Физрук-4: назад в СССР

Глава 13

Я махнул рукой Рудольфу, дескать топай, покедова, и взял трубку. Я и сам не знаю, кого бы хотел сейчас услышать или наоборот — не хотел. Увы, этого я уж точно не ждал.

— Данилов?.. — прохрипел в трубке явно пьяный голос.

— Да. Кто это?

— Не узнаешь, сука?..

Я, конечно, узнал и потому с удовольствием ответил:

— От суки слышу…

— Верни мне Эсмирочку, мою ненаглядную, падла…

— Это какую?.. — злорадно переспросил я. — Ту, что ты на меня стучать настрополил? Я-то здесь при чем?.. Куда ты ее послал, там и ищи!

— Я тебя урою, физрук, — пообещал Рогоносец. — Мало тебе тогда по пустому горшку твоему дали, теперь огребешь по полной…

— Что, опять пошлешь своего сержантика? — осведомился я. — Если ты мужик, Сильва, так может пересечемся, один на один, а?..

— Мы встретимся еще, сопляк, но так, что тебе мало не покажется…

— Ну если кишка не держит, давай хоть своего мента… Только уж теперь пусть не прикрывается пацанами…

— Ходи теперь, оглядывайся, гнида…

Это становилось скучным, и я положил трубку. И почти сразу же телефон зазвонил снова. Я хотел было сразу послать звонившего в пешее эротическое путешествие, как услышал совсем другой голос.

— Простите, Александр Сергеевич, за этот хамский звонок, — произнес он. — Звонивший получит соответствующее внушение.

И сразу же запищали короткие гудки.

— Лягушка-прослушка и мышка-наружка, — прокомментировал я, снова положив трубку. — Как же вы все меня достали.

Завалившись на диван, я стал смотреть «Эммануэль». И этот, по меркам более позднего времени, вполне невинный фильм, навел меня совсем на другие мысли. Стоит ли мне соблюдать воздержание, после того, как Илга ушла? Может, вспомнить подружек дней моих суровых? Из тех, кто не слишком разборчив в мимолетных связях — химичка, биологичка, прелестная «хозяюшка» кабака для местной элиты… Можно осчастливить Маринку Михайлову…

Есть и более свежая кровь — секретарша главы здешнего спортобщества, Ниночка, старший лейтенант Красавина и модельер-конструктор Вершкова… Кстати, а она уже приехала? Надо позвонить. Я поднялся с дивана, отыскал в своих, толком не разобранных вещичках, записную книжку, нашел номер домашнего телефона Вершковых, набрал его на диске. Не отвечали довольно долго. Я уже подумал было, что дома никого нет, как вдруг в трубке щелкнуло и раздался тихий, явно старческий голос:

— Алё!

— Добрый вечер! — вежливенько обратился я. — Могу я услышать Машу?

— И тебе не хворать, — отозвалась старушка. — Сейчас я ее покличу…

Ага, значит, приехала уже. Я слушал как пожилая родственница подзывала Вершкову. Потом прозвучало радостное шлепанье и в трубке послышался не менее счастливый голос:

— Да. Слушаю вас!

— Привет, Машуня!

— Ой, Саша, здравствуй! — выкрикнула она, едва меня не оглушив. — Ты откуда звонишь⁈

— Из дому. Я еще вчера прилетел.

— Ой, как хорошо! А я так соскучилась!

— Тогда давай завтра, после работы, встретимся, — предложил я.

— Конечно! — откликнулась она. — Ты мне позвони на работу, ладно!

— Договорились.

— Ну тогда до завтра, а то тут меня бабушка дергает.

— Ладно, беги к бабушке.

Она положила трубку, так и не поинтересовавшись судьбою сумки Арабова. Я пошел на кухню, чтобы убрать то, что осталось после вчерашнего чаепития моей жены и ее гостя. Помыв посуду и наведя порядок, я открыл холодильник. Там было две кастрюльки, достав их и открыв, я обнаружил в одной суп, а во второй картофельное пюре. Была и еще тарелка с котлетами. Я не стал делать красивых жестов, не выбросил приготовленную бросившей меня женщиной еду, а наоборот — разогрел и слопал. Не испытывая угрызений совести.

