Фрося. Часть 7 Вместо эпилога

Глава 24

Всю дорогу до Москвы Фрося вела машину на низкой скорости. Скользкая дорога была не при чём, слёзы заливали глаза и ей то и дело приходилось их вытирать рукавом шубы. Жалко, безумно было жалко верную подругу Настю, с которой их нелепо развела жизнь. Хотя, почему нелепо, в любом случае, она бы уехала к Марку, просто расставание десять лет назад было бы, наверное, ещё более тягостным. Хотя вряд ли, ей тогда было не до прощаний, ведь улетала она в Штаты, находясь, в полной прострации, погружённая в трясину страшного горя, после известия о смерти любимой Анютки. Въехав в Москву, Фрося тряхнула головой и прибавила скорость, направляя автомобиль в сторону железнодорожного вокзала. Купив билет, до Постав на поезд Москва — Калининград, направилась к кассам аэрофлота — так, завтра утром она будет в Поставах, оттуда вечером выедет обратно в Москву, для подстраховки накинула себе ещё один день и взяла билет на дневной рейс до Нью-Йорка, вылетающий через трое суток. Подъехав к подъезду, где когда-то так удачно заполучили шикарную квартиру для Тани, вышла из машины и нажала на клаксон. В окне увидела мелькнувшую тень и через минутку из дома выскочил Сёмка, радостно улыбаясь:

— Бабуля, я уже тебя совсем заждался, скоро надо будет ужинать, а ты говорила об обеде.

— Сёмочка, почему ты без шапки, все мозги выморозишь.

— Бабуль, ты посмотри, какая у меня пышная шапка волос, не люблю я эти головные уборы.

— Ах, ты точно такой, как твой папа, тот тоже никогда не носил их зимой, а я вечно на него ругалась.

— Баб, расскажи мне о нём, ведь я имею право знать о подробностях жизни моего отца, пусть не всё, но хотя бы кое-что.

— Конечно, имеешь, тем более, тебе нечего его совершенно стесняться, а более того, у тебя есть много прекрасных поводов из-за чего им стоит гордиться. Мой мальчик, я не хочу вселять в твою душу полную неразбериху. Давай, подождём, пока ты появишься у меня в Штатах, и мы с тобой постепенно разберёмся в его судьбе, а попутно и в твоей.

— Бабуль ты мне не оставляешь выбора.

— Почему не оставляю?!

Фрося рассмеялась.

— Вот, выбирай, где мы будем с тобой обедать?

— А мне, по большому счёту, всё равно, мне просто хочется подольше побыть с тобой. Бабуль, мне порою кажется, что я какой-то случайный ребёнок, никому не нужный, вечно путающийся под ногами у взрослых, только гордыня моей мамочки не позволила ей сдать меня в детский дом.

От последних слов внука сердце Фроси зашлось тоскою.

— Ах, мой мальчик, твоя мама когда-то приняла самостоятельно решение родить тебя в обход пожеланию твоего отца, который предполагал рождение ребёнка отложить на парочку лет, до того момента, когда он вернётся со службы в армии.

— Так, выходит, что он не только ни знал о моём существовании, а даже не предполагал о моём зачатии?

— До определённого момента не знал…

Фрося испугалась нечаянно вылетевшей из её уст фразы и не напрасно, Парень двумя руками ухватился за рукав шубы Фроси и нервно затряс, с побледневших губ вихрем полетели слова:

— Бабуля, что это значит, он жив, скажи, он жив, где он, почему ты побледнела, не молчи, скажи?

Фрося едва смогла свернуть с основной трассы и припарковаться возле тротуара. Она упала лицом на руль, а взволнованный внук тряс её за плечо.

— Бабуля, не молчи, что ты скрываешь от меня, неужели это секрет высшей степени государственной важности?

В голосе юноши появились плаксивые нотки, он был на грани истерики. Фрося подняла голову и посмотрела на него печальными, но сухими глазами.

— Прости меня, мой мальчик, за то, что внесла в твою ранимую душу такую неисправимую смуту. Этот секрет лежит камнем на моем сердце, храню я его в себе уже больше десяти лет, но не от тебя всё скрывалось, а от твоей матери. Ты обязан поклясться мне всем святым, что есть в тебе, что ни одной душе не скажешь о том, что я тебе сейчас поведаю. Пойми, мой хороший, не должна ни в коем случае, не должна, дойти эта весть до твоей мамы, это может её убить, а меня, она точно, проклянёт на этом свете и на том, хотя моей вины нет никакой, я просто её, в своё время, пожалела, но эта жалость сегодня может вылезти мне боком.

Сёмка смотрел на бабушку непонимающим взглядом, на его пушистых чёрных ресницах повисли бисеринки слёз.

— Бабушка, миленькая, ну, скажи, скажи, какая тайна окружает моего отца, если он жив, то, где он, почему он ни разу со мной не связался? Если у него другая семья и он не хочет ничего знать о своём сыне, так, что тут секретного, таких отцов вокруг навалом. Ты, просто, скажи, где он и почему стал таким для меня чужим?

— Успокойся, мой мальчик, не рви себе сердце и пожалей моё. Я постараюсь тебе кое-что объяснить, хотя мне это будет сделать очень и очень трудно. Лучше бы мы дождались того момента, когда ты очутишься в Штатах, но я, старая дура, сама виновата, нечаянно проговорилась и теперь, не знаю, как из этого положения выбраться.

Парень откинул голову на сиденье и прикрыл глаза.

— Бабуль клянусь, всё останется в салоне этого автомобиля и в моей голове, рассказывай.

