Жека 2

Глава 16 ТОО «Инвестфонд»

Лето 1991 года выдалось крайне горячим во всех смыслах. Изменило жизнь всех без исключения советских людей.

Кооператив «Удар» после реорганизации назывался «Товарищество с ограниченной ответственностью 'ИнвестФонд». С пацанами в конторе долго спорили, когда выбирали название. Митяя всё тащило в русскую старину.

— А давайте назовём «Русич». Или «Богатырь». Или «Илья Муромец». Ну круто же! — гудел Митяй. — К русским истокам! Людям понравится!

— Людям-то простым понравится, братан, базара нет, — согласился Славян. — Но мы работать будем с компаниями, с предприятиями, директорами. Там надо чтобы солидность и надёжность была в названии. А «Русич» чё это за название? Как будто матрёшки и валенки продаём. Не, это стрёмно. Не по-деловому. Нужно хитромудрое название.

— Давай тогда назовём «Европа», или «Евразия», или «Империя».

— Ну, это слишком пафосно. Даже смешно. Это как вон в пердях коммерческий киоск стоит размером с гулькин хрен, и выручкой в сто рублей, а название у него «Империя продуктов». Ну, это ж ржачно.

Сошлись на том, что название должно быть и денежным, и солидным, и броским. Сошлись на «Инвестфонде». Да название хрен бы с ним. Пришлось на втором этаже оборудовать контору. Убрали ринг, лавки, тренажёры. Эпоха пацанского полудомашнего кооператива «Удар» закончилась. Да и охранников на работу принимали теперь исключительно с боевой подготовкой, после армии, или милиции. Тренажёры и ринг стали не нужны — подраться можно поехать в секции единоборств во дворце спорта. Полтинник сунь вечером охраннику, и дерись сколько душе угодно, и с кем угодно, хоть на ставки, хоть на интерес.

На первом этаже сделали очередной скоротечный ремонт, позвав армян, поделив помещение на коридор с кабинетами, и теперь там заседали бухгалтер, кадровик, и юрист. С одной стороны, большой плюс — сейчас было кого отправить вместо себя в горисполком или налоговую. Но большинство связей были личные, наработанные, и ездить всё равно приходилось. Да и на зарплату им уходило два косаря. Но, надо признать, деньги свои они отрабатывали.

Продолжилось падение экономики, и уже ближе к концу июня, когда у кафе в Еловке осталась окончательная отделка, хмырь из строительного управления по телефону заявил, что денег на стройматериалы и строительство, уже оплаченные кооператорами ещё зимой, по старым ценам, у него нет — всё ушло на повысившуюся зарплату рабочим, и социальные гарантии, да и тех денег чего там… Капля в море. Денег на оплату аренды грузовика и крана тоже нет, забирайте их обратно. Рабочие бастуют, требуя повышения зарплаты, и строительное управление металлургического комбината на грани остановки.

Базарить с хмырём поехал Жека. Курирование строительного бизнеса в ТОО «Инвестфонд» было его направлением, как коммерческого директора. Одел свой итальянский костюм, английские коцы, велел Кроту подать чёрную Сахаровскую «Волгу». Поехал на стрелку как уважаемый бизнесмен высокого пошиба, а не какой-то дешёвый бандит с большой дороги. Строительное управление металлургического комбината уже пару-тройку лет считалось дочерним, отдельным предприятием на хозрасчёте, и вело дела самостоятельно от главной конторы.

Хмырь встретил безрадостно. Дрожащими руками наливая Жеке коньяк, и пододвигая пепельницу, сказал, что финансовый кризис их сильно подкосил. План верстался на пятилетку. Заключены все договора были по старым ценам и сметам. Но кто ж знал, что звезданёт такой кризис, и всё порушится? Цены на стройматериалы сильно возросли — в два, в три, в четыре раза. Пришлось поднимать зарплату рабочим на 80 процентов, платить гарантированные правительством СССР меры социальной поддержки. В общем, денег нет, и не предвидится. Делайте что хотите. Хоть сейчас убивайте.

— А 30 штук, что ты нам за прошлый месяц должен? — хмуро спросил Жека, покуривая Мальборо прямо в кабинете директора. — 15 штук за половину мая? А неустойку за непостроенное кафе?

