Фрилансер. Сверх

Глава 4 No money– no honey

Глава 4. No money– no honey

— Вот именно поэтому я так и поступлю. Ибо если убить тех троих, а Рубио не тронуть, а только покалечить — мы расставим приоритеты. Так нельзя. Правила для всех: бить — значит всех одинаково, калечить — значит всех одинаково. Перед ПОРЯДКОМ, — выделил это слово, — все едины, и не важно, у кого с правящим домом какие отношения и какие были в прошлом.

— Словом «Порядок» ты заменил слово «Закон»? — усмехнулась присутствующая с нами в королевском кабинете Каролина. Которая отчего-то срослась с дворцом, с Изабеллой, и даже немного с Фрейей (один раз было, позавчера, но было же), и чувствовала себя тут как дома, в своей тарелке. Даже в кабинете главы государства. И сейчас запёрлась на мой импровизированный совет с сестрёнками Веласкес, когда их осторожно позвал, и я решил — пусть посидит, может, что умное скажет? Фрейя и Изабелла сначала посмотрели косо, но махнул им головой, и показал пальцовку «всё под контролем», возражать не стали.

— Да. Дело в том, сеньорита Суарес, что для обычного обывателя у нас подменены понятия некоторых терминов. Широкомасштабного обывателя, я про население не только планеты, но и мира. Все почитают некий аморфный Закон, как высшую ценность. А на самом деле законы это лишь констатация, оформление сложившихся в обществе внутренних договоров, их запись на бумаге. А вот эта совокупность внутренних договоров и есть Порядок. И если англосаксы при конфликте Порядка и Закона стараются выбрать Закон, то я сторонник не делать ошибок, и ратовать за Порядок. А законы потом новые напишем и утвердим. Если победим. Вот и вся философия.

— Не боишься, что аристократия тебя того, — усмехнулась она и показала жест откручивания головы. — Воспримет слово «Порядок» как приглашение упрочить свои права?

— А они разве не это и пытаются делать всю историю королевства? — округлил я глаза, а Фрейя при этих словах опустила голову. — Этим они и занимаются, Лин. А вот её величество налегала на Закон, поддерживала мифическое равновесие, прописанное на бумаге в Овьедо. Вместо заключения новых договоров внутри общества, панически боясь с этим дерьмом связываться — считала, что палка о двух концах, и ей самой от аристократии прилетит. И получила мятеж под носом, госпереворот. Даже два, но второй мы успели вовремя купировать, и считаю это везением. Порядок включает не только договорняк элиты. Порядок включает неписаную договорённость между элитами и народом, например. И сейчас семьсот тысяч вооруженных людей в Альфе заставят аристократию принять ЛЮБЫЕ наши условия, — сделал я акцент на этом слове, — если мы будем говорить от имени этих сотен тысяч и отстаивать их интересы. — Потому повторюсь, девочки, я плевал на Закон. Ибо равновесие изменилось, изменились ориентиры и силовые акценты в социуме. А законы остались старыми, их ПОКА никто не переписал — когда было? И вам, особенно тебе, твоё высочество, предлагаю строить политику именно с этих позиций. И применительно к нашему вопросу — схватить негодяев, ибо слово «арест» тут не применимо, мы им ничего не инкриминируем, и препроводить в пыточные, где очень-очень активно на них воздействовать, скажем, сутки. Без фатального членовредительства. После чего объяснить им, что всем их конторам дано последнее предупреждение, после которого лично их выкинут в шлюз. И пока у сеньоров рыло в пушку, никаких прав у них нет и не будет. И знаю, Фрей, ты боишься огласки, но мой совет не бояться, а возглавить оную огласку, донеся до обывателя все гадости, что сделали сеньоры нашей ВОЮЮЩЕЙ армии. Всякая интеллигенция будет вопить, но условному дону Карлосу, рабочему доков при космодроме, будет начхать, а оружие сейчас там, — кивок за спину, — держат доны Карлосы, а не вшивые интеллигенты, ратующие за сугубо абстрактные вещи и на основании этого считающие себя совестью нации.

— Допустим, ты убедил, что твоя точка зрения имеет право на существование, я не арестую тебя за такое высказывание, — покачала головой Фрейя, напряжённо раздумывая. — Но не забывай, писаный закон ограничивает не только нас, но и нас от произвола той же аристократии. Мы пока не осилим противостояния со всеми, не сможем задавить, а значит они навалятся.

— Вы должны объяснить всё народу, — подала голос Каролина. — Вначале показать всем-всем их преступления, а после уже брать и наказывать. И после отчитаться, что они живы, просто у них рёбра поломаны, и руки или ноги — сами решите, что. Но сеньоры поняли, прониклись и больше не будут. Пусть попробует после хоть кто-то вякнуть!

