Живая мишень

33

«Мертвые не лгут» стал самым ожидаемым фильмом в Лондоне. Билеты на премьеру закончились мгновенно. Бульварные издания даже подшучивали над этим, заявляя, что очередь на первый показ, который состоится завтра, была такой длинной, что некоторые члены королевской семьи оказались только в середине списка. Рекламные плакаты последнего фильма из эпической шпионской саги висели всюду. Маркетинг объявил войну каждому квадратному дюйму Лондона. Место, где не висело бы изображение Ника Хичкока, считалось бездарно потерянным. Драгоценное время что на радио, что на телевидении считалось потраченным впустую, если в эфире не говорилось о «самом сексуальном шпионе современности».

Реклама заглушала все. «Сейте смуту и выпускайте на волю собак общественности», — заявляла она. Рекламные легионы двинулись вперед, и теперь каждый уголок столицы был заклеен безжалостно красивым лицом Иэна Флинна.

Вырисовываясь громадой над пропитанным дождем цирком Пиккадилли, на горизонте маячило очертание неоновой рекламной афиши с изображением ухмыляющегося Ника Хичкока. Как естественная необходимость в его левой руке была соблазнительная малышка, а в правой — наводящий ужас автоматический пистолет. Каждые десять секунд его оружие громко стреляло и из дула исходил пороховой дым, высоко вздымаясь над морем спешащих куда-то мокрых зонтиков, блестящих красных автобусов и сверкающих черных такси. Звуковой эффект оружия Ника, как к своему огромному огорчению скоро узнали преданные фанаты фильма, можно было слышать только в те краткие моменты ночного затишья, когда вся эта шумная армия спешащих по своим делам людей и машин немного утихомиривалась.

Франческа, вышедшая из дверей театра «Сохо» в бурное море папарацци, выкрикивающих ее имя, поглядела на своего гигантского картонного партнера по фильму как раз в тот момент, когда оружие Ника выстрелило.

— Палит холостыми, — заметила она, обращаясь к Лилии и своему режиссеру, Витторио де Пинта.

Витторио, который явно собирался получить с этого фильма гораздо больше, чем она, а главным образом обеспечить себе будущее, положил руку на обнаженные плечи звезды.

— Любовь моя, — сказал красивый итальянец, широко улыбаясь в сторону вспыхивающих камер, — пожалуйста, не веди себя так. Будь хорошей девочкой. Улыбайся фотографам.

— А ради чего мне им улыбаться? — усмехнулась Франческа.

— Ради денег, любимая.

— На ее счету денег предостаточно, — заявила Лилия, искоса посмотрев на Франческу.

Лилия, какое-то время известная как Моник Делакруа, бывшая личная помощница покойного американского посла Дьюка Мерримана, прибыла из Парижа на этой неделе. Изменив свой внешний вид при помощи косметики, париков и темных очков, она сделала себя неузнаваемой. Франческа два дня объясняла своей красивой молодой помощнице все подробности плана похищения американского посла. Вместе с Мустафой Ахмедом аль-Фазадом, тайным организатором самых дерзких убийств в Европе, на Филиппинах и на Дальнем Востоке, Франческа провела несколько недель в своем номере с видом на Гайд-парк, интенсивно готовясь к похищению. Теперь план был готов.

Но именно Франческа и Лилия в конечном счете будут нести ответственность за успех или неудачу этого смелого предприятия.

Следующий день — день мировой премьеры осветил Лондон яркими утренними лучами. Но привлекательная малышка, изображенная на плакате с Хичкоком — грозой Лондона, сама бушевала, словно гроза. Она разъяренной тигрицей носилась по заполненной розами квартире с тремя спальнями в Дорчестере, бешено рыча на дрессировщиков и на одного в особенности. Новая девочка Хичкока довела буквально до слез Луиджи Сант Анджело, своего костюмера.

— Non abbastanza petto! Desidero piu petto[12] — кричала она, потянув вниз за свое декольте и вытолкнув грудь наружу.

