Жена рудокопа

Глава 6

Долина появилась после долгого перехода по коридорам и туннелям. Они ехали на местном автобусе, таком же, какой возил бригаду Баля к месту работы. Леса только крепко держалась за поручни и за Баля. В какой-то момент она даже обрадовалась, когда он прижал её к себе, потому что всё время боялась вывалиться.

И вот они остановились перед последней дверью. Охранник её открыл, и Леса ослепла на миг от солнца. Яркого, летнего солнца. Автобус покатился вниз по серпантину на довольно большой скорости. Леса так испугалась, что чуть сердце из груди не выскочило.

— Это чтоб специально в долину реже выезжали? — прошептала Леса, прижимаясь к Балю.

— Ты о чём?

— О том, что второй раз на такую поездку сложно согласиться.

— Да ладно, посмотри какая красота.

Леса заставила себя приоткрыть глаза. Посмотреть здесь было на что. Внизу лежала зелёная долина, по которой синей лентой петляла река. Редкие деревья образовывали что-то похожее на рощу. Они островками стояли среди полей. Среди них располагались домики. На полях паслась скотина. Белые шапки гор окружали небольшую долину. С двух сторон проходила дорога. Свежий воздух кружил голову. Аромат трав и цветов пьянил.

— Жутко и страшно, и красиво, — сказала Леса.

— Многим нравится эти места.

— А тебе?

— Мне нравится пещера, — сказал Баль. — Не, на денёк съездить можно, погулять, но вот жить…

— И чем тебе не нравится? — выскальзывая из автобуса, когда он остановился, спросила Леса.

— Слишком высокий потолок. Это немного напрягает.

— Ты небо потолком называешь? — спросила Леса.

— Почему нет? И не надо мне говорить, что на самом деле потолка не существует, а дальше начинается мир звёзд. Знаю всё это, но не верю. Тяжело знать, что нет крыши в этом мире. И я это знать не хочу, — ответил Баль.

— Жарко.

— Поэтому тебе и принёс новую куртку. А ты даже спасибо не сказала.

— Извини, спасибо. Просто всё утро думала о долине. Я столько времени пробыла в ваших туннелях, что уже и забыла, как мир выглядит.

Они шли по тропинке через поле. Тропинка то приближалась к реке, то отдалялась. Леса не удержалась и подошла к реке. Она опустила руки в холодную воду. Чистая вода обдавала холодом.

— Уж помыть руки можно и в пещере, — проворчал Баль.

— Ты сегодня не в настроение?

— А ты за нас двоих радуешься. Если мы будем радоваться вдвоём, то будет излишек радости. Ладно, пойдём дальше гулять.

— Такое ощущение, что ты меня выгуливаешь.

— Так и есть. Тебе хотелось на свежий воздух. Вот мы и поехали, а могли бы делом заняться.

— Ты про шлифование стены? Очень хорошее времяпровождение, — хмыкнула Леса.

— Давай не будем ссориться? — примирительно сказал Баль. — Тебе нравятся цветочки, мне камни. У нас разные интересы. И не будем с тобой друг друга попрекать увлечениями. Просто мы разные.

— Я заметила.

— Вот и не ворчи.

— Так ты первый ворчать начал, — выпалила Леса.

Баль решил прекратить спор, поэтому просто перестал что-то говорить. Леса решила, что настаивать не будет. Она подобрала длинную праздничную юбку и пошла вперёд.

Они были разные. Это верно. С разными интересами, взглядами на жизнь, характерами. И с этим было сложно мириться. Привыкать. Но привыкнуть было нужно. Она старалась, только порой казалось, что у неё никогда не получится вписаться в эту жизнь. Но сейчас, среди трав и цветов, среди солнца и ветра, Лесе казалось невозможное возможным.

— Держи, — Баль протянул ей пушистый цветок. — Говорят, что если загадать желание, а число лепестков будет чётное, то оно сбудется. Тогда цветок кидают в реку, чтоб точно сбылось. Попробуй.

— Я в это не верю.

— Дело твоё, но порой и чудеса случаются, — ответил Баль.

