Жена с хвостом

Глава двадцать третья

Я отпрянула, чувствуя, как жалость моментально испаряется!

— Что вы там делаете?! — возмутилась я, пытаясь залезть рукой за спину. Пальцы Горного Короля еще горели, а я отошла на несколько шагов.

— Чуть–чуть не успел, — горделиво заметил Горный Король. — Хотел привязать тебя к себе, но видишь, не вышло…

— Можете привязать к себе камень и сходите искупайтесь! — возмутилась я, пытаясь рукой дотронуться до спины. — И не надо меня преследовать! Хвост у меня уже есть, второй не нужен! Все, убирайтесь прочь отсюда!

— Ладно, — рассмеялся Горный Король, как вдруг в его руках что–то появилось прямо из воздуха. — Я слышал, что ты искала одну вещицу…

Между его тонких пальцев серебристой змейкой струилась цепочка. Он щелкнул, а потом уронил медальон вниз. Но тот не упал, а повис на цепочке, болтаясь, словно маятник.

— Одна девочка потеряла его в лесу, — произнес Горный Король, подбрасывая медальон и снова пряча его в ладони. — Когда была совсем маленькой. И на нем написано имя…

— Отдай, — произнесла я. — Это не твоя вещь!

— Я знаю, — заметил Горный Король с улыбкой. — Я согласен отдать ее тебе в обмен на то, что ты придешь сегодня ночью на опушку леса… И мы продолжил разговор. Знаешь ли, мне непросто находиться на солнце… Мы, горный народ, предпочитаем блеск сокровищ, ярким солнечным лучам. Я буду ждать тебя… Сегодня. В полночь.

— Зачем ты так поступаешь!!! — в сердцах выкрикнула я.

Внезапно взгляд Горного Короля смягчился.

— Знаешь, Офелия. Твой отец, поступил бы так же, узнав о том, что ты якшаешься с людьми… — заметил он, усмехнувшись. — Я пытаюсь спасти тебя. Спасти принцессу, которая предала свой народ ради какого–то человека… Я пытаюсь спасти тебя хотя бы в глазах твоего народа, который так нуждается в тебе!

— Ты просто ненавидишь людей, — произнесла я, сощурив глаза.

— Да. И буду ненавидеть их всегда, — ледяным голосом произнес Горный Король. — Сколько бы времени не прошло, я буду ненавидеть их. Потому что каждый раз, когда кого–то из моих подданных пытают в застенках инквизиции, я слышу их крики. И чувствую их боль.

Он отвернулся, а я увидела, что на этот раз он говорил правду.

— Запомни, еще ни одна фэйри не была счастлива с человеком. Ни одна, — коротко произнес он, растворяясь во мгле. — Ты думаешь, фэйри подлые? О, нет, куда нам до людей!

Я осмотрелась, слыша мелодичный звон камушков и зеркал, а потом бросилась домой.

— Эй, — прошептала я, открывая дверь к троллю. — Проснись! Не храпи пока…

— Эррр, — послышался сонный голос. Тролль перевернулся на живот и вытянул ноги. Он негромко засопел, а я закрыла двери.

Быстро взбежав на второй этаж, я достала ключик и открыла дверь в спальню.

— Мадам, почему на балу на вас не было таблички, что вы храпите, как горный тролль? — с мрачной усмешкой спросил муж, осторожно вставая с кровати. Вид у него был бледный и слегка нездоровый.

— Неужели? Я храплю? — спросила я удивленно. — Ну, дядя и тетя говорили, а я не верила… Ну что ж, буду знать!

— Судя по звуку, вы всосали люстру, — заметил он, вставая и покачиваясь.

— Ну, окна не треснули, и хорошо, — пожала я плечами.

— Я так понимаю, потом вы замерли и стали стучать зубами от холода, — с мрачной улыбкой заметил муж.

Неужели он не догадывается?

— Мадам, мне пора обратно в столицу, — послышался голос мужа. — На доклад к королю. Я обязан сообщить про нападение тролля.

— Да, да, конечно, — вздохнула я, видя, как он слегка покачивается. — Можете взять мою лошадь…

— А что? Мои кончились? — удивленно спросил муж, выглядывая в окно.

