Беатрис
День пролетел быстро. Даже слишком быстро. События прошлой ночи занимали мои мысли большую часть дня: начиная с ужина, неподобающих сексуальных контактов на публике, и заканчивая почти смертельным исходом по дороге домой, а также тем, что после этого казалось моментом сближения с Габриэлем. Я напоминаю себе, что не следует путать сексуальное пробуждение и эмоции, поскольку это нечто большее, чем есть на самом деле. Он мне даже не нравится… большую часть времени. Не говоря уже о тревожном открытии, что он какой-то псих-мститель.
Я бездумно перебираю несколько платьев, которые собираюсь надеть сегодня вечером, когда мой телефон сообщает мне о новом сообщении.
Габриэль: Я уважаю твои пожелания. Просто сообщаю, что пришлю за тобой машину.
Я: Спасибо за внимание, но я сама найду способ справиться с этим.
Габриэль: Когда же ты перестанешь быть такой чертовски трудной, Беатрис? Ты же знаешь, что опасно гулять одной. Люди хотят твоей смерти.
Я: Если я умру, то умру. Все умирают.
Габриэль: Как это пророчески с твоей стороны. Я всё равно пришлю за тобой машину.
Я: Делай, что хочешь. Только не делай вид, что я тебе не говорила, что сама найду свой путь. А теперь, если не возражаешь, мне нужно собраться.
Габриэль: Хорошо. Только не дай себя убить в процессе.
Я: Остаётся только надеяться.
Я выбираю платье, оно длиннее, чем те, что я носила в последнее время. Это платье на тонких бретельках с оборками; нижняя часть прозрачная, но благодаря внутренней подкладке оно не просвечивает.
После того, как я закончу с прической и макияжем, надену несколько простых украшений, а затем наношу помаду нюдового цвета, чтобы завершить свой образ. Затем вызываю лифт и спускаюсь в вестибюль.
— Беатрис, дорогая, ты выглядишь сногсшибательно! — говорит миссис Джонс, улыбаясь мне, когда двери лифта открываются.
— Спасибо, миссис Джонс, — отвечаю я, выходя, пока она заходит внутрь.
— И где же ваш прекрасный принц?
Возможно, он сейчас кого-то убивает, пока мы разговариваем.
— О, он встречается со мной на вечеринке по случаю дня рождения своей кузины.
Она цокает языком.
— Ему следовало бы знать, что лучше не позволять тебе бродить по улицам ночью.
— Я вызвала такси, — сообщаю ей.
— Это еще хуже! Ты что, не смотришь новости? Женщины садятся в такие машины и оказываются в каком-нибудь заброшенном здании, изнасилованными или, что еще хуже, мертвыми! — Ее глаза расширяются от ужаса, и она начинает извиняться, прежде чем выйти из лифта и обнять меня.
Я качаю головой, глядя на нее.
— Вы правы, миссис Джонс, но я готова, понимаете? — говорю я, показывая ей свой нож и перцовый баллончик.
— Что ж, будем надеяться, что тебе никогда не придется ими воспользоваться, дорогая, — она гладит меня по щеке и снова заходит в лифт. — Передай привет своему красавчику.
— Вы прекрасно выглядите, мисс Беа, будьте там в безопасности! — кричит Джордж со стойки регистрации.
— Спасибо, Джордж, я так и сделаю, — отвечаю я и выхожу из здания. Сажусь в ожидающиее меня такси и говорю водителю, где находится зал для проведения мероприятий рядом с Тайм-сквер.
По дороге я отвечаю на несколько сообщений от моих сестер и одно от мамы, которая упрекает меня за то, что я избегаю её, и говорит, что ей нужно увидеть меня, чтобы она запомнила, как выглядит моё лицо. Она приглашает нас с Габриэлем завтра на ужин. Я быстро отвечаю, не давая никаких обещаний, и она отвечает мне кучей смайлов с плачущим лицом.
Когда мы подъезжаем к залу для мероприятий, я поднимаю взгляд на вход; несколько человек задерживаются, разговаривая друг с другом. Я чувствую себя неловко, потому что никого не знаю, но делаю глубокий вдох и выхожу из машины.
