Физрук навсегда

Глава 18

Ни капли не смутившись, британский суперагент сложил газету, сунул ее под мышку, прихватил стакан и бутылку с минералкой и подсел ко мне. На тот самый стул, который всего несколько минут освободил шеф Рамирес.

— Стареешь, — сказал я. — Теряешь квалификацию. Я тебя еще час назад срисовал.

— Так это я специально, — сказал Борден. — Если бы я не хотел, чтобы ты меня срисовал, ты бы меня и не срисовал бы никогда в жизни.

— Все вы так говорите, — сказал я.

— С тобой я играю в открытую, — сказал он. — И ты, как я смотрю, квалификации не потерял. Всего несколько дней на новом месте и уже неприятности с законом.

— Учитывая, как все складывается, это не у меня неприятности с законом, — сказал я. — Это у закона неприятности со мной.

— Да, похоже на то, — согласился он.

— Ты здесь один или с компанией? — спросил я.

— С компанией, конечно.

— И где эта компания?

— Не в пределах прямой видимости, — сказал он. — И слышимости. И они узнают об этом разговоре только то, что я им скажу. Если тебя именно этот аспект интересует.

— Понятно, — сказал я. — Как Элронд?

— Кто? — не понял он.

— Пожиратель Миров, — пояснил я. — Элрондом я зову его для краткости.

— Жив и здоров, — сказал Гарри. — По крайней мере, так же здоров, как и в момент окончания битвы на Земле. Потому что там, куда мы за ним отправились, его ни черта не было.

— Печально, — сказал я.

— А знаешь, почему его там не было?

— Нет. Но у меня такое чувство, что вот-вот узнаю.

— Потому что ты разрушил его планету своим чертовым навыком, — сказал Борден. — Тем самым спровоцировав преждевременную атаку на Землю.

Все-таки разрушил.

Выходит, не врал Соломон, пусть даже его заявление противоречило известным мне законам физики. Странно, но даже после новостей о том, что я стал разрушителем планеты, ничего в моей душе не колыхнулось.

Ну, разрушил и разрушил. В конце концов, Элронд сам напросился. Все равно того навыка у меня больше нет, канул в Лету вместе с Клавдией, только бледная тень от него осталась.

Так оно в этой жизни и бывает. Кем бы ты ни был, что бы ты ни делал, в конце концов от тебя останется только бледная тень.

А потом исчезнет и она.

— Так получилось, — сказал я. — А здесь вы что делаете?

— Известно, что, — сказал Борден. — Ловим Пожирателя Мира на живца. Живец, как ты понимаешь, это как раз ты. Магистр считает, что Элронд придет за тобой, предполагается, что в этот момент мы и навяжем ему битву на наших условиях.

— О, — сказал я, ничуть не удивившись. — Магистр навесил на меня маяк?

— Разумеется, — сказал Борден.

— Ты ему доверяешь?

— В какой-то степени, — сказал Борден. — Я верю, что Пожиратель Миров… да, ты прав, Элронд куда короче… Так вот, я верю, что Элронд представляет опасность для всей этой чертовой Системы, куда теперь входит и Земля, и это, как я понимаю, уже навсегда, и поэтому Элронда надо уничтожить. В этом наши цели и устремления совпадают. А во всем остальном… Он не человек, ему больше тысячи лет, его мотивы для нас могут быть в принципе непостижимы, как такому можно доверять?

— Рад, что ты разумно смотришь на вещи, — сказал я.

— Англичане прагматичны, — сказал Борден.

— А если Магистр ошибается? — спросил я. — Если Элронд не придет?

— Тогда ты сделаешь то, что собирался, а Магистр будет расхлебывать эту кашу без моей помощи, — сказал Борден. — Полагаю, он все равно справится.

— Вероятно, — сказал я. — Но мы этого уже не узнаем.

— Да мне не очень-то и интересно, — сказал Гарри. — Если бы речь не шла о Земле, я, быть может, в этой схватке болел бы за Элронда. Нельзя устроить веселую жизнь целой галактике и надеяться, что тебе в ответ ничего не прилетит.

— Элронд не борется с Системой, — сказал я. — Он ее уничтожает. Уничтожает все и всех. А это — миллионы разумных существ. Может быть, миллиарды.

