Жизнь и смерть

Глава десятая Вопросы

Наутро все стало другим.

События прошлого вечера, которые казались вполне возможными в темноте, теперь, при свете дня, начали смахивать на плохую шутку, даже в моем воображении.

Неужели это произошло на самом деле? Правильно ли я запомнил те слова? Эдит действительно говорила мне все это? А у меня и в самом деле хватило храбрости, чтобы сказать ей то, что я вроде бы сказал?

Шарф Эдит — позаимствованный у ее брата — был сложен поверх рюкзака, и я вынужден был подходить, чтобы коснуться рукой мягкой пряжи. По крайней мере, эта часть была реальной.

За окном было мрачно и туманно, то есть абсолютно идеально. Ей незачем пропускать сегодня школу. Я напялил много слоев одежды, памятуя о том, что у меня нет куртки, и надеясь не промокнуть насквозь, пока не найду ее.

Когда я спустился вниз, Чарли уже ушел — я опаздывал сильнее, чем предполагал. В три укуса «уговорив» батончик мюсли, я запил его молоком прямо из коробки и поспешил на выход. Хорошо, если дождь польет не раньше, чем я встречу Джереми. Надеюсь, моя куртка все еще в его машине.

Было очень туманно: казалось, что воздух наполнен дымом. Лицо сразу замерзло от ледяной измороси, и мне захотелось поскорее включить печку в своем пикапе. Туман окутывал землю очень плотно, поэтому я успел сделать несколько шагов по подъездной дорожке, прежде чем заметил на ней еще одну машину — знакомый серебристый автомобиль. Мое сердце как-то странно запнулось, и я понадеялся, что у меня не развивается какая-нибудь серьезная проблема с аортой.

Окно с пассажирской стороны было открыто, и Эдит склонилась в мою сторону, явно стараясь не смеяться над моим ошеломленным лицом, на котором наверняка без труда прочитала: «у меня, возможно, сердечный приступ».

— Подбросить до школы? — спросила она.

Хотя она улыбалась, в ее голосе слышалась неуверенность. Она не собиралась облегчать мне выбор, ей нужно было, чтобы я как следует подумал о том, что делаю. Возможно, она даже хотела, чтобы я отказался. Но этого не случится.

— Да, спасибо, — сказал я, стараясь выглядеть непринужденно. Нырнул в теплый салон автомобиля и сразу заметил светло-коричневую куртку, перекинутую через подголовник пассажирского сиденья. — Что это?

— Куртка Рояла. Не хочу, чтобы ты подхватил насморк или что-то еще.

Я аккуратно пристроил куртку на заднее сиденье. Кажется, Эдит без проблем заимствует вещи своих братьев, но кто знает, как они к этому относятся? Хотя после случая с фургоном прошло уже много недель, мне до сих пор не забыть ту непонятную картину — с каким видом братья и сестры Эдит издалека наблюдали за происходящим. Выражение лица Рояла тогда точнее всего можно было охарактеризовать словом «ярость».

Конечно, мне нелегко заставить себя опасаться Эдит, но с Роялом такой проблемы, по-моему, не возникнет.

Вытащив шарф из рюкзака, я положил его поверх куртки.

— Обойдусь, — я дважды ударил себя в грудь: — Иммунная система в отличной форме.

Эдит засмеялась — правда, не знаю точно, забавным я показался ей или нелепым. Ну и ладно, меня это не волнует, пока можно слышать ее смех.

Она неслась сквозь туман, как всегда слишком быстро, едва глядя на дорогу. И тоже была без куртки, лишь в бледно-лавандовом свитере с закатанными рукавами. Свитер облегал ее тело, я же старался не пялиться. Ее волосы были собраны на затылке в небрежный пучок с выбивавшимися из него локонами, и вид оголенной стройной шеи тоже приводил меня в смятение. Хотелось провести кончиками пальцев сверху вниз, от мочки уха до ключицы…

Но необходимо быть более осторожным, о чем Эдит и предупреждала прошлым вечером. Не знаю точно, что она имела в виду, но буду стараться изо всех сил, ведь от меня явно требуется именно это. И не сделаю ничего такого, что могло бы ее отпугнуть.

— Что, сегодня не будет игры в «Двадцать вопросов»? — спросила она меня.

— Прошлым вечером тебя это раздражало?

— Не раздражало, просто… сбивало с толку.

Меня удивило то, как она это воспринимала. Мне казалось, это как раз я пребываю в недоумении.

— Что ты имеешь в виду?

— Твоя реакция — я ее не понимаю.

— Моя реакция?

Она посмотрела на меня, изогнув бровь.

— Да, Бо. Когда кто-то говорит, что пьет кровь, тебе полагается встревожиться. Скрестить пальцы, обрызгаться святой водой, с криками убежать прочь, и тому подобное.

— О. Хм… Можно исправиться в следующий раз?

— Да уж, сделай одолжение, поработай, пожалуйста, над своим выражением ужаса.

— Ужас не вполне соответствует моему впечатлению от прошлого вечера.

Она раздраженно выдохнула через нос. Я не знал, что сказать. Ничто не сможет заставить меня видеть в ней что-то, от чего следует убегать.

— Итак, хм… а где твои родственники? — вообще-то мне не хотелось думать о ее семье. Не было особого желания вспоминать, что существуют еще какие-то вампиры — помимо Эдит. Вампиры, способные вселить в меня настоящий ужас.

Однако несомненно было то, что обычно все места в ее автомобиле были заняты, но не сегодня. Конечно, я был рад. Трудно представить, из-за чего я мог бы отклонить приглашение Эдит сесть к ней в машину, но кучка разъяренных вампиров на заднем сиденье, вероятно, способна была всё усложнить.

Мы как раз въезжали на школьную стоянку. Уже.

