Жестокие святые

Глава 17

ЛЮЦИАН

Входя в церковь, я бросаю взгляд на людей, заполняющих скамьи.

Близкий круг, черт возьми.

Все собрались здесь либо для того, чтобы убедиться, что мой отец мертв, либо отдать последние почести.

Я провожу тетю Урсулу вперед и помогаю ей сесть. Наклоняясь к ней, я целую ее в щеку и шепчу:

— Я просто собираюсь поприветствовать пару человек, zia Урсула.

Она кивает мне, а затем протягивает руку Елене. Выпрямляясь, я бросаю взгляд на Лео, и он кивает мне. Я оставляю двух женщин на его попечение и в сопровождении Франко и Маттео, идущих по бокам от меня, направляюсь к Питеру Статулису.

Когда мы разговаривали, он сказал, что придет на похороны, чтобы выразить свое почтение, и тогда мы могли бы поговорить.

Когда я подхожу к нему, его густые брови сходятся вместе, делая его похожим на орла, взгляд острый и ничего не упускающий. Мы пожимаем друг другу руки, и, наклонившись ближе ко мне, он шепчет:

— Твой отец был достойным противником.

Я киваю.

— Ты ищешь женщину по имени Умбрия.

Мой взгляд устремляется на Питера.

— Умбрия?

— Богиня теней, тайн и тьмы, живущая в подземном мире, – пересказывает он мне старый итальянский миф. – Кем бы она ни была, она здесь, чтобы отомстить. Посмотри на прошлых врагов.

Христос. Их так много.

Но женщина?

— Ты уверен, что это женщина? – Я спрашиваю.

Он кивает.

— Настолько уверен, насколько это вообще возможно.

Какого хрена?

Мой разум начинает перебирать всех известных мне врагов, но я не могу понять, кем она может быть.

— Спасибо.

Питер кивает, а затем крепче сжимает мою руку.

— Может быть, мы сможем отложить наши разногласия в сторону. Считай эту информацию предложением мира.

Наши взгляды встречаются, и, зная, что между нашими семьями не было вражды, я киваю.

— Союзник всегда желанный гость.

Он отпускает мою руку и садится рядом со своей женой.

Я приветствую пару политиков и детективов, а также несколько других известных семей, прежде чем занять свое место рядом с Еленой.

Как и накануне, я беру ее левую руку и кладу себе на бедро.

Пока священник совершает службу, я потираю большим пальцем обручальное кольцо, и это дает мне утешение, в котором я нуждаюсь, чтобы пережить сегодняшний день.

Когда мы заканчиваем мессу, я встаю и подхожу к открытому гробу. Мой отец выглядит так, словно он просто спит, и у меня разрывается сердце от осознания того, что он больше никогда не проснется.

Я наклоняюсь над ним и в последний раз целую его в лоб.

— Addio¹⁰, папа.

Я жду, пока тетя Урсула и Елена попрощаются, а затем мы отходим в сторону.

Охранники знают, что прессу нужно держать подальше, так что, по крайней мере, нас не заваливают репортеры, когда мы выходим из церкви. На заднем сиденье машины тихо, и когда мы подъезжаем к кладбищу, тетя Урсула начинает тихо плакать.

Я на мгновение закрываю глаза, крепче сжимая руку Елены.

Она отложила свой гнев в сторону, чтобы утешить меня и мою тетю в это трудное время, и это говорит мне о том, насколько велико ее сердце.

Когда мы выходим из машины, Елена обнимает тетю Урсулу, и от этого зрелища у меня на сердце становится немного теплее.

Я переплетаю свои пальцы с левой рукой Елены, а затем мы втроем идем к мавзолею, где будет похоронен мой отец.

Прекрасно понимая, что это идеальная возможность для нападения, я слишком внимательно слежу за своим окружением, даже несмотря на то, что нас защищает армия охранников.

Один промах, и это может дорого мне обойтись. Я могу потерять Елену или свою тетю.

Мой взгляд встречается с Алексеем, и когда он кивает, молча заверяя меня, что все в порядке, беспокойство начинает исчезать.

