Франц Иосиф. Любовь императора

Глава первая

Более семи веков в Баварии правил род Виттельсбах. Заурядных людей среди его представителей почти не было, и уж, во всяком случае, их нельзя встретить среди её королей, живших в XIX веке. Каждый имел несомненные склонности или к поэзии, или к наукам, изобразительному искусству, или музыке. Можно сказать, что все они поклонялись культу красоты. Курфюрст Макс Йозеф[1], которого Наполеон в 1805 г. провозгласил королём Баварии под именем Максимилиана I, будучи сам родом из побочной ветви дома Виттельсбах, питал особую симпатию к своему кузену из другой побочной ветви, герцогу Вильгельму фон Биркенфельд-Гельнхаузену. При вступлении на престол в 1799 г. Максимилиан Йозеф возвёл его в достоинство баварского герцога, однако нарёк герцогом «ин Байерн», чтобы не преуменьшать заслуги представителей более древней и более гордой линии рода, носивших титул герцогов фон Байерн. Благодаря столь тесным связям с властителем, эта побочная ветвь, не имевшая прежде ни земель, ни резиденции, значительно укрепила своё материальное положение и осела в Мюнхене.

От двух браков первый король Баварии имел не менее дюжины детей. От первого, с принцессой фон Гессен-Дармштадт, на свет появился король Людвиг I[2]. От матери, отличавшейся странностями, он унаследовал нервный темперамент. Его весёлость неожиданно сменялась яростью, однако, несмотря на это, он вызывал всеобщую симпатию. Людвиг I был остроумен и не чужд национальных чувств, увлекался искусством, относился с любовью к эллинизму. Этим и другим его качествам суждено было впоследствии повториться в характере многих представителей этой баварской семьи. Он сочинял стихи, хотя почти не имел к тому способностей, однако это ничего не меняло в его увлечении возвышенным и прекрасным в любых проявлениях и в том, что он употребил свою королевскую власть для служения этому чувству. Культ красоты не ограничивался для него поэзией и изобразительным искусством. Вряд ли кто-то другой был так неравнодушен к очаровательному женскому личику, как король Людвиг I, основатель той всемирно известной галереи красавиц, которая наряду с изображениями принцесс королевской крови, придворных дам и актрис предоставляла место и портрету очаровательной дочери знаменитого сапожника. Примечательно также, что рядом с изображением знаменитой Лолы Монтец[3], сыгравшей в конце концов роковую роль в жизни короля, помещалось изображение прекрасной гречанки Катарины Ботцарис, которое словно воплощало восхищение короля всем, что имело отношение к эллинизму и освободительной борьбе греков. В конечном счёте всё это побудило короля отдать грекам в 1832 г. в короли своего второго сына Отто[4].

В галерее красавиц помещалось изображение только одной из сестёр короля — принцессы Софии[5], которая выделялась чувством собственного достоинства, силой воли, особой приверженностью к католицизму. В 1824 г. она вышла замуж за эрцгерцога Франца Карла Австрийского. От второго брака своего отца король Людвиг I приобрёл две пары сестёр-близнецов[6], и София принадлежала к более поздней, родившейся в 1805 г. Все принцессы добиваются высокого положения в свете. Елизавета, принадлежавшая к более ранней паре, становится королевой Пруссии, а Мария, одногодка Софии, — королевой Саксонии.

София, вышедшая замуж в Австрию, честолюбием превосходит всех сестёр, в том числе и младшую — Людовику[7], которая уже в детстве была обещана в жёны герцогу Максу ин Байерну[8] из Биркенфельдской ветви рода Виттельсбах. Этот брак, заключённый 9 сентября 1828 г., представлялся рискованным из-за близкого родства жениха и невесты. Людовика выходит замуж за своего кузена. Новобрачные не испытывают друг к другу никакой любви — они просто выполняют волю родителей. В результате каждый из супругов живёт своей жизнью, что, впрочем, не мешает им обзавестись многочисленным потомством, довольно неоднозначным по своим душевным и физическим достоинствам и недостаткам.