— Они взяли автомобиль Рояла, — Эдит указала на сверкающий красный кабриолет с поднятой крышей и свернула на свободное место рядом с ним. — Показушники, не так ли?

— Если у него есть такая тачка, то почему он ездит с тобой?

— Как я уже сказала, это слишком отдает показухой. Мы же стараемся не выделяться.

Я засмеялся, когда открыл дверь.

— Не обижайся, но это у вас однозначно не получается.

Она закатила глаза.

Я уже не опаздывал. Сумасшедшая езда Эдит обеспечила нам запас времени.

— Почему же Роял сегодня на своей машине, если она привлекает столько внимания?

— Моя вина — как обычно, сказал бы Роял. Разве ты не заметил, Бо? Ведь это я нарушаю все правила.

Она встретила меня возле капота и держалась очень близко ко мне, пока мы шли по кампусу. Мне хотелось сократить даже это небольшое расстояние между нами, снова коснуться руки Эдит, обнять ее за плечи, но я побоялся, что она сочтет это весьма неосторожным.

— А зачем вам вообще такие автомобили? — подумал я вслух. — Для тех, кто старается не выделяться, существует множество подержанных «хонд».

— Это поблажка, — призналась она с легкой полуулыбкой. — Мы все любим быструю езду.

— Ну да, еще бы, — пробормотал я.

Под навесом кафетерия ждал Джереми, глаза которого снова едва не выскакивали из орбит. Моя куртка была перекинута через его руку.

— Эй, Джер, — окликнул я, когда мы находились в нескольких шагах. — Спасибо, что принес.

Он молча протянул мне куртку.

— Доброе утро, Джереми, — вежливо произнесла Эдит. Видно было, что она не пытается сразить его, но сложно спокойно воспринимать даже самую сдержанную ее улыбку.

— Э-э… привет, — теперь Джереми таращился на меня, явно пытаясь привести в порядок свой затуманенный рассудок. — Увидимся на тригонометрии.

— Да, увидимся.

Он пошел прочь, дважды остановившись, чтобы оглянуться на нас.

— Что ты собираешься ему рассказать? — прошептала она.

— А? — Я посмотрел на нее, а затем на спину Джереми. — Ох. О чем он думает?

Она улыбнулась уголком рта:

— Не знаю, этично ли будет с моей стороны раскрыть тебе это…

— Что не этично, так это приберегать свое несправедливое преимущество для себя.

Она усмехнулась с озорной улыбкой:

— Он хочет знать, не встречаемся ли мы тайно. И до какой именно базы ты дошел со мной.

Кровь стремительно прилила к моему лицу — уверен, оно стало свекольно-красным быстрее чем за секунду.

Эдит отвела взгляд и, стиснув зубы, отступила от меня на шаг. Лицо ее внезапно выразило ту же неловкость, какую чувствовал я.

Только через минуту я сообразил, что румянец, который так сильно меня смущал, для нее, вероятно, был чем-то совершенно другим.

И это помогло мне остыть.

— Хм, что же мне ответить?

Эдит двинулась вперед, а я последовал за ней, не обращая внимания, куда она меня ведет.

Спустя мгновение она взглянула на меня, и ее лицо было снова расслабленным и улыбающимся.

— Хороший вопрос. Просто не терпится услышать твои варианты.

— Эдит…

Она усмехнулась, а затем ее маленькая ручка, взметнувшись, смахнула прядь волос с моего лба и так же быстро опустилась. Мое сердце запнулось так, словно действительно нуждалось в лечении.

— Увидимся за ланчем, — сказала Эдит, демонстрируя ямочки.

Я стоял там, словно пораженный электрошоком, а она отвернулась и ушла в противоположном направлении.

Через секунду я пришел в себя в достаточной степени, чтобы заметить, что стою прямо у дверей кабинета английского языка. Трое ребят, притормозив у входа, уставились на меня с разными оттенками удивления и благоговения. Опустив голову, я проскользнул мимо них класс.

Неужели Джереми действительно спросит меня об этом? И будет ли Эдит в самом деле подслушивать мои ответы?

— Доброе утро, Бо, — МакКейла, уже сидевшая на своем месте, поздоровалась без привычного воодушевления. Вряд ли она была рада меня видеть, так что ее улыбка, похоже, являлась лишь данью вежливости.

— Привет, МакКейла. Ээ… как дела?

— Хорошо. Как вчерашнее кино?

— Ах да, конечно. Вообще-то, я его не посмотрел. Я заблудился и…

— Да, я слышала, — сказала она.

Я моргнул, крайне удивленный.

— Откуда?

— Встретила Джереми перед занятиями.

— А.

— Он сказал, что ты не так уж много потерял. Фильм был отстойный.

— Ну и хорошо.

Она вдруг очень заинтересовалась своими ногтями и начала отколупывать с одного из них фиолетовый лак.

— У тебя что, вроде как были планы еще до поездки? То есть Джереми подумал, что, наверное, были, и знаешь, мне интересно, зачем вообще было устраивать всё это представление?

— Нет-нет, я действительно собирался пойти в кино. Совсем не ожидал, что… заблужусь и… всё такое.

МакКейла хмыкнула, явно не поверив мне, и перевела взгляд на часы. Миз Мэйсон работала над чем-то за своим столом и, похоже, не спешила начинать урок.

— Круто, что вы с Джереми в понедельник сходили на свидание, — сменил я тему. — Он говорил, что было здорово…

Уверен, так он и сказал бы, если бы я спросил.

Она снова посмотрела на свои ногти, но ее уши слегка порозовели.

— Правда? — спросила она уже совершенно другим тоном.

— Да, — я понизил голос до шепота. — И помни, я был нем как рыба. Например, абсолютно точно не говорил тебе, что он считает тебя самой классной девчонкой из всех, кого он когда-либо знал.

