Желанная распутница

Глава 15

Примерно через час Пейсли больше не могла вести светские разговоры. Она проверила свой телефон, увидела сообщение от Лукаса и притворилась, что ей надо вернуться домой.

Дамы решили, что она спешит к своему мужу, но настоящие причины ее отъезда были совсем другими.

Пейсли спустилась на лифте и выбежала в парадную дверь. Ей не пришлось ничего говорить водителю. Он стоял у машины и тут же открыл для Пейсли заднюю дверцу, чтобы она могла сесть внутрь.

Она откинулась на сиденье и снова взглянула на сообщение от Лукаса. Он просто сказал: он дома и ждет ее, и надеется, что ей весело. Никаких упоминаний о расследовании.

Пейсли старалась ровно дышать и успокоиться, чтобы не обрушиться на Лукаса с криком. Она действительно хотела дать ему шанс оправдаться.

Ей стало тошно от мысли, что она — пешка в его грандиозном замысле добраться до Стерлинга. После всего, что они пережили в прошлом и за последние недели, она не хотела верить в худшее.

Машина подъехала к дому Лукаса, и Пейсли не стала ждать, когда водитель откроет ей дверцу. Она выскочила на улицу, как только машина затормозила. Потом направилась в здание и дрожащими пальцами набрала код на домофоне. Когда двери открылись, она сжала в руках сумочку, чтобы успокоиться, а потом стала наблюдать за цифрами на световом табло в лифте.

Как только двери лифта распахнулись, Пейсли глубоко вздохнула, вошла в квартиру и положила сумочку на стол у лифта. Лукас вышел в коридор. Его волосы были взъерошены, рубашка расстегнута, а рукава закатаны до предплечий. В его пристальном взгляде читалась настороженность, но он улыбался Пейсли, и она едва не пошла на попятную.

— Если бы я знал, что ты выглядишь так сексуально, я бы вернулся домой пораньше. — Он подошел к ней и поднял руки, желая прикоснуться к ее обнаженным предплечьям. — Тебе очень идет красный цвет.

Когда он захотел прижать ее к себе, Пейсли уперлась ладонями ему в грудь и шагнула назад. Его усталость быстро сменилась подозрительностью.

— Что‑то не так? — спросил он.

— Где ты был сегодня?

Он секунду глядел на нее, потом покачал головой и провел рукой по затылку.

— Я работал, — тихо сказал он. — У меня для тебя новости.

Сердце Пейсли забилось чаще. Она обо всем догадалась еще до того, как Лукас открыл рот.

— Это связано с твоей местью Стерлингу? — спросила она.

Лукас и глазом не моргнул. Он не выглядел удивленным и даже не пытался защищаться. Наконец все стало ясно.

— Моя сегодняшняя работа связана с тобой, — заявил он так, будто у него появились все недостающие фрагменты головоломки.

— Значит, ты будешь мстить Стерлингу.

Лукас кивнул, его глаза потемнели.

— Я ненавижу этого человека. Он разрушил бизнес моего отца, и я не буду извиняться за то, что искал справедливости и пытался отомстить за своего отца.

Пейсли с горечью рассмеялась:

— Итак, тебе действительно понравилось, когда я пришла в твой офис и попросила провести расследование. Я вручила бы тебе все козырные карты, чтобы отомстить ему, если бы оказалась его дочерью.

Он смотрел на нее еще минуту, потом вздохнул и отвернулся, что‑то бормоча себе под нос.

Пейсли наблюдала, как он вышагивает перед окном во всю стену. Темнота ночи у него за спиной прибавляла ему таинственности. Это был человек, которого, как думала, она хорошо знает. Но она просто была ослеплена любовью к нему. Как глупо!

Может быть, именно поэтому ей так тяжело. Пейсли хотела верить, что Лукас откровенен с ней во всем. Она желала верить, что рождение ребенка, о котором он говорил, единственное условие их брака.

Пейсли повела себя по‑идиотски, решив отдать ему сердце, жизнь и будущее.

Лукас стоял к ней спиной и смотрел на улицу. Пейсли не терпелось понять, о чем он думает, но в то же время она не знала, скажет ли он ей больше лжи и скроет ли настоящую правду, как делал до этого момента.

— Стерлинг — ублюдок. Да, я хотел ему отомстить через тебя. — Он повернулся к ней лицом, засунув руки в карманы. — Но между нами так много изменилось. И черт побери, он не твой отец.

