Жестокие святые

Глава 12

ЕЛЕНА

Выстрелы звенят у меня в ушах.

Альфонсо падает рядом со мной, его глаза широко раскрыты, из его головы сочится кровь.

Мой желудок сводит от воспоминания, которое так отчетливо всплывает в моей голове, как будто это только что произошло.

Люциан и Карсон только что убили этих людей. Прямо посреди дороги.

О, боже.

Я крепче обхватываю себя руками за талию, пытаясь увеличить расстояние между мной и Люцианом.

О, мой Бог.

Он убил их.

Он просто убил их.

Я с трудом сглатываю желчь, угрожающую подступить к горлу.

Я вижу тела Альфонсо и Джино.

Кровь.

Кислый запах моей рвоты наполнил воздух.

Вкус Данте.

Я задыхаюсь и быстро прикрываю рот рукой.

— Черт, ее сейчас вырвет, – слышу я слова Люциана, но его голос звучит за много миль отсюда.

Я чувствую его руку на своей спине, и это все, что нужно. Я наклоняюсь, и, не в силах это остановиться, меня рвет на пол.

Все мои демоны вырвались на свободу, и они окружают меня до тех пор, пока мне не начинает казаться, что я вот-вот сойду с ума.

— Принцесса, – слышу я устрашающий шепот Данте из темноты. – Я знаю, что ты не спишь.

Мне приходится заставлять себя лежать неподвижно, надеясь, что я смогу убедить его, что я сплю. Я слышу, как он двигается, и крепко зажмуриваю глаза.

— Мы здесь, – слышу я приглушенный голос Карсона.

— Я мог бы трахнуть тебя прямо сейчас, – говорит Данте, уже не шепча, – и тебе просто придется взять каждый дюйм моего члена.

Дрожь в моем теле усиливается по мере того, как страх пульсирует там, где должно быть мое сердце.

— Я держу ее, – говорит Люциан, и я лишь наполовину осознаю, что его руки скользят подо мной.

Внезапно Данте набрасывается, его рука сжимается на моем горле, и это вырывает у меня крик ужаса. Он толкает меня на спину, и его зловонное дыхание обдает мое лицо.

— Какую дырку мне следует трахнуть? – Жестокий смешок омрачает ночь. – Я предоставляю тебе выбрать, принцесса.

Я слышу голоса. Все мужские. Я чувствую, как Люциан двигается, его сильные руки подо мной, его твердое плечо прижимается к моей щеке. Его лосьон после бритья пытается перебить кислый запах желчи.

Меня укладывают на кровать, и тут я чувствую прохладную ладонь Люциана на своей разгоряченной щеке. Мне удается открыть глаза, и на мгновение я встречаюсь с его обеспокоенным взглядом, но затем демоны уводят меня прочь.

— Выбирай, – рычит Данте, капли слюны попадают мне на лицо.

— Не надо. Пожалуйста, – умоляю я, но это только заставляет его крепче сжать мою шею, отчего становится трудно дышать. Мое сердце колотится в паническом темпе.

Я слышу, как он начинает расстегивать свой ремень, и от этого на меня накатывают волны ужаса.

Это оно. Это тот момент, которого я боялась больше всего.

Данте наклоняется ближе ко мне, а затем слизывает слезы с моей щеки.

— Выбирай, или я выберу за тебя, – угрожает он.

Я так боюсь, что он изнасилует меня, что мои губы приоткрываются, и мне кажется, что вместе со словами вырван кусочек моей души.

— Р-р-рот.

Он издает еще один смешок, а затем отпускает мою шею и отступает назад.

— Тебе лучше сделать это как следует. – Он вытаскивает свой член из штанов, затем рявкает. – Сейчас, принцесса. Пока я не передумал.

Я быстро сажусь, и мое тело содрогается, когда я подскакиваю к краю кровати. У меня вырывается всхлип, а затем Данте говорит:

— Блеванешь, и я трахну тебя как следует. На этот раз ты проглотишь всю мою сперму до последней капли.

Отец… почему ты оставил меня?

Снова подступает рыдание, но я проглатываю его.

Данте хватает меня за голову, и, хотя это меньшее из двух зол, мне больно открывать рот.

Он грубо толкается мне в рот, издавая садистский смешок.

— Черт возьми, да.

Нет.

Это всегда будет "нет".

Я крепко зажмуриваюсь и молюсь, чтобы это было быстро, но потом Данте говорит:

— Открой глаза и посмотри на меня, пока я трахаю твой рот.