Сёстры Веласкес ТАК на неё глянули… Убили бы! «Не лезь не в своё дело» самое мягкое, что читалось во взглядах.

— А я считаю, она права. — Я картинно, подначивая их, усмехнулся. — Глас народа — глас божий. И как глава дворцового PR-отдела, берусь за воплощение мысли.

— ПОТОМ нас утопят, — мрачно потянула Фрейя и тяжело вздохнула.

— Потом вам нужно будет в срочном порядке зафиксировать новые реалии и новые социальные договорённости на бумаге, — парировала Каролина. Хуан сукин сын, но, чёрт возьми, он прав. Мир не стоит на месте, и он суров, и вам придётся попотеть, чтобы это выдержать. Мой отец и его друзья плевать хотели на любые договорённости, если они расходятся с их чаяниями. Не важно, обманутые они или идейные, они просто ХОТЯТ чтоб было так — и будут для этого делать, что могут. А вы — нет.

Уважительно кивнул ей — мол, спасибо за поддержку.

— Девчонки, на Востоке есть проклятие: «Чтобы в следующей инкарнации ты родился и жил в эпоху перемен». Твоя мать перемен боялась, и теперь нам надо не просто «рулить» переменами, направляя, а творить самим. Иначе это дерьмо не разгребём — народ не простит отката на исходные. Сложно, но мы должны справиться.

— Должны справиться… — повторила Фрейя и покачала головой.

— Лин, иди, наверное, на пост. Нам нужно втроём по-семейному пообщаться, — произнесла вдруг Изабелла, закрывая совещание в текущем виде. Сеньорита Суарес поднялась, провела вдоль талии ладонями, и, виляя попкой, пошла на выход. Она так и мониторит контакты с ТОЙ стороной, но работы у неё убавилось. Красивая попка, и домашняя одежда Изабеллы ещё больше контрастирует с военно-деловым стилем нашего ЦПУ и дворца в целом, подчёркивая её особенность и внешние данные.

— Зачем ты её сюда потащил? — насупилась среднее высочество.

Бегло пожал плечами.

— У вас замылен взгляд. И у меня тоже — кое-что, невидимое вами из дворца, ощущаю, но, как выяснилось, далеко не всё. Она же ВООБЩЕ посторонняя. Чужая. Да ещё и частично ту сторону представляет. Для того и послал — посмотреть её глазами. И пока работает. Не всё ж вам её по ночам приходовать?

Изабелла никак на такое не прореагировала, а щёчки Фрейи заалели. Скажем так, Лина ночевала всё это время с нами… В смысле, в каюте с Изабеллой (говорю так потому, что сам там ночевал через день, их договорняк с Фрейей на очередь на меня в работе). И насколько знаю, Изабелла использовала сеньориту исключительно как женщину, понимаете о чём я? Такое у неё развлечение. И я, ночующий с Фрейей, решил не бороться с её хобби и тягой к прекрасному, чтобы меньше пыхтела и создавала проблем на ровном месте. Всё же к девочкам я не ревную, а от одной мысли о мальчике заведусь так, что держите семеро. А вчера притащил её к Фрейе (Бэль улетела в Аврору на сутки, не оставлять же одну?) И тут, после бурного часа по схеме две плюс один, Каролина выступила в непривычной роли и нагнула её старшее высочество, как её отдрессировала Изабелла. И вытворяла с нею такое, что я, лежащий после боёв без сил, охренел и ещё раз возбудился. Оттого и крутит эта дрянь так попкой, следуя логике собачьей стаи, я — вожак, а она — на втором месте, как имеющая Фрейю после меня, а значит если не самая главная, то почти-почти самая, и право имеет. Короче, не те у меня мысли, о бабах всё думаю, а надо бы напрячься — не до мыла сейчас. Конечно, громы и молнии в глазах Изабеллы несказанно веселят и радуют, так и хочется прикрикнуть, что она сама выбрала эту игру и эту игрушку, ну да бог с ним.

— Хуан, мы очень много списываем на «военное время». Нам это аукнется, — осторожно покачала головой Фрейя. — Завтра будет утро, опьянение властью пройдёт, останется похмелье. И то, что мы тут за эти дни наворотили, жахнет так…

— Надо прямо сейчас как-то оформить твой пресловутый Порядок в виде Закона. Не ждать завтра, а уже сейчас что-то подстелить, — породила умную мысль Бельчонок. Я аж чуть слюной не подавился. — Да, Хуан, ты полностью прав, акценты изменились. Но ПИСАНЫЕ правила нарушать нельзя, прецедент, а это значит надо срочно-срочно, каким угодно боком, но где-то прописать наши полномочия, подвести их под… Да под что угодно, лишь бы у обывателя не возникло вопросов.

