Фиктивная вдова для миллиардера

Глава 11

Но утром Марк нигде не обнаруживается, отчего мне начинает казаться, что его и не было вовсе. Кровать на той стороне выглядит слишком ровной. Наверное, мне показалось его присутствие. Только спустя несколько минут удается найти единственное свидетельство о его пребывании: маленькая записка на кухне «Насладись вечером». Сарказм или доброе пожелание? Поймешь тут Марка.

Позавтракав, связываюсь с охраной, чтобы узнать, где и во сколько нам нужно быть. Нашествие стилиста ожидается через четыре часа, поэтому до этого я вполне могу заняться собственными делами. Например, поболтать с мамой и Ликой, чего мне совсем не хочется. Вранье дается мне тяжело, но я не представляю, как могу сказать правду.

— Ты представляешь, Ника, — в конце разговора говорит мама, подробно отчитавшись о том, как они провели неделю, — Лике уже лекарство привезли. Врач сказал, что нашелся спонсор, который очень проникся нашей ситуацией. Вот так с неба свалился! Я за него уже свечку ходила ставить, за него и семью его. Как приедешь, вместе в храм сходим.

«За семью его», то есть за меня, мам, за меня. Но этого я ей никогда не скажу. Меня просто не поймут: как смогла я устроить «пир во время чумы», и их на свадьбу не пригласила.

— Я тут с Василисой общалась, ну Манькиной мамой, так она сказала, что дочка ее на заработки в Питер поехала. Прям беременная и поехала. Накой ей такой стресс? Так что, доченька, ты как приедешь, увидься с ней. Она-то девка хорошая, легковерная только.

— Мам, мне некогда. Машка не глупая, разберется. Мне пора, пока.

Кладу трубку. После того, как подруга выслала мне приглашение в клуб, я с ней больше не общалась. И правда, куда она беременная поперлась? Так ей позвонишь, сразу расспрашивать начнет, как мне и что мне, а я об этом говорить не хочу. Только за подругу все же тревожно. У нее где-то пятый месяц. Что она в Питере забыла?

Набираю Машке, но она сбрасывает трубку, только смс присылает: «Что хотела? Не могу говорить».

Пишу: «Ты в Питере?»

Она: «Ага».

Я: «Зачем?»

Она: «Расскажу, если не осудишь меня».

Вот теперь мне становится нехорошо. Предчувствие чего-то ужасного в голове свербит. Машка с таким восторгом рассказывала про жизнь своей кузины, что… А вдруг она моему примеру последовала? Только куда же беременная-то?

Быстро набираю: «Постараюсь».

Машка отвечают только через десять минут: «Обещай, что это останется между нами».

Тарабаню пальцем по столу. Я боюсь такое обещать, но тем очевиднее, что подруга что-то задумала. Выдыхаю. Набираю «ладно» и стираю. Потом снова набираю и снова стираю. В итоге останавливаюсь на безапелляционном «обещаю».

Машка: «Я знакомлюсь с будущими родителями своего ребенка. Я подалась в суррогатные матери».

Телефон выпадает из рук. Как? Что? Зачем? Миллиард вопросов, но… я не хочу их задавать. Не мне судить. Не той, что пошла на дорогую панель, чтобы стать содержанкой. Хотя и подруге ответить мне сейчас нечего. Наверное, найдутся слова, но когда-нибудь потом, когда разберусь с собственной жизнью.

Набираю полную ванну и погружаюсь в нее с головой. Звуки сразу становятся громче и как будто отрешеннее. Подумать только, как изменилась моя жизнь всего за один месяц. Скажи мне кто раньше, что я окажусь в квартире Марка Гайдмана, я бы рассмеялась. Детские поступки словно стали невидимой нитью, которая притягивает нас друг ко другу. Вспоминается выражение «Посеешь ветер — пожнешь бурю».

За час до приезда стилиста в дверь звонят. Погруженная в мысли, я даже не сразу понимаю, что это ко мне, тем более и звонок мне не знаком. Просто мертвую тишину безжизненной квартиры Марка вдруг наполняет веселое звучание. Подбегаю к двери. На пороге стоит Гном с большой белой коробкой в руках.