Ее уши порозовели еще сильнее.

— Законы мужского братства. Ясно.

— Я ничего не говорил.

Наконец-то она улыбнулась по-настоящему.

Тут миз Мэйсон встала и попросила нас открыть учебники.

Я думал, что, возможно, мне удалось сорваться с крючка МакКейлы, но, когда урок закончился, заметил, как она, выходя из аудитории, переглянулась с Эрикой, а затем снова начала ковырять свои ногти.

— Ну так что? — начала МакКейла.

— Да?

— Знаешь, мне просто любопытно: так мы всё-таки увидим тебя на танцах? Можешь потусоваться в нашей компании, если захочешь.

— Танцы? — я безучастно посмотрел на нее. — Нет. Нет, я по-прежнему собираюсь в Сиэтл.

Казалось, она удивилась, но затем расслабилась:

— Ладно. Ну что ж… Наверное, мы сможем пойти всей нашей группой на выпускной бал. В складчину взять напрокат лимузин.

Я остановился.

— Э-э… вообще-то у меня нет планов на выпускной…

— Правда? Потрясающе! — засмеялась МакКейла. — Хотя тебе стоило, вероятно, сообщить об этом Тейлор. По ее словам, она идет туда с тобой.

Я почувствовал, как у меня отвисает челюсть. МакКейла рассмеялась.

— Так я и думала, — сказала она.

— Ты серьезно? — резко спросил я, когда снова смог контролировать свое лицо. — То есть, вероятно, она пошутила.

Логан и Джереми обсуждали подготовку к выпускному, они хотят начать пораньше и организовать нечто грандиозное, а Тейлор сказала, что она в этом участвовать не будет, поскольку у нее уже есть планы — с тобой. Вот почему Логан был по отношению к тебе… ну, знаешь… таким. Он же запал на Тейлор. Мне показалось, что следует тебя предупредить. Ведь ты нарушил ради меня законы мужского братства.

— И что мне делать?

— Заяви, что не пойдешь с ней.

— Я не могу просто… Что я ей вообще скажу?

Она улыбнулась, будто наслаждаясь этим:

— Покажи характер, Бо. Или заказывай смокинг. Выбор за тобой.

В общем, после этого я мало что усвоил на уроке политологии. Действительно ли я обязан официально отменить приглашение Тейлор на выпускной бал? Попытавшись вспомнить ответ, который дал ей на парковке, когда она приглашала меня на предстоящие танцы, я почти убедил себя в том, что ни о чем с ней не договаривался.

Когда я шел на тригонометрию, небо было свинцовым, — темно-серым и каким-то тяжелым. На прошлой неделе я нашел бы это удручающим, но сегодня улыбался. Есть на свете кое-что получше солнечного света.

Увидев Джереми, сидевшего за пустой партой в последнем ряду и наблюдавшего за дверью в ожидании меня, я вспомнил, что Тейлор сейчас не единственная моя проблема. Я почувствовал, как нагревается шея, и пожалел, что вернул Эдит шарф.

На два ряда ближе было еще одно свободное место… но, вероятно, лучше быстрее покончить с этим и закрыть тему.

Миз Варнер все еще не было в классе. Ну почему все преподаватели сегодня опаздывают? Как будто наше образование вообще никого не волнует.

Я сел рядом с Джереми. Он не заставил меня ждать.

— Ну ты даешь, сынок, — сказал он. — Кто знал, что ты способен на подобную игру?

Я закатил глаза:

— Это не игра.

— Ну конечно, — он ударил меня кулаком в плечо. — Эдит Каллен. Да ладно. Как ты провернул такое?

— Я ничего не делал.

— Сколько времени это продолжается? Это какой-то секрет? Типа она не хочет, чтобы ее семья узнала? Поэтому ты и притворился, что собираешься с нами в кино?

— Я не притворялся. И понятия не имел, что она в Порт-Анджелесе. Уж кого не ожидал там встретить, так это ее.

От моей очевидной честности его уверенность поколебалась.

— Ты ходил с ней куда-нибудь до вчерашнего вечера?

— Никогда.

— Ха. Просто обычное совпадение?

— Надо полагать.

Было слишком очевидно, когда я говорил правду, а когда старался уйти от ответа. Он снова воззрился на меня с подозрением.

— Знаешь, ведь это не секрет, что ты некоторым образом одержим ею с самого приезда сюда.

Я поморщился:

— Разве?

— Вот мне и интересно: как ты это провернул? У тебя есть джинн в лампе? Ты прибег к шантажу, найдя какой-то компромат? Или продал свою душу дьяволу, или что-то еще?

— Думай как хочешь, приятель.

— И чего ты добился? Держу пари, ночка была та еще, а?

Я начинал злиться, но знал, что он вывернет любую мою реакцию, чтобы она казалась чем-то другим.

Я спокойно ответил:

— Мы расстались рано. В восемь я был уже дома.

— Серьезно?

— Джереми, мы просто поужинали, и она отвезла меня домой.

— А что насчет сегодняшнего утра? Ты был все еще с ней.

— Все еще? Нет! Что… ты подумал, что она провела со мной всю ночь?

— А разве нет?

— Нет.

— Но ты был в ее машине…

— Она подбросила меня сегодня утром в школу.

— Почему?

— Понятия не имею. Она предложила, а я не собирался отказываться.

— И это все?

Я пожал плечами.

— В самом деле? Пожалуйста, скажи, что ты, по крайней мере, обжимался с ней… хоть что-нибудь.

Я нахмурился:

— Ничего подобного.

На его лице появилось отвращение:

— Бесспорно, это самый разочаровывающий рассказ из всех, что мне приходилось слышать. Беру свои слова об игре обратно. Очевидно, Эдит поступила так просто из жалости.