Макс, герцог ин Байерн, уже в юности слыл ветреником и непоседой. Теперь он жаждет увидеть мир и проводит время в длительных путешествиях по разным странам. Судьба к нему благосклонна. Свободный от обязанностей и забот суверена, прекрасно обеспеченный материально, он живёт в своё удовольствие. Только брак привязывает на некоторое время беспокойного герцога к резиденции, где для юной четы возводят дворец. Уже 21 июня 1831 г. у него рождается первый сын Людвиг[9]. Инцухт[10] накладывает отпечаток на психику не только первенца, но и последующих детей: в них в большей мере проявляются склонность к уединению, стеснительность и некоторая нервозность, только намечавшаяся в их предке Максимилиане I.

Страсть к путешествиям не покидает герцога Макса. Вместе с молодой женой он странствует по Швейцарии и Италии. По возвращении на родину он в 1834 г.

приобретает для увеличивающегося семейства летнюю резиденцию: расположенный приблизительно в двадцати восьми километрах от Мюнхена на берегу очаровательного, окружённого лесистыми холмами озера Штарнбергерзее замок Поссенхофен. Это тяжеловесное сооружение с четырьмя массивными угловыми башнями возвышается среди восхитительного парка с великолепным розарием, который тянется до самого берега. В солнечную погоду за озером и лесами видны заснеженные вершины белемнитовых гор и сама Цугшпитце. Вскоре замок становится излюбленным местом пребывания герцогского семейства и с тех пор именуется просто-напросто «Посси».

4 апреля 1834 г. у герцогской четы рождается первая дочь, которая при крещении получает имя Элен[11], однако домашние зовут её Нене. Спустя три года, в рождественский вечер 1837 г. герцогиня дарит жизнь ещё одному ребёнку. Это происходит при строгом соблюдении придворного церемониала. В 10 часов 43 минуты вечера на свет появляется девочка[12]. Как только это случилось, государственных министров, назначенных свидетелями, приглашают в белый будуар Её светлости, где повивальная бабка показывает им только что родившуюся маленькую принцессу. Комната герцогини полна дам и кавалеров. Как и положено, все восхищаются малюткой. Особое внимание привлекает необычное обстоятельство: во рту ребёнка уже виднеется маленький зубик (говорят, то же самое было у Наполеона). Придворные спешат истолковать это событие как особенно счастливый знак, тем более благоприятный, что маленькая принцесса — не только рождественский подарок неба, но к тому же родилась в сорочке. Крестной матерью выбирают прусскую королеву Елизавету и новорождённую принцессу нарекают её именем. Впрочем, в семейном кругу этого маленького рождественского ангела всю жизнь называют просто Зизи.

Уже спустя месяц после рождения маленькой Елизаветы отца вновь обуревает страсть к путешествиям. Он оставляет дома жену с ребёнком и отправляется на Восток.

Он мечтает вступить на легендарную землю Греции, ибо герцог Макс, подобно королю Людвигу, — страстный поклонник эллинизма и с неослабевающим интересом следит за судьбой на афинском престоле своего племянника Отто. Однако при вступлении на землю Греции он уклоняется от визита к родственнику. Герцог намерен познакомиться со страной и населяющими её людьми и не собирается участвовать в придворных празднествах, которых избегает и на родине. В дальнейшем он посещает и Каир, на тамошнем рынке рабов покупает четырёх негритят, которых привозит с собой на родину. Там они привлекают всеобщее внимание. На торжественной церемонии крещения присутствует весь Мюнхен. Уже прошёл слух о всякого рода удивительных идеях герцога, но эти мавры представляются мюнхенцам вершиной его чудачеств.

Возвратившись из путешествия, герцог с удвоенной энергией берётся за литературные труды, пишет под псевдонимом «Фантазус». Для своих литературных трудов он избирает, как правило, фантастические и авантюрные сюжеты. Вместе с тем герцог не забывает и о небольших виршах шуточного содержания. Он поёт их, аккомпанируя себе на цитре, к которой питает пристрастие.

По натуре весельчак, склонный к озорным выходкам, он совершенно лишён высокомерия. Всякий, кто весел и неглуп, ему по душе. Он собирает вокруг себя интересную компанию, не чуждаясь и буржуазного сословия, устраивает пирушки и попойки, но будучи хорошим наездником и любителем лошадей даёт на ипподроме, специально устроенном при его дворе, представления, во время которых демонстрирует высшую школу верховой езды и показывает гостям наиболее обученных животных. Разыгрываются пантомимы, сцены парфореной[13] охоты, всадники заставляют лошадей танцевать кадриль.