Боже, он даже не позволяет мне скрыться от его взгляда.

Зная, что у меня нет выбора, я делаю, как он говорит, и от вида того, как он смотрит на меня сверху вниз, желчь подкатывает к моему горлу.

Я тяжело сглатываю, в то время как он безжалостно проникает в мой рот, захватывая мои губы.

И это становится невыносимо реальным.

Это отвратительно.

Бесчеловечно.

Душераздирающе.

Жизненно важная часть меня умирает, когда Данте находит свое освобождение, покрывая мой язык и горло. Я с трудом сглатываю остатки своего достоинства... и тогда я остаюсь с тем, что кажется пустой скорлупой.

Последний луч света тускнеет, и тьма вливается в меня, пока не становится всем, чем я являюсь.

Я вскакиваю с кровати и, не узнавая окружающего, замечаю ванную. Вскакивая с кровати, я бросаюсь в нее. Я успеваю в туалет как раз вовремя, и тут мое тело сотрясается в конвульсиях, когда я опорожняю желудок от его содержимого.

В моем сознании крутятся травмирующие воспоминания из моего прошлого.

Мое сердце сжимается.

Моя душа увядает еще немного, и я задаюсь вопросом, когда же она просто исчезнет.

— Елена, – слышу я голос Люциана, и когда он кладет руку мне на спину, я вздрагиваю.

Он убил тех людей. Не задумываясь ни на секунду.

Это только вопрос времени, когда он либо убьет меня, либо превратит мою жизнь в невыносимый ад.

Я пытаюсь дотянуться до рычага, желая спустить воду в унитазе, но не могу дотянуться до него, и Люциан делает это за меня.

— Пойдем, – бормочет он, а затем кладет руки мне под мышки и поднимает меня на ноги. Он помогает мне добраться до стойки, и я наклоняюсь над раковиной. Открыв кран, я прополаскиваю рот прохладной водой.

Меня лихорадит от приступа паники и преследующих меня воспоминаний, и я ополаскиваю лицо водой.

Люциан протягивает мне полотенце, и, когда я вытираю лицо, я отступаю от него. Теперь, когда я знаю, на что он способен, каждая частичка меня находится в состоянии повышенной готовности.

— Где я нахожусь? – я спрашиваю.

— В безопасном доме.

— Как долго… была ли я...– Я не могу закончить предложение.

— Недолго.

Люциан осторожно делает шаг ближе ко мне, и я быстро качаю головой.

— Пожалуйста, не надо.

Вместо того, чтобы проигнорировать мою мольбу, как сделал бы Данте, Люциан поднимает руки в жесте капитуляции.

— Ты в безопасности.

Я никогда не буду в безопасности.

Я качаю головой.

— Если только я не дам тебе повод убить меня. Верно? Это то, что ты сказал.

Люциан тяжело вздыхает.

— Чего ты ждешь от меня, Елена?

От главы мафии?

Порочную жестокость. Смерть. Разрушение.

— Ничего, – шепчу я.

_______________________________________________

ЛЮЦИАН

Я устал.

Я изо всех сил стараюсь не дать горю захлестнуть меня, а Елена напугала меня до чертиков своей панической атакой. Сегодняшний день довел меня до предела, и прямо сейчас во мне ничего не осталось.

Проходя мимо нее, я бормочу:

— Здесь есть еда, если ты голодна. Если нет, то можешь поспать. Спальня твоя.

Когда я подхожу к двери, она умоляет:

— Отпусти меня.

Я останавливаюсь и делаю глубокий вдох. Я пытаюсь спасти ей жизнь, но она все равно видит во мне дьявола.

Я медленно поворачиваюсь к ней лицом. Наши взгляды встречаются, и я говорю:

— Если я отпущу тебя, ты будешь мертва еще до полуночи. Это то, чего ты хочешь? – Когда она просто смотрит на меня, я спрашиваю. – Ты хочешь вернуться к Данте?

На этот раз я получаю реакцию, вспышку паники, искажающую ее черты, и это заставляет меня продолжить:

— Ты видишь во мне монстра, потому что я убивал людей, которые хотели лишить нас жизни при первом же удобном случае. Это были либо они, либо мы. Ты это понимаешь?

Елена кивает и облизывает губы, прежде чем сказать:

— Я не хочу быть частью этого мира.

Качая головой, я делаю шаг к ней.

— Ты родилась в нем, маленькая птичка. Другого выхода, кроме смерти, нет.

Ее черты напрягаются с выражением отчаяния.