— Вам просили передать, — коротко и сухо сообщает он. Догадаться, от кого подарок, не составляет труда. Забираю коробку и захлопываю перед охранником дверь. На крышке выгравировано название знаменитого бренда, а точнее, того, чьи платья я мерила вчера. И в одном из них между нами случилось…

Открываю подарок. Черная шелковая ткань. То самое платье. Внизу лежит записка:

«Сама решай, какую роль ты сыграешь сегодня».

Шикарно. Это единственное слово, которое приходит в голову, когда вижу особняк Глеба в Зеленогорске. Высокие глухие стены перед въездом напичканы камеры, впускают строго по одному, но увидев дом, я могу понять, к чему эти предосторожности. Наверное, президенты живут хуже.

На подъездном крыльце паркуются всякие крутые тачки, из-за чего образуется небольшая пробка. Нервно одергиваю шубу, чтобы хоть как-то прикрыть разрез. Теперь он кажется мне до ужаса вульгарным, но свой выбор я сделала, так что все равно нужно нести себя как королеву.

Моя охрана обступает меня плотным кольцом, будто я действительно высокопоставленная особа, отчего мне становится смешно. Знал бы кто, откуда я родом…

— Николь, здравствуй, — раздается голос Глеба, и я даю знак парням расступиться, позволяя хозяину дома подойти ко мне и чмокнуть в щеку. Но ему хватает наглости предложить мне и руку, а я и не отказываюсь. — Выглядишь просто великолепно! Пойдем, я тебя представлю.

— У тебя очень красивый дом, — вежливо замечаю, пока мы идем мимо незнакомых лиц, которые провожают нас с интересом.

— Недавно его купил. Решил вложиться во что-то недвижимое. Представляешь, я и недвижка? — Наверное, это шутка, смысл которой я не понимаю, но на всякий случай улыбаюсь.

Глеб знакомит меня с разными людьми: инвесторами, именитыми дизайнерами и владельцами других ювелирных. Мужчины всех возрастов разглядывают мое платье, а точнее то, что оно открывает, а женщины при приближении смеряют равнодушными взглядами.

— А вот и ещё одна звезда этого вечера, — Глеб подводит меня к высокой девушке с густыми черными волосами. — Регина, познакомься с уже небезызвестной вдовой Марка.

— Приятно, — почти пропевает владелица «Золотого перстня». Я представляла себе вульгарную девушку, потому как изделия не отличаются качеством и красотой, но Регина выглядит утонченной. Нежное голубое платье выгодно подчеркивает спортивную фигуру и даже не претендует на звание женщины-вамп.

— Взаимно.

— Предполагаю, девочки, что не стоит оставлять таких двух львиц вместе без нужного градуса, поэтому позволь, Николь, угостить тебя шампанским.

— Я не пью. — Не хватало мне ещё учудить что-нибудь на пьяную голову. И так сложно отделаться от ощущения, что меня рассматривают под микроскопом каждый.

— Тогда у нас просто шикарный стол. Не хмурьтесь, девчонки, я подготовил и сногсшибательное фитнес-меню. Хорошо, что заранее уговорил Александра Родионова, шеф-повара ресторана «Форель» принять непосредственное участие в моем празднике.

— Этот ресторан, кажется, находится напротив моего офиса? — вспоминаю лаконичный лейбл в виде рыбы, где я полюбила ужинать. И где встретила Сашу. Стало быть, он мне наврал.

— Именно он. После наших встреч я заходил к Александру обсудить некоторые детали меню.

— Извини, мне нужно отойти, — прерываю Глеба, который все рассуждает о чудесном поваре. Его рука соскальзывает с моей талии, и я сбегаю.

Только на полпути ловлю себя на мысли: зачем я хочу найти его? У нас же была всего одна встреча. Даже не свидание. Тем более я замужем, то есть вдова. И с Марком тоже что-то завязывается. Когда все стало так сложно?

Вдалеке вижу знакомые кудряшки и ускоряюсь. Сейчас мы увидимся как будто случайно, да. Только я об этом думаю, как оступаюсь и лечу прям в спину кудряша. В последнюю секунду он успевает обернуться и поймать меня, будто чувствовал, что за ним следят.

Глаза не те. Лицо похоже, кудряшки примерно такой же длины, а вот глаза не те. Они холодные, цепкие, словно в вечной охоте.