— Вы могли бы посмотреть в дыру в стене, — заметила я, видя рядом с треснувшим окном разбитые кирпичи и дырку в мою рост.

— Я стараюсь быть вежливым, — с улыбкой заметил Инкрис.

— Только не говорите, что вы еще дверь закроете, — улыбнулась я, спускаясь вслед за ним. Рядом с дверью зияла еще одна огромная дыра размером с дверь.

Лошадей не было. Карета валялась перевернутой возле ворот.

— Погодите! — дернулась я, видя, как муж собирается идти по дороге. — Вы что? Пешком пойдете? Вы же… Вы…

Он обернулся, глядя на меня, а я почему–то смутилась.

— Вы же на ногах еле стоите, — запнулась я, видя как муж подходит ко мне так близко, словно вот — вот обнимет. Его рука скользнула по моей талии, заставив выгнуться навстречу.

— Вы хотите, чтобы я остался? — странным голосом произнес инквизитор, глядя на меня очень внимательно.

Мне очень хотелось, чтобы он остался. Прямо всем сердцем хотелось, но где–то в зале сидит горный тролль и…

— Нет, — выдавила, чувствуя, как мою талию отпускают. Рука мужа безвольно опустилась и больше ко мне не прикасалась.

— Но у меня есть лошадь! — произнесла я. — Если, конечно, она не убежала!

Я схватила его за руку и повела в сторону конюшни. Там одиноко стояла лошадь. При виде нас она дернула глазом и повела ухом.

— Вот, — предложила я, глядя на инквизитора.

По сравнению с теми красивыми холеными жеребцами, которые были впряжены в карету, эта лошадка выглядела уныло. Серая, в яблоках, грязненькая и подозрительная, она отшатнулась от протянутой руки.

— Ну, иди сюда, — усмехнулся муж, пытаясь вытащить лошадь из стойка. Следом за лошадью телепалась старенькая разбитая повозка с неровными деревянными колесами.

— Мне сказали, что ее нельзя распрягать, — созналась я, видя, как лошадка упирается и пятится. — Я купила ее в деревне, на те деньги, что вы мне выслали…

Телега осталась на месте, а муж ловко заскочил на нее, без седла.

— Пошла, — покачнулся он, а лошадь подняла на него грустные глаза и принялась щипать остатки пожелтевшей травы. — Но!

Лошадь сделала ленивый шаг, затем второй, затем третий. Медленно перебирая копытами, лошадь плелась к воротам. Она никуда не спешила.

— У меня просто дух захватывает от этой невероятной скорости, — мрачно заметил муж, ударяя рукой по лошадиному крупу. — Но хотелось бы доехать до столицы еще молодым. Я, конечно, не настаиваю…

«А будете возмущаться, вообще никуда не пойду!», — тоскливо посмотрела лошадь. И передумала.

— Туда!!! — указал рукой муж в сторону ворот. Он склонился к лошади, а та выразительно вздохнула. — Нам туда! Нет, не туда! Туда!

Лошадь крутилась на месте и вздыхала.

— Ну я же ехала на повозке! — развела руками я, глядя на всадника. — Может, она привыкла к повозке?

Лошадь направилась обратно в стойло.

— Так, дикий и необузданный жеребец, куда поворачиваем? — послышался голос мужа, а лошадка уверенно шла в сторону стойла.

— Давайте попробуем тележку, — предложила я. Муж ловко спешился, беря старую телегу и цепляя ее обратно. Он присел на потертое сидение с замусоленной шкурой, а лошадка пошла резвее.

Телега скрипела так, что я хихикнула.

— Напоминаю, нам туда, — не выдержал муж, дергая лошадь.

Я подставила руку, поймав несколько холодных капелек дождя за шиворот.

— Вам понадобится плащ, — заметила я, вспоминая, что видела его среди хлама. — Сейчас принесу!

Через пару минут я выбежала на улицу с темным плащом в руках.

— Вот, — протянула я, как вдруг смутилась от прикосновения его руки. Мне показалось, что это случилось нарочно, поэтому я отдернула руку. Я уже решила, что вместе нам не быть! — Возьмите… Накройтесь, чтобы было не … мокро… А то дождь собирается… Повозка покатилась за ворота, треща и скрипя на ходу.

