Физрук навсегда

Глава 17

Как говорил мой старик-отец, если я захочу посмотреть на древние развалины, то съезжу в деревню навестить твоих бабушку с дедушкой.

Я, признаться, от всей этой архитектурной старины тоже не в восторге. История, застывшая в камне, древность, застывшая в вечности, суть в том, что что-то в чем-то застыло и произошло это в черт знает, какие времена и никакого отношения к текущим событиям не имеет.

Но я все же вполуха слушал своего экскурсовода, потому что если женщина поймет, что ты ее не слушаешь, то начнутся проблемы. Даже если вы только второй день знакомы.

У фортификации, как это водится, была трудная судьба. Пока она еще окончательно не превратилась в развалины, она имела стратегическую ценность (ну как же, на холме) поэтому любая войнушка, затрагивающая этот регион начиналась с ее штурма. Защитники, конечно, держались героически, но крепость раз за разом меняла своих хозяев, а те перестраивали ее сообразно своих вкусам и представлениям об оборонительных сооружениях, что, впрочем, ни к чему хорошему не приводило.

Последняя в этих краях война велась уже при помощи более-менее современных наступательных средств, так что крепость развалили до такого состояния, восстанавливать ее из которого было уже нерентабельно. Сейчас это была просто груда камней, по большей части бесформенная, которую немилосердно опаляло полуденное солнце.

Попутно я вполглаза наблюдал за окружающим пространством. И в какой-то момент это стало любопытно. Нет, развалины как были скучными и горячими, так скучными и горячими остались, но я обнаружил кое-что еще.

Меня «пасли».

Причем, хвостов было аж целых два, и, судя по всему, работали они независимо друг от друга. Потому что один четко знал о наличии второго, а второй о конкуренции в выбранной сфере деятельности даже не подозревал. Первый был крепким профессионалом, и я заметил его чисто случайно. Второго было видно невооруженным глазом аж за километр, и создавалось такое впечатление, что он не особо и скрывается.

Все это было немного странно. Я даже повнимательнее стало присматриваться к Белле, стараясь разглядеть в ней признаки Немезиды, но в этом занятии не преуспел. При свете дня она показалась мне еще менее отталкивающей, хорошо сложенной и явно занимающейся спортом девицы лет эдак двадцати пяти, и если бы не ее ненормальная одержимость пыльными руинами, я был бы не прочь продолжить знакомство.

А сейчас как-то не тянуло, и я решил, что это к лучшему.

И тут она остановилась, прервала свой монолог, развернулась и посмотрела мне прямо в глаза. Ну, то есть, прямо в очки. Солнце ведь, все дела.

— Скучно? — спросила она.

— Скучно, — сказал я.

— Ну и слава богу, — сказала она. — Потому что мне тоже нестерпимо скучно.

— Тогда зачем?

— Потому что эти руины — не просто главная достопримечательность нашего города, а единственная его достопримечательность, — сказала она. — И рано или поздно все приезжие изъявляют желание на них посмотреть. Вот я и решила откатать обязательную программу перед произвольной.

— Обязательную программу можно считать выполненной, — сказал я. — А теперь чем займемся?

Она посмотрела на часы. Они тут еще носили часы на руках, потому что мобильные телефоны в их мире еще не придумали, а интерфейсы Система пока не активировала.

— Можем немного посидеть в кафе, а потом мне нужно ненадолго на работу заскочить. А потом весь день будет в нашем полном распоряжении.

— Отличный план, — сказал я.

В небольшом уличном кафе мы поговорили ни о чем, и это было очень легко — разговаривать с ней ни о чем, и в какой-то момент на меня опять навалилась тоска из-за того, что ее уютный мирок с этим палящим солнцем, уютными уличными кафе и пыльными, набившими всем оскомину руинами будет уничтожен, а потом она упорхнула на работу, взяв с меня обещание, что я подожду ее здесь, и я заказал себе еще одну чашку кофе и закурил дрянную местную сигарету.

А через пять минут после ее ухода за мой столик без приглашения присел немолодой мужчина с лицом не единожды битого жизнью человека. На мужчине был изрядно помятый летний костюм серого цвета и не подходящая к нему по гамме шляпа с отвисшими полями.