К политике герцог не проявляет ни малейшего интереса. Он следит за ней постольку-поскольку и от души сочувствует всем, кому приходится заниматься ею по долгу службы. В своих исторических исследованиях он всегда придерживается либеральных взглядов. Из-за прохладного отношения к жене и недостаточной склонности к семейной жизни дома он бывает не слишком часто. Но озеро Штарнбергерзее и его очаровательные окрестности милы сердцу герцога. Своих детей он тоже учит любить природу и со всеми своими пристрастиями находит понимание прежде всего у младшей дочери Зизи, которая очень многое унаследовала от отца.

Вообще с годами герцог Макс нисколько не утратил юношеской жизнерадостности. Однако иногда он вдруг впадал в меланхолию. Бремя воспитания детей, а заодно и радость видеть, как они растут, умнеют и хорошеют, он предоставил более скромной матери. Она только улыбается, услышав, что её супруг устраивает «Круглый стол» для четырнадцати «рыцарей», над которыми он главенствует в качестве короля Артура[14]. Одним из самых весёлых среди них является Каспар Браун, основатель «Летучих листков». Все «рыцари» в промежутках между обильными возлияниями усердствуют друг перед другом в излюбленной тогда игре — сочинении стихов, где рифмуется слово «печень». Нужно, например, как можно быстрее подобрать остроумную рифму к такой мудрой фразе: «Печень страдает от табака, а не от потаскухи».

Герцогиня предоставляет мужу свободу действий и думает лишь о будущем детей. Сколько-нибудь заметным политическим честолюбием она не обладает и находится под влиянием своей чрезвычайно энергичной сестры, эрцгерцогини Софии. Людовика ни в чём не ограничивает детей, и поэтому они растут более весёлыми и беззаботными, чем росли бы при традиционных отношениях родителей друг к другу.

За первыми тремя детьми следуют, обычно с интервалом в два года, пятеро остальных[15]. В начале и в конце этого ряда рождается по сыну, а в промежутке появляются на свет три дочери. В 1839 г. появляется на свет Карл Теодор, которого в семье окрестили Говорунчиком. Вскоре Говорунчик искренне привязался к сестре Зизи, которая старше его на два года. Затем, в 1841 г. рождается Мария, а в 1843 г. — Матильда, которая из-за своей хрупкости получила забавное прозвище Воробей. Четырьмя годами позже родилась София. Последним появился на свет Макс Эммануэль.

Подросшие дети прекрасно ладят друг с другом, любят друг друга и держатся вместе, и не было случая, чтобы один из них пожаловался на другого. Зимой они веселятся в мюнхенском дворце, летом — в парке Поссенхофена; учителя и воспитатели мучаются с ними, ибо учение — не самое любимое занятие детей, особенно Зизи.

Когда ей исполнилось девять лет, бонну сменила баронесса Луиза Вульффен. Новая воспитательница находит, что старшая сестра Нене оказывает на более нежную, чуткую, несколько более восприимчивую Зизи влияние, которое никак не идёт той на пользу. Поэтому она незаметно следит за тем, чтобы обе сестры держались порознь, и Зизи больше общалась со своим братом Карлом Теодором, который всего двумя годами моложе её.

В девять лет Зизи далеко не красавица, однако обладает необъяснимым шармом и является в семье всеобщей любимицей. Если дети хотят что-то получить от матери, к ней торжественно отряжают именно Зизи. Переезд из города на природу Зизи встречает с ликованием, Поссенхофен для неё — настоящий рай. Здесь она получает возможность ухаживать за своими животными, а их у неё множество. То это косуля, то ягнёнок, а то забавные кролики и совершенно чудесные куры и цесарки. Бедной баронессе Вульффен приходится нелегко. Воспитанница то и дело ускользает из-под её опеки, убегая в огромный парк. Зизи непрестанно в движении и только страсть к рисованию временами удерживает эту непоседу за столом. Она рисует своих животных, деревья в парке, далёкие Альпы, свой любимый Посси и уже пробует изображать окружающих, особенно воспитательницу. Пока эти наброски скорее смахивают на карикатуры. Но всё-таки больше всего в этом возрасте она любит рисовать природу. Её учат играть на рояле, но учение ей не даётся, потому что способностей к музыке у неё почти нет.

