Жестокие святые

Глава 22

ЕЛЕНА

Я подменяю тетю Урсулу и, убрав тряпку с раны, проверяю ее.

— Я в порядке, amore mio, – говорит Люциан.

При виде крови, сочащейся из его бока, у меня мурашки пробегают по коже.

Сохраняй спокойствие, Елена. Сохраняйте спокойствие.

Я крепко прижимаю ткань к его боку, затем поднимаю на него глаза.

Боже, позволь нам выбраться отсюда живыми.

Подняв свободную руку, я кладу ее ему на подбородок, и на всякий случай, если что-то пойдет не так, я наклоняюсь к нему и запечатлеваю поцелуй на его губах.

— Ti amo.

Сидя между осколками стекла, прикрываясь только столом, я впервые в жизни произношу слова "Я люблю тебя".

Глаза Люциана темнеют. Он хватает меня за затылок и притягивает к себе, крепко целуя. Затем так же быстро он отпускает меня и принимает сидячее положение. Он отбрасывает окровавленную тряпку в сторону и рявкает приказ Франко.

— Пусть люди обыщут каждое гребаное здание, откуда мог быть сделан выстрел. Я не планирую сидеть здесь весь гребаный день.

Затем он переводит свой пристальный взгляд на Лео, тетю Урсулу и меня.

— Ползи в заднюю часть ресторана. Я хочу, чтобы женщины отошли от окна, – инструктирует он Лео.

Когда я смотрю на тетю Урсулу и вижу, что она явно потрясена, я подталкиваю ее.

— Пойдем. Ты пойдешь первой. Я прямо за тобой.

— Dio. Dio. Dio, – шепчет тетя Урсула, уползая впереди меня, в то время как Лео прикрывает наши спины.

— У нас все будет хорошо, – пытаюсь я успокоить ее. Мы прячемся за стойкой, где прячутся два официанта, и я заключаю тетю Урсулу в объятия. – Люциан вытащит нас отсюда.

Крепко обнимая тетю Урсулу, я заглядываю за угол прилавка, мои внутренности скручивает от беспокойства за Люциана.

— Отойдите назад, миссис Котрони, – приказывает Лео, а затем охраняет нас, пока мы ждем.

Вскоре я слышу вдалеке вой сирен и посылаю благодарственную молитву к небесам.

Через несколько секунд повсюду полиция. Прилегающая территория охраняется, но мы продолжаем сидеть за стойкой, пока к нам не подходит Люциан.

— Уходить безопасно, – говорит он, но все равно его глаза продолжают сканировать фасад ресторана в состоянии повышенной готовности.

Я помогаю тете Урсуле подняться, и затем она осеняет себя крестом, шепча благодарственную молитву.

Люциан выводит нас из ресторана туда, где Франко припарковал машину прямо перед входом. Только когда мы в безопасности оказываемся внутри бронированной машины, мне удается сделать полный вдох.

Мои руки начинают дрожать, и, чтобы не думать о худшем, что могло случиться, я сосредотачиваю свое внимание на осмотре раны Люциана.

Мое сердце сжимается при виде этого, и я мгновенно погружаюсь в беспокойство.

— Нам нужно отвезти тебя в больницу, – говорю я, когда вижу, что его рубашка на пуговицах испачкана кровью.

— Я в порядке, amore mio, – говорит Люциан обманчиво спокойным голосом. Я поднимаю на него глаза и вижу, как в его темно-карих радужках зреет гнев.

Сегодня я могла потерять Люциана.

Если бы эта пуля попала выше.

Если бы Франко не оттащил его назад.

Люциан берет меня за левую руку, и его большой палец касается кольца на моем пальце.

— Я здесь. Я в порядке. Не волнуйся.

Я откидываюсь на спинку сиденья и закрываю глаза от невыносимой боли, которую приносит одна мысль о потере Люциана.

Я была полностью поглащена своим счастьем, впервые наслаждаясь своей жизнью.

Я забыла.

Я и забыла, что Люциан – глава мафии.

Я забыла, что есть люди, которые хотят его смерти.

Каждый день, когда тетя Урсула учила меня готовить. Пока мы ходили по магазинам. Пока мы отдыхали в саду, учась узнавать друг друга получше.

Каждый день, когда я жила в блаженном покое – Люциан рисковал своей жизнью.

И я забыла.

Когда он обнимал меня ночью. Когда он целовал меня. Даже когда он сказал мне этим утром, что любит меня.

Я забыла, что, возможно, вижу его в последний раз. В последний раз я чувствую, как его руки обнимают меня. В последний раз, когда его сила защищает меня.

Слезы наполняют мои глаза, но я проглатываю их.

Никогда больше.

С этого дня я буду дорожить каждой секундой, проведенной с ним.

Когда мы возвращаемся домой, мы все молчим, переваривая шок от нападения. Лео отправляется проверять каждую комнату, в то время как Люциан подходит к приставному столику и наливает себе выпить. Я наблюдаю, как он осушает его, а затем снова наполняет стакан.