Потолки и архитектура интерьера сохраняли старинное очарование, но их поддерживали в обновленном, современном виде. В холле сиял яркий свет, но, стоило войти в зал для мероприятия, как освещение становилось мягким и приглушенным, а по всему пространству разливался таинственный свет голубых и фиолетовых огней.
На основном уровне расстилался просторный паркет, идеально подходящий для танцев. По всему залу были расставлены дорогие на вид лаунж-диваны и кресла, создавая уютные уголки для отдыха. По краям комнаты стояли несколько столов, покрытых серыми льняными скатертями, на которых мерцали низкие свечи в подсвечниках, добавляя обстановке теплую атмосферу.
Я решаю спуститься по одной из двух лестниц, ведущих на главный этаж. Обернувшись через плечо, я замечаю, что несколько человек остановились и смотрят в мою сторону. Я стараюсь не делать поспешных выводов и не думать, что именно я привлекла их внимание, но позади меня никого не было.
Кто-то восторженно закричал, когда я достигла последней ступеньки, и я обернулась в сторону криков. Серафина мчится ко мне, обнимает и дарит мне воздушные поцелуи.
— Ура! Я так рада тебя видеть! Это платье выглядит потрясающе на тебе! Где ты его купила?
Вскоре я оказываюсь окруженной несколькими людьми — парнями и девушками моего возраста, большинство из которых все еще учится в колледже. Мы начинаем разговор о том, что нравится и не нравится в студенческой жизни.
— Беатрис, так рада, что ты смогла почтить нас своим присутствием сегодня вечером, дорогая, — произносит она с улыбкой.
Обернувшись, я приветствую одну из тетушек Габриэля. Напрасно пытаюсь вспомнить ее имя, когда она быстро обнимает меня и целует в обе щёки.
— Это совсем не то выражение лица, которое мы имели честь лицезреть при нашей первой встрече, — произносит она, и я замечаю, что ее улыбка не отражается в глазах. — Я очень надеюсь, что сегодня вечером ты сможешь сдержать хотя бы часть своего энтузиазма.
Я одариваю ее очаровательной улыбкой.
— О да, я храню эти платья и первые впечатления только для особых случаев.
— Розетта, полегче с Беатрис, — перебивает нас Серафина, подводя меня к своей группе.
Она знакомит меня с еще несколькими людьми. Я оглядываюсь по сторонам, гадая, где же, черт возьми, Габриэль.
— Сера, кто твоя прекрасная подруга? — раздается голос с сильным акцентом позади нас.
— Даже не думай об этом, Ренцо, — отвечает Серафина, бросая взгляд на красивого незнакомца и беря меня за руку. — Она с Габом, так что, если не хочешь изменить свое лицо, уходи.
— Габ, я не принадлежу тебе, — говорю я ей, поворачиваясь к Ренцо. — Привет, я Беа.
Он улыбается, берет мою руку и целует ее.
— Спасибо, мой дорогой Ренцо. Двоюродный брат Габриэля.
— Еще один двоюродный брат?
— Да, мы из «чистой» семьи.
— Чистюля, черт возьми, — фыркает Серафина. — Ты такой же испорченный, как Габ, и ты это знаешь.
— Разве Габриэль не занимается финансами? — спрашиваю я. Они оба смотрят на меня и смеются, похоже, они знают о его привычках подрабатывать мстителем.
— Конечно, остановимся на этом, — снова рассмеялся Ренцо, в его голосе слышалась лёгкая насмешка. — Ну, раз моего кузена-придурка нигде нет, не позволим такой хорошей музыке пропасть даром. Потанцуем?
Он протянул мне руку, и я на мгновение задумалась. Вчерашний отказ Габриэля ещё свежо отзывался в памяти, но, с другой стороны, зачем упускать шанс? Кто-то хочет потанцевать со мной, и, пожалуй, я позволю себе этот маленький каприз.
