Ферзевый гамбит. 1942-1943

Глава 7-2

Янки нашли японские авианосцы несколько позже своих визави из-за того, что соединение "С" двигалось в неожиданном для американцев направлении. Следствием этого дополнительно оказалось то, что строй самолетов с белыми звездами на крыльях сильно растянулся развалившись, по сути, на несколько отдельных отрядов.

В 12.40 заходящие в атаку американские торпедоносцы были перехвачены японскими истребителями и сбили несколько машин включая машину лидирующего строй кап-3 Месси, после чего строй распался окончательно, и непосредственно к кораблям прорвались всего полтора десятка самолетов, из которых добиться попадания смог только один. Вернее, воткнулось в борт «Дзуйкаку» две стальные сигары, вот только взорвалась из них только одна: как уже говорилось выше американские торпеды были весьма ненадежны и исправят это только в 1943 году. Для такого достаточно большого корабля, еще и имеющего противоторпедную защиту по типу тяжелых крейсеров — одна из особенностей проекта — одной торпеды было явно недостаточно. На некоторое время корабль потерял возможность принимать и выпускать самолеты, однако уже в 13.31 спрямив с помощью контрзатопления образовавшийся крен, корабль вновь приступил к боевой работе.

Гораздо удачнее получилась атака пикировщиков, выбравших в качестве своей цели "Хирю". Неожиданно оказалось, что именно над этим кораблем истребительный зонтик весьма дырявый, за что янки тут же противника и наказали, наградив его четырьмя 1000-фунтовыми подарками. От этого ранения корабль в итоге так и не оправился: он смог пережить битву до конца, и даже на буксире дойти до японской базы в Лае, однако повреждения оказались столь серьезными, что восстанавливать авианосец не стали. "Хирю" формально числясь в составе флота простоял на Новой Гвинее до конца войны, и уже в пятидесятых был продан на слом, впрочем, сумев под конец немного насолить своим обидчикам. Американская фирма, выкупившая изрядно проржавевший к тому времени остов, до конечной точки довести его не сумела, и 15 августа 1952 года "Хирю" упокоился на дне Филлипинского моря.

Третий акт большого сражения начался в 15.34, когда сигнальщики флагманского «Ямато» доложили держащему тут флаг адмиралу Ямамото о приближении американских линкоров. То, что шесть кораблей движутся полным ходом на север подданые микадо знали и до этого — в ясный день строй двухсотметровых кораблей спрятать не так-то просто — однако то, что к нему движутся новейшие корабли, с которыми на равных мог сражаться только флагман, адмирал не знал. Остальная его четверка — однотипные линейные крейсера типа Конго — мягко говоря уступали своим визави буквально во всем.

В такой ситуации весь ордер был развернут курсом 300, после чего началось, что называется тактическое отступление. Тягаться в перестрелке японцы не могли, а их авианосцы как раз заканчивали принимать вернувшиеся обратно самолеты первой волны и помочь некоторое время были неспособны. Тем более что, лишившись одного плавучего аэродрома, японские моряки вынуждены были распределять вернувшиеся самолеты по другим кораблям, и процесс этот вынужденно затянулся. Можно сказать, что поймали их со спущенными штанами.

В течение трех часов продолжалась артиллерийская дуэль: Ямамото прикрывая свои авианосцы встал намертво. Хотя его линейные крейсера и имели преимущество в ходе и теоретически могли убежать, японские моряки выполнили свой долг до конца, заплатив своими жизнями чтобы добыть итоговую победу.