— Решения Собвеза отпадают — у нас нет полноценного Совбеза, — вздохнула Фрейя. — Сенат — захвачен, а те сенаторы, что по эту сторону ЛБС, не дадут кворума, и вообще их постановления вряд ли можно будет считать легитимными. Правительство — сразу нет. Торрес, который премьер-министр, в бегах, министерства и департаменты работают по инерции, сами по себе, с небольшой корректировкой отца — спасибо, что он согласился помочь.

Сеньор Серхио всё же взялся за работу, вышел из Нирваны. Наверное потому, что и Сирена, и королева выживут. Сирена идёт на поправку быстро, но пока ещё в барокамере и под препаратами. Однаковрачи сказали, скоро отключат. Королева просто стабильна, когда выйдет из комы никто не знает, но и тут врачи говорят, что не за горами. Мишель, кстати, тоже выжила, как бы не в худшем состоянии, чем королева, но она прелесть живучая, всех нас переживёт.

— Тогда что, Хуан? — продолжила азмышлять Фрейя. — Что, мать твою, сукин ты сын сказочник? Я дам тебе Рубио и компанию, как только придумаешь сказку, как прописать наше право дерибанить сеньоров так, чтобы на это было понятное всем ПРОПИСАННОЕ легитимное разрешение.

— Хуан, я согласна с сестрой, — облегчённо вздохнула Изабелла — придумывать буду я, и она была уверена, придумаю. В отличие от Фрейи, которая в меня верит, но не абсолютно, только до какого-то предела. Вера Бэль была иррациональна, она считала меня богом, способным на всё, если задамся целью, не иначе. — Я согласна с Фрейей — придумай способ, и дай им по щам так, чтобы вся планета содрогалась. Я первая подпишусь и выступлю с пресс-релизом, обличая их, как пострадавшая сторона.

Не боится засветиться? Это тихая мирная мышка Изабелла, сторонящаяся любой политики? Поистине, чудеса творятся! Сдвиги тектонические, и надо будет выкроить время, чтобы это обдумать — мне всё-таки с нею дальше жить, не собираюсь отпускать её, несмотря на… Хобби.

— Хорошо, буду думать. Если придумаю — палачей дашь, правильно? — Это Фрейе.

— Конечно. — Беглое пожатие плеч. — Кстати, про палачей. Тётя Елена на связь вышла?

Интересная ассоциация, но я, бывавший внизу, в дворцовых казематах, её понял.

— Нет. Ищем. Не переживай, найдём. Она из тех, кого так просто не закопаешь. Её люди сказали, что жива — значит жива. Всё, разреши дальше работать? Мистер Тафт ждёт ответа.

Елена Гарсия в городе… Потерялась. Где-то есть, жива, но что с нею — не знаем. Нашли одного из её людей, был ранен, довезли до госпиталя — сказал, вступили в бой с кем-то, диаспора. Наши ушли, когда уходили — все были живы. Его удалось оставить на попечение соседей их лёжки, «милейшие люди» — это его цитата, которые сеньора спрятали, а как зона покрылась зелёным цветом, довезли до больницы. Связи с Нимфой нет, нет ни подтверждения, что жива, ни что они погибли. Считаю это уже хорошей новостью, Железная Сеньора тоже из живучих.

— Да, конечно, — переключилась Фрейя на следующую задачу. — Спецы из МИДа?

— Ждут. Уже здесь. Будут просвещать по дороге — поеду по земле, надоела болтанка.

Кивок — всё хорошо.

— Вы и правда будете бомбить Ванкувер? — нахмурилась Изабелла.

— Скорее всего. — Я поёжился. — Бэль, знаю эту публику. Протестантская мораль и англосаксонская наглость не дадут им идти ни на малейшие уступки. А значит, Тафт сейчас выкатит кучу претензий, заставляя платить за всё, что разбомбили, и восстанавливать за свой счёт. Они не учатся.

— Но вы же знаете это, а значит готовы? — взглянула Изабелла на Фрейю.

— Да. — Та кивнула. — Парни на Земле отдохнули и с утра приведены в готовность. Адмирал Ли спускается с высоких орбит на низкие, с русскими пролёт согласован. Как только Хуан даст отмашку, прикажу продолжить бомбёжки. — Взгляд на меня. — Хуан, ты придумал, куда деть две дивизии, застывшие на средних орбитах? Там чёртова куча транспортов, на Земле небо ночами сияет от теплосбросов. И приземлить их некуда.

— Фрей, я же попросил, неделя. Максимум неделя!