— Простите, — хриплю и подаюсь вперёд, только незнакомец, похожий на Сашу, не торопится поднимать меня.

— Мы с вами не встречались?

— Это вряд ли. — На нас уже люди оборачиваются, а я так и вишу в позе умирающего лебедя. — Вы не могли бы меня поднять?

— Мне так нравится ощущать вас в своих руках, — беззастенчиво признается незнакомец, но все же возвращает меня в вертикальное положение. У него на пиджаке прикреплен бейджик «Вадим Родионов, журналист». Теперь понятно, почему мужчины так похожи. — Меня зовут Вадим.

— Николь, — машинально отзываюсь. В динамиках меняется композиция, а диджей приглашает выйти в середину зала и размяться.

— Потанцуем? — только это не вопрос, потому как меня за талию влекут в самый центр образующейся толпы.

— Боюсь, я в этом не сильна.

— Бросьте лишнюю скромность. Уверен, вы прекрасно двигаетесь. — Нужно отдать должное Вадиму, при этих словах его взгляд оставался на моем лице, а руки — на талии.

— Значит, Александр Родионов — ваш брат?

— Успели познакомиться или просто слышали о нем? Выдающийся талант, я горжусь малышом. Понимаете, хоть и не похоже, но я старше на три года. Да что мы о нём. Где я мог вас видеть? Клянусь, что видел это лицо.

— Журналист, который не запоминает людей? — выгибаю бровь. Музыка не располагает к бурной деятельности на танцполе, так что мерных покачиваний тела вполне достаточно.

— Уловили, Николь, — Вадим холодно улыбается. — Я про вас слышал ещё несколько лет назад, даже фотку видел. Марк довел дело до конца, но мне жаль, что не удалось погулять на вашей свадьбе.

— Мы не любили показывать наши чувства на людях, — почти добродушно скалюсь.

— А вам этого хотелось, Николь?

— Друзья друзьями, а личное счастье, оно такое хрупкое. Так что нет, я не вижу смысла демонстрировать чувства. Наверное, вам этого не понять?

Не знаю, какая муха меня укусила и отчего во мне проснулась язвительность, но Вадима, в отличии от других друзей Марка, мои слова задели. Он насупился и поднял руки с моей талии на пару сантиметров выше.

— Не все люди умеют оберегать свое счастье от посторонних глаз, — отстраненно замечает мужчина. — А некоторым оно выходит боком.

— Что вы имеете в виду? — спрашиваю прежде, чем успеваю прикусить язык. Наша беседа и так насквозь пропитана взаимной враждебностью, которая усиливается с каждой репликой, чего же я усугубляю, чего лезу? Наверное, мне надоели дурацкие намеки от друзей Марка о том, что они знают что-то, чего не знаю я.

— Мой друг вас так болезненно любил, но я не вижу, — Родионов окидывает мое платье снисходительным взглядом, — чтобы вам всерьез были знакомы возвышенные чувства.

— Простите, но я вынуждена закончить этот разговор, — упираюсь руками в твердую грудь, чтобы увеличить между нами расстояние, но Вадим меня и не держит. Вежливо улыбается на прощание и скрывается в толпе.

Отхожу в сторону. Мне срочно нужен свежий воздух, а лучше оказаться подальше отсюда, подальше от этих незнакомых, пропитанных фальшью людей. Сколько денег влито в это мероприятие? Но его суть — просто покичиться деньгами друг перед другом, когда вне этих стен многим людям нужны деньги так же, как Лике. Это дурацкое платье, которое я на себя нацепила. Зачем? Я ненавижу его! Жаль, что слова Марка «Сама решай, какую роль ты сыграешь сегодня» я не поняла сразу. Что же, теперь мне все ясно. Я на какой-то миг действительно захотела стать частью этого богатого и роскошного мира.

Легкое прикосновение к локтю заставляет меня обернуться и встретиться с теплыми карими глазами. Саша.

— Здравствуй, Николь. Я рад снова встретиться, — добродушно говорит он. На нем такой же темный костюм-двойка, как и на большинстве присутствующих мужчин. Видимо, он просто следит за кухней, а не участвует в ней напрямую. — Хочешь потанцевать?

— Ой нет, спасибо, натанцевалась уже. Вообще-то я уже ухожу, — дежурно улыбаюсь и пытаюсь обойти Сашу стороной.

