Геомаг II (СИ)

Глава 1

Раскрыв дверь свинарника, я обнаружил Оскарда за работой над какими-то бумагами, занимавшими весь стол. Взглянув на меня, он искренне обрадовался и сразу же обескуражил меня своими словами.

— Если ты скажешь, что провёл ночь не с Эстой, то… то… я тебе поколочу вон тем дрыном!

Он рассмеялся и принялся меня разглядывать, должно быть я выглядел не очень свежо.

— Знал бы ты сколько всего произошло!

Затем я вынул из кармана мешочек, тот, что мне дала Джулия, и пафосно швырнул его на стол. Монеты так приятно для уха прозвенели, ударяясь друг о друга. Через секунду рядом бухнулся ещё и тот мешочек, что я брал на свидание.

— Ты где денег-то набрал? — широко раскрыв глаза, он, очевидно, очень удивился.

— Ну, обо всём подпорядку…

Я пересказал Оскарду все события вчерашнего дня. Начиная с того, как хитростью заставил здоровяка с женой освободить хорошее местечко (на этом моменте мы знатно похохотали, друг похвалил меня за эрудицию, но поворчал из-за сломанного пальца), а закончил тем, как мне в спину прилетел мешочек с деньгами. Рассказывая историю, я попутно отвечал на все вопросы. Местами я останавливался, и мы обсуждали особенно важное.

Например, Оскарду жутко не верилось, что характер Эсты мог так координатной измениться. Впрочем, он был рад тому, что свидание прошло почти гладко. Узнав про каменного голема с магическими печатями в подвале, он чуть со стула не вскочил. Когда я начал говорить ещё и про реакцию гиганта на вино, то Оскард не дал мне закончить, вместо этого сам затараторил, как базарная бабка.

В результате долгих обсуждений мы узнали, что шоколад и вино вызывают в големах примерно одинаковую реакцию. Чего-то общего между виноградным алкоголем и сладостью мы не нашли. Пока просто решили, что лучше держать геосозданий подальше от этих, как мы стали их называть, «големских опиумов».

Затем я подробнее рассказал про магические печати на теле каменного гиганта, про то, что стащил горстку земли, которая раньше была големом. Оскард быстренько подобрал стеклянную банку, и я ссыпал её из кармана. Выслушав мою версию, он согласился с тем, что голема скорее всего создал другой геомаг. Но наперекор моему мнению, посоветовал не пытаться его искать. Друг думал, что раз таинственный незнакомец что-то не поделил с самим Цуром Локом, то он не шибко обрадуется, если к нему в ученики будет набиваться какой-то мальчишка. Впрочем, он всё равно посоветовал показать эту землю владелице лавки. Возможно, она и скажет, где могут располагаться светлые каменистые почвы.

А узнав, как я получил деньги, Оскард только похвалил меня. Сказал что-то вроде: «всего-то и стоило подстричься и приодеться, как девки сами на шею вешаться начали…» Однако, когда я напомнил, что это ещё и дочь Лока, то он лишь взгрустнул и посоветовал не рисковать. В общем-то мне и сам Лок дал это ясно понять. Правда этот запрет меня мало волновал, ведь мне нравилась только Эста, а не та рыжеволосая бестия. Хотя она бы, наверное, хорошо спелась с Оскардом, больно их характеры похожи.

Ближе к концу нашей беседы я решил поделиться и печальной новостью. Рассказал другу, что из-за ампутации моя маги ослабла, что потребуется какое-то время на восстановление способностей. Но, рассказал я ему не обо всех деталях, пусть лучше не знает, что я и понятия не имею, как восстанавливать разорванный канал и утерянный узел… Затем я снял протез и передал его. Оскард стянул с механической руки перчатку и ужаснулся.

— Знаешь, Крис, я его лучше выкину и сделаю новый. Кстати, твоя Эста случайно не сможет руку наколдовать.

— Неа, она пока не умеет, — объяснил я.

Затем мы пообедали. В этот раз Оскард приготовил яичницу. По вкусу яйца не отличались от обычных куриных, но и уточнять кто их снёс, я не стал. Не хотелось лишний раз портить аппетит, вдруг это всё же не они. На этот раз обошлось без дрянного томатного сока. Вместо него мы пили простую чистую воду, судя по всему, из общественного колодца.

— Ну, Крис, похрумкали. Теперь пора к суду готовиться, — вытирая руку, сказал Оскард.

— Так вот с чем ты тут возился.

— Ага, но это только три не самых готовых экземпляра. Думаю, десяти будет достаточно.

— Наверное, я никогда не участвовал в судах. А ты?

— О-о-о, друг мой, я на этом деле собаку съел. Судился правда только за изобретательское право.

— Много дел выиграл?