— Я никогда не хотела такой жизни.

Я испускаю вздох.

— Это единственное, что у тебя есть. Чем скорее ты смиришься с этим, тем лучше.

Отводя от меня взгляд, она смотрит на полотенце, которое мнет в руках.

— Что ты собираешься со мной делать?

Я не знаю.

Когда я не отвечаю ей, она снова поднимает на меня взгляд, ее глаза полны того же ужаса, что и тогда, когда я поцеловал ее ранее.

Боже, это было сегодня? Так много всего произошло, что я потерял счет времени.

Желая немного успокоить ее, я говорю:

— Я не собираюсь тебя отпускать. Я не причиню тебе вреда, и, хотя при нашей встрече я говорил по-другому, я не убью тебя. – Я сокращаю расстояние между нами и, подняв руки, обхватываю ее лицо. – Самое безопасное место для тебя – рядом со мной. – Я наклоняюсь и целую ее в лоб. – Иди немного поспи.

На этот раз, когда я отворачиваюсь от нее, я выхожу из комнаты, мне нужно провести немного времени наедине. Я падаю на диван и вздыхаю, снимая пиджак. Я расстегиваю пуленепробиваемый жилет и бросаю его на кофейный столик, а затем откидываюсь назад и закрываю глаза.

— Алексей и Дмитрий приземлились. Они будут здесь через двадцать минут, – бормочет Карсон, сидя на диване напротив меня.

— Спасибо.

Подняв руку, я провожу пальцами по лбу, где начинает зарождаться головная боль.

Отец поправляет лацканы моего пиджака, хотя они и так были в порядке. Его глаза встречаются с моими, и я пользуюсь своим шансом попросить:

— Позволь мне остаться, папа. Я не хочу оставлять тебя одного.

Заботливая улыбка смягчает его черты.

— Это всего на два года, сын мой. Наслаждайся этим, пока можешь, потому что, как только ты присоединишься ко мне, твоей душе больше не будет покоя. Не будет, пока ты не встретишься с нашим создателем.

Я работаю со своим отцом последние два года, с тех пор как занял свое место рядом с ним.

Я убивал. Четырнадцать мужчин и одну женщину.

Убивать женщину было труднее всех, хотя она этого заслуживала. Виола была нашей экономкой. Мы поймали ее на продаже информации о нас тому, кто был готов заплатить самый высокий гонорар.

Я вздыхаю, затем наклоняюсь, чтобы обнять своего отца. Меня убивает мысль оставить его одного в этом большом доме.

Руки моего отца крепко обнимают меня.

— Ti voglio bene⁷.

— Ti voglio bene, папа, – говорю я ему, что тоже его люблю.

Боль обжигает, клеймя печаль на моей душе.

Я погружен в свое горе, пока стук в дверь квартиры, в которой мы остановились, не выводит меня из этого состояния.

Конспиративная квартира принадлежит связному Алексея. Когда мы приехали, у меня не было времени осмотреться, потому что я слишком беспокоился о Елене.

Карсон встает, чтобы открыть дверь, и когда он открывает ее, входят Алексей и Дмитрий.

Я поднимаюсь на ноги, когда Алексей обнимает своего младшего брата, бормоча:

— Ты молодец.

Затем Алексей смотрит на меня, и выражение его лица становится достаточно мрачным, чтобы заставить гребаного дьявола задрожать от страха. Он подходит ко мне, и его руки обвиваются вокруг меня. Объятие крепкое и быстрое, когда он бормочет:

— Это было быстро. Он не страдал.

Я киваю и отстраняюсь, от его слов ярость в моей груди усиливается.

— Просто выясни, кто за этим стоит.

— Выясню, – обещает он.

Наши взгляды на мгновение встречаются, и когда я вижу потерю в его безжалостном взгляде, мне становится легче от осознания того, что я не единственный, кто скорбит по моему отцу.

— Спасибо, – говорю я.

— Перестань благодарить меня, ты мне заплатишь, – смеется он, пытаясь разрядить обстановку.

Это работает. Уголок моего рта приподнимается.

Дмитрий подходит, чтобы по-братски обнять меня, и я принимаю его поддержку. Он не самый разговорчивый человек, поэтому я не удивляюсь, когда он ничего не говорит.

Когда Дмитрий отступает назад, его голова поворачивается в сторону спальни. Он уже на полпути к комнате, прежде чем я успеваю сказать:

— Елена Лукас. Она там, внутри.