— Как, уже? — Мужчина берет меня под локоть.

— Плохо себя чувствую. Отпусти, пожалуйста, — кладу свою ладонь поверх его холодной руки в попытке снять. В отличии от Марка рука Саши без грубых шероховатостей, пальцы короче, идеально ухоженные ногти.

— Давай провожу тебя? Мне это сборище тоже кажется невероятно скучным.

— Боюсь, сегодня это твоя работа.

— Я не наврал тебе, если ты так думаешь. Да, у меня свой ресторан, но иногда я пишу обзоры на конкурентов для Вадима. Если бы я тебе с порога заявил, что у меня свой бизнес, я бы тебя не оттолкнул?

— Может быть, привлек бы, — улыбаюсь чуть искреннее.

— Я не мог так просчитаться, — Саша подмигивает мне. — По тебе видно, что ты не охотница за деньгами.

— Отчего же? — Я даже прекращаю попытки вырваться. Родионов чуть ослабляет хватку и вдруг становится серьезным: брови нахмурены, бледный лоб сложился морщинами, губы сжаты в прямую линию. Удивительно, как этот человек умеет перескакивать с одного настроения на другое.

— Понимаешь, только не в обиду, у истинных охотниц другие взгляды. Безусловно, это платье тебе очень идет, но у меня четкое ощущение, что оно не для тебя. Видела Регину? Она, наоборот, пытается казаться нежной овечкой, хотя внутри там такой серый волк, хотя даже не серый, а черный, волк сидит, что я б ее стороной обходил.

— Тогда ты точно должен понимать, как сильно я хочу уйти отсюда.

Чувствую, как вибрирует крошечный клатч, в который влез только мой телефон.

— Извини. — Достаю мобильник и чуть не давлюсь воздухом, упираясь взглядом в экран, на котором желтым выделено новое сообщение:

«Одно твое слово — и я заберу тебя отсюда».

Номер неизвестный. Марк? Но зачем скрытно? Оглядываюсь, чтобы только никто не заметил моей реакции. Отчего-то мне кажется, что это не Гайдман. Тогда кто? Кто подслушивает наш разговор?

— Все хорошо? — Саша слегка поглаживает мою руку, чтобы привлечь внимание. Оглядываюсь по сторонам. Все та же музыка, все тот же смех.

— Да, отлично, — натягиваю фальшивую улыбку. Меня отпускают.

— Так ты уедешь со мной? — Кажется, в голосе Родионова сквозит надежда, а я понимаю, что после второй встречи с ним меня вообще не впечатляет его общество. Наверное, тогда я была просто слишком уставшей, что позволила отвлечься на беззаботный флирт. Только сейчас, глядя на Сашу, я вижу, какой он правильный: идеальные руки, каждая кудряшка на своем месте, черная бархатная бабочка. Он полностью подходит под это общество, а я нет.

— О, Санек! — раздается сбоку знакомый низкий голос. Веселые нотки в нем кажутся противоестественными.

— Здорова, Дэнчик, — мужчины обмениваются рукопожатия, а для это прекрасный способ слиться. Только делаю пару шагов назад, как меня снова хватают под руку.

— Красавица, ты куда? — ухмыляется Денис так радостно, будто поймал желанную добычу. — Ты извини, что наше свидание не состоялось, меня отвлекли срочные дела.

— Я думал, за тебя все решают заместители, — комментирует Саша.

— Да, но ты представляешь, в этот раз серьезная проверка по технике безопасности заявилась. Мол проверяли, не заставлены ли пожарные выходы и прочая ересь в одном из моих зданий.

— И? — Родионов включается в разговор со старым знакомым, но и я остаюсь. Интересно, что сделал Марк? Ведь это он сказал, что в магазине нас никто не побеспокоит.

— Вы представляете, заставлены они оказались! — Денис возмущается так громко, что некоторые даже обернулись. — Хотя я за такими делами слежу, клянусь. Пришлось провести рейд по остальным объектом и навалять некоторым людям.

— В переносном смысле же?

Мужчины переглядываются, улыбаясь моим словам.

— Тебе не нужно забивать свою хорошенькую голову такими вещами, — по-отечески говорит Денис. — Я, кстати, уже готов покинуть это место. Красавица, составишь мне компанию?

