Как говорил мой старик-отец, по женскому поведению никогда не поймешь, чего она хочет, шубу или скандал из-за отказа ее купить.
По счастью, у нас сейчас такой проблемы не было. Суккуб ясно дал нам понять, чего он хочет, и вряд ли у оторванной головы ректора может быть какое-то двоякое толкование.
Убивать.
Демоница развернулась в мою сторону.
Я улыбнулся. Я — не ходячий хрустальный сосуд с маной, меня на пинках не вынесешь.
Она ринулась на меня, и пока она бежала, я успел всадить в нее три пули из своего магического артефакта. Боезапас так, конечно, был самый обычный, когда бы я успел тримеритовых пуль себе заказать?
В беседе с Ниссеном я блефовал. Виталик, как я полагаю, тоже. Вряд ли элитный зомби опустился бы до таких мелочей, как отрезать головы чьим-то любимым грифонам.
Я ни разу не промахнулся, но пули ее не остановили. Только чуть замедлили. Здоровья у демоницы было, наверное, как у Большого Вэ, а если и меньше, то всего на чуточку.
Пришлось отрабатывать по старинке. Когда она оказалась в зоне досягаемости, я сокрушительно пнул чаровницу в живот, и она отправилась в полет к противоположной стене.
Я сжал кулак, «призрачный клинок» непривычно выскользнул из моей руки, и… я думал, полутора метров мне не хватит, но их хватило.
Вечно я свою скорость недооцениваю.
О стену ударились уже две половинки демоницы. Они еще немного подергали конечностями, а потом наступил закономерный итог.
Виталик только теперь поднялся на ноги и принялся отряхивать плащ от выбитой при ударе о стену пыли.
— Развратная демоница для похотливого ректора, — сказал он. — Наверняка за этой сценой стоит какая-нибудь душещипательная история о том, как мерзкий старикашка годами домогался до невинной, но слегка рогатой девушки, что и привело их к этому печальному, сука, финалу. Иначе чего бы она так взбесилась? А, Федор?
— Она не взбесилась, — объяснил наш доморощенный эксперт по демонологии. — Это обычное для демонов поведение. Они коварные, злобные и всегда стремятся причинить призывателю вред.
— Да ну? — удивился Виталик. — А как же их того… этого самого?
— Прежде, чем выпустить демона из пентаграммы, его связывают договором, — сказал Федор. — Тщательно проработанным, по сути, над его текстом демонологи работают веками. И все демоны, которые исполняют приказы волшебников, заключают этот договор по тем или иным причинам. Очевидно, Ниссен этого сделать не успел, и ты, нарушив целостность пентаграммы, выпустил на волю неприрученного демона.
Виталик подошел к телу ректора и слегка попинал его ногой. Как и следовало ожидать, тело не отреагировало.
— Зато сэкономили, — сказал Виталик.
— На самом деле, ни черта мы не сэкономили, — сказал я. — Долг-то у него перед банком.
— Пойдем в банк? — предложил Виталик.
— Вот не надо, — попросил Федор. — Пусть еще поживут.
— А как же долг? — поинтересовался Виталик.
— Да что уж теперь, — сказал Федор.
— Какого черта ты вообще это сделал? — спросил я у Виталика. — Психосоматическое либидо проснулось?
— Вы торговались, — сказал Виталик. — Это скучно, и я решил внести в торги хоть какое-то разнообразие. Оживить, так сказать, этот изнурительный процесс, к хренам.
— У тебя прекрасно получилось, — сказал я.
Виталик склонился над телом ректора и сорвал с него Амулет Воскрешения.
— Девяносто пять процентов, — сообщил он.
— Не повезло, — констатировал я.
— Мягко сказано, — Виталик повертел амулет в руках. — Как это вообще работает? Платишь за хреновину бешеные деньги, вкладывая их, так сказать, в свое, сука, будущее, а потом тебе отхреначивают голову, и тут вдруг выясняется, что будущего нет. И главное, что ты даже деньги назад потребовать не можешь. За недобросовестно оказанную услугу, так сказать. За товар, сука, ненадлежащего качества. Тут вообще есть люди, у которых удачно получилось воскреснуть, к хренам?
— Есть, — сказал я. — Например, я.
