Эйкоры (иллюстрированный роман )

Глава 18

Мужчина улыбнулся и поднялся по ступенькам на террасу.

— Здравствуй, дочь, — сказал он, обнимая Лулет. — Давно не виделись.

Затем он повернулся к Яну, пристально рассматривая его.

— А это, полагаю, наш гость? Ян, если не ошибаюсь?

Ян медленно встал с кресла, не зная, как себя вести. Перед ним стоял Владимир Рас — один из выживших членов Совета пяти, бывший человек, а теперь эйкор, который вынес приговор всему человечеству.

— Да, это я, — сдержанно ответил он, стараясь не выдать своего волнения.

Владимир не спеша протянул руку для рукопожатия. Его взгляд буквально пронизывал Яна насквозь — холодный, оценивающий, тяжелый. Ян почувствовал себя мышью перед удавом, но протянул руку в ответ. Хватка оказалась железной, почти болезненной, и отец Лулет явно не спешил её ослаблять.

— Владимир Рас, — представился он с улыбкой, не коснувшейся его глаз. — Рад знакомству с человеком, который так… интересно рассказывает истории.

В его голосе звучали интонации, которых Ян не замечал у других эйкоров: живые человеческие эмоции, но какие-то неправильные. Лёгкая ирония граничила с презрением, а вежливость была натянутой, словно маска.

Ян попытался высвободить руку, но Владимир продолжал держать её, не отводя глаз. Казалось, он читает каждую мысль, каждое воспоминание, каждый страх.

— Отец, что ты здесь делаешь? — поинтересовалась Лулет, и Ян заметил, как резко изменился её тон. Исчезла лёгкость и непосредственность — голос стал осторожным, почти испуганным.

Владимир наконец отпустил руку Яна и повернулся к дочери, но взгляд его оставался жёстким.

— Проверяю, как продвигаются твои исследования, — ответил он, иронично покосившись на Яна. — И должен сказать, меня беспокоят некоторые… детали.

Лулет нахмурилась. Отец всегда считал, что имеет право вмешиваться в её дела, словно она была не взрослым исследователем, а капризным ребёнком. В эйкорском обществе подобное поведение считалось неприемлемым — каждый имел право на личную автономию. Но Владимир Рас был исключением из многих правил. Его поведение нередко выходило за рамки, но никто не решался возразить.

— О каких деталях ты говоришь? — спросила она, стараясь оставаться спокойной.

Владимир медленно осмотрел террасу: беспорядок после завтрака, два кресла, стоящие рядом, уютная домашняя атмосфера. Его взгляд задержался на лёгком сарафане Лулет, её волосах, собранных в дурацкие пучки, — и в глазах мелькнуло неодобрение.

— Твоя система молчит, — произнёс он тихо, но каждое слово звучало как обвинение. — Аварийный канал активировался только однажды. Ты полностью отключила себя от сети.

Лулет заёрзала и машинально поправила один из пучков, чувствуя себя ребёнком под его пристальным взглядом.

— Это часть эксперимента, — решительно произнесла она.

— Эксперимента? Посмотри на себя. Ты одеваешься как человеческий подросток, ведёшь себя импульсивно, отключаешь жизненно важные системы. Это не наука — это деградация.

Ян молчал.

— Это часть эксперимента, — твёрдо повторила Лулет. — И я имею полное право отключаться от системы, когда считаю нужным.

Владимир усмехнулся.

— Право? Имеешь, конечно. Но не забывай: с правами приходит и ответственность. А ты ведёшь себя безответственно.

Он сделал шаг к дочери, и Ян заметил, как Лулет невольно отступила.

— Ты подвергаешь себя опасности, — продолжил Владимир. — Эмоциональная нестабильность, иррациональные решения, потеря контроля. Это может привести к необратимым последствиям.

— Я контролирую ситуацию, — возразила Лулет, но её голос звучал неуверенно.

— Контролируешь?! — он окинул её взглядом с головы до ног. — Дочь, ты выглядишь как человеческий подросток и ведёшь себя соответственно. Где здесь контроль?

Она насупилась и покраснела.

— Я изучаю человеческий опыт, и это единственный способ по-настоящему понять их.

— Понять их? — голос Владимира стал жёстче. — Или стать одной из них?

— Я не собираюсь становиться одной из них! — возразила Лулет, и на её лице появилось упрямое выражение. — Я остаюсь эйкором, просто изучаю их способ восприятия мира. Это временно и контролируемо.

Владимир внимательно посмотрел на дочь и, поняв, что ничего не добьётся напором, неожиданно улыбнулся — на этот раз почти по-отечески.

— Хорошо, — сказал он спокойно. — Возможно, я слишком поспешил с выводами.

Подойдя к столу, он сел в одно из кресел с видом человека, который никуда не торопится.