— Вообще-то она собиралась со мной, — тут же встревает Саша. Беззаботность с лица Дениса уходит сразу же.

— Ты еще малыш для таких женщин, Санек. Поверь мне.

— Наоборот. Я смотрю не на всех, а на особенных.

— Ой, ты эти свои шашни оставь для глупых дурочек, — закипает Денис. Всем мощным корпусом поворачивается к Саше. Ну вот опять.

Незаметно выскальзываю из их общества, быстро иду к выходу, махнув своим охранникам. Те сразу же отделяются от стен и следуют за мной. Только выхожу на свежий воздух, когда…

— От мужа отделалась, так теперь богатых дружков его охмуряешь, а, Николь? — летит мне в спину. Удивленно оборачиваюсь. Слева от меня в тени курит девушка в нежно-голубом платье. Регина. Моя конкурентка.

Когда уже меня оставят в покое! Горю ли я желание пообщаться с этой Региной? Что это мне даст? Правильно, ничего. Вступать в глупые перепалки смысла не вижу вообще, поэтому, гордо подняв голову, иду дальше.

— Стерва, — долетает злобное шипение, только мне плевать.

Гном открывает мне дверь в машину, подает руку, сажусь внутрь, даже не поднимая взгляда на поместье. Все ухажеры остались позади. Вспоминается сказка про колобок: «я от бабушки ушел, я от дедушки ушел». Только одобрит ли Марк мой побег? Я же призвана отвлекать внимание.

Достаю телефон. Позвонить Марка? Предложить встретиться? Только зачем? В нерешительности сжимаю мобильник. Да или нет? Нет или да?

Но телефон вибрирует сам, да так резко, что я чуть не роняю его.

«Красивый уход. Регина в ярости». Та-а-ак.

— Ребят, вы не в курсе, где хозяин? — спрашиваю у охранников. Те приглушают музыку. Я повторяю вопрос.

— Не могу сказать точно, но он где-то в Карелии, — отзывается Белкин.

— То есть его не может быть здесь ни при каких обстоятельствах?

— Именно.

Так. То есть явно пишет не Марк. Не может ли он следить за мной по камерам? Вряд ли. Значит незнакомец находится здесь?

Набираю ответ:

«Очень некрасиво следить со стороны и так и не представиться».

Экран тухнет и несколько минут ничего не происходит. Сперва жду ответ, а потом забиваю. Завтра у меня выходной, поэтому с наслаждением проведу этот день. Надо во всем разобраться в тишине.

— Парни, так когда он вернется?

— Не знаем, Николь Александровна. Может быть, в понедельник или позже, — отзывается Гном.

— А если я захочу куда-нибудь поехать, я имею право?

— Смотря куда, — подбирая слова, отвечает Белкин.

— Ясно. Тем не менее я хочу завтра увидеться с мамой и сестрой, — безапелляционно говорю.

— Это вам можно.

Зимой Питер очень красиво подсвечен. Яркие огни мелькают за окнами, и ты невольно чувствуешь, что погружаешься в настоящую снежную сказку. Белые хлопья, падающие с неба, добавляют антуража. Скоро Новый год, который я хотела провести с семьей, а теперь, наверное, проведу его в одиночестве. Ничего, все жизненные невзгоды не стоят того, чтобы с грустью встретить праздники! Все равно приготовлю оливье, селедку под шубой. М-м-м, селедка.

От мыслей о соленой рыбе во рту от слюны чуть не случился потом.

— Парни, нам в магазин надо. Умру, если не поем селедку!

Охранники ничего не отвечают, но просьбу выполняют. С какой-то страстью выбегаю из машины и на высоких каблуках бегу в ближайший магазинчик. Местная кассирша с ядрено-рыжими волосами провожает три пачки селедки удивленно-нахмуренным взглядом.

Вот только дома, оставшись один на один с рыбой, без макияжа и в домашней пижаме, предаюсь чревоугодию, забыв обо всем. В холодильнике даже нашлась банка соленых огурчиков, что повергает меня в неописуемый восторг.

Зато на утро один вид вчерашнего пиршества вызывает во мне приступ тошноты.

«Что-то переела», — говорю себе, справляясь с очередным позывом. Так, вдох-выдох. На предстоящей встрече с мамой просто попью чай.