Я вздохнула проводив взглядом повозку и возвращаясь в дом.

— Ну чего ты раскисла? — послышался голос Вольпена, когда я сидела на диванчике с ногами. — Дом починим… Сейчас гномы построят себе подземный город, и все починят.

— Да не в этом дело, — отмахнулась я, стаскивая покрывало и укутываясь в него.

— Тогда в чем? — спросил Вольпен, почесав рога о столик.

— Сегодня я встретила в саду Горного Короля, — созналась я. — Он нашел ее медальон… Он говорит, что отдаст, если я приду к опушке леса в полночь… Но я ему не верю! Он пытался меня околдовать! Он рисовал у меня на спине какой–то знак…

— Это что? Он с ума сошел? — возмутился Вольпен. — Это же знак подчинения! Он тебя хотел лишить свободы воли! Это что–то похожее на знак инквизиции, который у меня! Это ловушка!

— Вот и про то же, — вздохнула я, кутаясь в плед. — Но я должна. Иначе мы не сможем снять проклятие. А я обещала…

Внезапно в дверь послышался стук. Вольпен подпрыгнул на месте и дернул под диван.

— Кто там? — спросила я, подходя к двери.

— Посмотрите в глазок, — с мрачной усмешкой заметил муж, выглядывая в дыру.

— Но вы могли бы не стучаться, а пройти, — стушевалась я. Не хватало, чтобы тролль всхрапнул! — В глазок…

— Лошадь три раза завозила меня в деревню. Деревня уже два раза обещала переехать, — заметил муж, а я увидела в него за плечом мирно жующую кустик лошадку. Она дернула хвостом и с увлечением принялась истреблять куст дальше.

В черном плаще, испещрёнными росчерками дождя, муж напоминал Смерть. А его бледность после падения, только подчеркивала это сходство.

— Одну минутку, — произнесла я, вспоминая, что мне сказали в деревне, когда продали лошадь.

Я бросилась на кухню и достала морковку, которую купила в деревне.

— О, ножка стула! — обрадовалась я, беря некогда изысканную тонкую ножку стола и привязывая на нее пояс от фартука, а к его концу морковку.

Я вышла и вручила это мужу. Его брови полезли наверх, когда я объяснила, что нужно делать.

— Погодите, вы хотите, чтобы я сел и держал вот это вот в руке, чтобы морковка маячила у нее перед глазами? — спросил муж.

— Но вам же срочно нужно в столицу! — пожала я плечами, украдкой бросая взгляд на мужа.

Он сидел на сидении, держа впереди морковку на удочке.

Лошадка оживилась и тут же потянула телегу. Колеса покатились по грязи.

— Не ругайте ее! Она пахать умеет! — вступилась я за лошадку.

— Отлично, беру ее на работу, — усмехнулся муж, пока повозка уже второй раз отъезжала от дома.

Черный силуэт с удочкой и морковкой на старенькой телеге двигался по дороге. Я еще с тревогой проверила, не свернула ли лошадка в деревню, а лишь потом зашла в дом.

— Не вздумай никуда ходить! — обрушились на меня с порога. Вольпен сидел на ручке кресла, рядом парила призрак, а маленькие гномы наперебой пытались мне сказать, что с Горным Королем шутки плохи.

— Не иначе, как гадость какую–то затеял! — убеждал меня Вольпен. — От него всего, чего угодно ожидать можно! Гномы свидетели!

Гномы наперебой стали рассказывать мне, что золото и самоцветы они отдают Горному Королю, а себе оставляют лишь малость.

— Как видишь, этот …

— Му–у–у! — подала голос корова, разгуливавшая по дому.

— Дак, на чем я остановился? А! — прокашлялся Вольпен. — На том, что мы изначально были против вашего брака! Как только узнали, что Король Ольх собирается отдать принцессу замуж за этого….

— Му–у–у-у! — снова протянула корова.

— Да, — внезапно выдал рокочущим басом тролль.

— К… к… как? Ума не приложу, как он вообще мог такое придумать, объединить два народа? — возмущался Вольпен

Корова с тоской подходила к окнам и искала занавески, но занавесок не было.