— Дай мне взглянуть на рану, – говорю я. Схватив его за руку, я тащу его к дивану и толкаю на него.

Люциан кладет стакан на колено, медленно вертя его правой рукой, пока я задираю его рубашку. Нуждаясь в том, чтобы ткань не мешала, я говорю:

— Сними свой пиджак.

Он ставит стакан на стол и сбрасывает пиджак. Я расстегиваю рубашку и набрасываю ее ему на плечи, помогая избавиться от испорченной ткани.

Тетя Урсула приносит аптечку первой помощи и ставит ее на кофейный столик.

Открыв аптечку, я достаю то, что мне понадобится, и пока промываю рану, Люциан не издает ни звука. Он просто смотрит перед собой, в его глазах читается жажда убийства.

Франко подходит и встает рядом с нами.

— Пуля все еще внутри? Тебе нужно наложить швы?

Моя голова резко поворачивается к нему.

— Ты знаешь, как это сделать?

Франко кивает и жестом велит мне отойти в сторону. Я сажусь справа от Люциана и беру его за руку.

Я наблюдаю, как Франко достает пинцет из набора вместе с тем, что ему понадобится для наложения швов, затем я говорю:

— Подожди. Ему нужно какое-нибудь обезболивающее.

— Я в порядке, просто зашей меня, – рычит Люциан.

Тетя Урсула отворачивается и идет на кухню. Франко следит за тем, чтобы пуля не застряла внутри, и когда он протыкает иглой кожу Люциана, от этого зрелища у меня сводит живот.

Люциан крепче сжимает мою руку, затем выдавливает:

— Дай мне выпить.

Я быстро тянусь за ним и протягиваю ему стакан. Он допивает янтарную жидкость, затем опрокидывает стакан. Она разбивается о стену, и мое дыхание мгновенно учащается.

С колотящимся сердцем я сижу, застыв, пока Люциан достает свой телефон из кармана. Он набирает номер и мгновение спустя рычит:

— Она только что пыталась убить меня, черт возьми. – Люциан морщится, когда Франко снова вводит иглу.

О, боже.

Все это становится реальностью. Это тяжело осознать. У меня перехватывает дыхание.

— Мы должны найти ее и покончить с этим, – огрызается Люциан.

Не желая расстраивать Люциана еще больше, я встаю и ухожу, зная, что Франко позаботится о ране.

Я несусь вверх по лестнице в нашу комнату, а затем прижимаю руку к своему сердцу, которое, кажется, разорвано надвое.

Я люблю его.

Я люблю Люциана Котрони, и мысль о том, что он может умереть, разрывает меня на части. Может быть, не сегодня, но однажды я могу потерять Люциана в мгновение ока.

Слезы текут по моим щекам, и впервые я плачу не потому, что мне причинили боль, а потому, что боюсь потерять мужчину, который показал мне, что значит быть любимой.

_______________________________________________

ЛЮЦИАН

Когда Франко заканчивает зашивать меня, наши глаза встречаются.

— Спасибо.

Он кивает, затем говорит:

— Я собираюсь пойти посмотреть, смогу ли я найти какие-нибудь кадры со стрелком.

— Возьми с собой людей. Будь осторожен. – Я не могу позволить себе потерять своего лучшего человека. Сегодня он показал мне себя с лучшей стороны.

Встав на ноги, я иду туда, где моя тетя убирает беспорядок, который я устроил.

— Прости, – приношу я извинения.

Она качает головой, и когда поднимается на ноги, я беру ее за руку.

— Тетя Урсула. – Ее глаза поднимаются к моим, и затем они наполняются слезами. Я прижимаю ее к своей груди. – Я в порядке.

— Эта жизнь… она отберет и тебя у меня, – рыдает она.

— Не скоро, – пытаюсь я ее утешить. – Шшш...

Она отстраняется, затем говорит:

— Я приготовлю что-нибудь поесть.

Вот как поступает моя тетя, она начинает готовить столько еды, что ее хватит на целую армию. Оставив ее, я иду искать Елену.

Когда я добираюсь до нашей спальни, я киваю Лео, который занял позицию прямо за дверью.

— Сделай перерыв.

— Да, сэр.

Войдя в нашу комнату, я внезапно останавливаюсь. Елена занята тем, что натягивает леггинсы, и на секунду я получаю возможность хорошенько рассмотреть ее идеальную попку, прикрытую только кружевом.

Христос.

Мой взгляд скользит по ее спине, и когда я закрываю дверь, она оглядывается через плечо, доставая из шкафа рубашку большого размера.

До сих пор она избегала одеваться при мне, и вместо того, чтобы натянуть рубашку так быстро, как только может, она отбрасывает ткань и бросается ко мне.

Она обвивает руками мою шею, и я чуть не издаю рычание, чувствуя только ее кружевной лифчик между нами, ее груди, прижатые к моей груди.

