Ферзевый гамбит. 1942-1943

Глава 18

Ближний восток, август-сентябрь 1943 года

Василий Орлов сидел в мягком вагоне поезда, на всех парах несущегося на юг и с любопытством смотрел на приближающиеся горы. Горами его удивить было сложно — насмотрелся сначала в Румынии, потом в Венгрии, однако по сравнению с Кавказом, Карпаты не тянули совершенно. Военный совершенно непроизвольным движением погладил вторую шпалу, буквально за неделю до назначения его на батальон прилетевшую ему на петлицы.

За два года заседаний во всяких комиссиях и службах, Орлов изрядно задолбал начальство рапортами о переводе на строевую должность, и вот наконец его просьбы были услышаны. 2 июля его вызвали в кадры и вручили приказ о переводе на должность батальонного командира в 54 танковой дивизии. Дивизия эта входила в состав 41 армии, стоящей на границе с Ираном, а значит путь новоиспеченному майору теперь лежал на юг.

— Добился, значит, чего хотел? — Генерал-майор Белоскоков, заместитель начальника ГАБТУ и глава танковой комиссии явно был не в восторге от того, что у него забирают "ценного кадра".

— Так точно, товарищ генерал! — Майор вытянулся по стойке смирно. — Чувствую, что закисаю на штабной работе, теряю связь с простыми бойцами.

— Ну ладно, — махнул рукой непосредственный командир Орлова, — может оно и к лучшему. Посмотришь опять же новые машины в деле, может какие мысли дельные придут в голову.

— В деле? — Выцепил в словах начальника самое главное майор, — что-то намечается?

— Не бери в голову, это я так… Оговорился, — свернул тему генерал и после небольшой паузы перескочил на другое. — Я же тебя со званием не поздравил, нехорошо! Вот! Из Франции, арманьяк. Не хухры-мухры. Начальству на новом месте проставишься, глядишь получше будет чем местный армянский.

Белоскоков открыл шкаф и достал оттуда причудливой, как для привыкшего к утилитаризму советского глаза, формы бутылку, наполненную янтарной жидкостью.

— Спасибо, товарищ генерал, век не забуду.

В Ленинокане где должна была квартировать 54 танковая ее почему-то не оказалось. Поле недолгих расспросов выяснилось, что соединение перекинули южнее на границу с Ираном для проведения летних маневров. Орлов еще было подивился, зачем устраивать учения так близко к границе, вроде бы ни о каких разногласий с шахом этой южной страны советская пресса не писала.

Спустя еще сутки пути потерянная было дивизия нашлась под Нахичеванью, что действительно было совсем близко к границе. Причем 54 танковая совсем не выглядела как дивизия, занимающаяся обычным обучением личного состава. Все ходили какие-то озабоченные, а в воздухе как будто была разлита тревожность.

— Вот, принимай хозяйство, майор. Новые, только с завода, еще даже не обкатывали толком. Машина зверь! — Генерал-майор Синенко, командир дивизии открытой ладонью постучал по броне новейшего Т-34М-85, которые только пару месяцев назад начали сходить с конвейеров Сталинградского Тракторного. 76мм орудие в последней модификации 34-ки заменили на 85-ку имевшую когда-то зенитные корни, а лобовая броня выросла до 75 миллиметров, что как для среднего танка было более чем солидно.

— Товарищ генерал, а снаряды-то к орудию новому есть? Или как обычно? — Большая часть машин в дивизии все еще были вооружены старым орудием Ф-34 и поэтому опасения Василия были вполне обоснованными. Да и вообще 85-ки попали в 54 танковую только потому что тремя месяцами раннее на базе 107 полка была сформирована новая бригада, и теперь дивизию срочно пополняли новыми машинами.