— Scusi, scusi, синьорина… — бормотал Луиджи, съежившись на диване и подвернув под себя ноги. — Вы не сможете показать больше груди, синьорина. Не в этом платье…

— Siocco! Дурак! Что я говорила тебе уже тысячу раз, а? Грудь, грудь, грудь!

Она выхватила несколько длинных стеблей из ближайшей вазы и бросила их в это сжимающееся от страха существо. Мужчина с обиженным криком выбежал из комнаты, прижав к голове руки, по его щекам текли слезы.

Франческа посмотрела на темноволосого человека, сидящего в кресле у залитого солнцем окна. Он что-то неистово черкал в маленьком блокноте. Она подошла к нему и упала к ногам.

— Роберто, милый, ты думаешь, что я была слишком несправедлива по отношению к нему?

Боб Фиори был старшим корреспондентом «Вэнити Фэйр», американского журнала, который имел исключительные права на лондонскую премьеру фильма «Мертвые не лгут». Он упорно трудился. Фильм и его усеянная звездами премьера станут настоящим событием, и снимки с этого события будут красоваться на обложке его журнала в следующем месяце. Он отвел глаза от маленького блокнота, надвинув большие темные очки на переносицу. Он был одним из немногих мужчин на земле, способных игнорировать прямой вопрос, заданный самой Франческой Д’Аньелли.

— Роберто! Ответь же мне!

— Извините, вы что-то сказали, Франческа? — поинтересовался Джонатан Декер из-за своей камеры. Он был фотографом, участвовавшим в подготовке статьи. Он был чудовищно рад тому материалу, который только что отснял, — как Луиджи подвергся нападению, осыпанный розами.

— Боже мой! Да что, неужели меня здесь никто не слышит?

— Успокойтесь, Франческа, — произнес Фиори. — Извините, что я не расслышал того, что вы сказали. Я был сосредоточен на тех словах, что вы сказали ранее.

— Я чувствую себя виноватой перед Луиджи.

— Возможно, вы немного погорячились. Но это все из-за стресса. Ведь сегодня вечером вас ожидает такое грандиозное событие, дорогая Франческа. Вот, выпейте лучше шампанского.

— Я не позволила бы даже своей собаке пить эту мочу, которую подает студия. Может быть, ты будешь так любезен и закажешь мне «Пола Роджера» или «Крюг»? Scusi, Роберто, ты прав, я просто думаю о том, что будет сегодня вечером.

— Дорогая моя, мы с Джонатаном пойдем на просмотр, помните? Вам не о чем беспокоиться, уверяю вас.

— Абсолютно не о чем, детка, — добавил Декер со своей фирменной кривой ухмылкой.

Конечно, она волновалась не из-за кино.

Реакция лондонской публики на премьеру «Мертвые не лгут», которая состоялась тем вечером в «Одеоне» на Мэйфэйре, была потрясающей. Сексуальная энергетика между Иэном Флинном, пятым актером, который сыграл Ника Хичкока, и последней девочкой Хичкока в исполнении итальянской секс-бомбы Франчески Д’Аньелли, брала за живое. Заставляла приковывать взоры к экрану. Как иронически выразился один лос-анджелесский кинокритик на следующее утро, вас «будто ножом резали».

Никаких «Оскаров», конечно, но кассовый сбор определенно будет ошеломительным.

Рэд, шофер в черной ливрее, который в действительности был до зубов вооруженным сирийским убийцей, подъехал на огромном серебристом «Роллс-ройсе» к красному ковру, постеленному от самого парадного входа легендарной гостиницы «Гросвенор Хаус Отель» до улицы Парк Лэйн. Именно в этой гостинице, в самом большом в Европе бальном зале скоро состоится международная премьера долгожданного фильма и торжество по этому поводу. У входа собралась дикая стая толкающихся папарацци и фанатов, которые приветствовали выходящих из лимузинов звезд. В жизни большинства звезд такие моменты великой славы являются долгожданными. Для Франчески это была простая необходимость, момент, который будет скоро забыт, прелюдия к истинному кульминационному моменту сегодняшнего вечера.

