Живая мишень

Эпилог

Они сидели вдвоем на песке, примерно в двадцати ярдах от полосы прибоя, и смотрели, как садится огромное оранжевое солнце. Женщина разложила рядом с собой причудливые раковины, дары морских волн. Было все еще жарко, но в вечернем бризе уже чувствовалась легкая прохлада конца октября. Начался отлив, и влажный тугой песок привлекал множество чаек. Молочного цвета кучевые облака тянулись грядой на горизонте, окаймленные тонкими нитями перистых облаков.

— То ли селедка становится умнее, то ли я становлюсь глупее, — пошутил мужчина, глядя на закат.

Спокойный взгляд женщины говорил о том, что она преисполнена тихого счастья. Это место, как она и надеялась, чудесным образом поможет им вновь обрести друг друга. Даже того, что к мужчине вернулась способность беззаботно шутить, было достаточно, чтобы женщина радостно улыбалась, проводя пальцами по его густым темным волосам, все еще мокрым.

— Большеглазая сельдь — самая умная рыба в мире, — заявила Конч.

— Ну уж ты загнула, подруга. По крайней мере такое возмутительное заявление совсем сбивает меня с толку.

Алекс Хок засмеялся и развалился на песке, подложив руки под голову. Он зажмурил глаза, и его губы снова приобрели очертания спокойной полуулыбки. Песок под ним все еще был теплым, а пиво, стоящее рядом, — холодным. Прекрасный день.

— В это время года здесь спасения нет от бугенвиллии, — Конч с интересом осматривала темно-фиолетовое пятно на грудной клетке Хока. Его сломанные ребра заживали довольно медленно.

— Разве тебе не нравится бугенвиллия? — удивился Хок.

Они вдвоем провели в Исламораде уже почти неделю, скрываясь от мира в небольшой рыбацкой хижине Конч. «Влачить существование», как выразился Алекс, улыбнувшись Конч в их первое утро. Он сказал, что «не понимал истинного значения этого слова до настоящего момента».

Это была лачуга в самом прямом смысле слова, но она стояла прямо у воды — маленькое деревянное строение на песчаном берегу, скрытое полумесяцем плотных мангровых зарослей. Белая бугенвиллия облепила дверь, а дикий сад просто полыхал тропическими цветами.

Когда Алекс согласился на это путешествие, она купила подержанную плоскодонку — шестнадцатифутовый ялик, чтобы сбежать с ним на острова. Он любил ловить большеглазую сельдь. Утром они блуждали по мелководью, гоняясь за селедкой.

Даже если сразу после пробуждения они занимались любовью, в восемь они уже отчаливали за рыбой. В полдень Алекс, как обычно, откупоривал первую бутылку холодного пива. В час они обычно обедали тем, что Конч брала с собой в корзинке. К трем часам дня после плавания и, возможно, порции рома они уже прятались от тропического солнца. После этого любовники снова скрывались в уютной кровати Конч и покидали ее только, когда приходило время забираться в ее старый разбитый джип и мчаться в «Лорелею». А там они пили «Маргариту» и слушали песни Джимми Баффета.

Она легла на песке рядом с ним. Край оранжевого шара не коснется моря еще примерно десять минут. Они решили остаться здесь сегодня вечером, заказав еду из ресторана «Великая китайская стена» в Таки-Оути. Их плечи соприкасались; морская соль белой глазурью покрыла загорелые тела.

Алекс Хок положил свою правую руку на ее нагретое солнцем бедро и спросил:

— Ты счастлива?

Боже.

Консуэло де Лос Рейес когда-то влюбилась без памяти в этого мужчину на этом самом острове. Она навсегда отдала ему свое сердце. Просто схватила за его широкие плечи на берегу примерно в полумиле отсюда и сказала: «Вот, возьми мое сердце и положи в свой карман».

— Хороший день, — сказал он тихо. — Еще один паршивый день в раю.

— Кто-то должен сделать это.

— Это ведь могли быть мы, правильно?

— Правда ли, что Париж — город? Действительно ли моя спутница — женщина почти сверхъестественной красоты и блеска?

— Почти?

Она повернулась на бок, оперев голову на ладонь, и поцеловала его в соленые губы. Так или иначе, оба они не увидели, как в маленькой бухте село солнце. Тогда они прошли босиком по берегу к небольшому домику в сгущающихся сумерках под небом цвета индиго, и он подхватил ее на руки.

— Никакой рыбной ловли завтра, девочка моя. У меня задание.

— Можно мне с тобой?

— Нет, это тайна.

— О.

