Фактор Ясеня

Бремя рыцаря

Ближе к обеду у нас состоялись последние из запланированных переговоров. Уже знакомый помощник князя, выполнявший функции скорее управляющего, чем секретаря или поверенного, подробно обсудил с моими кошками пределы сотрудничества. Были заключены предварительные договоры на поставку — пока пробной партии, но довольно масштабной, рассчитанной на большое число клиентов. Всем по чуть-чуть, для принятия окончательного решения. Но самым важным в переговорах было другое. По их завершении на меня навалилось ощущение абсолютной свободы.

Так иногда бывает. Вот ты носишься, как белка в колесе. Решаешь сыплющиеся будто из рога изобилия проблемы, и вдруг — раз! — казавшийся неиссякаемым поток неотложных дел вдруг обрывается, как отрезало. И ты стоишь, привыкший удерживать на плечах целый социальный шквал, а держишь лишь пустоту. Плечи больше не гнутся под тяжестью — напротив, они распрямляются от ощущения внутренней силы. Оказывается, всё это время ты был невероятно силён, способен двигать горы, но вся твоя сила под давлением обстоятельств сжималась, копясь, что та пружина. И только теперь она вышла на свет, распрямилась, пробивая само мироздание в миг превращения потенциальной энергии в кинетическую, психологическую. Стало казаться, что море тебе по колено, а все проблемы — мелки и несущественны.

Поразительно, но только сейчас я осознал, что с момента высадки на планету прошло три дня. Всего три дня! А мы уже столько сделали! Последним штрихом, подтверждающим эффективность нашей команды, стал звонок начальника космопорта, на территории которого квартировала «Селенга». Он лично позвонил, чтобы выразить своё почтение и пожелать успехов в делах. Прозрачно намекнул на готовность обсудить режим организации транспортных потоков именно через его терминал. И разумеется, пожелал хорошо провести время на Королевском Приёме. Поразительно, насколько быстро распространяются слухи! Или это не слухи? Чиновник ведь поздравлял не просто с рядовым событием, он поздравлял с включением нашей семьи в свиту князя Геранского. Именно это обстоятельство изменило наш статус с гостевого на партнёрский. А узнать об этом он мог только через «сарафанное радио», то есть через систему сложившихся внутренних связей в рядах верхушки Ясеня. Ну не следил же начальник за нашими похождениями, право слово! Даже дуэль вряд ли видел. Но как только князь снизошёл до нас и направил официальное приглашение — сразу прозрел. Вот так они и вершатся — дела высшего света. И да, теперь наш статус позволял более не переживать за возможный провал. Если только валькирий когти выдадут… Или мои поля обнаружатся…

Именно после звонка начальника космопорта мы с кошками организовали импровизированное подведение итогов. И, по здравом размышлении, остались ими довольны. За прошедшие дни мы основательно интегрировались в местное общество — настолько, насколько это вообще возможно для пришлых, да ещё и за столь небольшой срок. Угроза быть обнаруженными — этот главный бич любого разведчика — значительно отдалилась. При этом нам удалось завязать контакты, в перспективе выводящие к основному источнику интересующей нас информации. Достаточно будет поприсутствовать на нескольких неформальных ужинах и небольших приёмах, и мы уже вполне легально сможем собирать откровения о настоящем и прошлом ясеньской элиты. Ну и наконец, граф любезно согласился выдать нам рекомендации по дополнительной литературе. Мы с Мисель набрались наглости и прямо спросили, что можно почитать по обычаям Ясеня, и Миронов не стал ничего от нас утаивать. Понимал, что наш интерес отнюдь не праздный. Подобная информация может оказаться весьма полезной для интеграции в местный бомонд. Разумеется, истинных причин нашего интереса мы графу не называли, но не в этом суть.

Итак, много всё это или мало? За три дня — просто нереально много. Направляясь в Ясень, я и помыслить не мог о таких сумасшедших темпах внедрения. Помнится, в Литании, даже в связке с Высшей валькирией, всё шло далеко не так гладко. Времени на внедрение ушло куда больше. Правда, и задача там стояла совсем иного порядка… Простыми разговорами тяжёлый крейсер не соберёшь…

Получив вводные данные, кошки с интересом включились в работу. Интерактивная Валери, Милена и Эйди взяли на себя обработку рекомендованных монографий. Почти сразу родилась и ещё одна мысль: раз есть монографии и рекомендации к чтению, значит, есть система обучения. А система обучения — это чётко выверенная программа подготовки. Почему-то это очевидное, в общем-то, обстоятельство ускользнуло от нашего внимания изначально. Ведь любое общество нуждается в людях определённого склада, способных воссоздавать его из поколения в поколение. А таких людей нужно готовить. В Российской Империи, на моей малой родине, именно эта система в своё время в значительной степени поддерживала косность военного сословия — опираясь на традицию и практику военных учебных заведений, где людей натаскивали с малолетства. В Империи же в своё время был предпринят весьма показательный эксперимент. Образовательные власти попытались объединить военную и гражданскую системы подготовки, и готовить военных в гражданских вузах и гимназиях. Не вышло. Такие недовоенные оказались непригодны к строевой службе. Психологически не готовы. Их этому не учили — двадцать четыре часа на семь жить в воинском коллективе и выполнять дурацкие приказы без вопросов и возражений. Гражданских к такому, в самом деле, не готовят. Примерно то же мы получаем и в случае дворянской элиты. Её нужно готовить особым образом, чтобы поддерживать в обществе стабильность преемственности. И тут на первый план выходит методика воспитания и образования, во многом состоящая из государственных программ. Разумеется, есть ещё домашнее воспитание и образование, которые в монархической системе имеют ничуть не меньшее значение, но конкуренции образовательных систем здесь, по идее, возникать не должно. Скорее, одна должна дополнять и развивать другую — только тогда получится гармоничное общественное устройство. В Ясени оно было как раз таким. Вот кошки и занялись перелопачиванием образовательных программ…

Я было тоже попытался поучаствовать. Но был с позором изгнан из нашего импровизированного аналитического центра. Валькирии не терпели помех. Они были на одной волне друг с другом. Я же вносил очевидный диссонанс. Как минимум, меня хотелось приласкать, а в идеале и вовсе отодрать. Это сбивало. В итоге меня спровадили на прогулку по Ясеню. Изучать местные достопримечательности. А заодно выгуливать не занятых интеллектуальной работой сестёр.

Спорить со Старшей было глупо. Хотят внести посильный вклад — пусть вносят. Они девочки умные, опытные, великолепные профессионалы. Пусть работают. Не думаю, что сам смогу много лучше них справиться с задачей выявления связей между традициями и обычаями Ясеня и балансом интересов Короны и правящих родов. Да и поставленный в лоб вопрос — мол, вывез нас из Республики, будь добр развлекать — требовал ответа. Тут так просто не соскочишь. Кошки не были моими личными игрушками, как и я не был их игрушкой. Они вполне обоснованно требовали внимания и участия. Много внимания и много участия. Такие умные и опытные женщины просто не могут не быть требовательными. И тут вступает общее правило: любишь кататься, люби и саночки возить. Любишь женщин — будь добр их развлекать, и вообще соответствовать их высокому доверию. Чем я и занялся, не желая навлекать на себя кары небесные. Да и приятная это миссия, чего греха таить!