— А если канадцы упрутся? Вторую войну, не закончив первой, я не начну, — уверенно покачала она головой, и передо мной сидела суровая и строгая глава государства. — И доказательства нужны ЖЕЛЕЗНЫЕ. Титановые.

— Сделаю, Мышонок. — Тяжело вздохнул, обошёл стол и чмокнул её в носик. — Я пока сам не знаю, что с Мадагаскаром делать, но на всякий пусть отрабатывают план высадки туда, а не в Квебек.

— Чем дольше они в невесомости, тем… Да их на поверхности пополам сложит даже с сервоприводами и экзоскелетами! — воскликнула она.

Я на это лишь тяжело вздохнул. А что тут скажешь?

Представители МИДа не понравились. Всю дорогу что-то объясняли, но я, сколько ни пытался вникнуть в суть, не смог. Говорили сеньоры умными фразами, чувствовался за ними опыт — одному было на вид лет сорок пять, другому чуть более пятидесяти. Не мальчики, и в МИДе не на последних ролях, но они перепутали объект приложения талантов.

— Сеньоры, — одёрнул я их, когда наш «Либертадор» заехал в шлюз памятного заведения Мадлен и начал спускаться по серпантину, — вы не поняли. Не я — ваш оппонент и представитель переговорного процесса, которому вы должны засирать мозги. Я ваш шеф, руководитель, вы должны объяснить МНЕ, как нужно засирать их другим. Пока же вижу, что вы пытаетесь «соскочить», чтобы ни дай бог на вас не упала никакая ответственность, и нисколечко не помогаете. Пошли вы нахрен с таким раскладом! Пишете заявление по собственному — Фрейя сегодня же подпишет. Это не красное словцо, это реальный приказ — непрофессионалам в стратегическом министерстве делать нечего.

Это я импровизирую, но реально достали. Надо зачищать МИД от «борхесовщины». Лея Филипповна спасибо скажет… Или сама вернёт их, но я без претензий.

— Но с-сеньор Шимановский! — возмутился тот, которому пятьдесят.

— Я сказал, нахрен пошли! — добавил в голос свериного рычания. — Борхес ушёл — и вы идите следом. Распоряжение понятно?

— Сеньор Шимановский, так дела не делаются. И согласно трудовому законодательству вы не можете вотак, просто взять и… И королева не может…

Машина встала. Я поднял люк, не слушая этого неудачника, и тут же позвал выходящую из головного «Мустанга» Сюзанну.

— Сломай этому сеньору палец, ткнул в более молодого. — Он совершил самый тяжкий грех, который способен совершить дипломат — неверно оценил партнёра по переговорному процессу. Фатально неверно. И торг ведёт с неприемлемых позиций.

— Да что это такое! Нет, вы не посме… Это произво… А-а-а-а-а!!!

Ор сеньора, корому моя персональная валькирия, согласно техзаданию, и правда сломала палец, мизинец, быстрым чётким движением. И ошалевшие глаза второго, непроизвольно попятившегося.

— Заявление по собственному. БЫСТРО! — медленно повторил я ему. — И не забываем о секретке — если что, жить вы будете хорошо, но не долго. Вопросы?

И под ненавистные взгляды горе-дипломатов двинулся по знакомой дорожке в окружении «пятнашек».

Этого козла Борхеса давно надо было выставить, и в вотчине его порядок навести. Сучьи выродки, «не можем», «нет такой договорённости», «обязаны соблюдать» и «не нужно создавать прецеденты». Это они мне ЦУ такие давали, как разговаривать с Тафтом. Как с таким МИДом нас в мире в принципе за людей считают, не схарчили до сих пор?

Сэр Уильям Тафт, посол республики Канада на Венере, не хотел со мной встречаться. У меня для встречи с ним лицо некрасивое (мордой не вышел). Он не стал видеться со мной даже мельком, когда мы играли у них на корпоративе на дне их Независимости — по той же причине, что говорить о сейчас? А вот с подосланным знакомым мне «шестёркой» Смитом, какой он там исполняющий обязанности какого атташе, не стал разговаривать я.

— Мистер Смит, её высочество очень зла на вас. Вы, вообще-то, ударили нам в спину, плевав на полувековой договор о партнёрстве и союзе. Никаких встреч ни с кем до достижения предварительных договорённостей.

— Так я о том и говорю. Мы с вами можем встретиться и обсудить…

— Вы полномочны представлять свою страну? — поставил вопрос ребром я. — Насколько знаю, это может сделать только аккредитованный посол. На любые ваши заверения мистер Тафт рассмеётся и скажет, что он не в курсе, с ним не согласовывали. Зачем главе моего государства терять время на подобное?

— А вы? — усмехнулся он на том конце. — Вы уполномочены представлять свою?

