Фактор Ясеня

Апофеоз политики и… котики

Вскоре за мной пришли. Вообще-то я полагал, принцесса позвонит или пригласит меня сама, но вышло, как вышло. Появившийся в дверях посыльный поклонился и пригласил следовать за ним. Держался он при этом как-то пришибленно, скованно. Статус покоев давил на него, будто где-то здесь скрывался источник повышенной гравитации. Наваждение с провожатого спало лишь в коридоре, когда мы покинули святая святых ясеньской принцессы.

Несколько поворотов, длинный переход, и вот уже я стою перед герметичной дверной мембраной. Покои Королевы оказались отделены от Резиденции не просто дверью — самым настоящим шлюзом. Крепость в крепости. Что ж, ясеньские девочки заботились о своей безопасности, и после недавних событий сложно было их в этом упрекать.

Внутри обнаружилась очередная анфилада комнат, почти как у Ярославы. Провожатый остался за дверью, дальше меня сопровождал один из охранников Королевы. Он безошибочно ориентировался в хитросплетении переходов, и вскоре мы подошли к кабинету правительницы.

Что могу сказать? Кабинет Её Величества оказался… просто кабинетом. Без помпезности, без лишних украшательств, просто функциональным, футуристического вида помещением, по своей начинке очень напоминающим сердце космического корабля. И почему-то не какого-то абстрактного, а именно корабля Республики НОЧ. Кресло здесь с успехом заменяло управляющий кокон, перед которым, вместо привычного стола, висели гроздья голограмм. Голограммы оказались и на стенах — особенно много их было в районе огромного панорамного окна с видом на парк, а ещё на шкафу с книгами, где они горели, играя бликами рабочих пиктограмм в разноцветье книжных корешков. Имелся в кабинете и стол, но небольшой, журнальный, на который очень удобно пристроить бокал вина или… вывести очередную демонстрационную голограмму.

Её Величество как раз и расположилось, прислонившись попкой к этому самому столику. Симпатично так сидела, одновременно и по-домашнему, и немного вызывающе — всё же тело у женщины было выше всяких похвал: крепкое, спортивное, с правильными пропорциями, близкими идеалу. Да и обтягивающий брючный костюм идеально подходил к ситуации, намекал, расставлял совершенно очевидные акценты. Одежда бизнес-леди, но никак не полновластной королевы! Почему-то, думая о королеве, ожидаешь увидеть что-то воздушное, торжественное, с пышной юбкой, а тут… Даже полусапожки на высоком каблучке имелись.

Ну и конечно лицо. Лицо уставшей деловой женщины, с умными жёлто-зелёными глазами, чуть раскосыми, что придаёт образу особый шарм. Волосы заплетены в тугую косу, достаточно длинную, чтобы даже будучи перекинутой через плечо на грудь, она доставала аж до низа живота. Поистине роковая женщина — без всяких «если»! Даже возраст оказался не властен над природной красотой Королевы и её бьющей через край жизненной силой.

Напротив матери замерла не менее красивая, пусть и иной красотой, дочь. Женщины стояли, взявшись за руки, о чём-то громко и эмоционально беседуя. Но стоило нам с охранником оказаться в комнате, разговор сразу же затих. Все взоры обратились ко мне.

— Ваше Величество, — я коротко поклонился, плохо представляя нюансы местного этикета «наедине».

— Леон, — короткий вежливый кивок и «страшный» взгляд мне за спину, откуда тут же послышались поспешные шаги с характерным чавкающим звуком закрывающейся бронированной створки. — Значит, забираешь у меня дочь… Решил мне так отомстить?

— Простите?

— Говорю, решил мне отомстить за то… недоразумение при нашей первой встрече? — внешне Милослава казалась серьёзной, потому было не понять, шутит она или констатирует факт.

— Позволите присесть? — задал я вопрос, осматриваясь по сторонам и, получив утвердительный кивок, энергично разместился в кресле, по соседству от замерших возле стола женщин. — Вы ведь шутите, Ваше Величество? Я делаю этот вывод потому, что вы женщина скорая на решения. Если бы действительно так считали, то были бы куда эмоциональней, да и разговаривали бы мы с вами в другом месте…

— И всё-таки осадок остался?.. Не спорь. И да, я шучу. Хотела посмотреть на твои действия.

— И как они вам — мои действия?

— Ты ведь сел в кресло, чтобы оказаться снизу? Психологический приём для сглаживания возможных острых углов в разговоре?

— Вы прозорливы… Не хочу показаться излишне наглым и вызывающим. Даже если и не совсем красиво поступаю, — собеседница на это вопросительно вздёрнула бровь, требуя продолжения. И дождалась. — Сидеть в присутствии стоящих женщин на моей родной планете — дурной тон. По крайней мере, в некоторых кругах.

— Ты же не из Республики… Да, я что-то такое слышала.

Следующим жестом королева напрочь выбила почву у меня из-под ног. Она отпустила ладони своей дочери, сделала пару шагов в мою сторону и… присела на корточки. Передо мной. Её глаза при этом почти не мигая смотрели в мои, словно Милослава старалась прочесть малейшие «колебания» мимики оппонента. А там было что читать! Я даже не пытался сдерживать эмоции.

— Ты пойми, Леон, я говорю сейчас не как королева, а как… мать. У тебя ведь нет своих детей?

— Есть. Но в Республике особое отношение к воспитанию, поэтому я не могу называться отцом… социально, как они, — короткий жест рукой в сторону окна. — Но… у меня были ученики. Я профессиональный тренер по рукопашному бою, и к своим птенцам всегда относился очень трепетно. Так что, думаю, я вас скорее понимаю, чем нет.

— Ну, я тоже не просто мать, не как они, — королева с оттенком иронии в голосе в точности повторила мой жест в сторону окна. — Я Королева, и мне тоже было, как бы, некогда… как они. Так что да, мы с тобой в этом отношении должны понять друг друга. И как мать я задаюсь вопросом: сможешь ли ты защитить мою дочь? Могу ли я тебе её доверить? Ведь там, куда ты летишь, никогда не бывала не то что я — никто из моих подданных не был! Сложно напутствовать, как именно ей себя вести… Не хотелось бы, чтобы в личном деле дочери значилась запись: «Пропала без вести на территории Республики НОЧ», с абстрактной датой… Что ты скажешь на это?

Я хорошо понимал Королеву. А также понимал, что требуется нечто неординарное, чтобы доказать ей мою способность позаботиться о дочери. Не слова даже, а нечто, не укладывающееся в привычные рамки…

— Не буду ничего говорить. Лучше покажу, — и вокруг нас Милославой возникла матовая пелена.

Женщина от неожиданности вздрогнула и нервно зыркнула в одну сторону, потом в другую. Вновь повернулась ко мне.

— Что это?

— Попросите кого-нибудь атаковать нас. Охрану, автоматику — кого угодно.

— Леон, это не шутки…

— Так и я не шучу. Зачем слова, если можно показать? Пусть атакуют… меня.

— Тебя? — взгляд правительницы Ясеня сделался задумчивым. — Дочь, достань винтовки — там, в стене. Штурмовую кинетическую и какую-нибудь из лучевых.

Послышались звуки работы механизма, затем щелчок вставляемого в паз магазина электромагнитного игломёта.

— Есть! — коротко бросила Яра.

— Стреляй.

— В кого? — немного растерялась принцесса.

— В того, кого меньше жалко. Одна подарила тебе жизнь, другой… когда-нибудь поможет принести в этот мир новую жизнь уже тебе. Выбирай! — однако смотрела Королева не на дочь, её взгляд неотрывно гипнотизировал единственного гостя. Меня. Глаза в глаза. Не отрываясь и не соскальзывая. Милослава рентгеном собственной воли и сознания будто пыталась проникнуть в мою голову. Хотела понять, насколько можно доверять республиканцу — пусть и спасителю дочери. Ну и нагнетала, куда без этого.

— Не буду я никого выбирать! — натурально зарычала Яра. Видно было, что ослушаться мать она не может, но и играть по её правилам не собирается.

Сиреневые лучи сорвались с направляющих линз и вонзились в пелену, в районе ног Королевы, затем сместились в мою сторону. По пузырю защиты растеклись сиреневые взблески. Пузырь стал обретать черты рукотворной радуги — настолько объёмно он пульсировал, впитывая чужеродные энергии. Но пузырь пузырём, а глаз цеплялся за совсем другую картинку. Принцесса. Именно она притягивала взгляд.

Выверенные экономные движения. Абсолютно стабильное положение ствола лучемёта. Короткая очередь в одно место, затем резкий рывок ствола в другое — быстрый, стремительный и экономный. Точно бросок змеи. Или удар лапы тигра. Один удар — одно попадание строго в нужную точку. Всё тело принцессы при этом составляло единый слаженный механизм, частью которого выступала и лучевая винтовка. Особенно красиво смотрелись выверенные стойки… Девочка была чудо как хороша в этой роли стрелка. Ей шла винтовка и сама стрельба. А это могло означать лишь одно: годы и годы тренировок. Королева явно готовила свою дочь отнюдь не только к роли украшения чьей-то постели…

Отстрелявшись, Яра сразу вернула винтовку на столик, к остальным её товаркам. Бросила извиняющийся взгляд на меня и острый — на мать.

— Есть! — и добавила с шутливой интонацией. — Принцесса Ярослава Ясеньская стрельбу закончила!

— Забыла сказать «Наследная», — не осталась в долгу Её Величество. — Теперь магнитку. И дочь… будь добра, целься мне в голову. Хочу посмотреть, как летит игла… и как она испаряется о защиту.

Я даже не заметил, как в руках принцессы возникла кинетическая винтовка. Щелчок предохранителя, быстрое вскидывание оружия, и удар. Пучок игл вонзается в защиту строго напротив Королевы. Вот только не её головы, а… её пятой точки. Ярослава и здесь ослушалась. Впрочем, сложно было её в чём-то винить. Сделать что-то матери назло — да, но стрелять матери в голову — это уже за гранью.