Когда 17.49 на строй американских линкоров обрушились японские ударные самолеты, «Кирисима» уже утонул, «Харуна» горел от носа до кормы и практически не управлялся, да и три остальные линкора тоже успели нахвататься снарядов. При этом адекватно отвечать янки мог, по сути, только «Ямато», который за весь бой сумел добиться всего шести попаданий во вражеские корабли, однако каждый из его 18-дюймовых снарядов наделал изрядных делов. «Айдахо», по которому изначально стрелял японский флагман, поймал два чемодана и этого ему хватило, чтобы заставить выйти из боя. Огромная дыра в носовой оконечности, в которую на большом ходу начинала захлестывать забортная вода, и уничтоженная прямым попаданием вторая башня, подвели итог под его участием в этом сражении. Пожар, возникший после второго попадания только чудом и командой капитана о затоплении погребов, не привел к гибели всего корабля. «Айдахо» — детище еще прошлой войны, во многом повторил судьбу «Хирю» и тоже так и не был восстановлен до конца войны, хотя и по другим причинам. К 1942 году военно-морское руководство в США пришло к однозначному выводу, что нужно делать ставку на авиацию, и лишнего дока для старичка просто не нашлось. Впрочем, ему в отличии от японского коллеги была уготована судьба несколько иная, и одну службу корабль, построенный в далеком девятнадцатом, еще сослужил, поучаствовав в 1955 году в испытаниях первой американской термоядерной бомбы. В качестве корабля-мишени.

Другие четыре попадания — на этот раз в «Индиану» привели к заклиниванию первой башни, разрушенной трубе и поврежденной палубе на корме корабля. Последний снаряд взорвался на главном броневом поясе, вырвав из него изрядный кусок, что, впрочем, по сравнению с остальным было совсем не опасно.

Появление на сцене японской авиации мгновенно развернуло ситуацию на 180 градусов. Хищник превратился в добычу, еще несколько минут назад чувствовавшие себя хозяевами положения, американские линкоры начали отчаянно маневрировать, пытаясь сбить вражеских летчиков с толку и помешать им заходить на цель с удобных ракурсов. Осложнялось положение американцев еще тем, что истребительного прикрытия над ними почти не было: как и в случае с японским самолетами, янки приходилось решать нелегкую задачу по размещению неучтенных, ставших бездомными, самолетов по другим авианосцам. Все что ребята Нимица смогли поднять в такой ситуации в воздух — не полных два десятка снаряженных машин, которые теперь с отчаянием обреченных бросились на в три раза превосходящие их силы подданых императора. Получилось откровенно плохо.

Первой попала под раздачу идущая головной «Саут Дакота», на которую одновременно навалились и торпедоносцы с двух сторон и пикировщики сверху. Получив три торпедных и пять бомбовых попаданий новейший и полугода не прослуживший линкор отправился на дно, дав, впрочем, время своему экипажу на то, чтобы покинуть обреченный уже корабль. По паре неопасных попаданий получили «Масачусетс» и «Вашингтон», а «Северная Каролина» магическим образом за время всего сражения ни разу не оказалась под атакой и вышла из боя, не оцарапав даже краски на надстройках.

Видя, что сделать с вражеской авиацией ничего не может Нимиц приказал разворачиваться и ложиться на обратный курс. На этом второй день битвы в основном закончился. Только в 18.12 японская эскадра пережила налет американских тяжелых бомбардировщиков, которые со второго раза смогли-таки положить одну бомбу в тяжелый крейсер «Могами», что для одиннадцатитысячетонного корабля было откровенно мало.

Итогом линкорного сражения стало потеря двух вымпелов американцами и трех — японцами. «Харуна» в итоге затонул так и не сумев справится с пожаром, а «Конго» избитый и лишившийся большей части легкой артиллерии стал добычей американской подводной лодки «Наутилус»: иногда американские торпеды все же взрывались.

На этом боевые действия 6 числа закончились, что, впрочем, не означало окончание всей битвы. Американское соединение, спрятавшись под покров ночи уходило курсом 090 в сторону Гуадалканала, под прикрытие базовой авиации. Японцы же начали неторопливое преследование, забирая немного к северу, опять же для того, чтобы исключить возможность попадания под атаки с разных сторон.

Следующий день прошел в попытках следующих параллельными курсами соединений укусить друг друга побольнее, при этом по возможности не подставившись самому. Слишком уж много вымпелов было потеряно что одними моряками, что другими, чтобы безрассудно рисковать оставшимися.

