Жека 2

Глава 14 Защита диплома

— Сука, что за страна конченая — совдепия! — кипятился Славян вечером в кооперативе. — Только голову чуть подымешь, сразу вниз прижмут. Только чуть-чуть побольше денег станет, сразу в ноль уйдут.

— Ничего не поделать, — философски заметил Жека. — Надо на два шага вперёд идти. Мы-то пока ещё на плаву, а сколько людей закрылись, на биржу пошли.

Конечно, немалая заслуга, что пока жили, и даже прирастали чем-то, была именно Жеки, и его извечному недоверию властям СССР. Его вечной боязни хранить пустые деньги, которые именно сейчас превращались в фантики. Сами пацаны стали жить попроще — зато на стройплощадке лежали поддоны с кирпичом и бетонные перекрытия, а в сейфе кооператива лежал договор на строительство кафе, и от него хмырю никак не отвертеться.

Была у Жеки мысль открыть большой продуктовый магазин, но не было ни связей, ни образования — мало лет ещё. Привыкли пацаны мутить по чёрному, на копейки, на большее не выходило. Был бы лет на 10–15 постарше, да ещё член партии, то знал бы всю городскую элиту, с кем побазарить, с кем в картишки поиграть, в кабак сходить, то расклад другой был бы. А так… Появилось реальное опасение, что достиг своего потолка, выше уже не прыгнуть. Так и придётся всю жизнь колгатиться мелким предпринимателем, каждый день воюя за гроши с отморозками.

Однако Жека понимал, что все эти последние перемены неспроста. Что всё идёт к рыночной экономике, к капитализму, и нужно уже сейчас, при полусоциализме, иметь это в виду, и готовиться к приходу новых времён, чтобы не остаться у разбитого корыта. Ведь планы, которые он держал в уме, и даже пацанам ещё не говорил о них, были самые грандиозные, и уж явно пока не по их возможностям.

А целью Жеки с недавних пор стал металлургический комбинат, крупнейший за Уралом. Там! Именно там крутились огромнейшие деньги! Построенный ещё в 30-е годы, при Сталине, комбинат сутки напролёт дымил домнами, мартенами, коксохимом. Зимой ревел турбинами ТЭЦ, отапливая город. Гремел прокатными станами, катая всё — от рельсов до листов и швеллера. Причём сотнями тысяч тонн в месяц. Туда заходили бесконечные железнодорожные составы с рудой и углём, а выходили точно такие же бесконечные составы с металлопрокатом, разбегаясь по всей стране, а особенно на Дальний Восток, и дальше, на кораблях, в Японию и Китай. СССР зарабатывал на комбинате чистую валюту, сотни миллионов долларов, так же как на нефти и газе. Вот где были деньги! Вот где была сила!

Но чтоб встрять в будущую драку за него, требовалось нечто большее, чем работа решалой в кооперативе «Удар». Требовались в первую очередь экономические знания по грамотным разводам. Почитывал вечерами демократические газетёнки, ту же «Советскую Россию», рупор Бориса Ельцина, где много писалось о рыночной экономике, акционерных обществах, биржах, банках, валюте. Кажется, что-то стал понимать.

Сходил как-то вечером к Сахарихе. Позвонил, а она там одна. Важная, вся из себя. Одета в шорты и майку с Томом и Джерри. Светлые волосы заколоты в пучок. Зелёные глаза сверкают, как у бесёнка.

— Привет! — Жека полез лобызаться с любимой, но она отстранилась, и окинула слегка недовольным взглядом.

— Я занята! Чё надо?

— И чем это занята? Ути-пути!

— Учусь! — с достоинством ответила Сахариха, скрестив руки на груди, и отставив стройную ляжку. — У меня экзамены ваще-то скоро! А ты чё делаешь? Диплом?

— Да… Диплом — ерунда… О нас думаю всё время. Спать не могу.

— О нас? И что надумал? — заинтересованно спросила Сахариха.

— Да так… Как жить будем, поженимся. Ребёночка заведем. Так ведь, Светка? Кого хочешь, мальчика или девочку?

— Ой, Женька, да ну тебя нафиг! — расхохоталась Сахариха, закрыв ладошками порозовевшее личико. Оттаяла!

Жека схватил любимую в охапку, потащил в спальню, бросил восторженно визжащую Сахариху на кровать, задрал маечку, и припал губами к нежному белому телу.

Потом лежали и молчали. Жека погладил девушку по тонкому плечику, поцеловал в розовое ушко.

— Кем стать хочешь, Светик?

— Не знаю. Ромка говорит, на юриста идти. Я… Мне ничего не надо. Я бы парикмахером хотела быть.

