Футбол по центру. Круифф, Пушкаш и прочие, изменившие игру

Любовь и смерть Шандора Сюча

В славнейшие времена венгерского футбола, которыми, безусловно, следует считать начало 50-х годов XX века, в стране существовала одна большая проблема — как не дать игрокам разбежаться. Способ «сделать страну более привлекательной для жизни» не проходил хотя бы как слишком долгоиграющий, к тому же вряд ли рассматривался правящей кликой Матьяша Ракоци, типичного диктатора. Оставалась грубая сила, что и было реализовано. Дьюла Грошич с целой командой, Дьюла Лорант, Йозеф Месарош, Карой Кери, Бела Эгреши вчетвером в конце 40-х попадали в различные неприятности — проще говоря, арестовывались, однако это не останавливало других — в частности, Ласло Кубалу, который бежал с семьей в спецгрузовике, переодевшись в советскую военную форму. И тогда власть, дождавшись очередного повода, сделала очень сильный ход... В 1951 году за попытку побега на Запад был расстрелян защитник столичной «Дожи» Шандор Сюч. Нагнанного страха оказалось достаточно, чтобы вплоть до конца 1956-го никто подобных попыток больше не предпринимал.

Такова общая канва происшедшего, и если не пользоваться венгерскими источниками, то можно было бы вполне ограничиться написанным. К сожалению или к счастью, вашему автору довелось копнуть немного глубже и выяснить, что жутковатая история Сюча отнюдь не сводится к тривиальному «побежал — поймали». Это повесть то ли о большой любви, то ли о чем-то похуже, а скорее всего — и том, и другом, как часто случается в жизни.

Летом 1948 года 20-летняя певица ртом и танцовщица всем остальным Эржебет Ковач вместе с мужем-пианистом Ласло Борошем отправилась в турне по берегу озера Балатон.

Однажды Борош, завзятый футбольный болельщик, узнал, что по соседству тренируется первая команда «Уйпешта», и загорелся идеей устроить встречу с футболистами. Сказано — сделано. Так и познакомились Эржи Ковач с 27-летним Шандором Сючем, опытным и звездным футболистом, защитником национальной сборной. Грянула пресловутая любовь с первого взгляда. Два дня спустя Эржи съехала от мужа на съемную квартиру, и там почти каждый день стал бывать Сюч.

Роман вышел скандальным, его обсуждали вдоль, поперек и снизу вверх — ведь Сюч тоже не был свободен, его ждали дома жена и двое маленьких детей. шандора, вскоре ставшего офицером полиции, как все игроки и тренеры переданного в МВД и превратившегося из «Уйпешта» в «Дожу» клуба, склоняли как могли.

Для начала перестали приглашать в сборную, у Густава Шебеша с этим было строго[32]. Не помогло. Принялись песочить по служебной линии.

Сюча вызвал к себе Шандор Чаки, руководитель «Дожи», параллельно возглавлявший полицейскую службу по связям с общественностью:

«Твое поведение недопустимо. Оно бросает тень не только на клуб, но и на всё министерство. Прекрати с ней встречаться или сядешь».

Для Сюча это прозвучало как последний звонок. Он решил всё и всех бросить и бежать с любимой на Запад. Эржи поддержала — еще бы! Зря я, что ль, сменяла пианиста на футболиста...

Казалось бы, всё по шаблону — лубофф, романтика, это сладкое слово «свобода», плачьте от умиления. Однако классическому подходу «двое против тоталитарной системы» мешает откровенное блядство всего этого — как с деть-ми-то быть, малышами твоими, а, Шандор? Ведь ты, ослепленный страстью, фактически оставлял семью в заложниках очень нерадостного режима Матья-ша Ракоци, на растерзание ВМ и AVH. Да плевать на твои чувства — жену тебе, чай, не госбезопасность подсунула!

Впрочем, свобода имеет дивную привычку отбрасывать семейные отношения как нечто устарелое, смешное и ненужное. Ответственность со свободой в ее широком понимании для таких «креативных персонажей» никак не сочетается.

Ковач вспоминала: «Шани придумал единственный выход — уехать из страны. Он сказал, что ему передавали приглашение от «Милана», и добавил, что знает человека, который поможет с переходом границы. Стоило это полфунта золота авансом и пять тысяч долларов, когда мы окажемся на той стороне. На предварительной встрече этот тип показался мне каким-то мутным, но я не решилась возразить. Так мы ступили на роковую дорожку. Были, были поводы для подозрений, но мы были наивными и всё это отметали! Перед границей наш «помощник» попросил Шани достать пистолет, который он ему дал, и снять с предохранителя — якобы для безопасности. Через несколько минут из окопов выскочили вооруженные солдаты».

Их арестовали в деревне Надятилайон в ночь с 5 на 6 марта 1951 года. Понятно, что «проводник» и «контрабандист» Йожеф Ковач был агентом и провокатором AVH. Вот только в материалах дела, в том числе отчетах этого типа, содержится несколько иная информация: пистолет был ничем иным, как табельным оружием самого Шандора Сюча, золота дали 700 граммов, а после надлежало выложить целых 15 тысяч долларов. Ковач развел Сюча, показав ему кучу писем из Аргентины в Италию, а также поддельное послание от игравшего за «Рому» Дьюлы Женгеллера, бывшего партнера Сюча по «Уйпешту» — мол, ты только доберись до Граца, а там я примчусь тебя встретить... Сюч в ответ костерил коммунистический режим, который позволяет ему зарабатывать от силы 2500 — 3000 форинтов, в то время как на Западе он имел бы минимум 10 штук баксов в месяц (о куда более вкусных предложениях Деаку 150 тысяч долларов в год от «Торино» и 100 тысяч Пушкашу от «Ювентуса» в венгерских футбольных кругах ходили легенды) и смог бы помогать материально брошенной семье.

