Жестокое завоевание

2

Евгения

Дядя Кристиан был усыновлен моими бабушкой и дедушкой, когда он был младенцем, но вы бы и не догадались, глядя на него. У всех нас схожие черты лица и волосы, хотя у папы и у меня они более пепельные, чем у дяди Кристиана. Никто никогда не удосужился объяснить мне, что дядя Кристиан на самом деле не папин биологический брат. Я узнала об этом, когда мне было одиннадцать, когда я услышала, как двоюродные братья моего отца обсуждали это. Мой самый любимый человек во всем мире не был моим настоящим дядей? Я расплакалась и побежала в сад. Я была растеряна. После смерти мамы я прильнула к дяде Кристиану. Он был моим самым большим утешением. Он знал, как заставить меня улыбаться даже в самые тяжелые дни. Я обожала своего дядю. Мне нравилась его улыбка и то, как загоралось мое сердце всякий раз, когда я его видела. Я была слишком молода, чтобы знать, что такое харизма, или понимать, что он красив. Я поняла, что он всегда был рад меня видеть. Энергия трещала вокруг него, и он без усилий привлекал всеобщее внимание, когда входил в комнату.

Он нашел меня рыдающей в саду. — Лютик, в чем дело?

Одуванчиком он называл меня в детстве. Он сказал, что мои платиновые волосы напомнили ему шелковистый пух одуванчика.

Я едва могла выговорить слова. — Ты не мой настоящий дядя? Ты тоже собираешься бросить меня?

Дядя Кристиан вздернул мой подбородок и заставил посмотреть на него, и до этого момента я никогда в жизни не видел его более злым. — Кто сказал, что я не твой настоящий дядя? Кто посмеет изрыгать такую ложь моей племяннице?

Я рассказала, как услышала, как мои тетушки говорили о нем — на самом деле они были моими двоюродными сестрами, но я называла их тетками, потому что они папины ровесники, — и он заскрежетал зубами.

— Технически да. Меня усыновили в эту семью.

— Почему ты мне не сказал?

Он опустился на одно колено и схватил меня за плечи. — Потому что для меня это не имеет никакого значения. Я такой же беляев, как и ты. Я не помню другой семьи. Вы моя семья. Ты и твой отец — моя жизнь.

Мои рыдания, наконец, начали утихать, и я вытерла глаза, глядя на его потрясенное лицо.

— Прости, что не сказал тебе, одуванчик. Можешь ли ты простить меня?

— Ты не оставишь меня, не так ли? После того, как мама умерла, я боялась, что люди уйдут от меня. Меня бросили люди, которых я любил больше всего на свете, и оставили в одинокой темной дыре. Мама однажды перенесла обширный инсульт, когда работала в саду, и потеряла сознание. Дядя Кристиан рано забрал меня из школы и отвез в больницу. Мама была в коме несколько дней, а потом просто ускользнула.

— Клянусь, — пообещал он. — Я никуда не поеду.

Я поверила ему.

Потом через пять лет он ушел.

Только для того, чтобы взорваться обратно в мою жизнь самым шокирующим и злым образом.

Моя грудь начинает вздыматься. Черные точки роятся перед глазами. Мое горло сжимается так сильно, что я едва могу говорить.

— Ты… ты заткнула рот… ты заставила меня …

Я не могу этого сказать.

Не могу отдышаться.

Думаю, я вырублюсь.

Дядя Кристиан выпрямляется, озабоченно нахмурив брови. — Одуванчик? С тобой все впорядке?

Я запускаю пальцы в волосы и хватаюсь за голову. Как он вообще может такое спрашивать после того, что только что сделал?

— Я собираюсь задать тебе один вопрос.

Я сжимаю свитер дяди Кристиана обеими руками, притягиваю его к себе и кричу: — О чем, черт возьми, ты думал?

Мгновенно выражение его лица темнеет. — Не повышай голос на дядю. О чем ты говоришь, одуванчик? Ты знала, что это был я все время. Дядя Кристиан смотрит на мои руки так, словно не может поверить, что я проявляю к нему неуважение. Он даже использует на мне свой голос «слушай сюда, юная леди» .

