Где распростерся мрак…

Глава двадцать шестая

Улица Естурстрайти располагалась в квартале от гостиницы «Борг». От присутствия рядом могучего дальнобойщика из Англии и сухонького исландского полицейского в отставке Исилдуру становилось легче на душе. Когда Гимли предложил Акселю Бьярнасону известную сумму, тот немедленно согласился бросить текущие дела и помочь новым клиентам, хотя Гимли подозревал, что бросать-то, в сущности, ему было нечего. Бьярнасон, с коротким ежиком седых волос, пронзительными синими глазами и обветренным лицом, больше напоминал рыбака, нежели частного сыщика, хотя Исилдур, еще никогда не прибегавший к услугам «карманных детективов», мало разбирался в таких вещах.

С другой стороны, Бьярнасон отлично знал город. Он немедленно вспомнил, кто такой Петур Асгримссон, и даже с ходу смог назвать адрес художественного салона Инкилейф. Через четверть часа сыщик уже стучался в гостиничный номер калифорнийца.

Исилдур сильно нервничал: можно сказать, испытывал настоящий страх. Он очутился в чужой стране, а Исландия — место на редкость необычное. К тому же совершено убийство, и есть ненулевые шансы, что злодей шагает рядом. Исилдуру не хотелось долго размышлять над этим; он решил не спрашивать Гимли в лоб, дескать, вы убивали или не убивали профессора?

Впрочем, чувство опасности придавало всему предприятию толику пикантности. Задача непростая, не исключено, что первой заполучит кольцо полиция. А может, артефакт изначально был фальшивкой. Или, к примеру, вещица спрятана так надежно, что уже никто и никогда ее не отыщет. И все же имелся шанс, что Исилдур станет обладателем того самого кольца, которое тезка Исилдура привез в Исландию тысячу лет назад… Того самого кольца, которое вдохновило Толкина… А что, это было бы неслабо!

Парадный подъезд клуба «Неон» оказался узенькой, непримечательной дверью, выходившей на главную улицу, однако Бьярнасон решил провести своих клиентов через черный ход. Эта дверь вообще стояла нараспашку, упираясь створкой в груду коробок из-под бутылочного пива. Какой-то юноша деловито заносил внутрь ящики с водкой.

Бьярнасон его остановил и что-то буркнул на исландском. Вот уж действительно, странный язык! Исилдур даже призадумался, на какой из языков Средиземья может походить это наречие. Пожалуй, аналогов ему не сыскать: на квенья повлиял финский, а прообразом синдарина был валлийский. Не исключено, что в глазах Толкина исландский носил слишком обыденный характер — никакой романтики.

Паренек провел их вниз, через широкий танцпол к небольшой конторе. Там сидел высокий мужчина с бритым черепом, увлеченно беседовавший с какой-то рыжеволосой девушкой в джинсах и футболке с надписью «Лопнула промежность».

— Валяйте, — сказал Бьярнасон Исилдуру. — Я уверен, что он говорит по-английски.

— Мистер Асгримссон? — подал Исилдур голос.

Мужчина с бритой головой вскинул лицо.

— Да? — Ни малейшего намека на улыбку, зато зловещим глянцем отливал шишковатый череп.

— Меня зовут Лоренс Фелдман, а это мой коллега Стив Джабб.

— Что вам нужно? — нахмурился Асгримссон. — И вообще мне казалось, что этот тип сидит в тюрьме.

— Стива задержали по ошибке, — объяснил Исилдур. — Просто у властей ушло некоторое время, чтобы во всем разобраться.

— Что ж, если вы пришли за сагой, то сообщаю: она сейчас в руках полиции. А когда они закончат с ней работать, то мы вам ее ни за что не продадим.

Асгримссон вел себя дерзко, однако Исилдур не дал себя запугать. Он давно привык, что люди норовят им помыкать или задвинуть на второй план, не понимая, что без талантливых программистов — таких как он — их бизнес ни за что не сдвинется с мертвой точки.

— Эту тему мы обсудим позднее. Сейчас хотелось бы поговорить с вами насчет кольца. Кольца Исилдура или Гекура, называйте его как угодно.

— Вон из моего клуба! — непреклонным тоном заявил Асгримссон.

— За услуги мы платим. Очень аппетитные суммы, — намекнул Исилдур.

