Желание дракона

Глава 12. ПОЛЕТ НАД БЕЗНОЙ

В первый раз Аластер почувствовал зуд в голове сразу же в тот день, когда он привел к себе домой Мэйгрид Вэйр. Зуд перерос в жар, который он списывал на столь неудачную поездку в королевский замок и потраченные нервы.

Особого значения повторяющейся мигрени и жару в теле он не предавал. Иногда так бывало и раньше, стоило ему потратить хоть крупицу резерва, как его сразу же накрывало и остатки Золотой магии терзали изнутри, крошечными иглами впиваясь в черепную коробку, желая, чтобы их никогда не беспокоили. Магия его ненавидела и пыталась сломить изнутри. Она металась и рвалась к тому, кого хотела звать хозяином, но так и осталась, заперта внутри Аластера своими остатками.

Возможно, все дело в том, что он отклонил заклинание Брайса? Потратил жалкую унцию сил и теперь она ему мстит?

Аластер думал об этом в подобном ключе, в сущности, не понимая, что он жалкий дурак. Все, как и сказала ведьма с болот, он капался в другом, совершенно забыв о главном. Да, возможно, Сеттен следил за этой девочкой, но стоило подумать о том, что если бы Сеттен хотел по-настоящему отомстить за свою поруганную честь, он бы подослал убийц, и дело с концом, а не следил за тем, что жалкую девицу не отпустили на Материк. За Мэй же просто следили. Неумело, плохо скрываясь или не таясь вовсе, поэтому он предпочел забрать ее в родительское гнездо, не оставляя одну.

И тут впервые за неделю разлучившись с ней в замке по-настоящему, он словно остыл. Жар спал, голова зудела, но уже по другим причинам. Даже его выходка на семейном вечере, ничего не беспокоило… Почему же? Аластер думал теперь, что упустил какую-то делать, определенно мелкую, но определяющую собой все.

Затем они вернулись на остров, и все пошло по кругу.

Жар рядом с Мэйгрид, давило виски, как только они разлучались, все проходило: он остывал, принимая нормальную температуру, исчезало желание пролететь под островом и окунуться в морскую гладь. Ведьма поняла сразу, что он не смог разобрать с самого начала, Мэйгрид каким-то образом влияла на его магию, словно на его груди висел огромный замок, а у нее в руках все время был ключ, который к нему подходил. Запираясь в кабинете, подальше от ее глаз, он практиковал различные заклинания, которые раньше не выходили никоим образом. Улетая на другие острова, он снова оставался ни с чем, и даже самые простые вещи давались с трудом.

Оставалось только понять, что же в Мэйгрид Вэйр такого особенного.

Аластер пытался честно.

Всему виной казались удивительной красоты зеленые глаза на довольно простом лице. Правда, стоило отдать должное, как только Мэйгрид привела в порядок волосы и надела платье под стать её новому положению, он почувствовал, что ему в руки попался неграненый алмаз. Стоило умелым рукам навести блеск, и она засияла так ярко, что на этот раз перехватило дыхание совсем не оттого, что магия внутри него издала какое-то движение.

Он готовился к тому, что Мэйгрид может предстать настоящей красавицей, после того как видел ее на вечеринке в семейном кругу, но в этот раз все же она сумела поразить вновь.

В экипаже, который вез их на королевский бал, он прикрывал глаза не потому, что хотел спать или сосредоточится на деле, а чтобы не позволить себе лишнего, потому что на этот раз жгло не все тело, а определенное место. Реакция на красивую девушку, тут уж ничего не поделаешь.

От Мэйгрид пахло мылом и лосьоном, который он ей подарил, она говорила умные слова и задавала верные вопросы, а еще нестерпимо хотелось…

— Корри Аластер, расскажите детальнее, что с вашей магией? — Брайс вел его по длинному коридору в сторону башни, что когда-то занимал Фергус. Здесь даже ветер завывал тихим шелестом его голоса, напоминая, что следует быть осторожнее. Лицо Брайса представляло собой белый холст с прорезью для рта и яркими глазами, что сейчас внимательно изучали Аластера, не понимая, в какую ловушку, он его пытается вовлечь.