— Извини, мама, промахнулась, — прямо смотря Королеве в глаза отчиталась Яра.

— Посмотри на это с другой стороны, дочь. Ты собираешься вручить этому мужчине свою честь и честь Династии. Вот и подумай: прошла ты испытание или нет.

— Я не знаю, как это работает, — пожала плечами Ярослава, и не думая отводить взгляд. — Переносной генератор защитного поля умеючи преодолевается на раз.

— И ты пыталась?..

— Да. Как видишь, не вышло. Но лучше недельку не иметь возможности присесть, чем навсегда раскинуть мозги по комнате.

Милослава Ясеньская подход дочери оценила. Усмехнулась. Ободряюще ей улыбнулась. И да, взгляд она всё же отвела — чтобы побороться им с дочерью. Теперь же, когда вновь на меня взглянула, вся буквально лучилась довольством.

— Что ж, теперь мне будет куда проще довериться тебе там — на церемонии… И ведь защита почти мгновенно появляется?

— Это как рефлексы обычного человека… скажем, дышать. Подозрение на атаку — пелена прикроет нас с Ярославой.

— Хорошо… А что дальше? Или от республиканок тоже будешь отмахиваться… мечом? — теперь во взгляде правительницы светилась ирония. А ведь она стоит своей дочери!

— Поверьте, Ваше Величество, в Республике Яре ничто не угрожает.

— Как докажешь?

— Ну… — я показательно задумался, смерив взглядом сначала дочь, затем и саму Королеву. Почти раздевающий взгляд получился, что не укрылось от женщины. — Она девочка. Как и валькирии. Как и прочие в Республике, кто обладает реальной властью. Кроме того, она наследница такой же правительницы, прибывшая с дружественным визитом. В свите Меча Республики. Не вижу причин, почему её могут обидеть. Да и стая… Они уже один раз выручили Яру. Теперь воспринимают её, как… Ну, как в той мудрости: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Не дадут в обиду и в Республике.

— Что ж, весьма убедительная демонстрация… А внутри?

— Внутри?..

— Внутри стаи. Никогда не поверю, что там нет иерархии и разделения… сфер влияния. Они могут увидеть в Ярославе соперницу.

— Нет. Это исключено. Они примут мой выбор, как боевого брата. Да и нет в Республике моногамии. Они там легко меняются мужчинами, так что уж женщины-то общий язык друг с другом всегда найдут. Главное — не тушеваться и показывать свою волю и готовность идти до конца. А у вашей дочери с этим всё в порядке.

Королева вновь поменяла диспозицию. Поднялась и прислонилась к столу, но теперь уже по левую от меня руку. Повернулась к стоящей чуть дальше дочери и выдала фразу, от которой я чуть не выпал в осадок.

— Дочь, ты всё слышала. Валькириям спуску не давай, но и местные обычаи уважай. Пристанут к тебе, например, с просьбой поделиться мальчиком… А ты?

— А что — я? — натурально опешила девочка. — По шее дам! С чего вдруг…

— Сначала расспросишь валькирий, когда можно давать по шее, а когда нужно внять просьбам, — подмигнула мне Королева. Да она натурально развлекается! Провоцирует. Заставляет подобраться. Но и правильные вещи говорит, что очень странно. Не иначе, сама с кошками наобщалась и кое-что о них прознала между делом.

Видимо, Ярослава тоже это поняла. Всё же свою мать знала гораздо дольше меня. Она лишь тяжело вздохнула и кинула на меня характерный взгляд — даже глаза закатила, мол, а мне ведь с ней жить приходится!

Однако больше испытывать наше с Ярой терпение Королева не стала. Рядом с журнальным столиком, прямо из пола, выросло кресло, куда Милослава и поспешила с грацией пантеры усесться. Поёрзала попкой, поудобней устраиваясь… или провоцируя меня, тут уж как посмотреть. Руки женщины легли на подлокотники, а властный взгляд — на дочь.

— Ладно, дети мои, — проговорила Её Величество уже совсем другим тоном. Ровным и тяжёлым. — Всё это хорошо и познавательно, но ведь ты же понимаешь, Леон, что я не могу отпустить с тобой дочь?

— Но мама!..

— Молчать! — рявкнула Королева, и уже тише добавила: — Дождись своей очереди.

— Я хочу повысить кондиции! — не унималась Ярослава. — Ты ведь знаешь, что генетическое преобразование…

— Дочь. Не заставляй меня повторять дважды.

Яра сдулась, но мне сделалось интересно: откуда она столько всего знает про генетическую программу Республики? Помнится, те литанцы, с которыми мне довелось общаться, да и представители других планетарных образований, такими подробностями не владели.

— Видимо, я должен обеспечить какие-то условия… — протянул, поглядывая на правительницу Ясеня, давая ей продолжить начатую мысль.

— Прямая ветвь моего рода может в любой момент прерваться — кроме дочери никого вменяемого нет, — теперь Милослава буквально печатала слова. Они даже не лились — падали многотонными глыбами. — Раньше я могла надеяться на сестру, но очередное покушение… Вся её семья погибла. Фанатики-республиканцы. Не те республиканцы, что в Республике, а наши, доморощенные, которые непонятно за что, но обязательно против наследственной власти. Род уже давно нужно расширять, но все дальние ветви не тянут, а дочь как-то не сподобилась до сего дня подумать о будущем. После покушения этих уродов-псионцев я поняла, что дольше ждать нельзя, нужно уже вчера что-то делать для будущего рода. Поэтому у меня к тебе один вопрос: ты можешь выступать от имени Республики и давать гарантии?

— Вам, вашей дочери или Ясеню? — осторожно спросил я, продумывая каждое слово. Вечер быстро переставал быть томным, и из знакомства с матерью моей девушки превращался в политические переговоры космического масштаба. А что поделать, когда будущая тёща — Королева?..

— Ясеню. Гарантии мне и дочери без Ясеня ничего не стоят. Мы и есть Ясень. До тех самых пор, пока он стоит. А упадёт… Упадём вместе с ним.

Должен признать, такие откровения из уст политика звучали сильно. Никаких виляний хвостом, никаких полутонов — всё чётко и по делу. При всех недостатках, королевская власть сильна этой ассоциацией монарха и социального строя. Его не перекупить, потому что он и так всё имеет с самого детства — имеет обеспеченную жизнь, развлечения, лучших наставников. Так, Александра II естественным наукам обучал один из родоначальников российской химии Герман Гессе, а Александра III истории — выдающийся русский историк Сергей Михайлович Соловьёв. Монарх изначально обладает и тем максимумом власти, какой только возможен в реальности, само его слово суть закон, отсюда заинтересованность в сохранении власти и в её упрочении, а не в движении по головам по карьерной лестнице, когда на кон ставятся даже интересы дела. И идейно монарх непреклонен, потому что воспитан на этом самом ощущении единства судьбы со своей страной. Как сказал Людовик XIV, выдающийся правитель Франции: «Государство — это я». Однако именно тут кроется и основная проблема монархии, будучи оборотной стороной данного изречения. Ведь ошибки монарха — суть такое же достояние всего государства. И руководствуется он прежде всего собственным мнением, а не чаяниями реальных социальных сил — может к ним прислушаться, но не обязан. Монарх следует своим убеждениям. И это порой куда страшнее предательства, потому что убеждения имеет единственный человек, а государство — это миллионы людей. Приносить миллионы в угоду собственным убеждениям… Вон, Пётр III, придя к власти после ненавистной матушки Елизаветы, первым делом наладил отношения со своим кумиром — Фридрихом Прусским. А заодно не дал русским солдатам победоносно завершить очередную европейскую кампанию и даже вернул Пруссии все завоёванные земли. Недаром говорят: «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Политику нужно руководствоваться не побуждениями, а интересами. Интересами ключевых сил общества, их потребностями. Нужно уметь чувствовать эти потребности, а через это ощущать пульс общества, реальные тенденции и возможности его развития — а не то, что ты когда-то вбил себе в голову. Именно поэтому сменяемость высшей власти считается благом, особенно когда перемены инициируют силы, представляющие реальные тенденции общества. Но даже так готовность разделить судьбы страны дорогого стоит. Сменяемые правители зачастую вместе с пороками монархии теряют и это её неоспоримое достояние. Видя перед собой несменяемую во многих коленах Королеву Ясеньскую, я воочию ощущал сейчас эти истины. «А ведь мой друг, Павел, многое бы отдал за возможность вот так прикоснуться к истории политики» — почему-то подумалось напоследок, и я вернулся к реальности.

— Ваше Величество, сейчас я могу лишь обрисовать общий контур текущей ситуации, а позже обсудить с Верховными… детали.

— Тогда позволь начать очерчивать мне, а потом достроишь свою часть. Как ты уже должно быть заметил, на Ясени имеется что-то вроде общественного договора. Это как конституция в республиках, только без громких слов, в толще жизни реального общества. Я позволяю родам наживаться на бренде единственной полноценной монархии в Галактике, они же в ответ не трогают моих преференций и не покушаются на монархический строй. И все вместе мы дружно ставим на место экономических воротил и прочих претендентов на власть в Ясени. Такой расклад выгоден всей родовой аристократии. Ну а воротил от экономики у меня тоже всегда есть чем заинтересовать… Включение в число избранных — как вишенка на торте. Возможность зафиксировать своё положение официально, удовлетворить своё тщеславие дорогого стоит. Ведь с некоторого уровня деньги как таковые утрачивают ценность. Ты и так имеешь всё, что только может дать общество. А вот тщеславие — его утолить деньгами порой бывает ой как не просто… Стать одним из родовых аристократов, постоянно светиться в средствах массовой информации, постоянно форсить перед заезжими туристами — зачастую такими же воротилами, только без титула.