— Три комплекта на ствол, — Синенко Орлову сразу понравился: высокий, с открытым приятном лицом и постоянной улыбкой на лице, он так и просился на передовицу какой-нибудь газеты, рассказывающей о достижениях бравых советских танкистов. Мягкая "г" в его речи выдавала в генерале уроженца юга страны. — Так что займись пристрелкой пушек, не уверен я, что заводчанам в этом деле можно доверять.

Орлов только кивнул. Откуда такая щедрость? Стрельбы, а уж тем более танковые в РККА проводились не так уж часто. Впрочем, скоро все встало на свои места.

Вторжение вермахта на ближний восток спровоцировало еще одно событие, оцениваемое историками в будущем достаточно неоднозначно. 17 августа 1943 года СССР и Великобритания в соответствии с подписанным ранее соглашением вторглись в Иран и, после недолгого сопротивления, оккупировали страну, разделив ее на две неравные половины. Официально сделано это было для защиты населения и иностранной собственности на территории Персии от возможного немецкого вторжения. Неофициально и Советский союз и тем более Британия опасались попадания Ирана в сферу влияния Третьего рейха, тем более что шаху Пехлеви ни Лондон, ни Москва не доверяли, и обоснованно подозревали его в симпатиях к фашистам. Более того, впоследствии вспыли документы, в которых шах, не смотря на официально нейтральный статус Ирана, вел тайные переговоры с Гитлером, и был в целом не прочь перебить влияние мощных соседей, обложивших страну со всех сторон, стальными катками вермахта.

Вторжение в Иран можно было рассматривать как идеальную молниеносную операцию с широким применением таковых дивизий и точечных воздушных десантов. Буквально за пять дней не такая уж маленькая армия Ирана перестала существовать как организованная сила, при этом жертв в итоге оказалось не так уж и много. СССР потерял пять десятков человек, англичане — чуть больше сотни, а иранская армия около полутора тысяч человек, причем по большей части погибших при контакте с островитянами. В отличие от СССР, который мог себе позволить работать достаточно "нежно" у лайми изрядно подгорали пятки, поэтому они совершенно не церемонились, желая сразу показать, что сопротивление тут бесполезно

Вообще положение Великобритании после оккупации немцами Палестины было незавидным, и судорожная попытка обеспечить себе надежный тыл с помощью введения войск в Иран сильно помочь им не могла. На переговорах по Ирану спешно вылетевший в Лондон НаркомИнДел Молотов, даже предложил правительству Черчилля ввести советские войска южнее вплоть до персидского залива, чтобы перекрыть Рейху возможность наступать дальше на восток в Индию. В способность англичан держать фронт, советской верхушке верилось все меньше и меньше. Опять же было предложение "спасти" Кипр путем введения туда советского контингента, альтернативой чему был захват острова немцами. Ну а с юридической точки зрения можно было бы оформить передачу острова в качестве аренды, на 25 лет, на пример.

После некоторых сомнений, которые сами по себе показывали в каком плачевном состоянии находится империя, над которой никогда не заходит Солнце, Лондон это предложение отклонил. Видимо набирающий на глазах силу СССР волновал островитян не меньше, чем открытое противостояние с Гитлером. Тем более что вскоре Советский Союз дал им еще один повод нервничать.

Вместо Кипра Великобритания предложила Советскому Союзу ввести войска в Ирак, вернее в самую западную его часть, перерезав коридор между Сирией и Саудовской Аравией по которому мог бы наступать вермахт. Точно не известно, чем именно расплатились англичане — есть подозрения что технологиями в сфере радиолокации, потому что уже в следующем 1944 году в войсках появились новейшие РУС-3, изрядно превосходившие своих предшественников по всем параметрам — однако и политические резоны в этом тоже были. Допускать полного разгрома Великобритании, а удар по Индии империя могла бы и не пережить, Советскому Союзу было совершенно не выгодно. Оставаться с Гитлером один на один, когда тот уже завоевал пол-Европы и большую часть Северной Африки? Такой хоккей нам не нужен!

