Жена рудокопа

Глава 2

Отпуск начал надоедать уже на вторую неделю. Ленточки и заколки — это всё хорошо. По вечерам и в пути было чем заняться, но надоело. Каждый день одно и то же. Склоки между женщинами. Кто-то плакал, другие были наоборот активно. Обстановка была нервной. Лесе это не нравилось. Пора было заканчивать отпуск. Нужно было бежать. Да и разговоры уже ходили о том, что обоз скоро двинется в сторону гор.

План побега был прост. В городе, куда они должны были приехать, должна была быть большая ярмарка. Леса напросилась пойти на неё вместе с другими гномами. В толпе же она планировала сбежать. Потом выбраться из города и пойти назад. Простой план. Сколько она замечала, именно простые планы срабатывали лучше, чем сложные схемы.

Народу на ярмарке было много. Торговали с лотков, которые ставили под тентами. Женщины, мужчины, дети. Мелкие воришки, которые так и норовили залезть в карман, несмотря на строгие законы. Ярмарки в городах устраивались каждый выходной день и длились целый день. В рабочие дни рынок работал лишь первую половину дня. Монетки, товары. Пёстрые юбки и скромные серо-коричневые наряды. Мужчины в куртках и рубашках. Много народу ходило в деревянных башмаках. Кто-то и вовсе босиком. Танцы. Акробаты и скоморохи.

Леса окунулась в этот водоворот и закружилась в нём. Было шумно и интересно. Ювелиры разложили украшения, которые походили на произведения искусства. Кружевные ленты и шали, яркие платки и сапожки. Теперь Леса даже немного сожалела, что не выходила в ярмарочные дни, считая это пустой тратой времени.

Виль вначале смотрел на неё насторожённо. Ожидал подвоха, но не дождался его, поэтому успокоился и занялся своей работой. В его обязанности было переводить, вот он и переводил. Леса в это время сидела на телеге и смотрела на танцовщицу, которая кружилась в танце, хлопала в ладоши под мелодию, которую выдавал мужчина, бренча на гитаре. Разноцветные браслеты переливались на руках. Браслет на ноге с бубенцами выдавал мелодию при каждом движении женщины. Плавные движения рук, грациозные движения — Леса словно старалась их запомнить, чтоб потом попробовать повторить. Танцовщица получала удовольствие от танца, передавала это настроение толпе. Стремление к жизни, радость солнцу и любовь. Танец ведь как мелодия — это состояние души, своеобразный транс. Решив, что подумает над этим позже, Леса оглянулась по сторонам.

Гномы спорили о цене. На неё никто не обращал внимания. Можно было спокойно спуститься с телеги и скользнуть в толпу. В деревянных башмаках быстро идти не получалось, но Леса старалась затеряться, до того момента, как её хватятся. Она свернула на соседнюю улицу. Потом в переулок. Тут уже начинались жилые кварталы. Затеряться было проще или сложнее. Людей здесь почти не было. Чья-то огромных размеров кошка валялась ровно посреди дороги. Их держали здесь как на Земле собак. Она лениво посмотрела на Лесу. Леса не стала останавливаться. Пошла в сторону ворот, повернувшись к кошке спиной. Спину обдало холодком. Повернувшись, Леса заметила, что кошка следует за ней. Пришлось прибавить шагу. Почему-то это нервировало. Переулок, чтоб избавиться от кошки. Леса поняла, что свернула куда-то не туда, когда упёрлась в тупик. Кошка перегородила ей дорогу. Грациозно села. Размером она была где-то по пояс Лесе. Да на ней ездить можно при желании. Чёрная шерсть лоснилась. Оранжевые глаза горели огнём.

— И что ты хочешь? — спросила Леса. Кошка невозмутимо на неё посмотрела. — Мне нужно идти дальше. Ты ведь меня пропустишь?