Как обычно и получается в таком случае никаких особых результатов ни одна из сторон добиться не смогла. Сначала утром разведовательные самолеты долго не могли установить контакт со своими визави, потом высланная в 12.45 японцами ударная группа банально не смогла найти американское соединение, которое сразу после обнаружение врага повернуло на юг курсом 160 и уклонились, таким образом, от возможного налета. Самолетам с красным кругом на крыльях пришлось бесславно возвращаться домой, так и не приступив к выполнению боевой задачи. Ответный "визит вежливости" был перехвачен летчиками страны восходящего солнца на расстоянии в двадцать километров от основной группы кораблей, поэтому к цели удалось прорваться совсем небольшому отряду торпедоносцев, отработавших в итоге по "Ямато". Конечно, авианосцы были куда как более приоритетной целью, однако и находились они дальше, поэтому в условиях, когда тебя вот-вот нагонят вражеские истребители, выбирать особо не приходилось. В огромную цель, длинной в почти двести пятьдесят метров, попасть было не сложно, вот только прорвалось сквозь убийственный заградительный огонь всего несколько крылатых машин.

Из трех торпед, попавших в японский флагман взорвалось только две, чего для выведения из строя такого большого корабля было явно недостаточно, хотя и сказать, что все моряки линкора были рады такому опыту тоже нельзя. Команда борьбы за живучесть отработала штатно, а контрзатопление отсеков левого борта позволило спрямить и так не слишком большой крен. В сухом остатке — семь погибших членов экипажа и минус три узла максимальной скорости, что никак на дальнейший ход битвы не повлияло.

В 14.40 на японское соединение вновь совершили налет бомбардировщики базовой авиации, с третьего раза добившись-таки одного попадания в "Сорю" и заплатив за него четырьмя сбитыми машинами. Попадание оказалось совсем не опасным, вот только дыра в палубе изрядно мешала принимать и выпускать самолеты, замедлив боевую работу на корабле как бы не в два раза.

Еще засветло, когда стало ясно, что в этот день больше ничего интересного происходить не будет, Ямамото выслал вперед соединение из четырех тяжелых крейсеров и двух эсминцев, которые должны были по его задумке подкрасться к американской базе ночью и обстрелять ее, нанеся максимальный возможный урон за минимальное время. Теоретически можно было бы подловить совершенно не готовые к такому авианосцы и малой кровью поставить точку в затянувшемся сражении.

Имеющие тридцать пять узлов полного хода тяжелые крейсера вполне успевали за длинную — все это происходило южнее экватора, а значит в августе там была зима — ночь пройти около трехсот морских миль и перед рассветом обрушиться на неожидающих такой подлости врагов.

Как это было уже не один раз, не слишком совершенные радарные системы начала сороковых, помочь американцам не смогли, тем более что адмирал Микава вышел к Гуадалканалу с севера все время находясь в тени мелких островов.

Ночной атаки на Соломоновых островах не ждали, считая, что флот японцев еще где-то там далеко, да и сообщения о развернувшейся в соседнем море битве продолжали поступать вот уже три дня. Команды кораблей, находившиеся все это время в повышенной боевой готовности, изрядно устали, чему способствовала и погода: влажная жара выматывала не привычных к такому "белых" людей, снижая концентрацию и подрывая боеспособность. Только этим — а еще полнейшим раздолбайством, общим для армий любой страны — можно объяснить то, что в какой-то момент крейсерская эскадра Микавы была обнаружена, и сигнал тревоги даже был передан в эфир, но никем не был принят.

Так или иначе, японские крейсера сначала обстреляли корабельную стоянку на острове Саво, потопив один эсминец и тяжелый крейсер «Индианаполис» после чего не иначе поверив в свою полную безнаказанность, направились южнее и устроили налет порт Хониара, что на севере острова Гуадалканал. Основных сил флота японский адмирал тут не обнаружил: Нимиц не решился заводить тяжелые корабли в узости меж островов, которые могли стать для него ловушкой, и увел соединение на юго-восток в островам Вануату. Сложно, учитывая сложившееся положение вещей, его за это винить, порой вовремя отступить важнее чем вовремя атаковать, однако такой маневр привел к потели еще двух австралийских тяжелых крейсеров «Австралия» и «Канберра», а также нескольких кораблей поменьше. Часть снарядов ушедших перелетом попали в порт и вызвали большие разрушения и пожары.