Мой отец учил меня, что у нас нет друзей, но, глядя на Алексея, я с уверенностью знаю, что у меня, по крайней мере, один друг есть.

Благодарю Бога за маленькое милосердие.

День проходит в мрачном темпе, и к тому времени, как мы возвращаемся домой, мы все опускаемся на диваны в гостиной.

Алексей и Дмитрий останутся у меня в гостях до тех пор, пока мы не разберемся с угрозой.

Тетя Урсула сидит всего минуту, потом снова встает.

— Пойдем, Елена.

Я смотрю, как женщины направляются к лестнице, а затем снова перевожу взгляд на Алексея.

— Статулис сказал, что угроза исходит от женщины по имени Умбрия.

— Умбрия? – Алексей хмурится и, наклонившись вперед, упираясь предплечья о бедра. – Это должно что-то значить?

— Это имя древнеитальянской мифической богини, – объясняю я ему. – Статулис думает, что это старый враг.

— Есть какие-нибудь идеи? – спрашивает он.

Я качаю головой.

— Ты знаешь, как это работает. Всю семью убивают, так чтобы не осталось никого, кто мог бы сделать что-то подобное.

Алексей на мгновение задумывается, затем спрашивает:

— Отвергнутая любовница?

Я разразился лающим смехом.

— Черт возьми, нет.

— Умбрия, – снова бормочет Алексей ее имя. – Я покопаюсь здесь и посмотрю, что смогу придумать.

— Спасибо. – Встав, я оставляю их работать над проблемой и поднимаюсь наверх, чтобы проверить, как там женщины.

Я нахожу их в гостиной, из которой открывается захватывающий вид на Средиземное море. Прислонившись плечом к дверному косяку, я наблюдаю, как тетя Урсула показывает Елене фотографии свадебных платьев.

— Что ты думаешь об этом? – спрашивает тетя Урсула, наклоняя голову к Елене.

Похороны и свадьба. Это звучит как начало плохой шутки.

Елена пристально смотрит на фотографию, затем кивает головой.

— Это прекрасно. – В ее голосе нет волнения.

— Фасон “Русалка” подчеркнет твою фигуру, – говорит тетя Урсула, затем пристально смотрит на платье. – Так шикарно. – Она откладывает фотографию в сторону, затем раскладывает целую кучу новых фотографий на кофейном столике. – Теперь о цветах. Что тебе нравится?

Елена смотрит на них всех, затем качает головой.

— Они все прекрасные.

Мои губы приподнимаются, и я медленно подхожу ближе. Когда я подхожу к дивану, обе женщины смотрят на меня.

— Планируете свадьбу? – Я спрашиваю об очевидном.

Тетя Урсула бросает на меня игривый хмурый взгляд.

— Одна неделя! Это все, что у меня есть, так что не смей вмешиваться.

Я поднимаю руки вверх в знак капитуляции, одновременно издавая смешок.

— О, поверь мне, я не буду.

Я сажусь на подлокотник дивана и, наклонившись к Елене, рассматриваю все фотографии, на которых есть образцы букетов.

Я указываю на лилии Святого Иосифа¹¹.

— Это были мамины любимые цветы.

Мое замечание вызывает сентиментальную улыбку на лице тети Урсулы.

— Мы можем использовать их, – говорит Елена.

— Лилии Святого Иосифа? – Тетя Урсула спрашивает, чтобы убедиться.

— Да. – Елена встает. – Извините, я отойду на минутку.

Я поднимаюсь на ноги и, поправляя куртку, говорю:

— Спасибо, что делаешь это, zia Урсула.

— Конечно, – она улыбается мне.

Выйдя из гостиной, я подхожу к комнате Елены и стучу костяшками пальцев в дверь. Когда она не отвечает, я стучу снова и жду пару секунд, прежде чем толкнуть дверь, чтобы посмотреть, внутри ли она вообще.

Елена поворачивается с того места, где она стояла перед окном.

— Мне просто нужна минутка, – говорит она напряженным голосом.