Леса задумалась. Почему бы и нет? Только, что пожелать? Выбраться отсюда? А это реально? Посмотрев на верхушки гор, она в этом сильно засомневалась. Надо загадывать что-то реальное и возможное. Например, счастья. Это ведь возможно? Счастья, любви и покоя. Чтоб больше не было страхов и сомнений. Пришла бы уверенность в сегодняшнем и завтрашнем дне. Чтоб не было сожалений. Слишком много и расплывчато. Но может что-то из этого сбудется, если пожелать? Сильно и искренне. Под ярким солнцем и голубым небом. Главное пожелать и загадать. Ведь играют же люди в лотерею.

— Чётное число лепестков, — ответила Леса.

— Значит сбудется, — ответил Баль, наблюдая за ней. Леса подошла к реке и положила его на воду. Река быстро понесла его вперёд. Наивно и по-детски, но на душе стало спокойнее. — Больше не будем ссориться?

— Постараемся, — сказала Леса.

— Постараемся, — он протянул ей руку. — Пойдём на ферму посмотрим. Была когда-нибудь на молочной ферме?

— Нет.

— В долине несколько молочных ферм, которые снабжают нас молочными продуктами и сырами. Часть сыров привозят с большого мира. Но у нас всегда есть небольшой собственный запас, — ответил Баль.

— Практично.

— На самом деле нам не страшно, если какая-то из стран решит с нами нарушить торговые связи. Мы торгуем с четырьмя странами. Но нужно было обеспечить ребят работой. Мы же брали в горы и беременных. А девочки не всегда рождаются. Выгонять ребят как-то не по-людски. Вот они и занимаются фермерством. Уже скоро свой город тут организуют. Разрастаются семьи.

— А они как жён находят?

— Так же как и мы все. Не все женщины могут привыкнут к пещерам. А зачем их неволить и издеваться?

— Но говорите вы всем, что выхода из гор нет.

— А кто скажет, что выход есть и лишится при этом жены? Глупо же.

— Ты мне это только что сказал.

— Ты от меня никуда не денешься, поэтому сказать можно, — самонадеянно заявил Баль.

Ферма находилась сразу за рощей. Аккуратный домик в два этажа стоял за деревянным забором из жердей. Рядом с ним располагался длинный одноэтажный дом с широкими воротами. Около фермы высились высокие скирды сена, которые по размеру напоминали несколько стогов сена. За домом был разбит огород с грядками, как на картинке. На верёвках сушилось бельё. Женщина в красной юбке и зелёной рубашкой, поверх которой была надета шерстяная безрукавка, вешала бельё. Обычная женщина с чёрными волосами, что виднелись из-под цветного платка. Из-за дома выбежало двое детей: мальчик и девочка с такими же тёмными волосами, как и у женщины. Они подбежали к ней, начали что-то быстро говорить, так громко и звонко, что их голоса долетали и до Лесы. Потом они заметили Лесу и Баля. Побежали назад в дом. Женщина невозмутимо продолжила вешать бельё.

— Может не стоит? — с сомнением спросила Леса. Набиваться в гости не хотелось.

— Нормально всё, — ответил Баль и крикнул женщине, подходя к дому. — День добрый.

— Добрый, — ответила она. — Погода сегодня хорошая.

— Самая такая, чтоб прогуляться. Показать местную жизнь, — ответил Баль.

— И выбраться из своих пещер.

— Они мне нравятся. Но кому-то нужен свежий воздух, — ответил Баль, кивнув в сторону Лесы.

— Нормальным людям он нужен, а такие упёртые могут и каменной пылью дышать, — ответила женщина. Они встретились взглядами с Балем и одновременно рассмеялись. — Давно тебя не видела. В последний раз это было… Дай вспомнить…

— Когда ты третьего ждала. Кстати, где он?

— Уже к отцу на луг бегает, обед носит. Шесть лет не вылезал из своей норы! — воскликнула она.

— Ещё столько бы не вылезал, но тут женился, — хмыкнул Баль. — Это Леса. А это Мава. Когда-то очень давно за меня чуть замуж не вышла.

— Но сбежала от тебя, твоей унылой пещеры и горького дыма, — хмыкнула Мава.

— Вот всё тебе не нравится, — хмыкнул Баль. — А ведь я тебя с Рином познакомил.