После пары песен ко мне подошёл другой парень, представившись Грейсоном. Он учился на третьем курсе медицинского факультета Нью-Йоркского университета и мечтал стать педиатром. Мы смеялись над его рассказами о неловких клинических опытах, каждый из которых казался забавнее предыдущего. Ему удавалось превратить даже самые неудачные ситуации в повод для веселья.
Позже, беседуя с друзьями Серафины, я вдруг заметила её приподнятые брови и поняла причину — Габриэль направлялся к нам. Я обернулась, и взгляд скользнул по его фигуре. Он был с Домани. Его тёмные глаза на мгновение задержались на мне, а затем перешли на Грейсона, стоявшего рядом. В воздухе повисло едва уловимое напряжение, и я почувствовала, как сердце забилось быстрее.
— Привет, братишка, мы все гадали, где ты пропадал, — произнесла Серафина с тёплой улыбкой.
Я замерла, когда Габриэль подошёл ближе, его взгляд был сосредоточен на мне. На мгновение мне показалось, что он собирается поцеловать меня, но вместо этого он наклонился, едва касаясь своей щекой моей шеи, и глубоко вдохнул. Его борода мягко покалывала кожу, и по телу прошла волна мурашек. Его руки уверенно легли на мою талию, притягивая к себе.
— Ты прекрасно выглядишь, — прошептал он, коснувшись губами моей шеи. Затем он отстранился, но одна рука осталась, словно не желая меня отпускать.
Я почувствовала, как заливаюсь краской, заметив, что все девушки вокруг смотрели на него, буквально светясь от восторга, в то время как парни явно чувствовали себя неловко, переминаясь с ноги на ногу под его пристальным взглядом.
— Эй, братан, а где Бритни? Или это была Уитни? — насмешливо спросила Серафина, обращаясь к Домани.
— Не будь занудой только потому, что у тебя день рождения, — отозвался Домани, бросая на неё сердитый взгляд. Она лишь пожала плечами, ухмыляясь.
Зазвучала популярная танцевальная мелодия, и Серафина вдруг схватила меня за руку, отрывая от Габриэля.
— Давай, мы танцуем!
Я засмеялась, когда, пытаясь успеть за её быстрыми движениями, несколько раз поворачивалась не в ту сторону и случайно сталкивалась с окружающими. В воздухе витало ощущение веселья и свободы, но вскоре мне захотелось передохнуть. Я направилась к бару и попросила стакан воды, ощущая, как щеки все ещё горят от недавних эмоций.
Я танцую еще пару песен с Серафиной и её друзьями, пока не почувствовала, что мне нужно в туалет. Когда я выхожу в коридор, кто-то внезапно тянет меня обратно.
Габриэль стоит передо мной, его взгляд пылает гневом.
— Ты не можешь избегать меня всю гребаную ночь, — произносит он, с трудом сдерживая раздражение.
— Я не избегаю тебя, придурок, я танцую. Ты же не танцуешь, помнишь? — бросаю я, пытаясь вырваться из его хватки. — Извини, что развлекаюсь, вместо того чтобы сидеть за столом и смотреть на всех свысока, как ты. Отпусти меня, мне нужно в туалет.
Резко вырываюсь и направляюсь в ванную. Я ожидала, что он всё ещё будет стоять там, когда выйду, но Габриэля не было. Я оглянулась в поисках его в главной комнате, но и там он не появился. Может, он ушёл. Ну что ж, скатертью дорога.
— Привет, девочка. Габу нужно было ответить на звонок, — подходит ко мне Серафина, её голос вырвал меня из раздумий. — Он сказал, что вернётся позже, и попросил меня передать тебе, чтобы ты никуда не уходила.
Я лишь пожимаю плечами, иду к бару, беру что-нибудь выпить и устраиваюсь на одном из диванов, чтобы хоть немного расслабиться. Вскоре к нам подходит Ренцо с парой друзей и снова приглашает меня на танец.
— Так, а как долго вы с Габом встречаетесь? — спрашивает он, ухмыляясь.
— Недолго, — отвечаю я.
Он усмехается, услышав мой ответ.
— Это на него не похоже — быть с кем-то. Девушки, интрижки, секс втроем, эскорт — этого у него предостаточно, но он никогда не был любителем одной женщины, — поделился Ренцо, пожимая плечами. — Ты, кстати, тоже не в его вкусе, без обид.