И вот теперь мы с Тришей стояли, облокотясь о резные перила беседки и вглядывались в тенистое, прошитое солнечными лучами нутро векового леса. Да, где-то там, в глубине, тьма полностью победила свет, но здесь, на опушке, его власть всё ещё ощущалась. Впрочем, свет и тень были сейчас неважны. И то и другое с одинаковым успехом вязло, утопало в белоснежных шапках цветения. Да-да, на самой опушке, отгораживая беседку от древесного моря, раскинули свои пушистые ветви плодовые деревья — для которых именно сейчас наступила пора цветения.

Наверное, это была судьба… Я чувствовал рядом сестру по наставнице. Ощущал, как в моё плечо упирается её плечо. Млел от лёгкого ветерка женского дыхания, колышущего волосы на виске — когда моя девочка поворачивалась, изучая чуть отстоящий от общей массы растений цветущий куст. Почему-то он оказался ближе ко мне, чем к ней. Вот она, судьба, во всём её изменчивом великолепии…

— Красиво… — едва слышно прошелестели над самым ухом слова валькирии.

— В стране моего учителя существует традиция. Японцы любуются цветением вишни. Она у них называется «сакура». Красивое, поэтичное название — и такая же красивая, поэтичная традиция. Иногда… японцев называют русскими востока. Я же вырос среди русских, ещё одной национальности моей малой родины…

— Традиция состоит в том, чтобы любоваться цветами?..

— Ну… В общем-то, да. В пору цветения. Некоторые специально сажают сакуру в саду, чтобы можно было раз в год наблюдать её цветы.

— И воины тоже любуются… цветами?

— В первую очередь воины и любуются. Это их традиция. Считается, что познавшие саму суть бытия, прошедшие долгий сложный путь к вершинам национальной культуры, они куда восприимчивей к её проявлениям, чем простые обыватели.

— Зачем им это?..

— Зачем? Сложно сказать… Зачем ясеньцам монархия? Затем японцам и сакура. Красивая традиция. А ещё это на самом деле красиво… Хотя, ты знаешь… В реальности мало кто двинут на этом по-настоящему. Что такого в цветении, если вдуматься? Зато, как и русские, когда природа цветёт, японцы спешат в лес на пикник. Усаживаются, любуются природой… и жарят мясо. Всё отличие, в сущности, лишь в его сортах и в названии деревьев, на фоне которых происходит трапеза.

— Забавные. А ты сам чувствуешь что-то особенное… сейчас?

Триша резко повернулась ко мне, заставляя приподняться с перил. Уложила узкие сильные ладошки на мои плечи — предварительно добившись, чтобы я сам накрыл ладонями её бёдра. Вгляделась в глаза, словно рассчитывала что-то в них отыскать. Что-то сокровенное, что можно увидеть только вот так, на фоне природного цветения. И что удивительно, никакой пошлости, никакого сексуального подтекста в позе и движениях. Она всего лишь хотела понять. Когда ещё представится такая возможность — прильнуть к сокровенному?

Лёгкий ветерок взъерошил белёсую чёлку метиллии, принеся с невесомым движением аромат — одуряющий, сводящий с ума запах цветения. И я совершенно искренне ответил:

— Чувствую.

— И что же?

— Цветы скоро увянут, а вот ты… ты останешься рядом навсегда. Наверное… подлинный цветок — это именно ты, Тиш. Ты и другие сёстры. А цветы… они нужны, чтобы понять это. Взглянуть на тебя на их фоне. Сравнить. И убедиться, что ты не уступаешь им в красоте в минуту цветения.

— Красиво поёшь… — протянула прелестница, с силой прижимаясь ко мне упругой грудью. — Цветами ведь можно лишь любоваться. А мной…

— Да… — осипшим голосом отвечал я. — Тебя можно… попробовать. Твой запах. Твою упругую силу. Твои эмоции…

— И удовольствие, которое я дарю, кот, — глаза чертовки смотрели пристально, гипнотизируя, подобно глазам змеи. В очередной раз я ощутил себя грызуном, пленённым этим хищным, опасным взглядом.

Наши губы соприкоснулись. Легко, невесомо, почти без жара. Но этот мягкий поцелуй показался подлинным продолжением цветущей невдалеке белой грозди. Мягкое цветочное касание… Цветочный запах… Ощущение упругости и жизни под ладонями…

Подыгрывая нам, ветер усилился. Узкая юбка женщины с вырезами по обеим сторонам бедра распалась, вспа́рхивая крыльями ткани под его невесомым касанием. А дальше ветер пробрался и под верхнюю часть девичьего одеяния. Лёгкое, почти не прилегающее к телу платьице без рукавов, держащееся на одних лишь тонких бретельках, затрепетало, дразня всё новыми и новыми прикосновениями. Распаляя воображение. Заставляя тонуть в этих удивительных салатовых с зелёными прожилками глазах. Бездонных, сияющих зеленью мельчайших огоньков в глубине.

Реальность припечатала железобетонностью бытия — на этот раз в облике Мисы. Вот от кого не ждал подлянки, так это от Бестии! Но кошка сразу постаралась объясниться. Что, впрочем, не снижало степени нашего с Тиш разочарования.

— Так, голубки. Я, конечно, ни на что не намекаю. И влезаю отнюдь не из зависти, — образ метиллии возник одновременно на моём и её боевом коммуникаторе. Физически влезть между нами она не решилась, пусть и находилась поблизости. — Но, мне кажется, ваше время вышло. Псионец вышел из тени.

Признаюсь, под спудом разбившегося в труху очарования момента до меня далеко не сразу дошёл смысл последней фразы валькирии. А вот Триша сообразила быстрей. Выскользнула из объятий, напоследок мазнув по мне обещающим взглядом. Всё это заставило подобраться.

— Отошёл? Тогда лови картинку.

В появившемся прямо на сетчатке глаза образе двое подтянутых, мускулистых парней сноровисто вытаскивали что-то из люка атмосферного катера. Аккуратные, без лишней суеты и поспешности движения выдавали в них профессиональных бойцов, что стало особенно заметно после появления на свет их ноши — явно человеческих очертаний. Отбросив последние крупицы расслабленности, я приблизил картинку. Вот тело подхватывает один из бойцов. Вот закидывает его на плечо другому. В этот момент из-под капюшона выбивается прядь соломенного цвета волос, весьма и весьма ухоженных. Микродрон начинает кружить вокруг, подыскивая подходящий ракурс. Наконец удаётся его поймать, и — ву-а-ля! — с голограммы на меня смотрит вполне отчётливый слепок. Несколько дополнительных пассов руками, запускающих моделирование, и вот лицо и волосы обретают видимость законченного образа. Разумеется, тут нет никаких изысков причёски — просто разметавшиеся по плечам пряди. Странно было бы видеть иное после столь небрежительного обращения с их обладателем…

Дальше черёд контура тела. Снять — и тоже в модель. Секундная обработка… Готово! На меня смотрит девочка, с непонятного цвета глазами, но чем-то смутно знакомая. Где-то я уже видел это лицо… А ведь я не очень-то приглядывался к местным женщинам, мне своих девяти за глаза… Вон, попробуй посмотри куда-нибудь ещё, кроме глаз и фигуры Тиш! Такие девчонки, как в Республике, способны навсегда приковать к себе внимание мужчины. После них невозможно заглядываться на кого-то ещё. А уж если эти женщины — валькирии… Великолепно тренированные, гибкие, сильные, отчаянные… Нет, мне нет смысла размениваться на местных див. Тогда кто? По кому я собирал данные в последние дни? Так… Королевская семья. Да ладно! Не может быть! Нет, точно не Королева, иначе бы тут уже вся служба безопасности на ушах стояла… Хотя лицо немного похоже… Принцесса… Принцесса!