— Да… Всё это ерунда, — заявил Жека. — Парикмахером и для себя можно поработать. Подружек постригать. Работа должна кормить хорошо.

— Так… А ты чё это, меня кормить не собираешься? — со смехом спросила Сахариха. — Не, ты чё, вообще обнаглел?

— У нас сейчас в технаре новую специальность с этого года сделали. «Коммерсант в торговле». Пошла бы.

— Ну вот ещё! После 10 классов в технарь идти? Я чё, больная? Не, я в институт. Мне пофиг, на экономику, так на экономику. Ты хоть ел чё-нибудь?

— Да… Немного… — неопределенно признался Жека.

— Пойдём, накормлю тебя, — Сахариха оделась, и потащила Жеку на кухню. — Не твоё дело тебя накормит, а я накормлю!

К концу апреля пояснительная записка и чертежи уже почти готовы. Шёл с большим опережением графика, работая по плану, стараясь каждый день что-то да написать. В середине мая дипломный проект был завершён. Жека в последний раз пошёл на консультацию к Иванычу. Тот полистал записку, наскоро проверил на калькуляторе расчёты, посмотрел чертежи.

— Защитишься легко! Сразу говорю! Хороший проект у тебя получился! Пусть типовой, но стандартный для защиты.

Так и случилось. После второй декады мая началась дипломирование. Заради такого случая пришлось идти, прикупить себе костюмчик, рубашку и галстук. И шёл уже не на барахолку, мерять шмот на картонке за ширмой, и не в советский универмаг с косорылыми костюмами, которые обсмеивал ещё Райкин, а во вполне себе рыночный магазин «Престиж» на центральной улице города, где продавались вполне себе престижные шмотки. Купил итальянский костюм серо-стального цвета, белую рубашку, и синий в белую полоску галстук. Кожаные английские туфли под солидным названием «оксфорды», завершали прикид. Смотрелся на миллион. Потратил 4 косаря, но денег жалко не было.

Тёплым майским утром, держа в одной руке тубус с чертежами, в другой дипломат с пояснительной запиской, шёл пешком, и думал — ну вот и всё. Стал взрослым окончательно. Специально не хотел брать ни такси, ни вызванивать Крота — пошёл пешком, стараясь подольше растянуть значимость момента. Однако, как и всегда, на деле оказалось до банального просто.

Как можно было заранее предположить, почти все страшилки о трудности защиты диплома, и желании госкомиссии завалить выпускника, оказались страшилками. Если б всех валили, работать некому оказалось бы на заводах и шахтах. А так технарь заканчивали все, даже отъявленные двоечники. Самое главное — принеси пять чертежей, и записку, квакни пару слов в защиту проекта, и диплом в кармане. Однако кто ж знал-то… Зашуганные руководом студаки исправно чертили, рассчитывали, проектировали по ГОСТу, и за счёт мотивации становились специалистами.

Войдя в аудиторию, где заседала госкомиссия, Жека разложил чертежи на кульманах, подал пояснительную записку председателю госкомиссии, которая и всего-то состояла из трёх человек, включая и самого председателя. Встал у первого чертежа.

— Слушаем вас, молодой человек, — сказал председатель госкомиссии.

Жека назвал имя, фамилию, отчество, год рождения, название учебного заведения, факультет, и тему дипломной работы. Потом кратко прошёлся по первому чертежу, где был общий план столовой, указкой показывая расположение цехов и оборудования.

— Это всё понятно, к технической части диплома вопросов у нас нет, — перебила его невзрачная баба, член комиссии. — Расскажите нам об экономическом обосновании подобной организации общественного питания.

Жека начал рассказывать, что общественное питание в работающей экономике это важнейшая и выгодная часть экономического процесса, но баба опять перебила его.

— Как вы считаете, при социалистической или рыночной экономике работа предприятия будет наиболее выгодной?

Жека сказал, что без разницы — есть и пить хотят все и всегда. Но наиболее вариативный режим работы будет, естественно, при рыночной, а не плановой экономике, потому что при рыночной будет реализована более высокая ориентированность на сиюминутные процессы в обществе. Сказал запомненное из газетной статейки в демократической газете «Советская Россия», вестника оппозиции, и председателя Верховного совета РСФСР Бориса Ельцина.

— То есть, в экономике вы стоите на позиции Верховного совета РСФСР? На позиции Геннадия Бурбулиса и Бориса Ельцина? — словно подчёркивая, спросила баба из госкомиссии.

— Да. Я за рыночную экономику с советским лицом, — уверенно согласился Жека. И это на самом деле было так.