В условия сделки с Ковачем входила доставка не только влюбленной пары, но и еще двух человек, которыми, по словам Сюча, должны были стать его товарищ по «Доже», легендарный бомбардир Ференц Деак и директор кожевенного завода Шандор Мадьяри. Почему именно они и насколько реальны были намерения пребывавшего в серьезной опале и под присмотром властей Деака, история умалчивает, но в итоге эти двое обернулись электриком Йожефом Фиалатом и косметологом Эрикой Энгель — бежать пытались действительно вчетвером.

В довершение набора глупостей Шандор догадался попрощаться с командой еще 4 марта — мол, не поминайте лихом, а я вас точно не забуду. Об этом сразу несколько игроков тут же стуканули куда следует. Да уж, любовь совершенно не способствует работе мозгов.

Побег изначально планировался именно на 4-е, но Ковачу приказали изобразить задержку, чтобы лучше подготовить операцию по задержанию, и он навешал Сючу на уши, что сломался автомобиль, купленный специально для дела. Откровенно издевательская ирония заключается в том, что Ковач якобы повел квартет беглецов через границу, но на деле Надятилайон находится в 60 километрах от кордона! «Боже, какими мы были наивными, как же мы молоды были тогда.»

Всю моментально расколовшуюся и подписавшую признания четверку судил по ускоренной закрытой процедуре Будапештский военный трибунал. Им назначили адвокатов, но пообщаться с ними подсудимые не могли. Шандор успел лишь сказать Эрзи пару слов в зале суда: «Ничего мне не будет — я футболист сборной и всего-то и хотел уехать за границу».

Иного мнения придерживались судьи. Сославшись в обвинительном заключении на никогда не публиковавшийся закон об особой ответственности работников силовых структур (фигурировал указ № 26 от 1950 года, но под таким номером числится положение о Венгерском национальном банке!), Трибунал осудил несчастного на смертную казнь. Было это 19 мая. Апелляцию столь же быстро отклонили, и то, во что до последнего не верил Сюч, свершилось — 4 июня приговор привели в исполнение. Звезды сборной Венгрии Ференц Пушкаш, Золтан Цибор и Ференц Суса добились приема у министра обороны я Фаркаша, просили за Сюча, тот обещал пособить, но — поздно.

Эржи («Меня раздели догола, отобрали часы и кольца, всюду заглядывали... Это было так страшно и унизительно!») как гражданское лицо, виновное всего в лишь попытке пересечь границу, получила четыре года тюрьмы. Вышла через три, в 54-м, и уже через год ее диск стал «платиновым» — разлетелся тиражом в два с половиной миллиона. Она стала одной из популярнейших венгерских певиц, неоднократно гастролировала за границей, собирала огромные толпы народу на концерты под открытым небом, еще пару раз сходила замуж[33], в 79 лет записала свой последний альбом «Мосолёгва бучузом» («Я ухожу с улыбкой») и действительно покинула этот мир спустя шесть лет, в 2014-м, в ореоле всеобщего уважения и с орденом «За заслуги».

Интересно, как часто она вспоминала Сюча. Нет, не для интервью, а сердцем.

В 1989 году, после падения власти коммунистов, о судьбе Сюча вспомнили, пошли статьи в газетах. Казненного реабилитировали и даже присвоили ему очередное звание по линии МВД. Прочитав, что покойный Шандор стал лейтенант-оберстом, то бишь подполковником, я лично удивился — значит, тогда ему в «Доже» сразу дали майора? Щедро!

В 2006-м Бела Соболиц снял документальный фильм «Почему?! История трагической любви», в честь Сюча в будапештском районе Уйпешт назвали школу, а на клубном стадионе «Ференц Суса» — трибуну, на которой обычно размещаются фанаты хозяев. Помнят.

Однако знаете, чья судьба меня волнует больше всего? Детей Сюча. Которых во имя великой своей любви бросил на произвол судьбы отец... Вы можете сколько угодно обвинять меня в цинизме, но от цитаты из «Место встречи изменить нельзя» никуда не деться, она здесь удивительно к месту: «Ему надо было просто со своими женщинами вовремя разбираться и пистолеты не разбрасывать где попало. Ясно? Так что наказаний без вины не бывает». Золотые слова, бессмертные. Можно еще про «талоны на усиленное питание» вспомнить и поспорить насчет неадекватности приговора. В конце концов, Сюч должен был понимать, на что идет и чем рискует. Ах, его записали в полицию, но не объяснили, к чему это обязывает, он считал погоны пустой формальностью, приложением к повышенному окладу денежного содержания? Простите, повторюсь — думать нужно головой, а не другим местом. А скорым на выводы и вердикты — помнить, что судить 30-е, 40-е, 50-е, да какие угодно годы можно только с четким понимаем обстановки, в которой тогда жили и трудились. Но не с высоты либеральных ценностей начала XXI века.

Не нашел, да, признаться, и не слишком искал: как дети, повзрослев, расценили поступок отца? И вот их оценка при всей жестокости приговора должна быть ключевой. Только они вправе судить — что за человек был Шандор Сюч!

Футболист-то он был классный, вне всякого сомнения.