Другое я сейчас испытывал. «Эммануэль» закончилась. Я вынул кассету и хотел было сунуть ее в сумку к другим кассетам, но затем мне стало любопытно, что там мне еще дядя подкинул. Поэтому я начал вынимать другие кассеты и выкладывать их на диван. В сумке обнаружились два первых «Крестных отца», «Пролетая над гнездом кукушки», «Китайский квартал», «Заводной апельсин», «Апокалипсис сегодня», «Изгоняющий дьявола», «Вся президентская рать» и далее в том же духе. Данилов-старший оказался эстетом не только по части антиквариата, но и кино.

К счастью, среди этих умных фильмов, оказалось кино и попроще. «Кулак ярости», «Путь дракона», «Игра смерти», «Большой босс» и другие фильмы с Брюсом Ли. Ну что ж, надо на выходных устроить пацанам кинопоказ. Для девушек тоже было кое-что. В смысле — для совместного с ними просмотра — «Глубокая глотка», «Калигула», «Аморальные истории», «Греческая смоковница», «Подглядывающий». Прямо хоть сейчас приглашай какую-нибудь мало стеснительную деваху и приобщай ее к шедеврам мирового эротического киноискусства. С продолжением.

Физиологически я к этому был готов, а вот морально — нет. И это меня насторожило. Ведь я искренне считал, что вернулся к холостяцкой жизни. К новым легким и приятным приключениям. А оказывается меня то ли совесть мучает, то ли сомнения? Что за хрень? По поводу чего? Неужто я все еще жду возвращения Илги⁈ Эдак, ожидаючи, можно и импотенцию заработать! Вон и Оленьку в Москве зря обидел отказом, да и Машины невысказанные ожидания не оправдал… Ах, вот оно в чем дело! Я не получил доказательств супружеской измены и теперь моя принципиальная натура сопротивляется! Все ясно…

Аж немного грустно стало… Может, чем дальше, тем вернее я становлюсь Сашком? Сидит, стервец, где-то глубоко внутри меня и постепенно вытесняет личность Вована. Как кукушонок выпихивает из гнезда своего конкурента. А что? Вполне может быть! Сначала — шок. Циничный, жадный до денег и баб, бизнесмен В. Ю. Данилов ворвался в крепкое молодое тело правильного, морально устойчивого комсомольца А. С. Данилова. Подмял его своей раздобревшей с годами тушей, очухался, огляделся и давай этим молодым во всех отношениях телом вовсю пользоваться.

Однако со временем, Сашок тоже очухался и давай Вована выпихивать, но не целиком, а, скажем, по некоторым направлениям. И циник и бабник сначала влюбился, искренне и чисто, как юнец, потом стал налегать на педагогическое самообразование, потом увлекся классным руководством, затем стал блюсти супружескую верность, попутно включившись в борьбу с нечистыми на руку дельцами и пособниками врага. А еще занялся общественной работой. Теперь вот, вместо того, чтобы пойти, скажем, к Людмиле Прокофьевне или, на худой конец, к Елизавете Ефимовне, сидит и занимается самокопанием.

Конечно, картина, которую я себе нарисовал, была не столь примитивна. Все-таки память, словарный запас и вообще реакции на происходящее у меня остались от В. Ю. Данилова. И тем не менее и от А. С. Данилова кое-что сохранилось — умение играть на гитаре, например, или знание английского. В общем, не так уж и мало, если разобраться. Кстати, о гитаре. Надо бы приобрести. А то странная получается ситуация — умеющий играть, не имеет инструмента. Можно ли в этом городишке достать «Ямаху», «Старлорд» или «Гибсон»?.. Во! Сразу и названия откуда-то выскочили! Сроду ведь не интересовался!

Посмотрел на часы. Ну да время-то еще детское. Пойти, что-ли, бухла какого-нибудь раздобыть? Миллионер, блин… Куча денег, а счастья нету. Сбылась мечта идиота!.. Нет, эдак я себя доведу самоедством до ручки. Жизнь-то продолжается!

Я и в самом деле, оделся, обулся и выскочил на мороз. У Сидорыча из будки поднимался дымок. Он там себе буржуйку приспособил. Небось квасит по-тихому? Взять сейчас еще парочку пузырей, закуси и позвать старика к себе. Мы же не буржуи какие-нибудь недорезанные, мы с понятием. Я вышел со двора и побрел в сторону улицы Ленина, который как раз-таки ненавидел всякую зажиточную сволочь.

— Больной! — окликнул меня смутно знакомый женский голос. — Куда это вы спешите, да еще душа нараспашку?