— Доводы приняты. Подождите в коридоре.

Жека постоял, походил в коридоре. Потом вышел Иваныч, и хлопнул его по плечу.

— На пятёрку защитил, Соловьёв! Давно такого не было! Ты ещё и политически подкован оказался! Демократ, хоть и комсомолец! Всё. Иди недельку отдыхай. 30 мая придёшь к 10 часам в актовый зал. Будем дипломы выдавать.

Вся интеллигенция, преподаватели и профессура были за демократию, за Ельцина, и против коммунистов. Против СССР. Это Жека давно знал. Поэтому в разговоре с бабой слегка подыграл ей, и выбил себе пятак за диплом. Правда, он все равно был синий, так как для красного нужны были ещё итоговые пятёрки по всем предметам, а у него имелись только четвёрки.

Жека, радостный, вечером пришёл к родителям, притаранил торт, шоколад, коробку конфет, бутылку шампанского, коньяка. Такое дело большое… Дело всей юности! А то и всей жизни! Думал, посидят, поговорят, отметят, однако мать сразу же с порога огорошила.

— Чё припёрся? Серёжку соблазнять пришёл на тёмные делишки?

— Да нет… Я это… Диплом защитил. Пришёл вот с тортом, конфетами, шампанское принёс. Посидим, отметим…

— Какой ещё торт? — заорала мать. — У нас нет денег пожрать купить на нашу ораву! А ты с конфетами, с тортом! Нахер они нужны! Ещё отца спиртным насамуськаешь! И давай мне по 25 рублей плати каждый месяц! Квартплату за тебя я плачу! Ты мне сколько должен уже? Я за тебя платить не собираюсь!

— Ну ладно! — пожал плечами Жека, положил на прихожку сотню, взял пакет с угощением, торт, и пошёл прочь из ставшего неродным дома. Привык он уже давно, что от родителей ни помощи, нихера, одни маты и упрёки. Пусть живут как хотят. У него есть Сахариха.

Пришёл в кооператив, только поставил перед Славяном и Митяем пакет с ништяками, как радости у пацанов полные штаны. Любит русский человек угоститься…

— Ну ты кент настоящий в таком пинжаке! — заржал Славян. — А чё празднуем-то?

— Здрасти, жопа новый год! — удивился Жека. — Я вам все уши прогудел, что защита у меня сёдня была. Защитился. Теперь я механик!

— Ааа… Ну это повод. Поздравляю, братан! — пожал руку Славян. — Чё, может, девок позвать?

— А давай, хрен с ним! Гульнём! — согласился Жека.

Тепло уже не по-сибирски… Девчонки заявились как на панель — в коротких джинсовых мини юбчонках, цветастых футболках с подпрыгивающими шарами грудей под ними, с волосами, торчащими от лака, массой браслетов на запястьях, сильно подведёнными глазами. Сахариха, увидев Жеку прикинутым как фраера, сразу обомлела, и потеряла дар речи. Привыкла, что милый то в спортивке гоняет, то в джинсе и коже. А тут вон какой крутой! Как дон Корлеоне!

— Женькаа! Какой ты красииивыыый! — восторженно пропищала Сахариха, поцеловала в губы, притянув за шею, и тут же бросилась к магнитоле. — Чё у вас с музлом? Чур я своё ставлю!

Музыку Светка любила даже ещё больше чем Жека. Всегда следила за новинками, часто ходила в звукозапись, листала там каталоги, по сто раз перезаписывала кассеты, покупала готовые записи. Включила группу «Мальчишник», одну из первых, игравших рэп в СССР. Рэп в СССР! Звучит!

— Я имел её сидя, я имел её лёжа, и сидя на скамейке я имел её тоже! — припевая хором, пустились в пляс датые Сахариха и Пуща, имитируя половой акт. — Секс, секс, как это мило, секс, секс, без перерыва!

Жека смотрел, и даже с его достаточно современными взглядами, чуял эпоху наступающего бесстыдства во всём. Даже в музыке. А ведь эти девочки, 16 лет отроду, были школьницы! Да вдобавок ещё и комсомолки! Они были юные коммунистки! Впрочем, ничего плохого в их поведении Жека не видел — прикалываются девчонки, чё такого-то? Пацаны, кстати, группу «Мальчишник» не сильно-то и любили. Почти каждая песня была про трах, а какому же настоящему пацану нравится слушать, как кто-то там трахается, да ещё и хвастается при этом? Группа была рассчитана на московских фраеров, а в сибирской глубинке её слушали… лишь девчонки. Как ни странно…

Вечером, уже в темноте, решили прогуляться по району. Эх, как классно-то! Лето скоро! Речка! Романтика! Молодость брала своё. Сейчас хорошо, ну и ладно. Есть деньги на такси, висячки, крутой шмот, больше и не надо! Как нибудь образуется всё.