5 сентября 1943 года в воскресенье в бывшей Французской Сирии, а последний год территории под управлением СССР, прошел референдум о самоопределении, на котором 94 % населения высказались за создание независимой Демократической Республики Сирия. Никакого деления на Сирию и Ливан данный референдум не предполагал, учитывая, что раздел французами этой территории на две части был насквозь искусственным, а люди, живущие в этих местах, представляли собой достаточно близкие культурно этносы. С местными особенностями, заключавшимися в религиозном разделении по церквям и конфессиям, конечно, не без этого.

Технически Сирия обрела независимость еще 1936 году, однако французский парламент так этот договор и не ратифицировал, по сути, законсервировав страну в качестве своей колонии. Теперь же получение суверенитета воспринималось сирийцами как логическое следствие их борьбы с европейскими колонизаторами.

В соответствии с результатами народного волеизъявления уже через десять дней было сформировано правительство под председательством молодого политика Сабри аль-Асали. Буквально на следующий же день ДРС была признана Советским Союзом, а чуть позже Турцией и некоторыми другими странами.

17 сентября между молодой республикой и СССР был заключен договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, согласно которому, стороны договаривались оказывать друг-другу помощь в случае внешней агрессии, а Союз получал несколько участков земли — на побережье и на востоке страны, на берегу Ефрата, у границы с Ираком — в аренду на 99 лет.

Вообще переход Сирии под советский протекторат никого, конечно же, не обрадовал. Особенно возмущались англичане, которые считали этот регион своим задним двором, а французов там парнями на побегушках. Когда же в конце 1942 года стало окончательно ясно, что держать этот кусок земли галлы уже не способны, островитяне совершенно отчетливо начали примерятся к тому, чтобы ввести в Сирию свои войска. Но не успели.

Французы же терпящие поражения за поражением, свою подмандатную территорию банально продали за поставки продовольствия, топлива и вооружения из Советского Союза. При этом, надо сказать, что цену не ломили — понимали, что удержать Сирию в своих руках все равно шансов нет, а так — хоть какая-то прибыль.

Кипр же неожиданно для советских стратегов, предрекавших ему быстрый и бесславный конец, продержался больше четырех месяцев и был окончательно захвачен только в конце 1943 года. Можно сказать, Гитлеру его принесли в качестве новогоднего подарка.

Как это часть бывает, загнанные в угол англичане решили не сдаваться и драться до последнего патрона, которых у отбивавшихся сначала на побережье, а потом и в глубине острова в горах оказалось неожиданно много. Настолько много, что немцы даже начали подозревать, что оборонявшихся кто-то снабжает боеприпасами и провизией и даже эвакуирует раненных. Однако, кто бы это мог быть, учитывая, что вокруг были только свои войска и нейтралы, а до ближайших аэродромов англичан в Ираке от Кипра было не много не мало — тысяча километров. Можно было бы, конечно, подозревать в кознях Турцию, вернее СССР, которой эту Турцию контролировал, однако конкретных доказательств у немецкого МИДа не было, а подозрения, как говориться, к делу не пришьешь.

После оккупации Палестины Германия вновь "развернулась" на запад и продолжило методичное выбивание изнывающих от недостатка снабжения французов и американцев из Алжира. И, в связи с этим, нужно раскрыть еще один аспект, которого до этого мы не касались.

Метамфетамин под торговым названием "Первитин" попал в вермахт еще перед польской кампанией. Тогда, далекой осенью 1939 года, немецкие генералы были очень впечатлены тем, какими выносливыми могут быть их солдаты при регулярном употреблении этого препарата, и эксперимент был признан удачным. Уже перед нападением на Францию, таблетки в невзрачных красно-синих пузырьках, плотно вошли в снаряжение ударных частей вермахта. По задумке ОКВ на искусственных стимуляторах немецкие чудо-воины должны были прошагать без устали от границы до Ла-Манша за 14–18 дней, решив исход войны и отомстив за позор двадцатилетней давности. Не получилось, хотя и совсем не стимулирующие таблетки были этому виной.