— Дверь нужно открыть! А то тролля не позвали! — потребовал Вольпен, и феи распахнули двери. Прямо в дверном проеме, который некогда принимал толпы разодетых гостей, появился огромный глаз.

— Забудь об этом, принцесса, — летали перед глазами феи. — Знаешь, почему часть лесного народа не присягнула Горному Королю, потому что слава о его жестокости дошла и до лесов! Он редкостный…

— Му–у–у! — подтвердила корова.

— Да… — подтвердил тролль басом.

— Чье бы мнение не спросила, тебе все ответят одно и тоже. Не связывайся с ним! — авторитетно кивнул Вольпен.

— А почему король хотел выдать дочку замуж именно за него? — спросила я.

— Потому, что король Ольх был стар. И силы его таяли. А тут еще люди лезут со всех сторон. Инквизицию организовали! Вот он и решил заключить союз с Горным Королем, чтобы разбить людей и окончательно показать, кто здесь хозяин! — вздохнул Вольпен.

— И вообще не понимаю, чего вы так всполошились, послышался голос призрака. — Никуда она не пойдет, ведь так?

— Но как же… — начала я, глядя на улыбающуюся девочку. — Ты ведь хотела…

— А я передумала! Помнишь, как при встрече ты сказала, что быть привидением здорово! Так вот, я подумала и, ты была права! Люди не умеют летать! Они не умеют делать вот так!

Она прошла сквозь стену и вынырнула обратно.

— А еще они не умеют делать вот так! — рассмеялась призрак, тряся остатки люстры. — И пугать!

— То есть, ты… — не поверила я, глядя на то, как призрак летает по залу, раскинув руки. — Ты не хочешь снова стать человеком?

— Нет, не хочу! — кричала она.

Тогда я ничего не понимаю. Я посмотрела на тролля, корову, гномов, фей и Вольпена.

— Ну, если вы так настаиваете, — осторожно начала я. — То я никуда не пойдут…

— Правильно! — подтвердил Вольпен. — И не ходи! Сиди дома! Нечего с ним связываться! Ну, что, друзья! Убедили? Убедили! А теперь расходимся! А то много чести обсуждать этого…

— Му–у–у-у, — промычала корова, пытаясь съесть мой плед.

— Да, — вздохнул тролль.

— Как же хорошо, что ты никуда не пойдешь, — заметил Вольпен. — А если тебе хочется куда–то сходить, то иди спать! Там есть парочка уцелевших комнат. Сейчас разведем огонь, ты поешь и отдохнешь!

Меня спровадили в комнату, накормили ужином в виде бекона, хлеба и морковки. Феи разожгли камин и починили треснувшие окна. В комнате стало тепло, а я пригрелась под одеялом и уснула.

Проснулась я от того, что за окнами было темно. Храпа тролля слышно не было. Видимо, он ушел по делам. Зато прислушавшись, я услышала тихий плач…

Я прокралась на цыпочках по темному коридору, слыша, что плач доносится из комнаты с хламом.

— Я так рада, — слышался всхлип, — Что Амелия никуда не пойдет! Она будет в безопасности… Да… В безопасности… Я все правильно сделала… Мы поищем другой способ… Он ведь есть, наверняка есть… И Амелии не придется идти к этому противному Королю!

Моя рука так и застыла на ручке двери. «Выйдет замуж за короля…», — прозвенело в голове пророчество. Но ведь пророчество можно попытаться обмануть? Тем более, что я просто схожу и поговорю. Я скажу ему, что не люблю его, и замуж за него не выйду.

Я отошла от двери, понимая, как это опасно идти ночью в лес. Но ведь это же мой лес? Он мне подчиняется? Я вспомнила, как расступались деревья. И как однажды я сумела вырваться из лап Горного Короля!

Осторожно, чтобы никто не заметил, я спустилась по лестнице вниз, накинула на себя жеванный коровой плед и открыла дверь на улицу. Перед тем, как выйти, я взглянула на часы. Если они все показывают верно, то сейчас одна минута первого… Так что нужно поспешить.

Бесшумной тенью, я бросилась по дорожке в сторону ворот. Лес чернел, словно огромный, притаившийся во мраке зверь. Казалось, он таил в себе немыслимые опасности, вспыхивая то здесь, то там волшебными огнями.