— Он тоже не в моем, — признаюсь я, и Ренцо громко смеётся.
Он медленно перемещает мои руки со своих плеч на шею, его пальцы скользят вниз по моим рукам, затем спускаются по спине, опускаясь всё ниже и ниже.
— Так что же с ним делает такой человек, как ты? — спрашивает он, в его глазах пляшет вызов.
Прежде чем я успеваю что-либо ответить, слышу холодный низкий голос Габриэля:
— Ренцо.
Ренцо вроде бы держится спокойно, но по тому, как он тяжело сглотнул, я поняла — он обеспокоен.
— Габриэль, как дела, братишка? — обращается Ренцо к нему, поворачиваясь лицом к Габу.
В воздухе повисло напряжение, и я чувствовала, как всё вокруг словно замерло в ожидании их следующего шага.
— Отойди, — произносит Габриэль, его голос наполняется угрозой.
Ренцо хихикает, но это лишь заставляет Габриэля подойти к нему ближе, а меня отодвинуться. Теперь они стоят нос к носу, и улыбка Ренцо исчезает.
— Расслабься, мы просто танцевали, ничего страшного, — говорит он, пытаясь снять напряжение.
— Ты трогаешь то, что принадлежит мне, — ледяным тоном заявляет Габриэль.
Я закатываю глаза. Он на пару сантиметров выше Ренцо, но это не мешает им смотреть друг на друга свысока. Вокруг начинает собираться толпа, люди с любопытством наблюдают за происходящим.
— Габриэль, не устраивай сцен, — вмешиваюсь я, но это не помогает.
Ренцо отступает на шаг, поднимая руки в знак миролюбия.
— Прошу прощения, это больше не повторится, — говорит он, слегка кивая мне, прежде чем отойти.
Я тоже собираюсь уйти, но Габриэль хватает меня за запястье. Его хватка уже не такая жесткая, как прежде, и он притягивает меня к себе.
— Никто, блядь, не прикасается к тебе, кроме меня, — шепчет он, глядя мне в глаза.
— Ты самонадеянный сукин… — начинаю я, но он перехватывает мою другую сжатую в кулак руку, которая оказывается всего в нескольких дюймах от его лица. Мы смотрим друг на друга, кажется, целую вечность, прежде чем он отпускает моё запястье. Он тянет меня за собой, и я натыкаюсь на него, его ладонь оказывается на моей пояснице. Я чувствую, как он начинает двигаться, и понимаю, что мы танцуем.
«Он танцует».
Мы не отрываем глаз друг от друга, и он подносит мою вторую руку, теперь расслабленную, к своему лицу, на мгновение задерживая её там. Затем он разворачивает нас, и я крепче держусь за него, не желая потерять равновесие.
Когда он водит нас по танцполу, становится ясно, что он знает, что делает; у меня возникает ощущение, что мы здесь одни. Его движения грациозны, но в то же время чувственны. Он наклоняет меня низко, и моя голова запрокидывается назад; тихий вздох срывается с моих губ, когда его нос и губы скользят по моей груди. Затем он снова поднимается, и от его теплого дыхания на моей коже по спине пробегает дрожь.
Когда он выпрямляет нас, его горящий взгляд скользит по моим губам, и он наклоняется. Поцелуй медленный, но в нём чувствуется скрытая страсть. Тело Габриэля, кажется, дрожит от моего прикосновения, и вдруг меня осеняет. Я удивляю нас обоих, когда притягиваю его ближе к себе и отвечаю на поцелуй.
Он углубляет поцелуй, его руки скользят по моему телу, а я провожу пальцами по его волосам. Когда он отстраняется, я медленно открываю глаза.
— Это был ты, ты поцеловал меня той ночью в отеле, — произношу я, осмысливая это откровение.
Он наклоняется ближе, прижимая лоб к моему, закрывает глаза и тяжело дышит.