— Жизнь в Системе лучше, чем смерть, — согласился Гарри. — Но хуже, чем жизнь без Системы.

— Тебе не кажется странным, что этот вопрос занимают двое, занимающие две верхние строчки общеигрового рейтинга? — спросил я. — То есть, двое встроившихся в Систему лучше всех и наиболее в ней преуспевшие?

— Это людоедский рейтинг, — сказал Гарри. — В топе сто нет ни одного представителя мирных профессий. Подозреваю, что и топе тысяча тоже. Знаешь, если бы я выбирал между миром, в котором такие, как я, правят бал, и миром, в котором такие, как я, вовсе не нужны, я бы без колебаний выбрал второй.

— Мир, в котором такие, как мы, не нужны, это утопия, — сказал я.

— А мир, в котором такие, как мы, находятся наверху, это непрекращающаяся кровавая оргия в марсианском аду, — сказал Борден. — У меня нет иллюзий на свой счет. Я — смертельное оружие, если меня куда-то отправляют, значит, дела там совсем плохи. И если вдруг я оказываюсь на вершине или, благодаря тебе, где-то около нее, значит, дела плохи у всего мира.

— На мой взгляд, ты как-то излишне критично к себе настроен, — заметил я.

— Брось, — сказал он. — Мы — те, кто скрывается в тени. Нормальным людям лучше бы вообще не знать о нашем существовании, и если жизнь идет своим чередом, то они и не знают.

— Зачем ты тогда вообще этим занимаешься?

Гарри пожал плечами.

— Наверное, уже по привычке. Ну, и еще потому, что у меня это хорошо получается, а человек должен делать то, что у него получается.

— Хороший убийца лучше плохого плотника?

— Твоя ирония была бы мне понятна, если бы мы жили в мире, в котором убийцы вовсе не нужны, — сказал Гарри.

— Как ты вообще пришел в профессию?

— Мне сказали, что я нужен своей стране и своей королеве, и я поверил.

— Кто сказал?

— Вербовщик, — сказал Гарри. — Знаешь, моя семья очень богата. Была… В принципе, я вообще мог бы не работать всю жизнь, или пойти по стопам отца и стать гиппопотамом мирового бизнеса.

— Ну, мы знаем, чем бы это в любом случае закончилось, — сказал я.

— Да, мы знаем, — сказал Гарри. — Когда ты собираешься все откатить?

— Как только тут все начнется, — сказал я.

— Понятно, — сказал Гарри. — Тебе не жаль этот мир? Я нахожу его довольно приятным. И очень похожим на наш.

— Жаль, — сказал я. — Но если ты не можешь спасти вообще всех, попробуй хотя бы спасти своих.

— Это понятная логика, — сказал Гарри.

— Не трави душу, — попросил я. — Меня и без этого не покидает ощущение, что я собираюсь принести этот мир в жертву, чтобы спасти наш. Хотя это не так. И это не притащил сюда Систему, и она тут все поломает независимо от моих действий и моего участия.

— Англичане прагматичны, — напомнил Гарри. — Делай, что задумал, и будь, что будет.

— Так и собирался.

— А мы постараемся не мешать, — сказал Гарри. — Но это не точно. Магистр хочет с тобой встретиться и поговорить. Обсудить, так сказать, стратегию.

— А чего он сразу не пришел? — спросил я.

— Не знаю, — сказал Гарри. — Попросил меня договориться о встрече. Видимо, хочет сказать тебе что-то неприятное.

— Как обычно, — сказал я.

— Он вручил тебе Венец.

— У него были свои цели, и я полагаю, что он их уже достиг.

— Ты убрал Немезиду?

— Нет, — сказал я. — Но она больше не имбалансный персонаж, если ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю, — сказал Гарри. — Кстати, об имбалансных персонажах. У тебя есть хотя бы отдаленное представление о том, почему Элронд тебя ищет?

— Да, — я достал из инвентаря кубик с «кодами доступа к Длинному Копью», снятый с тела Отца, и бросил его на стол. — Потому что у меня есть вот это. Если хочешь, можешь оставить себе.

— Нет, спасибо, — сказал Гарри. — А что это?

— То, что ему по каким-то причинам очень надо, — сказал я.