— Послушайте меня, — прорычал Асгримссон, сверля гостей горящими глазами. — Из-за этой дурацкой саги погиб человек. Даже двое, если вспомнить и про моего отца. Как выяснилось, наша семья далеко не зря хранила эту тайну на протяжении столетий. Нельзя было ее разглашать, и если бы ко мне прислушались, то так бы оно и вышло. И виноваты во всем как раз вы! Нечего было совать свой нос повсюду, вынюхивать да размахивать пачками долларов! — Он шагнул к Исилдуру. — Видели, до чего дошло дело? Профессор Агнар Харальдссон мертв! У вас есть совесть или нет? Не пора ли вам катиться к чертовой матери в свою Америку?

— Мистер Асгримссон…

— Да пошел ты знаешь куда?! — рявкнул Петур во весь голос, показывая пальцем на дверь. — Вали давай!

Солнце было не по сезону жарким, и с пастора градом катил пот. Денек выдался на славу, за спиной осталось не менее семи километров. Сейчас пастор находился в высокогорной лощине, куда не забредали даже овцы, по крайней мере в это время года. Со стороны пустоши, которой замыкался дол, доносилось журчание ручья. Снег сходил повсюду, просачивался талыми струйками среди валунов и щебня, уходил в почву звонкой капелью. Прошлогодняя трава, открывшаяся взору за последние дни, была желто-бурой, но вдоль ручья уже пробивались свежие зеленые ростки. Весна. Новая жизнь для этой голой земли.

Со всех сторон звучали трели птиц, порхавших в солнечном сиянии.

Пастор вздохнул полной грудью. Он хорошо помнил тот день, когда впервые появился в Хруни, заняв должность местного священника, и ту мысль, что пришла ему в голову: здесь обитает Бог.

Вот и сейчас он вновь в это поверил.

По левую руку ущелье ограждалось шеренгой утесов, куда пастор и направился, сойдя с едва заметной тропинки. Он на ходу достал блокнот.

Надо подыскать надежное местечко для тайника.

Арест Томаса по подозрению в убийстве Агнара Харальдссона стал основной темой дневных радионовостей. Впрочем, удивляться не приходится, коль скоро Томас и сам был видной фигурой в мире массмедиа. Едва заслышав репортаж, пастор понял, что кольцо пора перепрятать.

Он замедлил шаг, бросив взгляд на безымянный палец правой руки. Совсем непохоже, чтобы кольцу была тысяча лет. В том-то и заключается особенность золота: если аккуратно отполировать сколь угодно древнюю вещицу, она примет вид новенькой. Или по крайней мере не такой старой.

На кольце остались царапины и зарубки, однако руническая надпись на внутреннем ободе все еще виднелась.

Пастор помнил, как они с Асгримуром нашли это кольцо в пещере — вернее сказать, не в пещере, а в своего рода полости внутри одного из утесов. Это был величайший и самый значимый момент во всей его жизни. Ну и в жизни Асгримура, конечно. Пусть даже в этом случае он оказался последним.

Поистине чудесным можно считать тот факт, что полость не была засыпана вулканическим пеплом всех тех извержений, что случились на протяжении последней тысячи лет. Чего стоит хотя бы тот вулканический выброс, который похоронил под собой хутор Гекура… С другой стороны, кольцо всегда было связано с чудесами.

Без малого двадцать лет пастор возился с этим кольцом, то надевая его на палец, то снимая. Он любил его, даже боготворил. Порой он часами разглядывал кольцо, размышлял о его истории, о его тайне, о его силе, а кругом бушевал вихрь звуков, рожденных талантом «Лед Зеппелин» или «Дип перпл». Андвари. Один, Хрейдмар, Фафнир, Сигурд, Брюнхильд, Гуннар, Ульф Ногоруб, Трандитл, Исилдур и Гекур — все они им некогда владели. А теперь настал его черед. Пришло время пастора Хруни.

С ума сойти.

Да вот беда: несмотря на всю приподнятость и чувство внутренней мощи, которую давало ему надетое на палец кольцо, вместе с ним приходило и ощущение досады, которое со временем становилось все острее и навязчивее. Пастор считал себя весьма необычной личностью и искренне полагал, что кольцо само выбрало его. А все потому, что он много чего знал про дьявола и Сэмунда Мудрого. И тем не менее, несмотря на старания и прилежание пастора, он так и не смог найти ничего нового и экстраординарного в ходе своих исследований. Дорога к власти и господству над всем и вся оставалась перекрыта.