— Миса, тебе нужно это видеть, — я скинул подруге результаты моделирования и голограмму Наследной принцессы Ясеньской. Две картинки, каждая занимает половину экрана, а по центру встроенная программа выдаёт результат наложения одного образа на другой.

— Соответствие девяносто шесть процентов… — протянула девочка.

Передо мной тут же выпали голограммы всех наших валькирий, с точными координатами позиционирования, с возможными векторами движения. Я принялся просчитывать варианты, прикидывать примерный план возможных действий. Черновой набросок занял двадцать две секунды. За это время похитители скрылись внутри челнока псионца, всё так же неся на плече свою бесценную ношу.

Аппарат не фонил прогретыми двигателями. Чтобы взлететь, ему понадобится не меньше пяти минут. Ещё пять можно накинуть на размещение пленницы. Ещё семь на переговоры с диспетчерской, чтобы получить коридор — на Ясени всё делается небыстро. Скорее всего, далее они на челноке причалят к ожидающему их на орбите скоростному космическому борту, после чего принцесса навсегда утратит приставку «наследная». Итого гарантированно у меня минут пятнадцать, возможно, чуть больше.

— Ми, девчонок в ружьё.

Валькирия странно на меня посмотрела и вдруг сделала большие глаза, будто её посетило озарение. В тот же миг она начала свою игру.

— Что, бедного котика кто-то обидел?

— Обидел? — до меня не сразу дошёл посыл чёрной кошки.

— Ну да, и он захотел, чтобы сестрёнки его защитили.

— Ми, не ёрничай! Всё серьёзно.

— Так и я серьёзно, — голос Старшей действительно стал серьёзным. — В ружьё — означает использование республиканского оружия. На чужой территории. Без чёткого понимания целей Экспансии. Я, конечно, тоже тебя люблю… Поэтому спрошу прямо… Ты не оборзел?

Видимо, я несколько поспешил с требованием. У доверия ко мне кошек всё же был предел, и заключался он в соответствии наших действий целям Экспансии, какими они их видели. Нужно срочно снижать градус напряжения, а дальше уже пытаться донести мысль более конкретно. Поэтому я решил зайти издалека.

— Ми, душечка, что читаешь?..

— Расширенную версию Родословной Королевского Дома, — понимая подвох в вопросе, тем не менее ответила Ртуть.

— А скажи-ка мне, зачем?

— Что — зачем?

— Зачем ты читаешь про Королевский Дом.

— Мы собираем информацию по балансу интересов правящих родов и монархии.

— Зачем?

— Чтобы лучше подготовиться к полёту на Псио…- в этот момент хмурая мордаха Старшей возвестила, что до неё дошёл смысл моего требования. — Я понимаю, к чему ты клонишь.

— Вот именно, Ми, вот именно! Вот черновой набросок операции. Работаем, Старшая!

И всё же Милена не спешила с ответом. Она мельком проглядела файл и снова нахмурилась. Взглянула на меня, точно впервые увидела.

— Леон, ты уверен?.. Ведь это будет дорога в один конец. Все наши достижения на Ясени окажутся пшиком.

— Напротив, кошка, мы сорвём джекпот. Если переиначить известную поговорку, монархия тем отличается от прочих форм правления, что путь к её сердцу лежит через желуд… в смысле, через монарха.

— Допустим, — продолжала осторожничать Старшая. — Я даже допускаю, что Королева из-за своей дочери и невероятной наглости псионцев вступит с ними в конфликт. Но кто сказал, что она станет вступать в конфликт с Конфедерацией? А нет конфликта с Конфедерацией — и мы автоматически оказываемся вне закона. Далее всё это очень быстро перерастает в прямое боестолкновение с властями. Итог: вместо службы Экспансии мы все эти дни промаялись дурью, а в самом конце полегли ни за фотон, без всякого смысла.

— Я понимаю, это риск. И всё же жизнь Наследной Принцессы защитит наши жизни. Жизнь за жизнь. И это — тот минимум, который в известной степени гарантирован. Не забывай и о моих полях, которые сами по себе вполне увесистый козырь. Поверь, я пущу его в ход ради вас, не задумываясь.

— Мы могли бы добиться тех же целей с куда меньшим риском, Леон, — неожиданно поддержала Старшую Рита. — Нам ведь нет надобности менять политику Ясеня. Мы всего лишь изучаем политическую ситуацию — настоящую и прошлую.

— Всё так, кошка, всё так… Но ты забываешь, что Ведьма невысоко оценила перспективы наших социальных изысканий. Зато со всем вниманием отнеслась к моему ощущению, что здесь, на Ясени, мы найдём ключ к Псиону. Так что есть вероятность, что мы этот самый ключ держим сейчас в руках. Просто ещё не осознали, в чём именно он заключается.

— Хорошо. Убедил, языкатый, — Милена упрямо сжала зубки. — Но тогда не думай, что сможешь наблюдать за всем со стороны. Как ты когда-то говорил?.. Назвался груздем — полезай в кузов?.. Так что это отныне твоя операция. Командуй. Ни у кого нет возражений? Дадим нашему котику… покомандовать?

Я ожидал от кошек шуток, фырков и прочего непотребства, однако встретил лишь монолит серьёзности. Каждая отнеслась к ответу предельно ответственно. И пусть большинство не произнесли вслух ни слова, ограничившись скупыми кивками, интеллектуальная работа ощущалась в каждом их движении, буквально висела в воздухе. Валькирии сознательно доверили мне командование. Ни одна не возразила. А это во фракции было даже весомей, чем стоящие на кону жизни. Нереальное, непредставимое доверие.

— Думаю, выражу общее мнение, кот, — только одна Викера решила подать голос. Ей это показалось сейчас уместно. — Раз уж смог убедить нас в правильности своих действий, да ещё и вчерне накидал операцию, она твоя. Мне же, как мастеру боевых искусств, будет особенно интересно понаблюдать за схваткой двух… псионцев. Один из которых — мой ученик… Мы в тебя верим, брат!

— Тронут, сёстры, — к горлу невольно подкатил ком. Подобное доверие не возникает на пустом месте. Значит, они уверены, что я готов. И полностью доверяют мне. В операции по линии фракции валькирий — не разведки, где сёстры уже не единожды убеждались в моей состоятельности. — Постараюсь оправдать доверие. И… обещаю лишний раз не рисковать вами.

— А вот это уже лишне! — неожиданно развеселилась Лай. — Ты эти привычки Дальней разведки брось. На то мы и валькирии, чтобы нами рисковать. В этом, можно сказать, основная суть фракции, основа нашего мироощущения.

— Главное, рискуй с умом, брат, — в тон ей улыбнулась Сайна. Очень так по-доброму, чуть обещающе улыбнулась.

— Ладно, хватит лирики, — пришлось тряхнуть головой, окончательно отгоняя сантименты. — У нас пятнадцать минут, чтобы задержать орбитальный челнок. Мы с Тиш и Мисель на точку. Первую группу с лёгким оружием высылайте прямо сейчас, пусть хоть на такси едут. Они недалеко. Главное, оружие. И про фламбер не забудьте!

— Да, мой генерал, — склонила голову, пряча улыбку, Милена. Остальные вторили ей задорными фырками.