— Ты не в счет, — сказал Виталик. — Ты какой-то статистический феномен, в твоем случае все эти циферки вообще не работают.
— Соломон Рейн, — сказал я.
— А, точно.
— Гвейн, когда я убил его в первый раз.
— В итоге это все равно ему не помогло.
— Но тут к производителям амулетов никаких претензий быть не может.
— Согласен, — сказал Виталик. — Ладно, может быть, еще пару случаев можно наскрести, к хренам. Но в целом ты должен признать, что эти циферки мало что значат. Где это девяносто пять процентов, я вас спрашиваю?
— Это немного не так работает, — сказал я, вспомнив свою первую и единственную смертью.
— Наденешь? — поинтересовался Виталик, протягивая мне амулет. — Явно лучше, чем твой.
— Надену, — сказал я и надел.
— А может быть, это плохая примета, к хренам, — сказал Виталик. — Вообще, довольно иронично, сука, звучит. Амулет Воскрешения, поднятый с трупа.
— Как будто в первый раз я его в магазине купил, — сказал я.
— Тоже верно, — сказал Виталик. — А меня вот еще какой момент интересует. Ночь, кабинет ректора, призванные и расчлененные демоны, оторванные головы, стрельба… Какого черта тут никто до сих пор тревогу не понял?
— Это потому что кабинет ректора звукоизолирован, — сказал Федор. — И вообще изолирован. Мало ли, какие опасные эксперименты он тут проводить мог. А магические опыты часто связаны со взрывами, демонами и…
— Сладострастными стонами, которые бедным студентам тоже лучше не слышать, — закончил за него Виталик.
— Я вообще до сих пор не понимаю, почему у нас получилось войти, — сказал Федор.
— А я объясню, — сказал Виталик. — Запросто объясню. Когда я прописывал нас в местной системе безопасности, я нам заодно ректорские права присвоил. Чтобы, сука, закрытых дверей тут для нас в принципе не было. К хренам.
— А, тогда понятно, — сказал Федор. — Мне следовало самому догадаться.
— Я вот с самого начала наблюдаю, что ты вроде как не рад нас видеть, — заметил Виталик.
— Я охренительно рад, — сообщил Федор. — Мы все земляне, все с одной планеты и даже из одного города, землячество, чувство локтя в районе печени, и, главное, ничего же похожего на то, что было раньше, теперь и близко нет. Никакого кровавого месива, никаких оторванных голов…
— За месивом к Чапаю, — сказал Виталик. — А голову вообще не мы отрывали.
— Да какая теперь разница? — устало спросил Федор.
Здание слегка тряхнуло, как при землетрясении магнитудой около двух-трех баллов. С потолочных балок посыпалась пыль.
— Надеюсь, это хоть с нами никак не связано, — заметил я.
— Связано, — мрачно сказал Федор. — Здание начинает рушится.
— Да с чего бы? — удивился я.
— Это академия магии Ниссена, — сказал Федор. — То есть, это была академия магии Ниссена. И здание для нее он воздвиг при помощи своей магии, поддерживая его функционирование постоянными вливаниями. Теперь Ниссена нет, и здание начинает разваливаться.
— Ну, Ниссена с нами уже некоторое время нет, — заметил я. — Чего же оно сразу не развалилось?
— Инерция, — туманно объяснил Федор.
— И сколько у нас времени?
— Полагаю, где-то полчаса есть.
Солнце поднималось из-за горизонта и его рассветные лучи освещали развалины академии магии Ниссена и толпу полуголых студентов, которые стояли и этими развалинами любовались, заодно пытаясь сообразить, как им жить дальше. Я искренне надеялся, что выбраться удалось всем.
Впрочем, у них были все шансы.
Здание разрушалось медленно, и от момента отрывания головы Ниссена до его полного осыпания прошло не меньше двух часов. Мы выбрались без проблем, да еще кучу народу по дороге разбудили.
— Ну кто так, сука, строит? — задал риторический вопрос Виталик. — Вот при коммунистах строить умели, это да. Кирпич, раствор и пошел мастерком махать. Века эта дома простоять могли, века! А эти ваши современные магические технологии — баловство одно и суета сует.
— Много ты понимаешь в строительстве, — сказал Федор.