— Боже, я хотел поцеловать тебя снова с той ночи, — говорит он, его голос дрожит от эмоций. — Я никогда не пробовал ничего более сладкого, чем твои губы, Беатрис. Хотя, возможно, это не совсем правда… ресторан… — он замолкает, и от его улыбки моё лицо заливается румянцем.
Он снова касается моих губ, и, как и в том поцелуе той ночью, он страстен, прикусывая мою нижнюю губу, но в то же время нежный. Я не думала, что он способен на это, но в этот момент раздается громкое откашливание.
Кто бы это ни был, он откашливается снова, на этот раз еще громче. Габриэль отстраняется, но не отпускает меня, прижимая свою голову к моей.
У меня кружится голова не только от поцелуя, но и от того, что Габриэль — тот самый мужчина, о котором я мечтала, не понимая, почему вижу именно его лицо. Я прислоняюсь к его сильному телу, чтобы не упасть, и заглядываю ему через плечо, замечая, что рядом с нами стоит его тётя Розетта.
— Это неподходящее место для твоего неуместного проявления интимных чувств, Габриэль, — предостерегает она, её голос холоден, как лёд.
— Никто не просил их смотреть, — отвечает Габриэль, не сводя с меня глаз. Его уверенность не ослабевает.
— Ты что, шутишь? Это всё равно что проезжать мимо места крушения поезда. Невозможно не смотреть на то, как ты лапаешь её, — язвит Розетта, её недовольство очевидно на лице.
В воздухе витают напряжение и неоднозначность, и я понимаю, что эти моменты могут изменить всё.
— Тогда мы уйдем. — Он отворачивает нас от своей тёти, держа меня за руку.
— Не теряй концентрацию, Габриэль. Перестань думать головой в штанах, а не на плечах.
Он останавливается.
— Если ты сейчас уйдешь, ты же знаешь, что это причинит боль Серафине. И я уверена, что твоя возлюбленная сможет притвориться, что у нее есть цивилизованные манеры, еще пару часов.
Я в шоке выпускаю руку Габриэля. Уверена, что его семья считает меня ненормальной, и, похоже, я только усугубляю ситуацию. Тем не менее, я также благодарна за эту проверку реальности. Менее суток назад я не хотела иметь с ним ничего общего, и вот я играю с ним в хоккей на миндалинах, как будто это всё нормально.
— Хватит, тётя. — Габриэль начинает приближаться к ней.
Я держу его за руку.
— Мне пора.
Он переводит взгляд своих темных глаз со своей тёти на меня.
— Нет. Мы остаемся вместе.
Розетта бросает на меня сердитый взгляд, прежде чем отойти от нас.
Что ж, она меня ненавидит.
— Не беспокойся о ней, она очень традиционна и скромна, когда дело касается отношений.
— Значит, она не очень хорошо тебя знает, не так ли?
Габриэль улыбается мне в ответ.
— О, она прекрасно понимает, кто я такой, Беатрис. Но ты первая женщина, с которой она видит меня дольше, чем на день или несколько ночей. — Он вздыхает и подходит ближе. Он поднимает руку, его пальцы убирают распущенные волосы с моего лица. — Я знаю, в это может быть трудно поверить, но когда я посвящаю себя чему-то или, в данном случае… кому-то, я полностью отдаюсь этому.
Мое сердце начинает бешено колотиться от того, как он на меня смотрит.
— Я ни с кем не встречаюсь и ни с кем не путаюсь, пока у нас есть это соглашение, Беатрис. Так что ты остаешься со мной, patatina mia, — Габриэль запечатлевает на моих губах нежный, медленный поцелуй.
Но через мгновение я отстраняюсь, стараясь не потеряться в ощущениях от его поцелуев.
— Почему… почему ты продолжаешь меня так целовать?
Он обхватывает ладонями мое лицо.
— Дорогая моя, bella ragazza, как люди могут поверить, что наша любовь настоящая, если я не нахожу тебя неотразимой?
— Я не твоя девушка, — с тревогой смотрю на него в ответ. — И наша любовь ненастоящая, Габриэль.
Он смотрит на мои губы, касаясь их большим пальцем.