Я испытываю искушение на долю секунды швырнуть ее на кровать и к выебать гнев и стресс. Вместо этого я крепко обнимаю ее и наслаждаюсь ощущением ее обнаженной кожи.

Она поднимает голову, и когда наши взгляды встречаются, все исчезает.

Покушение на мою жизнь.

Враги у моей двери.

Все, что я вижу, – это любовь, сияющая в ее глазах. Страх за мою жизнь. Лихорадочное горе от того, что она чуть не потеряла меня.

Поднимая руки, я обхватываю ее лицо.

— Amore mio, – шепчу я, счастлив, что она научилась любить меня, но чертовски зол, что ей пришлось стать свидетельницей покушения на мою жизнь. Я хотел избавить ее от этой части нашей жизни.

— Я была так напугана, – шепчет она. – Я не могу потерять тебя.

Мои глаза ласкают ее.

— Ты меня не потеряешь.

Когда она отстраняется, то опускает руку к повязке на моем боку, вид которой, кажется, причиняет ей боль. Наверное, больше, чем я чувствую.

— Я в порядке, – говорю я еще раз.

Она качает головой.

— Sei la miglior cosa che mi sia capitata¹⁶, – шепчет она. – Sei il mio tutto¹⁷.

Ты – лучшее, что со мной случилось. Ты для меня – все.

Эти слова поселяются глубоко в моем сердце. Они проникают в мою душу.

Взяв ее за подбородок, я поднимаю ее лицо к своему, а затем соединяю свои губы с ее ртом.

Я целую ее со всем сдерживаемым голодом, который нарастал с тех пор, как я впервые увидел ее. Мой язык прижимается к языку Елены, показывая ей, что я планирую сделать с ней сегодня вечером.

Я устал ждать.

Она любит меня.

Я люблю ее.

Я не собираюсь ждать ни дня дольше, чтобы заявить права на нее всю.

Если бы я мог поступить по-своему, я бы трахнул ее прямо сейчас, но я не могу оставить свою тетю одну, пока она в таком состоянии.

Я прерываю поцелуй и отпускаю Елену, пока не передумал.

— Я беру отгул на остаток дня. Пойдем отдохнем в гостиной. – Потому что, если мы останемся здесь, я потеряю тот небольшой контроль, который у меня есть.

Я подхожу к шкафу и достаю пару спортивных штанов и футболку. Пока Елена поднимает свою рубашку, я расстегиваю ремень и снимаю туфли. Ее взгляд устремляется на меня, а затем она стягивает ткань через голову, пока я спускаю брюки с ног.

Мои глаза остаются прикованными к ней, и как только ее голова высовывается из выреза рубашки, она смотрит на меня.

На ее лице нет неловкости, когда она видит, что я стою, одетый только в боксеры. Она чувствует себя комфортно, и это успокаивает меня.

Я влезаю в спортивные штаны и натягиваю футболку. Как только я заканчиваю, Елена берет меня за руку и переплетает наши пальцы. Она приподнимается на цыпочки и целует меня в подбородок.

Этот момент кажется интимным между нами, как будто мы наконец-то перешли к следующему этапу наших отношений.

Я притягиваю ее ближе к себе и, поднеся правую руку к ее щеке, наклоняюсь и завладеваю ее ртом. Поцелуй нежный и медленный, наполненный нашей новообретенной любовью.

Когда я начинаю отстраняться, Елена следует за мной, а затем углубляет поцелуй. Я отпускаю ее руку и, обхватив ее затылок, наклоняю ее, чтобы получить лучший доступ к ее рту.

Она издает стон, и я мгновенно напрягаюсь, поцелуй за долю секунды превращается из любовного в непристойный.

Мой контроль ослабевает, и, схватив ее за задницу, я прижимаю ее к своему телу. Елена обхватывает меня ногами, и я прижимаю ее к двери шкафа. В боку пронзает боль, но я игнорирую ее в тот момент, когда чувствую тепло Елены, согревающее мой член. Мой язык касается ее языка, и я сильно толкаюсь, мой член хочет прорваться сквозь одежду между нами.

Время исчезает. Мой стресс спадает с моих плеч. Мой гнев отступает.

Есть только Елена. Мы целуемся, исследуем и пожираем рты друг друга.

Мои бедра продолжают двигаться, ища любое трение, которое я могу найти, и искушение тепла между ее ног сводит меня с ума.

Я просовываю руку ей под рубашку, а затем мои пальцы наслаждаются ее нежной кожей. Я исследую изгиб ее талии, ребра, а затем кружево, прикрывающее грудь.

Желая увидеть ее лицо, я прерываю поцелуй. Затаив дыхание, с распухшими губами, наши взгляды встречаются. Я убираю кружево со своего пути, и моя ладонь принимает на себя тяжесть ее груди. Мой большой палец касается ее соска, голод вырывает у меня рычание, когда ее губы приоткрываются от моего прикосновения.

— Господи, Елена.

Я никогда ничего так сильно не хотел. Мне нужно быть похороненным глубоко внутри ее тепла. Я должен заявить на нее права.