Жестокое завоевание

1

Евгения

— Порежь лицо.

— Вырви ей глаза.

— Засунь нож ей в пизду.

— Все это одновременно.

Четверо мужчин приближаются ко мне, двое держат оружие, еще один размахивает топором, а последний с бейсбольной битой на плече. Я уже ощутила на себе жестокий удар летучей мыши. Моя лодыжка пульсирует так, будто она вот-вот сломается, и я весь в крови и согнулся над своим последним выжившим союзником.

Андрей поднимает дрожащую руку и хватает меня за запястье. Его лицо бледно под загаром, а дрожащие губы синеют. — Женя. Беги.

Я сжимаю руками рану от топора на груди Андрея, между пальцами пузырится кровь. Если я убегу, он умрет. Двое других моих мужчин уже мертвы, части их тел валяются на полу этого грязного склада вместе с еще тремя трупами. Я убила человека сегодня ночью. Впервые за четыре года я лишил жизни.

Я быстро качаю головой. — Я не оставлю тебя.

Андрей работает на моего отца почти столько же, сколько я жива. У него есть сын. Последние два года он проявлял активность и помогал мне, в то время как папе становилось все хуже и хуже. Андрей такой же хороший, как семья, а семья — это все, что у меня есть.

Рука Андрея соскальзывает с моего запястья и падает на пол. Его лицо ослабевает, и он пристально смотрит в потолок.

Боль пронзает меня, и я не могу дышать. С каждым днем мне кажется, что моя семья становится все меньше и меньше. Я продолжаю терять людей. Мама. Дядя Кристиан. Папа превращается в хрупкий скелет у меня на глазах. Теперь я несу ответственность за смерть Андрея, Радимира и Станниса, потому что я попросила их пойти со мной сегодня вечером.

Я судорожно вздыхаю и убираю руки с груди Андрея. Он заслуживал лучшего, чем умереть на холодном бетонном полу склада. Все трое сделали.

— Ой, она собирается плакать? — насмехается один из нападавших отвратительным детским голоском. — А девчонка развалится?

Я встаю и смотрю на приближающихся мужчин, чуть не поскользнувшись на крови, покрывающей пол. Там так много крови. Больше, чем я когда-либо видела за свои восемнадцать лет, и однажды я была свидетелем того, как четверых мужчин замучили до смерти.

Нет смысла кричать о помощи. В эту сырую и одинокую ночь на многие мили вокруг никого, кто мог бы услышать меня. Я лихорадочно осматриваю пол в поисках оружия. В моем пистолете закончились патроны, и я отбрасываю его в сторону.

Я замечаю нож, лежащий в луже крови всего в нескольких футах от меня, и мое сердце подпрыгивает. Я делаю шаг в сторону, и моя раненая нога скользит по чьему-то волочащемуся кишечнику. Боль пронзает мою лодыжку, и я сжимаю зубы в крике.

— Тупая чертова беляевская сука, — издевается надо мной сальный мужчина. — С твоей семьей покончено. Пришло наше время править этим городом.

— Черт возьми, мы закончили, — рычу я в ответ. — Беляевы никуда не денутся, пока мы с отцом еще дышим.

Мужчина с окровавленным топором с ухмылкой размахивает им передо мной.

— Троян Беляев — ходячий труп, и вторую половину этой проблемы мы решим прямо сейчас.

Они имеют в виду каждое слово. Соперничающие семьи и банды кружили вокруг Беляева, как стервятники, с тех пор, как папина болезнь вернулась. Если эти люди доберутся до меня, я умру, и они не будут ни быстрыми, ни милосердными.

Я очень хочу этот нож. Если я пойду на это, они будут на мне, так что я заставляю себя ждать. Я приседаю и сжимаю руки в кулаки. Это немного, но это все, что я могу сделать прямо сейчас. Во мне всего пять футов три дюйма, и кто-то дразнил меня, что сильный ветер может унести меня, как семя одуванчика. Мои внутренности содрогаются от боли и гнева, как и каждый раз, когда я думаю о дяде Кристиане. Брат моего отца. Он любил проводить пальцами по моим шелковистым серебристым волосам и называть меня своим одуванчиком. Его принцесса. Когда два года назад его изгнали из семьи, он заставил меня биться головой над водой, как раз тогда, когда я нуждалась в нем больше всего.