— Ты от меня просто отделался.

— И это тоже, — не стал спорить Баль. — При первом удобном случае. Кому нужны истерички? Ты меня долбила как отбойный молоток, которого я и на работе наслушаюсь.

— А терпел ведь, — она улыбнулась.

— Так чего ещё оставалось делать, как терпеть, — ответил Баль. Неожиданно улыбнулся. — Как живёшь?

— Неплохо. Пять детей. Шесть десятков скотины. Работы много, но лучше уж здесь, на солнышке да под небом, чем там спину гнуть.

— Да понял я, что не любишь ты меня и мои пещеры. Не надо об этом каждый раз напоминать. Я же тебя не назад забирать пришёл.

— А грозился.

— Правильно. Кто знает, что у этого Рина в голове! — возмутился Баль. Прищурился. — Не обижает? А то только скажи…

— Всё хорошо, — ответила Мава.

— Ну и ладненько. Мы тут погуляем? Мешать не будем.

— Гуляйте, — ответила Мава. Сама же понесла таз в дом.

— Как-то неудобно, — подала голос Леса.

— Да мы вон, на скотину посмотрим, — сказал Баль. — И посмотрим, как Мава устроилась. Когда приехала к нам, то пугалась собственной тени. В городе она жить не смогла. То ругалась, то пряталась. Ну её к нам и отправили. Около года мучили друг друга, пока в долину не приехали. Она и расцвела. Сразу успокоилась. А то и отвары не помогали. Видимо так на неё пещеры действовали. Пришлось её с местным сводить. Чего мучить? К тому же мы с ней только и делали, что ссорились. Со мной спать она не хотела. А две кровати в моей берлоге слишком много места занимают.

— Ты к этому спокойно отнёсся? У вас же вроде за женщин прям цепляются, — спросила Леса.

— Была бы любовь какая или симпатия, то ещё можно было попереживать. А так, живём друг с другом из-за того, что иначе не выжить. Не вырождаться же. Не будет семей с детьми, не будет новых работников. Значит нужны семьи. Кому-то везёт, чувства в браке приходят. У моих родителей так было. Кто-то живёт по договорённости. Вроде так положено. А кто-то считает, нет тепла, так и без него прожить можно.

— И ты из последних.

— Да. Я из последних. Если старейшины говорят, что надо, я сделаю, но не больше. При возможности от такого балласта лучше избавиться.

— Это я балласт? — возмутилась Леса.

— Скажешь, что нет? — Они буравили друг друга взглядом какое-то время, пока одновременно не решили, что стоять напротив сарая со скотиной и спорить как-то глупо и вошли внутрь.

В сарае царил полумрак. В стойлах стояла рогатая скотина, которая была похожа на помесь коровы и лошади с длинной шерстью. Леса ужаснулась животным и спряталась за спину Баля.

— Чего ты трусишь? Хорошая животинка.

— Чего-то она мне не нравится.

— Ты ей тоже не нравишься. Видишь как зло смотрит, — заметил Баль. Животинка недовольно фыркнула и стукнула копытами по воротам, показывая здоровые зубы. Леса не заметила, как выскочила из сарая.

— Чего-то мне расхотелось смотреть на местных животных, — прижимая руку к груди и пытаясь унять быстро стучащие сердце, сказала Леса. Баль не торопливо вышел следом. Детвора наблюдала за ними из-за угла. Оттуда донёсся тихий смешок, но стоило Лесе посмотреть в их сторону, как дети убежали.

— Дети чем-то на птиц похожи: так же щебечут, сбиваются в стаи и слетают довольно быстро с насиженного места, — сказал Баль.

— Я никогда не работала с детьми. Даже близко с ними не общалась. Всё как-то среди взрослых работала. А ребёнком так давно была, что и не помню как это.

— Не так уж и давно, — возразил Баль, доставая трубку и набивая её табаком.

— Всё равно не помню.

— Ты с родителями жила?

— До двенадцати лет. Потом учиться уехала, — Леса тихо рассмеялась. — Я и раньше училась. Много, но когда уехала, то носа из-за книг не показывала. У меня был лишь один шанс, чтоб выбраться с планеты и я его использовала по полной.