— Доченька! — Мама тянет ко мне руки. Обнимаю ее, затем Лику. Сестра заметно похудела, но старается улыбаться.

— Такой ресторан чудесный, — бледным голосом хвалит Лика мой выбор, когда мы сделали заказ. Точнее я сделала, потому что как только мама увидела ценник, тут же яростно запротестовала. — Спасибо.

— Я все же считаю, что деньги можно потратить на что-то более ценное, — насупившись, говорит мама, хотя по глазам вижу, что ей здесь тоже нравится. «Форель», хоть и принадлежит не самому приятному герою в моей истории, но готовят здесь просто обалденно, а моя семья достойна самого лучшего.

— Не переживай, я хорошо зарабатываю, — отмахиваюсь.

— Так ты расскажешь, где работаешь? Мы так и не поняли, — интересуется Лика. Ну вот, череда неудобных вопросов.

— Я представляю в одной фирме одного бизнесмена, — уклончиво отвечаю. — Как… секретарь.

— Так интересно. Вот, мама, не пойду на врача, тоже пойду на математика учиться!

— Лика, мы это уже обсуждали. Быть врачом престижно, а с точными науками куда податься? Нике просто повезло найти такое место. Врачом вот везде устроишься. Хоть в больницу, хоть в частную клинику.

— Еще не факт, что я вообще доживу до этого дурацкого поступления! — вдруг огрызается сестра. Беру ее за руку.

— Так, малявка, — называю Лику ее нелюбимым прозвищем с детства, — ты еще всех нас переживешь. У тебя вон спонсор появился, лекарства регулярно поставляет.

— Кстати, о нем, — оживляется мама. — Предлагаю потом в храм зайти. Я все пыталась выяснить, кто же наш благодетель, но не получилось. Было бы логично, будь это кто-то из знакомых. Я даже, грешным делом, подумала на Марка Гайдмана, он же так поднялся после того, как уехал, но…

— Что случилось? — хором спрашиваем с Ликой.

— Разбился. Страшная авария. К отчиму ехал. Вы же знаете, что у него родных не оставалось? Родной отец погиб от рака, мать сбежала от отчима, никто ее не видел уж много лет. Вот Матвей его и вырастил как родного. Он, конечно, до сих пор убит горем.

— Так, а случилось-то чего? — возвращает Лика маму к насущному.

— Месяц назад, представляете, ехал по старому шоссе, на которое уже никто и не ездит вовсе. Машину занесло, только-только заморозки пошли. Она сгорела, а внутри труп нашли. Не смогли опознать по ДНК. Только ж поняли по часам, которые Матвей Марку подарил на двадцатилетие.

— Какой ужас! — восклицает Лика, а я даже не знаю, что сказать и думать. Вот и подробности, но все звучит жутко, да и вопросов много. Кто тогда погиб и был в часах Марка? Почему не сказал отчиму, что выжил? Как выбрался из леса? Отчего машину занесло?

— Только не мог он жертвовать, — продолжает рассуждать мама. — Даже не только потому, что помер. Человеком он скверным был, хотя о мертвых и не говорят дурно.

— Почему ты так решила? — уже спрашиваю я жестче, чем хотела. Только мама пропускает это мимо ушей.

— Как разбогател, перестал отчиму помогать, а Матвей же его вырастил как родного сына. Еще и дружка его прикрывал, забыла, как зовут, когда они по молодости чудили. Из соседнего поселка был такой мальчуган. Ты, Ника, его не застала, они сдружились с Марком, когда ты уже уехала, а они оба не поступили в университеты. Нет, ну нельзя же родителей бросать. Я уверена, что вы, девочки, так бы со мной не поступили.

— Может быть, у Марка были какие-то причины? — предполагает Лика, а я вся напрягаюсь.

Издалека слышу запах паэльи, которую заказала мама. Он такой сильный, что кажется, будто бедных моллюсков выловили лет десять назад и теперь подают на стол. Приступ тошноты накрывает так резко, что я выпрыгиваю из-за стола и наугад бегу к кабинкам туалета. Благо, интуиция хорошая.

Как же мне плохо!

— Николь, дорогая, с тобой все хорошо? — слышу голос мамы, что аккуратно крадется вдоль кабинок, пытаясь найти меня шестым чувством. — Я тебе водичку принесла.