Леса осторожно пошла к выходу из тупика. Кошка сразу вскочила на ноги. Предупреждающе фыркнула. Леса упрямо сделала ещё один шаг вперёд. Чёрная красотка одним прыжком оказалась у её ног. Здоровые когти резанули юбку, рвя её на полоски. Леса бросилась бежать, но кошка перегородила ей дорогу. Опять резанула по юбке. Бежать в башмаках было очень неудобно. Леса сняла их. Отошла на шаг назад. В этот момент кошка потёрлась об её ноги. Недолго думая, Леса побежала. Она слышала, как кошка несётся следом, но боялась оглянуться. Та словно с ней играла. В этот момент на улице появился гном. Леса не знала его имени, но видела его в обозе. Уже о побеге мыслей не было. Лишь бы избавиться от кошки. Гном кинул в сторону кошки какой-то порошок. Та остановилась и расчихалась. Мужчина же невозмутимо взял Лесу за руку и повёл в сторону постоялого двора.

Спустя двадцать минут, она сидела в столовой и пила успокоительный чай. Руки у неё тряслись. Новая юбка была выдана взамен старой, которая починки уже не подлежала.

— Как побег? — посмеиваясь, к ней подсел Виль.

— Я не понимаю, почему она на меня напала, — ответила Леса, держа двумя руками кружку.

— У них в этот период гон идёт. Это кот. Он посчитал тебя пригодной самкой. Решил, что ты ему котят принесёшь.

— Чего?

— Того. Цикл у тебя наступил. А он почувствовал самку. Местные жительницы в такие дни предпочитают дома отсиживаться или носят порошок острый, который нюх отбивает на сутки. Кто-то кинжал. Но им ещё уметь надо пользоваться.

— Жуть какая, — выдохнула Леса.

— Поэтому не надо убегать, когда не знаешь всех опасностей этого мира. Да и когда узнаешь, убегать не стоит. Тебе у нас понравится.

— А я так не думаю, — упрямо ответила Леса.

— Твоя прямота мне нравится.

— Как вы меня нашли? — спросила Леса.

— Да просто ребят попросил у ворот тебя покараулить. А даже караулить не пришлось. Ты и так нашлась, — ответил Виль. — Давай договоримся, что больше ты не убегаешь, иначе на лбу тебе не смываемой краской напишу, что ты невестой быть согласилась.

— Я тебе не рабыня.

— Нет, но деньги свои я терять не буду. Отдыхай. Завтра в путь отправимся, — сказал он напоследок. Леса хотела ему ответить что-то едкое, но не промолчала. Ещё будет время.

Обоз в этот раз остановился среди бела дня. Размыло дорогу. Переправа должна была быть вброд. Только вышедшая из берегов река выглядела устрашающей. Было решено разбить лагерь. Подождать несколько дней. Кто-то из обоза сказал, что река должна прийти в норму за сутки, если брать в расчёт сколько шли дожди и сколько прошло времени с того момента, когда они закончились.

Был разбит лагерь. Разжены костры. Достали котелки. В воздухе запахло дымом и кашей. Кто-то из женщин помогал с готовкой. Другие помогали собирать хворост. Леса заметила, что многим не нравилось сидеть без дела, поэтому они хватались за любую работу. Она же не стремилась лезть из кожи. Сидела на телеге и болтала ногами, пока не пришла идея. Соскользнув с телеги, Леса подошла к Вилю.

— У меня есть разговор.

— Хорошо, поговорим, — согласился Виль, пряча усмешку в густую бороду.

— Я могу вернуть деньги, которые вы за меня заплатили. Сейчас в посольстве другие люди. Не те, кто меня подставил.

— Я понимаю, что значит слово «другие».

— Они могут заплатить деньги. Всю сумму, которую ты потратил. Даже больше.

— Леса, ты серьёзно думаешь, что деньги меня интересуют? У нас их целые сокровищницы. Драгоценные камни, металлы, украшения и дорогие ткани — у нас много накоплено. Для нас ценнее денег — люди. А именно женщины. И умные женщины. Ты представляешь, какие получаются дети от таких браков! Проверено и не раз. Ты же говоришь о деньгах. Монетках. Это ведь всё неважно. Люди важнее.

— Хочешь сказать, что мне от вас не отделаться? Как договор с билетом в один конец?