— И чем тебе не нравилась твоя планета? — раскуривая трубку и прислоняясь к стене сарая, спросил Баль.

— Она мне казалась несовременной, отсталой. У нас была похожая ферма, постоянные долги и надежды на урожай. Мне так жить не хотелось. Я стремилась к чему-то большему. Чтоб ездить по центральным планетам, чтоб на счету было много денег и не было нужды. Я об этом мечтала.

— И сюда ты приехала за этим?

— Да. Меня увлекла ваша загадка. Почему на планете у некоторых племён не рождаются дети? Это же что-то невероятное. С таким мы ещё не сталкивались. Другие учёные выяснили, что раньше у вам существовала довольно сильная цивилизация…

— Люди. Одно время они были богатым и умным народом. Они и придумали сделать себе рабов, которые могли бы работать в горах, степях, под водой. Им не нужно было, чтоб их творения смогли стать сильнее их, поэтому и сделали так, чтоб можно было контролировать рождение детей. Когда у них случилась война, то им стало не до этих рабов, которые вынуждены были выживать сами. После войны люди откинулись в развитие назад, а мы поумнели и ушли в горы, — сказал Баль. — Знаю эту историю. Одна из Земного союза всё это раскопала и записала.

— Я таких подробностей не знаю.

— Она вроде передавала вам эти знания. Не знаю куда вы их дели, — ответил Баль.

— У вас же остался дубликат?

— И женщина эта ещё жива, — Баль лукаво посмотрел на Лесу. — Выучишь язык, я вас познакомлю. А там и до библиотеки доберёшься.

— Это шантаж.

— Нет, всего лишь пряник, который подтолкнёт тебя учить язык, — спокойно ответил Баль.

— Ну и как животные? — спросила Мава, вытирая руки об передник.

— Мы их испугались, — косясь в сторону Лесы, ответил Баль.

— Пойдёмте я вас чаем напою, — предложила Мава.

— Не откажемся, — решил за них Баль.

— Ты только дым свой на улице оставь.

— Вредная ты женщина, Мава, — буркнул Баль, но спорить с ней не стал.

Они сидели на веранде. Баль вытащил из кармана серёжки и заколки, которые теперь рассматривала Мава с дочкой и выбирали чего взять в подарок. Леса же смотрела на местный пейзаж. Шапки гор, облака, что играют в догонялки, ветер, который был прохладный, но одновременно и ласковый — она не против была бы здесь остаться. Забыть подземелья страшным сном. Жить на такой ферме. Даже на детей бы согласилась. Но опять этот камень, станок…

— Не приживётся, — сказала Мава на гномском языке.

— С чего решила? — спокойно спросил Баль.

— А ты на неё посмотри. Тоска мучает.

— Всё равно не велено отпускать в долину. Она должна быть под присмотром. Слишком умная и полезная.

— Если ей совсем плохо будет?

— Значит потеряем ценный кадр. Но её не отпустят, — Баль вздохнул. Решил ответить на вопросительный взгляд Мавы. — Из лидеров. При её способностях — она может или старостой стать, а может и в совет старейшин войти. В долине и так много вольных умов. И поселения разрастаются. Никто не захочет иметь страну в стране.

— Думаешь в долине думают, как свою страну создать?

— Это ты мне скажи, что у вас думают.

— А ничего никто не думает. Живём как живём, — ответила Мава.

— Точно? — прищурился Баль.

— Забываешь. Пусть мы не похожи на вас, но всё равно за своих считаем. Зря боитесь.

— Да я ничего не боюсь. Так, сказали слухи проверить. Слишком вы подозрительные.

— Что есть, то есть. Ну чего, выбрали подарки? А то нам надо ещё на машину успеть, — вставая, сказал Баль.

Леса поняла, что они уже уходят. Поблагодарила Маву за гостеприимство и вышла на улицу. Свобода. Она ощущалась в каждом вдохе, в каждом порыве ветра. Дети побежали наперегонки в сторону речке. Поддавшись какому-то порыву она подобрала юбки и побежала вмести с ними, в сторону сложной в скирды травы. Это было так давно. Очень давно, когда они с мамой бежали так наперегонки. Отец работал в поле. А они возвращались домой, после того как отнесли ему обед. Дети уже повернули обратно. Леса же добежала до сена и упала в жёсткую душистую траву. Смех сквозь слёзы. Баль не спеша подошёл к ней.