А с другой стороны, как вообще можно рассчитывать на успех, если сидишь анахоретом среди холмов и скал? Поначалу он полагал, что в том-то и состоит его обязанность: оберегать и хранить кольцо под сенью горы Гекла, которая возвышалась на расстоянии каких-то сорока километров от кирхи. Хранить и оберегать… но от кого? Сына пастор всегда считал неудачником — слабым и неглубоким человеком, которому нельзя поручить заботу о кольце. Впрочем, надежда еще оставалась: Томас стал знаменитостью, хотя бы и в пределах одной лишь Исландии. Трудно себе представить, чтобы местный житель оказался способен завоевать себе имя на международной арене, но вот у Томаса это могло получиться.

Не без помощи кольца, разумеется.

Пастор один за другим обходил утесы, подыскивая нишу вроде той, где нашел кольцо семнадцать лет назад. Надо будет особенно тщательно записать приметы тайника, иначе колечко затеряется на следующие десять веков.

А может, его вовсе не надо прятать? Что, если кольцо позволило себя найти отнюдь не для того, чтобы его вновь скрыли от мира? Скажем, сейчас оно хотело поактивнее заняться делами людей.

Хотело, чтобы его нашли.

Конечно, церковный алтарь — место далеко не лучшее с точки зрения устройства тайника. Здесь кольцо запросто может попасться на глаза любому человеку, не говоря уже о профессиональной бригаде криминалистов. Да, зато это место было правильным.

Пастор снял кольцо с пальца и сжал его в кулаке. Закрыл глаза, пытаясь понять, о чем оно ему нашептывает.

Да-да, это правильное место.

Он развернулся и бодрым шагом направился назад, в Хруни. Бросил взгляд на часы: если повезет, то он поспеет домой еще засветло.

Дом Инкилейф — вернее сказать, родовое гнездо — стоял на берегу реки, которая несла свои воды через Флузир. Сам же поселок оказался процветающим: магазинчик круглосуточной торговли, гостиница, две школы, несколько муниципальных зданий и ряд геотермальных теплиц. Инкилейф уверяла, что именно здесь выращивают наилучшие фрукты и овощи во всей Исландии. Впрочем, в поселке не было церкви; ближайшая располагалась в Хруни, примерно в трех километрах.

Хотя собственно Флузир и не был достопримечательностью в подлинном смысле, от местного пейзажа перехватывало дыхание: к западу лежала долина реки Хвита с древним поселением Скальхольт, где стоял первый в истории Исландии собор, а к северу раскинулись толстенные белые пласты ледников, чей безупречно ровный, как лезвие бритвы, контур формировал линию горизонта между горными пиками.

Вулкан Гекла скрывался за холмами к юго-востоку.

Дом был одноэтажным, достаточно комфортабельным и вполне годился для семьи из пяти человек. Магнус со своей спутницей зашли в спальню матери Инкилейф и вывалили на пол содержимое нескольких картонных коробок. В них действительно отыскалось несколько писем Толкина к Хегни, о которых вплоть до его смерти не знал даже отец Инкилейф. Девушка показала Магнусу первое издание «Братства кольца», начального тома «Властелина колец». Сержант узнал почерк на форзаце: «Хегни Исилдарссону: одна добрая история заслуживает другую. С благодарностью и наилучшими пожеланиями, Дж. P. P. Толкин, сентябрь 1954 г.».

Затем они принялись изучать папку с картами и дневниками, которые в основном принадлежали руке доктора Асгримура и рассказывали о его догадках, где мог находиться тайник с кольцом. Кроме того, им встретились письма и заметки Хакона, местного пастора; они касались различных народных сказаний: например, эссе на тему Гиссура и сестриц тролля с Бурфетля, то есть горы, по соседству с которой располагался хутор Стенк. В одном месте упоминалась также легенда о пастушке по имени Торгерд, сбежавшей с эльфом.

— А в Америке водятся эльфы? — спросила Инкилейф.

— Увы, — развел руками Магнус. — Иного добра предостаточно: сутенеры, гангстеры, продажные сутяги и даже инвестиционные банкиры. А вот эльфов нет. Впрочем, если у нас в Саут-Энде когда-нибудь возникнут проблемы с эльфами, я теперь знаю, куда обращаться за подмогой. Быстренько организуем программу обмена опытом с полицейским управлением Рейкьявика.

— Получается, вам в детстве не рассказывали таких историй?