В гости приходят дети из хороших домов, расположенных в округе. Прежде всего это семейство графа Паумгартнера, с дочерью которого, Иреной, Зизи сходится особенно близко. Маленькая графиня — немного фантазёрка, иной раз у неё появляются странные мысли, она не похожа на сестёр, и принцессе это нравится. Тайком Зизи начинает сочинять стихи. Они получаются довольно нескладными и наивными, но подруга находит их очаровательными, а это всегда радует. В подростковом возрасте эти поэтические опыты происходят чаще. Сказывается отцовская кровь, хотя герцог и нечасто видится с детьми. Поскольку он так много времени проводит вдали от них, дети особенно и не вспоминают о нём. Так, например, на вопрос некой дамы, видела ли она уже своего отца, несколько дней назад вернувшегося из одного из своих многочисленных путешествий, Зизи отвечает: «Нет, но я слышала, что он насвистывал!»

Иной раз герцог Макс появляется неожиданно, прямо во время школьных занятий. Не для того, чтобы устроить детям проверку, о нет, совсем напротив: он моментально прерывает учёбу и под радостные вопли детей уводит их в сад или приводит с собой небольшой оркестр, устраивая концерт и танцы. Если отец в хорошем настроении, дети ловят благоприятный момент, чтобы воспользоваться отцовским авторитетом и исполнить какое-либо своё желание.

Ровно в восемь утра у мамы устраивается завтрак, после чего начинаются занятия, продолжающиеся до двух часов. В прилежании Зизи не в силах тягаться со старшей сестрой, и стоит только учительнице отвернуться, как она принимается сочинять стихи, выглядывает в окно и радуется тому моменту, когда занятия окончены и можно перебраться на другой берег Изара, в папин парк в Богенхаузене или ещё куда-нибудь.

В возрасте одиннадцати-двенадцати лет у Зизи круглое лицо, как у крестьянской девицы, и ни малейших намёков на красоту. Людовика, мать пятерых дочерей, с озабоченностью думает о том, как трудно будет удачно выдать их когда-нибудь замуж. Но время ещё не пришло, а пока не грех повеселиться. Во время летних каникул герцогиня предпринимает небольшое путешествие в горы, берёт с собой старших детей, и таким образом Нене, Зизи и два брата попадают на инсценировку страстей Христовых в Обераммергау, а затем в Австрию, в Ахензее, в Йенбах и Инсбрук. При случае, может быть, удастся повидать тётю Софию и её сыновей, кузенов из Вены, и познакомиться с ними.

Эрцгерцогиня София озабочена положением дел в Австрии. В сороковые годы, последний период режима Меттерниха[16], недовольство в Венгрии, Италии, да и в самом сердце империи опасно возросло. И София, с горячим, честолюбивым сердцем следившая вместе со своим слабовольным супругом за развитием событий, была не согласна прежде всего с тем, что Меттерних добился вступления на престол весьма недалёкого эрцгерцога Фердинанда[17]. Она прекрасно понимает, что всё это сделано с единственной целью — обеспечить канцлеру полное господство в стране. Она чувствует, что подобный эгоизм ужасно вредит репутации императорской семьи, и всеми силами противится этому. Её муж, эрцгерцог Франц Карл — первый претендент на трон[18], и всё должно измениться. Жаль только, её супруг — добродушный, славный, доброжелательный человек — не в состоянии твёрдой рукой вывести империю из кризиса. Она не прочь была бы стоять за его спиной, помогать ему советом, однако это совсем не то, как если бы под её руководством действовал энергичный, умный и молодой император. Ведь у неё четверо здоровых, крепких толковых сыновей. Особенно хорош самый старший, Франц Иосиф, родившийся в 1830 г. Он не только любимец матери, он — надежда Австрии. Эрцгерцогиня София решает понаблюдать, как он поведёт себя дальше, а затем воспользоваться удобным моментом, чтобы положить конец всевластию Меттерниха.