— Генерал? — Старшая меж тем отвернулась, всем своим видом демонстрируя чрезмерную занятость. Поэтому мой вопрос достался Трише и Мисель. — Разве в Республике существуют воинские звания?

— Не грузись, кот, — обронила Миса, когда мы уже садились в подъехавший наёмный катер. — Это она так шутит. Заметь: с учётом психологии внешников. Твоей психологии.

Сказать на это было нечего. Да и некогда — Триша, видя моё замешательство, довольно небрежно затолкала меня внутрь аппарата. Беспилотный катер тут же начал набирать высоту, не спеша разгоняясь. Миса недовольно скривилась.

— Да кто ж так летает-то⁈ — и принялась перелезать с пассажирской зоны на водительскую.

Что-то валькирия там сделала с управляющей электроникой. Вроде бы даже использовала какую-то боевую электронику Республики. Аппарат отреагировал на вмешательство резким скачком скорости. Меня тут же вдавило в пассажирское кресло, которое под действием ускорения и сопряжённых команд компьютера начало быстро преображаться. Мгновение, и вот уже я ощущаю себя зажатым в полноценном противоперегрузочном коконе. Мисель довольно заурчала с переднего сиденья: она добилась своего, разогнала местную колымагу «по-настоящему».

Я же, невзирая на солидную скорость, с которой теперь двигался катер, принялся за работу. Прежде всего, мы с Миленой ещё раз пробежались по деталям плана. Разумеется, только после того, как вторая группа выдвинулась на соединение с нами. В основном Старшая его одобрила. Только пару раз внесла уточняющие коррективы, но в целом осталась довольна как стратегической его частью, так и тактической. Особенно её заинтересовали предложенные мной варианты расшивания возможных «вилок», то есть вариативности действий.

Отдельно пришлось затронуть тему местных. Оповещать ли их о ситуации, и если оповещать, то в какой момент. В конце концов Милена всё же согласилась, что оповещение самим фактом боестолкновения будет самым правильным. В противном случае местные поднимут много шума, но на выходе получится «пшик». Нам ведь нужно не просто уничтожить челнок — там и дурак справится. Нам нужно спасти пленницу, которая с появлением властей автоматически превратится в заложницу. Поэтому действовать нужно на опережение, причём так, чтобы никто ничего не понял, включая как местных, так и псионца.

А вообще, Милена в своей новой роли курицы-наседки выглядела презабавно. Больше всего кошка походила сейчас на галку, наблюдающую, как её едва оперившееся дитя совершает свой первый самостоятельный полёт. Благо, лишний раз не лезла, и то хлеб… Я бы не удивился, если бы валькирия не давала бы мне проходу, стараясь опекать на каждом шагу, буквально вкладывая очевидные истины в мой клювик. Из своего. Как и положено нормальной птице, выкармливающей собственного детёныша. Зато Триша оказалась на удивление взвешенной. Не лезла, не давала советов, и вообще держалась несколько обособленно. Словно старалась лишний раз не сбивать чрезмерно пристальным вниманием.

— Я думаю, Милена правильно решила доверить тебе операцию, — уже на подъезде к цели всё же заметила метиллия. — Раз взял ответственность на себя — бери её всю, до последней капли.

— Вы и до того доверяли мне операции.

— Это происходило на твоём поле — в Дальней разведке.

— Как мечник я иногда вёл. Даже тактику отстраивал.

— Мечница — не совсем валькирия, чтоб ты знал. У мечницы своя роль. Но ты… случаются Старшие стай и из мечниц. Не часто, но случаются. Особенно упёртые из них не желают возвращаться в Орден — такие идеальны для управления стаей. Ты прав, удобно, когда поля увязаны с техникой. А проще всего этого добиться мечнице. Но только такой, которая уже и не мечница — валькирия.

Что-то удивительно глубокое прозвучало в словах сестры по наставнице. Подобные признания и для мечницы, выросшей в Республике, были не часты, а уж для мужчины, да ещё и варвара по меркам республиканок…

— Ты от всех сейчас говоришь? — мне было немного не по себе. Все валькирии на тактической конференции внимательно слушали наш разговор, и было видно, что они всецело солидаризуются с боевой сестрой.

— Да, — короткая реплика сказала всё лучше долгих прочувственных признания — особенно из уст властной метиллии. Но она решила не заострять. — Ладно, мы уже на месте. А вон и девочки. Давай, ты первый, я — за тобой. Миса, отпускай катер.

Мы выскочили из люка и бросились к другому такси, прячущемуся до поры в небольшой древесной рощице, недалеко от посадочной зоны космопорта. Здесь, на Малом Космодроме, выполняющем вспомогательную к основному функцию, деревья не казались чем-то из ряда вон. Это у большого собрата имелась внушительная зона отчуждения — пусть и внушительная по меркам Ясеня. Но наша цель находилась именно здесь. Поэтому именно из этой рощицы мы и начнём первую фазу операции освобождения.

Первое, на что обратила внимание Триша сразу после высадки — это оружие. Думаю, не покривлю душой, если скажу, что сестра по наставнице буквально просияла. До того была — бука-букой, собранная, решительная, но смурная, что та туча, а тут… Словно подменили. Бросилась было к винтовкам, но в последний момент задержалась. Рванула надоевшую юбку, изящным движением кисти продолжив круговое движение, пока не содрала её всю, по самую талию. Поймала мой ошарашенный взгляд и задорно так усмехнулась.

— Ненавижу эту гадость, кот! Только для тебя надела. Говорила же — пусть будет милитари, а ты… Чем я без всей этой гадости плоха, а? — и девочка гибко крутанулась вокруг своей оси, сверкая кружевными узкими трусиками. — Ну, чего молчишь?

— Хороша, чертовка. Чего тут ещё скажешь? — вздохнул, с трудом заставляя себя отвернуться от этой демоницы в человечьем обличии. — Я не знал, что ты и играть можешь.

— А попросить? Нижнее бельё я бы для тебя любое надела. Оно не стесняет движения. А это убожество… Как я в нём ногами работать буду? На моих же скоростях любой кусок ткани может сбить концентрацию, нарушить равновесие.

Девчонка больше не теряла времени даром. Подхватила огромную плазменную винтовку, которую прочие валькирии использовали только в броне с экзоскелетом, и с чувством вдарила по рычагу предохранителя. За смачным щелчком последовал характерный звук нагнетания плазмы в разгонную камеру: «Ы-ы-ы-ть». Оружие встало на боевой взвод, чем вызвало у валькирии новую вспышку щенячьего восторга. Та даже губами приложилась к матовому цевью. Так и стояла, в платье с оторванной юбкой, в одних трусиках, и целовала… плазменную винтовку. Ну нормальная ли⁈ Пришлось очередной за сегодня раз тряхнуть головой, прогоняя излишнее сейчас ошеломление.

Сам я подхватил с земли двуручный фламбер… и вдруг осознал: она нормальная. Нормальнее многих. Потому что и меня самого тянуло к любимому оружию ничуть не меньше. Тянуло, словно к любимой женщине. Провёл ладонью над его широкой частью, от кончика клинка до плоского навершия рукояти. Следом за рукой по́рхнули бабочки разрядов, по телу разлилось приятное тепло. Когда оно охватило меня всего, немного погонял энергию между телом и клинком, стараясь дотянуться до каждого нервного канала. Только закончив сродство с оружием, поднял взгляд на Тришу. Она уже успела облачиться в легкобронированный комбинезон с персональным генератором защитного поля. Вопроса, почему сначала винтовка, и только потом одежда, не возникло. Ведь и я сам об одежде даже не задумался. Хотя мне было проще: свой военного образца серо-голубой комбинезон я с самого начала напечатал из той же ткани, что и классический флиппер. Как чувствовал.