— Опустим этот момент, — отведя глаза в сторону, ответил Оскард.

Его реакцию было сложно трактовать как-то иначе. Но я всё же решил спросить.

— Так сколько?

— Да нисколько, блин. Ты знаешь, как сложно доказать, что изобретение именно твоё? Вот мне ни разу не удалось, иначе я бы уже был богат. А так моими, некоторыми более-менее удачными, штуками пользуются очень многие, а я с этого нихренашеньки не имею. Ни славы, ни денег! Ни хотя бы поклонников…

— У тебя же наверняка были чертежи, первые модельки. Что за суд такой?

— Конечно! Всё дело в судье — тупоголовом идиоте, которому на все это плевать. Он просто не верил, что настолько молодой парень вообще мог что-то изобрести. В итоге я просто перестал обращаться в суд после того, как очередная штуковина уходила в народ. Последним такой была заводная игрушка, теперь все дети хотят такие…

— Печально. Думаешь в несправедливом суде, где правит закостенелость мышления, мы сможем засудить толстяка?

— Красиво сказано… Попытаться стоит, у нас же и улики есть. Кстати, про толстяка. Ты случайно не знаешь его имени?

— Нет. Но его недавно сажали в темницу, его можно легко выяснить у стражи.

— Ладно. Лучше, конечно, пустых мест в документах не оставлять, но имя можно и потом вписать. А сейчас я тебе все растолкую.

Оскард положил передо мной лист и начал читать вслух, вместе с тем всё объясняя. Сначала он написал заявления от моего имени. Из которого следовало, что я требую провести разбирательство по факту поджога моего дома. Затем он очень подробно описал всю ситуацию. О том, что в момент поджога владельца дома, ну то есть меня, не было на месте. О том, как мы вообще узнали о случившемся. Мы — это сторона обвинения. Я — пострадавший, Оскард — помощник с моей стороны.

Затем он очень сухо, но максимально понятно описал и место преступления. Из-за того, что дом не стоял ни на одной из улиц, Оскард так и указал: дом на лугу вблизи улицы Сермента. Затем нужно было чиркнуть пару слов про свидетелей, но таких не нашлось, Оскарду пришлось пропустить столь важный пункт. Как я узнал от него, дожидаясь меня с лесного ручья, он опросил очень многих людей, которые жили на окраине. Но никто никакого поджигателя или просто подозрительного человека не видел. Многие лишь наблюдали, огромный яркий огонь, появившийся посреди глубокой ночи.

Следующий пунктом нужно было обозначить пострадавших. Тут никаких проблем не возникло, Оскард просто написал мои имя и фамилию, указал возраст и дал краткое описание. Перечитав это, я ни с чем спорить не стал, всё соответствовало действительности. Может быть он чуть меня приукрасил.

Затем следовала часть с обвиняемыми. Мы с Оскардом даже не сомневались, что наш подозреваемый и есть настоящий преступник. Во-первых, улики — большой кастет и гипсовый отпечаток ботинка, которые уже говорили о многом, во-вторых, мотив. Мы определили его не иначе, как месть за случившееся на площади. Оскард настаивал на том, чтобы мы записали и эту ситуацию со всеми подробностями. Но уже под мою диктовку, благо он оставил место на всех экземплярах. Ещё он сказал, что эта очень важная часть, потому что она поможет судье и присяжным понять и оценить мотив преступления на достоверность. Хорошо ещё, что случившееся на площади тоже сыграло в мою пользу.

В предпоследний пункт было нужно записать все доказательства. Оскард описал большой железный кастет, с явным указанием на то, что для моей небольшой руки тот слишком великоват. Затем он описал и след от башмака предполагаемого преступника. Максимально прозрачно объяснил почему именно этот след и принадлежал толстяку. Рассказал и о месте его нахождения. А в конце очень доходчиво объяснил, каким способом он получил гипсовый отпечаток этого следа и почему нельзя было просто показать его людям, когда тот ещё оставался на земле.

И, наконец, завершающая часть, которая осталась незаполненной. Оскард ждал меня, чтобы посовещаться и уже после решить, что мы будем требовать от суда.

— Я думаю нам просто нужны деньги, чтобы заняться золотодобычей.

— Ты чертовски прав, а отомстить уроды не хочешь? Всё таки твой дом спалил, я бы такое не простил, — сказал Оскард, почёсывая рыжие бакенбарды.

— Плевать на толстого дурня, его жизнь наказала… Дом уже не вернуть.

— Понял. Но, знаешь не стоит в документах про золотодобычу распространяться. Напишем-ка мы лучше, что деньги нужны на новый дом или съёмную комнату.

— Почему так?

— Ты хочешь выиграть суд? Тогда нужно сыграть на присяжных, да и потом мы ведь и не обманываем.