Кто бы мог подумать, что эта вечно молчаливая тень Сеттена окажется настолько завистливым существом, что посмеет выйти из тени своего хозяина и начать действовать самостоятельно?

— Чувствую какую-то нестабильность, честно говоря. Совершенно не понимаю, с чем это может быть связано.

— Что ж, конечно, я осмотрю вас.

— Благодарю за вашу заботу, мисир Брайс.

— Бросьте, корри Аластер, мы с вами выросли вместе не к чему эти титулы, когда мы не на публике.

Каменный коридор закончился деревянной дверью, простой на вид, с выбитыми на дереве рунами, которые на деле препятствовали для входа любому неприглашенному. Аластер ощутил, как они кольнули его, ощупывая, но с позволения хозяина впустили внутрь.

Он не был здесь давно. Ступни заныли от бесчисленного количества каменных ступеней, убегающих вверх, в то время как Брайс позволил себе просто плыть по воздуху.

Детьми они бежали наперегонки сюда, чтобы как можно скорее увидится со сварливым стариком, что учил их магии. Их следы навсегда остались в этом коридоре, на нижнем камне у следующей ступени выцарапаны их инициалы. РРА. А за следующим поворотом стена явно отличается по цвету, камни новее, потому что, кто-то потерял его королевское терпение и перекинулся прямо в узком пространстве, а дальше не справился с управлением.

Замок хранил в себе воспоминания и тайны.

Брайс почувствовал чужие мысли, он сдержанно улыбнулся, на лице отражалась лишь легкая грусть и беспокойство.

— Должно быть, тебе неприятно находиться здесь? — он открыл новую дверь, и они оказались наконец-то в довольно просторном помещении. — Представляю сколько здесь вы провели времени, а теперь… в общем, я не сильно здесь что-то пытался переделать.

Действительно, с тех времен мало что изменилось. Каменное мрачное помещение, с четырьмя столами составленными друг к другу, на них громоздились котлы и колбы всевозможных форм и размеров. На стене висела доска, сейчас совершенно пустая и с небрежно оставленными следами мела, а за ней расположился кабинет. Старый ковер под ногами с оленями и горнами охотников, письменный стол, узкое маленькое окно и кушетка, на которую можно прилечь.

— Присаживайся.

Когда-то его часто усаживал сюда Хемиш, пытаясь привести в порядок колени юного корри и своего младшего внука. Теперь Аластер забрался на нее вновь, ноги уже доставали до пола, даже уверенно стояли на нем своими начищенными до блеска сапогами.

Много воды утекло.

В конце концов, он пришел сюда непросто придаваться воспоминаниям. Брайс наверняка гадал о его намереньях, во всяком случае, внешне, кроме легкого беспокойства просьбой старого знакомого, он не выдавал себя ничем. Разве что, суетливо прибрался на столе: убрал лишние бумаги, подальше от чужих глаз и вместе с ними смахнул флакон со светлой жидкостью.

Брайс размял пальцы и сделал несколько движений руками, едва заметное серебряное облачко сорвалось с ладоней и коснулось лба Аластера, затем шеи, пробежалось по груди и так до самых сапог.

— На первый взгляд, не вижу причин для беспокойства, — озадаченно выдохнул он. — Можешь подробнее рассказать, что с тобой происходит?

— Ощущения, как во время ритуала, — без утайки ответил он, даже с некоторой усмешкой на губах. — Иногда, мне кажется, что золотая магия наполняет меня вновь, но ведь этого не может быть?

— Конечно, нет, — с заминкой ответил Брайс. Затем он расправил плечи и уселся за стол как строгий учитель, а не старый друг, каким он, в сущности, никогда и не был. Он всегда крутился возле Сеттена, в качестве его молчаливой тени, а теперь решил сыграть сольно.