Я смотрю на него. — Я не знала, что это ты.

Его глаза злобно сверкают. — Ну, теперь ты знаешь. Давай сделаем это снова, и на этот раз ты получишь еще больше удовольствия.

Дядя Кристиан скользит своими теплыми руками вокруг моих бедер и опускает рот.

Я издаю задыхающийся звук. Мои ноги все еще раздвинуты, и все мое обнажено перед ним. Я сжимаю ноги, хватаю нижнее белье и натягиваю его на ноги. Если папа услышит об этом, он будет в ярости, и мое лицо горит при этой мысли. — Не могу поверить, что ты обманул меня. Никогда и никому об этом не говори.

Его бледно-голубые глаза вспыхивают, и у меня есть предупреждение за доли секунды, прежде чем он хватает меня, сажает на свои бедра, обхватывает меня обеими руками и крепко прижимает мой член к своим бедрам. Я в ловушке в его объятиях. Хоть я и не видел его больше двух лет, я хорошо помню, что дядя Кристиан никому не позволяет так с ним разговаривать, даже его любимой племяннице.

— Не указывай мне, что делать, Евгения. Твоему дяде это не нравится.

Я корчусь в его объятиях. Он жесткий. О, Боже мой, у него эрекция, как железный прут, и он прямо на моем нижнем белье. Я прижимаю руки к его груди, пытаясь оттолкнуться от него, но он слишком силен и не отпускает меня. Мне жарко во всем. Моя плоть разрывается от смущения.

— В ту секунду, когда ты увидела меня внизу, ты поняла, что это был я, — хрипло бормочет он. — Я видел это в твоих прекрасных глазах. Ты хотела меня, так что я должен был делать? Ты же знаешь, я никогда не мог тебе ни в чем отказать.

Конечно, мне всегда удавалось обвести дядю вокруг пальца, но он будет покупать мне конфеты, разрешать мне не ложиться спать допоздна и учить меня водить его сверхмощную машину, когда мне было всего тринадцать. Я не строила глаз незнакомцу в черном.

Понятия не имею, но если и был, то только потому, что не знал, что это мой дядя.

Дядя Кристиан медленно целует меня в горло, но я отдергиваю от него голову.

— Не делай этого.

Он раздраженно стискивает зубы, и я могу сказать, что ему не терпится снова отругать меня. — Ты же знаешь, что я живу, чтобы баловать тебя, принцесса. Теперь, когда я вернулся, мне нужно многое наверстать.

Он вернулся?

— Тебе? — Я шепчу, надежда переполняет меня и ненавидит, что я так нуждаюсь в человеке, который меня бросил.

Дядя Кристиан улыбается. — Да. Я скучал по тебе, одуванчик.

Одуванчик.

Я стону и опускаю голову ему на плечо. — Где, черт возьми, ты был все это время?

Он проводит пальцами по моим волосам и прижимает меня ближе к своей груди. — Скучал по тебе. Мне очень жаль. Оставить тебя было последним, чего я хотел.

Тепло струится сквозь меня, и туман после оргазма притупляет все мои рассуждения. Меня так давно никто не обнимал. Папа слишком болен, и, конечно, мои братья и сестры прыгают ко мне на колени, чтобы пообниматься, но это я их держу. Я выросла избалованной в крепких объятиях дяди Кристиана.

Мои руки медленно обвивают его шею. Он глубоко вдыхает, наслаждаясь этим моментом, как будто он действительно скучал по мне так же сильно, как я скучала по нему. В комнате сумрачно и тихо. Вокруг никого нет на много миль. Во всяком случае, в живых никого.

Нас только двое.

Его тело похоже на рай, вся теплая плоть и сильные мышцы. Насыщенный, знакомый запах его фирменного одеколона и мускуса его тела достигает моих ноздрей, заставляя меня стонать от удовольствия.

Мне всегда нравилось, как пахнет дядя Кристиан.

Я медленно сажусь и смотрю ему в глаза. Это похоже на сон.

Дядя Кристиан берет меня за подбородок и проводит большим пальцем по нижней губе. — После того, как я так долго скучал по тебе, как я мог не захотеть поцеловать тебя, Евгения?