Я вхожу внутрь и закрываю за собой дверь. Подойдя к ней, я смотрю на ландшафтный сад внизу.

— Спасибо тебе за утешение, которое ты оказала моей тете, – бормочу я. – И мне.

— Я не бессердечная, – бормочет она.

— Я знаю. – Я поворачиваюсь к ней лицом, но она продолжает смотреть в окно. Подняв руку, я беру ее за подбородок и поворачиваю ее лицо к себе. – Почему ты против того, чтобы выйти за меня замуж?

Глаза Елены встречаются с моими, и я вижу миллион мыслей в ее золотисто-карих радужках.

_______________________________________________

ЕЛЕНА

— Потому что это будет стоить мне свободы, – честно отвечаю я. – Я слишком усердно боролась, чтобы просто сдаться.

Взгляд Люциана скользит по моему лицу.

— Что заставляет тебя думать, что тебе придется отказаться от своей свободы?

— Все. Весь этот мир, за который ты отвечаешь. – Я делаю вдох, и мои легкие наполняются ароматом его лосьона после бритья, который, должна признаться, мне начинает по-настоящему нравиться. – Или ты собираешься сказать мне, что все будет по-другому? Возможно, сейчас на этой двери нет замка, но что помешает тебе сделать это позже? Однажды ты потеряешь терпение по отношению ко мне, и все начнется с одной пощечины.

Люциан подносит руку к моему лицу и обхватывает ладонью мою щеку, прикосновение кажется нежным. Он подходит ближе, пока наши тела почти не соприкасаются, а затем говорит:

— Я никогда не смог бы ударить тебя. Даже если ты заставишь меня лезть на стену.

Он наклоняется и запечатлевает поцелуй на моем лбу. Его губы задерживаются на мне, и мне приходится закрыть глаза от того, насколько это приятно.

— Я просто хочу обрести свободу, – умоляю я, надеясь воззвать к его сердцу.

Он отстраняется и ловит мой взгляд.

— Ты вольна приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится, Елена. Ты вольна делать все, что захочешь.

На моем лбу начинает появляться морщинка.

— Ты просто позволишь мне выйти из дома? Прямо сейчас?

Его глаза слегка прищуриваются.

— Да... – наклонив голову, он продолжает, – но тебе лучше вернуться. Не сомневайся, я ожидаю застать тебя дома, когда вернусь с работы.

Мои глаза мечутся между его глазами, ища правду в его словах.

— Значит, в течение дня я могу делать все, что захочу? – Я спрашиваю, чтобы убедиться.

— До тех пор, пока с тобой будут охранники. Я также предпочитаю, чтобы ты брала с собой мою тетю, особенно в походы по магазинам. Она их обожает.

Я снова хмурюсь, и мое сердце начинает биться немного быстрее, когда начинает возвращаться надежда.

— Что произойдет в тот день, когда я разозлю тебя? – Я спрашиваю.

Пальцы Люциана скользят по моей щеке к слабому синяку на подбородке.

— Ты вчера разозлила меня, и я тебя не бил. – Он пожимает плечами. – Мы будем ссориться. Мы будем мириться. – Качая головой, он пронзает меня предупреждающим взглядом. – Но мы никогда не поднимем руку друг на друга.

Мне нужно знать больше. Мне нужно знать, как я заплачу за непослушание ему, потому что всегда есть за что платить.

— Значит, никаких наказаний? – Я спрашиваю. – Мы просто поссоримся, и все?

Уголок его рта приподнимается в опасно сексуальной усмешке. Он снова наклоняется вперед, а затем шепчет мне на ухо:

— О, ты заплатишь. Просто не так, как ты думаешь.

— Каким образом? – спрашиваю я, оставаясь совершенно неподвижной.

Люциан опускает руки на мои бедра, и его ладони медленно скользят по моим изгибам, пока не достигают ягодиц. Я выдыхаю воздух от острого ощущения, которое это вызывает у меня в животе. Затем они перемещаются ко мне на спину, и я чувствую себя так, словно меня загипнотизировали – я сосредотачиваюсь только на нем.