— Иначе ты бы почувствовал, что твоя магия слабеет, верно?

Аластер рос при дворе и несколько лет провел в изгнании, чтобы достаточно хорошо натренироваться в играх подобного сорта, когда двое делают вид, что ничего не происходит, но в то же самое время прощупывают оборону друг друга.

— Безусловно, золотая магия не может принадлежать двоим одновременно. Моя никогда не покидала меня, спешу тебя заверить, — Брайс сложил руки так, чтобы подушечки пальцев касались друг друга, придав себе весьма самоуверенный вид. — А значит, ты можешь быть спокоен.

— Надеюсь, на это… Золотая магия столько лет выбирала мою семью, что я смел думать, что она решила вернуться, понимаешь? Как я мог такое выдумать, смешно теперь самому и неудобно перед тобой, не могла же она решить, что мисир Брайс недостоин ее… Ведь это бы означало, что она ошиблась, а разве такое может быть? — Аластер рассмеялся не хуже кисейной барышни. Весело, задорно, и смутившись в конце, словно в действительности сморозил глупость.

Брайс на это поджал нижнюю губу, ничем не выдав обиду. Бледные щеки не пылали, даже пальцы не пытались сжаться в кулаки.

— Понимаю, такая трагедия… Аластер. Раймер был бы достойнейшим из достойных.

Ответная колкость не заставила себя долго ждать. Всегда, когда его хотели обидеть или оскорбить вспоминали про брата.

— Пожалуй, так, он был лучшим.

— Какая утрата, не понимаю, как ты справляешься. Я не хочу и думать, что ты чувствуешь на своем месте, но позволь выказать восхищение, ты человек большого мужества. Я бы давно ринулся с небесного моста со сложенными крыльями в подобной ситуации.

Аластеру следовало сделать одно: сжать пальцами цыплячье горло Брайса и давить со всей силы, пока не услышит хруст костей. Он бы хотел этого больше всего на свете, а потом можно и с небесного моста со сложенными крыльями. Однако стоило действовать осторожнее, он не мог бросить мать, даже если она его не любит более, он все еще нуждается в ней и готов терпеть ее холод и отстраненность. Еще Мэйгрид, без него она совсем пропадет.

— Значит, ваш вердикт, что я вполне здоров?

— Вполне. Просто попейте успокоительных. Я уверен, что в ближайшее время ваши… приступы прекратятся. В самое ближайшее.

Аластер уловил, как взгляд Брайса изменился, из сосредоточенного став маслянистым, словно он о чем-то задумался, что придавало ему уверенности в завтрашнем дне. Ему это не понравилось, на инстинктивном уровне, еще до того, как прозвучали следующие слова, которые практически резанули по сердцу.

— Кстати, насчет небесного моста… я тут кое-что вспомнил. Ваша личная помощница, она выглядит чудесно. Возможно все дело в ней? Из-за нее вы испытываете неуместный жар? Так, я открою вам тайну, это никакая не магия, — он почти хихикнул. Прорезь рта напомнила хищную улыбку. Легкий смысл слов никак не сочетался с выражением лица, дно сапфировых глаз вспыхнуло золотом. — Если я не ошибаюсь, это ведь та самая девушка, которая нанесла нестерпимое оскорбление корри Сеттену? Да, понимаю, вы вступились за нее, и она считается прощеной милостью короля, но я беспокоюсь немного… Вы оставили ее внизу вместе с корри Сеттеном. Считаете это правильно? Я знаю, как он может быть вспыльчив… Кто знает, вдруг ее вид растревожит старые раны. Опасно это, не считаете?

Аластер почувствовал, словно сердце сжали в тиски. Вот о чем шептал старый Хемиш, вот о чем предупреждал, когда он только поднимался сюда своим тихим шелестом из прошлого.