При этом нужно отметить, что о всех побочках "боевой химии" немецкие врачи знали, поэтому после перехода воны в позиционную фазу, отгрузка Первитина в войска была ограниченна и наркотики получали только части стоящие в первой линии, танкисты, пилоты-истребители и вообще те чья повседневная деятельность была связана с большим нагрузками. При этом уже вкусившие запретного плода простые бойцы вермахта не редко в письмах просили родственников прислать им на передовую больше Первитина, который в тылу продавался более-менее свободно.

Следующий виток использования наркотиков в немецкой армии пришелся на 1943 год. Северная Африка, лето, жара, температура стабильно держится на отметке 35 градусов в тени, порой подходя к 40. На броне танков можно спокойно жарить яичницу. Мелкий песок, заносимый ветром из Сахары, забивается во все отверстия, а снабжение продовольствием и особенно водой становится тем хуже, чем дальше удаляются немецкие дивизии от портов снабжения. И топать по однообразной пустыне до Атлантического океана простому Гансу, волей командования попавшему в этот ад, добрых 2500 километров. Конечно, в такой ситуации старый-добрый метамфетамин стал важнейшим фактором, поддерживающим немецких бойцов на ногах там, где французский, английский или американский уже давно свалились бы без сил. Тут, впрочем, нужно отметить, что и союзники баловались тем же амфетамином под названием "бензедрин", хоть и в гораздо меньших объемах. Американская "химия" попала на фронт только в конце 1942 года, после того как доблестные G.I. познакомились с ней в Европе. При это американское командования не слишком горело желанием подсаживать миллионы своих парней на наркотики, тем более что особой опасности для самих США, понятное дело, не было.

Инструкция, предлагавшаяся к упаковке Первитина, рекомендовала употреблять одну таблетку утром, две вечеров, и дополнительно при необходимости в условиях тяжелых боев или физического истощения. При этом изучить последствия длительного употребления не слишком полезного для организма препарата никто не удосужился. С одной стороны, логично — шансы на то, что солдат на передовой погибнет от пули или осколка гораздо выше, чем от развившейся на фоне наркомании сердечно-сосудистой патологии. С другой стороны, когда война затягивается на годы то, что не малая часть армии регулярно травит себя наркотиками, не может не сказаться на ее боеспособности. Именно вторая половина 1943 года стала тем рубежом, за которым начали достаточно массово проявляться последствия от поголовного употребления Первитина. Стали учащаться случаи нервных срывов, неподчинения приказам, расправы над мирным — достаточно условно учитывая географию боев — населением. Впрочем, из Берлина, где вся верхушка партии поголовна сидела на наркотиках потяжелее метамфетамина, эта проблема не выглядела столь болезненной. Хотя если сравнить потрет Гитлера образца 1939 года, когда все шло практически идеально, с тем что было на конец 1943 года, любому незаангажированному наблюдателю было бы понятно, что фюрер достаточно быстро превращается в развалину, и долго в таком режиме не протянет. Углубившиеся морщины на лице, тяжелые мешки под глазами, нездоровый цвет кожи, тремор рук, который с каждым разом успокоить было все сложнее, проблемы с пищеварением опять же. Да, Гитлер все так же пахал по 16 часов в день, поражая окружающих своей работоспособностью, однако, чего это стоило его организму вряд ли смог бы сказать даже лечащий врач фюрера доктор Морель. Не старый еще, по сути, пятидесятичетырехлетний мужчина уже к концу 1943 года выглядел на 60 и продолжал сдавать с каждым днем все сильнее.

З. Ы. Напоминаю всем про лайки и комментарии. Опять же с удовольствием прочитаю ваши дельные мысли по поводу всего написанного выше и еще не написанного вообще.