Но он мне сейчас не нужен. Что мне нужно, так это оружие и ясная голова, и поэтому я отталкиваю воспоминания о моем высоком опасном дяде.

Я вздрагиваю, медленно отступая от мужчин передо мной. Хорошо, я бы не отказалась от мускулов дяди Кристиана, безжалостной энергии и творческой жестокости прямо сейчас, но его здесь нет, не так ли?

Так что трахни его.

Я не сдамся без боя.

Даже если я не выживу, я возьму с собой одного или двух этих придурков.

Я изучаю четверых мужчин передо мной, ища узнавания в их лицах, татуировках, украшениях, но ничего не кажется мне знакомым. Я и мои люди пришли сюда, чтобы забрать партию товаров с черного рынка, но эти придурки добрались сюда первыми и устроили нам засаду.

Ближайший ко мне мужчина проводит языком по зубам, его глаза злобно сверкают, и я вижу, что у него зуб, украшенный драгоценными камнями.

— Можем ли мы убить ее? Или отправим ее обратно к Беляевым, истекающую кровью из всех дыр?

Сальноволосый слева хихикает.

— Держите ее по эту сторону смерти, чтобы у нее было время рассказать Трояну Беляеву обо всем, что мы сделали с его драгоценной девочкой.

Третий мужчина искоса смотрит на меня. — Поскольку плоть твоего папы испаряется из его тела еще до того, как он умер, твоей семье пришел конец. Просто сдавайся, девочка. Девочка .

Я не девочка. Может, я и молода, но вчера мне исполнилось восемнадцать, и я следующая в очереди на то, чтобы возглавить клан Беляевых, самую известную семью Братва в городе. Поскольку мой отец так опасно болен, я уже управляю им во всем, кроме имени. Я — моя семья, а моя семья — это я.

Ко мне подходит человек, размахивающий бейсбольной битой. — Думаю, я сначала сломаю ей ноги.

Все мое тело напрягается. Если я смогу отобрать у него биту или нырнуть за ножом, у меня может быть шанс. Я готова уклоняться от его ударов и использовать все навыки самообороны и рукопашного боя, которые я оттачивал снова и снова.

— Давай, придурок, — рычу я.

Сквозь дождь, стучащий по жестяной крыше, до наших ушей доносится хруст. Тяжелые шаги становятся громче.

Двое моих агрессоров оглядываются через плечо на темный склад. Тени поглотили все, но шаги становятся громче.

И громче.

Настолько громко, что даже человек, собирающийся сломать мне ноги, хмурится и оборачивается.

Пока они отвлекаются, я наклоняюсь, хватаю нож и засовываю его себе в ботинок.

Тени редеют примерно в тридцати футах от нас. Мужчина ступает в луч уличного фонаря, который падает через грязное окно и останавливается на месте.

Незнакомец огромен. Ростом более шести футов четырех дюймов, в черной одежде, которая облегает его мускулистое тело. Я не вижу его лица. На нем какое-то плотно прилегающее лицевое покрытие, скрывающее голову и шею. Я могу разглядеть его челюсть и нос под тканью, но это все.

Он выглядит как ходячая угроза.

Что это, черт возьми, такое?

Очевидно, мои нападавшие тоже не знают, кто он такой, поскольку один из них кричит: — Эй, Бэтмен, это частная вечеринка по убийству.

Остальные смеются в ответ, но незнакомец не издает ни звука. Я не вижу его глаз, но по тому, как он поворачивает голову, могу сказать, что он смотрит на мужчин одного за другим. Оценивайте их и их оружие.

Он ни разу не посмотрел в мою сторону, и мне интересно, видит ли он меня. Возможно, он пришел сюда сегодня вечером, чтобы свести счеты с этими четырьмя мужчинами, и я попал под перекрестный огонь.

Если повезет, я смогу сбежать, пока он сражается с этими мудаки .

Придурки .