— Да, конечно, присаживайтесь, здесь свободно, — сказал я, а сам попытался угадать, кто это такой. Тайный воздыхатель Беллы? Старший брат? Отец? Муж?

— Спасибо, — сказал он без тени иронии. — Могу я посмотреть ваши документы?

— Не знаю, — сказал я. — Наверное, это зависит от того, кто вы такой.

Но так-то уже было понятно, кто он такой. Оставалось только с чинами и званиями определиться.

Другой на моем месте уже наверняка начал бы нервничать и гадать, где и на чем он спалился, но я оставался спокоен. Если ты идешь путем физрука, на лишние переживания у тебя уже нет времени.

— Я — шеф Рамирес, — сказал он.

— Шеф чего? — на всякий случай уточнил я.

— Шеф местной полиции, — он показал мне свое удостоверение. Как положено, в раскрытом виде и не выпуская из рук.

Что ж, загадка одного из моих хвостов была раскрыта — это был соглядатай местных органов охраны правопорядка. А второй мой хвост, на первый мой взгляд, и вовсе никакой загадки не представлял.

Оставалось только ясность относительно его хвостатых намерений внести.

— Так это ваш человек за мной все утро шпионил?

— Не шпионил, а приглядывал, — поправил меня шеф Рамирес.

— Похоже в вашем городе у полиции совсем работы нет, — заметил я.

— До недавнего времени не было, — согласился он. — Но на днях у нас тут ограбили банк. А знаете, когда у нас тут последний раз грабили банк до этого случая?

— Никогда? — попробовал угадать я.

Не угадал.

— Двадцать восемь лет назад, — сказал шеф Рамирес. — Я тогда еще даже в полиции не работал.

— Много вынесли?

— В тот раз или в этот?

— В любой, — сказал я. — На самом деле, мне неинтересно, я просто хочу разговор поддержать.

— Тогда я вам точных сумм сообщать не буду, — сказал шеф Рамирес. — А документы все-таки покажите.

— Извольте, — сказал я, протягивая ему свеженарисованный Виталиком паспорт.

И я опять не нервничал.

Во-первых, я не сомневался в способностях Виталика в области подделки государственных документов, а во-вторых, ну что этот шеф полиции может мне сделать? Даже при худшем варианте развития событий он меня просто арестует и я встречу начала зомбиапокалипсиса в тюрьме, выйти из которой могу в любой момент, тупо пнув стену ногой.

Нет у них методов против Кости Сапрыкина.

Шеф Рамирес повертел паспорт в руках, погладил пальцем тиснение на обложке, открыл документ, мельком глянул на вклеенную в него фотографию, бросил взгляд на мое лицо.

— Похож на настоящий, — сказал он.

— Так бывает, — сказал я. — Особенно когда он на самом деле настоящий.

— Где вы остановились? — спросил он.

— На Тенистой улице.

— Там дорого.

— Ну, и отпуск только один раз в году, — сказал я.

— Путешествуете один, или с семьей, или с компанией?

— С другом, — сказал я, имея в виду Федора. Виталика местным не стоит показывать ни при каких раскладах. Ну, пока не началось.

— Чем на жизнь зарабатываете?

— Граблю банки, — сказал я.

— Очень смешно, — сказал шеф Рамирес. — Обожаю людей с чувством юмора. Особенно арестовывать. А на самом деле?

— Я учитель.

— С зарплаты учителя можно снять виллу на Тенистой улице?

— Я по совместительству еще и завуч. Так что вы мне инкриминируете? Подозреваете, что это я банк ограбил?

— На самом деле, нет, — сказал он. — Там, скорее всего, кто-то изнутри поработал. Охрану вырубили, хранилище открыли так, что даже следов взлома не осталось, словно у кого-то ключ был. Или дубликат ключа. Мы сейчас как раз проверяем всех, у кого был доступ к хранилищу, но дело идет не быстро, а мы обязаны отрабатывать все версии.

— В городе и кроме меня полно приезжих.

— Курортный сезон, — сказал шеф Рамирес.

— Вот именно, — сказал я.

— Но людей, отдыхающих с семьями, мы будем подозревать в последнюю очередь.