Фрося тяжело вздохнула и начала свою историю ещё с того момента, как познакомилась с его дедом в далёком сибирском посёлке. От этих воспоминаний в её душе становилось то нестерпимо жарко, то до дрожи холодно. Часто сбиваясь в своём повествовании, она всё же шаг за шагом продвигалась вперёд. Иногда ей приходилось возвращаться назад, чтобы кое-что уточнить, где-то выразить своё мнение о происходившем на тот момент в её жизни. Не первый раз она передавала свою историю жизни, но впервые ей было трудно объяснить многие аспекты своих поступков и действий. Она быстро миновала в своём рассказе детские годы его отца в Поставах, а затем, в Москве дойдя до смерти горячо любимой бабушки Клары. Фрося дрожащим голосом вспоминала, подробности, стараясь довести до внука, что они с сыном значили друг для друга вплоть до окончания им университета и отъезда в Новосибирск. Затем, с гордостью и чуть иронично поведала о боксёрской карьере своего целеустремлённого и тщеславного сына, и, как в силу его характера она внезапно прервалась. С не меньшей гордостью вещала притихшему на пассажирском сиденье внуку о блестящей научной деятельности и радужных перспективах его отца. Наконец, она дошла в своём рассказе до момента встречи её сына с Таней:

— Мальчик мой, он влюбился в твою маму настоящей пылкой любовью, на какую только может быть способен молодой человек. Мама твоя ответила ему взаимностью, они были очень красивая пара. Скажу тебе честно, я не сразу приняла их брак и на это у меня было несколько причин — мой сын брал на себя ответственность за двух чужих детей, между ними была разница в возрасте и, что греха таить, разница в образовании и развитии. Хотя мне Танюха, как человек, очень и очень нравилась. Сразу же скажу тебе, с моим мнением сын не посчитался, а более того, если бы я не проявила гибкость в этом вопросе, то у меня уже тогда был шанс потерять его расположение до конца жизни, настолько он любил твою мать. Мой Сёмочка свою любовь распространил и на детей Тани, Анжелка и Леночка звали его папой, он уделял им много внимания и проявлял заботу, девочки платили ему взаимностью. Как я тебе уже говорила раньше, научная деятельность в силу его непримиримого характера, лопнула и он выбрал этот, на мой взгляд, самый нелепый путь, какой только можно было придумать и против которого я пылко возражала. Меня, как и других он не слушал, а у твоей мамы не хватило характера ему противостоять, хотя только она могла его удержать от этого сумасшедшего поступка своей любовью, но моя невестка смотрела в рот своему мужу и ничему не противилась. Это сейчас она стала такой крутой, а раньше была очень даже домашней, спокойной, порою, я бы сказала, даже несколько слабовольной, но с неуравновешенным вздорным характерочком, от которого сама же часто страдала. После ухода в армию твоего отца, она открылась мне, что скрыла от мужа факт своей беременности и приняла твёрдое решение родить ребёнка. Признаюсь, тебе честно, я не была до конца согласна с ней, но повлиять на её решение не могла и не хотела. Не могла и не хотела ещё потому, что не знала, как к этому отнёсся бы мой сын, но спросить его и поставить в известность мы уже не успели, хотя пытались…

Дальнейшее развитие событий уже вместилось в короткий рассказ, потому что ей самой на тот момент было мало, что известно, как, впрочем, и до нынешних времён.

— Только через шесть лет я узнала, что мой сын остался жив, пройдя все семь кругов ада. Мой Сёмочка по инициативе своей героической сестры Анютки в Афганистане встретился с нею, и поведал ей свою печальную историю и, только тогда, он узнал о твоём существовании. Тебе к этому времени было почти шесть лет. Да, я взяла на себя грех и не рассказала твоей маме о том, что её муж остался в Афганистане, предпочёл смерти жизнь, что у него есть другая семья и там двое деток — мальчик и девочка…

— Бабуль, у меня, как это правильно сказать, есть ещё брат и сестра?

Сёмка задал этот вопрос поникшим бесцветным голосом.

— Нет, мой милый, у них к этому моменту уже трое деток, малышу пятый годик идёт…

— Бабуль, как я понимаю, ты поддерживаешь с моим отцом связь?

— Нет, это трудно назвать связью, мы с ним не встречались с момента его ухода в армию.

— То есть, вы не виделись шестнадцать с половиной лет? Тогда, откуда ты знаешь про третьего ребёнка?

Фрося сжала свои нервы в кулак. Нет, не будет она пока рассказывать внуку, что у неё в американском доме сейчас живёт вторая семья её сына. Это легко может сказаться на их будущей судьбе. Кто знает, как он воспримет это известие, ему и так сегодня хватило стрессов. Не будет она рвать и без того израненную душу, проникшему опять в её жизнь внуку, потому что, где гарантия, что он не примет это известие в штыки и по этой причине откажется перелететь океан, а это уже равносильно полному разрыву в их отношениях, а этого она совсем не хотела.

— Сёмочка, мне перед самым отъездом из Америки вручили от твоего отца письмо, переданное им через миссию Красного Креста еврейским организациям, с помощью которых я борюсь за его освобождение из того ада…

— Ты думаешь, что он сможет оттуда вырваться?

— Да, он в своём письме клятвенно подтвердил это.

— Бабуль, а я вот сейчас после всего, что ты мне рассказала, даже не знаю, хочу ли с ним встретиться.

В голосе юноши звучала горькая тоска и неуверенность в сказанном.

— Так, мой мальчик, наше время на сегодня почти всё вышло — забежим в гостиницу, там перекусим в кафе и пока с тобой ненадолго расстанемся. Ключи от машины передашь Алесю, поблагодари от меня моего доброго внука она меня здорово выручила, послезавтра, если захочешь, то можешь меня встретить с Калининградского поезда, через три часа я уже уезжаю в Поставы, где родился твой отец и, где прошла моя молодость.