Но незнакомец по-прежнему не двигается, и напряжение убивает меня. Если он хочет напасть на них, почему он так объявил о своем присутствии? Либо он дерзкий, либо он глупый.

Один из мужчин, кажется, задается тем же вопросом, качает головой и говорит: —Посмотрите на этот манекен, он просто стоит там.

Незнакомец превосходит численностью и вооружением, но он не двигается. Секунды тикают.

Все четверо в замешательстве переглядываются. Двое из них даже с недоумением смотрят в мою сторону, но я не знаю, что, черт возьми, происходит.

Сальный мужчина чешет щеку. — А, приятель? Ты выглядишь потерянным. Почему бы тебе просто не отвалить?

Молчаливый человек не двигает мускулом. Есть что-то царственное в том, как он там стоит. Он сложен как воин, весь в силе и самоконтроле, и у меня такое чувство, что у него нет привычки делать то, что люди говорят ему делать. Внезапно я представляю себя на коленях перед этим неизвестным мужчиной, а он медленно проводит большим пальцем по моим губам и бормочет: — Хорошая девочка .

Я встряхиваюсь. Откуда, черт возьми, пришла эта мысль?

Женя, сосредоточься на том, чтобы убраться отсюда к черту.

К незнакомцу подходит грязноволосый парень. — Вы хотите присоединиться к нашей группе или что-то в этом роде? Извините, но мы не нанимаем молчаливых идиотов.

Незнакомец не отвечает. Ни единого движения.

Мужчина с сальными волосами издает насмешливый смех и поднимает руку, чтобы помахать пальцами перед его лицом.

Незнакомец внезапно хватает его за запястье. Я слышу шорох выкидного лезвия, и незнакомец вонзает лезвие мужчине между ребер. Мужчина с сальными волосами издает булькающий крик, и его глаза широко открываются от шока и боли.

Незнакомец выдергивает нож, и лезвие в крови. Кровь хлещет из раны, и колени раненого подгибаются. Другие мужчины кричат и поднимают оружие.

Незнакомец хватает горсть одежды мужчины и использует его как живой щит, пока летят пули. Он берет оружие своей жертвы и открывает ответный огонь, все время наступая на других мужчин.

Святые шары раздвоения рубашки.

Есть что-то знакомое в движениях этого человека и в исключительной сосредоточенности. Возможно, это отношение, свидетелем которого я была раньше. Он не холодный и спокойный, но и не бешеный и хаотичный.

Еще двое мужчин падают на землю с криками, оба с пулевыми ранениями в ногах. Один из них роняет свой топор. Незнакомец мог их убить, так что он либо хочет их живыми, либо хочет, чтобы они страдали. Каждая линия его тела говорит о ненависти. Этот человек неуклонно уничтожает своих врагов с молчаливой и контролируемой яростью.

У мужчин на земле кончились патроны. Четвертый мужчина поднял пистолет, но не стреляет, потому что пятится назад, вокруг его глаз виднеются белки.

Все еще держась за свой мертвый и изрешеченный пулями живой щит, незнакомец приближается к нему. Когда он находится в шести футах от него, он бросает труп в последнего выжившего человека, который стреляет, но уже слишком поздно. Он падает на землю под тяжестью своего мертвого друга, а его пистолет уносится в темноту.

Незнакомец смотрит на мужчину и медленно переносит вес с одной ноги на другую, словно наслаждаясь этим моментом. Я не вижу его лица, но, судя по его ликующему поведению, я уверена, что на его губах играет ухмылка.

Я думала, что видела всю резню, на которую собирался сегодня вечером, но когда незнакомец оборачивается и направляется к топору, я понимаю, как ошибалась.

Все еще игнорируя меня, он берет оружие и взвешивает его в руке в перчатке, проверяя его вес и баланс. Он должен заметить, как невредимый человек сбрасывает труп своего друга, но он не реагирует, пока его жертва почти не встает на ноги. Когда он начинает бежать, незнакомец делает два длинных шага, поднимая топор над головой, и обрушивает его на спину человека. Раздается хруст ломающихся костей, и мужчина кричит. Он вырывает топор и снова поднимает свою огромную руку, обрушивая оружие на череп мужчины. Когда лезвие пронзает кость и мозг, крик мужчины обрывается, и он падает на землю.