Представители международной прессы и фанаты неистовствовали. Эти мобильные съемочные единицы выстроились в ряд вдоль Парк Лэйн, а над гостиницей висели четыре или пять вертолетов, пилоты и операторы которых соперничали за господство в воздухе и за лучший ракурс для съемки. Посмотрев вверх, Франческа задалась вопросом: как они до сих пор не врезались друг в друга. Столкновение в воздухе сегодня вечером может стать катастрофой явно не только для вертолетов.

Безопасность, как она и ожидала, была на высшем уровне. Металлодетекторы на всех мыслимых и немыслимых проходах, имена и фото в каждом приглашении, толпа английских и американских агентов службы безопасности с тощими галстуками и микрофонами.

Франческа, Лилия и уже немного подвыпивший режиссер Витторио, которым приглашения были ни к чему, протопали напрямик, как и было запланировано.

Франческа вошла в набитый битком бальный зал, ведя за собой Лилию, с уверенностью женщины, которая обладает большей властью, чем любая другая представительница ее пола в этом зале.

— Дорогая! — обратилась к ней известная американская журналистка, взяв за руку. — Я только что говорила со Стивеном. Он считает, что вы бесподобная женщина! Он хочет пригласить вас на завтрак! Разве это не потрясающе?

— Потрясающе, — согласилась Франческа. — Дорогая, ты не знакома с Лилией? Разве она не столь же очаровательна, как тайная любовь Ника?

Не ожидая ответа, Франческа оставила Лилию наедине с Лиз и пошла дальше, похмыкивая в ответ на летящие к ней воздушные поцелуи продавцов «ботокса» — препарата для устранения морщин. Она искала мужчину с сапфировым перстнем на указательном пальце левой руки. Она не знала, как он выглядит, но это было и не нужно. Он сам узнает ее. После сегодняшнего вечера ее будет знать весь мир.

— Прекрасное у вас кольцо, — сказала она. Большой усатый человек в белом шелковом жакете, стоявший у стойки одного из многочисленных баров, обернулся в ответ с улыбкой. Они стояли рядом с французскими дверями, выходящими на маленькую террасу с балконом. Оттуда открывался прекрасный вид на Гайд-парк и переполненную транспортом улицу Парк Лэйн под куполом вечернего летнего неба.

— Спасибо, — произнес мужчина, — я купил его в Каире.

— Ну вот я вас и нашла, — сказала Франческа и жестом позвала его за собой на террасу.

Лилия нашла фотографа Джонатана Декера пять минут спустя — он болтал с герцогом и герцогиней.

— О, Джонни, — выдохнула она, — можно мне похитить секундочку твоего времени?

Декер отвернулся от герцогини и посмотрел на подающую надежды рыжеволосую старлетку в вызывающем декольте, с высокой прической, украшенной алмазами.

— А, это ты, детка! — воскликнул он.

— Джонни?

— Да?

— Скажи мне, хорошо я сыграла?

— Феноменально.

— У меня была всего одна реплика. Вот гады! Все остальное они вырезали.

— Эта реплика многого стоит, детка, поверь мне. У всех, кто был в этом чертовом зале, уровень тестостерона просто зашкаливал. Повтори ее для меня!

Она улыбнулась, надув губы:

— «Я была непослушной девочкой, Никки».

— Да, детка. Это просто супер.

— Я никого здесь не знаю.

— Считай, что тебе улыбнулась удача. Я знаю здесь всех и каждого.

— Действительно? А кто этот человек?

— Какой?

— Вон тот высокий мужчина. Невероятно красивый, с темными вьющимися волосами. Похоже, он скучает. Мне нравится это в мужчинах.

— Вкус у тебя что надо, моя дорогая девочка. Это Александр Хок. Один из самых богатых мужчин в Великобритании, по крайней мере все так говорят. У него и титул есть, не «Ваше Высочество», конечно, но все же довольно хороший титул. Господи, хотелось бы мне однажды, пусть даже в старости, проснуться таким же богатым и знаменитым.

— О бог мой. Какой красавчик. Он женат? Скажи же, что нет. С кем он говорит и почему это не я?

— Хочешь познакомиться с ним?