— Всё в порядке?

— Мы идиоты. Дураки, — смеясь, ответила Леса. — Не ценим, что имеем. Торопимся, бежим, ставим себе цели и забываем, что такое жизнь. Какая у неё настоящая ценность. А ведь ценность жизни не в монетках и проложенных туннелях.

— А в чём же? — спросил Баль.

— В этом ветре, в траве, в тех ощущениях свободы. А свобода — это то, что ты можешь делать по своему выбору. Ты сам выбираешь свою жизнь, а не когда её навязывают. И этот выбор мы не ценим. Считаем, что так и нужно. Так нам дано, потому что иной жизни не знаем. Даже оказываясь за решёткой, мы, чаще всего, это делаем по своему выбору. Но когда этого выбора лишаемся, тогда становится плохо. Очень плохо где-то здесь. Это как посадить в клетку животное, что всю жизнь росло на воле. Ты его будешь поить, кормить, по шерсти гладить, а оно будет тосковать. Почему он тоскует? Там же было порой холодно, порой голодно. В клетке же идеальные условия. Только тоска не проходит. Да, там голодно, там холодно, но там ты можешь идти куда хочешь. Там привычная жизнь. Пусть плохая, но привычная. Я понимаю ваших женщин, которые испытывали такую нужду, что ваша жизнь кажется им чем-то верхом этой жизни. Но я знала другую жизнь. И с каждым днём я понимаю, чего лишилась. И кажется, что тогда я совершила ошибку, когда согласилась на ваше предложение, — сказала Леса, закидывая руки за голову. Баль окинул её взглядом, потом поднял голову к небу. После этого он сел рядом с ней.

— Знаешь кто ты? Избалованная девчонка, которая думает только о себе и своих интересах. Считаешь, что мир должен крутиться вокруг тебя? Твои интересы! Твоё мнение! Твоя жизнь! Всё твоё. Только и думаешь, что о себе. Слово для тебя ничего не значит. Твоё слово, которое показывает твоё отношение к жизни. Ты согласилась поехать сюда. Ты согласилась стать женой и матерью наших детей. Как ты можешь требовать соблюдения своих интересов, если не можешь держать своё слово?

— Ты не прав.

— В чём не прав? У тебя есть шанс. Ты его не хочешь использовать. Только и делаешь, что ноешь и жалеешь себя. Ещё хочешь, чтоб я к твоему нытью присоединился? Не дождёшься, — сказал Баль. — Сейчас мы пойдём домой.

— Дом, — рассмеялась Леса.

— Что смеёшься?

— Для тебя дом, а для меня тюрьма.

— И опять для тебя. Почему ты думаешь только о себе.

— А о ком мне ещё думать? О тебе?

Это было слишком резко. Леса не ожидала, когда он схватил её за плечи и прижал к себе. Его губы смяли её. Жёсткий поцелуй. Леса попыталась отстраниться, но он не дал. Широкая ладонь скользнула по её спине.

— Отпусти, — попросила она.

— Ответишь, тогда отпущу, — ответил Баль, вновь возвращаясь к её губам. Леса почувствовала страх. Она несмело ответила на его поцелуй, чувствуя, как его напряжение уходит. Баль посмотрел на неё. — Когда ты перестанешь думать только о себе, то жизнь наладится.

— Это была попытка заставить меня думать о тебе? — забывая о страхе, спросила Леса.

— Я не люблю долину. И она меня злит, — он поднялся и протянул Лесе руку. — Пошли домой.

— Я теперь тебя боюсь, — ответила Леса.

— Но истерика прошла. Буду теперь знать, как тебя в чувство приводить, — усмехнулся Баль.

— Ты целуешься паршиво.

— Было мало практики, — невозмутимо ответил он. — Скоро стемнеет. Надо поторопиться.

— Короткая прогулка вышла.

— На первый раз хватит. Будешь себя хорошо вести, ещё съездим. А пока домой.