Незнакомец какое-то время безжалостно смотрит на истекающий кровью труп, а затем отворачивается, оставив топор в черепе.

Он сейчас не торопится. Раненые ползут на животах сквозь всю кровь к двери, скулят и хныкают. Я тоже двигаюсь в этом направлении, надеясь, что он меня как-то не заметил или ему просто все равно, что я здесь.

Незнакомец осматривает двух окровавленных мужчин на земле, созерцая их, как тараканов, которых он хочет раздавить ногами. Кажется, он наслаждается их жалкими попытками сбежать. К его спине привязан мачете, и он тянется за голову, чтобы вытащить его.

Одна из болтающихся ног мужчины касается черных сапог незнакомца. Незнакомец поднимает ногу и кладет ее на лодыжку мужчины, удерживая его на месте. Он поднимает мачете и с молниеносной скоростью обрушивает лезвие, отсекая мужчине ногу до середины голени.

Человек кричит, нечеловеческий звук кого-то сошел с ума от боли и ужаса.

Незнакомец отбрасывает оторванную конечность, а затем поднимает мачете и отрезает мужчине другую ногу. Он делает один длинный шаг через извивающееся тело и так же обращается с другим мужчиной. Я вздрагиваю каждый раз, когда лезвие касается кости и бетона. Мои руки поднимаются, чтобы закрыть уши, но они парят над обеими сторонами моего черепа. Он собирается отрезать этих людей по кусочкам, пока они медленно умирают.

Я больше не могу терпеть резню и крики. — Просто убей их уже .

Незнакомец замирает. Секунды тикают болезненно, пока я думаю, не собирается ли он напасть на меня.

Он переворачивает лезвие в руке, пока оно не окажется направленным вниз, а затем вонзает его в грудную клетку одного из мужчин прямо в его сердце, прежде чем убить другого человека таким же образом. Крик прекращается.

Мужчина поднимает мачете и дергает им вниз, и кровь, покрывающая лезвие, брызжет на пол.

На складе царит тишина. Я снова слышу стук дождя над головой.

Мне нужно убраться к черту отсюда.

Хотя это заставляет боль пронзать мою лодыжку, я делаю один крошечный шаг влево…

Незнакомец поворачивается и смотрит на меня.

Хотела бы я видеть его глаза. Он думает, что со мной делать, или уже решил, что я покойница?

Обойти эту машину для убийств к выходу невозможно, поэтому, если я хочу уйти, мне придется уговорить его позволить мне.

Вонь от всех этих мертвых тел почти невыносима, но я расправляю плечи, поднимаю подбородок и заявляю: — Меня зовут Евгения Беляев. Я пришла сюда сегодня вечером, чтобы забрать посылку. — Я киваю на поддоны, которые стоят в стороне. — Подавители радаров и детекторы. Нелегально в этой стране и стоит полмиллиона на черном рынке. Они твои, если ты хочешь их. Я никогда не видела тебя здесь. Я уйду, и ты больше никогда обо мне не услышишь.

Это хорошая сделка. Любой здравомыслящий преступник возьмется за это.

Незнакомец даже не взглянул на поддон. Вместо этого он начинает медленно приближаться ко мне. Я думала, что он был устрашающим, когда убивал четырех человек, но ничто не сравнится с его хищным наступлением. Он двигается как пантера, размахивая окровавленным блестящим оружием в руке, затянутой в перчатку.

Я хочу отступить. Я хочу бежать , как бы ни было больно, но как только я это сделаю, он сломает меня, как куклу.

Я отказываюсь показать ему, что я его боюсь.

Я Евгения Беляев, и я отказываюсь никого бояться.

Незнакомец останавливается прямо передо мной, и я задираю подбородок, чтобы посмотреть на его лицевое покрытие, как раз там, где должны быть его глаза. Я фиксирую выражение гордой неприязни на лице, и я рад, что могу сдержать его.

Затем моя раненая нога начинает трястись. Взгляд незнакомца опускается, и он склоняет голову набок, созерцая мою дрожащую лодыжку.