— Значит, вы меня все-таки подозреваете?

— Я отрабатываю версии, — сказал он. — У вас есть какие-то знакомые в нашем городе?

— Да, — сказал я. — Она как раз показывала мне развалины крепости на холме, в тени которого мы сейчас сидим.

— А помимо мисс Суарес?

— Нет, — сказал я. Вот теперь я еще и фамилию Беллы узнал. Зачем-то.

— Как вы с ней познакомились?

— А как вообще люди знакомятся?

— Я не знаю, — сказал шеф Рамирес. — Обычно я показываю им свое удостоверение и прошу их показать мне их документы.

— Кстати, об этом, — сказал я. — Мой паспорт вам все еще нужен?

Он с некоторым удивлением посмотрел на документ, который все еще машинально вертел в руках.

— Пожалуй, что нет, — сказал он. — Вы надолго к нам?

— На пару недель, — сказал я. — Потом надо будет готовиться к началу учебного года, сами понимаете. Планы, отчеты, парты в классе покрасить, инвентарь пересчитать…

— Понятно, — сказал он. — А ваш друг, он тоже учитель?

— Нет, — сказал я. — Он инженер.

Вряд ли у них тут системные администраторы с программистами толпами ходят, так что я решил не рисковать.

— Вы не будете возражать, если я загляну к вам на Тенистую улицу как-нибудь вечером? — спросил шеф Рамирес.

— Нет, — сказал я. — Возражать не буду, но и гарантировать, что мы будем дома, тоже не могу. Отпуск, вот это вот все.

— Да, понимаю, — сказал он и протянул мне паспорт.

Он даже приподнялся над своим стулом и сделал вид, что собирается уйти, но в последний момент передумал и сел обратно.

— И еще один вопрос, — сказал он. — Где вы были сегодня ночью?

— Дома на Тенистой улице, — сказал я. — Мой друг может это подтвердить.

— Не сомневаюсь, — сказал он. — Иначе зачем вообще нужны друзья?

Вот на этот вопрос Федор нашел бы нестандартный ответ, подумал я.

Чтобы портить людям жизнь и топтать их мечты.

— А что случилось сегодня ночью? — спросил я.

— Хулиганов на пляже избили, — сказал шеф Рамирес.

— Ну, для хулиганов это, наверное, дело привычное, — заметил я. — Издержки профессии, так сказать. Сегодня ты кого-то избил, завтра — тебя…

— Сильно избили, — сказал шеф Рамирес. — Все они в больнице.

— Может быть, они извлекут из этого какой-нибудь урок, — сказал я. — Но, скорее всего, нет.

— Какое тонкое понимание человеческой природы, — восхитился шеф Рамирес.

— Я все-таки учитель, — сказал я.

— Что преподаете?

— Математику.

— Уважаю, — сказал шеф Рамирес. — Мне вот точные науки никогда не давались.

— Бывает, — посочувствовал я.

— Так вот, о хулиганах, — сказал он. — Избиения в их среде, как вы понимаете, не редкость, разборки группировок, кто-то оказался не в том районе, и еще куча достаточно понятных причин. Но в этом случае есть какая-то странность. Они утверждают, что это сделал один человек.

— Может быть, он даже сам на них напал? — спросил я.

Но мнение мое о местных хулиганах изменилось в худшую сторону. Надо же, с полицией сотрудничают, на вопросы отвечают, омерту не чтут… Мы в их годы такими не были.

— Такого они не утверждают, — сказал шеф Рамирес. — А еще они говорят, что это был турист.

— И вы решили, что я похож на туриста, который отправил в больницу… сколько, вы говорите, их там было?

— Четверо, — сказал он. — И я этого еще не говорил.

— Я похож на человека, который может справиться с четырьмя хулиганами?

Шеф Рамирес пожал плечами.

— Я давно работаю в полиции, — сказал он. — Я видел всякое, и во многое из того, что я видел, сложно поверить. Но вот что я понял: люди на самом деле совсем не такие, какими выглядеть, и первый взгляд, как правило, очень обманчив. Добропорядочные отцы семейств бьют жен и детей, молодой интеллигентный человек вполне может быть насильником, а благообразные старички могут оказаться серийными убийцами…

— Что насчет учителей математики? — спросил я.