Я тоже отыгрываю свою роль по максимуму, ну и правлю между делом… Вот только вся эта картинка не имеет ничего общего с реальной монархией, какой она была когда-то. Только многолетняя привычка ясеньцев, ощущение себя подданными почти сказочной монархии, позволяет мне сохранять власть. Ясеньцы очень консервативны. Традиционные отношения у нас возведены в абсолют. Да я и сама многое делаю для поддержания статус-кво, а дворяне — всячески содействуют мне в этом. Особенно хорошо это видно на флоте. Там служение Короне возведено в абсолют. Из-за попыток защитить меня или дочь от «оскорблений» — явных или мнимых — каждый месяц на дуэли гибнет не менее десятка человек, я уж не говорю о раненых.

А теперь представь, что форсить больше не перед кем. Тут же вся система пойдёт вразнос. Ясень возможен лишь в среде из сотен и сотен Планетарных образований, где о монархии уже давно забыли. Если я схлестнусь с Конфедерацией, меня попросту не поймут мои же соратники-аристократы, а через них и многие офицеры. Всем нужно понимать, зачем мы рушим то, что создавалось столетиями.

И в этом смысле, Леон, у меня есть два пути. Собственно, это извечная дилемма, что выбрать в политике — стратегию или тактику? Тактика даёт эффект уже сейчас, но вот в будущем приведёт к проблемам. А стратегия, наоборот, сначала породит проблемы, зато в будущем приведёт к огромным дивидендам. Атака псионцев — это явное и неоспоримое покушение на монархию, на престиж Королевского Дома, а с ним и на то внутреннее ощущение ясеньцами самих себя, и на ту внешнюю притягательность монархии, которую мы конвертируем в сверхдоходы родовой аристократии. Здесь и сейчас, сиюминутно, мне выгодно потакать возмущению подданных. Что для этого нужно? «Всего лишь» поджечь почву под ногами псионцев в Конфедерации, что неминуемо затронет Ясень. Офицеры, аристократы и рядовые обыватели будут ликовать! Мы всей Конфедерации показали стальной кулак Ясеня, показали величие и силу Короны! Наказали подлых бандитов и вырожденцев! Какова цена? Утеря терпимых отношений с Псионом на годы и годы вперёд. Чудовищные политические страсти в Конфедерации и шанс уже здесь оказаться изгоями. В любом случае итогом станет снижение потока туристов и явные проблемы для ясеньской экономики. То есть поражение в перспективе, стратегическое поражение. Но есть и другой путь. Смириться, не провоцировать конфликт. Выбрать удар по престижу Династии и по идейности тех же военных, но в перспективе выторговать себе преференции у Псиона и остаться в русле общей стратегии Конфедерации, почти без потерь для неё.

Такие вот перспективы у Ясеня, Леон. Если не накалять, Псион пойдёт на уступки. Облажались — придётся платить. Поэтому меня и интересует, как на стратегический расклад способна повлиять Республика. Сможет ли она при выборе Ясенем конфликта с Псионом обеспечить стратегическую победу? Грубо говоря, что Ясень получит от расширения конфликта с Псионом, от той волны, которую я вполне могу поднять в Конфедерации? Ведь без участия Республики мы с лихвой хлебнём горя, потеряем всё, достигнутое за столетия и столетия плотной интеграции в Конфедерацию!

— Я понимаю ваши резоны. Поэтому не буду говорить, а лучше покажу, — на столе возле окна тут же возникла голограмма, изображающая сектор космоса между Республикой и Псионом. Размашистыми жестами я выделил на ней области с россыпью искусственных тел. — Это — три ударных флота Республики на границе с Псионом. Более пяти тысяч только крупнотоннажных кораблей. Десятки миллионов высококлассных бойцов, постоянно обновляемых по принципу ротации. Только профессионалы; стаи, дополнительно усиленные мечницами; чудовищная энергетическая мощь, невиданная доселе нигде в Галактике.

— Я… никогда не видела ударного флота Республики. И… никто в Конфедерации не видел. Обычно Республике хватает нескольких сотен вымпелов для захвата очередного Планетарного образования… — голос Королевы дрожал от еле сдерживаемого волнения. — Значит, Псион постоянно под прицелом? Но они чего-то ждут?

— Начала моей миссии на Псио, — пожал плечами, лишь констатируя факт. — Думаю, так или иначе проблема псионцев в галактике будет решена. Не уверен, что быстро, но в средней перспективе. Вы же можете пойти к этому решению, так сказать, со своей стороны. Это-то и позволяет мне говорить, что с большой степенью вероятности Верховные ко мне прислушаются.

— Насколько твоё слово в разговоре с Верховными… весомо? — опять эта невероятная женщина зрила в корень. Она умудрилась вычленить из сказанного самою суть!

— Если касается Псиона — то достаточно.

— Только Псиона, или?.. — всё это Королева произносила уже в движении. Мои слова про Псион порядком её взбудоражили, даже возбудили. Милослава стремительно подхватилась. Быстрой пружинистой походкой прошлась ко мне навстречу… И вдруг оказалась за спиной. Возложила ладони на спинку кресла. Чуть подалась вперёд, нависая. Да уж! Когда женщина оказывается со спины, за стулом или креслом, в которых я сижу, возможны только две реакции: ощущение угрозы или возбуждение. И, скажем так, угрозы я сейчас не ощущал.

— Ты с ними спал? — огорошила Королева в самое ухо.

— С кем? — с ошеломлением вопрошал я.

Нет, говорила она негромко. Но тут важно, что именно она говорила, и вот это-то как раз прозвучало громом среди ясного неба.

— С другими Высшими? Сколько их у тебя было?

— Достаточно, — вынужден был выдавить из себя, чтобы не пуститься в пространные россказни или, того хуже, послать Её Величество куда подальше.

— Ты не подумай, мальчик, я не из праздного любопытства. Постель — это другой уровень доверия, общения. Она помогает открыться и лучше понять друг друга, — только сейчас заметил, что Королева вновь изменила позу. Её ладони легли мне на плечи, и говорила она теперь от самого уха, сильно наклонившись. Чарующий голос с бархатистыми тонами волновал — не мог не волновать. — Что чувствуешь?

— Возбуждение, — честно ответил, даже не пытаясь мудрить. Хотела правды — пусть получает её всю.

— Вот видишь, Яра? Оказывается, и твоя старуха-мать ещё способна волновать мужчин!

— Вы не старуха, Ваше Величество. Старухой женщину делает её собственное восприятие. Вы же… отлично чувствуете свою власть над мужчиной, а посему…

— А посему?..

— Способны дать фору любой молодке. Особенно для ценителя.

— Ценителя чего именно? — опять провокация, провокация в каждом слове, жесте и интонации. У меня натурально стояло уже всё, что только могло стоять.

— Ваше Величество! Молодая женщина, безусловно, притягательна. Но чем именно? Молодостью! То есть не тем, что зависит от неё, а тем, что ей подарила сама природа! Тогда как зрелая женщина… Которая знает себе цену, имеет жизненный опыт, мудрость прожитых лет и тонкий ум… Такая женщина только и может обеспечить мужчине тылы. Или выступить ударным клинком, а тылы оставить прикрывать мужчине. Поэтому ваше слово, Моя Королева, весомо. Это не простая музыкальная трель соловья. Вы надёжны. На вас можно положиться во всём. Вы на первое место поставите рассудок. Даже если и случится что-то неприятное, сможете найти компромисс. Так зачем вы себя принижаете?

— Слышала, дочь? Слова не мальчика — но мужа! Ты даже не представляешь, как мне не хватало такого мужчины в бытность моей молодости! Любой влиятельной женщине нужен мужчина — решительный, готовый брать на себя ответственность, с мозгами, и при всём при том надёжный, который не станет вилять хвостом, даже если придётся погибнуть, но не согнуться…

— Мама!.. — реплика Ярославы родилась, когда Королева, совершенно не тушуясь, приобняла меня сзади, устремляя ладони к животу. Её щека прижалась к моей щеке, да и ладошки времени зря не теряли. Гибкие пальчики принялись продавливать пресс, изучая структуру мышечного корсета. Весьма профессионально изучая!

— А он у тебя сильный, дочка… Я тебе говорю совершенно серьёзно: мне нужен этот мужчина. Если ты по малолетней дурости его не удержишь, это постараюсь сделать я, — взгляд, которым Милослава встретила взметнувшуюся из кресла дочь, прожигал своей убийственной прямотой.

И этот взгляд несколько отрезвил Ярославу, пригвоздил её к месту. А Королева с улыбкой, всем своим видом излучая сытое довольство, прошлась к окну. Здесь она извлекла из шкафа бутыль вина и, что-то напевая себе под нос, принялась сворачивать ей вакуумную пробку. На маленький прозрачный столик, любезно появившийся из пола прямо под окном, легли три бокала. Только после этого Милослава подняла взгляд на нас. Весь её облик больше подошёл бы кошке, только что вкусившей запретной сметаны.

— Ну, долго я вас буду ждать?

Одним движением я оказался на ногах. Сместился за кресло принцессы. Яра сидела потерянная, словно и не слышала приглашения. Лишь когда принялся массировать её плечики, девочка немного оттаяла, накрыла мою ладонь своей.

— У меня внизу живота всё горит. Мама умеет провоцировать! — в голосе обычно уверенной в себе девчонки ощущалась растерянность. — Но такой решительной и откровенной я её ещё не видела…

— Не каждый день дочь улетает с мужчиной на край галактики, Яра. Считай — в место, служащее для прочей Конфедерации именем нарицательным. Вертеп. Обитель зла. Олицетворение угрозы. То есть место максимально опасное. Вот мать и пытается настроить нас друг на друга и на бой. Соблазняет, заинтересовывает, привязывает — через себя к тебе. Так что зря ты жалуешься, у тебя отличная мама! Она стоит того, чтобы единственно ради её спокойствия не дать тебя в обиду — даже если пошлёшь меня, кошака драного, к моим кошкам!