Я оглянулся. И не узнал девушку в скромном пальтишке, пуховом платочке и валенках. Правда, эти веселые и лукавые глаза я точно где-то видел!

— Ну я так и думала, что вы не позвоните, Саша! — сказала она.

— Наташа! — сообразил я. — Сестричка!

Конечно, это была она, медсестра из больницы, где я валялся с сотрясением мозга. Она мне написала номер своего телефона, но не указала имени. Да мне было и не до нее. Тогда! А сейчас? Девушка подошла ко мне и застегнула распахнутую дубленку. От ее, вполне невинных прикосновений, настроение мое пошло на подъем.

— Я вот, это самое… в магазин собрался, — будто оправдывался я. — А то дома ничего нет… А ты куда?

— А я просто так, гуляю, — откликнулась она. — Дышу воздухом… Мне завтра на сутки…

— А хочешь ко мне в гости? — спросил я.

— Хочу! — не стала ломаться медсестра. — Да только, что скажет ваша жена?

— Она меня бросила, — ответил я. — Собрала вчера вещички и ушла.

— Поссорились? — спросила Наташа. — Ничего, помиритесь!

— Ну так пойдешь ко мне в гости? — нетерпеливо уточнил я.

— Пойду! — просто ответила она.

— Тогда пойдем, посмотрим, что можно купить.

Наташа кивнула. Не стесняясь, взяла меня под локоток, и мы потопали к «Гастроному». Меня в нем еще помнили, как «блатного», поэтому вынесли из подсобки балык, сырокопченую колбасу, яблоки, две бутылки грузинского вина «Киндзмараули», торт «Ленинградский» и коробку конфет «Рот Фронт». Медсестричка смотрела на меня, как на волшебника. Ведь для нее эти деликатесы были недоступны. И мне был приятен ее восхищенный взгляд. Невольно напрашивалось сравнение с Илгой, которая все знаки внимания и подарки воспринимала почти равнодушно.

А ведь нам, мужикам, что от баб надо? Ну помимо бытовухи… Чтобы они нами восхищались, радовались тем мелким презентам, которые мы им делаем, не часто страдали головной болью — и все. И ради этого мы готовы на многое. Нагруженные покупками, мы с Наташей пошли ко мне домой. Когда я открывал калитку, из своей будки высунулся Сидорыч. Нос у него алел, как переспевший помидор. Увидев Наташу, он одобрительно крякнул и незаметно показал мне большой палец вверх. В подъезде я открыл дверь и впустил медсестричку в прихожую. Скинув валенки и пальтишко, она немного покраснела. Не то с морозца, не то с еще чего…

В первый раз я увидел ее в платье, а не в белом халате. Платье было простенькое, но оно хорошо сидело на ее ладной, очень женственной фигуре. Я почувствовал, что настроение мое почти совсем наладилось. Надо было немного отвлечься. И пока гостья разматывала пуховый, но несколько траченый молью платок, я утащил на кухню покупки. Разгрузил пакеты. Что-то сунул в холодильник, что-то оставил на единственном в квартире столе. Когда я снова вышел в прихожую, то увидел, что Наташа по-прежнему топчется там. Вся такая разбитная и задорная на улице, здесь она вдруг сконфузилась.

— Ну чего ты здесь торчишь? — поинтересовался я. — Проходи в комнату!

— Ой, а можно я у тебя тут приберу? — спросила она.

— Ну прибери! — не стал отказываться я.

— Ты мне только фартук дай и тапочки какие-нибудь!

Тапочки я ей дал свои. Других все равно не было. Сбежавшая супруга свои забрала. А вот фартук оставила. Было забавно наблюдать, как бродит медсестричка с веником и совком по квартире. И не только забавно, но и очень эротично. Особенно, когда она наклонялась и подол коротенького платья задирался на попе.

Я перетащил из кухни в большую комнату стол, открыл бутылку вина, нарезал колбасы и прочего. И начал размышлять, какой фильм поставить, чтобы настроить гостью на новый лад. Вон она какая стеснительная.

— Да хватит тебе уже возюкаться! — не выдержал я. — Иди мой руки и за стол!

— Я сейчас! — пискнула она и шмыгнула в санузел.

Вскоре появилась в комнате, сияющая.

— Кино хочешь посмотреть? — спросил я.

— Кино? — удивилась Наташа. — По телевизору?

— Ну почти…

— А разве сегодня есть что-то хорошее?