— Вы не похожи на учителя математики, — сказал он. — И, как бы абсурдно это ни звучало, это снимает с вас часть подозрений.

— На кого же я похож?

— На солдата. Вы служили в армии?

— Очень давно.

— В каких войсках?

— Писарем в штабе отсиделся, — сказал я.

— Понятно, — сказал шеф Рамирес. — Вас не затруднит снять с себя остальную часть подозрений? Для этого надо-то всего ничего: зайти в больницу, чтобы парни на вас посмотрели.

А это здесь стандартная процедура опознания? Меня даже в один ряд с тремя одноглазыми неграми не поставят?

— Прямо сейчас? — спросил я.

— Прямо сейчас я, к сожалению, занят, — сказал шеф Рамирес. — Ограбление банка само себя не расследует.

— У меня тоже были планы на сегодняшний день.

— Понимаю, — сказал шеф Рамирес. — Море, солнце, девушки… Как насчет того, чтобы зайти завтра?

— Буду раз, — сказал я. — Развеять остальную часть подозрений. В какое время?

— В любое, как вам будет удобно, — сказал он. — У их палаты постоянно дежурит мой сотрудник, так что вы не ошибетесь.

— Отлично, — сказала я. — Удачи вам в ваших расследованиях.

— И вам хорошо отдохнуть.

Я думал, что он сейчас устроит очередной спектакль вернется с половины дороги и задаст еще какой-нибудь каверзный вопрос, ну, типа там, попросит местную гипотезу Пуанкаре доказать или хотя бы объяснить ее формулировку на пальцах, но он на самом деле ушел.

Думаю, что ничего у него против меня не было, даже подозрений, иначе бы он с меня не слез. Мне такой тип людей хорошо известен, въедливые, дотошные, очень последовательные и готовые зацепиться за любую мелочь.

Скорее, он за этой беседой меня просто оценивал, и то, что я не проявил никаких признаков беспокойства, сыграло в мою пользу. Остается только вопрос, что с завтрашним опознанием делать. Потому что если эти хулиганы укажут на меня… Ну, в тюрьму меня сразу вряд ли упекут, в конце концов, это была самооборона (узнать бы еще, каковы пределы самообороны на этой планете), но начнут смотреть пристальнее и вопросы будут задавать все более каверзные. А моя легенда вообще никакой проверки не выдержит, и сразу же станет понятно, что появился я здесь всего три дня назад и неизвестно откуда.

Да, надо было все-таки в лесу сидеть.

Я осмотрелся по сторонам.

Шеф Рамирес скрылся из поля видимости, а приставленный им шпик исчез еще раньше, примерно в тот самый момент, когда шеф полиции за мой столик присел. Ну и в самом деле, что же ассо мной не так? У меня на лице написано, что я ищу неприятностей, или на меня кто-то заклятие соответствующее еще на Земле наложил? Надо бы Федора попросить проверить, по собственной инициативе-то он точно ничего делать не будет.

Хотя он в магии огня эксперт и без пяти минут мастер, а тут наверняка какая-то более мощная штука задействована. Ментальная, может быть. Или еще какая, я в этом не специалист.

Скорее бы уже апокалипсис. Когда со всех сторон попрут зомби, местным полицейским будет уже не до расследований, кто там чего ограбил и кто там кому на пляже навешал, и может быть даже местный Коломбо перестанет свои каверзные вопросы задавать.

Я сверился с интерфейсом. Белла сказала, что ее не будет час-полтора, а прошло всего минут тридцать, так что у меня еще оставалось время чтобы разобраться со вторым хвостом. Он-то никуда не делся, оккупировал дальний столик этого же кафе и, прикрывшись свежим выпуском бумажной газеты попивал холодную минералку, всем своим видом давая понять, что ничего интереснее местных провинциальных новостей он в жизни своей не читал.

Что, конечно, весьма сомнительно, если учесть, что он должен был получить классическое образование в одном из лучших университетов мира.

— Борден, — позвал я. — Оставь в покое местную прессу и иди сюда, о делах наших скорбных покалякаем. А то что ты там сидишь, как неродной?