— Не совсем понял твои слова. Один раз согласилась, другого пути не будет — это верно.

— Нечестно.

— Хочешь обидеться?

— Виль, но такое ощущение, что вам доверять совсем нельзя, — с трудом сохраняя спокойствие, сказала Леса.

— У нас есть давно прописанные правила. Они столетиями не меняются. Так в чём ты нас обвиняешь? Мы собираем ненужных этому миру. Тех, кого загнали в угол. Даём второй шанс. Ты же считаешь себя особенной. Думаешь, что мы поменяем ради тебя свои правила. Этого не будет. Хочешь дуйся, хочешь нет, но не будет, — сказал он.

— Я хотела по-хорошему договориться.

— Опять попробуешь сбежать? А смысл твоего побега? Чего ты этим хочешь добиться?

— Свободы.

— А что в твоём понимание свобода?

— Я могу заниматься любимым делом. Могу ходить, где хочу.

— У нас есть много мест, куда можно пойти. Да и против работы никто против не будет.

— Замуж не хочу. И детей не хочу рожать, — скрестив руки на груди, сказала Леса.

— У тебя будет время привыкнуть. Рано или поздно найдёшь себе кого-то по душе. А если будешь воевать с нами, то выдадим тебя замуж прям сразу по приезду.

— А так не выдадите?

— Леса, вначале вы приезжаете в город. Полгода живете в общем доме. Учите язык, получаете профессию. Только потом сватовство идёт. Тех же, кого не устраивает наша жизнь в городе, правила, опасных для общества, то их отправляют в шахтёрские посёлки. Вот там точно будет не до придумывания лекарств. Будешь руду промывать. Ты же не хочешь такой жизни? В подземелье, куда почти не доходит свет. Тебе другая судьба уготовлена. Только примирись с мыслью, что обратной дороги нет. Считай, что ты переехала в другую страну. И работаешь на неё, а не на Земной союз. Они от тебя отвернулись, а мы подобрали, потому что мы хорошие.

— Эгоистичные. И не надо говорить, что действуете в моих интересах. Только в своих, — возразила Леса. Она встала, оправила юбку.

— Ты куда?

— Пойду дров наберу. Надоело сидеть, — ответила Леса.

— Иди, займись полезным делом, — согласился Виль. — Далеко только не уходи.

Леса не стала отвечать. Она сильно разозлилась. Они остановились в густом лесу. Листва была такой плотной, что почти не пропускала солнце. Внизу валялось много веток, но Леса даже не думала их собирать. Она упрямо шла вперёд, перешагивая через ветки и отдирая юбку от лап кустов. Неудобная одежда. Проще в брюках ходить. Но тут не думали об удобстве. Думали о приличиях.

Деревянные башмаки, что Виль выдал ей взамен потерянных, утопали в листве и мхе. Рядом бурлила река. Леса подошла к краю обрыва. Рыжие воды с шумом несли свои воды куда-то вдаль.

— Не упади, — услышала она голос Виля. — Или решила утопиться?

— Нет. Просто на реку смотрю. Почему вода такого цвета?

— Некоторые реки через горы проходят, богатые рудой. Вот она цвет и окрашивает. Запах оттуда же.

— Жутко у вас в горах.

— Горы бывают разные. Мы не живём там, где опасно, — ответил Виль. — Пойдём палки собирать для костра. Скоро еда будет готова.

— Не хочу я ветки твои собирать, — поморщилась Леса. Виль подошёл к ней. Взял за руки.

— Не надо бояться неизвестности. Просто запомни одно правило, как ты будешь вести себя с другими, так и другие будут вести себя с тобой. Не надо записывать все во враги. Никто тебе зла не желает. Всегда готов помочь. Вот отпускать никто не будет. Да это и для тебя небезопасно. Один раз ты получила удар в спину от своих, так почему не получишь второй удар? — сказал Виль. — Договорились, что мне не надо за тебя переживать?

— Нет, — упрямо ответила Леса.

— Зато честно. Ладно, поболтали, теперь пойдём делом займёмся, — Виль отпустил её ладони. Леса же решила, что ночью попробует сбежать.

