Фиктивная жена авторитета

Глава 5

— Врать мне предлагаешь, Мадина? — грозно басит отец.

— Не врать. Не говорить ничего. Никто ведь не знает, Амин. Сосед наш, но ведь ему можно сказать, что он все не так понял.

Голос матери звучит уверенно и ровно. Несмотря на то, что изредка, когда отец распаляется, я вижу в глазах матери страх, сейчас она на удивление спокойна. Уверенная в своей правоте.

Мама поверила мне, выслушала, поняла, что я не виновата. Такими и должны быть отношения у матери и дочери, так ведь? Чтобы ни одна не сомневалась в другой.

— Мы с ним свадьбу час назад обсуждали. Не ты ли со мной согласилась, что это верное решение?

Прикладываю ладони ко рту, чтобы не вскрикнуть. Мама тоже была не против моей свадьбы с Ратмиром?

— Я с дочкой тогда не говорила, Амин. Дария сказала, она мальчика не знает. Кому поверим? Ей или ему?

Мама давит интонациями. Отец молчит. Очень долго. Я ничего не слышу, даже стука шагов. Не знаю, плохо это или хорошо и какое решение по итогу будет принято.

— А если мальчик прав?

— Тогда отдадим Дарию Ратмиру, а пока…

Мне кажется, дальше они говорят шепотом. Мама слишком хорошо меня знает. Уверена, что я не упущу момента подслушать.

Понимаю, что больше ничего узнать не получится и на цыпочках возвращаюсь к себе. Плюхаюсь на кровать и жду. Не знаю чего, кажется, что все решится. Если маме удалось уговорить отца, то никакой свадьбы с Ратмиром не будет, только вот…

Что будет дальше? Вряд ли меня спокойно отпустят учиться дальше. Нет ведь. Отец на пушечный выстрел к университету не подпустит. И Амине тоже может влететь. Наши родители близко общаются. Если информация дойдет до дяди Башира, он ее ни за что не отпустит.

Достаю из сумки телефон, чтобы предупредить Амину и заодно спросить у нее, может она в курсе, кто у нас в университете такой смелый. Это же надо решиться прийти к моему отцу. Нарушить все возможные правила и нормы приличия. На что он рассчитывал? Папа никогда бы не отдал меня за чужого. У нас так не принято, несмотря на то, что живем мы уже не так, как наши бабушки и дедушки.

Я как раз пишу сообщение, когда дверь в мою комнату с грохотом отлетает к стене. Роняю телефон. Смотрю на папу растерянно. Он прокашливается.

— Переборщил, — комментирует едва не отлетевшую дверь. — Мальчик этот… — кривится. — Номер его есть?

— Я не знаю, какой мальчик, папа, — поднимаю телефон с пола. — Опиши его хотя бы.

Скрипит зубами, но все же пересиливает себя.

— Патлатый, с серьгой в ухе и одет, как… у нас так не одеваются.

Были бы на улице, плюнул бы под ноги, но здесь сдерживается. Выжидает.

— Не знаю такого, пап.

Уверена, что это проверка. У нас дома есть камеры. Если бы папа сразу мне поверил, сказал бы их посмотреть, но он спрашивает.

— Идем, — говорит после паузы, во время которой тщательно изучает мое невозмутимое лицо. — Я вспомнил, камеры у нас стоят. Посмотришь.

Через десять минут папа получает имя Андрея Емельянова. Номер телефона и страницу в социальной сети я давать не стала, хотя у меня есть. Он из соседней группы, мы иногда обращались к нему за помощью по рефератам. Не помню, чтобы мы с ним сильно общались. Иногда пили вместе кофе, но, чтобы обсуждали его приход ко мне домой и такую подставу? Такого не было ни разу. Наверное, поэтому моя совесть молчит, когда отец уезжает его искать.

Что-то глубоко внутри дергается. Порываюсь даже сообщение ему написать, чтобы ждал, но быстро гоню эту мысль. Не буду я так подставляться. Если отец проверит и узнает, что у меня были его контакты, точно не поверит, что у нас с ним ничего нет.

В руках настойчиво вибрирует телефон. Амина. Я за разборками и забыла о ней.

— Да.

— Что происходит, Дари? Твой отец минуту назад моего забрал, и они куда-то уехали, а перед этим папа приказал в университет завтра не идти.

Если бы только завтра, это можно было пережить, но там, думаю, не только завтра. Бессрочный неснимаемый запрет из-за одного патлатого идиота.

Вкратце рассказываю Амине о случившемся. Она в процессе охает и ахает. Не верит, что Андрей на такое способен. Я бы тоже не подумала. На кого угодно могла бы, но не на него.

— И что теперь? — расстроенно. — Переведемся в другой университет?

— Если нам позволят.

Мне точно нет. Я в этом даже не сомневаюсь. Меня после сегодняшнего будут учить ведению хозяйства и покорности. Это если замуж не выдадут. Откуда я знаю, что там этот Андрей наплетет? Может, он скажет то же самое. Если будет стоять на своем, то я никак не смогу убедить отца, что он мне никто.

Заходит мама.

— Я перезвоню, Ами, ладно?

Жду, что мама снова будет журить, но она садится рядом и обнимает меня.

— Я сделала, дочка, все, что могла. Дальше решение за отцом.

— Я не хочу замуж за Ратмира. За кого угодно, но не за него.

— Это не нам решать. И кто угодно может быть…

— Еще хуже.

Мама молчит. Не говорит то, что и так понятно. Она вообще вслух мало что говорит, особенно если это перечит мнению отца. Старается его поддерживать, но и обо мне не забывает.

— Что делать, если все-таки…

Снова молчит. Я ничего другого и не ждала. Знала, что мама не предложит. За рамки дозволенного она не выйдет и меня не подтолкнет. Так и сидим какое-то время. Ждем, кажется, решения моей дальнейшей судьбы. Я с ужасом представляю себя с тучным соседом. Я не выдержу. Уж лучше сбежать, чем с таким. Но о побеге стараюсь даже не думать. Боюсь, мама не поймет, а отец навсегда вычеркнет меня из семьи. Я на такое не готова.

Слышится шум автомобиля. Кажется, не одного. Мама встает на ноги и спешит встречать, а я припечатываюсь к окну, хоть и ничего в наступившей темноте не могу увидеть. Машин действительно несколько. Одна отца, остальные… не знаю кому принадлежат. Открываю форточку, прислушиваюсь к хлопкам двери. Вижу около шести-семи человек внизу. Все идут в дом. Сцепив руки в замок, прикладываю те к груди.

Время идет неумолимо долго. Никто ко мне не поднимается, голоса я не слышу, хотя выхожу в коридор и прислушиваюсь. Когда слышу шаги внизу, залетаю в комнату с грохочущим сердцем. Не знаю, что делать. То ли открывать окно и бежать, то ли…

Стою.

Жду, когда дверь в мою комнату откроется. Кто-то хлопает по выключателю. Яркий свет бьет в глаза и приходится закрыть веки.

— Дочка, идем, свататься пришли.

Распахнув веки, всматриваюсь в мамино лицо, но она словно застывшая статуя ничего мне не транслирует. Подгоняет только. И помогает поправить прическу «чтобы жениху понравилось». Какому — не говорит.

— Мам… — останавливаюсь у двери уже.

— Иди, дочка, иди.

Мне кажется, или ее голос звучит обреченно?