— У нас вообще нет денег!!! — чуть не плача сказал хмырь. — От комбината денег нет! А требовать — требуют! Мы там сейчас 5-ю домну начали демонтировать, на капремонт поставили. Почти все монтажники там! Да и то зарплату чуть не посуточно требуют! Мы всё жилищное строительство заморозили! Три недостроенных многоквартирных жилых дома стоят скелетами!

— А вот это ты читал? — Жека бросил на стол перед директором договор, по которому помещение ЖЭКа стройуправления комбината находилось на правах аренды в здании, принадлежащем кооперативу «Удар». Сумма аренды 900 рублей в месяц плюс 200 рублей коммунальных расходов. Всё вместе 1100 в месяц. А за год набежало 13200 рублей. Это даже без учёта инфляции. Жека словно предвидел это всё год назад, когда хмырь сказал, что на заводе денег нет, мол, и платить не будем. Платить пришлось. И намного больше, чем оно того стоило.

— Ты нам сейчас 57 косарей должен, и неустойку за кафе, — Жека холодно посмотрел на хмыря. — За такое бабло знаешь что бывает?

— Но… Где я вам возьму? — растерялся хмырь. Сейчас-то он понял, в какой попадос влетел. И что не зря ушлые кооператоры лишь улыбались, когда копились долги перед ними.

— Раскрутись. Возьми деньги с тех, кто тебе должен, — уверенно сказал Жека. — Не можешь?

— Не могу, — признался хмырь.

— Не вопрос. Давай акционируем твою киндейку. Сделаем акционерное общество с уставным капиталом 120 штук. Мои 57 штук твоего долга это будут 49 процентов акций. Остальные 51 процент будут принадлежать трудовому коллективу. Всё по закону, — заметил Жека. — Ты сбрасываешь долг. Как только моя доля акций будет отписана мне, начинаем работать. Я становлюсь коммерческим директором и акционером, начинаю поднимать предприятие.

— Но это же… Я не знаю. Так нельзя, — неуверенно ответил хмырь.

— Почему нельзя? — удивился Жека. — Я даю деньги. Ты даешь имущество. В уставный фонд сбрасываешь 63 штуки. Я ж не прошу у тебя деньги. Есть твои активы. Цеха, автобазы, железобетонный завод, гравийный карьер, цементный завод, АБК, конторское здание. Это всё ваше?

— Наше, — обречённо кивнул хмырь. — Государственное, точнее.

— Да брось ты про государство мне затирать! — в сердцах бросил Жека. — Это всё нахер никому не надо. Ни Горбачёву, ни Рыжкову. Знаешь, что дальше будет? Ты не будешь платить рабочим, они от тебя разбегутся, ты встанешь. А потом на тебя наедут те, кому ты должен, и через суд по остаточной стоимости отожмут вообще всё нахер. За копейки. А ты на биржу труда пойдёшь за миской супа, вслед за своими рабочими. Такие расклады.

— А ты что предложишь?

— Работу предложу. Акционируем предприятие. 49 процентов акций будут мои. 51 процент останутся на руках трудового коллектива. Вот и всё. Сразу же начинаем работать.

— А деньги? Рабочие требуют зарплату за прошедший месяц.

— Зарплату я выплачу, дам денег на раскрутку, верну деньги от заказчиков, — заверил Жека. — Собрание трудового коллектива сегодня вечером собирай. Профсоюзников и коммунистов тоже подтягивай.

Вечером в актовом зале провели собрание трудового коллектива строительного управления, на котором рабочие стали жаловаться на низкие зарплаты, а в последнее время и на их частую задержку. Сначала на 2–3 дня. Потом на неделю. Потом на месяц. Потом начали выдавать частями. Горком КПСС на жалобы не отвечает, так же как и финансовый отдел горисполкома. Всё пущено на самотёк.

— В стране сложная экономическая ситуация, дорогие товарищи! — выступал перед многочисленной рабочей аудиторией Жека. — Хозяйственные связи нарушены, инфляцией перерезаны звенья экономических цепей. Нам нужно начинать жить и работать по новому. Нам нужно рисковать. Идти ва-банк, иначе мы потеряем всё.

— Как это по-новому? — спросил толстый мужик в брезентовой спецовке, сидящий на первом ряду. — Мы и так работаем.