Холодные стены. Камень. Но тепло и больше не трясёт. Значит не в повозке. Леса сделала несколько глубоких вдохов. Воздух вроде не застоявшийся. Но они не едут. Очередной постоялый двор? Вряд ли. Тогда бы она продолжала и дальше лежать на подушке и слюну пускать.

Леса попыталась сесть. Голова закружилась. Это почему-то рассмешило. Как на аттракционах. Вперед-назад. А ещё и по кругу. Сильная у них дурь. От неё крыша едет по полной программе.

— Очнулась, — услышала она довольный женский голос. — Теперь надо выпить вот это…

— Не буду, — прошепелявила Леса. Язык распух и с трудом повиновался. Как ещё во рту-то помещался? Нет, не помещался. Кончик всё-таки торчал, как у собаки.

— Не упрямься. Этот чай снимет боль. И прояснит голову.

— Ага. Так я и поверила. Они мне говорили…

— Не было нужной травы. Да никто и не рассчитывал, что ты найдёшь ядовитый коготь в этих лесах. Они водятся в более тёплых краях.

— Птичка принесла, — пробормотала Леса. Попробовала сделать глоток. Этот чай был не таким противным, которым её поили всю дорогу.

— Что ты сказала?

— Птичка на лапе принесла. А может не переварила семечко. Вот и выросла эта дрянь здесь, — ответила Леса, чувствуя, что с каждым глотком чая язык начинает ей повиноваться.

— Сейчас станет легче.

— Уже легче. Волшебная трава. Столько времени провела в каком-то тумане, ещё и хихикая.

— Нужно было заглушить боль. Они тебя и накачали лекарствами. У них получился такой эффект.

— Я спокойно эту боль терпела.

— Мне рассказали, как ты схватилась за нож…

— Да не хотела я себе ничего отрезать. Можно было разрезать плод Жилька. Приложить его к ране. Он хорошо не только боль снимает и вытягивает яд.

— Только резать ты хотела камни. Пришлось дать тебе ещё и успокоительного.

— До такой степени, чтоб я слюну пускала. Спасибо, — Леса нахмурилась. Обрадовалась. Был какой-то момент, когда мимика ей не подчинялась. Лицо парализовало.

— Это Ниг. Лекарь. Его бояться не надо. Он тебя осмотрит. Задаст некоторые вопросы. Отвечать надо честно и без утайки. Хорошо?

— Я не знаю их языка, — сказала Леса, фокусируя взгляд на гноме с седой бородой. Почти полностью белая.

— Для этого я и нужна, — ответила женщина. Улыбнулась. — Меня Рита зовут.

— Мне надо лечь. Голова кружится.

— Ложись. Но на вопросы отвечай и не бойся.

Не бояться. Леса и не думала бояться. Не этого же дедушку пугаться? Стандартные вопросы о самочувствие. Про мужчин и детей.

— Мужчины были, детей не было. Говорят иметь могу, но не проверяла, — ответила Леса. — Постойте, это получается, что мы приехали в горы?

— Да, ты сейчас в горах. В больнице.

— Совсем весело. А я всё проспала.

— Ниг говорит, что тебе нужно ещё немного полежать под его наблюдением, а потом тебя отпустят.

— Куда?

— В общий дом. Там ты выучишь язык, обретёшь профессию…

— Выйду замуж и рожу кучу улыбчивых мальчуганов. Я в курсе. Спасибо. В дороге просветили.

— Вот и хорошо. Поправляйся. Я к тебе потом ещё загляну, — Рита ушла вместе с лекарем. Леса осталась одна.

В последнее время ей не везло. После того как они остановились на привал около реки, а Леса поняла, что договориться с гномами не получится, она решила сбежать. Хоронить себя в горах, даже в качестве благодарности за своё спасение, Леса не собиралась. Она хотела вернуться, а потом вернуть сумму выкупа гномам. Но для этого ей надо было оказаться в посольстве.