— В общем-то меня ими не баловали. Особенно когда я жил у деда с бабкой. Отец больше увлекался сагами, нежели деревенскими сказками про эльфов и троллей. Хотя я порой и задавал такие вопросы… — Магнус улыбнулся при воспоминании. — Кажется, мне было лет четырнадцать. Мы отправились в турпоход в Адирондакские горы. Я вообще очень любил бродить с отцом по горам. Мой младший брат предпочитал отсиживаться дома, так что мы вдвоем целую неделю напролет разговаривали друг с другом исключительно по-исландски. На всевозможные темы… Отчетливо помню, что мы остановились передохнуть на берегу озера Ракетт. Нашли себе валун, напоминавший тролля, вскарабкались на него и принялись жевать свои сандвичи. Отец заметил, что исландцы обязательно придумали бы длинную запутанную историю про такой необычный камень. Вот тогда я и задал ему вопрос: верит ли он в эльфов?

— И что же он ответил?

— Попытался увильнуть. Я решил поднажать. Видите ли, он был математиком, всю свою жизнь занимался доказательствами, а насчет эльфов никаких доказательств не имеется… Короче, отец прочитал мне настоящую лекцию о том, что недоказанность существования эльфов вовсе не означает, что их нет на свете. Другими словами, наука не способна ответить на этот вопрос. И еще он добавил, что хотя сам и не верит в эльфов, его исландские корни не позволяют с ходу отринуть возможность их существования и что, если мне когда-либо доведется пожить в Исландии, я тоже это пойму.

— Ну вот, сейчас вы в Исландии. Успели поверить в эльфов?

Магнус рассмеялся:

— Ни в коем случае. А вы что об этом думаете?

— Бабушка постоянно натыкалась на «невидимый народец», — ответила Инкилейф. — Утверждала, что они обитают в скале рядом с хутором, где родилась мама. Если на то пошло, в ночь перед родами к ней пришла невидимая женщина и заявила, что имя ребенка надо поменять. Дело в том, что маму собирались назвать Богилдур, но женщина-невидимка сказала, что здесь годится только Лини, иначе ребенок умрет во младенчестве. Вот так моя мама и стала Лини.

— А по мне это действительно звучит изящнее, чем Богилдур, — заметил Магнус. — Похоже, невидимка обладала неплохим вкусом.

— Вот! Взгляните, — сказала тут Инкилейф, показывая на карту со стрелками и пометками. — Сюда они отправились в тот уик-энд, когда погиб мой отец.

Судя по карте, километрах в десяти от Стейка протекал какой-то ручей, где стоял символ, обозначавший пещеру.

Зазвонил мобильник Инкилейф. Она ответила, и до Магнуса донесся раздраженный мужской голос, хотя слова он разобрать и не мог.

— Мой брат, — пояснила Инкилейф, нажав кнопку отбоя. — К нему в клуб заявились какие-то иностранцы, желающие купить сагу. Американец и англичанин. Расспрашивали насчет кольца. Петур послал их куда подальше.

— Надо же… Я-то думал, у них хватит ума больше не лезть в это дело.

— Вы прямо читаете мысли моего брата, — кивнула Инкилейф. — Он звонил предупредить: они наверняка пожалуют и по мою душу. Петур просил меня ничего им не рассказывать.

— И вы прислушаетесь к его совету?

— Разумеется! Саги им не видать как своих ушей, за любые деньги. Петур категорически против, и я с ним полностью согласна… — Она взглянула на часы: — Смотрите-ка, почти семь! Пастор наверняка вернулся. Съездим посмотрим?

В Хруни, однако, на звонок в дверь по-прежнему никто не ответил. «Судзуки» пастора стоял в гараже. Магнус с Инкилейф окинули взглядом близлежащие холмы и долину: нет ли там одинокого путника? Солнце, хоть и низко сидевшее, давало ясный, мягкий свет, который подчеркивал малейшие нюансы ландшафта и розовым сиянием заливал снег на далеких горных вершинах. В нескольких сотнях метров от церкви в воздухе крутилась пара воронов, чье карканье ветер разносил по окрестностям. Но ни одной человеческой фигурки в виду.

— Во сколько здесь темнеет? — спросил Магнус. — В половине десятого?

Инкилейф пожала плечами:

— Вроде того. Сейчас с каждым днем сумерки наступают все позднее и позднее.

— Проголодались?

Она согласно закивала.

— Тут в поселке есть местечко, где можно перекусить.

— Что ж, давайте так и сделаем. А потом вновь сюда вернемся.

— И после этого поедем в Рейкьявик?

Магнус кивнул.

— Ну давайте, — согласилась Инкилейф. — Или… — Девушка улыбнулась, поигрывая серыми глазами, которые танцевали под ее светлой челкой. В эту минуту она выглядела восхитительно.

— «Или…»?