— Значит лучше надо работать! — парировал Жеке. — К вам, конечно же, вопросов никаких. Тут скорее, вопрос к вашему руководству. Давайте иди в ногу со временем. Пора вам, уважаемые товарищи, стать самим собственниками предприятия. Отвечать за свой труд, и работать на себя.

— И как это? Нам только работу давай и плати вовремя, и хорошо! — крикнул молодой парень со второго ряда. — Работать будем по комсомольски — горы свернём!

— Акционерное общество! Нам нужно акционировать предприятие. У трудового коллектива останется контрольный пакет акций, 51 процент. Вы с них будете получать дивиденды. Это весомая прибавка к зарплате! — заявил Жека.

— Да ну! Лажа всё! Да и как при социализме работать будут все эти акционерные общества???

— Да поймите вы, это НАДО! — уверял Жека, споря до хрипоты. — Ещё пара дней, и вы полностью остановитесь. Кто вам поможет? Никто! Сразу же на биржу труда пойдёте! А в городе где работать? Работы нет. Будете по 25 рублей пособия получать.

— А ты чем можешь помочь?

— Всем могу помочь! — заверил Жека. — Только зачем сейчас мне это делать? Мне нет интереса впрягаться за вас. На каком основании я буду вкладывать деньги в чужое предприятие, тем более они не мои, а ещё одного предприятия? Однако если мы с вами, работниками, акционируем строительное управление, то я с товарищами вложимся в ваше управление, получив часть ваших акций. У нас появится стимул помогать вам. Вы-то что теряете? Контрольный пакет будет по закону принадлежать трудовому коллективу. Я без ваших голосов не смогу ничего сделать. Вы НИЧЕГО не теряете, но при этом продолжаете работать, и становитесь собственниками предприятия! По итогам работы будете получать дивиденды!

Переговоры были трудными. Долго уговаривал рабочих Жека, и только кое-как, под конец собрания, приняли совместную резолюцию, что акционерному обществу быть — профсоюзы и парторг поставили подписи на заявлении в финансовый реестр горисполкома.

Вечером Жека сидел перед Славяном, и перетирал, что было на собрании, и вообще в течении дня. Каков расклад дел в строительном секторе товарищества.

— Чё-то ты совсем высоко полез! — заметил Славян. — Это же Сахаровский кусок. Ты от его завода тыришь строительное управление! По шапке даст. Убьёт нахер.

— Нихера не даст! Не убьёт! — возразил Жека. — Во первых, в нашем товариществе у Сахарихи пай. А это значит, что и типа она в поглощении участвует. А по факту, получается, Сахар сам у себя тырит управление.

— Я понимаю это, — заметил Славян. — Но чё он-то в своё же строительство не вкладывается? Нахера он довёл стройуправу до ручки?

— Я думаю, он ещё не полностью комбинат прибрал к рукам, — задумчиво сказал Жека. — У него нет для этого законных инструментов. Приватизация и акционирование крупных предприятий запрещены законом. Единственное, что он может — открыть фирму-прокладку, и гнать через неё часть металла на экспорт, бабки загребая себе. Тогда да… У комбината могла резко уменьшиться прибыль, и отец Элеоноры стал понемногу отсекать ненужное, чтобы всё выглядело более-менее пристойно.

— Странный метод хозяйствования. А Сахар-то не видит, что он творит?

— Ему похер походу. Металлургический комбинат ему для бабла нужен, а не для развития. Он вообще скоро все управы сбросит нахер. А когда появится закон о приватизации крупных предприятий, сразу выкупит контрольный пакет акций. Надо забирать строительство, пока ещё совсем не померло. Смотри. Завтра наш юрист пусть поработает. Надо оформить владельцем 49 процентов акций стройуправления мою уставную часть капитала в нашем товариществе. Получится, за свои акции и косяки, если они будут, отвечу только я. Вы продолжите работать. Это важно! Тогда не нужно согласие остальных учредителей. Сахар наверняка будет против вывода моего пая на раскрутку акционерного общества.

— Почему не сделать весь «Инвестфонд» владельцем этого пакета акций? Нахер ты туда один лезешь? Мутить, так всем, — заметил Славян. — Рискнём. Чё нам, впервые что-ли? Тогда придётся собрание учредителей делать. Чтоб все согласны были за приобретение акций в счёт списания долга строительного управления, и согласны субсидировать на первых порах деньгами с нашего расчётного счёта новое акционерное общество. Лезть и хочется, и не хочется во всё это, братан, там головы могут полететь только в путь. Там и с Москвы могут бригаду бандосов послать. Это не кафешка «У Ашота» на обочине дороги.