— Да, наверно.

— Возможно, мне стоит попытаться выглядеть более жалким. Если это так ее привлекает.

— Действуй.

— Держу пари, вскоре ты ей наскучишь.

На секунду я не сумел удержать на лице напускное спокойствие. Он уловил это изменение и самодовольно улыбнулся.

— Да, — сказал я. — Ты наверняка прав.

Тут вошла миз Варнер, и общая болтовня начала стихать, а она принялась писать на доске уравнения.

— Хотя знаешь что? — пробормотал себе под нос Джереми. — Думаю, я предпочел бы иметь дело с нормальной девушкой.

Я уже и так был раздражен. Мне вообще не нравилось, как он говорил об Эдит, а то, каким тоном он произнес «нормальная», окончательно вывело меня из себя. Нет, Эдит не была нормальной, но не потому, что с ней было что-то… не то — в том смысле, который вкладывал в свои слова Джереми. Она была за пределами нормального, выше этого. Эдит превосходила нормальное настолько, что даже не находилась с ним в одной плоскости бытия.

— Наверное, это к лучшему, — грубо буркнул я. — Вот так и дальше не надейся на большее.

Он бросил на меня потрясенный взгляд, но я повернулся к учительнице. Я чувствовал, что Джереми вновь испытующе уставился на меня, и это длилось до тех пор, пока миз Варнер не заметила и не вызвала его отвечать. Он начал судорожно листать книгу, пытаясь сообразить, о чем она спросила.

По пути на испанский Джереми обогнал меня, но мне было наплевать. Я все еще сердился. Он заговорил со мной только в конце занятия, когда я начал заталкивать книги — пожалуй, чересчур энергично — в свой рюкзак.

— Ты сегодня не сядешь с нами на ланче, не так ли?

Его лицо снова стало подозрительным и настороженным. Очевидно, прежде он думал, что я горю желанием повыпендриваться, предать Эдит, чтобы казаться более крутым. В конце концов, некоторое время мы с Джереми были приятелями. У парней принято рассказывать друг другу такого рода вещи. Наверное, это было частью тех законов мужского братства, которые я изобрел. Он рассчитывал, что я буду держаться за него… но теперь знал, что ошибся.

— Хм, точно не знаю, — сказал я. Нет смысла быть чересчур самоуверенным. Я слишком отчетливо помнил, каково мне было всякий раз, когда она исчезала. Не хотелось бы сглазить.

Он направился к выходу, не дожидаясь меня, но вдруг словно запнулся и замер в дверях.

— Серьезно, что за черт, — Джереми произнес это достаточно громко, чтобы я расслышал… как и все остальные в радиусе десяти футов.

Он бросил взгляд назад, на меня, покачал головой и зашагал прочь.

Мне захотелось поскорее оказаться в коридоре — посмотреть, что там такое, — но это же срочно понадобилось и остальным. Один за другим все они останавливались на пороге и, прежде чем выйти, оглядывались на меня. К тому времени, как мне удалось выбраться из класса, я уже не знал, чего и ожидать. Абсурдно, но я почти не удивился бы, увидев Тейлор в блестящем бальном платье и с тиарой на голове.

Но за дверью кабинета испанского, прислонившись к стене, меня ждала Эдит, выглядевшая в тысячу раз красивей, чем позволительно кому бы то ни было. Ее большие золотистые глаза искрились весельем, а уголки губ едва заметно изгибались в намеке на улыбку. Волосы все так же были скручены в небрежный пучок, и у меня возникло странное желание вытащить из него шпильки.

— Привет, Бо.

— Привет.

Краешком сознания я понимал, что на нас смотрят, но меня это больше не заботило.

— Голоден? — просила она.

— Конечно, — на самом деле, я понятия не имел, так ли это. Все мое тело как будто пронизывал ток, что вызывало необычные и очень приятные ощущения. Ничего другого моя нервная система воспринимать не могла.

Повернувшись в сторону кафетерия, Эдит закинула сумку на плечо.

— Эй, давай я понесу, — предложил я.

Эдит подняла на меня чересчур наивный взгляд:

— Она выглядит слишком тяжелой для меня?

— Ну, я имею в виду…

— Разумеется, — неуловимым движением она сняла сумку с плеча и протянула мне, явно нарочно держа ее только кончиком мизинца.

— Э… спасибо, — пробормотал я, и она отпустила ремень в мою руку.

Наверное, мне следовало было догадаться, что ее сумка вдвое тяжелее моего рюкзака. Я поймал ее, не дав упасть на тротуар, а потом с усилием взвалил на свободное плечо.

— Ты всегда носишь в школу свои собственные кирпичи?

Эдит рассмеялась:

— Арчи попросил меня прихватить для него кое-что сегодня утром.

— Он твой любимый брат?

Она посмотрела на меня:

— Иметь любимчиков нехорошо.

— Ну я-то единственный ребенок, — сказал я. — Всеобщий любимчик.

— Оно и видно. Кстати, а почему тебе так кажется насчет меня и Арчи?

— Похоже, тебе легче всего говорить именно о нем.

Она на мгновение задумалась, но ничего не ответила.

В кафетерии я пошел вслед за Эдит к очереди. И, не удержавшись, посмотрел в дальний угол, как делал каждый день. Ее братья и сестры присутствовали в полном составе и обращали внимание только друг на друга. Они не заметили нас, а может быть, им просто было все равно. Я вспомнил предположение Джереми о том, что мы с Эдит встречаемся тайно, чтобы ее семья не узнала. Не похоже, чтобы она скрывала что-то от них, но я невольно задавался вопросом, что они думают обо мне.

А еще — что я думаю о них.