— Дамы, все готовы?

Валькирии уже закончили переодеваться и проверять оружие, и теперь стояли в ожидании команды. Всего их собралось четверо: Триша, Сайна, Мисель и Викера. Остальные грузили тяжёлую броню и боевых дройдов в оба яхтенных катера, на борту «Селенги». Воительницы уже успели снарядиться, и буквально сейчас заканчивали погрузку комплекта брони для нас.

Итак, в запасе есть ещё пять минут двадцать секунд. И их следовало потратить с максимальной отдачей — тем более что «тяжёлая артиллерия» прибудет не раньше, чем через девять минут.

— Кошак, зачем спрашивать очевидное? — недовольно зыркнула на меня Мисель.

— Всё я вижу. Просто… Будьте осторожней. Я постараюсь прикрыть полями, но всякое может случиться. Надейтесь больше на своё оружие и свои генераторы.

— Помнится, раньше кто-то не стеснялся кичиться полями. Угрожал, что накажет, если приставать будем. А как настоящий псионский лорд на горизонте замаячил… Неужели можешь только беззащитных девчонок полями стращать?

Ироничный изгиб бровей и явный намёк на шутку в словах Сай не остался незамеченным. Беззащитные девочки, ощетинившиеся штурмовыми винтовками, издали короткие смешки. Подначка рыжей попала на благодатную почву. Что на это скажешь? Было дело, грешил…

— Да нет, не совсем, хотя и близко… На псионца их как раз хватит. За вас переживаю, дурёхи! Я когда линкор валил, вообще себя не контролировал, ни о какой защите не думал. Вон, даже Ле спалил… Ладно, хватит лирики. Поехали!

Я первым запрыгнул в люк катера… и тут меня что-то будто толкнуло под ребро. Развернувшись, я встретился взглядом с затравленно жмущимся в водительской зоне парнем. Он притулился рядом с пультами и почти не дышал. Бедолагу аж трясло.

— А это кто? Сайна? Вик?

— Таксист. Какой-то дурацкий сервис, с живым водителем оказался. Теперь вот катаем. Не выбрасывать же его на трассе? Ещё катер заблокируют… — начала оправдываться снежка. Она отвечала за транспорт, вот и переживала, что так опростоволосилась. От былой ироничности не осталось и следа.

— Ладно, парень, не бойся. Они не кусаются. Или?.. — я повернулся назад, к баюкающим оружие девчонкам.

— Подумаешь, чуть когтями пощекотали, — бесстрастно пожала плечами Викера. — Тебе каждый день куда больше прилетает, и ничего, до сих пор жив-здоров. А этот чуть не обделался. Как так можно⁈

Женщина реально не понимала. Для неё когти представлялись органичной частью тела, а тут какой-то гражданский вдруг пугается их до дрожи в коленках. Что ж, развлеклись, а мне теперь его в чувство приводить… Вот так с женщинами всегда…

— Я тебе серьёзно говорю: не бойся. Я мечник, — показал ему клинок, запустил сноп безобидных искр по ладони. Парень сразу же как-то пообмяк, успокоился. — Проводится операция по освобождению ценного заложника. Ты просто неудачно попал. Будь такси автоматическим — ничего бы и не увидел.

— А эти…

— Да ладно, ты чего⁈ — сделал я большие удивлённые глаза. — Это наши. Те же лысые, в париках, да ещё и белая плесень! Ты на моих посмотри! Видел, небось, в обзорник, как Тиш извивалась? Похожа она на плесень?

— Нет. Они красивые… Ты прав, мечник. Как увидел эти жуткие штуковины… Думал, Республика напала.

— Нет, тут разборки другого рода… Между псионскими родами. Ты главное не подставляйся, и не пострадаешь. Как подъедем, высаживай нас и вали отсюда. Можешь своим сообщить про операцию, мы гражданские службы не привлекаем, но мало ли как оно пойдёт… Если уж полями можно боевой корабль в пепел развеять, космодрому тоже может сильно прилететь.

Таксист совсем успокоился, даже головой покивал деловито, с оттенком понимания. Он теперь ощущал некую сопричастность свалившемуся на его голову приключению, но, главное, не паниковал. А значит, не наделает сдуру ошибок. И это правильно. Я повернулся к девчонкам. Они были спокойны. Триша ободряюще улыбалась: она правильно поняла мою игру, а остальным через режим тактической конференции довела Милена.

Шатл наплывал на нас своим зализанным плоским корпусом непривычных очертаний. Какие-то грани, обводы — всё было хищно, но без республиканского изящества. Мы начали высадку, когда катер ещё не завершил движения. Кошки выскочили первыми и сразу же заняли позицию в районе входного шлюза. Я вышел последним, картинно осмотрелся по сторонам, положил клинок на плечо и уверенной походкой хозяина жизни направился к шлюзу. Мои поля кривились, сыпали вереницами разноцветных молний, и производили ещё множество совершенно бессмысленных, но внешне эффектных действий. Однако и практическая польза от них была: если корабль начнёт прогревать двигатели, я легко смогу нарастить мощность и расширить область, чтобы сделать с ним всё, что пожелаю. И те, кто внутри, не могут этого не понимать. Я встал точно возле шлюзовой мембраны и картинно постучал по ней кулаком.

— Эй, на борту, открывай! И движки погаси, а то отрежу их нахрен!

Начавшие было предварительный прогрев двигатели смолкли. Внутри прониклись серьёзностью ситуации. Рядом с люком возникла голограмма уже знакомого мне псионца. Что характерно, теперь он ни от кого не скрывался, щеголял во флиппере. Правда, не белого, но голубого цвета.

— Что тебе надо, брат-мечник?

— Тамбовский волк тебе брат! Меня такие «братья» на дикой планете подыхать оставили. Хочу теперь полями поиграть с кем-нибудь из наших. Выходи, один на один схлестнёмся.

— А это у тебя там кто?

— Мои женщины. Боишься, своих орлов выведи, пусть тоже постоят, посмотрят, как настоящие мужики полями меряются.

От обвинения в трусости псионца аж перекосило. Нет, он не боялся. Тем более, не боялся женщин с пукалками в руках. Он просто тупо спешил, иначе бы даже не заморачивался, принял бы приглашение.

— Слушай, брат-мечник, я спешу. Давай как-нибудь в другой раз, а? Хочешь, забьёмся на место и время. Или могу твоим обидчикам передать точку стрелки и количество бойцов, сколько выставлять.

— Нет. Здесь и сейчас. Меня никто не спрашивал, чего я хочу. Я тоже не буду ни у кого спрашивать.

— Ты, гляжу, совсем отморозок? — с угрозой в голосе заметил псионец, нехорошо сощурившись.

— Мне похеру. Не выйдешь в течение пяти минут, начну резать корабль. Брат-мечник, — последнее словосочетание я выплюнул, как издёвку. Типа, не брат ты мне.