Я чувствую от него веселье. Издевательство.

Я поднимаю пятку еще на полдюйма, чтобы снять с нее давление, и моя нога перестает трястись.

— Я не боюсь тебя, — говорю я ему. — От запаха крови меня тошнит. Что мы делаем сейчас? Я занятая женщина, так что нападай на меня или зли меня.

Это единственные два варианта. Я чувствую, что он хочет от меня чего-то еще, но я скорее умру, чем дам ему это. Он может сразиться со мной и убить меня, но я не позволю ему так унижать и уничтожать меня.

Незнакомец поднимает свой мачете и смотрит на лезвие, словно обдумывая два варианта. Потом отбрасывает в сторону.

Я резко вдыхаю.

Дерьмо.

Мне больше нравилось, когда он был вооружен.

Я не позволю ему…

Он тянется ко мне, растопырив пальцы в перчатках, хватает меня за запястья и притягивает к себе.

— Не смей меня трогать! Отпусти меня. Отпусти меня, придурок.

Я кричу и мечусь в его объятиях. Его руки натянуты, как наручники, и я знаю, что у меня нет против него ни единого шанса, но я отказываюсь прекращать борьбу.

Незнакомец обхватывает меня одной рукой за талию, а другой под коленями, поднимая меня в воздух. Мгновение спустя я прислоняюсь к его широкой груди, он поворачивается и начинает идти. Он несет меня через свадебный стиль склада, перешагивая через части тела и через лужи запекшейся крови.

Вся борьба выходит из меня, и я смотрю на него с удивлением. Внезапно я чувствую, что от этого человека ничего не угрожает. Он держит меня, как будто я драгоценна.

— Куда вы меня везете? Кто ты?

Мужчина наконец отвечает, но делает это шепотом, и я едва его слышу. — Друг.

Я удивленно моргаю.

Нет ответа. Незнакомец продолжает идти сквозь тьму, неся меня так, будто я ничего не вешу.

Как будто я то, за чем он пришел.

— Если бы ты был моим другом, ты бы показал мне свое лицо.

— Я не могу этого сделать, — отвечает он хриплым шепотом.

Мои глаза подозрительно сужаются. — Почему ты шепчешь? Я тебя знаю?

Незнакомец тихо смеется, и я не могу понять, имеет ли он в виду, конечно , или, конечно, нет . Он пробирается через дверь, двигаясь осторожно, чтобы мои ноги не ударялись о дверной косяк, и несет меня на несколько ступенек.

Мы выходим в то, что должно быть комнатой отдыха на складе. Там диван, и он подводит меня к нему и осторожно усаживает.

— Ты ранена? — шепчет он и, к моему удивлению, убирает мои длинные волосы с лица и проводит пальцами по моим рукам, проверяя, нет ли порезов и синяков. Затем он тянется к моим ногам, и его пальцы касаются моей поврежденной лодыжки. Я понимаю, что он вот-вот почувствует нож в моем сапоге, и отдергиваю ногу.

— Я приложу лед позже. Я твоя пленниица?

Он садится рядом со мной на диван и смотрит на меня. Интересно, как много он может видеть сквозь эту штуку на своем лице. — На данный момент да.

Комната освещена уличным фонарем, и я еще раз изучаю форму его лица. Сильная линия подбородка и надбровные дуги. Длинный прямой нос.

Он звучит весело, когда шепчет: — Ну, ты меня знаешь?

Моя спина упирается в подлокотник дивана, а мои ноги прижаты к его бедру. Сильные бедра. Это человек, который никогда не пропускает день ног. Судя по его внешности, он никогда ничего не пропускает. Мужчина — это чистая мускулатура.

— Гм, я не знаю, — бормочу я, наклоняясь так, словно собираюсь почесать лодыжку. Мои пальцы скользят внутрь ботинка, выдергивают нож и бросаюсь на него.

Я собирался приставить лезвие к его горлу и потребовать, чтобы он снял маску. Одной рукой он хватает меня за запястье, вырывает нож из моих пальцев и швыряет через всю комнату.

— Прекрати это. Будь хорошей девочкой.