Тут Арчи поднял глаза и улыбнулся мне. Я машинально ответил ему тем же, а потом посмотрел на Эдит, чтобы понять, не предназначалась ли его улыбка ей, а не мне. Она заметила его, но не улыбнулась в ответ. И смотрела вроде бы даже сердито. Мой взгляд перебегал с Эдит на Арчи и обратно, пока между ними происходило что-то типа молчаливого обмена репликами. Вначале Арчи улыбнулся шире, показав зубы — настолько белоснежные, что это было заметно даже на таком расстоянии. Эдит изогнула бровь с некоторым вызовом, ее верхняя губа слегка дернулась вверх. Он закатил глаза и поднял руки, словно в знак капитуляции. Эдит повернулась к брату спиной и продвинулась в очереди. Потом взяла поднос и начала его нагружать.

— Я довольно близка со всей семьей, но с Арчи у нас больше всего общего, — сказала она тихо, наконец-то отвечая на мой вопрос. Мне пришлось наклониться, чтобы услышать ее слова. — Правда, иногда он очень раздражает.

Я снова взглянул на него: теперь он смеялся. Хотя он не смотрел на нас, я подумал, что, вероятно, он смеется над ее словами.

Меня так увлек их необычный диалог, что я не замечал содержимого подноса Эдит, пока кассирша не пробила чек.

— Двадцать четыре тридцать три, — сказала она.

— Что? — я посмотрел на поднос, а потом с изумлением вгляделся еще раз.

Эдит уже платила, после чего быстро и плавно направилась к столу, за которым мы сидели вместе на прошлой неделе.

— Эй, — прошипел я, ускоряя шаги, чтобы догнать ее. — Я не смогу все это съесть.

— Половина, разумеется, для меня.

Она села и подвинула переполненный поднос на середину стола.

Я приподнял брови:

— Ну конечно.

— Бери что хочешь.

Я занял место напротив и опустил ее тяжеленную сумку на пол рядом со своим рюкзаком. Несколько старшеклассников смотрели на Эдит округлившимися от удивления глазами с дальнего конца этого длинного стола.

— Интересно, что ты будешь делать, если кто-то подобьет тебя попробовать обычную пищу?

— Вечно тебе что-нибудь интересно, — она скорчила гримаску, потом изящно отломила кусочек пиццы, положила в рот и с мученическим видом начала жевать. Через секунду проглотила и посмотрела на меня с явным превосходством: — Если тебя заставят есть землю, ты ведь тоже сможешь, не так ли?

Я улыбнулся:

— Однажды я съел немножко… на спор. Не так уж плохо.

— И почему я не удивлена? Вот, — она подтолкнула ко мне оставшуюся пиццу.

Я откусил, раздумывая, неужели для нее это действительно все равно что есть землю. Конечно, пицца была не из лучших, но довольно приличная. Пока я жевал, Эдит взглянула мне за плечо и засмеялась.

Я быстро проглотил:

— Что?

— Ты совсем сбил с толку Джереми.

— Его проблемы.

— У него дико разыгралось воображение, когда он увидел, как ты выходишь из моей машины.

Я пожал плечами и откусил еще пиццы.

Эдит склонила голову набок:

— Ты и правда с ним согласен?

Я чуть не подавился, пытаясь побыстрее проглотить то, что было во рту. Она привстала, но я успокаивающе поднял руку и вскоре отдышался:

— Всё в порядке. Согласен насчет чего?

— Насчет того, почему я с тобой.

Я целую минуту прокручивал в голове наш разговор с Джереми. Вспоминал фразы, на которые, как я надеялся, Эдит не обратила внимания — например, о том, что, похоже, все знают, как я запал на нее с самого первого дня.

— Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

Она нахмурилась:

— «Очевидно, Эдит поступила так просто из жалости», — процитировала она.

Меня удивил ее рассерженный вид.

— Это объяснение не хуже любого другого.

— И скоро ты мне наскучишь, да?

Было немножко больно слышать это, ведь такой вариант был самым пугающим — и казался наиболее вероятным. Но я попытался скрыть свои эмоции, еще раз пожав плечами.

— Бо, ты снова несешь чепуху.

— Правда?

Легкая улыбка, которая появилась на ее лице, выглядела забавно в сочетании с нахмуренными бровями:

— В списке того, что меня сейчас беспокоит, скука не значится, — снова наклонив голову к плечу, она уставилась мне в глаза: — Или ты мне не веришь?

— Э… верю, наверное. Раз ты так говоришь.

Она прищурилась:

— Да уж, это прозвучало чрезвычайно утвердительно.

Я еще раз откусил от своей пиццы, но на сей раз жевал медленно и тщательно. Эдит ждала, наблюдая за мной с напряженным, слегка недовольным лицом — такое выражение, как я уже понял, появлялось у нее во время попыток проникнуть мне в голову. Всё так же молча я продолжил есть, и она с сердито фыркнула:

— Как же я ненавижу, когда ты это делаешь!

Я не спеша проглотил:

— Делаю что? Не рассказываю тебе о каждой глупой мысли, которая меня посещает?

Видно было, что Эдит хочется улыбнуться, но она удержалась:

— Вот именно.

— Не знаю, что сказать. Считаю ли я, что наскучу тебе? Да, считаю. Честно говоря, мне вообще непонятно, почему ты еще здесь. Но я старался не говорить этого вслух, потому что не хотел указывать на то, о чем ты, возможно, еще не задумывалась.

Улыбка все-таки появилась на ее лице:

— Очень верно. Я ни за что не догадалась бы сама, но теперь, когда ты упомянул об этом, думаю, мне действительно пора двигаться дальше. Этот Джереми внезапно начал казаться соблазнительно жалким… — она оборвала себя, и улыбка исчезла. — Бо? Ты ведь понимаешь, что я шучу.

Интересно, что в этот момент отразилось на моем лице? Я кивнул.