— Или проведаем пастора ранним утром?

Магнус проснулся как от толчка, весь в поту, и на мгновение потерял ориентировку, не понимая где находится. Сержант бросил взгляд на незнакомое окно в торце незнакомой комнаты и увидел бело-синий лунный свет за тонкими занавесками.

К локтю кто-то прикоснулся.

Он обернулся к лежавшей рядом женщине. Инкилейф.

— Магнус, что случилось?

— Да просто сон…

— Кошмар?

— Ну… да.

— Расскажи.

— Да ладно, прошло уже.

— Магнус, я хочу все знать про твои кошмары. — Она приподнялась на локте в слабом свете, сочившемся сквозь занавески и оттенявшем ее грудь. На губах девушки проступала слабая озабоченная улыбка. Инкилейф погладила ему щеку.

И тогда он все ей рассказал. Про круглосуточный магазинчик из своего сна, про О’Малли и «торчка». А также про тупик, мусорные баки, лысого толстяка и парня в желтой футболке, который, как сказал Уильямс, скончался в больнице…

Инкилейф слушала не прерывая.

— И часто тебе такое снится?

— Да нет, — ответил Магнус. — Только в самое последнее время. После второй перестрелки.

— Они пытались тебя убить, ведь так? Эти мерзавцы?

— Разумеется. Я, кстати, на этот счет угрызений совести не испытываю, — сказал Магнус. — По крайней мере пока не приходит время ложиться спать… — Он ударил кулаком по матрасу. — Бред! Ну чего они ко мне привязались?!

— Да, ты убил нескольких человек, — кивнула Инкилейф. — И с полным правом — они не оставили тебе выхода. А сейчас ты мучаешься. Так вот: не был бы ты человеком, если бы не страдал от этого. Ты самый обычный человек, даже если мнишь себя крутым копом. Иначе я бы на тебя глаз не положила.

С этими словами она прижалась к его груди, и сержант покрепче притянул девушку к себе.

От поцелуя сердце Магнуса возбужденно забилось…

Инкилейф без промедления заснула, а вот к сержанту сон упорно не шел. Магнус недвижно лежал на спине, уставившись в потолок.

Насчет кошмаров она, конечно, права. Их надо принять как есть, смириться с ними. Эта мысль успокоила.

Секундой позже, однако, он подумал про Колби. Где-то она сейчас прячется, опасается за свою жизнь… Один Бог ведает где. Разве Магнус не должен мучиться угрызениями совести и в ее адрес?

Он скосил глаза на Инкилейф: лежит себе, спокойно сопит, умиротворенно дыша сквозь приоткрытый рот. Даже в полумраке виден шрам у нее над бровью.

Колби дала ясно понять, что на восстановление отношений рассчитывать не приходится. Если на то пошло, ночь, проведенная с исландской красавицей, вполне может считаться отличным поводом и способом навсегда забыть о былом — и это уж куда лучше, чем напиваться вдрызг и потом попадать за решетку. Да вот загвоздка: глядя на лежащую рядом Инкилейф, он не считал эту ночь мимолетной интрижкой. Потому что эта девушка ему нравилась. По-настоящему.

Однако по какой-то загадочной причине ему казалось, что он только что предал Колби.

По дороге из Хруни они остановились в единственной гостинице Флузира, где, как выяснилось, имелся ресторанчик с очень пристойной кухней. Они неторопливо и безмятежно поужинали, наблюдая за тем, как раскинувшаяся перед ними долина Хвита медленно погружается во мрак. К дому Инкилейф они вернулись пешком, прогулявшись вдоль берега местной речушки — после чего очутились в кровати детской спальни Инкилейф.

Он усмехнулся.

Черт знает что… Магнус провел в Исландии меньше недели, но успел усвоить, что исландцы намного проще относятся к сексу, чем он сам. Можно сказать, сейчас сержант напоминал того парня… как там бишь его… который послужил Инкилейф в качестве алиби… Понятное дело, он ей нравился… но, наверное, в том смысле, в каком ей нравилось клубничное мороженое или йогурт. А может, и того меньше.

Н-да, здесь надо ухо держать востро. В Америке за постельные отношения со свидетельницей по уголовному делу уж точно не погладили бы по головке, да и Балдур вряд ли придет в восторг, если это всплывет. Да сам Магнус был уверен в стопроцентной невиновности Инкилейф? Можно ли ей верить?

«Разумеется, можно», — решил Магнус.

Впрочем, живший в нем профессионал-детектив тут же принялся нашептывать иное…