Она дождалась ночи и пошла в кусты. А потом плавно продолжила путь, стараясь не шуметь и двигаться максимально быстро. В лесу было темно. Почти ничего не видно, а включать утащенный фонарик, Леса не хотела. Какая-то колючка царапнула ногу. Дальше Леса потеряла ощущение реальности. Ей казалось, что она бродила по лесу всю ночь, но её нашли недалеко от лагеря рядом с ядовитой колючкой. После этого лекарства, отвары, мысли о побеге, которые она высказывала Вилю и почему-то его смешила. Смеялась вместе с ним. Встревоженное лицо лекаря и путь. Телега, верхушки деревьев, которые качались, как на карусели, постоялые дворы, еда, которую она не могла в себя впихнуть и опять дорога.

Побег не удался. Это надо признать. И что теперь? Детям носы вытирать, да ждать с работы «милого»? Как-то не было желания. Вот от слова совсем. Леса вздохнула. Ещё раз огляделась по сторонам. Каменные стены. Похоже, что они вырезаны в горной породе. Светильники по стенам. Красивые. Чугунные в виде цветов. Внизу вдоль стен были прикреплены другие кристаллы. Леса докоснулась до них рукой. Тепло. Вдоль стен стояло ещё две кровати, но они пустовали. Двери не было. Лишь проём, за которым начиналась ещё одна комната. Там, за столом, сидел Ниг. Он чего-то услышал. Ушёл со своего места. Решив, что там ещё одна палата, Леса закрыла глаза. Надо было набраться сил, чтоб потом придумать, чего делать дальше.

Ужин в этот раз Леса съела с удовольствием. Бульон и фрукты на десерт показались чем-то волшебным. Но если учесть, что во время дороги она почти ничего не ела, то это было вполне естественным. А вечером её навестила Рита вместе с другим лекарем. Моложе Нига, но его имя у Лесы вылетело из памяти.

— Как себя чувствуешь? — спросила её Рита.

— Голова больше не кружится. Даже могу ходить. Только шатает.

— Это хорошо, что уже ходишь. Пойдём в душ тебя отведу, а потом выдам чистые вещи.

— От такого предложения сложно отказаться, — ответила Леса.

Душевая находилась там же, где и туалет, в небольшой третьей комнате, которая находилась напротив поста лекаря. Наличие канализации и горячей воды удивили Лесу и обрадовали. В городе, где находилось посольство, таких удобств не было. Они проводили свою канализацию и ставили нагреватели, которые работали от солнечных батарей.

— Вроде такое простое действие, как помыться, а сил потратила, словно много работала, — пожаловалась она Рите.

— Это из-за болезни организм ослаблен. Выспишься и всё наладится. Стены лечат.

— Как соляные пещеры? Или сами камни выделяют излучения? — заинтересовалась Леса.

— Не знаю. Но это факт. У нас редко кто болеет, а раны заживают быстро. Это тебе с нашими мастерами нужно разговаривать. Может они знают ответ. Но для этого нужно выучить наш язык. Мало кто из гномов разговаривает на общем, — ответила Рита.

— Я подумаю над этим, — сказала Леса, надевая длинную нижнюю рубашку, которая доходила до колен.

— Подумай, — мягко сказала Рита. Леса даже немного ей позавидовала. У неё не получалось подавить резкость, которая присутствовала в голосе и в движениях. Она легко загоралась. Могла сразу приняться за дело, если приходила хорошая идея. А когда была несогласна с кем-то, то ввязывалась в спор. Немного пришлось измениться на этой планете, потому что местное общество этой резкости не понимало. Но всё равно, до местного идеала женщины ей было далеко.

Леса проснулась среди ночи. В её палате свет был выключен. Она осторожно встала с кровати. Тишина. Ночь. Сейчас все должны спать. Это её шанс на побег. И пусть она не знает, где находится, но этот шанс нельзя терять, тем более что за столом никого не было. Дверь в больницу отсутствовала. Сделав решительный шаг, Леса оказалась на каменной площадке. Внизу было несколько ярусов. Ещё столько ярусов было на вверху. Канатные дороги, деревянные и каменные мосты сообщали между собой стороны пещеры, которая поражала своими размерами. Что говорить, если Леса насчитала на улице внизу до пятидесяти домов в длину и около двадцати таких улиц. Сама же пещера в нескольких местах сужалась и продолжалась несколькими улицами. При этом было светло. Как будто был день. Свет шёл из небольших отверстий, которые располагались на различной высоте и отражали свет друг от друга.