Пейсли слушала его и пыталась понять, что он говорит. Почему он так уверен насчет Стерлинга?

У нее было очень много вопросов, только непонятно, даст ли Лукас на них правдивые ответы, которые она заслужила.

На дрожащих ногах Пейсли прошла по комнате и положила руки на спинку кожаного кресла. Хотя ей лучше было присесть, она хотела казаться сильной и хладнокровной.

— Почему я должна тебе верить? — спросила она.

— Я разбирал коробки, которые ты принесла, — начал он. — Прошлой ночью я просмотрел несколько старых ежедневников Линетт и обнаружил еще одно письмо. Она написала его Джебу Смиту, но так и не отправила по почте. В письме говорилось…

— Я хочу его посмотреть, — заявила она, едва сдерживая свои эмоции.

— Пейсли…

— Сейчас же.

Лукас долго смотрел на нее, потом подошел к ней и вытащил сложенное письмо из кармана. И, не говоря ни слова, отдал его Пейсли. Она старалась выровнять дыхание и успокоиться, чтобы у нее не тряслись руки, когда она будет открывать письмо. Она нутром чувствовала, что ее будущее вот‑вот изменится. Все сводилось к тому, готова ли она узнать правду.

Она осторожно развернула письмо и прочитала каждое слово, написанное матерью. На нее нахлынули эмоции. Увидев красивый материнский почерк, она загрустила. Но Пейсли заставила себя обдумать новость о том, что Джеб Смит может быть ее отцом.

Пейсли никогда не слышала этого имени. Из‑за того, как ее мать требовала алиментов, Пейсли задавалась вопросом, реален ли этот Джеб Смит. В этот момент она подумала, что даже ее мать не знала, от кого ее родила.

Сейчас ясно только одно: Лукас солгал ей, и это обидело ее сильнее, чем незнание правды об отце.

— Я не верю ни этому письму, ни тебе, — заявила она, складывая письмо и бросая его на стул. — Только Стерлинг может быть моим отцом. Он из тех мужчин, которые нравились моей матери.

На подбородке Лукаса пульсировала жилка, он поджал губы в тонкую линию.

— Стерлинг не твой отец. Сегодня я был у Джеба, и он отлично знает о тебе. У него даже есть твои детские фотографии. Очевидно, их присылала ему Линетт.

Перед глазами Пейсли встала темная пелена. Она покачала головой, схватившись руками за кресло, и закрыла глаза. Джеб знал о ее существовании, но не искал ее. Мать не сказала ни слова о том, от кого ее родила.

Эмоции были такими сильными, а сердцебиение таким быстрым, что голова Пейсли пошла кругом. Неужели все в ее жизни только и будут делать, что лгать ей? И тут до нее дошло, что у нее нет никаких родственников. Она по‑настоящему одинока.

Лукас потянулся к ней, но Пейсли отстранилась и резко взглянула на него.

— Не прикасайся ко мне, — сказала она.

Меньше всего ей нужна его жалость. Она одинока, верно? Незачем полагаться на того, кто просто использовал ее в своих интересах. Однажды она переживет эту боль и станет сильнее.

Но сначала ей надо пойти домой, побыть одной и поплакать.

— Ты выглядела так, словно вот‑вот упадешь в обморок.

Она потерла виски и убрала волосы от лица.

— Мне больше не нужны твоя помощь и твоя забота. — Она быстро сняла с пальца обручальное и помолвочное кольца и протянула их Лукасу.

Он взглянул на них, потом посмотрел на нее:

— Они твои.

Пейсли рассмеялась:

— Я не хочу их. Оставь их для своей следующей женщины, которую будешь использовать. Или верни их в магазин. Мне они не нужны.

Лукас покачал головой:

— Ты не уйдешь.

Шагнув назад, Пейсли усмехнулась:

— Еще как уйду. Если этот Джеб Смит мой отец, тогда между нами все кончено. Я говорила тебе с самого начала, что это не навсегда.

Да, она говорила об этом, но сама проигнорировала собственные слова и влюбилась. Она не воспользовалась своим советом и не обратила внимания на предупреждения о том, почему эмоциональная привязанность — плохая идея.

И вот чем все закончилось. С разбитым сердцем, с трудом держа себя в руках, Пейсли оказалась дочерью человека, о котором никогда не слышала. И который явно не хотел иметь с ней ничего общего, потому что знал о ее существовании.