Хорошая девочка . От этих двух слов меня пробирает дрожь. — Я просто хочу увидеть твое лицо.

Неуверенно я тянусь к его маске, но он хватает меня за оба запястья и тащит к себе на колени. Все мое тело напрягается, когда я готовлюсь снова сразиться с ним.

Но он ничего не делает, только прижимает меня к себе и прижимает мои ладони к своей груди. Я смотрю на свои руки, чувствуя под пальцами его напряженные мышцы. Мои бедра обнимают его бедра.

— Что ты делаешь?

— Мне нравится, когда ты рядом со мной, — мурлычет он.

Я делаю прерывистый вдох, когда его слова вибрируют на очень личном уровне в очень личной области. В моем животе порхают бабочки, и я не могу понять, мой ли это мужчина — белый рыцарь или черный дракон. — Почему я не могу снять с тебя маску?

Незнакомец отпускает мои запястья, поднимает мои колени выше своих бедер и удобно обнимает меня руками. — Ты не позволишь мне держать тебя вот так, если я сниму его.

— У тебя есть шрамы? У тебя нет глаза? Не то чтобы меня это волновало. У многих мужчин, которых я знаю, есть шрамы. Они представляют собой профессиональную опасность в нашей сфере деятельности.

Он качает головой. — Ничего подобного.

— Ты собираешься отпустить меня?

— Скоро. Но сначала я хочу получить плату за спасение твоей жизни.

Наконец-то мы к этому подошли. Как беляев, я понимаю, что то, что люди хотят от нас, не всегда можно штабелировать на поддоне. Им нужны услуги, знакомства, союзы. — Назови свою цену, и я скажу тебе, готова ли я вам ее дать.

Внимание незнакомца перемещается с моего лица на мою грудь, потом на бедра, и он делает долгий глубокий вдох. Энергия в комнате меняется и потрескивает. Мужчина, держащий меня на руках, голоден. Невероятно голоден.

Злость набрасывает одеяло на бабочек в моем животе. — Думаешь, я собираюсь трахнуть тебя в благодарность за убийство тех мужчин? Я не шлюха.

Но незнакомец качает головой. — Я не хочу этого.

— Тогда чего ты хочешь?

Он протягивает руку и пропускает прядь моих платиновых светлых волос сквозь пальцы в перчатке. Его голос звучит ласково, когда он бормочет: — Вкус.

Мои брови взлетают вверх. — Поцелуй?

Он наклоняется ближе, пока я не думаю, что он собирается прижаться своими губами к моим. — Не поцелуй. Я хочу попробовать тебя по-настоящему.

— Что такое настоящее… — Мои щеки полыхают румянцем, когда я понимаю, о чем он просит. Он хочет снять с меня одежду, прикоснуться ко мне ртом и облизать меня, как рожок мороженого. — Ты с ума сошел? Ни за что.

— Ты видела, на что я способен. Тебе нравится мужчина-борец, Евгения Беляев. Ты жаждешь мужчину, которого сможешь уважать. Внизу ты не мог оторвать от меня глаз.

— Что еще я собиралась делать, пока какой-то незнакомец убил четверых мужчин у меня на глазах? Играть в «Сад Лили »?

— Что такое Сад Лили?

— Ух ты. Сколько тебе лет?

Он выглядит удивленным, когда отвечает: — Старше тебя. Занят больше, чем ты, если у тебя есть время играть в игры.

Я занят, но иногда по ночам у меня бессонница.

Незнакомец нежно проводит указательным пальцем в перчатке по моей ключице. Его легкого прикосновения достаточно, чтобы сквозь меня пронеслись искры огня.

— Ты такая красивая, Евгения, — шепчет он, и в его голосе столько тоски, что у меня сжимается сердце. Возможно, я впервые встречаюсь с ним, но он уже давно знает меня по звукам. Возможно, издалека. Может быть, у меня есть сталкер, и я не знал об этом.

Я не знала, что кто-то, кроме моей семьи, так заботится обо мне.

Дерьмо. Я нахожу это романтичным? Мое одиночество погружается в новые и грязные глубины.

— Я помолвлена, — лгу я. — Мой жених сошел с ума, и он убьет тебя.