Леса шла по дороге на ярусе, где располагалась больница. Рядом были закрыты коврами. Ей повезло, что никто не встретился по пути. Внизу была слышна музыка. Решив, что это какой-то праздник, Леса пошла в обратную от него сторону. Она торопилась, но то и дело ловила себя на мысли, что замедляет шаг, рассматривая очередную диковину. Например, барельефы около деревянной двери. Да и сама дверь была разукрашена деревянными цветами. В её нише Леса и спряталась.

У конца яруса стоял стражник. В кожаном доспехе и с топором в руках. Выглядел он сурово. Явно её не пропустит. Надо что-то придумать. Можно было вернуться и пройти по деревянному мосту на другую сторону пещеры. Но не факт, что там она не встретит стражника. Леса прищурилась. Так и есть. На противоположной стороне стоял стражник. Резкий шум заставил её повернуться. Стражник открыл одну створку двери, затем другую. На дорогу выехала настоящая машина, которая тянула за собой две вагонетки на колёсах. Машина поехала в сторону Лесы. Тут Лесу накрыла паника. Водитель машины проехал мимо и не обратил на неё внимания. Можно было выдохнуть. Только что делать дальше? Возвращаться в больницу и признаться в своём бессилии? Если все ходы и выходы охраняются, то ей точно не сбежать. Но это не справедливо! Леса села на холодный пол. Вытерла набежавшие слёзы. Неправильно это, только она проиграла. Когда оказалась за решёткой. Уже тогда проиграла.

В пещере было холодно. Сквозняк. Он пробирался под тонкую рубашку. Доводил до дрожжи, говорил, что нужно спрятаться под одеяло, вернуться, если Леса не хотела заболеть, но и отказаться от детского упрямства не могла.

Машина возвращалась в этот раз с одной вагонеткой, накрытой брезентом, край которого был откинут. Водитель остановился. Подошёл к охраннику. Перекинулся с ним парой фраз. Леса смотрела на вагонетку, которая стояла чуть не под её носом. Соблазн был слишком велик. Она выскользнула из ниши. Охранник её не заметил, а водитель стоял спиной. Леса забралась в вагонетку и поправила брезент. Внизу лежало два одеяла. Решив, что ей повезло, она укуталась одним из одеял и попыталась согреться.

Путь явно был не близким, потому что они всё ехали и ехали, с небольшими остановками, чтоб им открыли двери. Воздух в какой-то момент стал спёртым. Ушла свежесть. Леса выглянула из вагонетки. Они ехали по еле освещённому туннелю, лампы у которого находились на довольно приличном расстоянии. Грохот колёс и пыхтение машины разносились по туннелю эхом. Леса опять спряталась под брезент. В этот момент машина резко пошла вверх. Холодный воздух ворвался в лёгкие. Леса так и села, решив, что вот она — свобода. Обмана никакого не было. Свобода. Белые вершины гор, дорога вдоль обрыва. Резкий спуск, от которого сердце ушло в пятки. Ветер бил в лицо, машина неслась вниз, словно потеряла управление. Леса испуганно зажмурилась, надеясь, что этот кошмар скоро закончится, но кошмар только начался. Звук тормозов. Вагонетка подпрыгнула, откидывая Лесу на пол. Стоило Лесе вновь сесть, как она увидела, что они едут по деревянному мосту, что был перекинут между двумя горами. Холодный ветер растрепал волосы. Вагонетка скользила по доскам. Один раз ударилась об деревянные перила. Самое страшное, что внизу не было видно дна пропасти. Гном прибавил ходу. Машина на скорости въехала в пещеру, что располагалась в соседней горе. Остановился, чтоб открыть дверь. Вот он момент, чтоб сбежать и погибнуть. Леса только вцепилась в одеяло замёрзшими руками. Они въехали в пещеру. Стало сразу тепло. Или это из-за отсутствия ветра? Леса не знала. Она уже ничего не знала, кроме того, что этот побег был ошибкой.