— А я — уполномочен. — Расплылся в довольной улыбке — он должен на том конце её почувствовать. — Я живу в монархии, у нашей системы власти свои плюсы. На ТАЙНЫЕ неофициальные переговоры для согласования позиций я уполномочен.

Вздох, и констатация:

— Хорошо. Где? Когда?

И вот в отдельной освинцованной комнате «Престидижитатора» передо мной он, посол Республики Канада. Перед юнцом, не имеющим ни должности, ни верительных грамот. На самом деле это унижение для него — вопрос на таком уровне, как мой, должен решать как раз его помощник — не важно в каком звании. Видимо, у них так подгорело, что сеньоры мистеры пошли на этот шаг.

— Мистер Тафт? — уважительно кивнул я.

— Сеньор Шимановский? — привстал он, и мы пожали друг другу руки. — Если честно, в первый раз веду настолько важные переговоры в публичном доме, — окинул он глазами вокруг. — Да что там, в принципе не проводил переговоры в подобном месте! И чем вам не понравился тот ресторан, «Ла-Куронь»? Там отличная кухня.

— Кухня — да, — не мог не согласиться я. — Но вот система защиты от прослушки в ВИП-комнатах ни к чёрту. Проверил собственным опытом. В этом же заведении уверен, защита клиентов от огласки поставлена на высочайшем уровне. Иногда даже жаль, что у меня нет… Нестандартных увлечений, — сформулировал я, понимая специализацию окружающего места, — и не посещал заведение нашей милой хозяйки по прямому назначению. Но согласитесь, у Мадлен великолепный виноград! — Я оценил вкус, закинул несколько ягод в рот.

Мы оба натужно засмеялись, после чего сеньор перешёл к собственно разговору.

— Сеньор Шимановский, я понимаю недовольство нами вашей наследной принцессы, получилось не очень красиво. Республика готова подтвердить прежнее соглашение, объявив мистера Андерсона преступником, превысившим свои полномочия.

— Потому вы его и передали в мёртвом виде? — усмехнулся я. — Чтобы было легче повесить на него любые грехи?

— К сожалению, его охрана не оставила нам выбора, — заулыбался сеньор посол.

— Я не против, — махнул я, дескать, бывает, всё понимаю. — Мы сами сказали, живым или мёртвым. Но, к сожалению, преступник Андерсон занимал пост главы вашего государства. Легитимного главы, избранного согласно вашим законам. И приказал сбить наши беспилотники с конвенциональным оружием…

— Это было не конвенциональное оружие! — резко парировал посол.

— Это знаем мы сейчас! — не дал раскрыть ему рта я. — Мистер Тафт, конвенциональность оружия в контексте данного вопроса Венера не рассматривает. Ракеты заменили обманками после срочного доклада разведки о том, что нас попытаются сбить. По той же причине отправили беспилотники — изначально планировали послать пилотируемые аппараты. Наша разведка спасла вас от гораздо больших проблем, чем имеете, но это не ваша заслуга, а достижение нашего первого управления. Венера официально считает, что СБИВАЛИ вы флайер с конвенциональными ракетами, причём сделали это в пику подписанному и уже полвека действующему соглашению о дружбе и союзе.

— Моё правительство ясно дало понять, что территория Канады не должна использоваться для войн третьих стран. Вы же планировали совершить атаку на третью страну именно с нашей территории, ввязав в войну нас. Конфедерация после этого имела бы моральное право атаковать ваши базы на нашей земле, а это наша земля, хоть и ваши базы.

— Сеньор, о чём речь? Как может ЗАЯВЛЕНИЕ вашего правительства, или предупреждения какого-то частного лица, пусть и чиновника, перед камерами, отменить договор, действовавший пятьдесят лет? На момент высказывания договор был денонсирован? Канада отозвала свою подпись?

— Нет, но вашему правительству была передана официальная нота, что мы будем рассматривать… — пытался выкручивать он, но я не дал. Главное слом шаблона, не дать навязать разговор по плану собеседника, это семьдесят процентов победы.

— Сеньор, вы видели «Джоконду»? — перебил я. — Говорят, она настоящая. Не та, что была выставлена в Лувре, хотя и про ту говорили, что не понятно, что там выставлялось, но одну из репродукций самого Да Винчи вывезли до того варварского пожара, что устроили в Лувре мусульманские фанатики, погубив тысячелетия мировой истории. Я не был в Гаване, но когда побываю, обязательно схожу в музей папского дворца, и буду рассматривать эту картину.

— А ещё я хочу рассмотреть водопад Игуасу, — продолжил я следовать плану. — Говорят, очень красив! И Иисуса Искупителя Корковадосского буду рассматривать вполне себе пристально и внимательно. Говорят, его несколько раз восстанавливали после удара молний и после того землетрясения. Что из ныне существующей статуи осталось от ТОГО САМОГО Иисуса? Первоначального? Интересно же!