Он берет мою левую руку и показывает ее мне. — Я не вижу кольца.

— У нас еще не было времени купить его, — говорю я, но видно, что он мне не верит. Полагаю, сталкер знал бы, помолвлен я или нет. За два года я не была рядом со многими мужчинами в обществе, кроме моего отца.

— Хочу отведать гордой и прекрасной Евгении Беляевой. Я долго ждал, и сегодня я спас тебе жизнь. Подари голодающему человеку один миг рая, и тогда ты меня больше никогда не увидишь. Ты даже не узнаешь, кто я. Не мое лицо. Не мое имя.

— Тебе придется снять маску, если ты собираешься это сделать, — бросаю я ему вызов, сгорая от любопытства увидеть его лицо.

Он лезет в карман и достает повязку. — Я уже думал об этом.

Я смотрю на повязку, свисающую с его пальцев. Его хватка на моей талии крепче, и жар его тела, кажется, обжигает меня. Я чувствую его похоть. Он хочет меня сильно, но охотно. Мне ничего не угрожает от этого человека. На самом деле, я чувствую себя в большей безопасности, чем когда-либо раньше.

Что-то безумное .

Он убийца. Тревожные звоночки отдаленно звенят в моей голове, но назойливое желание позволить этому человеку делать со мной все, что он хочет, заглушает все остальное.

Он воспользовался моей нерешительностью, чтобы включить диван и бросить меня на спину на подушки. Я задыхаюсь от шока, когда он навис надо мной, держась одной рукой за мою голову.

Повязка все еще свисает с его пальцев. — Надень его, Зеня.

Я смотрю вниз, и мои бедра обнимают его тело.

Мои дрожащие пальцы двигаются сами по себе. Неужели я так одинок? Это отчаяние для удовольствия и привязанности?

Очевидно, да, потому что я тянусь к повязке, натягиваю ее на лицо и надеваю на глаза. Мир окутан бархатной тьмой.

— Отлично, — выдыхает он, убирая мои волосы с лица. Его руки исчезают, но через мгновение снова появляются. Они кажутся другими, и я понимаю, что это потому, что он снял перчатки и прикасается ко мне голой кожей. Я стону, когда он проводит пальцами по моим губам и горлу.

— Вот и все. Просто расслабься и позволь мне позаботиться о тебе.

Его шепот полон желания.

Давно никто не говорил мне расслабиться.

Нам нужно это, Женя

Что дальше, Женя?

Снова и снова, пока мне не захочется кричать.

Этот незнакомец не предъявляет мне требований. Он просто хочет ласкать меня, пока я парю в теплой, уютной темноте.

Незнакомец проводит руками по моему телу до пуговицы на джинсах, которую он расстегивает. Он продолжает спускаться по моим ногам и расшнуровывает ботинки, аккуратно снимая их с моих ног вместе с носками. Он особенно осторожен с моей травмированной ногой и касается места рядом с тем местом, где бейсбольная бита врезалась в мою лодыжку.

— Если бы они еще не были мертвы, я бы заставил их заплатить за это, — тихо рычит он.

Я чувствую, как молния на моих джинсах расстегивается, а потом он стаскивает с меня штаны и нижнее белье.

Если я собираюсь остановить этого человека, это мой последний шанс.

Но я не двигаюсь.

И тогда вся моя нижняя половина обнажена под ним.

— Ты красивее, чем я себе представлял, — выдыхает он и целует мою лодыжку. Он свежевыбрит, и я чувствую легкое шелушение его щетины.

Он целует мою икру. Затем внутреннюю часть колена. Мое внутреннее бедро. Я чувствую, как он пожирает меня своими глазами.

Обеими руками я закрываю лицо, пораженная тем фактом, что мужчина смотрит на мое почти полностью обнаженное тело. Приблизив свой рот к моим самым интимным местам.

Он движется от моего бедра к моему бедру. Я чувствую его губы на своей бедренной кости, когда он оставляет поцелуй там. Мгновение спустя он гладит меня языком и опускается ниже.

Целовать. Лизать. Целовать. Лизать. Приближаюсь к моему полу.

