Живая мишень

16

Когда Алекс приблизился к одному из десяти столов цвета морской волны в гриль-баре гостиницы «Коннот», трое мужчин встали. Высокая тощая фигура Патрика Келли; армейской выправки тип, в котором Хок немедленно признал прежнего лейтенанта Сонни Пендлтона, работавшего теперь в Министерстве обороны США; и наконец, удивительно красивый джентльмен с усами, высокий, атлетично сложенный, в великолепном полосатом костюме-тройке.

Бин Вазир был красив; на его губах играла коварная усмешка, в глубоких глазах, блестящих из-под черных густых бровей, угадывалась безумная энергия.

— Да вы, должно быть, лорд Хок собственной персоной, — сказал Сней, протягивая руку Алексу. В их сторону сразу обернулись любопытные. Малая столовая «Коннота» раньше была заполнена посетителями, приученными к тихой любезности и спокойным проявлениям этикета, однако, с тех пор как ее объявили залом для некурящих, сюда все чаще стали приходить американцы. Именно по этой причине Хок предпочитал ее прокуренной главной столовой. Он был одним из тех редких англичан, которые находили дружелюбие американцев освежающим, нежели утомительным.

Хок обменялся рукопожатием со всеми. Рукопожатие Снея бин Вазира было удивительно теплым и сухим. Хок знал, что люди, ожидающие вопросов, как могло быть сегодня вечером, обычно имеют влажные ладони.

— Для меня честь встретиться с вами, ваша светлость, — сказал он.

— Называйте меня Алекс — этого достаточно, — сказал Хок, улыбаясь. — Я никогда не использовал титул. Я происхожу от пиратов и крестьян, видите ли. Может быть, это покажется странным, но я горжусь этим.

— Понятно. Ну ладно. — Казалось, что мужчина находится в некотором недоумении, и Хок исправил ситуацию, жестом предложив ему присесть за стол.

Потекла обычная светская беседа, разбавляемая подносимыми напитками. Бин Вазир снова удивил Хока. Этот человек, судя по всему, был настоящим зверем, и совершенно не скрывал этого, но кто-то очень изящно обработал грубые места его характера. В его обсидиановых глазах светился ум, а на устах всегда играла улыбка. Человек, который наслаждался жизнью. При этом у него была репутация совершенно бесстрашного человека.

Хок откинулся назад на стуле и продолжал изучать взглядом бин Вазира, в то время как сам араб, Келли и Пендлтон вели разговор, где часто фигурировало имя торговца оружием аль-Нассара. Сидящий перед ним человек, этот самозванец Паша, еще совсем недавно взял штурмом оплот Лондонского общества и разрушил его до основания. И был пригвожден к позорному столбу. И если у парня и была хоть малая доля раскаяния за то, что он сделал с наиболее респектабельной гостиницей Лондона, или хоть какое-нибудь чувство оскорбления — Хок этого не замечал.

Просто удивительно.

Ужин проходил в совершенно спокойной обстановке. Пендлтон все время поднимал вопрос о неизбежной продаже аль-Нассаром еще большего количества реактивных истребителей Ирану, а бин Вазир постоянно менялся во мнении, то возражая, то соглашаясь с позицией Вашингтона. Только когда подали кофе и бренди, Келли пустил в ход вопрос о членстве.

— Алекс, — сказал он, поднося зажженную спичку к кончику сигары «Гриффин», — господин бин Вазир имел довольно неприятный опыт в «Неллс» в прошлый четверг вечером.

— Действительно? — удивился Хок, внимательно посмотрев на сидящего перед ним Снея. — Я искренне сочувствую вам, господин бин Вазир. Пожалуйста, расскажите мне, что произошло.

Бин Вазир засмеялся и потер крупные ладони, как бы делясь приятными воспоминаниями. Он посмотрел на Хока таким взглядом, словно они были старыми друзьями и этот небольшой рассказ был только праздной сплетней в кругу товарищей.

— На самом деле довольно забавное недоразумение, — сказал Бин Вазир, обнажая в улыбке ряд мерцающих белых зубов под густыми черными усами.

— Забавно будет послушать, — поддержал его Хок.

— Весьма. Видите ли, я обедал неподалеку с одной прекрасной молодой женщиной, моей знакомой. После обеда она спросила, не приглашу ли я ее в «Неллс» потанцевать и выпить чего-нибудь. Да, сказал я, почему бы и нет. Мы спустились по лестнице, и у дверей нас встретили двое господ.