Десять минут спустя Лилия оказалась в компании одного из самых привлекательных мужчин из всех, кого она когда-либо видела. Он спросил ее, не хотела бы она присоединиться к нему и выпить что-нибудь в баре.

— Я пью чертовски много на таких сборищах, — сказал он, — потому что все, что на них творится, заставляет меня рыдать от скуки. Я бы не против выпить рома «Гослингс» с черной печатью. Это бермудский ром. Весьма неплохой, если вы никогда не пробовали…

— Мне просто бокал белого вина, и все.

— Pisse-de-chat, — заявил Хок, — кошачье пойло. Попробуйте ром.

— Ну ладно. Мерси.

Хок кивнул бармену, который немедленно подошел и выслушал заказ. Спустя минуту подали напитки. Алекс поднял свой бокал и улыбнулся.

— Такое ощущение, что я вас где-то видел. Или я ошибаюсь?

— Прошу прощения?

— Вы знаете мое имя, а я вашего не знаю. Извините, меня не было в зале, когда показывали все эти заключительные кадры с именами актеров.

— Лилия Делакруа, месье Хок, рада знакомству с вами.

— И я рад познакомиться, — ответил Хок и понял, что ему больше нечего добавить. Он осматривал громадный зал, понятия не имея, что делать дальше. Алекс был немного удивлен сложившейся ситуацией. Эта маленькая рыжеволосая старлетка двадцати лет… О чем же, спрашивается, он думал, когда предложил ей…

— Я здесь никого не знаю, к сожалению, — сказала она наконец.

— Не сожалейте об этом. Я вас немного просвещу. Вот посмотрите на тех мужчин. Финансовые воротилы Сити. Вон тот толстый заводила, которого все слушают — лорд Моубрей. Рядом с ним Бэрингс, Ротшильд, Гамбро. Тот, что смеется над каждым словом Моубрея — Оппенгеймер. Алмазный король из Южной Африки. Ну и еще с ними несколько богатых герцогов. Вот такая милая компания.

— Мерси.

— Je vous en prie[13], мадемуазель.

— Вы говорите по-французски?

— Не очень хорошо. Знаю пару-тройку французских идиом, вот и все. Могу, например, описать фигуристую женщину, наподобие этой последней девочки Хичкока. Франчески… как там ее фамилия, что-то не припомню.

— Д’Аньелли. И что бы вы сказали о ней?

— Il y a du monde au balcon.

— «Все собрались на балконе», — перевела она дословно, засмеявшись. — Это значит — «ну и бюст».

— Точно. Моя дорогая девочка, извините, я заметил Тома Джефферсона, моего старого американского друга. И он, похоже, идет к нам…

— Привет, Хок, старый приятель. Ну и кино, чертовски интересное, правда? Ребятам понравилось безумно. А эта симпатичная молодая леди там тоже снималась, если я не ошибаюсь. Как дела? Я Патрик Келли. А вас как зовут?

— Умерь свой пыл, Кирпич. Я ее первым увидел. Не обращайте на него внимания, Лилия, он женат.

— Добрый вечер, господин посол. Меня зовут Лилия.

— Ничего себе, и откуда это вы узнали, чем я зарабатываю на жизнь?

— Моя близкая подруга сказала мне, что вы можете приехать сюда сегодня вечером. Я открою вам одну тайну. Она надеется, что у нее будет шанс поговорить с вами, месье, если вы все еще помните ее.

— Ну ладно, теперь вы по-настоящему пробудили мое любопытство, мадемуазель. Кто эта таинственная женщина?

— Франческа Д’Аньелли.

— Франческа? — чуть не подпрыгнул от удивления Кирпич. — О господи!

— Увольте меня от подобных разговоров, — заявил Хок, потягивая ром.

— Где она? Я бы с радостью поприветствовал ее, — сказал Кирпич.

— Ах, она будет так счастлива! Я только что видела, как она вышла на балкон в том конце зала. Наверное, покурить.

— На какой именно балкон?

— На тот, что рядом с тем баром. Пойдемте, я проведу вас к ней.

— Алекс, не уходи с позиции, — бросил Келли. — Закажи мне пока что «Кетель» со льдом и кусочком лимона. Я скоро вернусь.