Ход событий неуклонно ускоряется. Когда в 1848 г. во Франции происходит февральская революция, удержать народ Австрии в повиновении тоже не удаётся. 14 марта 1848 г. государственный канцлер вынужден бежать, его режим рушится, и ломбардско-венецианские королевства восстают так же, как радикально настроенные венгры, которые добиваются отделения своей страны от империи.

Хотя эрцгерцогиня София и раньше была убеждена, что для управления империей необходимы свежие силы, такого она никак не имела в виду. Мятеж, революция... нет уж! Она видит, что народ, не удовлетворённый уступками, сделанными сразу же после падения Меттерниха, неистово требует всё большего. Теперь она, «единственный мужчина при дворе», полагает, что необходимо подавить восстание как в столице, так и на юге и востоке империи с помощью армии, которая, слава богу, осталась верной.

Незаметно — как бы сами собой — в её руках собираются все нити управления контрреволюцией. София проявляет несгибаемость и непреклонность. Она ненавидит всех этих итальянцев, которые взбунтовались в минуту наибольшей для империи опасности, но несравнимо больше ненавидит венгров, стремящихся, как ей кажется, расколоть империю на две половины и подстрекающих армию к неповиновению. Желание венгров добиться государственной самостоятельности, конституции, признать их исконные права и привилегии не встречает у неё понимания. София возмущается, когда эрцгерцог Стефан даёт согласие на создание независимого ответственного министерства во главе с графом Луи Баттьяни, и в восторге от поступка генерала графа Карла Людвига Грюнне, председателя парламента при наместнике короля Венгрии, когда тот просит эрцгерцога удалиться от дел за уступки венграм. Она берёт этого человека себе на заметку, намереваясь наградить его за этот шаг.

Однако положение становится всё тревожнее. 15 мая 1848 г. повстанцы готовы с оружием в руках пойти на штурм императорского дворца Хофбург. Жизни императорской семьи угрожает опасность. Ужас охватывает всех, в том числе и эрцгерцогиню Софию. Она отдаёт себе отчёт в том, что действовать в таких условиях невозможно, поэтому ничего не имеет против бегства императора и его семьи в Инсбрук. Под видом безобидной прогулки их увозят. Эрцгерцогиня отправляется следом, взяв с собой трёх старших сыновей, Франца Иосифа, Макса[19] и симпатичного Карла Людвига[20]. В верном Тироле можно будет перевести дух и начать подготовку к подавлению революции и восстановлению империи.

Между тем баварские сёстры держатся вместе. Королевы Пруссии и Саксонии, герцогиня ин Байер и София ведут переписку друг с другом в это опасное время, навещают друг друга, они думают и действуют. От Мюнхена до Инсбрука не так далеко, и в июне 1848 г. герцогиня Людовика с двумя сыновьями и двумя старшими дочерьми Нене и Зизи приезжает к сестре. При этом происходит знакомство кузенов и кузин, но самый старший, Франц Иосиф, почти не обращает на кузин внимания. Он слишком занят политическими событиями, проявляет жгучий интерес ко всему, что происходит в империи. Ведь Франц Иосиф знает, что раньше или позже это будет его дом, который сейчас может рухнуть.

Францу Иосифу уже целых восемнадцать лет, и он посмеивается над кузинами, которым всего лишь тринадцать и одиннадцать. Карл Людвиг ведёт себя иначе, и хотя ему всего пятнадцать, однако он, похоже, знаток слабого пола. Кузина Зизи так ему нравится. Она слишком хороша собой, но в глазах у неё что-то такое милое... Он и сам не понимает, что именно. Он ходит за ней по пятам, где бы ни встретил, приносит цветы и фрукты и впадает в отчаяние, когда герцогиня с детьми покидает Инсбрук, пишет нежные письма Зизи своим прекрасным, прямо-таки каллиграфическим почерком. Карл Людвиг влюблён в свою маленькую кузину, и ей льстят его комплименты.