— Много, — сказал Виталик. — Я, между прочим, по молодости в стройотряде калымил.
— Чего ты где делал? — спросил Федор.
— Тебе сколько лет, ветеран броуновского движения? — в который раз поинтересовался я.
— Неважно уже, — сказал Виталик. — Так чего, какие планы? В банк пойдем?
— Зачем?
— Как зачем? — удивился Виталик. — Договор расторгать. Кредит на что выдавали? На обучение в магической академии Ниссена, и где теперь та магическая академия, где тот Ниссен? Форс-мажор, сука. Пусть расторгают.
— Да ну нафиг, — сказал Федор. — Еще начнут спрашивать, что с ректором случилось, вопросы всякие неудобные задавать…
— А мы тут вообще ни при чем, — заявил Виталик. — Ниссена убил призванный им демон. И черт с ним, что он этих, сука, демонов уже сотни лет призывал, осечка в любом деле возможна. Как говориться, и на старуху найдется своя тварь дрожащая, которая думает, что она право имеет.
— Нет, — сказал я. — В банк мы не пойдем. Мы и так уже достаточно тут наследили, а нам подолгу в одном месте лучше не задерживаться.
— Это еще почему? — заподозрил что-то неладное Федор.
— Из-за бывшей Чапая, — разъяснил ситуацию Виталик. Но, естественно, он на этом не остановился и принялся развивать тему. — Довольно симпатичная на вид, но внутри — злобная стерва с маниакальным желанием убить всех человеков… то есть, всех землян. Она уже отняла у Чапая невинность, а теперь стремится отобрать у него древний магический артефакт, который нам так нужен. Слышал про Немезиду?
— Конечно, слышал.
— Ну так и вот, к хренам, — сказал Виталик. — Это она.
— Немезида — это бывшая Чапая? — уточнил Федор.
— Формально, — сказал Виталик. — Там было-то одно свидание, как я слышал, и Чапая можно понять. Когда он попал на планету Архитекторов, ему было одиноко, а они пришла и скрасила его одиночество.
— Ты был на планете Архитекторов? — спросил Федор.
— Был, — сказал я.
— И что ты там делал?
— Задавал вопросы, получал ответы, — сказал я. А также наводил на нее разрушительное оружие из древних времен.
Но про оружие и времена я говорить не стал. Зачем, если у меня есть Виталик?
— Хорошая, должно быть, планета, — и Виталик сразу же оправдал мои ожидания. — Была. Сплошная пастораль и благорастворение воздухов.
— Была? — а Федору сразу удалось вычленить главное.
— Была.
— А теперь с ней что?
— А теперь ее нет, — объяснил Виталик.
Федор застонал и обхватил голову руками.
— Но как? — спросил он сквозь мычание.
— Почти случайно получилось, — сказал я. — Я этого не планировал.
— Ну да, — Федор оторвал руки от головы и простер их по направлению к руинам. — Этого ведь ты тоже не планировал.
— Иногда события просто происходят, — сказал я.
— А когда ты стоишь рядом, они происходят вдвое чаще и имеют на порядок более катастрофические последствия, — сказал Федор. — А уж если ты в них участвуешь…. Ты никогда не думал, что ты, может быть, бог?
— Нет, — сказал я.
— А ведь такое вполне может быть, — сказал Федор. — Какой-нибудь мелкий, но набирающий силу божок разрушения. Шива с дубиной вместо трезубца. Где, кстати, твоя дубина, Чапай?
— Пала в бою, — сказал я.
— Видишь, — сказал он. — Ты настолько разрушительный бог разрушения, что даже твои собственные атрибуты соседства с тобой не выдерживают.
— Тебя во время эвакуации точно никаким магическим кирпичом по голове не приложило? — поинтересовался я.
— Нет, — сказал Федор. — Что ты вообще знаешь о богах?
— Их нет, — сказал я.
— Вот, уже ошибка, — сказал Федор. — Может быть, раньше, в нашем мире, их и не было. А в мирах Системы они есть. И, обрати внимание, я сейчас говорю не о творцах, демиургах или едином создателе. Я говорю о более мелких, но все равно довольно могущественных сущностях, которые являются воплощениями стихий или каких-то явлений. Что-то вроде древнегреческого или скандинавского пантеона.
