Фрося. Часть 7 Вместо эпилога

Глава 39

После приезда из Москвы в Штаты внука, Фрося перенесла на Сёмку всю свою любовь бабушки, которая в ней жила с момента его рождения.

Она всё время прислушивалась к себе и сокрушалась — как такое могло получиться, что на протяжении десяти лет мало им интересовалась и выпустила мальчика из своего поля зрения.

Ничего не было в этом странного, что Фрося ужасно скучала по малому Сёмке, вот встретилась с ним в Москве и опять прикипела к нему душой и всё.

На День Благодарения он не явился к бабушке, сославшись на какие-то важные соревнования, а на Рождество к великому её счастью приехал, и при том, на целую неделю.

Фрося также радовалась за мужа, видя, как с пылким энергичным юношей оттаивает его душа, пребывающая с сентябрьских событий в печали.

Марк и Сёмка за вечерним чаем с жаром обсуждали последние политические новости, мелькали страны, имена президентов, коалиции, оппозиции… Фрося чуть отвлекалась и уже слышала, что они перешли на спортивные события, а на боксёрских поединках профессионалов вовсе застряли, замелькали русские фамилии — братья Кличко, Валуев, Чагаев и другие не знакомые для Фроси имена.

Внук со свойственным ему темпераментом делился своими успехами в спорте, сообщив, что кроме излюбленных видов восточных единоборств, он увлёкся израильской универсальной борьбой «Крав мага», где отрабатываются приёмы активной защиты и принимаются мгновенные решения по нейтрализации врага. Фрося подслушав нечаянно этот рассказ, встряла активно в разговор:

— Сёмочка, а это тебе зачем, с кем ты собираешься воевать и против кого применять эти чудовищные навыки?

— Бабулечка, не волнуйся ты так, пока я учусь в колледже, не помышляю в ближайшее время участвовать ни в каком военном конфликте.

— А в будущем?

— Ещё толком не знаю, но есть кое-какие задумки.

Тут уже заволновался и Марк.

— Семён, ты чего-то там себе навоображал, лучше осваивай какой-нибудь вид борьбы для участия в Олимпийских играх, твоей бабушке хватило одного вояки — твоего героического отца.

Юноша упрямо молчал, не желая продолжать разговор в подобном ключе, а для Фроси с Марком его молчание подкидывало тему для разговора в постели перед сном.