В Светкином подъезде долго целовались по привычке, да так, что Жека крутой костюм обновил спиной об извёстку — на Сахариху нападали иногда приступы почти безумной жгучей страсти. Потом проводил любимую до двери.

— Я люблю тебя! — прошептала Сахариха и пошла домой, слегка покачивая свежими стройными бедрами. Вот. Любит… А иногда встретит, как будто пришибить готова…

Учёба считай что закончена, пора вплотную заняться работой — началось строительство кафе в «Зимушке». Пришёл утром в кооператив с хорошим настроением, а там Славян мрачнее тучи.

— С налоговой звонили.

— Чё надо? — Жека привычно налил горячий чай.

— Мымра там одна сказала — неправильно дела ведём. Какой-то там указ вышел, и сейчас у кооператива должна быть только одна сфера деятельности. А у нас их четыре. Прокат спортивного инвентаря, предприятие общественного питания, охранная деятельность, и прокат грузовой и строительной техники.

— И чё? — осторожно спросил Жека.

— А то, что сказала либо открывать четыре кооператива, что сам понимаешь, говно несусветное — это налогами задавят и бумажками. Либо переводить предприятие в разряд малого. Выбирать форму собственности, менять устав, менять организацию. Она сказала, щас все кооператоры ТОО открывают вместо кооперативов.

— И чё это за лажа, ТОО это?

— Товарищество с ограниченной ответственностью это. Вот что за лажа.

— В чём фокус?

— Фокус в том, что например, учредителями-товарищами этими будем я, ты, и Митяй. Лёха пока неделовой ещё, посидит на окладе. Внесёт каждый из нас паевой взнос в уставной капитал, и начнём работать. Но это по закону. По идее, наш безнал на счёте и пойдёт как паи в товарищество — мы это оформим документами, разделим на три части. Расчеты по делам будут как раньше, идти через прежний расчётный счёт. Но теперь каждый учредитель будет работать на своём направлении, ты например, возьмёшь аренду машин на стройке, я охрану, Митяй… Пусть берет лыжную базу. Там и Лёха поможет в случае чего. Если чё случись, банкротство, или ещё чё, другие направления работы за это не отвечают. Отвечает только пайщик, кто пролетел. Просто прикрываем косячную деятельность, обзываем контору по другому, с другими учредителями, и всё. Если встреваем по крупному, отвечаем деньгами за косяки, но только с тех денег, и с того имущества, которое того пролетевшего товарища. Как-то так. Понятно про ограниченную ответственность?

— Ясно. С одной стороны это хорошо. Если запалят где-то, можно по быстрому переобуться. Дохрена бумажек надо?

— Ха. Конечно. В этом-то и минус. Там сам устав меняется и принцип работы. Нужен будет директор, заместитель, коммерческий директор. Ну, это я нас оформлю. Ещё нужен бухгалтер и кадровик. А то и юрист.

— Да чтоб оно всё провалилось! — с досадой выругался Жека. — Началось в колхозе утро. С чего платить-то им? Кое-как выплываем, и то за счёт грузоперевозок и автокрана.

— Вот-вот, братан! — согласился Славян. — А куда деваться? Жизнь заставила!

— Это двум-трём людям ещё зарплату платить… При том, которые только за бумажками сидеть будут.

— Есть ещё кое-чё… Сахар.

— Ну да, — с тревогой ответил Жека. — Сахар. И чё?

— Он в правлении кооператива. Забыл? И внёс пай, как ты помнишь. Девятку. Это всё в документах есть. При оформлении кооператива в ТОО, он и туда влезет.

— Машина на ком? — мрачно спросил Жека.

— Машина — его пай в наш кооператив. А так его машина, не наша. Нам надо или вернуть её, или брать Сахара в товарищи. Такие дела, брат…

— Надо с ним говорить, чё в пустую тереть-то… Это дело срочнейшее, и надо в первую очередь заняться. Давай, позвоню им щас.

Позвонил на домашний номер Сахара, а там трубку никто не берёт. То ли спят, то ли работают. Сахариха могла и в школе быть.

— До вечера ничего не решится, — махнул рукой Жека. — Позвоню Кроту, съездим до Сахара, где он там щас… Потом пусть в технарь свозит, потом в Еловку съезжу, на стройку посмотрю.

Крот приехал, привычно налил чаю, закурил, посматривая то на Жеку, то на Славяна.

— Куда едем?