Эдит слегка нахмурилась. А через секунду, нерешительно потянувшись ко мне через стол, положила руку совсем недалеко от меня.

Я накрыл ее ладонью.

Эдит улыбнулась, но тут же поморщилась.

— Извини, — я поспешно отдернул руку.

— Нет, — запротестовала Эдит. — Это не из-за тебя. Вот.

Осторожно, как будто моя рука была сделана из тончайшего стекла, она коснулась пальцами моей ладони. Копируя ее предусмотрительность, я бережно обхватил их.

— Что случилось? — спросил я полушепотом.

— Множество разных реакций, — ее брови снова сошлись. — Роял отличается особенно скрипучим внутренним голосом.

Не удержавшись, я взглянул в противоположный угол кафетерия, и сразу пожалел об этом.

Роял смотрел волком на незащищенную спину Эдит, а Элинор, сидевшая напротив него, повернулась, чтобы так же враждебно уставиться на сестру. Заметив мое движение, Роял перенес полный ярости взгляд на меня.

Чувствуя, что покрываюсь мурашками, я быстро покосился на Эдит, но она уже пристально глядела на Рояла, ее верхняя губа слегка приподнялась, обнажая зубы в угрожающем оскале. К моему удивлению, Элинор тут же отвернулась, а Роял опустил горящие злостью глаза. Теперь он смотрел на стол, а лицо его внезапно помрачнело.

Судя по виду Арчи, он откровенно наслаждался ситуацией. Джесамина так и не повернулась в нашу сторону.

— Неужели я только что вывел из себя… — мне пришлось сглотнуть, чтобы продолжить, — целую компанию вампиров?

— Нет, — горячо возразила Эдит. И тут же вздохнула: — А вот я — да.

Я еще раз быстро взглянул на Рояла. Он сидел всё в той же позе.

— Слушай, из-за меня у тебя неприятности? Что я могу сделать? — при воспоминании о его взбешенном взгляде, направленном на маленькое тело Эдит, меня охватил панический страх.

Она покачала головой и улыбнулась:

— Не стоит за меня волноваться, — заверила она меня с некоторым самодовольством. — Признаться, Роял мог бы победить меня в честной схватке, но я никогда не дралась честно и не собираюсь начинать. А он не так глуп, чтобы пытаться что-то предпринять против меня.

— Эдит…

Она засмеялась:

— Шучу. Ничего страшного, Бо. Обычные проблемы между братьями и сестрами. Единственному ребенку не понять.

— Ну, если ты так говоришь…

— Вот именно.

Я посмотрел на наши руки, все еще неразлучные. Впервые я по-настоящему держал ее за руку, и это было чудесно, но я никак не мог отделаться от воспоминания о том, почему Эдит предложила мне ее.

— Возвращаясь к выяснению того, о чем ты думал, — сказала она, как будто сумела прочитать мои мысли. Я вздохнул. — Тебе станет легче, если ты узнаешь, что не только тебя обвинили в одержимости?

Я застонал.

— Ты и это слышала. Замечательно.

Она снова рассмеялась:

— Я слушала, как завороженная, всё, от первого слова до последнего.

— Прости.

— Почему ты извиняешься? Мне приятно знать, что это происходит не только со мной.

Я с сомнением посмотрел на нее.

— Позволь мне объяснить это так, — она задумчиво поджала губы. — Хотя ты единственное существо, насчет которого я не могу быть уверена, но все же я поспорила бы на крупную сумму, что провожу больше времени, думая о тебе, чем ты — обо мне.

— Ха, — удивленно хохотнул я. — И точно проиграла бы.

Эдит изогнула бровь, а потом заговорила так тихо, что мне пришлось наклониться, чтобы услышать:

— Но ведь ты бодрствуешь только примерно шестнадцать часов из каждых двадцати четырех. Это дает мне значительное преимущество, тебе так не кажется?

— Возможно, хотя ты не учитываешь сны.

Она вздохнула:

— Разве к ним приравниваются кошмары?

Я почувствовал, как по шее расползается краснота.

— Когда ты мне снишься… это определенно не кошмары.

Рот Эдит слегка приоткрылся от удивления, а лицо стало вдруг беззащитным.

— Правда? — спросила она.

Видно было, что она обрадовалась, поэтому я с готовностью подтвердил:

— Каждую ночь.

Эдит закрыла глаза, но почти сразу же открыла, ее улыбка снова сделалась дразнящей:

— Фаза быстрого сна — самая короткая из всех. Я все еще на несколько часов впереди.

Я нахмурился. Это ускользало от понимания.

— Ты действительно думаешь обо мне?

— Почему тебе так трудно в это поверить?

— Да ты посмотри на меня, — сказал я, хотя в этом не было необходимости, она и так не спускала с меня глаз. — Я абсолютно обычный… ну, если не считать выдающегося умения попадать в почти смертельные ситуации и такой плохой координации, что я едва сохраняю равновесие при ходьбе. А теперь посмотри на себя, — я взмахнул свободной рукой в сторону Эдит и всего ее невозможного совершенства.

Она медленно улыбнулась. Вначале слегка, но потом просияла полным набором ямочек — словно заключительный фейерверк огненного шоу в день Четвертого июля.

— Не могу спорить с тобой насчет того, что ты перечислил…

— Вот видишь.

— Но ты самый необычный человек из всех, кого я когда-либо встречала.

Наши взгляды встретились на несколько долгих мгновений. Я всматривался в ее глаза, словно пытаясь поверить, что она видит во мне что-то достаточно важное, чтобы задержаться здесь. Мне постоянно казалось, что она может в любой момент ускользнуть, исчезнуть, словно действительно была всего лишь мифическим существом.

— Но почему… — я не знал, как выразить свои мысли.

Она ждала, склонив голову к плечу.

