном городе. Зачем тебе ездить так далеко?

И сын раввина остался в родном городе, где он уже снискал славу большого благодетеля. Однажды, когда ученики занимались у раввина, его сын сказал:

— Давай я пойду в лавку и буду вести дела.

Раввин не отказал своему сыну. Был четверг, день, когда бедняки приходили в лавку, по своему обыкновению, получать деньги на суббогу. Сын раввина спросил у них, как идут дела.

— Когда ты уехал, — рассказали они ему, — твой отец давал нам лишь половину того, что давал ты.

— Тогда я дам вам в три раза больше сегодня. Встаньте завтра поутру и скупите все на рынке. Не оставьте ни одной кости для богачей.

Бедняки сделали, как он велел. В пятницу, когда богачи пришли на рынок за продуктами на субботу, не осталось уже ни фруктов, ни овощей, ни мяса, ни яиц, ни птицы. Они даже костей не смогли найти.

— Что нам делать с этим мальчишкой? — ворчали богачи. — Его надо отослать в другой город. Пусть ученики уговорят его поехать с ними и бросят на произвол судьбы, а сами вернутся домой.

Ученики стали уговаривать сына раввина отправиться с ними в путь:

— Поедем вместе за товарами, сорвем большой куш!

— Нет, я не поеду с вами. Вы пытаетесь меня обмануть. Когда мы там окажемся, вы сбежите и оставите меня одного в чужом городе.

— Не сбежим, — ответили они, — на этот раз мы останемся с тобой. Не волнуйся, мы не предадим тебя.

Сын раввина попросил у отца денег, чтобы поехать с товарищами.

— Сын мой, — предупредил его отец, — если поедешь с ними, они бросят тебя, а сами вернутся домой, как в первый раз.

— Господь поможет и не оставит меня. Пожалуйста, дай мне денег.

Отец дал ему денег, и он уехал с товарищами.

Поплыли они в далекий город. Когда сошли на берег в порту, каждый из учеников отправился своей дорогой, а сын раввина остался один. Посмотрел он туда-сюда и не увидел никого из товарищей. Сбитый с толку, он не знал, что ему делать. Положившись на Господа, он побрел куда глаза глядят. Он шел по дороге, пока не наткнулся на сапожника-еврея с колодкой в руках.

— Господин, — сказал сын раввина сапожнику, — не будете ли вы так любезны приютить меня в своем доме?

— Добро пожаловать! — ответил сапожник. — Поживи у меня, а потом спокойно вернешься домой.

Юноша отправился бродить по улицам города. Он купил хлеба, масла, мяса, рыбы и овощей и принес их в дом своего хозяина.

— Зачем ты сделал это? — спросил сапожник. — Почему ты покупаешь мне еду на свои деньги?

— Ты беден, у тебя ничего нет, поэтому я помогаю тебе, — ответил он. — И если ты знаешь какого-нибудь бедняка в округе, то скажи ему, чтобы пришел в четверг, я дам ему денег на субботу.

Сапожник передал его слова всем беднякам, и они пришли. Каждый четверг сын раввина давал им денег на субботу. Если кому-то нужны были тфилин, то сын раввина давал денег, чтобы купить их. Если кто-то проводил свадьбу, сын раввина оплачивал все расходы. Когда кто-то умирал, он давал денег на саван и похороны. Как и раньше, он записывал все в свой блокнот.

Однажды юноша шел по рынку и везде ему попадались грустные и растерянные евреи.

— Что происходит сегодня в городе? — спросил он у одного человека.

— Разве ты не знаешь? Городской раввин скончался, и король приказал нам заплатить три тысячи дуров (это в Испании как наши фунты¹), чтобы выкупить тело. Но евреи бедны. Мы не можем дать столько, сколько требует король.

— Покажите мне, где дворец короля, — сказал он. — С Божьей помощью я заплачу ему столько, сколько он хочет, и вы сможете похоронить раввина.

Ему показали дорогу. Юноша вошел во дворец. Король встал и поприветствовал его с почтением, потому что Божественное Присутствие отражалось на лице сына раввина и он выглядел как ангел Господень.

— Когда ты вошел, — объяснил король, — я решил, что вижу ангела Господня. Возьми разрешение и ступай хоронить своего мертвого, а деньги раздай бедным.

Сын раввина поступил так, как велел король. Он взял разрешение и отправился хоронить раввина. На похоронах он произнес надгробную речь в память о покойном. Потом он пошел в дом сапожника, на которого работал. Проходя мимо гавани, он заметил корабль с трюмами, полными диковинных товаров на продажу. Он купил корабль за три тысячи дуров и вернулся в дом сапожника.