Девочка заулыбалась. От недавней растерянности не осталось и следа. Принцесса решительно поднялась, подхватила мою руку — и увлекла к окну, где Королева, пригубив вино, вовсю делала вид, что просто смотрит вдаль. При нашем появлении она стремительно развернулась навстречу. Молчаливый жест, одними глазами, прозрачно намекнул на бокалы. Нас не пришлось приглашать дважды. Вино оказалось в руках, а взгляды — в немом вопросе устремились на Милославу.

— Предлагаю этот тост за успех переговоров Леона, — не замедлила среагировать та. — От него сейчас зависит ваша общая судьба… Дочь, это так волнительно! Учись ценить эти мгновения — когда мужчина берёт на себя ответственность, а ты с замиранием сердца ждёшь, что из этого выйдет. И постоянный вопрос в глубине души: ну не дура ли я? Зачем доверять, если можно сделать самой? Нельзя! Кому-то довериться всё равно придётся, и лучше, если это будет тот, кому самой природой завещано доверяться.

Королева говорила ещё много чего. И про неблагодарную и грязную суть политики, и про своё трепетное к дочери отношение — вряд ли кто-то ещё столь сильно обнажит перед ней суть мирового закулисья. Прошлась и по нашим отношениям. Вот только всё это блекло по сравнению с тем, что уже случилось. Мы с Ярославой, едва покинув кабинет правительницы, переглянулись. Метнули друг на друга голодные взгляды и… с жадностью набросились друг на друга.

С рычанием, стонами, грубыми сжатиями сорвали друг с друга одежду, и уже через десяток секунд представляли собой кокон плотно переплетённых тел. Волосы принцессы оказались буквально везде, они облепили нас желтоватой паутиной, делая образ кокона ещё более полным. Ни я, ни Яра не желали сдерживаться. Но и отступать не желали. Движения одного тут же встречали столь же яростные движения другого.

Напористая, бескомпромиссная не игра даже — борьба — началась с первой же минуты нашей импульсивной близости. Уверен, кто-нибудь менее подготовленный мог бы и проиграть крепко сбитой, искушённой в сексе и борьбе принцессе. Её так и подмывало навалиться сверху, оседлать, стреножить, заставить двигаться, что тот породистый скакун. Но вместо этого чертовка вновь и вновь оказывалась повержена, пленена сталью рук, задавлена беснующимся на ней мужским телом. Рывок — и вот сильные руки разворачивают её спиной. Блондинка упирается, даже кусается, но всё тщетно — в следующее мгновение она уже со стоном прогибается, вытягиваясь струной. Девочке хорошо. Она хочет и одновременно не хочет подчиняться. Хочет так и лежать, принимая меня и мои ритмичные движения — и хочет навалиться, подминая под себя такое желанное тело, хочет спеленать своего мужчину и навязать ему свою игру. Не выходит. И от этого Ярославе делается мучительно хорошо.

«Да!» — стонет она, упираясь локоточками в упругое покрытие кровати. Начинает подниматься… и тут же сильные руки вздёргивают её выше, собирают в кучу и ставят теперь уже не только на локти, но и на колени. «Нет! Не так!» — пытается что-то доказать девчонка, но в опытных и сильных руках на неё лишь раз за разом накатывает ещё большее ощущение беспомощности. Желание становится нестерпимым, раскалённой иглой прошивает сознание, и Яра, мучимая страстью, прокусывает плотную ткань матраца, ногтями рвёт упругое полотно. Мгновение — и вся она прогибается, подаваясь навстречу таким нужным сейчас движениям.

Не знаю, сколько продолжалось это безумие. Пожалуй, даже кошки далеко не каждый день устраивали столь импульсивную игру. Под конец мы завалились, и так и остались лежать: Яра — подо мной, погребённая всей массой моего тренированного тела, я — на принцессе, каждой клеточкой ощущая шелковистость её кожи, упругость развитых мышц и… волосы. Пшеничное море везде, в каждом закутке распалённого тела. Даже во рту. Невероятно! Оказывается, я основательно так отвык от волос, не покорённых силой республиканских полей!

— О космос, Леон!.. Ты просто… Ну как можно столько!.. И так!.. — простонала Ярослава откуда-то снизу.

Голос вышел сдавленным и глухим. Пришлось выпустить даму на оперативный простор. Но ей даже в голову не пришло отыграться — хотя принцесса и имела для этого неплохие шансы. Вместо этого попыталась встать… и замерла немного враскорячку.

— Слушай, ну ты и… Кошак! — с ноткой удивления изрекла девочка. — Словно неопытную девчонку, право слово!

— Просто кое-кто слишком увлёкся заменителями…

Признаюсь, в отличие от подруги, я всё ещё горел желанием, которое и не думало никуда уходить. Напротив, казалось, что близость с объектом вожделения лишь распалила его ещё более. Но с Ярославы, в самом деле, на сегодня хватит. Так можно и до давно забытых земных проблем с противоположным полом доиграться… Вся надежда была на кошек.

— Нет! Просто кое-кому явно мало одной женщины… Знаешь, я теперь по-другому смотрю на твоих валькирий. Даже рада, что они в следующий раз подстрахуют и… завершат начатое.

— Не надо приплетать в наши отношения кошек, — поморщился, прекрасно понимая, чем это чревато. — Ты мне и интересна за эту непохожесть на них.

— Ладно, езжай уже… Тебе ведь ещё переговоры вести. Извини, провожать до Парадного Подъезда не буду — боюсь, я даже до двери своих апартаментов теперь не скоро доберусь…

Катер мне подали к самому входу, тут подруга не обманула. И всю дорогу я промаялся, думая, когда же наконец встречусь с валькириями. Они рисовались мне единственным спасением после соблазнительных игр Королевы и чувственных — её дочери. Вот только на месте ожидал облом. В смысле, кошки только смотрели — сочувственно так, обещающе, — а на попытки приласкать отвечали слаженными групповыми спаррингами. Скоротечными — по причине того, что я не был настроен биться, а потому просто выходил из боя. И ведь ни одна не объяснила причину подобного отношения! Хотя… догадываюсь. Они ведь знали, с кем именно я буду общаться. Проявляли через это уважение к Верховной. Вот чертовки! Поэтому до капитанского кокона я добрался в состоянии запредельного возбуждения. Когда же на вызов откликнулась Диана Андреевна Велеславская в своём республиканском обличье… Её образ просто поплыл перед глазами, выбивая остатки мыслей. Почти прозрачные покровы, не скрывающие ничего, лишь подчёркивающие совершенство тела зрелой женщины, стали очередным за сегодня испытанием.

— Ди… — выдавил я, с пару секунд впитывая взглядом соблазнительный образ.

— Леон… — в том же тоне отвечала дама, однако её глаза лучились иронией. Повернувшись куда-то за кадр, Верховная коротко проговорила: — Позже продолжим. Я приглашу.

И снова на меня воззрились эти всепонимающие глаза прожжённой республиканской ведьмы. По вопросительно заломленной брови было понятно, что интерес её отнюдь не праздный, ей действительно хочется понять, чем вызван мой неурочный звонок через пол-Галактики.

— Ты по делу, или просто хотел меня увидеть?.. — голос с глубокими бархатистыми тонами едва не подбросил меня из кокона. Брюнетка и не думала щадить мою психику! Будто специально провоцировала!

— Ди, я сейчас с ума по тебе сойду! Ты словно сошедший с небес образ — аж светящаяся аура вокруг тела… Аура желания.

— Ну-ну, милый, что ты!.. — проворковала в ответ республиканская бестия. — Может, тебе кошек пригласить? Они, пока мы будем говорить, сняли бы напряжение… или… знаешь, а ведь Валери приготовила там такой чудесный подарок для своего любимого… А ну-ка, Валери, спеленай его, чертовка! Нечего ему передо мной крутиться, как уж на сковородке! И управление мне передай… Вот так-то лучше!

Вот так! Даже яхта мне изменила. Отдалась в руки Верховной — с какой-то даже мстительной радостью во взоре интерактивного рыжего образа. Зато как меня накрыло в следующее мгновение! Тело сдавило в паутине вполне ощутимых щупалец — живо напомнив первое моё появление на мостике. Только вместо Ведьмы тогда была Милена. А ситуация меж тем развивалась по нарастающей. Казалось, странные отростки доставали уже до каждого нерва, ввинчиваясь, пленяя всё сильней. Я забился в каком-то пульсирующем трансе, словно бабочка, нанизанная на булавку… на тысячу булавок одновременно.

Диана что-то говорила. И каждое её слово заканчивалось разрядкой. Меня выгибало, складывало, вытягивало. Зато через несколько минут пришло долгожданное облегчение. Голова прояснилась. Я даже стал воспринимать слова.

— Ну что, милый, немного легче стало? Скажи мне, пожалуйста, почему после девяти валькирий ты ещё так остро на меня реагируешь?

— Они знали, с кем я иду разговаривать.

— Тогда… передавай им от меня искреннюю благодарность, — тон Дианы сделался деловым, с нотками участливости. — Но это значит, что ты был не с ними. Прибыл из города? С миссии?

— Да. Ты как всегда прозорлива, Ди. У меня к тебе серьёзный разговор. На Ясени всё обернулось так, как никто и помыслить не мог ещё несколькими днями ранее… — и я принялся подробно рассказывать Верховной Дальней разведки текущий расклад, а заодно и комплекс событий, к нему приведших.

Странно, но по окончании повествования подруга вовсе не выглядела удивлённой. Напротив, даже улыбнулась мне как-то светло, от всего сердца. Словно у неё тоже камень с души упал. Рисковала девочка, отпуская меня на одной лишь интуиции.

— Ну, чего-то такого и стоило ожидать. С интуицией Высшего сложно спорить. Пусть Львице наука будет. А то она порой пытается выдвигать на первое место Орден, забывая, ради чего он вообще создавался… и почему был сохранён после Второй (Сексуальной) революции.