— Надо лезть, — согласился Жека. — Там бабки совсем другие будут, если всё закрутится. Миллионы! Сейчас стройуправление делает капитальный ремонт доменной печи номер пять на комбинате. И директор комбината только за это платил. Но в последнее время и оттуда денег нет. Жилищное строительство полностью остановлено. А за него платило государство по социальным обязательствам. Там же для очерёдников квартиры! Три дома на речке! Надо хотя бы один дом достроить, и кафешку нашу. К Конкину надо идти, в горисполком. Пусть бабло на строительство жилья Москва даёт.

— Ладно. Чё в первую очередь?

— Часть зарплаты рабочим надо выплатить со своих денег. Иначе у нас работа встанет. Они бастуют щас. Платим половину зарплаты, приступаем к работе — и первым делом продолжаем строительство наше кафе. Там дел-то осталось хрен да нихрена. Чистовая отделка, интерьер покупать, мебель, оборудование. Пусть Лёха, Митяй и Маринка этим займутся, — заверил Жека. — Быстрей стройку закончить, продукты закупить и раскручиваться. Хоть какая-то копейка пойдёт уже сейчас, в течении пары недель.

— А что насчёт собрания учредителей? Надо Сахариху звать, я в основном-то про неё, — чуть не рассмеялся Славян, из последних сил стараясь сдержать хохот. — Я щас рассмеюсь блин, держи меня. Коммерсантка!

Жека заржал первый — сказать тут было абсолютно нечего. Сахар ввёл свою безбашенную сестру в учредители товарищества, и хоть номинально она ничем не управляла, в хозяйственной деятельности не участвовала, тем не менее, правом голоса обладала. Одно её слово под давлением Сахара, и вся многотысячная сделка даже в далёком будущем может быть признана недействительной, и оспорена через суд. Таких форс-мажоров Жека не желал. С Сахарихой надо было сразу перетереть ясно и чётко, по сути дела. Жека набрал номер городской квартиры и услышал тонкий голосок любимой.

— Света. Кто это?

— Светик, привет, это я. На речку сходим завтра?

— Давай сходим! — восторженно согласилась Сахариха. — Во сколько?

— Ну, давай утром, чтоб не сильно жарко. В 10 часов у твоего подъезда.

На том и порешили. Утром встал с хорошим настроением. Размялся, поджарил яичницу с колбасой. Солнечный луч падал на шкворчащую сковородку, исходящую аппетитным дымком, и эта простая картина вызывала массу хороших эмоций. Лето! Солнце! Что ещё надо для хорошего настроения?

Оделся попросту — кроссы, зелёные штаны-слаксы, итальянская ситцевая рубаха с тропическим рисунком. Такой прикид последнее время пошёл по моде. Ходили слухи-легенды, что в таком прикиде ходили мафиози по улицам Палермо. Так это или не так, Жека не знал, но то, что в подобной одежде было свободно и легко в любую жару, было очевидным. В джинсы после слаксов неохота было и залазить.

Светка как всегда, чуть припозднилась. Немного, минут на пять. Она решила щегольнуть в штатовском стиле. Первое, что бросалось в глаза, это бейсболка с надписью «USA» впереди, над козырьком, и американским флагом сбоку. Одета в клетчатую рубашку с засученными рукавами, завязанную на талии, и короткие шорты в обтяжку, на ногах любимые белые кроссовки с белыми носочками. Процентов 80 тела Сахарихи было открыто всем взорам и ветрам. Длинные стройные ноги практически голые, рубашка оставляет открытой талию, и завязана в аккурат над пупом, да и рубашка расстёгнута, а в вырезе видать начало аппетитных окружностей.

— Чё уставился? — наехала Сахариха. — Где твоё полотенце и плед? Я свои не дам!

— Я купаться ваще-то иду, а не валяться там! — возмутился Жека.

— Ну-ну, посмотрим… — иронично протянула Сахариха, и взяла Жеку под локоть. — Пошли, чё стоять-то!

Ну пошли… Прогулка с полуголой любимой — что может быть лучше?