Мои губы приоткрываются, и когда он выдыхает воздух мне на ухо, мои глаза закрываются, а тело дрожит.

— Разозли меня, и я сведу тебя с ума только для того, чтобы заставить жаждать моего члена, – бормочет он низким и соблазнительным голосом.

Волна тепла разливается по моему телу, как будто он поджег его, и мой разум затуманивается, как тогда, когда он целовал меня.

Губы Люциана скользят по моему подбородку, и когда его рот касается моего, я резко выдыхаю. Мои губы покалывает от желания прикоснуться к его губам, но вместо того, чтобы поцеловать меня, он отстраняется. Ухмылка возвращается на его лицо.

— У тебя есть еще какие-нибудь вопросы?

Я быстро качаю головой.

— Хорошо. – Люциан еще раз целует меня в лоб. – Не заставляй мою тетю ждать. Ей не терпится спланировать свадьбу. – А потом он выходит из моей комнаты. Я делаю три шага к своей кровати и плюхаюсь на нее, мои ноги слишком онемели, чтобы стоять.

Боже мой.

Что это было?

Я действительно хотела, чтобы он поцеловал меня. Я никогда не чувствовала этого раньше, даже с Альфонсо, и это заставляет меня с изумлением смотреть в пространство.

Мне требуется пара минут, чтобы собраться с мыслями, которые были взбудоражены Люцианом. Потом я вспоминаю, что он сказал – я могу приходить и уходить, когда мне заблагорассудится.

Но правда ли это?

Только время покажет. Через шесть дней мы поженимся, и я знаю, что никак не смогу помешать этому случиться.

Эта мысль напоминает мне о тете Урсуле, и, встав, я выбегаю из комнаты. Когда я вхожу в гостиную, я говорю:

— Мне так жаль, что я заставила вас ждать.

Вместо того чтобы рассердиться, она улыбается мне.

— Не волнуйся, cara. Я понимаю, что вам с Люцианом тоже нужно время, чтобы поговорить. Садись рядом.

Я сажусь рядом с ней, а затем смотрю на новую серию фотографий на экране. Она указывает на одну из них, где фонари отбрасывают мягкий свет на столы, застеленные белой скатертью.

— Если вы сыграете свадьбу на закате, это будет великолепно смотреться на заднем дворе.

Я бросаю на нее взгляд.

— Свадьба состоится здесь? – спросил я.

Она кивает.

— Было бы стыдно не воспользоваться садом.

Соглашаясь с ней, я киваю.

— Мне нравятся фонари. Это придаст всему мистический вид.

— Хорошо, – говорит она со счастливым смешком. – Мы решим насчет меню и торта завтра. – Поворачиваясь ко мне, она окидывает взглядом мои волосы. – Ты собираешься собрать их наверх или оставить распущенными?

Я пожимаю плечами.

— Я не знаю.

— Люциану понравится, чтобы они были распущены. Я думаю, ты будешь прекрасно смотреться с локонами.

— Звучит достаточно просто, – говорю я, и мои губы растягиваются в улыбке.

Тетя Урсула наклоняет голову и кладет свою руку на мою. В ее глазах появилось мягкое выражение.

— Люциан – это все, что у меня осталось. Он мне как сын.

Я киваю.

— Пожалуйста, будь добра к нему.

Я снова киваю.

Она притягивает меня в объятия, затем говорит:

— Я знаю, брак по договоренности – мечта не каждой девушки, но он будет хорошим мужем. Дай ему шанс.

Я снова киваю.

— Я постараюсь.

— Это все, о чем я прошу, – говорит она, отстраняясь. Она убирает пару прядей с моей щеки, и ее пальцы скользят по синяку. – Мужчины Котрони не поднимают руку.

Я с трудом сглатываю и опускаю глаза на фотографии на столе.

— Я здесь, если тебе нужно о чем-нибудь поговорить. Мне бы хотелось думать, что мы сможем стать хорошими друзьями.

Мой взгляд снова устремляется к ней, и когда я вижу искренность на ее лице, моя надежда становится немного больше.

— Я бы тоже этого хотела.