И опять дорога в никуда. Голова болела, руки дрожали. И зачем она так упрямится? В работе это помогало, а здесь доводило лишь до беды. Леса поджала ноги и легла на дно вагонетки. И пусть её найдут, вернут в тот город. Она извиниться за беспокойство, что причинила людям. Пообещает больше не дурить и постарается смириться с новой жизнью. Правда пострается, лишь бы эта вагонетка, что везёт её в подземный мир, остановилась. Дав это обещание и вытерев выступившие слёзы, Леса услышала шум. Стоило ей выглянуть из-под брезента, как она увидела деревянные балки, что подпирали каменные своды, мужчин, которые стучали молотками. Кто-то пилил. Другие таскали балки. Шло строительство. Вагонетка вильнула в соседней туннель и остановилась. Брезент откинулся. Леса зажмурилась от яркого света, который светил от большой лампы.

— Понимаете… — попыталась она объяснить, но её никто не слушал. Человек десять обступили вагонетку. Они громко говорили, смеялись и пугали. Леса отшатнулась, когда ей протянули руку, чтоб помочь выбраться. Тогда кто-то дёрнул за крючки и дверца вагонетки упала. Леса не успела возмутиться, как её вытащили из вагонетки и накинули на плечи одеяло, а потом подтолкнули в сторону дома, что стоял рядом.

Тёплый чай хорошо согревал. Кусочки сухих фруктов делали его похожим на компот. Леса сидела в углу столовой, поджав под себя ноги, куталась в одеяло и пила чай. После приключений этот перерыв казался таким желанным, что Леса наслаждалась им. В какой-то момент она подумала, что ей не жить. Это надо с головой не дружить, чтоб так гонять на такой высоте.

Голова больше так не болела. Появилась ясность. Теперь этот план казался глупым и детским. Чего она хотела добиться, убегая в одной ночной рубашке и носках? Ведь ясно же сказали, что везли их в горы. Значит в горах снег, камни, а может ещё и звери дикие. Но она же решила, что непременно сбежит. Прям навязчивая идея стала. Может потому что было обидно? Жизнь разрушена, она застряла на планете, хотя её контракт закончился. Пусть живая, но смысл в этой жизни? Леса вздохнула. Прям из огня да в полымя попала. Разве это правильно? А ведь ничего плохого никому не делала. Пусть была немного резковата и черства, но разве за это нужно так её жизнь ломать? Волей неволей в судьбу поверишь.

Сложно было сказать, сколько было времени. Но вскоре в дом стал приходить народ. Они косились в сторону Лесы, рассаживались за столы и смотрели. Из кухни доносились ароматные запахи еды, от которых рот слюной наполнялся. Только никто кормить её явно не собирался.

— И что это за чудо к нам приехало? — спросил Руд, староста смены.

— Волька в вагонетки привёз. Сбежать хотела. Только приехала, а уже решила уехать. Говорят адекватная, лишь упрямая, — ответил Дуж. — Спор был небольшой, возвращать её назад или у нас оставлять.

— И чего решили?

— А ничего. На ваше рассмотрение оставили. Сейчас Гурл и Марн подойдут.

— На наше рассмотрение. Да к нам давно никто не приходил. Тем более добровольно, — Руд отставил тарелку в сторону. Как раз в этот момент в столовую вошло ещё два старосты. Они подошли к столу Руда и сели рядом.

— Говорят она нормальная. Вернём в город. Там ей объяснят, что по чем. Чего девчонке судьбу ломать? — сразу перешёл к делу Гурл, которому уже нужно было уходить в шахту, поэтому он не хотел разводить лишние разговоры.

— А я против. Это третий побег. И пусть она от Земного союза, но наши её из петли вытащили. Наверное свои не стали бы так подставлять, — возразил Марн. — Надо перестраховаться. Пусть у нас остаётся. И городу проблем меньше.