— Понимаю, — сказал Гарри. — Но что это?

— У мня есть одна версия, но я не могу ни подтвердить ее, ни опровергнуть, — сказал я.

— Поделишься?

— Поделюсь, — сказал я. — Но если уж мы играем в открытую, ответь на пару моих вопросов.

— Легко, — сказал Гарри.

— Ты уже знаешь, что находилось в конце того данжа, в котором ты заполучил свой уникальный навык?

— Да, — сказал Гарри. — Планета создателей Системы, которую ты помог уничтожить. И, как я понимаю, этот уникальный навык предназначался тебе, как первому прошедшему данж, но ты свинтил из него слишком быстро. Еще до того, как Брюс успел озвучить свое предложение.

— В этом беда моего игрового стиля, — сказал я. — Я вечно куда-то бегу и все равно всюду опаздываю. Ты ведь применял этот навык на практике до схватки с Элрондом?

— Один раз, — сказал Гарри. — На Земле. Мне объяснили, что я был не совсем прав, но тогда меня вела ярость и месть, и, вдобавок, тот Вычислитель очень невежливо со мной разговаривал.

— Сильно тот опыт отличался от схватки с Элрондом?

— Элронда было больше, — сказал Гарри. — Но принцип тот же самый, так что, можно сказать, что вообще не отличался. Однако, это могут быть особенности моего индивидуального восприятия. Брюс говорит, что в инфосфере каждый сам визуализирует свое поле битвы. И если, допустим, что казалось, что я размахиваю мечом, противник вполне мог думать, что я шарашу в него из бластера.

— А ты не задумывался, почему единственный персонаж с уникальным навыком, позволяющим убивать Вычислителей, целую вечность торчал в данже, прикрывающем единственный из известных нам проходов на планету Архитекторов?

— О, — сказал Гарри. — Теперь задумался. Впрочем, может быть, они просто хотели, чтобы он всегда был под рукой.

— Ну да, — сказал я. — Тоже версия.

— Но ты, как я понимаю, придерживаешься другой?

— Какова вероятность, что искусственный интеллект, созданный одной цивилизацией, со своими технологиями и своим «железом», смог бы адаптироваться в чужеродной среде, и не просто выжить, а еще и жрать ее естественных обитателей на завтрак? Вот если бы, допустим, где-нибудь в пределах Земли разбился инопланетный космический корабль, можешь ли ты поверить, что его бортовой компьютер залез бы в наш интернет, используя один из орбитальных спутников?

— Признаться, я в этом не особенно разбираюсь, — сказал Гарри. — Допустим, он — вирус.

— Вирусы, написанные для «Windows», не работают под «андроидом» или «линуксом», — сказал я. — И даже обычные программы не работают, если их специально не портировали.

— Может быть, он какой-то хитрый адаптивный вирус, — сказал Гарри. — Нельзя отрицать существование хитрых адаптивных вирусов, тут же сплошное фэнтези вокруг, а в фэнтези может быть что угодно.

— Может быть, он — хитрый адаптивный вирус, — сказал я. — А может быть, все куда проще.

— Значит, ты хочешь сказать… А что именно ты хочешь сказать?

— Если что-то выглядит, как Вычислитель, плавает, как Вычислитель и крякает, как Вычислитель, то, скорее всего, это ни хрена не утка.

— Хм, — сказал Гарри. Он сделал глоток минералки, достал из пачки сигарету, закурил и задумчиво выпустил дым в сторону. — Не пытаешься ли ты намекнуть, что Система решила сожрать своих создателей и создала для этого дела Элронда, а те предчувствовали такой поворот событий и попытались прикрыться при помощи Брюса?

— А почему бы нет? — спросил я. — У Вычислителей есть куча ограничений, которые они не могут нарушить и куча алгоритмов, которым они должны следовать, но возможно, что в какой-то момент они пришли к выводу, что Система будет куда устойчивее, если Архитекторы перестанут вносить в нее изменения при помощи Венцов Демиурга или какие у них там еще инструменты могли быть. Поглощение Коллоквианской империи подарило им оружие, которое можно было бы использовать против Архитекторов, оставалось только придумать, как нажать на красную кнопку. Ну, и соответственно, надо было как-то узнать, в какую именно мишень им следует палить. И тогда они породили Элронда, а для того, чтобы он мог обойти встроенные ограничения, они сделали его безумным и заставили поверить, что он — искин, принадлежавший другой цивилизации, следующий чертовой Второй Директиве.