Брайс едва заметно склонил голову на бок, словно благословлял на то, чтобы тот сорвался с места и ринулся спасать прекрасную даму. Уголки губ едва заметно поднялись, и Аластер больше не ждал, он даже не пытался откланяться или уйти на правильной ноте, а просто выскочил за дверь, побежал по ступеням. Возможно, сейчас он проиграл, но это не главное.

Слишком много ступеней — вот что важно. Время и чертовы ступени.

Он бежал через одну, а то и две, перебирая руками стены, чтобы не упасть. Сердце колотилось у самого горла. Он видел золотую вспышку в глазах Брайса, тот явно что-то сделал. Отдал приказ?

Аластер совершенно не понял, как оказался внизу и бегом направился обратно в пышную залу, отведенную для приема гостей на Весеннем балу. Брайс его просто пугал, он ведь не стал бы убивать его личную помощницу на приеме у короля? Он думал об этом, пока ступенька за ступенькой исчезала под ногами, затем однообразный орнамент дорожки до залы. Внутри все ныло от предчувствия неминуемой беды. Пока он вертел эту мысль во все стороны, и при любом раскладе выпадало одно: избавиться от человеческой девицы под шумок не такая уж и сложность. Никто не станет сожалеть по этому поводу, даже если она собственность досточтимого дракона и особенно, если такого дракона, как он.

Мэйгрид не видно. Сердце сжалось вновь.

Он приказал ей остаться на виду и никуда не уходить, куда она делась? Аластер осмотрел каждую темную макушку в зале, но ни к одной из них его магия не тянулась, силуэты оставались едва знакомыми и чужими. Пару раз от нервов он все же дернул незнакомок за плечи в красных платьях, затем извинился и на этом кончил попытки.

Следовало бежать к небесному мосту? А что, если это всего лишь уловка и он потеряет драгоценное время? Сеттен, прохаживался тут, среди людей, словно и не покидал своего места со своим вечно недовольным выражением лица, но ему ведь и не обязательно, достаточно отдать точный приказ или Брайсу от его имени.

Аластер ринулся назад в пустой коридор, дальше от толпы, но Роберт преградил ему дорогу, поманив пальцем на глазах у поданных. Бежать? Показать всему двору, что он плевал на короля, который был столь мил к нему? Аластер застыл на месте, время ускользало у него сквозь пальцы, и он молился, чтобы слова Брайса оказались просто шуткой. Он пришел сюда, чтобы показать свои клыки и когти, а вместо этого…

Размашистыми шагами он преодолел расстояние, разделявшее его и Роберта, отвесил суетливый поклон. Дальше со стороны могло показаться, что он просто наклонился к королю и что-то шепнул, тот удивленно вскинул брови, но тут же наклонился к человеку позади себя и шепнул вопрос ему, когда ответ вернулся, Аластер поклонился еще раз, шепнул, что все объяснит позже, и выбежал в коридор.

От цепкого взгляда тени короля не укрылось, что Мэйгрид вышла из залы в сопровождении слуги и более не возвращалась.

Аластер напрягся, он мог бы побежать в сторону небесного моста, но что если это ловушка? Брайс намекнул на него, но это могло быть ложью.

Бегать по замку — глупость, оставалось лишь одно средство — сосредоточится на силе, что пылала в нем. Она всегда увеличивалась, когда Мэйгрид находилась рядом, таким образом, он сможет понять, хотя бы в какую сторону ему двигаться. Такая мысль казалась полной нелепицей, но все же вдруг получится. Нужно пользоваться теми картами, которые судьба подкинула в колоду.

Аластер ушел подальше от чужих глаз и попытался сосредоточиться на ощущение тепла и жара, на какой-то миг ему показалось, что он уловил запах ромашек, и большее не думая ринулся по коридору вперед, бегом до самой развилки.

Еще одна манипуляция, но поспешил, когда пробежал полпути, понял, что в висках не стучит и грудь не разрывает от огня, пришлось вернуться в исходную точку и выбрать другой путь. От этой гонки становилось все сложнее понять, где же на волю рвалась его магия, а где просто страх за Мэйгрид.