— Я здесь. — Выхожу из своего укрытия, умываюсь холодной водой. Сегодня я наконец-то без макияжа, так что могу себе позволить. Мама протягивает мне стакан и бумажные салфетки.

— Дочь, — строго начинает она. Я знаю этот тон, он не сулит ничего хорошего. — Скажи, тебя сильно расстроило то, что я сказала про Марка?

— Нет, все хорошо, мам.

— Просто… я слышала, что ты ночевала у него дома после встречи одноклассников. Витька сказал. Мне жаль, что ты со мной не поделилась, это твое право, конечно. Еще хуже, что ты будешь растить ребенка одна.

— Блин, мам, какой ребенок? — Поворачиваю к ней голову, руками упираюсь о раковину. — Я вчера переела, много нервничала на этой неделе. Все-таки новая работа. Да и за Лику беспокоюсь. Я не могу быть беременна, — громче нужного говорю.

— Почему? — в лоб спрашивает мама.

— Ну… — И правда, аргументов у меня нет.

— Ник, у меня с тобой было ровно то же самое. Тошнило от любого резкого запаха. Это давно началось?

— Почему все сразу предполагают только самое худшее? Нет, только сегодня утром.

— Просто сделай тест, ладно? Не знаю, защищались ли вы с Марком на пьяную голову…

— С чего ты взяла, что я была столь пьяна? — огрызаюсь, за что мама одаряет меня убийственным взглядом. — Ясно, кто-то спалил.

— Просто сделай тест, перестрахуйся. Если что, найдем, где сделать аборт.

— Так, мам, прекрати, — выпрямляюсь. Что несет эта женщина! Какой ребенок, какой аборт? — Ради твоего спокойствия я сделаю тест. Но поверь, если ж вдруг я окажусь беременной, что ну просто нереально, никакой аборт я делать не собираюсь.

— Дочь!

— Пойдем к Лике, она, наверное, волнуется.

Мама поджимает губы и оставляет мое решение без комментариев. Глупости какие. Но наша встреча безнадежно испорчена. Лика старается как-то разговорить нас, но мы с мамой как воды в рот набрали.

В итоге обещаю сестре встретиться как-нибудь вечером, а сама прыгаю в машину к Белкину.

— Прежде чем ехать домой, мы должны зайти в аптеку, — командую.

— Вы заболели, Николь Александровна? — тут же отзывается он взволнованно.

— Возможно.

Мы трогаемся с места. Благо, ехать совсем недалеко, но и аптека в центре есть.

Подхожу к стойке, рассматриваю разные варианты. Ко мне подходит пожилая фармацевт в белом халате.

— Вам помочь? — вежливо спрашивает она и с добротой добавляет: — Первый раз, да?

— Надеюсь, что ложный. Вот скажите, тошнота — это же не признак беременности?

— Безусловно, если накануне вы не занимались незащищенным половым актом, после которого так и не было месячных.

— То есть в ином случае вероятность есть?

Фармацевт кивает, а у меня руки холодеют.

— Дайте мне какой-нибудь тест понадежнее, а лучше сразу несколько штук, — хрипло прошу. Женщина пробивает мне пять штук, как-то комментирует, но я ее не слушаю. Пихаю в сумку и спешу к машине. Нужно срочно домой.

«Этого не может быть», — спорю сама с собой, пока трясущимися руками распаковываю тест. — «Я не могу быть беременной. Не сейчас. Не от Марка!»

Перед глазами плывет, я с трудом вчитываюсь в инструкцию. Вроде все просто. Следую элементарным шагам и кладу белую полоску на раковину. Нужно выйти и чем-нибудь себя занять, пока пройдут три минуты. Лучше подольше подождать, чтоб результат был вернее.

Заставляю себя выйти из ванной, но глазами сразу же упираюсь в секундную стрелку на часах. Почему же она движется так медленно? Хочется дернуть ее и заставить быстрее пройти эти три дурацких круга. Всего лишь три!

Не выдерживаю, срываюсь через полторы минуты и твердым шагом иду к ванной. Сейчас посмотрю на тест, увижу одну полоску и посмеюсь, как глупо все получилось и куда я трачу собственные нервы.

Подхожу к раковине. Беру тест. И вижу две полоски.