— Арис!

Андроид тут же возник словно из ниоткуда.

— Принеси мне кофе. И что-нибудь лёгкое — может быть, фрукты.

По-хозяйски откинувшись на спинку кресла, Владимир жестом пригласил Лулет и Яна присоединиться к нему.

— Раз уж я здесь, давайте поговорим спокойно, — сказал он тоном, не допускающим возражений. — Мне интересно послушать, что рассказывает наш гость. Особенно о тех временах, когда всё… изменилось.

Ян почувствовал, как холодок пробежал у него по спине. Владимир Рас явно не просто так зашёл в гости к дочери.

Лулет неохотно села напротив отца, а Ян занял своё прежнее место, чувствуя себя крайне неуютно. Владимир улыбнулся, но его взгляд оставался таким же цепким и настороженным.

— Итак, — начал он, как только Арис принёс кофе и поставил на стол блюдо с фруктами, — я правильно понимаю, что вы обсуждали события тридцатых годов? Довольно болезненная тема для людей.

Ян кивнул, не зная, что ответить. Присутствие Владимира меняло атмосферу беседы.

— Лулет рассказывала мне о своих исследованиях, — продолжил Владимир, отпив кофе. — Очень интересный подход — изучать историю через личные воспоминания очевидцев. Хотя человеческая память не всегда надёжна.

В его тоне не было прямой угрозы, но Ян почувствовал подвох.

— Память может искажать факты, — осторожно согласился он.

— Именно, — улыбнулся Владимир. — Особенно когда речь идёт о травмирующих событиях. Люди склонны… переосмысливать прошлое в более выгодном для себя свете.

Лулет бросила на отца предупреждающий взгляд, но тот не обратил на неё внимания.

— Расскажите мне… Ян, — продолжил Владимир, — помните ли вы период, когда эйкоры покинули человеческие города? Что чувствовали люди?

Ян помолчал, обдумывая ответ. Владимир ждал, неторопливо потягивая кофе, в его взгляде читалось нетерпение хищника, выжидающего удобный момент для броска.

— Сначала люди праздновали, — начал Ян. — Они думали, что победили. Что прогнали захватчиков и вернули себе мир.

— А потом?

— А потом начались проблемы, — Ян нахмурился. — Оказалось, что мы отвыкли жить без вас. Технологии ломались, а чинить их было некому. Больницы закрывались — врачи-эйкоры ушли, а люди не знали, как обращаться с вашим оборудованием.

Владимир кивнул, словно это было именно то, что он и хотел услышать.

— И как долго длилась эта… эйфория свободы?

— Три месяца, — горько усмехнулся Ян. — Потом начался голод. Автоматизированные фермы остановились, транспортные системы дали сбой. А люди… люди не помнили, как выращивать еду по-старому.

Лулет слушала молча, но Ян видел, как она напряглась.

— Интересно, — протянул Владимир. — И что же делали люди? Просили нас вернуться?

— Многие хотели, чтобы эйкоры вернулись. Им нравилась беззаботная жизнь — не работать, получать всё готовое, не думать о проблемах. Но политика и управление тоже были парализованы. Большинство чиновников были эйкорами или работали с ними. Когда они ушли, власть просто… исчезла.

Владимир заинтересованно наклонился вперёд.

— Мир начал распадаться на части, — продолжил Ян. — Страны делились на регионы, регионы — на области, области — на города. Повсюду появлялись местные лидеры, обещающие навести порядок.

— И кем были эти лидеры? — спросил Владимир.

— В основном бывшими военными, криминальными авторитетами, лидерами тех самых банд, которые воевали с эйкорами, — Ян усмехнулся. — Они захватывали власть силой и категорически не хотели возвращения «захватчиков».

— А простые люди?

— Простые люди хотели снова в рай, — честно признался Ян. — Но их мнение никого не интересовало. У кого было оружие, тот и диктовал условия.

Лулет нахмурилась, а Владимир удовлетворённо кивнул.

— И как долго продолжался этот хаос? — спросил он, ставя чашку на стол.

— Годы, — вздохнул Ян. — Хотя я могу точно рассказывать лишь о своём городе. О том, что творилось в мире, я знаю немного — пока ещё работал интернет, я читал новости.

— У нас власть захватил бывший полковник Громов — из тех, кто организовывал теракты против эйкоров. Он объявил себя «защитником человеческих ценностей» и ввёл военное положение.

Владимир задумчиво посмотрел на него.

— А в других местах было так же?

— Судя по новостям, да. Везде мелкие войны между группировками, передел территорий, постоянная смена власти. Каждый новый лидер обещал золотые горы, но на деле грабил население и воевал с соседями.

Ян поморщился от воспоминаний.