Пейсли прикусила дрожащую губу и отвернулась. Не надо раскисать на глазах у Лукаса.

— Пейсли, не отгораживайся от меня, — умолял Лукас. — Я хотел получить все доказательства, прежде чем рассказать тебе. Я пытался сделать этот процесс максимально безболезненным для тебя.

Она обернулась, смахивая слезу:

— Какой процесс? Поиск моего отца или твоя наглая ложь ночь за ночью, пока мы занимались любовью? Ты хотя бы чувствовал себя виноватым в том, что использовал меня? Где твоя совесть после того, что было между нами раньше, и после того, что было между нами совсем недавно? Я бы никогда не использовала в своих интересах того, кого люблю.

Он поднял брови и промолчал, глядя на нее.

— Да‑да, я люблю тебя. — По ее щеке покатилась слеза. Ей вдруг захотелось, чтобы Лукас увидел, как ее обидел. — Хотя я разбила твое сердце много лет назад, я сделала это, чтобы у тебя была лучшая жизнь. Я поступила так потому, что сильно тебя любила. Я никогда не лгала тебе, ни разу.

Лукас поджал губы и кивнул. Он отвел взгляд, но Пейсли заметила блеск в его глазах.

Неужели и он умеет чувствовать?

— Я не останусь здесь, — сказала она ему. — Я вернусь и заберу свои вещи и мамины коробки, пока ты на работе. Мой адвокат свяжется с тобой по поводу развода.

Он посмотрел ей в глаза:

— Не принимай поспешных решений, пока злишься. Нам надо все обговорить.

— Мы уже поговорили, — напомнила она ему. — Ничего не изменится. Ты врал мне и использовал меня. А я думала, мы сможем снова быть вместе. Я сглупила, потому что хотела дать тебе ту семью, о которой ты мечтал. Я надеялась, ты снова полюбишь меня, и, возможно, у нас все получится. Но это было слишком наивное предположение. И теперь я понимаю, что у нас нет будущего.

Она начала поворачиваться, но Лукас потянулся к ней.

— Хотя бы разреши рассказать тебе о твоем настоящем отце, — произнес он. — У тебя его форма лица, такие же губы и ямочка на правой щеке.

Пейсли уставилась на свои золотистые туфли на шпильках на блестящем паркете. Она не хотела смотреть на Лукаса. Он не должен видеть, как на нее влияют его слова.

— Он не хотел детей, — продолжал Лукас. — Сначала он платил твоей матери алименты, но потом его уволили с работы на стройке. Он продолжал говорить ей, чтобы она жила дальше и оставила его в покое. Он думал, тебе будет лучше без такого отца, как он. Надеюсь, ты его понимаешь.

Пейсли поняла его намек: он говорил о сходстве между этим мужчиной, считавшим, что ей лучше без него, и ей самой, когда она оставила Лукаса много лет назад.

Но эти ситуации нельзя сравнивать. Речь не о юношеской любви и мечтах о будущем. Это была ее жизнь, ее прошлое — та часть, которая сформировала ее и сделала такой, какой она стала.

— Пришли мне его адрес эсэмэской, — сказала она ему, направляясь к лифту. Взяв сумочку, она нажала на кнопку. — Мой адвокат свяжется с тобой на этой неделе.

Пейсли не обернулась. Она не желала снова смотреть ему в глаза и испытывать боль. Она даже не могла до конца понять, что чувствует к нему. Да, она стремилась к тому, чтобы он знал, что обидел ее, но теперь к этой обиде примешивалась душераздирающая боль, и Пейсли не хотела выглядеть слабой.

Двери лифта открылись. Она ждала, что Лукас позовет ее, пойдет за ней следом и попытается уговорить ее остаться. Но двери открылись, и она вошла в кабину.

Повернувшись, она посмотрела на Лукаса, и их взгляды встретились. Черт побери, она не хотела, чтобы он был последним, кого она увидит, уходя из его дома.

Но, возможно, ей это необходимо, чтобы завершить эту главу своей жизни. Печаль на его лице почти заставила ее остановиться, но Пейсли устояла. Лукас умеет манипулировать людьми и ею тоже. Если ему больно или обидно, то он это заслужил.

Она должна думать о том, как ей жить дальше. Как бы она ни любила Лукаса, у нее просто нет сил играть в эту игру под названием «брак».