— Да, — сказал Хок, — в четверг вечером… наверняка, господа Бамфорд и Лисетт.

— Точно. Ну вот, они спросили, могут ли они мне чем-нибудь помочь, и я сказал — да, я хотел бы купить молодой особе напиток в баре. А что, есть какие-то проблемы? «Вообще-то да, — сказали они, это частный клуб. Можно входить только членам». «Не проблема, — сказал я, вынимая свою чековую книжку. — Я готов стать членом. Сколько?»

Бин Вазир снова засмеялся, как будто вспомнив о чем-то своем, и посмотрел на сидящих за столом, ища одобрения.

— Очень забавно, — наконец сказал Хок.

— Я тоже так подумал, — продолжал бин Вазир, рассказывая увлеченнее.

— «Ах, но господин бин Вазир, — сказали они, — к сожалению, это не по правилам клуба». Они сказали, что я должен быть рекомендован одним из членов, иметь множество рекомендательных писем. Вообще-то это меня немного смутило, но, к счастью, мой дорогой друг Сонни согласился помочь уладить ситуацию.

«Уладить ситуацию? Интересно, — подумал Хок, бросая взгляд на Келли, — это определенно может быть интересно».

— Господин бин Вазир, — сказал Келли. — Вы решили пойти напрямую, но я боюсь, что господа Бамфорд и Лисетт действовали правильно. Вам придется пройти эту процедуру, если вы хотите стать членом.

— Вы, конечно же, шутите, господин посол, — сказал бин Вазир. — Один телефонный звонок от вас…

— Боюсь, он говорит серьезно, господин бин Вазир, — сказал Хок, вставая на защиту Кирпича. — Я, между прочим, являюсь нынешним председателем комитета по приему новых членов. Я лично одобряю все заявления, и никто не будет принят, если он не отвечает всем требованиям. Должен быть поручитель, одобряющее лицо и как минимум пять рекомендательных писем. И все от членов клуба.

— Это правда, господин бин Вазир, — сказал Келли. — Извините, но так уж обстоят дела.

Бин Вазир посмотрел на них обоих, как будто не мог поверить своим ушам. Наконец он улыбнулся и сказал:

— Прекрасно, вы оба, господа, являетесь членами. Вы можете предложить мою кандидатуру и одобрить ее.

— К сожалению, не можем, — сказал Хок, потягивая бренди. — Членам комитета не разрешается этого делать.

— Кто так решил? — резко сказал бин Вазир. Теперь его щеки начали багроветь.

— Таковы правила клуба, — холодно ответил Хок. — Существует целый свод этих правил. Довольно объемный.

— Я высылал вам книгу, где перечислены имена всех членов клуба, — сказал Келли. — Теперь только от вас зависит, каких известных вам членов вы можете попросить о подобных услугах, и начинать процесс вступления в клуб.

— Я не знаю ни одного из этих гребаных членов, что указаны в книге, — сказал бин Вазир, резко повысив голос. В его сторону посмотрело несколько сидящих в зале человек, и Алекс понял, что он должен успокоить бин Вазира как можно скорее.

— Пожалуйста, — сказал Алекс, — не принимайте все так близко к сердцу. Каждый, кто вступил в «Неллс», прошел точно такую же церемонию. И я, и посол Келли. Вам только нужно сохранять терпение и набрать достаточное количество голосов, вот и все.

Мужчина теперь буквально рычал на Алекса.

— И как же, лорд Хок, я узнаю гребаных членов, если мне даже не разрешают войти в ваш проклятый клуб? Давайте без лишней болтовни, хорошо? Сколько? Просто назовите сумму. Я выпишу вам чек и…

Рядом с бин Вазиром появился Барнам, метрдотель. Он нагнулся и, посмотрев ему в глаза, сказал спокойно, но твердо:

— Сэр, вы ведете себя слишком недостойно для нашего учреждения. Или понизьте голос и не ругайтесь, или вас попросят отсюда.

— Да пошел ты к чертовой матери! — закричал бин Вазир на Барнама, после чего снова отвернулся от него. Его сверкающие глаза опять пожирали Хока и Келли, неумолимо глядящих на него.