— Вот так и вы, мистер Тафт, можете рассматривать, что хотите. — А теперь зло сверкнул глазами. — И считать как хотите — тоже. Я вот считаю так: «один, два, три, четыре, пять…» Вы же можете считать в двоичной системе, в восьмеричной, и даже двенадцатеричной. Это ваше право. Но есть факты — вы ударили Венере в спину, сбив её боевой аппарат с конвенциональным оружием, причём в момент, когда на Венеру была совершена не просто атака — бог с ними с войнами, всегда были и всегда будут. А в момент, когда некто уничтожал наших безоружных жителей массово, устроил геноцид. Это может быть исключительно объявлением войны с вашей стороны, и никак иначе трактоваться не может.

— Сеньор Шимановский, международное право в таких случаях говорит, что…

— Вы ведёте войну с международной коалицией? — снова перебил я.

— Мы вообще не ведём войну! — вскинулся он.

— Неправда, вы объявили её нам. Вы говорите о международном праве. Мы похоже на международную коалицию?

— При чём здесь это?

— При том, что нам, венерианскому королевству, плевать на международное право и как что оно рассматривает. Есть договор. По которому вам даровались конские привилегии, в частности, исключительное право быть посредниками при ВСЕХ расчётах Королевства с контрагентами на Земле. В обмен на союзный договор. Мы шли на дичайшие убытки, исполняя свою часть договора, только ради того, чтобы вы исполнили свою. Вы решили иначе — это ваше святое право. Боже упаси лишать вас независимости и суверенитета! Сами и только сами! Но, мистер Тафт, если вы решили воевать — это было ваше собственное решение, не надо ни на кого пытаться валить — вас не красит. Просто признайте, что это так, но вы ошиблись.

— Не МЫ. Преступник, сидевший в кресле президента, — насуплено повторил он.

— Венере это безразлично, — покачал я головой. — Томас Андерсон — ВАШ законно избранный президент, решайте этот вопрос сами.

— Мы не принимаем, что между нами война, — зашёл мистер с другой стороны. — Мы квалифицируем ваш поступок, как нападение на Республику. Безосновательное нападение.

— Венере безразлично, что вы принимаете, и как вы считаете, — повторился я. — Между нами война, объявленная вами. Для Венеры это так, и никак иначе.

Только тут самоуверенность этого, что говорить, сложного человека дала трещину. Такого отпора он не ждал и приготовился к худшему, но всё ещё пытаясь бить конвенциональным оружием дипломата:

— Сеньор Шимановский, вы молоды и неопытны. Но это работает не так. Есть международное право, согласно которому…

— Венере плевать на международное право, я же вам только что это сказал! — разбил я все его надежды на мирное решение вопроса. — Если кто-то из мирового сообщества захочет нам что-либо предъявить — мы готовы к диалогу, готовы пояснить нашим партнёрам свои действия напрямую, минуя посредников. Если же кто-то из мирового сообщества захочет принудить Венеру к чему-то силой — мы готовы к войне. С ЛЮБЫМ противником. У нас достаточно сильные армия и флот, мы готовы. Я ответил на все ваши вопросы?

— Нет но… — Вздох. — Вот так круто берётесь? Её высочество не боится, что…

— Не боится, — уверенно покачал я головой. — Мистер Тафт, знаете, почему я? Есть множество людей умнее и авторитетнее, но с вами разговариваю я, никто и звать никак? Потому, что у меня в отличие от них, умных и красивых лицом, есть один… Всего один, но очень важный талант. Я легко и быстро учусь. И учусь, как правило, у своих врагов, прямо в процессе конфронтации с ними. Предпоследним был Фернандо Ортега, научивший меня беспределу, но сам сеньор в итоге оказался морально не способен идти на те шаги, которым учил меня. А последним был Адальберто Торрес. Он научил самой важной науке из всех, какие на сей день знаю. Есть такой приём, что когда джентльмен не может выиграть по правилам — он меняет правила? Вы изменили правила, по#ерив полувековой стратегический договор? Великолепно! Вы даже представить себе не можете, какая эйфория стояла в Золотом дворце в тот день! Вас, сволочей, хотели «кинуть» давно, ещё королева Катарина думала над этим вопросом. Но всё не было достойного повода к денонсации. Знаете, как неприятно терять те баснословные деньги, что теряли мы, работая с Землёй через вас? О, это главная трагедия королевства последних десяти лет! А то и двадцати. Ну, никак не получалось «прокатить» вас, оторвав от кормушки, чтобы выглядело красиво, и мы не выглядели плохишами для своего народа. А тут вы делаете такой подарок. Сказочный! Волшебный! Я уговорил её высочество не рисковать, заменить бомбы на обычные — вы не могли не сбить флайеры — хотя она считала, что не посмеете. Так что, мистер Тафт, я сейчас говорю вам «спасибо» личное, от меня, как человека — за поддержание своей репутации хорошего аналитика. Вы не подвели и дали нам повод разорвать с вами все связи. Ну, а что вгоняем в каменный век… — Деланно вздохнул. — Не обижайтесь, не мы такое придуали. Этот план называется «Кленовый сироп». Пылился на полке в минобороны много лет. Не мы разрабатывали такое, но раз он есть — почему бы ему не последовать?