Затем он мне несколько минут объяснял почему мы не обманываем. В итоге мы пришли к тому, что на возможно выигранные деньги закупимся оборудованием, затем добудем много золота. И уже с его продажи купим дом или снимем комнаты… В общем-то да, обманом это назвать сложно…

— Кстати, Крис ты уж прости мою любознательность, но расскажи про первый пожар. Это может нам как-то помочь, — доброжелательно попросил Оскард и отложил свою чудо-ручку.

— Думаешь? Ну, хорошо. Я тогда был совсем ребёнком. Именно в тот день меня впервые отпустили порыбачить одного. Я поймал большого усача и побежал домой, чтобы похвастаться… Но… В общем, когда я дошёл до дома, то увидел только, как его тушили. Кругом бегали какие-то люди, стражи, пожарные. Ко мне подбежал староста, у него тогда ещё бороды не было и всё рассказал. Вот так я и узнал, что остался без родителей. Хирульд даже не позволили мне на них взглянуть в последний раз…

— Незачем ребёнку такое видеть.

— Наверное… Их похоронили, а едва уцелевший дом перешёл мне. Я вообще только недавно понял, что такого быть не могло в принципе.

— Конечно, тебе тогда и четырнадцати лет не было?

— Ага.

— Думаю, это староста поворошил документы и помог тебе.

— И мне так кажется, он мне ещё и денег дал. Если бы не они, то я бы умер с голоду или не пережил самую первую зиму. Но в какой-то момент они закончились… Долгая история, это уже всё прошлом. Но доброту Хирульда я не забуду никогда.

— Конечно, — друг хлопнул меня по плечу, — теперь-то перед тобой открыты все двери!

— Это точно.

— А пока ты не прихлопнул нос, нужно сделать ещё экземпляров.

— Да, давай.

— Вот это будет наш образец, — Оскард указал на тот лист, что мы заполняли вместе, — нужно переписать всё слово в слово. Чудо-ручка у меня всего одна. Попишешь пером?

— Да, — по правде сказать, только такими мне и доводилось писать.

Рука разрывалась от боли, давно я так много не писал. Ладно бы ещё просто чиркать на что-то на листочке, так нет же. Надо было, постараться сделать так, чтобы все экземпляры были максимально схожими. Даже, чёрт побери, почерком и силой нажатия.

Не за долго до того, как мы закончили с бумагами крабики в ведре стихли. Оскард предположил, что шоколадка в нём переварилась и больше геосоздания не могли её чувствовать. Я хотел выпустить Орешка из «темницы», но друг не позволил. Сказал, что я буду только лишний раз отвлекаться.

Все экземпляры мы подготовили ближе к вечеру. Затем я встал и открыл чулан. Оттуда вышел совершенно спокойный голем, осмотрел меня и уселся на доски. Агрессии я в нём не заметил, вёл он себя, как обычно.

— Ой, смотрите какой тихоня! Крис, видел бы ты, как он буянил пока тебя не было.

— Ну и как же?

— Смотри.

Оскард поставил ногу на табуретку и задрал штанину. След от укуса вполне хорошо просматривался: округлая фигура с точками из запёкшейся крови.

— Неплохо он тебя покусал, но сейчас-то Орешек ведёт себя хорошо, — попытался я оправдать своё детище.

— Ты не подумай, я же понимаю, что это всё шоколад… Кстати о големах! Я же придумал для нашего дружка трудовые перчатки.

— Что-что?

Следующие несколько минут Оскард рассказывал мне о том, как они будут работать. Как позволят сэкономить на инструментах и сколько времени помогут выиграть. Потом начал описывать, как он планирует их собирать. Не самая интересная «история», я едва сдерживал зевоту. А потом поймал себя на мысли, что точно также себя могли чувствовать те мужики-работяги, которым я рассказывал что-то интересное. Конечно, интересное только для меня… В общем, поняв это, я стал вслушиваться в слова друга и пытаться заинтересоваться. По крайней мере, думаю, мне удалось изобразить вдумчивое лицо.

Оскард как раз перешёл к той части, где он жаловался на сложную жизнь изобретателя. Как выяснилось, чтобы сделать трудовые перчатки, нужен кузнец или сам горн, а лучше целая кузница. Да, Оскард кое-что умел, вот только не имел в своём распоряжение необходимых вещей. Всё, что у него было в его свинарнике это печка на дровах, точильный круг и целая груда разных мелких штуковин. Хах, теперь я примерно знаю, что подарить ему на день рождение.

— Есть у меня ещё одна шальная мыслишка, но не знаю сможем ли мы такое провернуть…

— Выкладывай, придумал что-то круче трудовых перчаток? — спросил я.