Девочки на тактической конференции выпали в осадок. Все. Такого «содержательного» разговора они не ждали, в особенности от своего всегда тактичного мечника. Я же отошёл чуть назад и поставил перед собой меч вертикально. Поля пришли в движение, охватывая всю область вокруг корабля тройной пеленой, которая начала угрожающе сжиматься. Раздался скрежет корёжащегося металла — пока только от опорных стоек. Голограмма больше не проходила, и у засевших внутри бойцов был только один вариант показаться и начать переговоры — выйти лично.

«Леон, ты точно псионец, — уверенно заявила Викера по линии связи. — Я раньше сомневалась, но сейчас…»

Было видно, что «высокий говор» псионских лордов сильно впечатлил наставницу. Ну, кто на что учился, как говорится. У любой социальной группы есть свой язык. Те же предшественники местных дворян. Они, конечно, изъяснялись более витиевато, даже специально изучали правильные обороты обращения друг к другу в зависимости от ситуации. Но для этого нужно всё же что-то учить. Если не учить, но иметь такой же чрезмерный гонор, всё скатывается до банального примитива, по принципу: «Сила есть, ума не надо».

«Вик, я в детдоме воспитывался, на дикой планете. Там пацанские разговоры — не редкость. Эти же… я уже понял, что они собой представляют. Приматы, какими мы все были в молодости. Только нормальные стараются развиваться, растут, а эти такими и остались. Только ху… то есть поля отрастили на недосягаемую величину».

По стае прошлась волна фырков, так девчонки выражали своё отношение к последней фразе. Но понимали, что я прав, а потому не делали резких движений и вообще старались лишний раз не отсвечивать. Пусть они и не разбирались особо в психологии внешников, но вот психологию псионцев знали. И отлично понимали, что раз я выдаю себя за одного из них, проблема заложника поднята не будет в виду её полной бесперспективности. Псионцу плевать на какую-то там принцесску непонятной тьмутаракани. Ну, грохнут её в процессе разборки — туда ей и дорога. При таком ракурсе взгляда проблема выживания принцессы становилась задачей номер один не для спасающей стороны, а для стороны удерживающей, ибо зачем они тогда её похищали? Их степень заинтересованности в принцессе оказывалась несопоставимо выше таковой для отморозка-мечника.

Секунды текли, складываясь в минуты — а для меня каждая выигранная минута была на вес золота. На четвёртой минуте на подлёте замаячили мои катера с тяжёлой артиллерией. Девчонки появились без брони, её с успехом заменяли дройды, которых они принялись сноровисто ссаживать с транспортной аппарели. К пятой минуте шатл псионца оказался взят в кольцо дройдов, и уже они врубили поле, я же «от нечего делать» стал сбивать выступающее из обшивки оборудование. «Хрясь!» — прочь отлетела мощная антенна гиперсвязи. «Блям-ц!» — за ней последовала решётка с эмиттерами маломощного защитного поля. «Хр-р-р!» — подломились передние опоры. Задние пока стояли, ибо если их завалить, шатлу будет проблематично взлететь, а так всё в пределах заявленных правил игры. Опоры стали последней каплей для засевших на борту бойцов. Шлюз начал медленно открываться.

Дальше начиналась вилка. Был вариант ворваться внутрь и всех перебить, спасая принцессу, но мечник мог спутать все карты. Его следовало вывести из игры, а значит, нужно было заставить выйти и спровоцировать на дуэль со мной. Кстати, валькирии не вызвали у противника особого удивления. Он явно воспринимал их эдакой массовкой, призванной оградить от внешнего мира, чтобы двум «избранным» не мешали предаваться благородной смертоубийственной забаве. Организация своего рода дуэльной площадки — в этом на первый взгляд и состояла их задача. И псионец купился.

Валькирии тут же сместились под защиту брони катеров. Тоже на первый взгляд грамотное решение: когда мужики разбираются, бабы, от греха подальше, не отсвечивают. Поля никого не пощадят, и опытные члены моей команды, благо, что женщины, по закону жанра должны были скрыться и не отсвечивать. На самом же деле они сейчас стремительно переодевались в тяжёлую боевую броню. Дальше наступала следующая вилка, в которой кошкам придётся сориентировать уже самим, ибо я буду занят своим противником.

Мечник вышел из шатла гордой, независимой походкой ещё одного хозяина жизни. За ним тянулся шлейф из ярких алых разрядов. Эдакий павлин с распушенным хвостом. Мне стало смешно, а кошки так и вовсе не сдерживались. Они были умными девочками, и моя аллегория про меряние кхм… полями… на глазах обретала для них новое содержание. Псионец тем временем встал напротив меня. Отсалютовал мечом.

— Я правильно понимаю, что твои не будут мешать?

— Обижаешь! — состроил я обиженную гримасу. — Нахрен мне бабы под ногами, когда мужики разговаривают? Ты там своих тоже охолони. Пусть сидят, и не высовываются.

— А эти консервы — чтобы нам не мешали?

— Да, а то налетят эти… варвары, — я скривился. — Начнут своими пукалками грозиться. Нахрен они нам нужны?

— А ты правильный мужик. Меня Литуэль зовут. Из рода Чёрной звезды, — и весомо так зыркнул на меня, словно это должно было всё сказать лучше любых слов.

Я в ответ важно покивал, признавая его солидность.

— А я, брат-мечник из рода Чёрной звезды, послал своих нахрен. Взял на той варварской планете местное имя. Я теперь Леон Познань. Леон — это лев, такой хищник там. У него ещё прайд львиц бывает. Они за него охотятся, детей растят, а он их кроет. Мне понравилось.

Мужик заржал. Ему тоже понравилось. Даже посмотрел на меня как-то иначе, с оттенком уважения.

— И поэтому баб с собой таскаешь? Типа, льви-цы? А ты юморист, как я погляжу! Хотя, чего там, удобно. Они тебе каштаны таскают, а ты сверху поплёвываешь. Мои в гареме совсем нюх потеряли. Им всё какие-то цацки или одёжки подавай. А твои, значит, сами с усами. Да ещё и в войнушку играть помогают! Где ты их набрал?

— Да там же, из местных, — пожал плечами. — У них там с нормальными мужиками проблемы. Я как полями такую львицу приласкаю, она на всё согласной становится. Таких же, как мы — в галактике больше нет.

Моё довольное подмигивание было встречено собеседником таким же довольным оскалом. Он знал, как ласкать полями, и какие преимущества это даёт в борьбе за самок. Тёртый калач, мой собеседник, и тем необычней, что не заподозрил в валькириях валькирий. Не иначе, сказалось шаблонное мышление. Ну откуда здесь, в сердце Конфедерации, взяться этим бешеным воительницам⁈ Да ещё и в обществе мужика-мечника?

— Слушай, Леон. Я с тобой буду драться. Ты в своём праве. Только давай договоримся. Если сделаешь меня — перетащи на корабль. Я тут по делам рода, мне ещё с планеты товар вывозить. За ним могут местные припереться, так что пусть твои сразу поля снимают и мой корабль выпускают.

— Без проблем, брат-мечник из рода Чёрной звезды. Тогда и ты меня моим львицам отдай, перед тем, как взлетать. Сейчас, я только с ними свяжусь, чтобы и при том, и при том раскладе сразу поля снимали. Я просто думал — тебе важней защита от местных…

— Нет, мне на местных насрать. Мои на орбите, если что, помогут прорваться.

— Ну на том и порешили, — я демонстративно вытащил информационный терминал, ткнул голограмму, с нотками альфа-самца в голосе обозначил расклады, выслушал ответ, и только потом поднял на противника взгляд.