Он наклоняет свое лицо к моему, приглашая меня поцеловать его. Тепло стекает по моему телу и скапливается между ног.

— Потому что… — выдавливаю я шепотом, а затем облизываю губы. Внезапно у меня пересохло во рту. — Потому что…

Самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, приглашает меня поцеловать его, но это дядя Кристиан. Не имеет значения, что его волосы взлохмачены и длиннее, чем раньше, а тени соблазнительно играют на его лице, это дядя Кристиан .

Его большой палец скользит по моему подбородку и ласкает мою челюсть. — Посмотри на себя. Мне всегда нравилось, что ты вся в крови.

Мои пальцы сжимают его свитер. Гвозди впиваются ему в плечи. Единственная другая ночь, когда он видел меня в крови, была ночью, когда я начала относиться к себе по-другому. Что я истинная Беляева и собираюсь стать полноправным членом этой семьи, а не дочерью, которая будет баловаться и баловаться и жить в роскоши и невежестве, прежде чем выйти замуж за мягкого и богатого человека.

Он говорит, что именно тогда он тоже начал видеть меня по-другому?

Дядя Кристиан поднимает подбородок, чтобы поцеловать меня в губы.

Я втягиваю воздух и отворачиваюсь. — Не делай этого.

Гнев вспыхивает на его лице.

Он сердится на меня ? Это не справедливо.

Но дядя Кристиан никогда не заботился о справедливости. Я люблю его так же сильно, как люблю папу, но я не закрываю глаза на его недостатки. Он высокомерный. Угрюмый. Манипулятивный. Опасный. Жестокий. Он ходячий средний палец абсолютно для всех.

Кроме меня.

Я всегда была особенной.

— Я не видела тебя два года, а ты уже переходишь черту.

Дядя Кристиан наклоняет голову набок и улыбается мне. — Тебе не кажется, что по эту сторону линии веселее?

Я делаю глубокий вдох и пытаюсь думать. Мне нужно отвлечь его от того, чтобы он смотрел на меня, как на еду. — Каковы твои планы? Ты собираешься увидеть папу?

— Конечно. Как только я отвезу тебя домой.

— Пожалуйста, не расстраивай его. Он недостаточно силен, — умоляю я.

Между бровями дяди Кристиана появляется обеспокоенная линия. — Ему больно?

— С раком, пронизывающим его легкие? Конечно, он есть. Ты бы знал это, если бы удосужились побыть здесь последние два года.

— Ты знаешь, я хотел быть здесь, — говорит дядя Кристиан, и в его глазах искренняя печаль.

Мои руки лежат у него на плечах, и я тереблю ткань его черного вязаного свитера. Мое сердце разорвалось надвое, когда я увидел, как он уходит, и вся любовь, которую я питал к своему дяде, улетучилась. Он никогда не пытался вернуться домой. Я представляла, как он живет беззаботной жизнью, в то время как мне, всего шестнадцати лет, пришлось нести бремя папиной болезни и семейных обязанностей.

— Тогда докажи это. Поклянись, что никогда не проронишь ни слова о том, что здесь произошло сегодня ночью.

Дядя Кристиан с улыбкой проводит пальцами по моим волосам. — Конечно. Я сохраню твой секрет, принцесса.

— Мой секрет? Ты тот, кто сделал этом.

— По цене.

— Какая цена? — Я чувствую трепет и что-то более горячее, когда думаю, о чем он собирается просить. Поцелуй? Другой вкус меня?

Он кивает в сторону двери. — Позвольте мне позаботиться о том, что внизу. Со мной мужчины. Михаил здесь, конечно. Мы очистим тела и доставим товар в Бункер. С тебя хватит на сегодня, и я хочу, чтобы ты вернулся домой в постель.

Бункер — это место, где мы храним все наши нелегальные товары для продажи.

— Я в порядке, — автоматически говорю я. Это то, что я говорю каждый раз, когда кто-то спрашивает, смогу ли я продолжать эти два года. Поскольку дядя Кристиан ушел, а папа прикован к постели, мне пришлось вести себя решительно. Я старший ребенок, и когда папа умрет — чего не произойдет еще очень-очень долго; Не поверю, иначе он назвал меня своим преемником.

