Жрица Смерти [СИ]

Глава 27

Камень Сердце был перенесен сердце юной Кары Маккаллоу, а я повернулась на мать, яростно рассматривая её спокойное выражение лица. Она медленно вытирала стол от крови, напевая под нос какую-то мелодию.

Моей злости не было границ, и когда я подошла к дивану, я всмотрелась в потолок, прося мне дать больше сил.

— Мам? — отозвала я её.

— Да, дочь. — Сразу же ответила она.

— Ты ведь понимаешь, что мы сделали огромною ошибку, за которую мы потом поплатимся?

— Не начинай, Аделаида.

— Мам! Как ты не понимаешь?! Мы только что обрекли девочку на вечные муки.

— Мы были обязаны семье Маккаллоу, я должна была ей помочь.

— Помочь, а ты только что, буквально, уничтожила её дочь.

— Хватит, Адель, мы закрыли эту тему. С меня достаточно на сегодня.

Минутная пауза прошлась между нами словно снежный вихрь. Я продолжала пронзать её взглядом, а она нервно терла стол, что был уже чист.

— Тебя это будет мучить до конца твоих дней. А когда защита падет…

— А когда защита падет, — начала Эстер, резко повернувшись на меня, — защищать её будешь ты, и все будет хорошо.

Я резко подошла к ней и всмотрелась в её глаза, что были на мокром месте.

— Ты, правда, думаешь, что все будет хорошо? — Мой голос стал грубее, я сжала челюсть, а мать уперлась в стол.

— Да, если конечно ты не передумаешь её защищать. В любом случае, рано или поздно я умру, и тогда тебе нужно сразу же перехватить барьер на свою сторону, и не дать никому узнать о том, что Кара Маккаллоу владеет камнем Смерти.

— Я постараюсь сделать все возможное. Но она будет ненавидеть нас всех, и если перейдет на темную сторону, ей будет не остановить, ты это понимаешь?

— Она будет хорошим человеком, таким же хорошим, как и её родители. — Парировала мать, проходя вперед. Взмахнув руками, она щелкнула пальцами и на её плече появилась белая сумочка.

— Люди ломаются мам, ломаются, и если в жизни Кары будет момент, когда она сломается, будет поздно. Поверь, я знаю это из своего опыта… — Поддаваясь воспоминаниям, мать прервала меня своим жалобным взглядом.

— У Кары, так же, как и у тебя будет человек, что не даст окунуться в омут тьмы. Я уверена в том, что все будет хорошо. Просто поверь своей матери. Мы еще познакомимся с ней лично. Будем дружить, и ходить на прогулки.

Задумавшись, я резко опустила брови, враждебно смотря на мать.

— Мам, мы ведьмы, нам нельзя показываться «живым».

— Я знаю… — Таинственно и не понятно для меня ответила Эстер, а я смутившись отвернулась.

— И что это означает?

Женщина подошла ко мне, и взяв за руки, улыбнулась, всматриваясь в глаза.

— Рано или поздно за каждым придет Смерть, и ты об этом знаешь. А если её родители Жрецы от рождения, Кара будет лучшей Жрицей, которую только сможет увидеть Мортэм, Нелджа и Грин.

Я никогда не хотел этого. Не хочет, чтобы в моей дочери были чертов камень Смерти. Но Елизавета решила, что это хорошая идея, и попросила довериться ей, а я не мог отказать.

Я долгое время размышлял над структурой камня. В нем заточена сила Богов, Англов и Демонов, его силу невозможно сдержать, и когда мы отправились к ведьмам, то в глубине души я понимал, что несу дочь на верную смерть…

У меня был план на случай, если что-то пойдет не так, но Елизавета уверила меня в том, что все получится, а сейчас, я должен узнать правду…

— Елизавета, — отозвал я жену, когда она положила дочь в кровать. — Надо поговорить.

— Если надо, то поговорим, — с доброй усмешкой произнесла жена и вышла из комнаты.

Мы зашли на кухню.

Панорамное окно открывало чудесный вид. Деревья еле пошатывались, словно пробуждаясь от ветра, молодая пара проходила по тротуару, держась за руки и что-то обсуждая, а я отвел взгляд и всмотрелся в карие глаза жены.

— О Господи-Боже, я знаю этот взгляд, — произнесла она, опираясь на кухонную тумбу. — И я знаю, о чем ты хочешь поговорить, — закатив глаза, улыбнулась, показывая ямочки на розовых щеках.

— Почему ты была так уверена в том, что Кара выдержит силу камня? Я не понимаю!

Я был серьезно настроен.

Тем более, у нас с Елизаветой никогда не было тайн и секретов, а сейчас…

— Я была просто уверена в этом, Сэм, не раздувай из мухи слона.