— Слушай, они говорят, что-то местные нехорошо шевелятся. Ты им что, так сильно хвост прищемил? Сразу бы сказал!

— Я говорил, но ты не слушал.

— Ладно, тогда давай начинать. Чем быстрей начнём, тем быстрей… кончим, — и я заразительно заржал дурацкому каламбуру. Мой оппонент поддержал ржачь.

Хотя на деле мне смеяться совсем не хотелось. Хотелось сплюнуть бредовыми словами и выражениями, и никогда их больше не произносить и не слышать. Псионцы на деле оказались ещё большими отморозками, чем рассказывали Лирана с Витаной. Пацаны пацанами. Неужели столь древняя цивилизация могла породить подобную… мышь? Вместо слона Республики родилась мышь Псиона. Почему? Неужели поля так влияют на мозг мужчины? А поля ли? Не абсолютная ли власть над ближним, обусловленная этими самыми полями?

Между тем площадка, на которой мы стояли, стала принимать очертания дуэльной зоны. Мы выжгли полями землю под ногами, спекли её, очертив таким образом круг приличного диаметра. Секундантов не требовалось, «реальные пацаны» были в состоянии сами проследить за дуэлью. Да и что тут вообще нарушать, если есть лишь одно правило: кто победит, тот и выиграл? Любыми средствами. Что до жульничания… Мы сами — самое совершенное оружие современности. Что есть в мире такого, что могло бы повлиять на исход дуэли изнутри очерченной зоны? Стилет под ребро? Банка кислоты в морду? Шокер? Бластер? Не смешно. Пелена блокирует абсолютный ноль вакуума и солнечное вещество. Какой бластер, какой шокер? Акститесь! Только жесть, только хардкор! И мы начали.

Бой начался с дистанционного обмена ударами. Мне эта практика была понятна и привычна, я долбал весомо и вдумчиво, так что противнику пришлось знатно полетать в своём коконе. Однако и он не оставался в долгу, впечатывая в мою защиту мощные удары полевых кулаков. После очередного такого удара псионец неожиданно влепил в мою пелену чудовищный по насыщенности разряд. Всё вокруг застило от соприкосновения полей и молний, я было расслабился, дожидаясь, пока буйство спадёт, но у Чёрной звезды имелись на этот счёт свои соображения. Уже через мгновение меня, точно пушинку, подкинуло очередным ударом полевого кулака. Нет, пелену он не пробил, да и не пытался. Полёт закончился одновременно с завершением энергетической вакханалии на стенках моего кокона, и тут же, словно чёртик из коробочки, рядом возникла довольная харя противника. А следом прилетел солидный удар двуручником.

В вихре малинового оттенка разрядов белёсое лезвие ввинтилось в пелену… чтобы вместе со змейками разрядов стечь по выставленному в блоке клинку. Вбитые на подкорку рефлексы не подвели. А далее, уже рефлексы рукопашника позволили припечатать ногой по бедру увлёкшегося борьбой клинков мечника — да так, что мужика закрутило в воздухе и отбросило прочь.

Теперь уже я перехватил инициативу, в точности повторив атаку жгутом разряда и сразу же, не давая опомниться, полем. Потом ещё раз, а следом — удар клинком, и ещё раз ногой. Псионец от подобного напора растерялся. Он умел фехтовать, но мастером рукопашного боя не был от слова совсем. Пользуясь преимуществом в ближней зоне, я принялся клепать удары, как горячие пирожки. Ни в коем случае нельзя было давать ему опомниться и взяться за меч, с которым псионец мастак. Каждый мой удар ногой был не просто ударом — наносящая его поверхность неизменно оказывалась укутана в полевой кокон. По сути, не было разницы — бить ли дистанционно, или бить вот так, конечностью, укутанной в тот же полевой каркас. А ещё так было банально быстрей, в виду меньшего расстояния до тушки оппонента, да и на плетение время не тратилось.

Сначала Литуэль пытался банально отползти, слишком сильно его контузило первыми ударами. Но вскоре нарастил пелену уровня до третьего, так что стал менее восприимчив к последствиям ударов. Это помогло ему прийти в себя. Я поздно понял свою ошибку. Надо было поступательно наращивать мощность ударного кокона на ногах, а не бить всё время одним и тем же слабосильным полем. Вернее, полем, ставшим к тому времени слабосильным.

Что ж, за свои ошибки нужно платить — и моя плата едва не оказалась фатальной. Псионец ловко извернулся, вроде бы целя рукоятью мне по ноге, но когда я попытался блокировать согнутой в колене ногой, этим классическим рукопашным блоком, Литуэль резко сменил направление удара. И опять выручили рефлексы — на этот раз вбитые валькириями для боевых имплантов. Подчиняясь наитию, я мазнул вылезшими когтями по устремлённой для удара кисти руки. Брызнули искры. От напряжения схлестнувшихся полей нас разбросало в стороны. Вскочив, я глянул на поднимающегося псионца, и только теперь различил источник чудовищной опасности — прямо из запястья, над кистью его левой руки, торчал белёсый клинок тридцати сантиметров длиной. Именно он по задумке Литуэля должен был поставить точку в нашем противостоянии — либо хотя бы склонить чашу весов в пользу ушлого псионца.

Пользуясь лёгким ошеломлением противника, я попытался оценить диспозицию. Электроника больше не работала; скорее всего, она просто выгорела, не выдержав энергетического буйства схватки. Неубиваемая республиканская электроника, рассчитанная на бой стаи с участием мечницы, отказывалась работать! Вот что значит дуэль двух псионцев! Тут действительно только ху… в смысле, поля против полей. Пришлось оценивать диспозицию персональными оптическими средствами любого человека — глазами.

Товарищи Литуэля всё же не утерпели, высыпали посмотреть на бесплатное представление. Никакие приказы не могли остановить их тягу к подобного рода зрелищу. Очередная вилка получила своё развитие, путь на корабль оказался открыт. Валькирии должны справиться, если смогут организовать по-настоящему молниеносную атаку.

Словно только и дожидались паузы в схватке, возле туши шатла мелькнули силуэты в броне. Почти сразу раздались хрипы умирающих горе-охранников, ставших жертвами интегрированных в броню десантниц клинков — этих старших собратьев имплантов на кистях рук. Последним, что я успел разглядеть, был стремительный бросок двух теней внутрь шлюза, чтобы не дать местным и тени шанса его закрыть.

Моя роль тут же выкристаллизовалась без всяких указаний. Следовало во что бы то ни стало обеспечить девочкам простор манёвра, а значит — отвлечь своего противника. Судя по всему, он пока не заметил прорыва боевой группы, слишком уж стремительно и профессионально действовали кошки, да ещё и без всяких внешних спецэффектов, которые однозначно сопутствовали бы любому другому оружию. Валькирии воистину были универсалами, сочетающими в своей тактике приёмы тяжеловооруженных штурмовых подразделений и тихих диверсантов-разведчиков. Как можно не любить таких девчонок? Сейчас они показывали высочайшее мастерство, недоступное большинству армий внешников. Да что там говорить — недоступное никому другому, кроме Республики. Разумеется, если брать за критерий сравнения массовость. В то время как у внешников на что-то подобное были способны лишь единичные спецподразделения, республиканский десант весь так мог, пусть и с разной степенью результативности.