— Спасибо, конечно, за доверие, Ди, но что я могу обещать Милославе?

— Главное, не обещай ей жениться, — с совершенно серьёзной мордахой заявила эта бестия, я же проглотил уже готовые сорваться с языка слова. — А так, можешь дать гарантии безопасности. Ясеню. При условии, что Королева начнёт топить Псион из всех калибров. Видимо, время пришло, и пусть всё идёт естественным путём… Идти против исторических процессов сложно, если вообще возможно… А что для социологии и политики естественно?..

— То, что отвечает интересам основных игроков и главной тенденции развития.

— Правильно, милый! Ситуация должна вызреть, чтобы её можно было сорвать, как спелый плод. И ни в коем случае не дать ей переспеть! Иначе она всё равно прорвётся, вот только сливки с неё снимут другие… Но поставь условие. Пусть не спешит и действует аккуратно. Растянет свою политическую операцию на пару-тройку месяцев. Как раз столько понадобится, чтобы подготовить тебя… к грядущим свершениям.

— Подготовить?.. А все эти месяцы и годы в Республике чем занимались?

— Это подготовка… иного рода. Перед любой операцией она происходит, просто обычного инструктажа в твоём случае мало. Не с такими ставками.

— Ладно. Давай ещё раз по гарантиям. И по Ярославе что?

— Что-что… встречусь я с ней. С Львицей познакомлю. С другими ключевыми Высшими. Генетическое преобразование ей проведём в ускоренном порядке. К дате «Х» она должна войти в твой гарем… или прайд. Поэтому забирай её у Милославы, без вариантов. Королеве же обещай следующее…

Я внимательно выслушал вводные. Удивительно чётко Ведьма умудрилась выстроить вполне внятную и понятную систему действий! И ведь не скажешь, что ещё несколько минут назад она и слыхом не слыхивала о новом факторе в галактической политике. Умеет же Ди маневрировать! Нет, не зря её до Верховной подняли. Она ещё на Земле показала свои выдающиеся способности к политической игре… Вот только есть одно «но».

— Подожди, Ди… Ты что-то говорила про час «Х» и гарем.

— Говорила. Подожди. Ты что, ещё не понял⁈ — вот тут Ведьма в самом деле удивилась. Наверное, впервые за сегодня. И не скажу, что это то достижение, которым можно гордиться — шокировать Высшую своей дуростью. — Нет, недаром говорят: «В чужом глазу соломинку различит, а в своём бревна не увидит».

— У меня нет гарема. Мы с кошками, конечно, шутим про прайд, но боевая семья…

— Это у тебя нет. А у любого уважающего себя лорда Псиона есть. И у тебя будет.

— Женить меня решили? За Милославу нельзя, а вот за других… кого Республика определит… вполне? Брак по расчёту? — иронично вздёрнул бровь: теперь и до меня начал доходить смысл слов великомудрой республиканки.

— Скорее, окольцовываем бывалого ходока. Кто раз за разом девок портит, а жениться не спешит, — не растерялась разведчица, задорно подмигнув. — Заметь, только на порченых тобой же и женим!

Я фыркнул — не смог сдержаться. Уж больно живую аналогию подобрала Диана. Вряд ли кто-то ещё в Республике догадался бы её привести. Но уж больно хорошо вжилась Ведьма в роль землянки — вот и оказываемся с ней раз за разом на одной волне… А вообще, тема гарема была интересной. Особенно одной его персоны, которую Ди навязывала с особой настойчивостью, и ради которой я с Верховной вообще вышел сейчас на связь.

— Да, Леон, всё так. По глазам вижу, догадался. Когда Королева поднимет бучу, ценность Ярославы возрастёт во сто крат. А тут появляешься ты, весь из себя такой красивый, с первоклассным гаремом республиканок, среди которых затесалась одна принцесса. Столько крови им попортила Королева, а у них под самым носом, почитай, её дочь — но близок локоток, да не укусишь. Они там с катушек съедут гарантированно, я их отлично знаю. Таких ошибок наделают! Просто идеальная акция по отвлечению внимания — когда оно всё будет на Королеве и Принцессе. Тебя при таком раскладе примут как придаток, гораздо легче примут, чем в другой ситуации бы приняли. Конечно, сложновато для этих дегенератов… Но они интриганы те ещё, думаю, клюнут. Так что дерзай.

Из корабельного сердца выходил, погружённый в себя, поэтому далеко не сразу заметил «отлипшую» от стены Мисель. Только когда кошка сделала пару стелящихся шагов в мою сторону, среагировал на движение. Впрочем, это ничего уже не могло изменить. Взмах руки, игривые взблески серебристых когтей, и моя одежда на животе и груди расползается в лоскуты. Мисель же с утробным рычанием запрыгивает сверху — прямо с места, как стояла.

Изящные ножки с развитыми бугорками мышц кольцом сдавили бёдра, а острые ладошки, нещадно продавливая мышцы, замерли на моих плечах. Пара движений, и рычание дикой кошки переходит в довольное урчание, я же ощущаю себя в плену отнюдь не только одних лишь женских ножек. Становится до умопомрачения хорошо; тепло и приятно. И тепло это, возникнув где-то внизу живота, расползается по всему телу, проникает в самою душу.

— Миса! Я скучал… — не желая противиться напору чертовки, наваливаюсь на неё и прижимаю к стене. А она и не думает противиться! Напротив, даже чуть отклоняется назад, утягивая нас к стене тяжестью своего тела.

— Ми неправа, — горячо шепчет метиллия в моих руках, вся подставляясь жарким ласкам. — Ни ты, ни я не должны сдерживаться. Даже ради Верховной.

Видимо, девочке глубоко в душу запало это ограничение ариалы, из-за которого я сам оказался в управляющем коконе в полуневменяемом состоянии. Оказывается, в стае у меня есть единомышленники!

— Как же ты права, кошка!.. — шепчу в самое ушко, и по телу валькирии проходит первый спазм удовольствия — сексуальный шёпот оказывается спусковым крючком для кайфа.

— Неси в ванную, там остальные… — наконец собирает в кучу своё сознание девчонка.

Так, не разлепляя объятий и продолжая ласкаться и любить друг друга, мы преодолеваем несколько сот метров, отделяющие от вожделенного помещения. А там нас уже ждут. Сайна рыжим вихрем врывается в съёжившийся до размеров сребровласой кошки мир. Срывает ошмётки одежды и принимается ласкать — когтями и губами, не делая разницы между ними. Мгновение, и мы все втроём заваливаемся в небольшой бассейн, поднимая кучу брызг. А следом уже прыгают остальные. Гибкие обнажённые тела прелестниц вспарывают воду, что тот клинок — масло. И каждая, оказавшись в воде, стремится присоединиться к нашему стонущему и рычащему клубку из тел, обильно усыпанному разноцветьем волос. Будто стая хищников, когда их более удачливый товарищ вцепляется в жертву и обездвиживает её. О да! Хищницы. Мои!..

Из стайного катера меня буквально выбросили. Не хотели отпускать. Всю дорогу жадно любили. Всю дорогу требовали ещё и ещё. А в конце… быстро помогли собраться и вытолкали наружу. Точно любовницы — своего мужчину, прибывшего домой, к благоверной. Кошки будто старались по максимуму насытиться перед грядущим длительным расставанием.

Ещё шальной от недавних ласк, я огляделся вокруг. С запозданием дошло, что даже не озаботился уточнить, где будет проходить загадочная церемония. Благо, подруги отлично владели ситуацией. Знать бы только, что теперь делать мне… Среди всех этих деревьев… Ведь вокруг раскинулся самый настоящий лес. Он шумел кронами, благоухал нотками смолы и листвы, и к его звукам и запахам мешался ни с чем не сравнимый привкус свежести. Вода. Где-то недалеко был крупный водоём — на что намекало и весьма характерное журчание.

«Кошак. Иди к воде. Она там», — пришла немного запоздалая команда от Милены. Видимо, та тоже далеко не сразу смогла прийти в себя после недавней чувственной бури.

И я пошёл. А куда ещё идти? Ведь никаких других ориентиров всё равно нет! И очень скоро вышел к озеру. Здесь язык берега буквально врывался в водную гладь, вспарывая её лезвийным полукружием. На берегу пылали костры. Возле них замерли… женщины. Около полутора десятков. Но я далеко не сразу различил их. Всё потому, что странные наряды прелестниц сливались с бушующим пламенем. Одежды были выполнены в цвет огня, и даже их формы скорее подошли бы пламени, чем человеческим облачениям. И всё же, напрягшись, можно было вычленить основу одеяний — рыжие комбинезоны, плотно обтягивающие крепко сбитые тела. Тонкая ткань ничего не скрывала, подчёркивая каждый изгиб, каждую округлость, каждый индивидуальный штришок. Даже задорно топорщащиеся сосочки! Милота нарядов могла поспорить только с их удивительной притягательностью. Овеществлённая сексуальность… и пламя. Вот только безмолвие и кажущаяся неподвижность женщин несколько диссонировали с чарующим образом.

Немного не доходя до костров обнаружилась ещё одна зрительница. Её Величество стояла, внимательно изучая странную огненную композицию, и куталась в глубокую плащ-накидку. Женщина встретила моё приближение улыбкой.

— Всё-таки отпустили тебя кошки? Дочь уверяла, что так и будет, а я не верила. Такие — могут и не пустить, — и многозначительный изучающий взгляд, требующий ответа.

— Они слишком уважают вас, Ваше Величество, чтобы не отпустить. Мы ведь уже не на отдыхе… как оказалось.

— С отдыхом действительно придётся повременить. Всем нам. Но я обещаю несколько спокойных минут, когда церемония закончится. Слышишь звуки воды?

— Да.