— Пришло время мне отправляться домой, — сказал он своему хозяину, — прощай.

Сапожник проводил его в порт. Сын раввина взял ключи и стал открывать все каюты и трюмы корабля. В одном из них он нашел женщину, сияющую, как солнце, прекрасную, как луна². Она была дочерью испанского короля. В то время была война между Испанией и другой страной. Корабль был полон золота и бриллиантов. На палубе стояли бочонки с вином. Дочь короля объяснила юноше:

— Враги схватили меня и продали корабль. Но они не знали, что он везет. Они подумали, что только вино. Но вино лишь на палубе, а под ней трюмы, полные золота.

Направили они корабль в его родной город. Прибыв туда, сын раввина пришел к отцу и рассказал ему все от начала до конца.

— Давай поступим благоразумно и разгрузим бочонки с золотом и драгоценными камнями ночью, — посоветовал отец.

И раввин пошел к начальнику таможни.

— Мой сын еще юн и не знает, что следует покупать. Он решил накупить товаров и приехал с вином. Но здесь, в нашем городе, вино продают по грошу за литр. Я стесняюсь разгружать бочонки с вином днем: другие богачи поднимут меня на смех. Позволь мне разгрузить вино ночью, пока никого вокруг нет! Пусть даже полиция и стражники стоят поодаль, чтобы не видеть моего позора.

Начальник дал свое разрешение и послал людей проверить, правдив ли рассказ раввина.

Когда они поднялись на борт корабля, то увидели вино на палубе. Они вернулись и рассказали своему начальнику, что раввин сказал правду и что груз — это вино. Раввин позвал десять надежных и праведных евреев, которые скатили бочонки с корабля в дом.

Дочь испанского короля нарядили в мужское платье, чтобы никто ее не узнал. Сын раввина перекрасил корабль в другой цвет. Царская дочь приняла иудаизм, и сын раввина женился на ней. Провели свадебную церемонию с семью благословениями. Богачи, знатные горожане и простые люди собрались в доме раввина, пировали и радовались семь дней. Каждый день приходил кто-то новый³.

Сын раввина по привычке продолжал быть щедрым и творить добрые дела.

Дочь короля сказала своему мужу, сыну раввина:

— Мне становится скучно. Принеси мне шелковую и шерстяную нить, и я сотку ковер.

Сын раввина исполнил просьбу жены и принес ей шерстяную и шелковую нить. Стала она ткать ковры, которые отдавала мужу на продажу.

— Ты должен продать их первому, кто захочет купить, какую бы цену он ни предложил, — велела она.

Каждый день, когда она заканчивала ткать ковер, ее муж относил его в лавку и продавал. Пять или шесть лет владелец лавки покупал их, пока его магазин не заполнился коврами.

Вернемся к сыну раввина. У него родилось двое детей, они каждый день ходили в школу. По дороге они проходили мимо дома деда, раввина, и он благословлял их.

Тем временем король тщетно искал свою дочь по всем городам и весям.

Лавочник отправил все купленные ковры в далекий город своему другу, чтобы он попробовал продать их там. Король, проходя по тому городу, увидел ковры и узнал работу своей дочери.

— Теперь я знаю, что моя дочь еще жива, — сказал он. — Кто продал тебе эти ковры? — спросил он лавочника.

— Мой друг в таком-то и таком-то городе прислал мне эти ковры на продажу, — ответил он.

Король поехал в тот город и явился к лавочнику.

— Продай мне свою лавку на месяц! Я заплачу любую цену, какую ни попросишь. Я также оплачу весь твой товар. Когда месяц пройдет, я верну тебе всю лавку, и ты ничего не будешь мне должен.

Лавочник согласился, и они подписали контракт. Так король стал владельцем лавки, торговавшей коврами, и сидел там, продавая ковры и одежду.

Однажды сын раввина, по своему обыкновению, пришел к своему другу-лавочнику, чтобы продать ковры, но друга в лавке не было. Он собрался было повернуть обратно, но король подозвал его:

— Куда ты так спешишь?

— Я хотел продать ковры моему другу, но его нет на месте.

— Я куплю ковры у тебя и заплачу вдвое больше, чем они стоят.

Сын раввина продал ковры королю.

В тот же день сыновья юноши шли из школы домой. Они проходили мимо лавки короля. Король подозвал их:

— Кто вы?

— Мы евреи, — ответили они.