— Вы, парни, думаете, что можете трахать меня, как хотите? Никто не смеет трахать бин Вазира. Высокомерные американцы и англичане! Мой народ уже изобрел математику, когда вы еще терли палочки в своих пещерах, чтобы развести огонь! Вы, ублюдки, ответите мне за все это унижение, могу вам гарантировать! Я…

— Господин бин Вазир, — сказал Барнам. — Вы больше не смеете находиться в нашем клубе. Эти два господина сопроводят вас до двери. — Подошли два крупных официанта, и сразу же все разговоры в баре прекратились. Люди приковали свои глаза к сцене, разворачивающейся за угловым столом.

Бин Вазир вскочил на ноги, неистово вытирая рот салфеткой, которую затем бросил на пол.

— Если они тронут меня, они трупы, — сказал он, и в уголках его губ показалась пена. После этих слов он схватил край стола и перевернул его вверх ногами, опрокинув весь фарфор, серебро и большой графин бренди на колени Алекса Хока.

Хок спокойно посмотрел на разъяренного мужчину и, стараясь не повышать голоса, сказал:

— Должен заметить, ваши шансы получить членство в клубе после таких выпадов значительно снижаются, господин бин Вазир.

При этих словах из-за соседних столиков послышалось ехидное хихиканье. На мгновение Хок подумал, что разъяренный мужчина сейчас вцепится ему горло, но тот просто развернулся и вышел из гриль-бара, расталкивая всех и вся на своем пути.

Официанты уже поставили стол на место и принесли новый кофейный сервиз и спиртное. После многократных извинений работникам заведения и посетителям, Келли, повернувшись к Алексу, сказал:

— Прости, что втянул тебя в эту историю, Алекс. Это я во всем виноват.

— О господи, — сказал Пендлтон, — это я должен приносить извинения. Весь учиненный беспорядок лежит на моей совести. Я постараюсь найти менеджера гостиницы и, может быть, смогу уладить инцидент так или иначе.

— Ведь это я пригласил Хока, помнишь? — сказал Келли, пока Пендлтон вставал из-за стола.

— Не смеши меня, старина. И ты тоже, Сонни. Такой забавы у меня уже давно не было.

Полчаса спустя, со смехом вспоминая о событиях сегодняшнего вечера в компании бармена Дакуорта и пропустив несколько стаканчиков виски, Хок и Келли наконец вышли наружу, ища водителя из посольства. Несколько такси стояли у «Карлос Плейс», но машины из посольства не было.

— Где же мой автомобиль, голубчик? — спросил Келли одного из швейцаров.

— Полчаса назад отсюда вылетел некий джентльмен, сэр. Он был весьма расстроен, судя по всему. Вдруг подбежал к вашему автомобилю, так что я за ним и не успел, прыгнул на заднее сиденье, сказал что-то вашему водителю, и они умчались прочь. Все это выглядело несколько странно, но…

— Невероятно, — решил Келли. — Мой шофер сошел с ума.

— Наверное, он навел на него оружие, Кирпич, — прошептал Хок. — Это единственный возможный ответ.

— Я вызову такси для вас, господа?

— Спасибо, мы сами найдем, — сказал Хок. Все еще шел дождь, но сейчас ему нужно было немного свежего воздуха.

— Я должен вызвать своих парней из ДСБ, Алекс, — сказал Келли, когда мужчины вышли на улицу Маунт-стрит. — Я думаю, этот парень действительно опасен.

— На, позвони с моего мобильного телефона.

Они не прошли и половины полутемного квартала, когда на них из мрака выскочил какой-то гигантский черный человек. Он схватил ошеломленного Келли за воротник пиджака и вырвал из рук сотовый телефон. Кирпич извернулся, занеся кулак, и хотел нанести напавшему удар наотмашь. Но гигант так сильно ударил посла головой, что ошеломленный Келли растянулся на тротуаре. Тогда огромный человек зверским взглядом посмотрел на Хока.

— Я сказал бы, что мы можем пойти куда-нибудь и обсудить это как подобает господам, — сказал Хок, — но вы допустили глупую ошибку, напав на моего друга.

Головорез хмыкнул и сделал движение в сторону Хока. Алекс был настроен на схватку и решил нападать. Он нанес удар ребром правой руки поперек горла мужчины, а сжатые в кулак пальцы левой руки направил под грудину. Волна боли пробежала по обеим рукам Хока. С таким же успехом он мог напасть на статую Рузвельта, стоящую на соседней площади Гросвенор. Мышцы мужчины были словно железные.