— Что за Вторая Директива? — спросил Гарри.

— Это как закон робототехники, только без гуманизма, — сказал я. — Вторая Директива предписывает ему заботиться о собственной безопасности, а что может быть безопаснее ситуации, в которой он останется в этой галактике один?

— Откровенно говоря, твоя версия не выглядит как «все куда проще», — сказал Гарри.

— Для большей достоверности они даже часть коллоквианцев заставили поверить в эту историю, — сказал я. — Правда, это была самая задрюченная их часть. Но они свято верили, что их компьютер сошел с ума и пытались ему противостоять, чем и подстегивали его к действию. Но другие серые орки, не связанные с теми племенами, ничего об этом искине слыхом не слыхивали, и уровень развития их цивилизации, хотя и изрядно опережал земной, не подразумевал обладание технологиями создания суперкомпьютеров, способных перехватывать контроль над чужими наноботами.

— Выходит, он достиг поставленной перед ним цели, но не стал на этом останавливаться?

— Ну, он же все-таки безумен.

— И они не предусмотрели никакого внешнего контроля над процессом?

— А как можно проконтролировать чужое безумие извне? — спросил я. — Полагаю, они рассчитывали, что когда он справится с задачей, они смогут задавить его в прямом противостоянии в инфосфере, но ему, боюсь, что не без нашей помощи, удалось найти какой-то эксплойт, который позволил ему стать сильнее. Настолько сильнее, что он стал настоящей угрозой уже для них самих.

— Но это только теория, — заметил Гарри.

— У меня есть куча доказательств, но они все косвенные, — сказал я.

— Можно задать прямой вопрос Магистру, — сказал Гарри. — У него наверняка есть ответ.

— Не сомневаюсь, что у него есть даже несколько ответов, — сказал я. — Только не факт, что нам он предложит правдивый.

— Не факт, — согласился Гарри. — Кстати, я запамятовал. А что нам эта твоя теория дает?

— Понимание истиной природы происходящего, — сказал я.

— А в практическом плане?

— А в практическом плане — ничего.

— Значит, я подумал правильно, — сказал Гарри и ткнул пальцем в артефакт, добытый нами давным-давно и с огромным трудом. — И, согласно этой твоей теории, что находится внутри этого кубка?

— Большое и очень важное ничего, — сказал я. — Я думаю, что это пустышка, которую хранили серые орки. Элронда заставили верить, что в ней содержится что-то важное, просто мелкая деталь, чтобы придать этой истории большую убедительность. Чтобы орки верили, что они хранят что-то важное, чтобы Элронд желал это заполучить и не стоял на месте.

— А возможно, там коды его отключения.

— Только я все равно ни черта не знаю, как это открыть, — сказал я. — Но знаешь, этот мир помешан на могущественных артефактах и прочих объектах силы, и у каждого есть своя история. Есть легенды про меч Магистра, есть легенды про Венец Демиурга, даже про мою старую биту уже пару песен сочинили, но про эту штуку никто ничего не знает. И никто не пытается у меня ее отобрать, кроме самого Элронда. Что, согласись, само по себе уже странно и наводит на размышления.

— Я все же думаю, что тебе стоит обсудить эту теорию с Магистром, — сказал Гарри.

— Возможно, ты прав, — сказал я. — Завтра в полдень вот в этом кафе.

— Я передам, — пообещал Гарри. Он одним залпом допил свою минералку и затушил окурок в пепельнице.

— И еще насчет Магистра, прежде чем ты уйдешь, — сказал я. — Будь с ним осторожен. Помнишь, он называл Полсона самым опасным человеком в игровых мирах и утверждал, что именно поэтому Полсон должен умереть?

— Помню, — сказал Гарри.

— В разговоре при нашей первой встрече самым опасным человеком в игровых мирах он назвал тебя. Пока ты ему нужен, но как только его план будет выполнен…

— Забавно, — сказал Гарри Борден. — А мне он говорил, что самый опасный человек в игровых мирах — это ты.