— И откуда взялись эти боги? — спросил я. — Система их нарисовала?
— В какой-то степени, — сказал Федор. — Но не совсем так, как ты думаешь.
— Рассвет, свежие развалины, теологический диспут, — мечтательно сказал Виталик. — Романтика, как я ее, сука, понимаю.
— Отзынь, мертвяк.
— Нельзя ли, сука, повежливее?
— Отвали, упырь, — исправился Федор. — Так вот, Чапай, богами становятся игроки, вышедшие за пределы. То есть тут, в этом мире, боги по большей части делают себя сами.
— За пределы чего? — спросил я.
— Возможностей, — сказал Федор. — Что такое бог, как его определяет, например, старая, добрая, канувшая в Лету Википедия? Бог — это могущественное сверхъестественное существо. Не более и не менее.
— Бог не может существовать в отрыве от религии, — сказал я. — А тут с религиями как-то не очень. Конечно, я видел пару храмов, но думал, что это пережитки прошлого или дань сеттингу, что-то вроде того.
— Иногда ты можешь иметь дело с религией, даже не подозревая, что это религия, — сказал Федор.
— Это как вообще?
— Зайдем с другой стороны, — сказал он. — Ты знаешь, кто формирует инфополе?
— Рад видеть, что вас не только заклинания бубнить учили, — сказал Виталик. — Мое мнение о современном образовании внезапно улучшилось к хренам. Инфополе формируют нанобороботы и Вычислители.
— Вот и нет, — сказал Федор. — Нанороботы создают поле, Вычислители следят за порядком. Но формируют его живущие в этом инфополе игроки. И если эти игроки во что-то отчаянно и массово верят, то Вычислителям не остается ничего иного, как, подчиняясь правилам игры, претворять это в жизнь. Вспомни, например, Ильича. Ты думаешь, он сам по себе в Мавзолее зародился и принялся всем навешивать? Нет, это был ответ на массовый, пусть и не осознанный, запрос тысяч землян, которые стали игроками и пытались найти хоть какой-то порядок в этом хаосе.
— А чего тогда Сталин не зародился? — поинтересовался Виталик. — Там, по идее, запрос должен был быть куда более массовым. Не все его современники даже помереть успели.
— Не знаю, — сказал Федор. — Может быть, какой-то триггер не сработал. А может быть, его пришествие еще грядет.
— Интересно было бы посмотреть, — сказал Виталик.
— Так вот, об игроках, — сказал Федор. — Если какой-то игрок постоянно творит какую-нибудь эпическую фигню, долгое время и без остановки, о нем начинают говорить. О нем начинают рассказывать, сплетничать, сочинять байки или анекдоты, петь песни и складывать легенды. В какой-то момент этот инфоповод создает массовое давление на инфосферу, и Вычислители вынуждены отреагировать и наделить игрока теми способностями, которые ему приписывают. И где-то примерно в этой точке игрок выходит за пределы рейтингов, категорий и собственного класса. В этот момент он, так сказать, воплощается. Ты не думал, Чапай, что стоишь где-то у этого порога?
— Нет, — сказал я.
На самом деле, в этот момент я думал о Магистре.
Первый Игрок.
Тысяча лет игры. Вне рейтинга, вне категорий, с непонятным классом и атрибутом, которому нет преград.
Если он был богом, то каким именно? Богом разрушения? Богом хаоса? Богом смерти?
— Конечно, это только теория, — добавил Федор, чем снизил накал моих размышлений. — Никаких доказательств которой у нас пока нет.
— А с религиями всегда так, — сказал Виталик. — Набор теорий и никаких, сука, доказательств. И пусть меня поразит молнией или поглотит земля, или еще какая-нибудь фигня произойдет прямо сейчас, если это, сука, не так.
Надо сказать, в этот момент я напрягся.
У Системы есть чувство юмора и она может весьма своеобразно реагировать на специфические запросы некоторых игроков.
Федор тоже как-то весь подобрался и съежился, и лишь Виталик продолжал стоять и с безмятежным видом любоваться руинами, словно не видел подвоха и не ожидал никаких неприятностей.
И ничего не произошло.