— Чем больше ты сопротивляешься, тем больше это кажется нереальным, Беатрис, — он наклоняется, чтобы снова поцеловать меня.
Нельзя отрицать, что этот мужчина великолепно целуется. Он может быть страстным — как тогда, когда целовал меня раньше, и как вчера в ресторане, когда его губы касались моей шеи, — но он также может быть милым и нежным, как сейчас, когда его прикосновения мягкие и бережные.
Я снова теряюсь в этом поцелуе, и границы, которые я пыталась установить между нами, начинают стираться. Его руки медленно скользят от моей шеи к волосам. Я становлюсь пленницей его вкуса — темного, насыщенного и пьянящего, опьяняющей смеси, которая затмевает здравый смысл.
Я отстраняюсь.
— Думаю, мы уже дали всем достаточно тем для разговоров, Габриэль. Ты не боишься, что это зайдет слишком далеко? Что мы потеряем грань между реальностью и фантазией?
— Ты боишься, что влюбишься в меня? — В его глазах загорается нечто, чего я раньше не видела.
Я прищуриваюсь, глядя на него.
— Кто сказал, что ты не влюбишься в меня, если уже не влюбился? — Я скрещиваю руки на груди. — Ты ведь только что поклялся держать свой член в штанах, не так ли?
Он смеется, и я замечаю любопытные взгляды, которые бросают на нас окружающие, когда его смех не прекращается.
— Хватит, Габриэль, — говорю я сквозь зубы.
Он усмехается, глядя на меня.
— Я бы сказал, что ты самая сумасшедшая и одна из самых забавных людей, которых я встречал за долгое время.
— Похоже, сегодня это популярное мнение, — бормочу я, хмурясь.
Свет в зале гаснет, и все начинают петь: «С днём рождения, Серафина». Сотрудники выносят большой торт и ставят его на стол с закусками.
Габриэль хватает меня за руку.
— Давай подойдём поближе.
Габриэль подводит нас к столу, и мы видим счастливую Серафину, стоящую у стола и ожидающую, когда к ней поднесут торт. Она улыбается всем, а мы все поём для неё.
Габриэль усаживает нас поближе друг к другу, переплетает свои руки с моими и кладёт наши ладони мне на живот. Это так странно — видеть, как он так трогательно относится ко мне, но когда я слышу, как он поёт своему двоюродному брату у моего уха, я присоединяюсь.
Серафина хлопает вместе со всеми, когда песня заканчивается, затем закрывает глаза и задувает свечи на торте. Она поворачивается к толпе и благодарит всех, кто нашёл время прийти и отпраздновать с ней её день рождения.
Когда всем раздают по кусочку торта, Габриэль усаживает нас на большой диван, и вскоре к нам присоединяются остальные.
— Габ, это твоя девушка, о которой все говорят? — спрашивает парень с коротким ирокезом, садясь с другой стороны от меня. Я только что откусила кусочек торта и улыбаюсь в ответ, прикрывая рот рукой.
— Единственная и неповторимая, — Габриэль подмигивает мне.
— Мы не имели удовольствия познакомиться. Я Федерико, кузен Габа, — представляется он, протягивая мне руку. Я беру её, но он поворачивает мою ладонь и целует её.
— Сколько у вас двоюродных братьев и сестёр? — спрашиваю я, слегка смущённая.
— У нас большая семья. Но я удивлён, что до сегодняшнего дня ничего о тебе не слышал, — сообщает мне Федерико, с любопытством смотря на меня.
— Мы не так давно знаем друг друга, — отвечаю я, стараясь скрыть лёгкое напряжение.
— Я слышал, вы вместе уже пару месяцев. Этого достаточно, чтобы познакомиться с семьёй, тебе не кажется? — Он бросает взгляд на Габриэля, который всё ещё держит меня за руку.
— Ну, я познакомилась с Лукой, Серафиной, Домани и его тётей и дядей, — сообщаю я Федерико, когда он начинает накрывать мою руку своей.
Я вскрикиваю от неожиданности, когда меня внезапно поднимают со стула, и Габриэль сажает меня к себе на колени, отодвигая подальше от Федерико.