Посчитав тут свою работу выполненной, адмирал Микава с чистой совестью лег на обратный курс и без потерь покинул кишащие вражескими кораблями воды. Ни одно повреждение, полученное его крейсерами — в них понятное дело тоже стреляли — не было хоть сколько-нибудь опасным или влияющим на ходовые качества.

Восьмого числа, поняв, что вражеского флота тут нет, Ямамото попытался сходу обрушиться на оставшиеся на Соломоновых островах американские войска. Получилось плохо: учитывая ночную побудку, янки их ждали и сумели дать слаженный отпор, с помощью базовой авиации и оставшихся тут эсминцев, крейсеров и прочей мелочи. В итоге потеряв три десятка самолетов — вернее разменяв их на пару эсминцев — японский адмирал принял решение о возвращении на базу. Понятное дело, что со стратегической точки зрения задача уничтожения всего за полгода восставшего из пепла подобно птице феникс американского Тихоокеанского флота выполнена не была, да и потери оказались неожиданно высоки. С другой точки зрения, лишившись прикрытия из тяжелых кораблей, Соломоновы острова теперь становились легкой добычей для империи восходящего солнца, тем более что баз в восточном полушарии у США оставалось не так много. Взять Вануату, Фиджи, отрезав от американцев Австралию и Новую Зеландию, и можно было не некоторое время перевести дух. А там глядишь и про Алеуты с Аляской подумать можно.

Соединение же под командованием адмирала Нимица, потеряв один тяжелый и один легкий авианосец, и новейший линкор, при том, что еще один тяжелый авианосец был сильно поврежден, вынужденно было спасаться бегством. Конечно, размен кораблей даже один к одному был штатовцем в дальней перспективе выгоден. Их промышленность способна была восполнять потери гораздо оперативнее чем японская, вот только постоянные поражения — а в Европе дела шли тоже отнюдь не блестяще — сильно били по звездно-полосатой стране в политическом плане, выставляя ее практически как колосса на глиняных ногах.

Соломоновы острова пали к началу сентября, 15 числа того же месяца подданые микадо заняли Новую Каледонию, а 3 октября усилив соединение тяжелым авианосцем «Дзюнье» и подлатав палубу на «Сорю», Ямамото нанес удар по Фиджи. Вот только американских кораблей там не оказалось. Понимая, что ему-то взять подкреплений особо неоткуда — «Энтерпрайзу» предстоял длительный ремонт, а «Рейнджер» находился на севере Атлантики и перебросить его через полмира было делом отнюдь не быстрым — Нимиц предпочел сдать остров и уйти на становившиеся передовыми базы западного побережья. Учитывая, потерю Гавайев и нахождение там вражеской авиации, следовать пришлось, закладывая изрядную дугу в не много не мало четырнадцать тысяч километров, что само по себе вылилось в изрядное приключение, и не слабую логистическую задачу.

Неизвестно кому молился адмирал — Богу или Черту — но ему удалось довести оставшиеся под командованием корабли без дополнительных потерь. Только за это ему стоило отлить бронзовый памятник в три роста, однако дома Нимиц попал под разбирательство в конгрессе и в итоге с поста командующего Тихоокеанским флотом был снят. Вместо него на эту, опасную для карьеры должность, поставили вице-адмирала Флетчера, который в бою в Соломоновом море командовал линкорами и сумел-добиться хоть каких-то успехов.

Ну а Австралия с Новой Зеландией остались с ненасытной Японской империей, по сути, один на один.

З.Ы. При моделировании битвы опирался на события Мидуэя, битвы в коралловом море и при острове Саво. Вообще даже удивительно, как Японцам не везло в стратегическом плане при том что индивидуально они подготовленны были гораздо лучше. При Мидуэе амерам пришлось терзать их целый день, а японцы изничтожили "Йорктаун" всего одним налетом. Может правда они истратили весь запал удачи во время атаки на Перл-Харбор… В любом случае шансов у японцев не было с самого начала, достаточно всего лишь взглянуть на количество кораблей, которые США поставили в строй за время войны!