— Вчера вечером… — я остановился и покачал головой.

Эдит нахмурилась:

— Ты делаешь это нарочно? Не заканчиваешь фразы, чтобы свести меня с ума?

— Просто не знаю, смогу ли правильно объяснить это.

— Попытайся, пожалуйста.

Я глубоко вдохнул:

— Ладно. Ты утверждаешь, что тебе со мной не скучно и что ты не подумываешь в ближайшее время уйти от меня к Джереми.

Она кивнула, гася улыбку.

— Но вчера вечером… ты словно… — Теперь она явно встревожилась. И я торопливо выпалил: — Словно уже искала способ попрощаться.

— Какой проницательный, — прошептала она. И лицо ее внезапно снова стало страдальческим, словно подтверждая мои наихудшие опасения.

Ее пальцы нежно сжали мою ладонь.

— Но эти два обстоятельства никак не связаны друг с другом.

— Какие два обстоятельства?

— Глубина моих чувств к тебе и необходимость уйти. Ну, то есть связаны, но совсем наоборот.

Необходимость уйти. Сердце мое упало.

— Я не понимаю.

Она снова уставилась мне в глаза, ее взгляд обжигал, зачаровывал. Голос был едва слышен:

— Чем больше я дорожу тобой, тем важнее найти способ… уберечь тебя. От меня. Правильнее всего было бы уйти.

Я покачал головой:

— Нет.

Она глубоко вдохнула, а глаза ее, казалось, странно потемнели:

— Что ж, у меня не больно-то получилось оставить тебя в покое, когда я попыталась. Просто не знаю, как это сделать.

— Можно попросить тебя об одолжении? Прекрати попытки это выяснить.

Эдит невесело улыбнулась:

— Учитывая частоту твоих «почти смертельных ситуаций», полагаю, ты действительно в большей безопасности, когда я рядом.

— И то правда. Невозможно предусмотреть заранее, когда на меня нападет еще какой-нибудь норовистый фургон. — Она помрачнела, а я продолжил: — Ты ведь по-прежнему собираешься ехать со мной в Сиэтл, правильно? Там так много фургонов. Поджидают в засаде буквально за каждым углом.

— Вообще-то, у меня к тебе вопрос как раз на эту тему. Тебе действительно нужно в Сиэтл в эту субботу или это было всего лишь предлогом, чтобы избежать решительного отказа стайке твоих поклонниц?

— Мм…

— Так я и думала.

— Знаешь, тогда, на парковке, ты поставила меня в очень трудное положение в отношении Тейлор.

— Ты имеешь в виду, что идешь с ней на выпускной?

Я изумленно разинул рот, а потом стиснул зубы.

Теперь Эдит явно пыталась не засмеяться:

— Ох, Бо…

Я понял, что это еще не всё.

— Что?

— У нее уже есть платье.

Я не смог найти слов, чтобы ответить на это.

Должно быть, Эдит прочитала панику в моих глазах:

— Могло быть и хуже — на самом деле она купила его до того, как объявила, что ты будешь ее кавалером. К тому же оно подержанное, стоило ей не слишком дорого. Она просто не устояла перед такой возможностью.

Ко мне все еще не вернулся дар речи. Эдит снова сжала мою руку:

— Ты разберешься.

— Я не танцую, — уныло сказал я.

— А если бы я пригласила тебя на весенние танцы, ты отказал бы?

Я посмотрел в ее миндалевидные золотистые глаза и попытался представить себе, как отказываю ей хоть в чем-то.

— Скорее всего, нет, но потом мне пришлось бы найти причину, чтобы не пойти. Например, сломать ногу, если понадобится.

Она выглядела озадаченной:

— Зачем тебе это делать?

Я грустно покачал головой:

— Наверное, ты никогда не видела меня в спортзале, иначе поняла бы.

— Ты имеешь в виду тот факт, что не можешь пройти по ровной устойчивой поверхности, не найдя чего-нибудь, обо что можно споткнуться?

— Угадала.

— Я хорошая учительница, Бо.

— Сомневаюсь, что координации можно научиться.

Она тряхнула головой:

— Вернемся к моему вопросу. Обязательно ли тебе ехать в Сиэтл, или ты не будешь возражать, если мы займемся чем-нибудь другим?

Пока речь идет о нас, остальное не имеет значения.

— Я не против других вариантов, — заявил я. — Но действительно должен попросить еще об одном одолжении.

Эдит взглянула на меня настороженно, как делала всегда, если я задавал неопределенный вопрос.

— О каком?

— Можно я сяду за руль?

Она нахмурилась:

— Почему?

— Ну, главным образом потому, что ты жуткий водитель. К тому же я сказал Чарли, что еду один, и не хочу нарываться на расспросы.

Эдит закатила глаза.

— Из всего пугающего, что связано со мной, тебя беспокоит только мой стиль вождения, — она покачала головой, но потом ее взгляд снова стал серьезным: — А ты не хочешь сообщить своему отцу, что мы проведем день вместе? — в ее вопросе, похоже, был какой-то подтекст, которого я не понял.

— Что касается Чарли, чем меньше он знает, тем лучше, — в этом я совершенно уверен. — Кстати, а куда мы поедем?

— Арчи говорит, что ожидается хорошая погода, поэтому я должна буду оставаться подальше от посторонних глаз… и ты можешь побыть со мной, если хочешь, — она снова предоставляла выбор мне.

— А ты покажешь мне, что имела в виду… насчет солнца? — спросил я, взбудораженный мыслью о возможности раскрыть еще один секрет.

— Да, — она улыбнулась, но потом нерешительно добавила: — Но если ты не хочешь быть… наедине со мной, то я всё равно предпочла бы, чтобы ты не ездил в Сиэтл один. Страшно даже подумать обо всех этих фургонах.