— Крис, скажу тебе честно. Это моя лучшая идея за долгие годы. Но всё зависит от твоего навыка лепить големов.

— Интересно-интересно, продолжай.

— Знаешь, что такое шестерёнки? Зубчатая передача?

— Примерно представляю, — когда-то я читал и об этом. Без большого интереса, правда.

— Ты бы смог сделать голема с вращающейся шестерёнкой на руке? Или с зубчатым браслетом?

— Не знаю, не пробовал.

— Пробуй же! Ты только представь какие просторы перед нами раскроются. Големы с бурами на руке, с дисковыми лезвиями. А это только самое очевидно… Вообще что угодно можно присобачить к шестерёнке!

— Это же может пригодиться в золотодобыче, — сообразил я.

— Вот именно! — воскликнул Оскард, — если мы сможем приделать к Орешку какой-нибудь механизм, и он станет работать на зубчатой передаче, то… то я съем свою шляпу. Это промежду прочим телячья кожа, дорогая вещица.

— Хм… — я задумался. Про себя уже посмеивался, представляя, как друг будет уплетать шляпу за обе щеки.

Но настроение мне подняла и хорошенько так взбодрила его идея. Для меня это новый вызов: смогу или нет? А сама мысль превратить големов в источник энергии для механизмов напомнила мне изобретение колеса. Вроде бы сделать голему вращающуюся шестерёнку или зубчатый браслет простейшая идея, ничего сверх сложного. Но, тем не менее, я никогда раньше о таком не слышал и не читал, уж те более не думал сам.

Интересные люди эти изобретатели, открывают, казалось бы, очевиднейшие вещи, вот только они становятся таковыми уже постфактум. Наверное, поэтому все так и недооценивают их труд. Всем ведь кажется: «о, да такую ерунду бы и моя собака выдумала…»

Наверное, такие люди забывают о том, сколько веков существовал человечески род без умения добывать огонь, пользоваться колёсами. И вообще я в одной из книг вычитал, что раньше люди даже общего языка не имели: общались звуками с разными интонациями. Поэтому, я оценил весь изобретательский талант Оскарда по достоинству. Встал со стула и произнёс:

— Согласен, я попытаюсь. Мысль очень стоящая.

Увидев, что я встал он тоже поднялся на ноги и протянул мне руку.

— Шикарно, Крис. Запомни этот день, как тот, когда мы изобрели себе путь к мечте!

— Научишь меня как-нибудь так красиво говорить, — я хитро улыбнулся и отпустил руку.

— Если Орешек будет себя хорошо вести, — отшутился Оскард.

Мы снова сели по местам. Уже давно стемнело, скоро мы должны были ложиться спать. Но Оскард решил показать мне все улики, чтобы я заранее ознакомился с ними и не накосячил в суде. Первым делом он достал из-под доски в полку кастет. Передал его мне и велел хорошенько осмотреть, затем померить.

— Великоват, — подвёл итоги я, — и вообще мой отец таким не пользовался. Он был простым крестьянином, а не разбойником.

— Вот это всё в суде и расскажешь, — улыбнулся друг, забрал кастет и спрятал обратно.

— Легко.

— Теперь я покажу тебе отпечаток, сравним его с нашими башмаками.

Спустя несколько минут танцев вокруг ящика с гипсовой формой, мы пришли к выводу, что такой след действительно мог оставить только очень толстый человек, с большими ступнями. По правде говоря, я это не считал каким-то неопровержимым доказательством. Оставить след мог кто угодно. Высказался об этом другу и тот сыпанул на гипсовую форму чуть чёрной сажи. После этого мы отчётливо увидели следы от протекторов. Оскард сказал, что это и есть наш козырь.

Он объяснил мне, что сапожники в нашем и ближайшем городе крайне редко делают одинаковую обувь. А, значит, отпечаток в гипсе вполне можно использовать, как доказательство. Остаётся только надеется, что тот толстый дурень придёт в нужных ботинках. Впрочем, если потребует суд, то ему придётся принести и все остальные.

Разобравшись со всеми уликами, мы обменялись ещё парочкой не шибко важных фраз и улеглись по кроватям. Оскард, но свою скрипучую, а я в другом конце комнаты. Орешек, когда выбирал себе место для ночного бездействия обосновался рядом со мной. Бедняга, ему всё ночь пялиться в потолок. Да, големы никогда не спят, они, как рыбы. Сидят на одном месте, с открытыми глазами. Никогда об этом не задумывался, но было бы здорово научить Орешка спать, особенно если это позволит ему подкапливать энергию.

— Спокойно, Оскард, — шепнул я.

— И тебя чтоб волчок не укусил за бочок, — буркнул он и очень скоро захрапел.