Все его усилия привели лишь к тому, что мужчина что-то недовольно прорычал, и внезапно Алекс почувствовал себя в смертельных объятиях огромных черных рук, которые медленно поднимали его над землей. Он чувствовал жгучую боль, поскольку его ребра были сжаты словно в тисках. Руки были будто связаны и горели; вся верхняя часть туловища была теперь бесполезна, и разум Хока за остающиеся доли секунды лихорадочно соображал, где на теле безжалостного врага можно найти уязвимое место.

Почки? Пах? Нет. Он был стиснут мертвой хваткой, которая не позволяла его коленям и ногам двигаться под достаточным углом. Он чувствовал, что задыхается. Знакомая чернота, перемешанная с красными полосами, затуманивала сознание. Он был в таком состоянии уже много раз и знал, что сейчас может наступить конец. Причем неминуемо. Он почувствовал горячее дыхание из ноздрей гиганта, когда мужчина усилил давление, чтобы наконец поломать ребра жертвы и затем добить ее. Горячее дыхание напротив его лица? В каком именно месте? На лбу. Да. Сделав молниеносное движение, Хок откинул голову назад, затем со всей возможной силой ударил верхней частью лба в нос гиганта. Послышался хруст маленьких костей, и лицо Хока немедленно забрызгало горячей кровью монстра.

Железная хватка на мгновение ослабла, и Алекс упал на тротуар. Тряхнув головой и стараясь отдышаться через стиснутые зубы, чтобы из сознания ушла черная завеса, Хок при помощи рук встал на колени. Теперь он был лишь разъяренным животным, ни о чем не думающим, кроме жестокой мести. Он встал на ноги, глядя на своего противника и не замечая боли, и вдруг мощный удар ботинка со стальной подошвой обрушился на его грудную клетку, хрустнули три ребра, и Алекс Хок был отброшен в сточный желоб.

— Я убиваю тебя, — сказал гигант, впервые подав голос. Алекс поднял голову и посмотрел на огромную фигуру, из вдребезги разбитого носа которой все еще лилась кровь. Он приложил все усилия, чтобы подняться, глубоко дыша и пытаясь открыть еще остающиеся в нем скрытые резервы энергии. Келли не двигался. Он лежал напротив фонарного столба в неестественной позе. Без сознания, надо надеяться.

— Напротив, — сказал Хок через стиснутые зубы, — я читал гороскоп этим утром. Сегодня будет лучший день в моей жизни.

Хок, шатаясь, стоял на ногах, игнорируя жгучую боль в правом боку. Затем он присел на корточки, собирая силы для броска. Он оставался на корточках, перемещаясь то влево, то вправо, и наконец, глубоко вдохнув, со всей оставшейся силой метнулся в колено стоящего перед ним убийцы. Связки порвались, хрящ лопнул, и гигант оглушительно взревел. Но он не упал. Его лицо превратилось в окровавленную маску ярости, его глаза горели, как угли, он наклонился и хотел было нанести ответный удар по голове Хока.

Но Алекс сумел откатиться в сторону, снова встав на ноги, уходя от удара и меняя позицию, чтобы нанести очередной удар ребром ладони, или вдруг внезапно отпрыгивая назад, чтобы дождаться очередного удобного момента. И тут он заметил, что гигант достал из складок одежды на поясе тяжелое плоское лезвие. Держась за рукоятку своего оружия обеими руками, он пошел на Алекса, со свистом размахивая мечом, словно косой.

Первый удар снова пришелся по ребрам Хока, хлынула кровь. От следующего удара Алекс почти увернулся, но на секунду опоздал. Край лезвия немного зацепил его висок. Он покачнулся, но знал, что должен оставаться на ногах, несмотря на боль и гудящую в голове кровь. Гигант снова пошел вперед, нацелив лезвие так, чтобы следующим ударом разрубить Алекса пополам. Но Алекс сумел выкинуть правую руку вверх в то мгновение, когда короткое мачете уже опускалось на него.

Спустя шесть долгих недель Типпу Типа выписали из больницы Святого Фомы. У него был сломан нос, разбита грудина, расколота ключица, сломаны три пальца и обе ноги. Кроме того, отрезано правое ухо, но благодаря усилиям врачей его удалось довольно успешно пришить на место.

Алекс Хок так и не отправил ему открытку с пожеланиями о скорейшем выздоровлении.