Он целует верхнюю часть моей щели. Я задыхаюсь, и все мое тело подпрыгивает, а он тихо смеется. — Ты такая чувствительная. Замечательная.

Он снова целует меня в то же место, и все мое тело наполняется жаром.

— Ты вкусно пахнешь, Евления. Я всегда хотел знать…

Не что бы он ни собирался сказать, оно теряется, когда его язык проскальзывает между складками и твердо гладит мой клитор.

Обе мои руки падают с лица, когда я кричу. Громко.

Незнакомец тоже стонет, как будто это доставляет ему такое же удовольствие, как и мне. Я никогда раньше не слышал, чтобы мужчина так говорил.

Я не знал, что мужчина может так говорить.

Его язык снова касается моего клитора, и я выгибаю свое тело на его мягком, влажном языке.

Когда он лижет меня, он проталкивает кончик одного пальца в мое ядро, а затем другого. Глубина всего в один сустав, но этого достаточно, чтобы свести меня с ума.

— Так идеально и плотно. Какая ты милая, Евгения.

Я начинаю тяжело дышать и борюсь за что-нибудь, что угодно, ногами. Незнакомец крепко обхватывает мои бедра своими плечами. Он чувствует себя невероятным, когда цепляется за него, и мне интересно, каково было бы притянуть его к своим губам, прижаться к его губам лихорадочным поцелуем и умолять его погрузиться в меня.

Я знаю, что его член большой. Я знаю это. Я знаю, что это большой.

Одна моя рука сжимает его плечо. Другой изо всех сил держится за спинку дивана. Я издаю звуки, которые никогда не считал возможными.

— Вот так, принцесса, — ласково шепчет он, пожирая меня, как фрукт. — Кончи со мной. Я так этого хочу.

Никто не хочет этого оргазма больше, чем я. Я поднимаю волну настолько мощную и неудержимую, что кажется, что все выходит из-под контроля. Во мне бушует раскаленный огонь, и я сейчас взорвусь.

Я гребу волну.

И ныряю с другой стороны с громким криком. Моя голова отлетает назад. Мое тело выгибается у рта незнакомца. Мои ногти впиваются в его мускулистое плечо. Интенсивность продолжается и продолжается, пока, наконец, не отпускает меня.

Незнакомец перестает лизать меня и жадно целует, каждое прикосновение его губ вызывает во мне остаточные искры. Я не хочу, чтобы это закончилось. Я никогда не хочу возвращаться на землю. Я просто хочу быть свободной.

Но удовольствие исчезает, и я с глухим стуком возвращаюсь на землю. Я открываю глаза и на мгновение не понимаю, почему я не вижу.

Потом я вспоминаю повязку на глазах.

Я помню свое имя.

Где я.

Вот дерьмо. Я просто позволила совершенно незнакомому человеку опуститься на меня, пока внизу лежат трупы. Что, черт возьми, я думала?

Кто он ?

Я должна знать. Снимаю повязку с глаз и быстро моргаю. Незнакомец поднял маску, чтобы открыть челюсть и рот, и поцеловал внутреннюю часть моего бедра.

Я замираю, глядя на него.

Я знаю эту челюсть.

Я знаю этот рот.

Он знает, что я смотрю на него, и ему все равно. Улыбка касается его губ, когда он еще раз целует меня во внутреннюю часть бедра.

Нет.

Этого не может быть.

Это игра света.

— Позволь мне увидеть твое лицо, — говорю я сдавленным голосом.

— А я хочу и дальше тебя целовать, Евгения, — отвечает он и уже не шепчет. Знакомый низкий голос пронзает мои чувства.

Дрожащей рукой я протягиваю руку, хватаю его маску и стягиваю ее.

Светлые волосы падают на его лицо. Его красивое, ухмыляющееся лицо. Бледно-голубые глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими.

Моя кровь превращается в лед в моих венах.

Я воображаю вещи.

Этого не происходит.

Я с криком сажусь. — Дядя Кристиан?

Он злобно ухмыляется мне и делает еще один удар по мне своим теплым языком. — Привет принцесса. Ты пропустила меня?