— У меня есть, — ответил я. — И сегодня и всегда… Ты про любовь любишь смотреть?

— Ну еще бы!

— Вот сейчас про нее и поставим.

Я покопался в кассетах и решил, что лучше всего подойдет «Греческая смоковница». Включил видик и телек. Фильм начинался вполне невинно и моя гостья, ни о чем не подозревая, уставилась на экран, а я — на нее. И когда щеки медсестрички залились румянцем, я понял: она не ожидала, что кино будет про ТАКУЮ любовь! В СССР таких фильмов не показывали.

Я налил нам вина, Наташа выпила его залпом, наугад ткнула вилкой в тарелку, не глядя подцепила кусочек балыка, сжевала его, не отрываясь от созерцания плотских похождений главной героини. Я по-прежнему искоса и с любопытством наблюдал за девушкой. Видел, как учащается ее дыхание, а язык непроизвольно облизывает губы.

В конце концов, терпение мое лопнуло. Я и так воздерживался уже больше недели. Сколько же можно. Я решительно встал, и мягко подхватив гостью на руки, перенес ее со стула на диван. Она не сопротивлялась, только сказала, что надо снять платье, а то помнется. Я не возражал. Наоборот — помог раздеться. Ну и сам скинул с себя шмотки. Наташа оказалась вовсе не столь стеснительной, когда дошло до дела. Да и девочкой она явно не была. Так что сексуальным ликбезом заниматься не пришлось. Полчаса пролетели как один миг.

— Мне пора в общагу! — сообщила она, когда мы лежади в обнимку и досматривали фильм. — После одиннадцати туда не пускают.

— Ну так ночуй у меня, — зевая, сказал я.

— Не могу. Мне еще халат и шапочку надо накрахмалить. И вообще, комендантша, если я не приду ночевать, устроит допрос — где была и с кем?

— Что за казарма! — удивился я. — Ты же не в школе учишься…

— В школе я тоже учусь, — хихикнула она.

— То есть?

— В школе рабочей молодежи… У меня же только восемь классов и курсы медсестер. Я хочу в мединститут поступать, а для этого надо иметь аттестат зрелости.

— Ясно, умничка. На счет института правильно, — кивнул я.

Наташа встала и нагишом убежала в ванную. Через десять минут вернулась и принялась одеваться. Глядя на то, как она натягивает чулки и цепляет их к поясу специальными прищепками, я снова взбодрился. Пришлось медсестре отложить возвращение в общежитие еще на некоторое время. Пока она снова принимала душ и одевалась, я вызвал такси. Оно приехало на удивление быстро. Напоследок мне хотелось как-то отблагодарить девушку. Не деньги же ей совать. Обидится еще. А! Вот! Я достал из чемодана набор польской косметики, который хотел подарить Илге. И, вместе с коробкой конфет, протянул Наташе.

— Ну зачем это, Саша? — смутилась она. — Я же не за подарки…

— Ты что надумала? Это тебе за уколы, которые ты делала не в больнице, — нашелся я. — И вот возьми еще на такси.

— Неудобно как-то…

— Бери, бери.

Из двух пятерок, которые я ей протянул, она взяла только одну. Я проводил ее до такси и вернулся в квартиру, которая начала превращаться из семейного гнездышка в берлогу холостяка, которому, кстати, завтра тоже на работу. Наскоро убрав остатки пиршества, я тоже принял душ и завалился спать.

Утром я понял, что все-таки привык к иному образу жизни. К готовому завтраку, например. А теперь надо вставать пораньше, чтобы вскипятить воду для чая или кофе и разогреть позавчерашнее пюре с котлетами. Кое-как перекусив, я отправился в школу.

Здесь все было как обычно, но в нашем маленьком городишке слухи распространяются быстро и вот я уже снова оказался в перекрестье ревнивых взглядов. Ими обменивались преподавательницы биологии и химии, а также — заведующая учебной частью. Это надо понимать так, что охота на меня возобновилась. Хотя она, может быть, и не прекращалась никогда. Просто эти хищницы сидели в засаде и выжидали своего часа. Ну что ж, выбор — это всегда прекрасно. Во всяком случае — лучше, чем его отсутствие. Не успел я подумать об этом, как из приемной вышел наш уважаемый директор-фронтовик и громогласно провозгласил:

— Дорогие коллеги! У меня для вас есть приятный сюрприз!