— Громов запретил даже упоминать эйкоров. Говорил, что это «враги человечества» и что любой, кто их поддерживает, — предатель. За разговоры о возвращении к старой жизни могли расстрелять.

— Но люди всё равно мечтали о прошлом? — уточнила Лулет.

— Конечно. Особенно когда начался голод. Когда отключили электричество. Когда закрылись больницы, — Ян покачал головой. — Люди шептались по углам: «Вот бы эйкоры вернулись». Но вслух этого никто не смел произнести.

Владимир слушал внимательно, изредка кивая. В его глазах читалось что-то похожее на торжество.

— А потом отключили интернет, — продолжил Ян. — Громов сказал, что это «источник вражеской пропаганды». На самом деле он просто не мог его поддерживать — все серверы и техника были эйкорскими. После этого мы жили как в Средневековье. Никакой связи с внешним миром, только слухи и сплетни. Кто-то говорил, что в Европе всё наладилось, кто-то — что там вообще все вымерли.

Владимир хмыкнул.

— И сколько это продолжалось?

— В нашем городе? Лет пять. Громов правил железной рукой, но город медленно умирал. Заводы стояли, фермы работали кое-как, люди голодали. А он всё твердил о «человеческом достоинстве» и «борьбе с оккупантами». Потом его убили свои же подчинённые. За мешок муки. Власть захватил его заместитель, потом ещё кто-то. Каждый новый правитель был хуже предыдущего.

— А люди не пытались сопротивляться?

— Чем? — Ян развёл руками. — У них были автоматы, а у нас — голые руки. Да и ради чего сопротивляться? Чтобы к власти пришёл очередной бандит?

Лулет слушала с нарастающим ужасом, а Владимир продолжал кивать, словно всё это не было для него в новинку.

— А потом началось самое страшное, — лицо Яна стало мрачным. — Когда закончились запасы еды и топлива, люди начали убивать друг друга. Сначала грабили склады, потом дома, потом просто отбирали у слабых.

Помню, как соседи, с которыми мы раньше здоровались, ночью пытались вломиться к нам в дом. За банкой тушёнки. А утром делали вид, что ничего не было.

Владимир слушал с каменным лицом.

— Город разделился на районы, которые воевали друг с другом. Центр контролировала одна банда, окраины — другая. Между ними была ничейная земля, где просто убивали всех подряд.

— И как вы выживали? — тихо поинтересовалась Лулет.

— Как могли. Ели крыс, кошек, траву. Жгли мебель, чтобы не замёрзнуть. Прятались в подвалах, когда начинались перестрелки, — Ян покачал головой. — А ведь всего несколько лет назад мы жили в раю. Сытые, здоровые, без забот.

Он посмотрел на Владимира.

— Знаете, что самое страшное? Люди начали забывать, что когда-то всё было по-другому. Дети, родившиеся после ухода эйкоров, думали, что нищета и голод — это нормально. Что так и должно быть.

Владимир наконец заговорил:

— И тогда вы поняли свою ошибку?

Лулет резко обернулась к нему.

— Отец, хватит. Ты пришёл допрашивать Яна?

Владимир изумлённо поднял брови.

— Я задаю вопросы. Разве не это цель твоего исследования — получить ответы?

— Не такими методами, — Лулет сжала губы. — Ты ведёшь себя как следователь, а не учёный.

Ян молча наблюдал за семейной перепалкой, чувствуя нарастающее раздражение.

— Дочь, я просто хочу понять, что именно ты изучаешь, — спокойно сказал Владимир. — И насколько… объективны полученные данные.

— Объективны? — Лулет усмехнулась. — Ты сомневаешься в его словах?

— Я сомневаюсь в способности людей честно оценивать собственные ошибки, — ответил Владимир, переводя взгляд на Яна. — Особенно когда эти ошибки привели к катастрофе.

Ян почувствовал, как в нём закипает злость, но сдержался. Он прекрасно понимал, с кем имеет дело. Владимир Рас мог одним движением руки решить его судьбу, и Лулет вряд ли смогла бы этому помешать.

— Я рассказываю то, что помню, — тихо сказал он, опустив глаза.

Владимир задумчиво посмотрел на него, словно оценивая степень покорности, а потом удовлетворённо кивнул.

— Конечно. Я не сомневаюсь в вашей… искренности.

Лулет вскочила на ноги и встала между ними, чувствуя, как воздух сгущается от враждебности. Без системы она не могла точно оценить уровень опасности, но инстинкт подсказывал: что-то идёт не так.

— Отец, — осторожно начала она, — может быть, на сегодня хватит? Ян устал…

Владимир медленно повернулся к дочери.

— Да, пожалуй, хватит, — согласился он. — На сегодня.

Последние слова прозвучали как намёк на продолжение.