— Там есть одно уютное местечко… я покажу его тебе. И составлю компанию. Готов?

— Знать бы, к чему…

— К чему угодно. Ради своей союзницы и Королевы. Ради Королевского Дома Ясеня.

В словах Милославы зазвучала торжественность, он сделался сильным и требовательным. Что-то подсказывало, что церемония уже началась, и от ответа может зависеть её исход. Вот так: не просто постановка, но некий обряд, результат которого зависит от решений и действий каждого из участников. Ничто ещё не предрешено.

— На многое готов, Моя Королева, — подбирая слова, ответил максимально учтиво. Следовало оставить себе пути отхода, ведь у меня за спиной Республика и мои женщины. Абсолют тут явно невместен. Нужен тонкий баланс. И женщина поняла и оценила. Удовлетворённо кивнув, Королева будто подтвердила какие-то собственные мысли.

— Понимаю, ты не ясенец. У тебя есть свои обязательства, поэтому полной самоотдачи требовать глупо. Рада, что не бросаешься пустыми обещаниями. Поверь, это дорогого стоит! — с минуту помолчав, Милослава взяла меня под руку и продолжила проникновенно: — Я ведь тоже не могу ради тебя перешагнуть через долг. Зато всё прочее не является преградой.

— Очень точное замечание, Моя Королева. Вы как всегда — овеществлённая мудрость. Долг — единственная преграда в нашей дружбе и… в моих чувствах к вашей дочери.

— Да будет так! — громко выкрикнула Милослава.

И, отвечая на её слова, пришёл в движение весь ранее бездействующий механизм древнего таинства. Женщины на берегу сорвались в водоворот движений. Одновременно над водой разнеслись ритмичные звуки. Было не понять, откуда они берутся, каким инструментом порождены. Странные щелчки, напоминающие… чечётку! Только звук не такой острый — куда более тягучий и смазанный.

— На бёдрах девушек. Пояса, — подсказала Королева, заметив мой интерес. — Музыка рождается вместе с движением. От движения.

И действительно, то, что начало твориться вокруг костров, сложно передать славами. Подобная фантасмагория легко могла породить и не такую музыку! Танцовщицы изгибались, что те змеи. Их стройные станы струной вытягивались в самых немыслимых плоскостях. Вот прелестница отшатывается от огня — чтобы спустя мгновение едва ли не слиться с ним в единый пульсирующий горящими языками сгусток. Кажется, женщина не просто танцует, плетя единый рисунок движений — она танцует с самим пламенем. Её истинный партнёр — не другие девчонки, но сами огненные языки, то и дело вырывающиеся из гудящего горнила. Но и сами прелестницы ничуть не уступали природной стихии.

Резкий всполох огня, далеко взметнувшийся ввысь, рождал у своей партнёрши такой же длинный прыжок — прямо через костёр, в обрамлении пламенеющих языков. Оранжево-алые взблески не только не причиняли танцовщицам вреда; казалось, они ласкали своих возлюбленных партнёрш, доставляли им почти физическое наслаждение своими аккуратными, но горячими касаниями. И, подобно снующему вверх-вниз движению огненных лент, женщины высоко вскидывали стройные ножки, воздушными шпагатами рисовали подобие огненного танца. Когда же вскинутая высоко над головой ножка сплеталась с выстрелом пламенеющего языка… больше всего это походило на танец воздушных гимнасток с цветными лентами. Разве что роль последних с успехом выполняли опасные и смертоносные огненные струи.

А когда прелестницы переносились через костёр?.. Далеко вытягивая ножки, следуя им, что те лани?.. Казалось, в такие моменты они зависали в воздухе, над костром, и держались на одних лишь языках пламени, по-прежнему выстреливающих к далёкому сейчас небу из самых раскалённых недр.

И волосы. У всех — бессовестно рыжие, почти пламенеющие. Были они такими от природы или оказались подкрашены в угоду чарующему танцу — неважно. Роскошные пряди струились по телам, и если огонь стремился вверх, то эти языки опадали вниз, навстречу пламени. Впрочем иногда, в самой высокой точке прыжка, всё менялось. В этот момент волосяное безумие зависало в воздухе огненным ореолом, с падением обладательницы взметаясь ввысь.

Огонь, этот ласковый зверь, много раз лизал волосы. Те льнули к нему, сливались с ним, и, казалось, сами вспыхивали… Но нет! Так лишь казалось. Каждый раз, с замиранием сердца, я ожидал страшной развязки. Вот сейчас, ещё чуть-чуть, и роскошные пряди займутся, вспыхнут, сгорая в доли мгновения… но вместо страшного пожара я ловил всё новые и новые переливы света в волосяных росчерках, их движение в продолжение танца огня.

Со временем я начал узнавать в чарующем танце некое общее начало. То, что каждая танцовщица вела собственную уникальную партию, оказалось зрительным обманом. Если приглядеться, можно было увидеть удивительную общность рисунка танца. Мельтешение вокруг огня, манящие изгибы гибких тел — буквально взрывали движением целые группы человеческих «всполохов». Порой синхронность исполнительниц вводила в состояние, близкое гипнозу. Нет, они отнюдь не были каждая сама по себе. Просто вся концепция изначально строилась под игру пламени, в такт движениям огненных языков. И неизвестно ещё, кто под кого подстраивался — наверное в этом и крылась самая невероятная, самая фантастичная подоплёка разворачивающегося на наших глазах действа! Всполохи пламени или изгибы совершенных тел — что первично, а что вторично в этой фантасмагории?.. Женщины самим фактом собственного танца, без всяких слов, ставили этот истинно философский вопрос бытия.

Разумеется, на деле подоплёка танца оказалась куда глобальней. Видя мой интерес, Королева поведала об иных гранях сокрытого в нём смысла. Сами духи огня обрели плоть и пришли в этот мир взглянуть в глаза смельчаку. Дразнили его. Игрались с ним. Упивались своей способностью сливаться с пламенем — что не дано простому смертному… Хм… что ж, устроителям удался их посыл, пусть и не в том смысле, который они в него вкладывали. Будь на поляне бесплотные духи — и философия танца удалась бы на все сто. Однако на деле танец вышел не заводным, а дразнящим. Юные танцовщицы возбуждали вполне определённые желания, с которыми чуть ранее не смогла совладать целая стая голодных кошек. Я вновь и вновь ловил себя на мысли, что, в отличие от мифического героя, совсем не прочь рискнуть и отловить себе одного такого духа… Да вот хотя бы вон ту, с высокой грудью, не уступающей иным холмам… Или ту, что выгибается, будто вообще без костей, подставляя взгляду совершенство форм и изящные прожилки напряжённых мышц… Так и подловил бы её в движении, перехватил над костром, укутал бы пеленой — чтобы бедолаге не пришлось больше выгибаться попусту!

«Что кот, тяжело? Издеваются над тобой игривые ясеньки? — Лайна отлично понимала моё состояние, ведь именно ей выпало „любить“ меня на катере последней. — Ну, у тебя всегда есть вариант сбежать из этого вертепа… в наш вертеп!»

Королева, кстати, тоже уловила моё пограничное состояние, но ограничилась одной лишь загадочной улыбкой. Не иначе, была довольна результатом тонкой настройки на обряд основного его фигуранта. Да я и сам прекрасно понимал, что одними танцами полуобнажённых прелестниц сегодняшняя церемония не ограничится. Даже секс с ними не грозит — будь мы в Республике, тогда да, а тут совсем другой коленкор… Тут это часть культуры, а вовсе не прелюдия к сексу на какой-нибудь интерактивной экспозиции…

«Котик, котик, кис-кис-кис! — муркнула Сайна. — А я знаю, как тебя взбодрить! Потом в капсуле удовольствий повторим с сёстрами эти танцульки. Для тебя. И уж там-то никто не станет так издеваться над бедным котиком! Ты сможешь выбрать любую, и подловить её прямо в прыжке… ну или ещё как — докуда дотерпишь».

«Мне вот только интересно, а Её Величество хотя бы догадывается, с каким реальным огнём сейчас играет?» — Милена говорила задумчиво, она совсем не настроена была шутить, и её замечание всем показалось настолько глубоким, что даже задорные рыжие попритихли. Задумались.

В принципе, подумать было о чём. Если я после нескольких лет республиканского вертепа не сдержусь и прямо тут разложу Милославу Ясеньскую, вряд ли это можно будет преподнести публике как некую часть древнего обряда… Скандал выйдет знатным! Но кошки, как по мне, несколько переоценили степень исходящей от кота опасности.

«Вы меня с кем-то путаете, сёстры».

«Неужели?» — фыркнула Сай.

«Ну да. С вашими домашними мальчиками. Я как бы могу и потерпеть, если припрёт. Как терплю боль и прочие слагаемые нашей совместной жизни. Думаю, наставница не даст соврать».

«Да, он боец. Прошу не забывать об этом».

Вмешательство тяжёлой артиллерии в виде Викеры заставило кошек окончательно сбавить обороты. К тому времени и духи огня подуспокоились. Шли последние аккорды этой невероятно эстетичной феерии.

— Пойдём. Наш выход, — потянула меня за собой Королева.

Надо отдать духам огня должное: с нашим приближением они благополучно испарились. Видимо, продолжения в виде процесса горения рыцаря в объятьях танцовщиц не планировалось. Ну и отлично. Незачем превращать исполненную эстетичности и потаённого эротизма картину в дикую оргию.

Мы замерли по центру поляны. Милослава перехватила руку, наши ладони сплелись. Ни слова не говоря, она ободряюще сжала мои пальцы своими. А в следующее мгновение стало понятно, зачем понадобилась безмолвная поддержка целой Королевы. Со стороны леса, походкой хозяина мира, на поляну неспешно вышел… тигр. Самый настоящий, почти неотличимый от земного, только раза в полтора выше в холке. Разумеется, были и другие отличия, но лично мне они показались несущественными. Большая кошка — она и на Ясени большая кошка. А что есть кошка? Клубок из когтей и зубов, в обёртке показной мимишности.