— Ах да, про законы. Мистер Тафт, — с улыбкой продолжал я, ставя точку. — Венера соблюдает только те законы, которые подписала сама. Всё, под чем нет нашей подписи, аргументом для нас не является. Только если поймёте это, между нами возможен диалог.

— Боюсь, наше взаимное недопонимание зашло слишком далеко, — стиснув зубы, сдержал себя от эмоций посол. Впрочем, я преувеличиваю. Он же МИДовец, послами абы кого не ставят, держался сеньор уверенно. Но злость и отчаяние в его душе я почувствовать смог. — Сеньор Шимановский, признаю, некоторые круги Канады, поддерживавшие мистера Томаса Андерсона, перегнули палку, почувствовав себя всемогущими. Но мы, ИНЫЕ круги, нацеленные на мир с Венерой и продолжение сотрудничества, готовы уступить, признав в целом неправоту Республики. Каковы ваши предложения по мирному урегулированию?

— Отмена договора об эксклюзивном переводе платежей, — усмехнулся я. Наконец, приоритеты с угрозами расставили, начались собственно переговоры, торг. — Далее, отмена всех обязательных платежей, навешиваемых вашим правительством на наши предприятия, как то высосанные из пальца экологические и социальные сборы. Тут вопрос ёмкий, этих поборов тысячи, для разных предприятий разных отраслей, на следующем раунде переговоров передам точный список.

— Думаю, это обсуждаемо, но хочу оговорить, здесь будет в рамках допустимого. Если предприятие, скажем, на самом деле делает выбросы — оно будет платить за них. Исключительно в рамках разумного, но будет.

— Отлично. По пунктам обсудим позже. Ну, и главный пункт. Я называю его последним, но её высочество именно его ставит во краю угла. Если по нему у вас нет позиции, вы не готовы этого обсуждать — дальнейших переговоров не будет.

— Весь внимание, сеньор Шимановский!

О, как эта скотина напряглась. Ничего, родной. Я — джентльмен. Как и ты. Привыкай.

— На территории Республики произошли погромы. Многие канадцы избивали и убивали венериан по национальному признаку. Насколько знаю, досталось даже частично подданным Владчицы Южных Морей, но за них пусть разговаривает Империя. Со стороны Республики же требуется, чтобы вы либо выдали нам для наказания, либо наказали бы самостоятельно, в присутствии наших наблюдателей, всех, кто участвовал в избиении и особенно в убийствах венериан.

— И какое же наказание хотите? — Усмешка. Этот перец, похоже, не воспринял требование всерьёз.

— За смерть венериан — смертная казнь. За избиение — по обстоятельствам, мы можем ограничиться избиениями со своей стороны, или организовать каторжные работы на территории Республики, например, по разбору завалов. Пусть трудятся, причём не на благо Венеры, а исключительно собственной страны. Не претендуем, нам достаточно, что они просто будут принудительно трудиться. По срокам уточним, в зависимости от степени тяжести, если подпишем протокол о намерениях.

— Это сложный пункт, сеньор Шимановский, — закачал головой посол, и сейчас был искренним. — Первый момент — невозможно определить ВСЕХ.

— Мы поможем, — искромётно улыбнулся я. — У нас в городе свои системы наблюдения. Это НАШИ промышленные объекты, наши рабочие посёлки и городки. Но да, разумеется, всех наказать не получится — некоторых определить не выйдет физически, несмотря на камеры. Там не дураки громить шли. Но здесь хочу предостеречь, при установлении попытки сокрыть данные с камер, целенаправленно не выдать для расправы ваших хулиганов, мы оставим за собой право точечно уничтожить канадских должностных лиц, отвечающих за данный процесс.

— Смешно, сеньор Шимановский! — хохотнул посол.

— А разве я смеюсь? — убийственно честно улыбнулся я и подался вперёд. Вот тут его и прошибло.

— Не думаю, что этот вариант возможен!