После поездки в Инсбрук завязывается оживлённая переписка. Письма и подарки, которыми они обмениваются, не оставляют никаких сомнений: в июне Карл Людвиг присылает Зизи прекрасное кольцо и розу, и она не только благодарит его, но, в свою очередь, тоже отваживается отправить ему кольцо. Воодушевлённый Карл Людвиг в пространном письме уверяет её, что никогда не расстанется с ним, на что Зизи отвечает, что и она носит его кольцо, приглашает кузена в Посси и рассказывает ему о цирковых наездниках и танцорах на проволоке, которых она видела. В августе и октябре Карл Людвиг пишет чаще и присылает Зизи в подарок конфеты и часы на цепочке, о которых она давно мечтала. Всякий раз она сердечно благодарит кузена, но никогда не пишет по собственной инициативе. Это всегда лишь ответы, очаровательные письма девочки-подростка: как она радуется двум «очень милым барашкам», которых подарила ей мама (они настолько ручные, что бегают за ней по пятам); как увлекательны эти прогулки по суше и по воде — как хорошо было бы, если бы кузены могли хоть раз отправиться вместе с нею, и так далее.

Сразу после пребывания в Инсбруке письма приходят одно за другим, затем переписка затихает. Ведь Зизи ещё так молода, в 1849 г. ей идёт всего двенадцатый год. В том, что ей понравился Карл Людвиг, а она — ему, для неё нет ничего необычного: она привыкла, что все её любят, поэтому не видит в этом ничего особенного. Со временем эрцгерцог тоже начинает писать реже, однако к новому 1850 году присылает ей браслет, за который Зизи благодарит его в коротеньком изящном письме. Синяя бумага, на которой написано её письмо, обрамлена цветами и красными розочками; это немного согревает душу, а в остальном письмо довольно прохладное и сумбурное.

У эрцгерцогини Софии эта маленькая идиллия вызывает умиление, и она поощряет её. Однако теперь не время заниматься этим. Положение империи критическое. В Венгрии взяли верх радикалы во главе с Кошутом[21]. 28 сентября 1848 г. в Будапеште убивают главнокомандующего императорскими войсками графа Ламберга, и вспыхивает открытая борьба с восставшей Венгрией. В Праге и Вене тоже беспорядки.

С ужасом наблюдала герцогиня София за развитием последних событий. Решительнее, чем когда-либо, она была настроена на то, чтобы самым энергичным способом задушить начавшуюся революцию. Фердинанд, буквально воплощавший слабость императорского дома, для этого не годился.

Давно задуманное превращалось теперь в реальность. Старшему сыну Софии, Францу Иосифу, исполнилось 18 августа 1848 г. восемнадцать лет, и он стал совершеннолетним. По этому случаю она назначила сыну в качестве обер-гофмейстера генерала графа Грюнне, завоевавшего её симпатии неприязненным отношением к Венгрии. Министерство Баттьяни, разумные либеральные министры Франц фон Деак[22] и фон Этвес, известный также как поэт, уходят в отставку. Молодое поколение первых семейств Венгрии, в том числе двадцатишестилетний граф Дьюла Андраши[23], переходит в лагерь радикалов.

2 декабря 1848 г. император Фердинанд отрекается от престола, а его место занимает Франц Иосиф. По окончании подобающих торжеств, всхлипывая от волнения и умиления, он попадает в объятия матери. Эрцгерцогиня может с гордостью сказать себе, что сделала всё для того, чтобы как можно лучше подготовить сына к его ответственной миссии. Хотя она и принесла ему в жертву право престолонаследия своего супруга и внешнее достоинство императрицы, в действительности София собирается остаться хозяйкой положения, следя за первыми шагами молодого императора и направляя их в нужную сторону.

Толковый, схватывающий всё на лету, Франц Иосиф вскоре убеждается, что в жизни нужно упорно трудиться. По складу характера он именно такой человек. Правда, юный император смотрит на вещи проще, чем они есть в действительности.

Он испытывает бесконечную благодарность к матери, и вполне естественно, что первые годы его правления пройдут под знаком повиновения ей. Эрцгерцогиня политически мыслящая женщина, и в этом же духе она воспитала своего старшего сына. Самая сокровенная её мечта — величие и единство Австрии. Всё, что происходит, подчинено этому. Тем легче следовать этой основной идее Францу Иосифу, его ничто от неё не отвлекает. Он не разбирается ни в музыке, ни в литературе, а трезвость мышления и рассудочность отличают его ещё в ранней юности. Однако пока им руководит мать.