Впрочем, хищник в самом деле был красив. Его роскошная ухоженная шерсть имела удивительную коричнево-зелёную расцветку. Именно так — полосы на спине хищника оказались коричнево-зелёными! В основном, конечно, зелёными, сразу трёх оттенков, коричневые же шли редкими мазками. Удивительное зрелище! Эдакая сочная зелень на мягкой шкуре из плюша, от чего её цвет переходил в уютный изумрудный оттенок. Но главное — это сам образ зверя цвета хаки. Сразу видно, что на Ясени звери не уступали людям в умении маскироваться в лесах. Правильно, не всё же пальму первенства военным держать?

Удивительный мир и не менее удивительные люди, у которых есть королевы, принцессы, дворяне, и даже тигры у них умеют маскироваться в лесах средней полосы! Только, сдаётся мне, всё это неспроста. Тигр угрожающе зарычал, подтверждая мои сомнения. А вот королева… Она проделала то, что нормальные женщины предпочитают делать наедине с мужчиной, а не вот так, посреди объятой пламенем поляны, ставшей охотничьими угодьями дикого зверя, — Милослава сбросила с плеч плащ, оставшись в одной ночной сорочке. Считай, разделась перед зверем. Оригинально!

— Ваше Величество, вы бы прикрылись, — нахмурился я.

— После посвящения — обязательно, — улыбка Королевы дала бы фору легендарной «Джоконде», столько всего в ней было! И обещание, и одобрение, и задор лёгкой игры. Не было лишь одного — страха. — А сейчас — защищайте меня, мой рыцарь!

— Это вы тигру, Ваше Величество?

Ироничный вопрос поставил Королеву в тупик, даже роскошная улыбка несколько поблекла. Впрочем, такую женщину сложно выбить из колеи. Зыркнув на меня нечитаемым взглядом, правительница Ясеня уточнила:

— Нет, Леон, это я тебе.

Вот как? Хорошо! Мой оценивающий взгляд демонстративно скользнул сначала по приближающемуся хищнику, после чего вновь вернулся к Милославе Ясеньской.

— Вы знаете, сёстры считают, что вы сильно рисковали, провоцируя Кошака танцем полуголых красоток… но этот ваш ход — уже на грани, Ваше Величество. Я ведь могу и поддаться на ваши чары.

Моё мнение явно разделял и тигр. Иначе зачем он ответил рычанием от ближайшего костра?.. Хищник неспешной стелящейся походкой направлялся в нашу сторону. И хотя близкий огонь несколько нервировал матёрого зверя, он не собирался останавливаться или бежать прочь. Тем более что по поляне вполне можно было перемещаться, соблюдая достаточную дистанцию от вереницы костров. Продвинувшись ещё немного в огненном лабиринте, зверь вновь зарычал. На этот раз он чуть припал на передние лапы, а его взгляд буквально прикипел… к Королеве!

— Вот видите, даже тигр не может устоять, — не преминул продолжить свою игру и с видимым укором покачал головой.

— И что же, вы так и будете стоять, мой рыцарь? — пронять эту бестию было решительно невозможно.

— У вас есть идеи получше, Моя Королева?

— Возьмите меня на руки. Мне холодно. И страшно. Этот зверь — самый опасный хищник на Ясени.

И я охотно верил Её Величеству! Зверь, обошедший военных в умении маскировки, по умолчанию не может быть безопасным. Впрочем, просьбу Милославы я выполнил. Когда уже зверь готовился к прыжку, закинул русоволосую красавицу на плечо и сиганул через ближайший костёр. Уже готовый к последнему прыжку хищник вынужден был резко поменять свои планы. Казалось, его взгляд так и кричал: вы что тут, совсем ненормальные? Я же совсем чуть-чуть не успел! Так нечестно!

Воспользовавшись замешательством зверя, я поспешил перехватить Её Величество на руки. На этот раз меня обожгло совсем не благосклонным взглядом.

— Не делайте больше так, — нахмурилась блондинка.

— Тогда не просветите, Ваше Величество, как именно я должен вас носить?

— Носите… так. У вас сильные руки, Леон. Я чувствую себя защищённой. А на плече — неэстетично и неудобно. Не забывайте: обряд снимают на камеры.

Да уж! Ясень ждут занимательные кадры перекинутой через плечо полуголой королевы! Какие у них тут интересные традиции… Но хотя бы с Милославой разобрались. Теперь бы понять, что по зверю. Благо, самый информированный человек на Ясени как раз находился сейчас в моих объятиях.

— Ваше Величество, а что с тигром?

— С тигром? Разве он мешает вам… прыгать?

— Не то что бы… Тут есть какой-то временной интервал?

— Для чего?

— Продержаться и продержать вас на руках.

— Нет, что вы! — голос чертовки стал ласковым, обволакивающим, а реснички картинно затрепетали, изображая абсолютную невинность. — Вам всего лишь нужно меня спасти.

— Тогда другой вопрос. У вас есть «Красная книга»?

— Что вы имеете в виду? — мило нахмурила лобик Её Величество.

— На моей малой родине так называли энциклопедию диких животных, находящихся на грани вымирания. На них запрещалось охотиться.

— А если они начинали охотиться на людей?

— Ну… — вопрос Королевы теперь уже меня поставил в тупик. — Люди у нас не были на грани вымирания… Так что каждый волен выбирать: или уступить и внести свой посильный вклад в сохранение дикой природы, или… сесть в тюрьму.

— Шутите? — догадалась эта бестия. — Можете убить. Можете…

Договорить она не успела, потому что я вновь сиганул через костёр. Сзади раздался обиженный рык тигра. В каждой его интонации сквозили обида и возмущение. Он словно бы спрашивал: ну что, опять⁈ Когда же вы, люди, наконец начнёте играть честно? И как положено, позволите более опасному хищнику полакомиться менее опасным?

— Продолжайте, Ваше Величество.

— … Можете загнать зверя в костёр. Это будет особенно эффектно… на фоне танца порождений огня.

— Вам не понравится.

— Ну почему же?

— Он будет отвратительно пахнуть, даже вонять. На весь полуостров. Поверьте, Ваше Величество, в этом мало эстетики.

— В древних книгах, где описан обряд, некто не жаловался. Подданные ликовали, наблюдая, как зверь горит… Но вы правы. Я как-то упустила этот момент.

— Ничего страшного, Ваше Величество. Это просто досадная мелочь… по сравнению с вопросом, как именно заставить хищника войти в огонь.

— Его можно туда… бросить.

— Бросить? Даже на взгляд он весит под тонну.

— Рыцари прошлого… они бросали хищника в огонь, — впрочем, в словах Королевы уже не было былой уверенности, она явно начала сомневаться. — По крайней мере, так там было написано…

— Бросали, говорите?.. — я сделал вид, что задумался. — По кускам?.. Да, это вполне возможно.

— Леон! Опять вы ёрничаете! Напрасно. Это очень ответственный момент. Его занесут в летопись Королевского Дома, и будущие поколения будут читать…

— Так что мешает и вам написать? Предкам же ничто не помешало умолчать про запахи и про расчленение дикого зверя! Уберёте всё лишнее, нелицеприятное, и новые поколения Королевского Дома…

— Не ожидала от вас такого, Леон. Только не от вас, рыцаря и спасителя Принцессы. Вот зачем оскорблять моих венценосных предков?.. Подозревать их в чём-то неприличном?.. — однако глаза Королевы смеялись. Всё-то она понимала! Думаю, и про красочные приписки знала, но хотела понаблюдать эффект.

Мы сиганули ещё раз. По-моему, Милослава даже вошла во вкус. Так мило вжималась в меня в момент прыжка! Точно группировалась, страхуя меня и себя, чтобы, если выпадет, самой уйти в прыжок. Но когда женщина группируется, находясь в объятиях, плотно прижимаясь к тебе каждой частью своего совершенного тела, это рождает в высшей степени приятные ощущения. Уверен, другой на моём месте был бы на седьмом небе от счастья. Ещё бы! Сама Королева снизошла до простого смертного и так мило, так доверчиво жмётся к нему…

— Леон. Возьмите, — в руке Милославы возник тридцатисантиметровый трёхгранный стилет. И вопрос: откуда она его вытащила⁈ — Он поможет вам в бою.

— Это обязательно?

— Что — бой?

— Нет. Обязательно… этой железкой?

— Леон, не шутите так. Это церемониальный клинок. Его всегда использовали для обряда.

— Значит, про бросание в огонь вы шутили?

— Нет… всего лишь немного приукрасила. Не стала ставить под сомнение литературный труд предков.

— Боюсь, эта железка не очень подойдёт… конкретному рыцарю.

— Вы не умеете ею пользоваться? Да там делов-то! Главное, вогнать в тушу. Скажу по секрету, мой рыцарь, что зверь… как бы… тоже посредственный фехтовальщик. Можете мне поверить.

Опять издевается! И кто из нас после этого бо́льшая язва⁈

— Охотно верю, Ваше Величество. Но у меня… есть свой, — и, выпустив острия из миленула, весьма эротично прошёлся ими по бедру Королевы, и далее, вниз, к его внутренней стороне.

— Леон! — едва не зарычала на меня Её Величество. Возмущение так и плескалось в её голосе.

— Что-то не так, Моя Королева? Или тигра обязательно убивать клинком?

— Я не про это, — зашипела Милослава, оборачиваясь змеёй. Разумеется, образно, по взгляду и повадке. Даже ёрзать на руках начала, силясь стряхнуть с кожи белёсые острия.

Пришлось признать, что я несколько переборщил. Внешница — не валькирия, пусть она хоть трижды королева. Даже принцессе было проще смириться с когтями: она хотя бы не чужда культуре боевых искусств.

— Хорошо. Тогда постойте, пожалуйста, здесь и не подходите близко. Двум кошакам нужно объясниться.