Люди начинают задаваться вопросом, переживет ли папа этот последний приступ рака. Наверное, поэтому на меня сегодня напали. Кажется, мы слабеем, а это значит, что наша территория и власть готовы к захвату.

— Я не спрашивал, — отвечает дядя Кристиан.

Я смотрю на дверь и качаю головой. — Я не могу поверить, что они мертвы. Андрей. Радимир. Станнис.

— Они были хорошими людьми. Мы позаботимся об их семьях.

— Потому что они были для нас семьей, — шепчу я. На мгновение мои глаза щиплет, но я борюсь за контроль и сдерживаю свои эмоции.

Я встаю с колен дяди Кристиана и тянусь к своим джинсам, но он успевает первым, поднимает их и вытряхивает для меня. Так естественно, как будто он всегда так делал.

Я забираю у него свои джинсы, мои щеки краснеют от того, насколько он прямолинеен. — Я могу одеться сам.

В основном справляюсь, но тяжело с травмированной ногой. Дядя Кристиан держит меня за талию, чтобы я не упал. Я отказываюсь смотреть на него, когда сажусь и натягиваю носки и туфли, но его присутствие невозможно игнорировать. Я чувствую, как мои щеки горят еще сильнее, когда я вспоминаю, что всего несколько минут назад моя голова была запрокинута назад, а ноги раздвинуты, а дядя Кристиан жадно лизал мой клитор.

Как будто он всегда хотел это сделать.

О Господи.

Не думай об этом прямо сейчас.

На самом деле, никогда больше не думайте об этом.

Я смотрю на дверь. Все эти трупы. Товар. Так много дел, а я едва могу ходить. Как я собираюсь.

Я задыхаюсь, когда дядя Кристиан подхватывает меня на руки и несет вниз. — Я сказал тебе, что позабочусь об этом после того, как верну тебя домой.

Я позабочусь об этом. Я не могу вспомнить, когда в последний раз мне это говорили.

Мне не нужно, чтобы кто-то заботился обо мне. Я могу позаботиться о себе.

Словно почувствовав мои мысли, дядя Кристиан прижался губами к моему уху и хрипло пробормотал: — Тебе нравится, когда я забочусь о тебе, принцесса.

Мои пальцы ног сгибаются в ботинках, когда его двойной смысл стреляет прямо в мой клитор. Сегодняшняя ночь похожа на лихорадочный сон, от которого я не могу проснуться.

На дальнем конце парковки стоит черный Корвет. Дядя Кристиан спешит к нему, и он автоматически открывается, когда мы приближаемся.

— Открой мне дверь. У меня полно рук. — Он наклоняется, чтобы я мог дотянуться до ручки.

Я смотрю на него, а потом на свою машину. Я не смог бы вести его, даже если бы дядя Кристиан поставил меня на землю и позволил мне ковылять от него, поэтому я открываю дверь.

— Что ты вообще здесь делаешь? — спрашиваю я его, пока он усаживает меня на пассажирское сиденье.

— Я вернулся. Я воссоединяюсь с семьей.

Меня охватывает паника. Если он воссоединится с семьей, кто-нибудь может узнать, что сегодня произошло между нами. Может быть, будет лучше, если дядя Кристиан просто уйдет. Папа, наверное, даже не отпустит его домой после того, что он сделал.

Я прикалываю его взглядом. — Думаешь, ты сможешь решить вернуться в одиночку? Папе будет что сказать по этому поводу.

— Мне плевать, что скажет твой отец. Этот гнев снова кипит под поверхностью. Если кто и имеет право злиться, так это папа с дядей Кристианом.

Если есть что-то, о чем я не знаю?

— Почему сейчас? Что изменилось? — Я спрашиваю.

Дядя Кристиан натягивает ремень безопасности на моем теле и пристегивает его. Его лицо находится всего в нескольких дюймах от моего, и он одаривает меня мрачной улыбкой, от которой я краснею до корней волос.

— Все. С днем рождения принцесса.