Федерико обменивается взглядом с Габриэлем.
— О, значит, ты уже знакома с большей частью семьи его отца. Ну, а я — со стороны его матери. Хотя не удивлюсь, что на нас часто не обращают внимания, — говорит он с лёгкой улыбкой, но я не могу понять, шутит он или говорит серьёзно.
— Я думала, Розетта — сестра твоей мамы? — спрашиваю я, поворачиваясь к Габриэлю.
— Так и есть, но Розетта всегда считала себя лучше всех, так что я не удивлён, что ты могла подумать, что она со стороны его отца, — отвечает за него Федерико.
— Федерико — брат Ренцо, — поясняет мне Габриэль, его рука нежно скользит по моей спине и волосам. Я пытаюсь сосредоточиться на разговоре, но это становится трудно, так как его другая рука уверенно лежит на моей ноге.
— Ренцо сказал, что он из «чистой» семьи, — я поворачиваюсь к Федерико, и он смеётся в ответ.
— Как тебя зовут?
— Беатрис, — отвечает Габриэль.
— Беа, — говорю я одновременно с ним. — Меня зовут Беатрис, но я зову себя просто Беа. Габриэль просто любит называть вещи своими именами.
Я откусываю ещё кусочек торта — это один из лучших тортов, которые я когда-либо ела. Я собираюсь съесть ещё кусочек, когда Габриэль хватает меня за руку и протягивает её, чтобы я покормила его.
— Почему бы тебе не взять себе?
— Делиться — значит проявлять заботу, — он улыбается, съедая кусочек.
— Я слышал, что ты дерзкая, — комментирует Федерико, с удивлением глядя на нас. Я возвращаюсь к своему торту, пожимая плечами в ответ. — И то, что на тебя приятно смотреть, они не лгали. Хотя… ты не в вкусе Габа, — добавляет Федерико, улыбаясь своему кузену, в то время как Габриэль сердито смотрит на него.
— Люди постоянно говорят мне об этом. Какие у него вкусы? — Я скармливаю ещё кусочек Габриэлю, который теперь ест его с осторожностью, и борюсь с желанием рассмеяться при виде выражения его лица.
— Габу нравятся женщины с длинными ногами, он любитель сисек, и чем больше, тем лучше, по крайней мере, для него, — ухмыляется Федерико. — И ему нравятся голубоглазые блондинки.
— В этом есть смысл. Это полностью описывает Анджелу, — говорю я, откусывая ещё кусочек.
— Анджела? — Федерико удивленно садится ближе. — Вы с ней знакомы?
Я киваю.
— Да. Габриэль продолжает твердить, что они просто друзья. Да ладно тебе. Ты её видел? И без обид, но когда кто-то так часто утверждает, что они «просто друзья», это обычно означает обратное. Я имею в виду, привет? Джим и Пэм, кто ещё? Гарри и Салли? Сиси и Шмидт? Сэм и Диана? Рэйчел и Росс…
— Ты высказала свою точку зрения, Беатрис, — губы Габриэля сжаты в тонкую линию.
Федерико усмехается.
— Итак, как вы двое познакомились?
— На вечеринке быстрых свиданий, где я случайно услышала, как он сказал Луке Барроне, что я — «горячая штучка» и по характеру похожа на мокрую швабру.
Федерико поперхнулся своим напитком и хватает салфетку, чтобы вытереть свой костюм.
— И с той ночи ты доказываешь, что я ошибался, дорогая, — Габриэль хватает меня за лицо и целует, затем отстраняется и целует меня в щеку.
— Обуздай своё безумие, Беатрис. Или ты пожалеешь об этом позже, — шепчет он, затем отстраняется, глядя на меня так, будто я ему нравлюсь, но его предупреждение говорит об обратном.
— В любом случае, — я снова обращаюсь к Федерико, отворачиваясь от Габриэля. — Похоже, ты знаком с Анджелой.
— Можно и так сказать, — он откидывается на спинку стула, бросая на Габриэля полный отвращения взгляд. — Она была моей девушкой, до того как Габ увёл её у меня.
Я начинаю давиться последним кусочком торта.