— Вета! — Крикнул я, показывая всю серьезность. Она вздрогнула всем телом, выражение лица изменилось после того, как я назвал её «Вета» сокращенно от её имени, и она поняла уровень угрозы.

Мы почти никогда не ругались. М ы почти никогда не ругались. Она не показывала внутреннюю сущность, а я не строил из себя «мачо». Но на данный момент, я буквально чувствовал ложь и недоговоренность.

— Я не могу, — прошептала она и отвернулась к окну.

— Вета, говори!

Она потупила взгляд, молчала несколько минут, а после резко развернулась. По щекам струились слезы, откинув несколько локонов назад, она больно прикусила нижнюю губу и тихо произнесла:

— Только пообещай, что не перестанешь любить!

Смутившись, я опустил брови, внимательно осматривая жену.

— Елизавета…

— Сэм, пообещай! — крикнула она, а после сразу же одернула себя, вспоминая о спящем ребенке.

— Что это за смертоносный расклад получается?

— Сэм!

— Обещаю! — Глядя ей в глаза, произнес я.

Она помедлила, простояла молча еще несколько минут, переступила с одной ноги на другую, глубоко вздохнула и произнесла:

— Я соврала тебе…

— В чем? Это касается Кары?

— Это касается нас всех. — Сделав шаг вперед, она снова вздохнула, пытаясь прогнать тяжесть всей ситуации. — Некоторое время назад Эстер сообщила мне о том, что ты не сможешь иметь детей, никогда. — Она поставила ударение на последнее слово и взглянула мне в глаза с сожалением.

Шок окатил ледяной волной, от чего я сделал лишь неуверенный шаг в сторону и устремил свой взгляд на мягкого плюшевого зайца, что лежал на стуле у стены.

— Сэм, — нежно и сочувственно произнесла Елизавета.

— И что ты сделала? — Я не мог держать гнев, а иногда, этого и вовсе делать не стоит.

Я злился лишь на то, что она соврала мне, ничего не сказала, так еще и связывалась за моей спиной с одной из самых могущественных ведьм, которые по природе делают все ради своей пользы.

— Эта ведьма как то повлияла на меня. — Минутная пауза дала собраться с мыслями. — Отвар, или черная, запретная магия, за которую истребляют всех кого она затронула.

— Эти правила, и законы вымерли, Сэм. — Она говорила спокойно, и лишь голос слегка подрагивал.

Я был безгранично рад тому, что у меня есть дочь. Дочь, за которую я готов начать мировую войну. Вот только ложь и недосказанность могли разрушить целые семьи, перебираясь с поколения в поколения.

А мне этого не нужно…

— Елизавета, скажи, что ты сделала? Кто повлиял на рождение нашей дочери? И как она способна выдержать камень Смерти, который хранит силу Демонов и Ангелов?

Её глаза наполнялись слезами, губы тряслись, а руки нервно теребили рукава куртки. Она была в смятении. Не знала, как я отреагирую на правду, а мне приходилось лишь ждать.

Через пять минут она подняла глаза, наполненные слезами, и громко выдохнула.

— Я обратилась к Смерти, — произнесла она, а меня ударили эти слова сильнее топора.

— Что? — Смог я лишь вымолвить.

— Я обратилась к Смерти, и она помогла нам, за одну услугу.… Когда придет время спрятать камень, мы должны были переместить его в сердце нашей дочери. А как она выдерживает такую силу, ты наверно догадался… — выпалила она на одном дыхании, а я отпрянул словно от огня.

— Сэм?!

— Вета! — Крикнул я, а она зажмурилась. — Ты обратилась к Смерти, чтобы у нас была дочь, так почему же ты ничего не сказала мне, своему мужу? — Продолжал кричать я, разводя руками в разные стороны.

— Сэмми, у нас есть дочь, — плача говорила жена.

Только со мной она была такой хрупкой и ранимой, но сейчас я не обращал на это внимание.

— Почему ты ни о ком не подумала? Я не смею говорить о себе, но о Каре, о своей собственной дочери. Ты подумала, как она будет жить с артефактом в груди, что способен уничтожить целые миры? Подумала?

— Смерть выбрала её, а я не могла противостоять!

— Елизавета, это глупые отмашки…

— Сэм, ты обещал, — прикрывая руки лицо, произнесла она, а я почувствовал укол в сердце.

— Обещал, — злобно проговорил, не решаясь смотреть в её шоколадные глаза. — И никогда не разлюблю тебя, но чтобы простить понадобится время.

— Простить? — Смутилась она, убирая руки от лица и угрюмо всматриваясь мне в глаза. — Я подарила тебе ребенка, и ты еще просишь времени, чтобы простить меня?!

— Я говорю не о себе, Елизавета, — подойдя к двери, я нажал на ручку, но остановился, прежде чем покинуть помещение. — Я говорю о Каре, нашей единственной дочери. Как только она узнает правду, ей будет необходимо время…