— Ничего опасного. Я вернусь к тебе до ужина.

— Будь осторожней, милый.

Он проснулся ночью от шума ливня, который тарабанил по оловянной крыше. Конч прижалась к нему своим обнаженным бедром, и он занимался с нею любовью медленно, с большим наслаждением, какое бывает у давно любящих друг друга людей. Он поднялся следующим утром на рассвете. Чтобы Снайпер молчал, пока он мылся в душе и брился, Алекс бросил ему в клетку сыра. Затем натянул свою старую футболку, шорты и сандалии и тихонько вышел из дома. Конч спала как мертвая.

Он завел джип и помчался сквозь густые заросли винограда по глубоко изрытой колеями песчаной дороге. День обещал быть чудовищно жарким, и на этот раз ему было жаль, что у старой развалюхи нет хотя бы брезентовой крыши. Притормозив на главном шоссе, он дважды моргнул фарами. Два парня из ДСБ, которые ели пончики в черном «Субербане», припаркованном поперек дороги, улыбнулись ему. Охрана Конч тоже любила это место, по большей части ловя здесь селедку или тарпона всякий раз, когда находился свободный часок. Парень за рулем оказался Гудвином. Хок попросил его начальство, чтобы Рон тоже немного отдохнул, после того что они натворили на Синей Горе. Он заслужил отдых в конце концов.

Он повернул налево и направился на север к Майами. Ему потребовалось чуть больше двух часов, чтобы добраться до аэропорта. Когда он стоял на контрольно-пропускном пункте, то сразу заметил среди толпы пассажиров Стокли в белой рубашке огромного размера и широкополой соломенной шляпе. Его было нетрудно увидеть.

— А вот и он! — обрадованно закричал Сток. — Ну, давай же я тебя обниму, старина! Иди скорее к Стоку!

Двое мужчин тепло обнялись. Хотя они часто говорили по телефону, они уже целых две недели не видели друг друга. Хок все еще был глубоко тронут тем, что его старый друг сделал для него во Флориде, едва не лишившись при этом собственной жизни. Он много раз пробовал выразить свои чувства по телефону, но все безуспешно.

— Сток, проклятье, как рад видеть тебя снова! — воскликнул Хок, хватая его ручную кладь и перекидывая через плечо. — Спасибо, что приехал, дружище!

— Постой-ка. Ты думаешь, что я проделал всю эту дорогу сюда, только для того чтобы увидеть тебя? Навестить твою тощую белую задницу? Ты знаешь, что я люблю тебя, брат, но пойми, теперь у меня есть здесь прекрасная женщина. Кажется, я говорил тебе о ней.

— Фанча, верно?

— Точно, Фанча. Лучшая претендентка на титул! У нее замечательное местечко на берегу залива Бискейн. О, да. Роскошное местечко! Где твоя машина? Чем быстрее разберусь с тобой, тем быстрее смогу поехать к ней.

— У тебя много багажа?

— Ты что, думал, что я еще что-нибудь привез? Ха-ха-ха!

— Ну ладно, пойдем.

— А что это ты в каких-то изношенных сандалиях? Я-то думал, что ты приедешь встречать меня по первому разряду, хотя бы в галстуке!

Им потребовался час, чтобы доехать до «Риф-клаба» в Ки-Ларго. Хок взял напрокат двадцатичетырехфутовый катер «Каптива» со сдвоенным двигателем «Меркруизер 250». Под выцветшими красными буквами «Ки-Ларго» было выведено название «Быстрый тростник». Работник проката сказал, что катер легко развивает скорость до сорока узлов.

Хок по пути остановился во Флорида-сити, где заправился и там же, на заправке купил пакет льда, холодного пива и кубинских бутербродов.

Сток поднялся на борт «Каптивы» и завел двигатели. Хок подал ему еду, пиво и лед, которые убрали в трюм, и помог разобраться со швартовыми. Потом сам запрыгнул на борт, и катер заскользил в тени больших яхт к выходу из канала. Так как Сток знал, куда они направляются, он вел катер.

В заливе был полный штиль. Они ехали в тишине. Сток оставил Алекса наедине со своими мыслями.

После долгого молчания Сток сказал Алексу:

— Слушай, я не хочу, чтобы ты считал, что только мы с Россом участвовали в поимке этого мерзавца. Если бы не некий Эмброуз Конгрив из Скотленд-Ярда, мы бы его никогда не нашли.

Хок улыбнулся. Конгрив на несколько месяцев поселился на небольшой ферме в Тоскане и был там безмерно счастлив.