— Я согласен, чтоб у нас осталась. Давно никто к нам не попадал, — ответил Руд. — Осталось решить к кому её подселить.

Лесе надоело сидеть в углу. После третий кружки чая, она решила, что просто лопнет. Пришлось идти на улицу, в пристройку с туалетом. Низкие каменные своды давили. Появился невольный страх, что этот потолок упадёт на голову. И балки ему будут не страшны. Рабочие шли мимо. Проезжали машины с вагонетками. Мужчины переговаривались друг с другом. С другого конца пещеры раздался смех. Жизнь здесь кипела. Продолжая кутаться в одеяло, Леса осторожно прошла вдоль стены до поворота. Там пещера заканчивалась и начинался ход, освещённый лампами. Народ туда не заходил, но оттуда доносился свежий воздух. Надо было вернуться в дом, но Леса вместо этого пошла в этот ход. До потолка можно было дотронуться, если бы она встала на мысочки. И все равно низко и неуютно. Холодный камень. Ветер бьёт по ушам, откидывает волосы назад. Холодно. Значит там и есть выход. И пусть там холодно и морозно. Она хотела только посмотреть, убедиться, что не всё так безнадёжно, а пещеры — это не тюрьма. Просто шахты, из которых есть выход.

Ход обрывался площадкой, от которой отходили дороги шириной метров в пять. Они были высечены в скале. Вдоль этих дорог располагались пещеры, закрытые коврами. Опять жилой отсек? Откуда тогда шёл воздух? Леса подняла голову и увидела над сводами пещеры дыры, закрытые деревянными щитами. От них и шёл сквозняк. Вот и выход. Только находится так высоко, что до него лететь надо.

Леса почувствовала усталость. Такое ощущение, что почва ушла из-под ног. Жизнь зашла в тупик. И пусть тут ещё много ходов. Например, тот, что вёл на деревянный мост, но все эти ходы заканчивались для неё тупиками. Тюрьма со свободным передвижением всё равно останется тюрьмой. В голову пришла крамольная мысль о казни. Тогда бы ей не пришлось блуждать по каменным ходам. Или если бы лекарство не было найдено, если бы она не дожила до момента приезда в горы, то для неё всё было бы законченно. А может ей так плохо из-за тех отваров, которыми её всё время поили? И слёзы на глазах от этого? Почему так на душе плохо и хочется сдаться? Она же никогда не знала этого слова. Сдаться, опустить руки, позволить обстоятельствам взять вверх — это всё не для неё. Она боец, который не отступает. Сейчас же слёзы по щекам размазывает. Да она в детстве так не плакала, как сейчас. Не плакала, когда уезжала, потому что знала — так надо. Не плакала, когда получила известие о смерти родителей. Когда её не взяли в экспедицию к подготовке, которой она потратила два года, а отправили на орбиту одной планеты, где надо было работать с каталогами. Как она не навидела эту работу! С её знаниями, умениями — Леса могла добиться большего. Только ей не давали проявить себя. Зажимали, считая, что наука не для неё. А ещё это тестирование, на которое все так опирались. Леса закрыла глаза. Усталость. Надо было вначале поправиться, а потом уже в бега ударятся. Сейчас же слабость накрыла до такой степени, что пришлось сесть на холодную землю. Решив немного отдохнуть, а потом вернуться к дому со столовой, Леса спрятала ноги под одеяло.

Тёплая рука сжала её. Это напугало. Какой-то мужчина с курносым носом и холодным взглядом что-то её спросил. Леса не поняла его. Испугалась, сообразив, что находится наедине с ним далеко от других дорог, по которым хоть кто-то ходил.

— Я это… Оттуда пришла. Где столовая. Не знаю, зачем пошла… Просто тут ветер. А там пещера. И страшно стало. И…

Он что-то ответил. Заставил подняться и повёл назад, так и не отпуская её руки. Леса и не заметила, что так далеко отошла от домика. Надо попросить у местного лекаря какой-нибудь настой, чтоб избавиться от последствий тех отваров и тоски, которая продолжала сжимать сердце. Отвратительно так сжимать.