Король заметил, что дети похожи на его дочь. «Теперь я знаю, что моя дочь здесь, — подумал он, — потому что это ее сыновья».

Сын раввина снова пришел в лавку продать ковры ее новому владельцу.

— Я хочу прийти к тебе в гости, — сказал король.

— Если ты хочешь есть и пить, я приглашу тебя в кабак. Пообедаем там, а я оплачу счет.

— Нет, — сказал король, — я хочу прийти к тебе домой и есть 'вою еду, потому что мы друзья.

Так или иначе, король пришел на обед к сыну раввина.

В тот день служанка в доме сына раввина была в отлучке: она уехала к своему отцу.

— Принеси мне немного воды, — попросил король.

Сын раввина встал, чтобы принести воду. Воспользовавшись его отсутствием, король подлил ему в тарелку шакрам⁴. Сын раввина вернулся и снова принялся за еду, проглотил лишь несколько кусочков и уснул.

Король пошел во внутренние комнаты и схватил свою дочь и двух ее сыновей.

— Теперь пошли со мной, ты и твои сыновья.

Король вытащил пистолет и собрался убить сына раввина, но его дочь запротестовала:

— Отец, даже если ты убьешь его, я не пойду с тобой. Хоть режь меня, но я все равно останусь здесь, потому что он был добр ко мне.

Несмотря на все протесты, король забрал дочь с ее сыновьями и ушел.

Раввин, как обычно, ждал внуков в гости, чтобы благословить их. Но они не пришли.

— Ступай к детям и посмотри, что случилось, — сказал раввин служанке, — почему они не идут?

Служанка пошла в дом сына раввина. Ни его жену, ни детей она не нашла — только сына, который спал крепким сном. Она вернулась к раввину и рассказала ему обо всем.

Раввин позвал доктора, чтобы тот осмотрел его сына.

— Он не мертв, — сказал доктор, — он просто спит. Действие снотворного пройдет через сутки, и он проснется.

Когда прошли сутки, сын раввина проснулся. Жены и детей не было.

— Где Сара и мальчики? — спросил он тревожно.

И он отправился на берег моря искать их. Подплыла к нему маленькая лодочка, а в ней — Илия-пророк, благословенной памяти, вместе с еще одним старцем.

— Кого ты ищешь? — спросил Илия-пророк.

— Жену и детей, — ответил сын раввина.

— Садись в лодку. Мы плывем в тот же город в Испании.

Сын раввина присоединился к ним, и в мгновение ока они доплыли до Испании — даже раньше самого короля.

Когда они сошли на берег, Илия-пророк сказал сыну раввина, что ему делать.

— Ступай к наместнику и купи мусорную яму.

Сын раввина пошел к наместнику.

— Ты продашь мне мусорную яму? — спросил он.

Придворные⁵ стали смеяться над ним.

— Умалишенный! Он хочет купить мусор. На что он ему?

— Конечно, продадим ему, — ответил наместник. — Какая нам разница? Пусть что хочет, то и делает.

И ему продали участок. Сын раввина взял чек о продаже⁶, скрепленный перстнем царским⁷.

Сын раввина покинул дворец наместника и вернулся на берег.

— Начинай работать, — сказал Илия-пророк.

Он начал работать, а Илия-пророк, благословенной памяти, молился. И стало то место похоже на сад Господень, на райские кущи. Тут были певчие птицы и водопады. Все виды фруктов, которые только есть в мире, росли здесь. Чудесный аромат мирта, алоэ и других благовоний наполнял воздух. В саду был даже квартет, игравший приятную музыку.

Сын раввина нанял стражников, чтобы те стояли в воротах сада и брали плату с посетителей. Он сказал привратникам, чтобы они записывали имя каждого входящего.

Утром люди проснулись и понесли мусор к яме. Но вместо мусора они увидели сад, подобный эдемскому, и вернулись домой.

Все лето горожане приходили гулять в сад. Когда король прибыл в город, то велел дочери:

— Погуляй в саду, там есть прекрасные водопады и все диковины мира.

Она взяла двух сыновей и отправилась в сад. У входа стоял сын раввина, ее муж.

— Ты не узнаешь меня? — спросил он.

— Конечно, я узнаю тебя. Ты мой муж.

— Пойдем, возвращайся домой, — сказал он.

— Погоди немного. Я принесу золота, бриллиантов и жемчужин из сокровищницы своего отца.

Она вернулась в отцовский дворец, взяла серебро, золото, драгоценные камни и жемчужины, сложила все в коробку и вернулась в сад.

Тогда Илия-пророк явился перед сыном раввина.