На опушке летал огонек. Завидев меня, он стал кружить на месте, а потом устремился в чащу. Я опасливо осмотрелась, слыша какой–то странный звук.

Огонек снова вынырнул из темноты, стал кружиться и звать меня в чащу. Странный звук приближался, а я замерла в нерешительности, так и не ступив под сень таинственного леса.

Внезапно я услышала, как странный звук превращается в стук кареты. Она вылетела из–за поворота и накренилась так, словно собиралась завалиться на бок.

К ее крыше были примотаны веревками чемоданы, а я забыла, зачем собиралась идти в лес.

Карета подлетела к дому, дверь открылась, а оттуда выскочила тетя. Дядя слез с места кучера.

— Какой ужас! — прижала руки к щекам тетушка. — Амелия! Девочка моя!

— Амелия!!! — кричал дядя, а они метнулись к дому.

— Я здесь, — крикнула я, чувствуя, как сильно я по ним скучала. — Что случилось?

— Милая, — обняла меня тетушка так, что я разучилась дышать. — Ты не отвечала на письма!

— Так вы их и не присылали, — выдавила я, видя, как тетя отпускает меня из объятий и поправляет дорожный костюм.

— Как не присылали? — ужаснулась тетя, бросая взгляд на дядю. — Мы писали тебе каждый день! Утром и вечером!

— Но… — замялась я, видя, что дядя постоянно оглядывается на дорогу.

— Все, хватит нежностей и соплей, — строго произнес он. — Амелия! Быстро собирайся!

— А что случилось? — перепугалась я, видя, как дядя проверяет чемоданы наверху. — Вы можете мне объяснить!

— Сегодня, один из моих старых друзей сказал, что тебя арестуют по подозрению в том, что ты фэйри и отвезут в департамент, — произнес дядя, хмурясь и глядя на дом. — Я так понимаю, что в деле замешан твой муж…

— Не может быть, — осела я, но тетя меня подхватила. — Он не…

— Хватит разговоров. Нам нужно ехать! Быстро бери то, что тебе понадобиться и уезжаем из страны! — буркнул дядя, прислушиваясь.

— Быстрее, милая, быстрее! — поторопила тетя. — Много не бери! Мы все взяли!

Я бросилась бежать в дом, как вдруг замерла. Если инквизиция прибудет сюда, то они увидят гномов, тролля, фей… Нужно их предупредить!

— Вольпен! — позвала я, видя, как он неловко шлепается на пол.

— Гляди, у меня получается! Печать почти стерлась. И все благодаря гномьим соплям, — похвастался кролик. — Я им рассказываю грустные истории, а они платят мне взаимностью!

— Вольпен… — я посмотрела на кролика. — Скоро здесь будет инквизиция…

— Да она у нас живет, — махнул лапой Вольпен. — Напугала, тоже мне!

— Нет, они приедут за мной, — выдохнула я, чувствуя, что не знаю, за что хвататься. — Они хотят меня арестовать…

— Вот говорил я тебе, что от мужа твоего одни проблемы и… — начал Вольпен, а мои глаза наполнились слезами. — Хотя, может, это и не он!

— Он, — прошептала я. — Видимо, я не зря опасалась, что он что–то заподозрил. Вам нужно спрятаться.

— А ты? — спросил Вольпен. Призрак высунулась из стены, прижимая к себе куклу.

— Я… За мной приехали дядя с тетей, — кивнула я в сторону кареты. — Они хотят увезти меня из страны…

— Правильно! — кивнул Вольпен, а из коридора появились феи. — Уезжай! Если он решил тебя … того, то он тебя везде найдет…

— О, нет, принцесса! — завопили феи. — Пожалуйста, не надо! Не оставляй нас!

— Вы прекрасно жили и без нее, — буркнул Вольпен, шмыгнув носом. — Так что не надо мне тут ингредиентами разбрасываться…

— Может, спрячемся в лесу? — спросили феи.

— Они наверняка будут прочесывать лес, — вздохнула я, глядя в грустные глаза призрака. — Так что в лесу опасно. Предупредите всех!