В новом раунде боя с псионцем я решил не мелочиться и сразу же завладеть инициативой, а для этого… Ненужный более меч полетел прочь. Вместо него подушечки покинула вторая пятерня имплантов. В тот же миг зверский рёв возвестил противника о готовности идти до конца. Я, угрожающе щерясь, пошёл на Литуэля — для пущего эффекта предварительно хорошенько припечатав того разрядом в руку толщиной. Выходец из рода Чёрной звезды ощутимо напрягся. Он ожидал чего угодно, но только не перехода боя в совсем уж ближний радиус. Мои ноги в полевом коконе и белёсые клинки на пальцах рук в мгновение ока превратили жизнь мечника в локальный филиал ада. Я же впервые пожалел, что не обладаю имплантами на пальцах ног…

Меч псионцу помогал слабо, слишком неповоротливым и громоздким для таких скоростей и дистанций он был. Хотя иногда мечом прилетало, это факт. Но противнику доставалось куда сильней — слишком высокий темп я взял. Мои когти буквально в клочья рвали его защиту. Я накручивал и накручивал уровень ударных коконов, в то время как мечник вынужден был всё время накручивать интенсивность своих защит. Разумеется, он пытался контратаковать. И тут на полную мощность заработал тот факт, что мои поля были банально сильней. На первое место вышла природная предрасположенность, природные задатки, спорить с которыми оказалось сложно. Не помогал никакой меч. Лучшая же физическая подготовка и мастерство рукопашника переводили мою победу из статуса возможной в необходимую.

Время спрессовалось в какую-то пружину, всё сжимающуюся и сжимающуюся — с каждым ударом сильней. Я рвал псионца в общей сложности минут пять, хотя по субъективному времени прошло никак не меньше получаса. В эти пять минут мною было проведено столько энергетических ударов, сколько не доводилось проводить никогда и нигде. Я даже помыслить не мог, что способен на подобную интенсивность боя! Не рукопашного, а именно боя на фламберах! Впрочем, при таком мотиваторе это и не удивительно… Когда на кону безопасность моих женщин — по-другому и быть не могло. Псионец не должен был даже заподозрить, что с шатлом что-то не так. Вся моя интуиция кричала об этом, и я склонен был ей верить. Только не после всего, что она для меня сделала. Ведь не будь интуиции, и Ярослава Ясеньская сегодня навсегда бы простилась с родной планетой, стала бы добычей откровенного отморозка, считающего себя пупом галактики.

Не знаю, что сработало лучше — моя мотивация или мастерство рукопашника, вкупе с полями, — но своего я добился. Разодранный энергетически и физически, мечник провалился в энергетическую кому, до кучи усиленную чудовищной кровопотерей. Я же стоял над своим первым настоящим врагом — поверженным и беспомощным — и медленно отходил от горячки боя.

Спину обняла чья-то мягкая ручка, а следом на правом плече умастилась милая чернявая головка. Так мы и стояли. Вместе. Я и Милена. Это была именно она, моя Ртуть. Да и кто ещё это мог быть? Только та, кто смогла в своё время достучаться до моей расстроенной психики. Вытащила со дна бездонной ямы. Не побоялась возможного срыва, наверняка бы стоившего жизни всему переменчивому экипажу «Селенги». Не побоялась и теперь, смело подошла поддержать, помочь в осознании произошедшего.

— Кошак, — протянула она, словно смакуя это слово, словно пытаясь заново его осмыслить. — Порвал ты его знатно. Не зря мы тебя столько натаскивали, не зря столько крови из тебя выпустили. А он — видишь? — оказался не готов к такому. При всей своей силе и немереном опыте — не готов. Почему?

— Потому что у него не было вас, моих львиц.

— А вот за львиц ты, милый, ещё ответишь, — елейным голоском промурчала подруга. — Девчонки были в бешенстве от твоего бахвальства. И хотя умом понимали, что это ты так ему зубки заговаривал, но сердцу ведь не прикажешь… когда оно требует поставить тебя на место. И знаешь… Я склонна ему довериться. В этот раз. Я же в первую очередь женщина!

— Мне всё равно. Главное — я вас прикрыл. Я принадлежу стае с потрохами, поэтому решать вам. Мне тоже было неприятно это общение, и отнюдь не только в части бахвальства. Он какой-то… в общем, полный дегенерат. Буду только рад, если вы мне кровь пустите. Хоть так отвлекусь от гадостного послевкусия.

— Милый, мы обязательно тебя отвлечём. Как минимум, чтобы не загордился великолепно проведённым боем.

На другое плечо легли ладошки Триши, а следом на них примостился её подбородок. Метиллия легонько потёрлась щекой о мою щёку — нежно, невесомо. И тем контрастней прозвучали её слова.

— Не переживай, кот, уж что-что, а возгордиться мы тебе точно не дадим. Ты всегда будешь видеть свой реальный уровень. Объективно видеть. Для того мы рядом… ну и ещё для того, чтобы ты всегда знал: хотя в тебе и немерено этой вашей мечниковской дури, но против нас ты совершенно беспомощен.

Не скажу, что реплика сестры по наставнице меня обнадёжила. Скорее, заставила подобраться.

— Что вокруг? У меня вся электроника погорела.

— Плохо вокруг. Местные согнали кавалерию. Пространство просто стонет от полей.

— Хороший ты у нас, Кошак, — продолжала меж тем свою пластинку Триша. — Хотя и бываешь порой совершенно несносным, но это нормально, мы уже привыкли. Когтями это на раз лечится… Я чего собственно подошла. Там твоя девочка. Ревёт в три ручья. Что-то кричит, беснуется. По-моему, у неё истерика. Ты бы с ней поработал, что ли?

— А ты? А девочки?

— Мы… Понимаешь, в Республике у девочек истерики — это нонсенс. Мы сильные. А с детьми никто из нас профессионально не занимался. Вот и не знаем, как поступить. Ты же… тем ещё бабником был до встречи с Валери. Наверняка истериками внешниц тебя не удивишь. Справишься?

— Да. Где она?

— В нашем катере. Мы её туда перенесли.

— Хорошо. Только одну минуту дайте.

— Без вопросов, милый, — и Триша удалилась к своим, держать периметр.

Я же выпустил когти и одним движением вспорол псионцу горло. Милена рядом вздрогнула, напряглась.

— Леон, что ты сделал⁈

— Добил эту мразь. Не хочу отдавать его местным. Они под нажимом могут выдать его своим.

— Я вижу, что добил, но он же заминирован!

— То есть как: заминирован⁈ — теперь и я напрягся.

— А вот так! В его теле термический заряд, на случай смерти.

— На что он реагирует?

— Вроде бы на смерть мозга…

— Мозг умирает не сразу. У нас есть несколько минут. Ищите заряд.

— То есть как: ищите? Вот прямо так в нём и ковыряться?

— Да. Бери Тиш и ковыряйтесь. Только как будете готовы извлекать, перенесите тело в шлюз шатла. Извлечёте, хватайте тело, я отсеку вас от корабля. Но смотрите, псионца… в смысле то, что от него останется… мне не потеряйте — он нам многих проблем избежать поможет.

Милена была в шоке. Такой подставы она не ожидала. И после этого кто-то говорит, что валькирии любят жестокость и пытки? Тиш примчалась тут же, мазнула по мне немного недоумённым взглядом, и присоединилась к уже вовсю потрошащей бездыханное тело подруге. Я же пошёл делать свою работу, и почему-то занятие сестёр не казалось в сравнении с ней таким уж сложным и морально тяжёлым…