Милослава была аккуратно «сгружена» на увитую зеленой травой землю, я же отыскал взглядом хищника. Точно почувствовав обращённое на него внимание, зверь вскинулся. Прервал своё неспешное шествие между островков огня и мгновенно поймал мой взгляд в перекрестье глаз с узким зрачком — от пристального внимания почти превратившихся в щёлочку. Припал на передние лапы. Угрожающе зарычал.

А ведь зверь не дурак! Ощущает угрозу. Видит, что почти уже жертва не спешит бояться, что она готова принять бой. Хотя внимание хищника нет-нет, а всё равно соскальзывало на Королеву. Почему-то женщина казалась ему более привлекательной целью… С чего бы это? Или у нас с ним схожие вкусы, или… Неужели плохо обращалась со зверем в неволе? Ну нет! Никогда не поверю, чтобы повёрнутая на дикой природе правительница целого Планетарного образования в душе лелеяла тиранию диких зверей! Нет, тут что-то другое.

Мы метнулись друг к другу одновременно. Мысли двух хищников — двуногого и четвероногого, — как ни странно, полностью совпадали. Напасть первым. Ударить сильней и точней. Для этого — прыжок. Вот только гордый зверь в полёте не удосужился извернуться, в отличие от своего двуногого противника. Буквально в последний момент добавил толчковой ногой угол вращения и, когда пролетал перед зверем, за счёт этого ушёл чуточку вбок. Жуткие острия валькирии вонзились противнику в бок, продирая шикарную шерсть, пятная её такой же красной, как у земных зверей, кровью. Однако и зверь оказался не лыком шит, умудрился задеть по касательной. Плечо обожгло горячим. Выйдя из переката, я обнаружил там когтистый росчерк — пусть небольшой, но кровь закапала.

И опять мы стояли, глаза в глаза. Тигр продемонстрировал мне свою поистине животную ярость, готовый рвать и метать. А ещё… к нему неожиданно пришло осознание, что Кошак отнюдь не так прост, несмотря на две ноги и иной ареал обитания. Через боль и струйки крови из пораненного бока до зверя начало доходить, что этот двуногий может оказаться не просто опасным — но смертельно опасным врагом. Что он банально сильней как боец.

Мы вновь пошли на сближение. Теперь зверь не прыгал. Он крался. Фиксировал любое моё движение, не хуже камеры с искусственным интеллектом. Несколько раз даже махнул лапой, точно боксёр, срывающий возможный бросок. Наконец — новый обмен ударами. На этот раз мои когти полоснули зверя по лапе. Буквально извернувшись на месте, тигр, припадая на пораненную конечность, сместился в сторону. Ещё несколько пластающихся полупрыжков, и вот он уже за ближайшим костром. И тут гордый хищник, гроза средней полосы Ясеня… прихрамывая побежал прочь.

Зверь — не человек, он не будет биться до последнего. Особенно кот. Понял, что жертва ему не по зубам, и ушёл. Признал моё старшинство на этой земле. Без малого наставника во мне увидел…

— Леон! Он уходит! — в голосе Королевы сквозили нотки недовольства и растерянности. Она подошла поближе и замерла у правого моего плеча, пытаясь переварить новую диспозицию. — И ты так просто позволишь ему уйти⁈

— Не ожидал от вас такого, Ваше Величество, — покачал головой, поворачиваясь на голос. — Правительница Ясеня, планеты-сада, всю себя посвятившая защите дикой природы… и вдруг желает обидеть ни в чём не повинную зверушку. Такую милую, зелёненькую, плюшевую — красивую!

Вот так, Ваше Величество, получите и распишитесь. Не только женщины могут быть олицетворением коварства. Кошачьи ничуть не хуже — как показали один тигр и один Кошак. И что интересно, Королева не нашлась, что ответить, разве что на её милую мордашку наползла тень недовольства и недоумения.

— Ну не хмурьтесь так, Моя Королева! Навскидку могу предложить пару интересных формулировок в Книгу Рода. Как вам такое: «И гордый хищник признал в рыцаре старшинство, признал его право на этот участок леса и… на Её Величество Королеву Ясеньскую» или «Хищник бежал поджав хвост, истекая кровью. Рыцарь поспешил в погоню, но Королева, озабоченная судьбой несчастного зверя, род которого исчезающе мал, молила его отпустить хищника в родную стихию».

— Последний вариант более поэтичен, но первый… в нём тоже что-то есть… какая-то эротичность?.. — Милослава и не думала отступать. Королева продолжала словесный поединок даже сейчас, когда всё уже вроде бы закончилось. — А знаете что, Леон? Сейчас я вас посвящу в «вои». Прямо здесь, вашей же кровью. Смешаю её со своей. А после мы уединимся и спокойно поговорим. Считайте это приглашением на свидание — вы заслужили. Воистину, такой истории Книга Рода ещё не знала! Чтобы смертельно опасный зверь признал рыцаря ещё большим… зверем… В этом что-то есть. Как вас прозвали в валькириях?.. Кошак?.. Так вот оказывается почему!

Дальнейшее посвящение проходило куда менее эпично. Не было больше тигров, костров, танцовщиц. А жаль. Я был бы не прочь станцевать что-нибудь зажигательное с какой-нибудь рыженькой… пусть даже и крашеной. До сих пор перед глазами стояли эффектные изгибы роскошных тел, соединённые в единое целое с огненной стихией… Определённо, при такой пластике и физической силе с «духами» можно было иметь дело даже такому кошаку, как я. Не удивлюсь, если и Королева думала так же. Потому и изолировала «духов огня» от новоиспечённого «воя» — чтобы не вводить его в искушение. В самом деле, зачем распылять внимание, если для этого уже определена сакральная жертва?

Стоило главному антагонисту — тигру — покинуть поляну, как перед нами образовался распорядитель церемонии. Вот что ему мешало появиться парой минут раньше? Смог бы застать зелёную мимишную зверушку, дать ей свои ценные указания, потребовать не уходить так сразу. Но что произошло, то произошло. Облачённый в несерьёзный наряд из простых штанов и такой же простой холщовой рубашки, нарочито стилизованный под старину, мужчина держал в руках медный кубок с рубиновой жидкостью.

Вино. Только оно имеет такую фактуру и плотность. Тут же на свет был извлечён и гранёный клинок Королевы. Оказалось, всё это время он скрывался в узких ножнах телесного цвета на бедре, ожидая своего часа. Его сакральная функция не ограничивалась одним лишь участием в традиционном бое. В каком-то смысле клинок выступал основным действующим лицом всего древнего обряда вообще. Конечно, в таком ракурсе его неиспользование против тигра било диссонансом, но действующие лица предпочли этого не заметить. Этот факт всего лишь лёг в череду досадных недоразумений сегодняшнего дня.

Впрочем, и участие самого распорядителя оказалось крайне скоротечным. Вручив полную чашу Королеве, он с низким поклоном испарился. К этому моменту клинок уже перекочевал в мою ладонь. Одновременно пришло странное указание от правительницы:

— Возьмите немного моей крови, мой рыцарь. В том же месте, где ваша рана.

Вот так. Пришлось рассечь шелковистую кожу этой дочери Ясеня. Удовольствия это мне не принесло — пусть и особого благоговения тоже не испытывал. Короткий укол, для которого клинок подошёл поистине идеально, и вот по одной из его граней сбегает рубиновая капля. Очень быстро она окрашивает всю поверхность в алый цвет. А клинок уже погружается в чашу — алое мешается с алым. Теперь черёд Королевы. Она совершенно буднично вонзает остриё в мою рану, заставив поморщиться. Там отнюдь не простой порез, и от резкого воздействия холодной стали он начинает обильно кровоточить. Крови столько, что стилет умывается ею по рукоять. Но Её Величество спокойна. Внешне бесстрастно она погружает алеющую сталь в вино. Старательно перемешивает.

— Пейте, мой рыцарь! Эта кровь — символ моего к вам расположения. И одновременно предложение дружбы от всего Королевского Дома — ведь кровь одна на весь род. Она течёт в прошлое и будущее, образуя реку, в которую год от года втекают ручейки дворянских кровей. Так рождается Ясень. Кровь аристократии — его суть, его становой хребет; обращённый в прошлое и будущее мост поколений.

Мне кажется, что всё это уже когда-то было. Что-то смутно знакомое угадывается в происходящем, что-то из моего собственного прошлого. Но голова гудит от обилия эмоций, от запредельного напряжения выдавшегося безумно насыщенным дня, от пульсирующей боли в ране, наконец. Делаю крупный глоток. Спиртное огненным валом ухает в пищевод. Становится заметно теплей. Рана больше не холодит.

— Ваше Величество, — говорю на одном лишь наитии. — Выпейте это вино. Его огонь обожжёт и остудит душевные раны. Я же, если вы призовёте, всегда поддержу и прикрою. Пусть залогом этого станет моя кровь — кровь древнего республиканского рода.

Королева делает глоток. Затем ещё один. Тяжёлая жидкость цвета рубина течёт по губам, по точёному подбородку, по пульсирующей жилке на лебединой шейке. Женщина пьёт с нарочитой жадностью, подтверждая, что принимает залог.

— «Вой»! «Вой»! «Вой»! — вдруг взрывается голосами пространство.

Странный звук, если вдуматься. Меня призывают… выть? Вряд ли. Видимо, это просто фигура речи. Так и оказалось. Став на одно колено, я целую руку Королеве. Встаю и крепко обнимаю её. Не знаю уж, было ли это в программе, но Милослава отвечает, и отнюдь не по-сестрински. Вжимается вся, эмоционально и требовательно, точно говорит языком тела о нашем единстве.

— Теперь ты — Хранитель Королевского Дома, мой рыцарь! — страстный шёпот врывается в сознание, будоража и вспенивая мысли. — Я доверяю тебе… себя и Яру.