— Значит так, я знаю тут одну пещерку, — вздохнул Вольпен. — Там и пересидим! Думаю, тролль поместится! А вы, чего тут порхаете! Соберите ее в дорогу!

Я чувствовала, как меня душат слезы. Никогда не думала, что это пугающее поместье станет для меня таким … таким…

— Не реви, — буркнул Вольпен. — Пересидишь, потом вернешься. На каждого инквизитора найдется голодный тролль… Ну, у нас так говорят…

Мне было ужасно горько от того, что сердце не может простить предательства. Слезы текли по щекам, пока феи собирали сумку.

— Золота ей положите! — скомандовал Вольпен, пока я прощалась с домой. Быстро обойдя все комнаты, я застыла возле спальни. Осторожно, пока никто не видит, я присела на кровать, на которой лежал муж, а потом опустилась лицом в подушку.

— За что ты так со мной? — прошептала я. Мне показалось, но в этот момент в голове звучал голос Горного Короля: «Браки между людьми и феями никогда хорошо не заканчиваются!».

— Амелия!!! — слышался голос дяди, а я спохватилась, вытерла слезы и вышла в коридор.

— Ого, — выдохнула я, видя узелок с золотыми лепешками.

— Так что устроитесь вы там с комфортом, — усмехнулся Вольпен. Я не выдержала и обняла его, а он лишь глубоко вздохнул.

— Он прав, — произнесла она. — Уезжай…

Я обняла призрака, хотя объятий не почувствовала. Лишь легкую прохладу.

— Вот, я дарю ее тебе, — произнесла девочка, протягивая мне куклу. — Только ты береги ее! Когда я была маленькой, я обещала ей показать весь мир.

— Хорошо, — приняла я дорогой подарок. Феи сидели рядком на спинке дивана и ревели навзрыд. Гномы тихо сморкались, а Вольпен украдкой потерся о сброшенное покрывало.

— Ты что? Плачешь? — присела я, глядя на кролика. — Вольпен?

— Нет, — послышался сдавленный голос. — Просто хочу узнать, какие тонкие оттенки вкуса нашла в нем корова…

— Амелия! — послышался голос дяди. — Быстрее!

— Береги себя, — прошептали мне, а я взяла узелок и вышла за дверь. Дядя подхватил узелок на руки, пока я прижимала к себе куклу.

— Быстро, быстро, — подгонял дядя, снова осматриваясь. Он распахнул дверь кареты, в которой уже сидела тетя и стояли коробки.

— О, нет! Здесь места нет! Тут наш фамильный сервиз с голубыми розами! — пригрозила тетя.

— Там золото, — прошептала я, видя, как дядя пытается запихнуть под сидение мешок.

— Дорогая, однажды, когда старый семейный сервиз станет тебе дороже золота, ты поймешь, что значит, семья, — заметила тетя, помогая мне забраться в карету. Дядя ходил вокруг кареты, проверяя веревки.

— Как вы меня нашли? Я же не писала адрес? — спросила я, зная, что в магической почте не обязательно писать адрес. Достаточно просто показать письмо и сказать, что это ответ.

— О, дядя сразу заметил, что бумага, на которой ты писала старинная. И чернила не свежие. А еще бумага пахла сыростью… Так что он сразу понял, что речь идет о каком–то старом заброшенном поместье. А еще на одной бумаге продавились слова. Но это был не твой почерк. И внизу стоял год… — начала тетя, подозрительно сощурив глаза.

— Я просто спросил у знакомого с которым вместе служили в инквизиции. У него там сейчас служит сын, — мрачно закончил дядя. — И он все рассказал. Так, держитесь, девочки! Амелия, здесь есть еще одна дорога?

— Да, есть! Там возле поваленного дерева, будет поворот на деревню. Но дорога идет и дальше! — махнула я рукой.

— Отлично, не хотелось бы ехать по этой дороге! Лучше поедем по старым дорогам! — довольно крякнул дядя.

Тетя подобрала платье, а дядя с грохотом закрыл дверь кареты. Только он отошел, она снова открылась, и дядя хлопнул ею посильнее.

— Да что ты будешь делать! — проворчал он, снова захлопывая дверь. Я услышала, как он забрался на место кучера, и как громко заржали кони.