— Так уж случилось, что я не возражаю быть наедине с тобой.

— Знаю, — вздохнула она. — Но тебе всё же следует поставить в известность Чарли.

Представив себе, как я рассказываю Чарли о своей личной жизни, я покачал головой:

— С какой стати мне делать это?

Ее взгляд неожиданно стал свирепым:

— Чтобы дать мне хоть крошечный стимул привезти тебя обратно.

Я подождал, пока она успокоится. Когда этого не произошло, сказал:

— Пожалуй, я рискну. — Она сердито выдохнула и отвернулась. — Значит, это улажено. Поговорим о чем-нибудь другом?

Моя попытка сменить тему не очень-то помогла.

— Что ты хочешь обсудить? — спросила она сквозь зубы, все еще раздосадованная.

Я огляделся, чтобы убедиться, что нас никто не может услышать. В дальнем углу кафетерия Арчи, подавшись вперед, разговаривал с Джесаминой. Элинор сидела рядом с ней, но Рояла уже не было.

— Зачем вы ездили в Гоут Рокс в выходные… охотиться? Чарли сказал, что это не лучшее место для туризма — из-за медведей.

Эдит уставилась на меня с таким видом, словно я не замечаю чего-то совершенно очевидного.

— Медведи? — ахнул я.

Она ухмыльнулась.

— Знаешь, охота на медведей в это время года запрещена, — добавил я строго, чтобы скрыть потрясение.

— Если ты внимательно прочитаешь, то убедишься, что в законе говорится только об охоте с оружием, — сообщила она.

И с явным удовольствием смотрела, как до меня медленно доходит.

— Медведи? — с трудом выдавил я еще раз.

— Гризли — любимая добыча Элинор, — Эдит по-прежнему сохраняла небрежный тон, но явно изучала мою реакцию.

Я попытался взять себя в руки.

— Хмм… — я еще раз откусил от пиццы, чтобы был предлог опустить глаза. Медленно прожевал, потом проглотил. — Ладно, — сказал я через секунду, — а кого предпочитаешь ты?

Эдит изогнула бровь, а уголки ее губ слегка опустились, словно она не одобряла моего вопроса:

— Пуму.

— Конечно, тебя можно понять, — кивнул я, как будто только что услышал от нее что-то совершенно нормальное.

— Разумеется, — ее тон по обыденности не уступал моему, — нам приходится соблюдать осторожность, чтобы не навредить окружающей среде неразумной охотой. Мы стараемся использовать места, где развелось слишком много хищников, и забираемся так далеко, как необходимо. Здесь всегда много оленей и лосей, они тоже годятся, но что в этом веселого?

Она улыбнулась.

— Конечно, какое уж тут веселье, — пробормотал я, прожевывая очередной кусочек пиццы.

— Излюбленный сезон Эл — ранняя весна, когда медведи выходят из спячки и особенно раздражительны, — Эдит улыбнулась, словно вспомнив какую-то шутку.

— Действительно, что может быть лучше раздраженного гризли, — согласился я, кивая.

Она засмеялась, потом покачала головой:

— Скажи мне, пожалуйста, что ты думаешь на самом деле.

— Пытаюсь представить себе это… но не могу, — признался я. — И как же вы охотитесь на медведей без оружия?

— О, оружие у нас есть, — она на мгновение показала белоснежные зубы — и это не было улыбкой. — Просто оно не было учтено при написании природоохранных законов. Если ты когда-нибудь видел по телевизору нападение медведя, то легко сможешь вообразить себе, как охотится Элинор.

Я взглянул в противоположный угол кафетерия, радуясь, что Элинор не смотрит в мою сторону. Длинные плавные линии мышц на руках и ногах девушки внезапно показались мне более чем пугающими. Я представил себе, как она берется за край горы, потом поднимает…

Эдит проследила за моим взглядом и хохотнула. Я обеспокоенно уставился на нее.

— Это опасно? — тихо спросил я. — У тебя бывают травмы?

Ее смех зазвенел колокольчиком:

— Ох, Бо. Моя еда не опаснее твоей.

Я посмотрел на тарелку с остатками пиццы и сказал:

— Ой. Значит… ты тоже… похожа на атакующего медведя?

— Больше на пуму — во всяком случае, так говорят, — беспечно ответила она. — Вероятно, наши предпочтения не случайны.

— Вероятно, — повторил я. И попытался улыбнуться, но мой мозг отчаянно и безуспешно пытался совместить взаимоисключающие образы. — А мне можно это увидеть?

— Ни в коем случае! — прошептала Эдит. Ее лицо стало еще белее, чем обычно, а глаза внезапно наполнились ужасом. Она осторожно высвободила свои пальцы из моей ладони и с силой обхватила себя за плечи.

Моя рука осталась в одиночестве, онемевшая от холода.

— Что такого я сказал? — спросил я.

Эдит на мгновение закрыла глаза, восстанавливая самоконтроль. Когда мы наконец встретились взглядами, она показалась мне рассерженной.

— Я почти жалею, что это невозможно. Похоже, ты не совсем понимаешь реальное положение дел. Тебе, наверное, было бы полезно увидеть, насколько я на самом деле опасна.

— Хорошо, но тогда почему нет? — надавил я, пытаясь не обращать внимания на жесткое выражение ее лица.

Эдит гневно уставилась на меня на целую долгую минуту.

— Позже, — наконец сказала она. И одним грациозным движением поднялась из-за стола. — Мы опаздываем.

Оглядевшись, я с изумлением заметил, что она права и кафетерий практически опустел. Когда я с ней, время и место кажутся такими незначительными мелочами, что я совершенно перестаю следить и за тем, и за другим. Я вскочил и подхватил с пола наши сумки:

— Хорошо, позже.

Я не забуду.