— Да, Сток. Ты в курсе, что у Эмброуза Конгрива теперь новая собака и он изучает итальянский язык?

— Итальянский язык? Да он и на английском так говорит, что его нормальные люди не понимают.

— Он говорит то же самое о тебе, Сток, — усмехнулся Хок.

— А ты, должно быть, любишь его, — засмеялся Сток. Затем оба мужчины снова погрузились в молчание.

— Ну вот, мы почти на месте, — Сток снизил скорость. Было очень жарко, и Алекс снял пропитанную потом рубашку. Они миновали бесконечный ряд маленьких рифов, поросших мангровыми деревьями.

— Это место имеет название? — спросил он, уставившись на один из маленьких островов.

— Да. Это место называется «Безымянные рифы». Такое вот название.

Алекс подошел к корме.

— Это было здесь? — сказал он, пытаясь представить себе, как все происходило.

— Да. Прямо здесь. Он заехал сюда первым на своей «сигаре», а мы с Россом следом.

— Поехали.

По обоим берегам кустарники и деревья все еще были черны и искривлены. Сток остановил лодку. Должно быть, в этом месте произошел взрыв боеприпасов. Сток посмотрел на него.

— Ты уверен, что хочешь причалить? Мошкара съест нас заживо.

— Да. Давай пойдем туда.

— Хорошо, но я скажу тебе — смотреть особенно не на что.

Они нашли маленький просвет в деревьях.

— Видишь то большое дерево? Я тебе о нем рассказывал. Гамбо-Лимбо. На его вершине он меня поджидал.

Алекс пошел было вперед, но Сток положил руку ему на плечо.

— Давай лучше обойдем. Нужно быть осторожным. Здесь плывун.

Они приблизились к шелушащемуся красноватому дереву сзади. Хок прекрасно представлял себе, как все было. Сток по пояс погружен в плывун около основания дерева с двумя пулями в теле и думает, что умрет в полном одиночестве. Он ведь верил, что Росс погиб. Его друг Хок на другом полушарии. А человек, который убил Вики, сидел прямо здесь, где стоял теперь Хок, и ждал, когда Сток умрет. Наслаждался этим зрелищем и…

— Ты хочешь, чтобы я подождал в лодке, босс? — спросил Сток, внимательно посмотрев на него.

— Если не возражаешь. Спасибо. Я вернусь через минуту.

— Конечно.

Хок сел под деревом Гамбо и уставился на могилу убийцы своей жены. Конечно, здесь не было никакого упоминания о смерти Родриго, и никто не мог узнать, что в этом плывуне может быть чья-то могила. Никто не присутствовал на его похоронах на этом странном кладбище. Только двое его друзей были здесь и знали, что произошло на самом деле. Но ему нужно было видеть это место. Нужно было приехать сюда, сесть под деревом.

Вики тоже похоронена под деревом. Под деревом, на котором играла в детстве. Под прекрасным старым дубом у Миссисипи.

— Ты убил мою жену, — тихо проговорил Хок. — Тем прекрасным утром на ступенях церкви. Я нашел бы тебя рано или поздно. Когда убивал бы тебя, я смотрел бы в твои глаза. Но тебе в некотором смысле повезло, что ты умер здесь. Мои друзья добрались до тебя прежде, чем я.

Он понятия не имел, как долго просидел под деревом. Но знал, что прошло чудовищно много времени.

— Это должен был сделать я, — сказал он громко и, наконец, встал.

Он повернулся, чтобы уйти, снова остановился и оглянулся назад в последний раз.

— Но ты все равно мертв, пусть я и не убил тебя собственноручно, — заявил Алекс. — Мертвец и есть мертвец.

Все кончилось.

Безымянная могила на безымянном острове для человека без глаз.

Он вернулся к Стоку на катер. В любом случае холодное пиво еще не кончилось.

Конч сидела на песке у самого берега. Ее длинные загорелые ноги окатывали морские волны. Хок быстро побежал по мягкому песку к морю. Они все еще могли успеть в «Лорелею» до заката, но если поедут прямо сейчас.

— Ну вот и я! — сказал Алекс. Он поцеловал ее в лоб и рухнул рядом, глядя на полыхающий закат и медно-красное пламя волн.

— Как мне не хватало тебя, — прошептала Конч.

Она взяла его за руку.

— Я вернулся.

— Знаешь что, Хок? — сказала она, целуя его ладонь.

— Понятия не имею. А что?

— Я думаю, мне хватило бы и того, что ты есть на свете.

Кроваво-красное солнце утонуло в море.