— Ничего, найдёте «паровозов». И дадите им полномочия. Если ответственные будут не сидеть на заднице, как все делают обычно, а работать — справятся. В свою очередь мы их после окончания процесса наградим.

— Если так… Сеньор, мне нужно провести консультацию со своим руководством. Боюсь, это даже не уровень государственного департамента.

— Конечно, разумеется, — понимающе кивнул я.

— В этом случае, если мы пойдём на уступки по всем позициям, каков будет график восстановления разрушенной собственности на территории республики?

Признаюсь, при этих словах я впал в прострацию.

— Простите? Мистер Тафт?..

— Я говорю, моё руководство интересует, каков вы планируете график восстановления разрушенной вами собственности на территории Республики? Будете растягивать процесс на десять-двадцать лет? Какие объекты вы планируете восстанавливать в первую очередь, и какие ресурсы может предоставить Республика для ускорения процесса?

— Мы? В каком смысле график восстановления? Это вам решать, каков график и какие ресурсы, при чём здесь Венера?

— В каком смысле при чём Венера? — Только тут до сэра Вильяма дошло, что я его «не понимаю». Напрягся, почувствовав засаду.

— Сеньор Шимановский, вы разбомбили все наши стратегические мосты, некоторые порты и уничтожили часть ключевых предприятий. Предприятия с небольшой долей госсобственности и в частной собственности оставляем за рамки — о них будут договариваться владельцы. Но кто будет восстанавливать мосты и порты?

Он был таким искренним, недоумевал так душевно, что я аж рот раскрыл от обалдения.

— Мистер Тафт, если вы не поняли, между нами ВОЙНА, — сделал акцент я. — Это не благотворительная бомбардировка с целью вразумить вас или привести к власти другую партию. Это военный конфликт. И всё, что будет по его результатам разбомблено — ваши и только ваши сложности.

— Но позвольте… Это неслыханно! — наконец, возмутился он. — Вы целенаправленно уничтожаете экономику огромной страны из-за мелочи? Ерунды? Инцидента? Совершённого государственным преступником?

— Из-за подлого удара в спину, мистер Тафт. Да, мы вгоняем вас в каменный век, но вы, как нация, должны сказать «спасибо». Помните, я сказал, что хороший ученик? Именно вы научили меня, что договора не надо соблюдать. Вы соблюдаете только те договора, которые вам выгодны, и если договор не выгоден — к чёрту? Как истинный джентльмен, кабальеро, я рекомендовал её высочеству поступить зеркально, и, признаюсь, лишь озвучил ей её собственные чаяния. А теперь, мистер Тафт, чтобы вы не считали, что мы встретились зря, вот тут текст ультиматума её высочества. — Придвинул к нему синюю папочку, которую держал в руке. — Не вскрывайте, потом прочтёте — ваше руководство услышит его текст раньше вас. Если коротко, ваши молодцы в Ванкувере перешли рамки разумного и убили около тридцати тысяч наших сограждан. Это только в Ванкувере, но там больше всего. Всех убитых мы пока считаем — ещё нет точной цифры. Пока в Альфе беспорядки и война, эта новость на Венере не на первой полосе, но всё меняется, и завтра с нас с её высочеством спросят. Вам даются сутки, и через сутки вы должны начать выдавать нам своих замаранных сограждан. Мы их проверим и расстреляем при вас — чтобы не было инсинуаций, дескать, бесчеловечно обращаемся с иностранцами.

— Если вы это сделаете — считаем, что вы готовы к мирным переговорам, — подвёл итог встрече я. — Если нет — мы, Венера, продолжаем боевые действия и наказываем жителей Ванкувера так, как посчитаем нужным. Не забыли, у нас война, и передачей тела мистера Андерсона вы всего лишь выторговали перемирие для переговоров. Показали себя договороспособной стороной.

— Боюсь, передача людей, участвовавших в мятеже против венериан в Ванкувере, невозможна, — покачал он головой. — Особенно ввиду уничтожения венерианскими войсками моих сограждан на мостах, возле ваших баз и в других местах. Народ Канады этого не поймёт.

— У вас сутки, Мистер Тафт, — холодно улыбнулся я.

— Мы не сможем технически сделать это! — подорвался и поднялся он, на мгновение потеряв контроль. Он не добился ничего, Канаду через сутки начнут бомбить, а спросят с кого? Правильно.

Я же остался холодно спокоен. Проблемы индейцев шерифа не касаются:

— Венере это безразлично. Вы слышали наши условия. No money — no honey, нет денег — нет мёда, так у вас говорят?

Его ругательства в свой адрес, пусть даже произносимые про себя, слушать не стал. Кинул в рот ещё одну виноградинку от Мадлен, разгерметизировал вход и пошёл на выход.