Софии и преданным ей лицам необходимо теперь продолжать работу над публично провозглашённой программой, которая сводится к тому, чтобы «с согласия народов сплотить все земли и племена, входящие в состав монархии, в крупное государственное образование». Но достичь этого «согласования» нелегко. Его приходится добывать с оружием в руках. В Венгрии это приводит к восстанию, даже к войне, которая сопровождается провозглашением 14 апреля 1849 г. полной независимости Венгрии и низложения габсбург-лотарингской династии. В Вене, скрепя сердце, решаются обратиться за помощью к императору России. В результате венгерское восстание оказывается подавленным, а стремления Кошута — несбывшимися.

Между тем в Италии благодаря оставшимся верными войскам Радецкий подавил восстание, поддержанное королём Пьемонта, и добился победы в Ломбардии и Венеции. Короля Сардинии принуждают заключить мир, и народ с неудовольствием покоряется военной силе. Ломбардия и Венеция усмирены, однако они по-прежнему стремятся к своему идеалу — национальной свободе и отныне оказывают пассивное сопротивление даже самым благим устремлениям правителей.

С революцией в Италии обошлись намного мягче, чем в Венгрии. Здесь после капитуляции Вилагша барону Хайнау предоставляют свободу действий. Тринадцать генералов, принявших участие в венгерском восстании, безжалостно повешены или расстреляны. К сожалению, император Франц Иосиф, или лучше сказать эрцгерцогиня София, не препятствуют этой кровавой расправе. Их удалось убедить в том, будто бы совершенно необходимо показать устрашающий пример. Казнён даже премьер-министр граф Людвиг Баттьяни. Множество венгров попадают в тюрьмы, представители самых родовитых семейств страны, в частности, граф Дьюла Андраши, нередко бегут за границу. Ужасное впечатление от кровавых приговоров, с одной стороны, и убийства, совершенные повстанцами, — с другой, продолжают, словно чёрная грозовая туча, омрачать отношения между имперским домом с его стремлением к централизованной Австрии и свободолюбивой Венгрией, жаждущей конституции.

Итак, революция повсеместно подавлена, начинается разгул реакции. Мартовская конституция Австрии 1849 г. признает отныне единую империю — Австрию, которая включает в себя и «коронную землю» Венгрию; Ломбардия и Венеция точно так же считаются рядовыми провинциями. Тем не менее Венгрия продолжает мечтать о государственной самостоятельности. Бежавший граф Дьюла Андраши, которого повесили (по крайней мере символически) за участие в революционных выступлениях, даже в изгнании продолжает высоко ценить этот идеал. Однако приходится подчиниться победоносному венскому правительству.

Руки у правительства теперь развязаны. Можно вновь обратить свой взгляд на Германию и положить конец страстному стремлению Пруссии занять господствующее положение. На Баварию Франц Иосиф может положиться благодаря связям своей матери. Он даже дома не перестаёт думать о том, как бы ликвидировать мартовскую конституцию и вернуться к полному самодержавию. Это отвечает желанию императрицы-матери и её единомышленника графа Грюнне, который будучи назначен генерал-адъютантом императора стал командовать армией. Отвечает это и самым сокровенным помыслам высшей австрийской аристократии, сплотившейся вокруг двора, и возглавляемого архиепископом Раушером духовенства, очень близкого эрцгерцогине Софии. Теперь вся власть собрана воедино. Вопрос в том, как она будет использована, окажутся ли внешнеполитические и внутриполитические решения верными и дальновидными, а лишь это может в глазах народа и перед лицом истории не только оправдать установление персонального абсолютного господства, но даже представить его наивысшим благом, какое вообще возможно.

В Италии, как и в Венгрии, набрались терпения и выжидали. Эрцгерцогиня София одержала победу. Что ни говори, в самое тяжёлое время она целеустремлённо, энергично и уверенно осуществила то, что считала правильным и уместным. Правда, популярности она этим не завоевала, в ней видели главу «придворной камарильи». Но её окружение привыкло между собой называть её «наша императрица». И в первую очередь это касается Грюнне, который становился всё могущественнее. Оставаясь центром и душой всего двора, она не слишком симпатизирует России и её императору-иноверцу, несмотря на оказанную Австрии помощь, и заражает этим чувством сына.

Начало 1853 г. таким образом проходит под знаком зарождающегося непонимания с Россией. Внешне в империи царит спокойствие, однако под пеплом продолжают тлеть угли противоречий.