Дмитрий не останавливается, но заглядывает в комнату и, по-видимому, удовлетворенный тем, что жизни Алексея ничего не угрожает, снова поворачивается к нам. Этот человек был обучен защищать Алексея любой ценой. Это, мягко говоря, достойно восхищения.

— Частный самолет готов. Нам нужно идти прямо сейчас, – сообщает мне Алексей.

— Домой? – Я спрашиваю, чтобы быть уверенным.

Алексей кивает.

— Если ты спрячешься, это покажет им, что они победили. Тебе нужно взять все в свои руки прямо сейчас.

Я киваю, соглашаясь с ним. Я также должен организовать похороны моего отца.

Мысль острая и удушающая. Пытаясь отвлечься от печали, я надеваю пиджак и иду в спальню. Когда я вхожу, то нахожу Елену сидящей на краю кровати. Она мгновенно встает, ее взгляд мечется между мной и дверным проемом.

— Пора идти, – говорю я, протягивая ей руку.

Елена колеблется, но потом подходит ко мне. Ее ладонь холодна как лед, когда она встречается с моей, и это заставляет мои пальцы крепко обхватить ее. Я притягиваю ее ближе, пока наши тела почти не соприкасаются, и, подняв другую руку, провожу пальцами по ее щеке.

Блять. Она замерзает.

Отпуская ее руку, я обнимаю ее, пытаясь подарить ей немного своего тепла, но вместо этого нахожу утешение, в котором нуждался с тех пор, как узнал, что потерял своего отца.

Закрыв глаза, я зарываюсь лицом в ее волосы и делаю глубокий вдох, но затем Елена напрягается в моих объятиях.

— Всего на минутку, – шепчу я. – Мне это нужно.

Она не сопротивляется, а вместо этого обнимает меня за талию. Это именно то, что мне было нужно.

Боже, у нее даже есть сила прогнать мое горе прочь.

Моя хватка на ней становится крепче, и я наслаждаюсь покоем, который нахожу в ее объятиях, пока из гостиной не доносится голос Алексея:

— Нам нужно уходить.

Неохотно я отхожу от Елены и, взяв ее за руку, вывожу из комнаты. Я соединяю наши пальцы, и мы следуем за русскими мужчинами вниз, туда, где оставили наш багаж.

Не желая копаться в одежде Елены, я открываю свою сумку и достаю из нее свитер. Взгляд Елены устремляется на мое лицо, когда я помогаю ей надеть его. Я поправляю ткань поверх жилета, и в нем она выглядит чертовски маленькой и хрупкой.

Мой взгляд встречается с ее, и я знаю с абсолютной уверенностью, что не собираюсь ее отпускать. Никогда. Точно так же, как мой отец был готов поступить с моей матерью, я заявлю на Елену права, даже если это будет против ее воли.

Ты был прав, папа.

— Проверьте оружие, – приказывает Алексей, отвлекая мое внимание от Елены.

Я подхожу к столу, за которым они стоят, и достаю из-за спины "Baretta", "Heckler and Koch".

У нас достаточно оружия на четверых, но я не уверен насчет боеприпасов. Алексей разговаривает со своим связным, чтобы тот принес нам все, что нам понадобится, чтобы добраться до частного самолета, если мы попадем в засаду.

Мы заряжаем новые обоймы во все пистолеты и убираем дополнительные по карманам.

Убирая "Baretta" за спину, я снова держу "Heckler and Koch" в правой руке. Взяв свой багаж, я бросаю взгляд на Елену.

— Пора идти.

Она кажется намного спокойнее, чем когда мы покидали Святого Монарха, и не спорит, когда подходит ко мне.

Дмитрий идет впереди, Алексей сразу за ним, а Карсон замыкает шествие, когда мы идем по лабиринту коридоров, пока не достигаем задней части конспиративной квартиры.

— Машина пуленепробиваемая, – инспектирует нас связной Алексея, и он первым выходит наружу, в ночь, которая наступила, пока мы ждали. Мужчина убеждается, что нам безопасно выходить, затем жестом приглашает нас подойти.

Вот оно.

Я делаю глубокий вдох, зная, что в тот момент, когда мы выйдем из этого безопасного дома, начнется моя жизнь главы мафии.

Я больше никогда не буду прятаться.

Я встречусь со своими врагами лицом к лицу.

Я убью любого, кто выступит против меня.

Я пойду по стопам своего отца и прославлю имя Котрони так же, как это сделал он.

И однажды я умру так же, как и он, но до этого я оставлю свое собственное наследие.