Он боялся не успеть.

Боялся, что она навсегда оставит его. Нет, дело даже не в силе, не в том, что магия возвращалась к нему, сказать по правде, он ее никогда не хотел. Принял только, чтобы спасти брата, совершенно не ища для себя такой судьбы.

Дело в том, что он снова будет одинок, если с Мэйгрид что-то случится. Дело в том, что у него больше никогда не будет шанса поцеловать ее в дилижансе, пожалуй, последнее — важнее всего.

Аластер бежал со всех ног, с каждым шагом он чувствовал, что жар распространяется во всем теле, а, значит, он на верном пути. Коридор был один, непарадный, глухой, наверняка его шаги эхом уносились далеко вперед. Магия клокотала в нем, рвалась навстречу Мэй, и он почти успел…

Залитая солнцем галерея с воздушными арками. После темноты, попав на яркий свет, Аластер ослеп. Ему показалось, что тень метнулась вниз. Он понял сразу, дернулся вперед, схватившись пальцами за воздух.

Подсечка из ниоткуда, его повалили на пол и безжалостно прижали грубыми ботинками к холодной поверхности. Он смог уцепиться за лодыжку противника, который возвышался над ним скалящейся горой из мышц, и провернуть ту резким движением под неестественным углом. Рывок, ухватившись за грудь наемника с укрытым лицом черным платком, даже под которым видно, что-то перекосилось от боли, он перекинул его через себя. От напыщенного и разодетого корри явно такого не ожидали, но времени рассказать о том, что в детстве он так часто дрался с братом, что опробовал множество грязных приемчиков, не хватало.

Мэйгрид летела сейчас вниз, навстречу смерти, пока он пытался оторвать себя от пола. Время растянулось, утратив бег, Аластер попал в него слова в паутину, в которой секунды казались вечностью. Пот выступил на лбу крошечными бисеринами. Два других наемника, улыбки с лиц которых медленно слетали, шагали к нему навстречу, конечно, бежали, но сейчас казалось, что они просто делают чересчур размашистые шаги и картинно напрягают руки… а еще, что он не успеет. Не сможет скользнуть в проем и выпрыгнуть вниз вслед за Мэй.

Он просто даст ей умереть? Вот так?

Когда его уже почти схватили и сейчас снова повалят на пол. Ему останется только накрыть ее тело, как он сделал это с Раймером. Еще один безжизненный взгляд, который он запомнит вот таким? А не живым, пытливым и внимательным? Зеленым, как бока холма, с которого ее забрали…

Те, кто бежал к нему, застыли на месте.

Аластер видел, как в их зрачках отобразился испуг, а затем все вспыхнуло золотом.

Он летел вниз, плотно прижав руки к телу, и молился лишь об одном — успеть. Испуганное лицо Мэйгрид, которая уже, казалось, принялась неизбежное, но умудрялась при этом злиться. Он протянул к ней руки, пытаясь ухватить.

Земля уже раскинула объятья для них недружелюбными острыми скалами. Мэй прижалась губами к медальону, который на шнурке от ветра, что заложил уши и падения, вырвался наружу и теперь лавировал у ее лица, окрасившись в… цвет его глаз.

Аластер ощутил ветер под крыльями, которых не успел раскрыть. Теперь он словно знал, что делать.

Мэйгрид он поймал почти у самой земли, ее испуганные глаза, смотрели на него так, словно прощались, но затем она поняла, что больше не летит навстречу смерти, а Аластер несет ее вверх, дальше от ужасающих скал у подножия замка.

— Ты спас меня, — шепнула она одними губами.

Аластер же не мог сказать ничего в ответ, кроме тысячи ругательств, которые пытались прорваться, отчего он плотно сжал рот. Теперь, когда магия наполнила его до краев, все встало на свои места.

Действительно, одна мелочь, которая как недостающая деталь изменила все.