— Готовься в дорогу, — сказал он. — Твои жена и дети пришли.

Они сели на судно и отплыли, а сад снова превратился в гору мусора.

Когда горожане по привычке пришли на следующий день погулять в саду, то увидели лишь гору мусора. Король потерял всякую надежду найти дочь.

— Злые духи! Злые духи забрали ее!

Он вернулся домой совсем потерянный.

Сын раввина приплыл домой вместе с Илией-пророком и старцем. Когда они пристали к родным берегам юноши, Илия-пророк сказал:

— Нас трое. Давай поделим все на три части. Ты забирай жену, я возьму мальчиков, а он возьмет деньги.

Сын раввина отказался.

— Пожалуйста, отдайте мне жену и детей. Я заплачу за них, и вы двое сможете поделить богатство.

— Нет, — настаивали они, — нас трое. Каждому полагается доля.

— Простите, — ответил сын раввина, — но я ехал не за деньгами. Я ехал за женой и детьми.

Наконец, увидев, как он печется о жене и детях, старцы сдались.

— Забирай все — жену, детей и сокровища. Я Илия-пророк, а этот человек — раввин, которого ты похоронил. Да поможет тебе Господь. Живи счастливо с женой и детьми и продолжай творить добрые дела, как ты всегда делал.

И с этими словами они исчезли.

Сын раввина жил счастливо, богато и спокойно до конца своих дней, посвятив свою жизнь благим делам.

Из этой истории мы узнаем, как важно творить добрые дела для ближних своих, ибо сказано: «Добрые дела для ближних — это лучше всего». Мы учим это от праотца Авраама, который сотворил много добра для других, даже для язычников, его шатер был открыт для всех на все четыре стороны света⁸.

Юноша жил в мире и счастье с женой и сыновьями, и жизнь его текла спокойно. Да защитят нас благие дела, и да придет Мессия в наши дни, амен села.

На том и конец. Молитесь Господу, Создателю Вселенной.

Р. Яаков Ашраф из Марокко рассказал эту сказку Менахему Бен-Арье в Рош Пина 11 февраля 1963 г.

Культурный, исторический и литературный контекст

Этот нарратив с множеством эпизодов в целом, но не в деталях следует схеме истории об Али Нур ад-Дине и Мирьям — девушке с ремнем из цикла сказок «Тысяча и одна ночь». Вот эти эпизоды: (1) щедрость сына раввина, (2) зависть учеников, (3) похороны трупа, (4) нахождение сокровищ и испанская принцесса, (5) принцесса-ткачиха, (6) поиски короля и возврат дочери, (7) сын раввина возвращает свою жену, (8) помощь мертвеца.

В «Тысяче и одной ночи» образ юноши соответствует арабскому идеалу с точки зрения внешности, речи и манер — даже если из-за интриг он ведет себя неподобающим образом. Аналогично, в еврейской сказке юноша отвечает идеальным критериям учености и щедрости. Выкуп трупа и помощь благодарного покойника в арабском тексте отсутствуют. Однако эти эпизоды появляются в «Осе пеле» («Чудотворец») — сборнике фольклорных нарративов на иврите (XIX в.). В опубликованной там версии быстрое развитие героя выполняет ту же функцию, что и щедрость в данной сказке.

Фольклорный сюжет 506 «Спасенная принцесса» — часть нарративного комплекса о благодарном покойнике (ФС 505–508).

Данная история имеет много общего со сказкой, проанализированной Джеролдом [1]. Тем не менее в своей работе Джеролд ссылался на уникальную версию Бретона. В ней еврей появляется в двойной роли дьявольского лодочника и должника. Счастливый конец в этой сказке (для ее героя) — это сжигание еврея [2].

В еврейской нарративной традиции доминируют два типа. Первый — это фольклороный сюжет 507С «Девушка-змея», который в целом соответствует версии из библейской Книги Товита (см. комментарий к сказке ИФА 4735, наст. т., № 45). Второй — фольклорный сюжет 506*С (ИФА) «Мертвец и Илия-пророк — помощники», который аналогичен эпизодам 4–7 данной сказки, но с некоторыми вариациями. Две версии из неопределенных источников опубликовал Гастер [3].

1 Gerould, G. Н. The Grateful Dead: The History of a Folk Story (Urbana: University of Illinois Press, 2000), 76-118.

2 Ibid, 102.

3 Gaster, M. The Exempla of the Rabbis (New York: Ktav, 1968), 172–171 no. 439, 440, cp. 120–121, 244 no. 334.